Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 194 (всего у книги 335 страниц)

28 июля

Сэхён пыталась почистить чеснок со связанными руками. Она вся покрылась потом – мало того что запястья были крепко связаны, так еще и нож был тупым. Судя по только что зашедшему солнцу, прошли еще одни сутки. Ей казалось, что прошло уже несколько дней, поэтому все больше удивляло, что Чжогюн по-прежнему не попал в западню. Если продолжать так жить, то не заметишь, как пройдет месяц, а то и целый год. Больше всего девушка ненавидела неизвестность, но ее мнение немного поменялось после того, как она оказалась в плену.

На столе появилась большая кастрюля с рисом и чем-то непонятным. Она целые сутки ничего не ела, поэтому была бы благодарна даже за сырой чеснок. Быстро схватив ложку, она зачерпнула немного блюда.

– А Сэчжин онни? – спросила Сэын, но в ответ услышала лишь молчание. [206]206
  Онни – обращение девочки/девушки к родной сестре или женщине старше возрастом.


[Закрыть]

Сэхён мельком взглянула на сидевшего рядом Чжогюна, но тот уже все доел и встал из-за стола. Девушке показалось это странным, но она тут же снова взялась за ложку и опустила ее в кастрюлю.

– Ты правда убила сестру?

Сэхён нахмурилась – только теперь она поняла, что вопрос был адресован именно ей.

– Папа так сказал.

Девушка не смогла сдержать нарастающего гнева, услышав, как девочка называет его отцом, и резко вскочила с места. Стоявшая на краю стола миска упала на пол. Сэхён крепко сжала челюсть, ожидая нового удара по лицу, но Чжогюн, к ее удивлению, никак на это не отреагировал, продолжая убирать овощи на место. Сэын тоже не обратила особого внимания на упавшую еду, занята рисом в своей тарелки.

– Но ты же врач, да? Так папа сказал. Он говорит, что теперь ты будешь меня обучать.

Сэхён бросила ложку на стол и подошла к мужчине. Ей не хотелось слышать этот бред про «отца», не хотелось узнавать о планах на будущее вонючего Чжогюна. Ложка ударилась об кастрюлю и упала так, что рисинки разлетелись по сторонам.

– Как ты вообще выжил? – сердито спросила она, но он никак не отреагировал на ее тон.

Сэхён не сдавалась, требуя ответов, – она попыталась пнуть коробку с продуктами, но потеряла равновесие и позорно повалилась на пол. В рот попали сухие листы, которые она тут же попыталась выплюнуть. Чтобы подняться со связанными руками, ей пришлось сначала сесть на колени.

– Он сказал, что ты будешь рада, когда узнаешь, что мы будем жить втроем. Как это было с Сэчжин онни…

Сэчжин. Такое далекое и вызывающее тоску имя. Сэхён постаралась медленно восстановить дыхание. Небо стало еще ярче из-за заходящего солнца. Девушка всмотрелась в яркий горизонт. Ей не хотелось поддаваться этим непонятным эмоциями.

– А кто это вообще такая? – спокойно спросила Сэхён, заметив растерянность на лице девочки.

Чжогюн махнул рукой, подзывая ее к себе. Она подбежала ближе, и он шепнул ей что-то на ухо. Сэхён было противно видеть эту картину, видеть, насколько они близки. Ей хотелось побыстрее их разлучить, но пока это было ей не по силам.

– Дочь папы, которую ты убила.

Сэхён попыталась было оторвать ногу от земли, чтобы сделать шаг, но тут же замерла.

– Что за бред?

Чжогюн лишь рассмеялся, смотря на недоуменное лицо Сэхён

– Хватит улыбаться, ответь. Я ведь единственный ребенок. Ты говорил, что я на тебя похожа. Говорил, что я должна оставаться одна.

Чем больше слов она произносила, тем сильнее затуманивалось ее сознание, начиналась одышка. Она просто стояла на месте, а казалось, что пробежала стометровку. Ей срочно нужно было на что-то облокотиться, поэтому она схватилась за стол, ища поддержки. Чжогюн продолжил убирать продукты, как будто их разговор был окончен. Сэхён схватила лежавший рядом нож, со всей силы вонзила его мужчине в спину и побежала.

Как когда-то во сне, ее брюки и ботинки полностью пропитались хлюпающей грязью – она обо что-то запнулась и повалилась на землю. Девушка не смогла подняться, и ее схватили измазанные землей руки.

– Тогда и ты должна заплатить за все свои грехи, – услышала она его шепот.

В этот раз это была не игра ее воображения – она на самом деле не могла дышать. Чжогюн бросил ее на стол и крепко сдавил шею. Сэхён попыталась откашляться, но мужчина навалился на нее всем своим весом. Он подозвал Сэын, которая тут же схватила девушку за правую руку и зафиксировала ее на столе.

– Разве нужны все десять пальцев, чтобы справляться с трупами?

Сэын молча покачала головой в ответ. Это было последним, что помнила Сэхён. Когда она пришла в себя, правого мизинца больше не было. На его месте были только несколько слоев пропитанного кровью бинта. Не было и части безымянного пальца до второй фаланги.

Девушка постаралась не сильно двигаться, но даже так почувствовала приступ тошноты, и ее вырвало прямо на пол. Тело покрылось холодным потом и сильно тряслось из-за нарастающей боли. Она не понимала, сколько часов прошло, но палец еще можно было вернуть, если бы она тут же обратилась в больницу. На всякий случай она проверила карманы – может, Чжогюн все же по доброе душевной оставил ей мизинец.

– Он сказал, что пришьет его обратно, если будешь слушаться.

Сэын помахала пластиковым пакетом, а потом убрала его в ящик со льдом и вернулась к девочке.

– С такими-то способностями? Это ведь ты делала швы? Они были ужасны. – Сэхён не смогла сдержать сарказма, пытаясь разозлить девочку.

В детстве она сама реагировала на критику так же, как Чжогюн, – была слишком чувствительна к тому, что задевало ее самолюбие.

Она предположила, что Сэын такая же, но ошиблась. Девочка опустила голову на колени и начала засыпать, будто сильно устала. Сэхён не могла видеть, как она прозябает в этом фургоне. Из-за резкого поворота кузов затрясся. Девушка прислонилась к стене, попытавшись сохранить равновесие, чтобы не покатиться по полу. Машина выровнялась и помчалась дальше. Возможно, из-за кровопотери Сэхён не могла понять, где реальность, а где иллюзия.

– Все в порядке, – прошептали ей на ухо.

Рядом с Сэын она увидела лицо девочки с фотографий. Сэхён спрятала лицо в коленях, трясясь от боли.

Через какое-то время она снова пришла в себя. Губы совсем высохли. Она попыталась встать, чтобы найти воды, но тут же ощутила резкий укол боли в правой руке. Сэхён уперла голову в стену, стараясь сдержать болезненные стоны. Пропитанный кровью кусок бинта болтался на пальцах. Она все не могла решиться на то, чтобы убрать державший бинт пластырь, но в итоге все же оторвала липкую часть, не сдержав вскрика. Она сжала губы, стараясь проглотить всхлипы, но в этот момент встретилась взглядами со следившей за ней Сэын.

– У вас нет эластичного бинта?

Сонная девочка лишь покачала головой, не прекращая тереть глаза.

– А обезболивающих?

Та медленно подошла к пластиковой коробке и, обыскав ее, вытащила две таблетки парацетамола.

– Ты шутишь? – несдержанно воскликнула Сэхён и подняла руки, но даже это небольшое движение отозвалось ужасной болью.

Часть волос пропиталась потом, прилипнув к коже и лбу, а другая запуталась на затылке.

– Отвезите меня в больницу, прошу вас. – Ее голос обрывался, будто она задыхалась.

Сэын ничего не ответила, а лишь продолжала растерянно стоять рядом и смотреть на девушку. Потом она отошла и принесла стакан воды.

– Ты будешь отвечать, если я умру?

Сэхён показала ей то, что осталось от пальца. Малышка поежилась, но все же осмотрела отрубленную часть. На месте среза появилось что-то черное, непохожее на обычные сгустки крови. Сэын схватила книгу из стопки у матраса и начала сравнивать картинки с тем, что видела сейчас. Сэхён понимала, что не может упустить этот шанс, поэтому специально застонала умирающим голосом.

На лице девочки читалось замешательство, как если бы она никогда не видела, как жизнь покидает человека. Сэхён схватила руку и упала на пол, ударившись головой. Бинт, пропитанный кровью, приземлился у ног Сэын. Из-за высокой температуры и духоты в фургоне кровь на ране начала засыхать. Упавшая Сэхён не двигалась. Девочка потрогала бинт. Она понимала, что после ампутации прошло уже слишком много времени, а значит, если оставить девушку в таком состоянии, она и правда может умереть.

Посомневавшись, Сэын все же постучала по стене в районе водительского кресла. Пришлось проделать это еще несколько раз, и машина наконец-то затормозила, остановившись на боковой полосе шоссе. Почти сразу дверь фургона открылась, и Сэын выбежала на улицу. После этого Сэхён ничего не слышала. Она даже испугалась, что они могли сбежать, бросив ее умирать.

Она уже хотела подняться, но тут в фургон ворвался Чжогюн. Кузов заколыхался, причиняя девушке боль. Мужчина поднял ее руку, и Сэхён не смогла сдержать крика. Жгучая боль разливалась по всему телу, снова выступил холодный пот. Перед глазами все закружилось. Казалось, что она сию минуту потеряет сознание, поэтому Сэхён сосредоточенно глядела в пол.

– Прошло уже столько времени, но кровь все не останавливается, поэтому… – Напуганная Сэын пыталась говорить как можно четче, но Чжогюн только злился.

– Это обычный некроз. Зачем тут больница? Просто нужны лекарства, и я сам вполне справлюсь.

Он еще несколько раз осмотрел палец, потом отбросил руку Сэхён и вышел на улицу, запирая дверь. Послышался звук мотора, машина снова двинулась вперед. И только тогда Сэын смогла нормально выдохнуть и снова вернуться к книге. Судя по обложке, это было руководство по оказанию первой помощи, но Сэхён понимала, что этим ее пальцу уже не помочь.

– Я скажу, что купить.

Похоже, девочка решила игнорировать ее слова – она держала ручку, водя ею по книге, а потом записывала что-то на ладони.

– Обязательно нужен антисептик, физраствор, эластичные бинты. И раневые повязки.

Хотя Сэын и не отрывала глаз от книги, Сэхён точно знала, что она запоминает все, что она говорит. Знания, которые мог дать Чжогюн, были достаточно ограниченны, поэтому девочка, скорее всего, испытывала сложности в решении некоторых даже очень незначительных проблем.

К тому же он явно по-прежнему агрессивно реагировал на любые ошибки – стоило ему достать руки из карманов, как Сэын сразу вздрагивала без особых на то причин. Но даже так девочка пыталась бороться за свою жизнь, справляться в одиночку. А фургон был заполнен разнообразными книгами, которые мужчина даже ни разу не открывал.

Вероятно, по этой причине девочка не сводила глаз с Сэхён, когда та пыталась сама справиться со своей раной на голове. Именно поэтому Сэхён использовала сложные слова, а не говорила просто «мазь для заживления ран» – ей хотелось увидеть замешательство Сэын, так стремившейся к новым знаниям.

– А еще попроси фентанил.

Она специально выбрала анальгетик, который использовался в больницах. Как и ожидалось, Сэын не показала какой-то особенной реакции, услышав незнакомое название.

Машина остановилась, двери с грохотом открылись. По лицу Сэын был видно, что она нервничает. Должно быть, в силу юного возраста она еще не умела хорошо скрывать эмоции. Сэхён рассмеялась, вспомнив, как выглядело ее собственное лицо в детстве.

Девочка собиралась выбраться из кузова, но обернулась, услышав смех. Сэхён широко улыбнулась и помахала ей правой рукой с отрезанным пальцем. За все время, что она была с Чжогюном, она никогда не разочаровывала его. Именно поэтому по-прежнему страдала. Но сейчас она чувствовала, что скоро выберется из этого фургона.

Как она и думала, взволнованная Сэын вернулась через несколько минут.

– Повтори еще раз, что тогда говорила.

– Что именно?

– Название лекарства.

Сэхён заметила Чжогюна, стоявшего у открытой двери в ожидании.

– Только медленно, чтобы я все поняла.

Девочка явно расслышала знакомые ноты в ее речи и в нерешительности отошла назад. Неожиданно мужчина схватил девушку и вытянул на улицу. Она боялась, что снова повалится на пол, поэтому попыталась восстановить равновесие, махнув руками и тут же вскрикнув. Чжогюн зажал ей рот и притянул ближе к себе. Сэхён начала задыхаться – не от его силы, от противного запаха пота, исходившего от его рук. Он накинул на нее черную куртку, покрывшуюся плесенью из-за влажности, и надел на голову кепку. Несмотря на большой размер куртки, от которой исходил его запах, она плотно сдавливала тело девушки и ощущалась как смирительная рубашка.

Сэын потянула ее за рукав. Светофор мигал лишь желтым – наверное, сломался. Двухполосная дорога была совершенно пуста, если не считать несколько автомобилей, незаконно припарковавшихся на обочине. Она чуть не запнулась, когда ее потянули вперед. Даже от ходьбы ее палец разрывался от боли. Сэхён с трудом следовала за девочкой, а Чжогюн следил за каждым шагом, стоя поодаль.

Судя по тому, что аптека была круглосуточной, они находились не в таком уж и маленьком городе. Сэхён попыталась найти табличку с адресом, но ее ослепил просочившийся через стеклянную дверь свет ламп. Сэын оставила ее на стуле у входа, не давая подойти ближе.

– Болеутоляющее в желтой баночке, мазь для ран и бинт, – торопливо проговорила она, подойдя к аптекарю.

Аптекарь вежливо показала каждый товар и сложила все в бумажный пакет. Она почти взяла наличные, которые заранее подготовила Сэын, но неожиданно перевела взгляд на выход. Смутившаяся девочка поспешила загородить ей обзор, но из-за ее роста это не дало никакого эффекта.

– Еще что-нибудь?

– Обезболивающий спрей, пожалуйста. – К стойке подошла Сэхён.

Получив пакет, она без промедления пошла назад. Раздался звук колокольчиков на входе, Сэын поспешно собрала сдачу и обернулась. В этот момент ее глаза залепило что-то холодное и влажное. Она попыталась прикрыться, но тут же ощутила сильную боль, словно от тысячи осколков. Дергая руками, девочка старалась выбить спрей из рук Сэхён, но ничего не выходило – теперь жидкость заливала все лицо, вызывая новые приступы боли. Сэын не смогла больше терпеть и рухнула на стеллаж.

Судмедэксперт перешагнула через барахтавшуюся на полу девочку и собиралась выбежать из аптеки, но вовремя заметила приближавшегося Чжогюна.

– Вызывайте полицию. Прямо сейчас, – закричала она аптекарю, снимая кепку и выбегая на улицу через широко распахнутую дверь.

Она с трудом передвигала ногами, скорость набрать совсем не получалось. Она высунула из кармана палец, чтобы проверить, – он снова истекал кровью. Накатило волнение. Так она могла и умереть. Запнувшись об выступавшую тротуарную плитку, она обессиленно упала вперед. Попыталась защитить голову, схватив ее двумя руками, но в этот момент палец проехался по асфальту, вызвав новую вспышку ужасной боли.

Чжогюн догнал ее и сразу вцепился в горло, чтобы ее вырубить, но Сэхён смогла дотянуться до стеклянной бутылки, валявшейся у аптечной урны, и кинуть в него. Она не разбилась, а отдача от удара только вызвала новую волну боли в руке. Однако хватка мужчины все же ослабла, возможно от внезапности атаки. Воспользовавшись моментом, девушка попыталась высвободиться.

Выпутавшись, она встала на четвереньки и поползла по асфальту. Она сдержала рвотные позывы и попыталась подняться, но в этот момент Чжогюн схватил ее за щиколотку – и она снова повалилась на пол. Челюсть полностью онемела – кажется, она ударилась подбородком. Сэхён зажмурилась, видя возвышавшуюся над ней тень.

Она ожидала новых ударов, но ничего не происходило. Развернувшись, она встретилась взглядом с Чжонхёном, который прижал плечо мужчины коленом, заставив того опустить голову на асфальт. Офицер что-то кричал, но Сэхён не могла разобрать слов – уши заложило так, будто она была под водой.

В ту же секунду Чжонхён вдруг повалился назад. За ним стояла Сэын, крепко державшая в руках спрей, – ее лицо было красным и опухшим. Она накинула на шею полицейского эластичный бинт и потянула. За секунду она обезвредила юношу больше ее в три раза, непонятно откуда взяв на это силы.

В руке шатавшегося Чжогюна показался тот самый нож, которым он обрубил палец Сэхён, и он явно целился в шею Чжонхёна. В испуге девушка кинулась в его сторону, сбив парня на пол. Нож вошел ему в плечевой сустав. Сэын не смогла устоять и упала вслед за ними.

Среди ночной тишины раздались звуки сирен – аптекарь все же вызвала полицию. Чжогюн оценил ситуацию, схватил Сэхён за волосы и грубо потащил к машине. Она дрыгалась, пытаясь сопротивляться. Видя это, Чжонхён попытался дотянуться до нее рукой. В обычной ситуации Сэхён дважды бы подумала, но сейчас без всяких сомнений схватила его за руку.

Мужчина со всей силы дернул ее за волосы, а Сэын изо всех сил пыталась разъединить их сцепившиеся пальцы. Чжонхён не обращал внимания на боль в руке, в которую только что вонзился нож, – он крепко сжал запястье Сэхён и тянул на себя.

Тут девушка услышала звуки приближавшихся шагов и открыла глаза. Фургон, в котором она страдала несколько дней, завелся и быстро поехал вперед, скрываясь из виду. Она попыталась запомнить номера, но быстро сдалась.

Наконец придя в себя, она оглядела Чжонхёна. На плече у него была глубокая рана. Судмедэксперт поспешно стянула бинт с его шеи и обмотала им руку. Она была не вправе насмехаться над умениями Сэын, ведь и сама так давно не практиковала первую помощь. Чжонхён терял сознание, повалившись на ее плечо, но все еще крепко держался за ее куртку.

Сэхён пыталась остановить кровотечение, крепче зажимая рану на плече, но кровь брызнула ей в лицо и потекла по щекам, смешавшись с каплями пота. Рука Чжонхёна упала вдоль туловища. Девушка наклонилась ближе и проверила его состояние. Его тело полностью ослабло в ее объятьях. Теперь его кровь пропитала и ее одежду.

Сэхён сжала его дрожащими руками. Она испугалась, услышав хрипы, говорящие об остановке дыхания. Она закрыла глаза, тут же вспомнив все похожие моменты, когда люди умирали в ее объятьях. Мама на отмели, Сэчжин в морозильной камере грузовика.

Чжогюн всегда восторгался ее умением принимать смерть, постоянно ее хвалил. Поэтому она отпустила Чжонхёна, когда фельдшер оттянула ее в сторону. Она могла лишь сидеть на асфальте и смотреть, как юношу грузят в скорую.

4 июля 1999 года

В мой девятый день рождения семья собрала вещи и переехала в другой город. Он сказал, что вырос в этом доме, окруженном высокими деревьями, но мы начали называть его лачугой.

Сэчжин часто плакала, скучая по маме. Я же не ощущала каких-то глобальных изменений, ведь не особо ее знала. Но даже так мне было сложно понять, как свыкнуться с маминой смертью. Иногда я скучала по приготовленному ею суджеби, но постепенно это тоска исчезла – Сэчжин научилась готовить такие же блюда. [207]207
  Суджеби – суп с клецками и овощами на постном бульоне.


[Закрыть]

Он нашел новую работу – отвечал за пешие тропы – и начал коротко обрезать мои волосы. С этого момента Сэчжин больше не приходилось делать мне хвостики по утрам. Он так и не продал машину с прошлой работы в доставке, а припарковал ее на одной из троп около обвалившегося холма. Совсем скоро она стала моим гнездышком.

Мы быстро привыкли к новой жизни, еще до того, как сезоны сменились. После каникул Сэчжин пошла в новую школу, а я в то время сильно простудилась, но не могла пойти в больницу после случившегося на отмели. Казалось, что для него я больше не существовала – он постоянно говорил, что мне придется справляться со всем самой.

Тогда я не осознавала, о чем речь, но позднее узнала, что в нашей семейной регистрации даже не было моего имени. Пока Сэчжин пыталась привыкнуть к новой школе, он поехал в путешествие, взяв меня с собой. В тот день на заднем сиденье примостилась мама, а теперь – какая-то незнакомка. Он на всей скорости гнал вперед.

Он всегда говорил, что семья должна помогать друг другу, поэтому взваливал на меня перенос ведер с фрагментами тел. Они были ужасно тяжелыми, и мне приходилось много раз останавливаться и отдыхать на пути к указанному месту. Это было особенно жестоко, ведь я всегда сильно мерзла.

Из путешествия мы снова возвращались в лачугу – приходилось несколько дней проветривать фургон, чтобы избавиться от запахов. Благодаря этому я могла несколько дней оставаться дома. Это было единственное время, когда я общалась с Сэчжин. Она ни о чем не подозревала, но явно меня жалела. Она обращалась со мной так, будто я была чем-то сильно больна – даже уступила мне лучшую кровать в доме. Когда она входила, я всегда притворялась, что мне плохо.

Каждый раз, лежа в кровати и смотря на наваленные у стены игрушки, я вспоминала то самое ведро на берегу реки. Не выдерживая, я выходила пройтись по горе прямо среди ночи. Меня не пугали даже таблички, предупреждающие о кабанах. Так я бесцельно бродила несколько часов, возвращаясь на рассвете и засыпая прямо за обеденным столом.

Но тогда я не смогла спокойно уснуть. Как только темнело, моя кровь будто начинала двигаться быстрее, не давая мне просто лежать без дела. В такие моменты я всегда выбегала на улицу. Постепенно мои навыки охоты улучшились.

Я охотилась на мышей в кладовке, на цыплят, которых продавали около школы Сэчжин, и даже на кошек. В особо удачные дни мне даже удавалось ловить кроликов. Так улучшалось и мое умение работать с ножом, отличавшее меня от сверстников. Постепенно Чжогюн стал брать меня даже в более долгие путешествия.

Но моя жизнь начала рушиться, когда Сэчжин распустила любимые ею хвостики, надела форму и перешла в старшую школу. Она говорила, что теперь мечтает стать учительницей, поэтому старалась усадить меня за стол и заставить слушать. Я понимала, что получу от него, если он заметит, как я срываюсь на сестру, поэтому мне оставалось только сидеть и делать вид, что я внимательно впитываю каждое ее слово. Постепенно мне стало интересно, а иногда нам даже удавалось просто поболтать, прикрываясь занятиями.

Сэчжин рассказывала мне об одноклассниках, о мальчике из соседней школы, который ее заинтересовал, об особо популярных товарах в магазинчике, о том, как пару дней назад ей попало от учителя за невыполненное домашнее задание.

Однажды вечером мне захотелось надеть ее форму и выйти прогуляться. Я не привыкла к такой одежде, к длине юбки, прикрывающей колени, поэтому я зацепилась за ветку и порвала подол. Утром Сэчжин ничего мне не сказала – просто ушла в школу в спортивной форме.

Так я и начала рыться в ее сумке, пытаясь найти что-то интересное, что можно было украсть. Я смогла попробовать все виды гамбургеров из магазинчика и даже вести записи красивой ручкой с головой куклы на конце. Однажды я нашла в ее кошельке хорошо запрятанное письмо. Конечно, Сэчжин застала меня за чтением – она испугалась, что я сразу побегу к Чжогюну и обо всем расскажу. Оказалось, что ей не нравился отправитель письма, потому что он обижал других.

Сэчжин выхватила письмо, скомкала и кинула его в ящик. Из сумки она вытащила тетрадь с подсолнухом на обложке и набор из двенадцати цветных ручек. И сказала, что мне достаточно написать в этой тетради, если мне чего-то захочется, и положить ее обратно. В ту ночь я не могла уснуть, лежа на полу и думая, что бы пожелать. Так я впервые в жизни столкнулась с чем-то, похожим на свободу выбора. Но даже после этого я не прекращала охоту, приобретя и новую привычку – тщательно мыть руки.

К тому моменту, как я почти исписала всю тетрадь, Сэчжин уже сильно повзрослела. Она стала намного выше, так, что я доставала ей лишь до груди, а также купила юбку намного короче предыдущей. Она продолжала меняться и дальше. Ей удавалось скрывать от отца письма, но теперь она не показывала их даже мне. Каждые выходные, когда он уезжал на работу, мы шли гулять без разрешения. Однажды на такой прогулке я рассказала ей о своей странной бессоннице. Сэчжин была шокирована. Она не разговаривала со мной несколько дней, а потом вдруг сказала, что научит меня делать могилки для животных, – она принесла камень, чтобы похоронить мышь, которую я убила пару дней назад. В ту ночь мне приснилась мама, лежащая на отмели.

Мы продолжали ездить в путешествия, а мои умения с каждым днем лишь улучшались. Теперь я знала, как отделить ткани от костей, как предотвратить кровотечения, чтобы после не отмывать пол. Однажды я, как и всегда, вышла, чтобы выбросить ведро, но руки начали странно чесаться. Зуд был таким сильным, что я не стала зарывать ведро в землю, а лишь положила его сверху. Я надеялась, что оно поможет защитить могилу от негативной энергии – Сэчжин рассказывала мне о захоронениях ванов, рядом с которыми обязательно устанавливали статуи.

Он заметил изменения в моем поведении и запретил спать в лачуге. Тогда же он взял откуда-то фотоаппарат и начал делать мои фото. Так поступают настоящие любящие отцы, но здесь было другое – в такие дни мои ладони всегда были измазаны кровью зверей. Я больше не могла избавиться от их запаха, сколько бы ни мыла руки. Сэчжин всегда проходила мимо фургона, где я жила, по пути из школы и стучала в дверь в знак приветствия. Чем старше я становилась, тем больше любила книги, которые она приносила, и теряла интерес к теплым рабокки. [208]208
  Рабокки – блюдо из рамёна и ттокпокки с соусом или небольшим количеством бульона.


[Закрыть]

Мне хотелось полетать на самолете. Хотелось увидеть остальной мир. Мне было ужасно тесно в этом фургоне, где я могла спать только съежившись. Я могла бы украсть ключи от машины и сбежать, но я на это не решалась. Я обещала Сэчжин, что никогда не сбегу, что бы ни случилось.

Именно тогда Чжогюн начал аккуратно вклеивать мои фото в тетрадь. А я продолжала взрослеть, разрываясь между жаждой убийства и желанием выжить.

Как-то раз Сэчжин почему-то не прекращала действовать ему на нервы. Она задавала множество вопросов, даже видя, что они его раздражают. Он так разозлился, что ударил ее по щеке, и она тут же повалилась на пол. Увидев ее в таком положении, я осознала, насколько она была похожа на маму.

В тот день мы вернулись из очередного долгого путешествия. После него он казался мне совсем другим человеком. Он был особенно уверен в себе, в глазах читалась угроза. Люди его любили, что всегда казалось мне странным. Но он был молодым мужчиной, растившим дочь в одиночку. День и ночь работал ради нее. Часто в качестве гостинца ему даже приносили закуски.

Тогда же я отправилась прогуляться, оставив уборку на потом. Однако я вдруг вспомнила, что не закрыла фургон, и сразу побежала обратно. Сэчжин стояла прямо перед кузовом, залитым кровью. Перед глазами полетели серые снежинки.

Я схватила ее за руку и потащила к склону, пытаясь убежать как можно дальше от лачуги. Я странно смеялась, пока бежала, – то ли оттого, что настроение улучшилось, то ли пытаясь его улучшить. Но наша свобода продлилась недолго. Я знала, что он всегда носит с собой нож, но не представляла, что он наставит его на Сэчжин. Я все еще помню, как на лбу у него выступила вена.

Я так испугалась, что бросилась вперед, желая сбить его с ног. Он потерял равновесие и повалился вниз со склона. Сэчжин была выше меня на две головы, но я схватила ее за плечо, пытаясь аккуратно спуститься, что было совсем непросто. Я понимала, что не могу ее отпустить. Тогда я все же взвалила ее на плечи и пошла вниз, обливаясь потом.

Помню, что было темно от туч, заслонивших луну, а путь был долгим. Сколько мы прошли? Вдруг недалеко послышался звук приближающегося фургона. Я все понимала. Он был близко. Нам нужно было спрятаться. Я открыла сливной люк и запихнула Сэчжин в него. Там ужасно пахло стоячей водой, но я была благодарна за то, что мы смогли туда поместиться – дождей в то лето шло мало.

Совсем скоро я услышала, как рядом остановилась машина. Он прошел по люку, не заметив нас, и начал подниматься в гору, ориентируясь на сломанные ветки. Треск затих, слышалось лишь наше дыхание, дуновение летнего ветра и стрекотание насекомых. Не знаю, как я на это решилась, но я схватила Сэчжин и подвела ее к фургону, быстро заняв водительское место и заведя машину. Тишину разорвал шум старого мотора. Тут он сбежал вниз и загородил нам путь. Он явно был зол, в его лице виделось разочарование – он зря потратил время на мое обучение.

Мне хотелось быстрее сбежать, выбраться из этой ситуации, и я нажала на педаль. Я решила его объехать, поэтому повернула руль, но машина потеряла равновесие. Сэчжин резко повернула руль в другую сторону, приложив все свои силы. Фургон направился прямо к тому месту, где он стоял, – что-то врезалось в бампер. Звук был таким громким, а столкновение таким сильным, что не сравнилось бы даже с моментом, когда мы однажды сбили лося. Автомобиль потерял управление и врезался прямо в дорожное ограждение, завалившись налево. Он сильно накренился, поэтому я поспешила вытащить Сэчжин, но она так вцепилась в ручку двери, будто была готова упасть в любую секунду.

Как и Сэчжин, чтобы наконец-то от него освободиться, мне нужно было убедиться во всем самой. Я широко раскрыла глаза, устремив взгляд вниз. Он лежал под склоном на обломанных ветках вместе с ограждением, а одна из его рук была неестественно заломлена. Я почувствовала и облегчение, увидев его в таком состоянии, и сожаление. Если бы я знала, что все будет так просто, я бы уже давно это сделала. Я вытащила Сэчжин из машины, и мы направились вверх по дороге.

В тот момент Сэчжин глубоко застонала – она начинала задыхаться. Мы дошли до заброшенной площадки для отдыха, которая находилась недалеко от нашего дома. Я думала лишь о том, что нам нужно скорее убежать подальше. Мы спрятались в грузовике с холодильной камерой. Я сразу почувствовала знакомый запах крови и ужасный холод, хотела выбраться на улицу, но дверь уже захлопнулась. Сэчжин начала замерзать и перестала говорить. Я долбила в дверь, пока руки покраснели. Но она так и не открылась.

Мы прислонились друг к другу. Я хотела осмотреть рану Сэчжин, но та отнекивалась, говоря, что все в порядке, поэтому я тоже решила об этом не думать. Так мы постепенно успокоились и начали засыпать. Я проснулась от затекшей руки, увидев, что Сэчжин накрыла меня своим пальто, а сама спала на моем плече. Я потрясла ее, чтобы разбудить, но она тут же рухнула на пол совершенно оледеневшая. Я совсем этого не ожидала, и попыталась встать, опершись на пол, но руки сразу стали влажными. Под Сэчжин уже скопилась целая лужа крови.

Мы столько бежали, пролили столько пота и совсем не пили – было удивительно, что в ней было столько жидкости. Я снова ее потрясла, пыталась докричаться, но она никак не реагировала. Я поднесла палец к ее носу, но ничего не почувствовала. Открыла ее веки, но зрачки были расфокусированы. Я не знала, что делать, так что просто замерла на месте. Мне бы хотелось сделать для нее могилу, как она меня научила, но в грузовике не нашлось ничего подходящего. Тогда я просто сняла с себя пальто и накрыла ее.

Грузовик гнал вперед без намеков на остановку, и моя температура тела стремительно падала после того, как я осталась одна. Я любила думать, что ни за что не несу ответственности. Любила говорить «здесь ничего не поделаешь», поэтому тогда тоже просто смирилась. Тут действительно ничего нельзя было сделать. Чтобы выжить, мне пришлось раздеть Сэчжин и натянуть ее одежду на себя. Но даже так мои глаза продолжали закрываться от холода. В итоге я легла рядом и обняла ее. Казалось, что ее затвердевшее тело еще не потеряло тепла, но я продолжала дрожать. Сэчжин всегда первой замечала любые перемены. Поэтому она и накрыла меня своим пальто, завязав рукава за спиной. Сколько бы я ни пыталась ее подвинуть, она лишь крепче на меня наваливалась. Лицо ее постепенно теряло цвет.