Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 209 (всего у книги 335 страниц)
43
Пьетро спрятался в темноте под навесом какого-то магазинчика по соседству с пекарней. Тихоня появился только к часу ночи. Бодро ковыляя и не обращая внимания на проливной дождь, он курил, пряча сигарету в кулаке после каждой затяжки. Хромой не оглядывался и не выказывал беспокойства: он явно не опасался слежки. У служебного входа он выкинул окурок и скрылся в подсобном помещении пекарни.
Подождав еще несколько минут, Пьетро вернулся к машине, припаркованной в двух кварталах. Лабиринт пустых флорентийских улиц выплюнул старенький внедорожник в знакомый уже пригород. Оставив машину на безопасном расстоянии, он вышел под дождь и, утопая в грязи, разыскал в темноте хижину Тихони посреди свалки.
Для начала еще раз попытался разглядеть что-нибудь через окно. Мрак внутри был непроницаемым, но Пьетро казалось, что он различает очертания какой-то мебели. Ни малейшего движения, даже намека на чье-либо присутствие. Он приблизился к единственной двери. С прошлого раза запомнилось, что Тихоне потребовалось несколько оборотов ключа. Подергал за ручку. Дверь даже не шелохнулась, как будто прибитая к косяку и порогу.
Пьетро был к этому готов и сдаваться не собирался. Нужно во что бы то ни стало попасть внутрь. Он вернулся к окошку, нашел в грязи подходящий камень, отошел на несколько шагов, размахнулся… Стекло разлетелось вдребезги. Встав на цыпочки, просунул руку внутрь, нашаривая задвижку. Зацепился рукавом плаща за острый осколок, с треском разрезавший ткань. Нащупал ручку, потянул – окно распахнулось. Подпрыгнул, с трудом подтянулся, забираясь внутрь. Гладкие подошвы ботинок соскользнули с подоконника.
Пьетро кулем свалился на пол кухни, сильно приложившись боком. Поднимаясь, застонал от боли. Включил фонарик. Узкий луч забегал по комнате. Там и сям на полу стояли тазы и жестянки, в них сверху стекала вода: видимо, крыша прохудилась. В комнате дробно звенела капель, кое-где на полу поблескивали лужи.
Газовый баллон, грязная плита, единственный шкафчик над ней. На стенах – несколько полок, заставленных коробками и консервными банками. Маленький кухонный столик и два разномастных стула рядом. Один – деревянный. Пьетро вспомнил, что Тихоня соорудил этот стул в тот самый день, когда Молчаливая Дама призналась, что собирается уехать в Лондон, а он молотком разбил себе коленку.
На хлипкой пластиковой этажерке теснились пакеты с дешевым вином. В углу покосившийся буфет, такой же хромой, как его хозяин. Луч фонарика выхватил замызганную занавеску, за которой угадывался унитаз. Оттуда воняло плесенью и экскрементами. Пьетро отвел фонарик и вдруг почувствовал на затылке взгляд. Резко обернулся. Никого. Но на какое-то мгновение ему померещилось, что на пороге соседней комнаты мелькнула тень.
– Кто там? – неуверенно спросил он.
Никто не ответил. Пьетро двинулся туда. Луч осветил односпальную кровать на железном каркасе. Шкафа не было. Немногочисленные наряды Тихони висели на бельевой веревке, протянутой от стены до стены. На тумбочке пепельница, переполненная окурками… В углу кто-то стоял. Пьетро окаменел, ему не хватало храбрости туда посветить. В том, что это человек, у него сомнений не было. И этот человек ждал.
Наконец Пьетро нашел в себе силы направить луч в угол. Пусто. Всего лишь игра теней. Впрочем, на полу действительно что-то стояло. Ящик с инструментами. Присев на корточки, Пьетро принялся перебирать содержимое. Ржавые плоскогубцы, пара погнутых отверток. И кое-что еще.
Достав из кармана носовой платок, он обернул им рукоять молотка и вытащил его из ящика. Та была гладкой, отполированной временем, боек и острый носок выщерблены. На них виднелся странный налет, похожий на засохшую кровь. Может быть, он остался с тех пор, как Тихоня разбил себе колено. А может, и нет.
Пьетро осторожно завернул его в платок и сунул в карман. После чего выключил фонарик и полез через окно наружу. Спустив ноги с подоконника, обнаружил, что дождь перешел в ливень. Утром Тихоня увидит, что в дом вломились. Если догадается проверить, на месте ли молоток, сразу поймет, кто именно к нему вломился.
«Не исключено, что Тихоня уже знает, кто я такой, и сразу же отправится меня искать», – подумал Пьетро. Следовало как можно скорее отнести тетрадь и молоток в полицию. Они могли стать уликами. Во всяком случае можно было надеяться, что полицейские решат задержать и допросить этого бесноватого.
То и дело поскальзываясь в грязи, Джербер пробирался к узкой асфальтовой дорожке, идущей вдоль железнодорожных путей. Наконец он выбрался туда и торопливо зашагал к автостоянке. Свет редких фонарей едва пробивался сквозь мрак и ливень. Вдалеке мигнули огни локомотива. Благодаря им Пьетро заметил человека, идущего навстречу.
На сей раз фигура не была игрой воображения. Несмотря на хромоту, Тихоня шел быстро – они вот-вот должны были встретиться. Джербер понятия не имел, что делать. Он очутился в ловушке. Тихоня тоже его увидел и сбился с ноги. Они оказались метрах в тридцати друг от друга. Пьетро инстинктивно вытащил из кармана молоток и погрозил им хромому, надеясь, видимо, что тот его узнает и испугается.
Мимо загрохотал состав – длиннейший товарняк. Порыв воздуха окатил Пьетро водяными брызгами и заставил пошатнуться, Хромой даже не дрогнул. Капли дождя кололи щеки, слепили глаза, а Тихоне ливень нисколько не мешал – он будто врос в землю, подобно кряжистому дубу.
Пьетро рассудил, что в подобных обстоятельствах лучшая защита – нападение.
– Я знаю, что ты сделал! – заорал он, пытаясь перекрыть грохот состава. – Ты ее нашел!
Тихоня не дрогнул.
– Нашел, убил и спрятал труп, но она догадывалась, что этим кончится, и все подробно записала!
И вновь хромой никак не отреагировал. Его лицо скрывалось в тени капюшона. Пьетро не видел его лица, но готов был поклясться, что Тихоня улыбается. Составу, казалось, не было конца. Секунды шли за секундами. Ничего не происходило. И вдруг хромой бросился в атаку. Несмотря на увечье, двигался он на удивление быстро и застал Пьетро врасплох. Тот отшатнулся, предпринял попытку бежать, но великан уже навалился на него, точно медведь. Молоток упал в грязь.
Тихоня оторвал Пьетро от земли. Почувствовав, что ноги болтаются в воздухе, тот изо всех сил вцепился в куртку врага. Физиономия хромого жутко исказилась, на ней застыла гримаса ненависти и злобы. Джербер никогда не видел ничего подобного на человеческом лице. Тихоне все же пришлось опустить его на дорожку, но хватки он не ослабил. Грязные подошвы «кларксов» скользили по асфальту. До Пьетро вдруг дошло, что чудовище толкает его под колеса.
– Нет! – в отчаянии заверещал он, хотя знал, что никакие крики не спасут ему жизнь.
Обычная реакция жертвы, осознавшей, что оказалась на волосок от гибели. А вот Молчаливой Даме, наверное, оставалось только таращить глаза. Показался хвост состава. Нужно продержаться еще чуть-чуть, чтобы грохочущая смерть прошла стороной. Тихоня тоже это заметил. Он взревел и обхватил жертву, намереваясь вместе с ней упасть под колеса. Убийство плюс самоубийство, восклицательный знак в конце трагического эпизода.
Отчаяние придало Пьетро сил. Он ударил Тихоню коленом в пах. Тот запнулся, ослабил хватку, и Пьетро в последний момент вырвался из его лап. Хромой покатился по щебню. Предпоследний вагон зацепил полу уродливой зеленой куртки, затягивая тело под себя. Тихоня исчез, угодив в неумолимые жернова вагонных колес.
44
Он просто сбежал.
Разумеется, надо было позвонить в полицию, сообщить о случившемся, дождаться их приезда… Но Пьетро был слишком потрясен. Он поспешно вернулся к внедорожнику, сел и уехал прочь. Когда добрался до дому, его все еще трясло. Захлопнул входную дверь, тяжело привалился к ней спиной. Грязные подошвы заскользили по полу, и он бессильно съехал вниз. Плащ был порван, с него на пол стекала вода.
Привычной тишины дома не было. В ушах грохотал бесконечный товарняк. Поезд не затормозил, значит машинисты ничего не заметили. В гулком перестуке колес Пьетро явственно слышался хруст костей. Игра воображения, не более того. Но стоило закрыть глаза, и он видел, как машина медленно раздавливает Таракана: вот лопается черный блестящий панцирь, из-под экзоскелета выпирают желто-зеленые внутренности…
Все сильнее наваливалось чувство вины. Ты ее убил и спрятал тело. Он, Пьетро, бросил тяжкое обвинение в лицо человеку, не имея доказательств, просто потому, что это подозрение засело у него в голове. Да, он обвинил Тихоню, потому что запаниковал. Впрочем, даже в эту жуткую минуту он осознавал, что его слова не остановят хромого. Нет, он желал побольнее ударить врага. Из мстительного садистского удовольствия хотел пригвоздить его без суда и следствия, лишить возможности защититься.
В действительности он понятия не имел, что случилось с Молчаливой Дамой. Даже не потрудился подобрать молоток, так и оставшийся валяться в грязи. Кто знает, заметит ли его полиция… Произошла трагедия, и повинен в ней он, Пьетро Джербер, он один. Вагоны обвиняюще грохотали в ушах. Захотелось, срывая горло, заорать всем этим призракам, прячущимся в липком молчании дома, чтобы наконец оставили его в покое.
Вместо этого он подтянул колени к подбородку и просидел так под дверью, пока в окна не начал проникать хмурый утренний свет. Пьетро принудил себя пошевелиться, затем подняться на ноги. Поплелся в гостиную с твердым намерением завалиться на диван и уснуть, если удастся. По пути он стягивал с себя сырую заскорузлую одежду, бросая ее где попало: плащ, свитер, рубашку… Стряхивая непослушный ботинок, запустил его под потолок, и тот приземлился на столик с пустой серебряной рамкой. На черта ему сдалась эта бесполезная штуковина?
Мысль переползла с рамки на конверт из психиатрической лечебницы, так и не вскрытый из-за звонка Иво Кравери. Подойдя к столику, Пьетро взял конверт, отодрал уже надорванный краешек и вытащил тонкую папку. Как и предполагалось, это была медицинская карта Молчаливой Дамы. Джербер ее пролистал. Особых откровений на этих нескольких страничках не нашлось.
Поверхностный диагноз: «избирательный мутизм», скупые отчеты о периодических осмотрах психиатров. «Пациентка спокойна, на контакт не идет. На вопросы не отвечает. Раскрыть личность отказывается». Следовал перечень прописанных психотропных препаратов. Распорядок дня назван «неизменным»: все свое время она проводила, глядя в окно.
Джербер сунул было папку обратно в конверт, но заметил в нем еще одно вложение. Отчет из отделения неотложной помощи, куда карабинеры доставили неизвестную с пляжа. Дежурный врач осмотрел женщину и установил, что она здорова, ушибов и травм нет, на животе свежий шрам от кесарева сечения. Пьетро глазам не верил. Значит, Молчаливая Дама родила? Но когда? Наверное, пока лежала в больнице после отравления. Она пробыла в коме семь месяцев. То есть поступила туда беременной.
Подобный поворот с трудом укладывался в голове. Что же стало с ребенком? Он родился мертвым? Или нет? Почему она ничего о нем не написала? И тут донельзя уставшего, основательно выбитого из колеи Пьетро осенило. Он вспомнил фразу, которой заканчивались записи в синей тетради: «Этот цветок – единственное существо на свете, которое заслуживает узнать всю правду».
45
– Доброе утро, доктор Джербер. Как хорошо, что вы позвонили, я сам собирался вам звонить. Матиас проспал восемнадцать часов кряду и ни разу не вскрикнул! Никаких кошмаров, ни-че-го!
В голосе Иво Кравери звучала вполне понятная радость, но в голове у Пьетро был полный кавардак.
– Хорошо, очень хорошо, – только и промямлил он.
Сеанс ультразвуковой терапии все же сработал. Он скрепя сердце согласился на предложение Эрики, как утопающий, хватающийся за соломинку, а она взяла и избавила ребенка от кошмаров. Это на сто процентов ее заслуга. Впрочем, сейчас Джербер звонил Иво по совершенно иному поводу. Вот что написала Молчаливая Дама:
Напоследок рассказывает, что, когда Молчаливая Дама попала в больницу, при ней была роза. «Единственный подарок Тихони», – думает та. По словам врачихи, они позаботились и о цветке. Если пациентка желает, его принесут в палату. Здесь так много солнца. Молчаливая Дама увидит, какой прекрасной стала роза.
Молчаливой Даме не хочется видеть эту розу. Роза – обман. Свидетельство не любви, а ненависти и притязаний собственника. Нет-нет, ей не нужна роза. Она понятия не имеет, как о ней заботиться. Она умеет выращивать только гнилые помидоры на могилах Тараканов, порубленных на куски и засунутых в мешок.
Голос Иво в трубке временами заглушали посторонние голоса и какие-то шумы.
– Вас плохо слышно, – заметил Пьетро.
– Извините, мы сейчас в аэропорту, стоим в очереди на посадку.
– Здравствуйте, доктор Джербер! – послышался веселый детский голос.
– Вот, решили последовать вашему совету, – продолжил Иво. – Улетаем в Монтевидео недельки на три.
Пьетро совсем забыл о своем совете. Теперь, когда Тихоня умер, Кравери незачем было покидать Флоренцию. Но об этом он промолчал.
В последнее время она часто думает о розе. Жалеет, что не забрала ее с собой из больницы. Роза же ни при чем, правда? Невинный цветок.
– Во время нашей первой встречи вы сказали, что приехали во Флоренцию два года назад и купили виллу в Пьян-де-Джуллари, верно?
– Да-да, я ужасно устал от постоянных переездов, – подтвердил Иво. – С тех пор как родился Матиас, мы нигде не жили дольше двух лет.
– Кто-нибудь жил на вилле до вас?
– Почему вы спрашиваете? – после небольшой заминки поинтересовался Иво.
– Поверьте, это важно, – ответил Пьетро, не вдаваясь в объяснения.
– Там жили Джулио и Александра Волонте. Он работает в финансовой сфере, она юрист-международник. Продали виллу в связи с переездом на Эльбу.
«На остров Эльба», – мысленно зафиксировал Пьетро.
– А дети у них есть?
В один прекрасный день случается то, чего Молчаливая Дама не ожидала. Она находит свою розу. Такой удачи она и представить себе не могла. Проходя мимо, случайно замечает ее в саду прекрасного старого дома, похожего на сказочный замок. К дому от ворот ведет кипарисовая аллея. Молчаливая Дама не сомневается, что это судьба.
– Кажется, да. Девочка. Сусана, ведь у Волонте девочка, я не ошибаюсь?
– Да, доктор Джербер, – послышался в трубке голос Сусаны. – Чуть младше Матиаса.
Она легко могла бы перелезть через ворота и забрать розу, но это было бы слишком жестоко – забирать цветок оттуда, где ему так хорошо. Роза растет на солнечной полянке, защищенной от ветра и непогоды деревьями. Она в безопасности. Молчаливой Даме нечего ей предложить, и она решает не беспокоить розу. Впрочем, она может подарить розе тетрадь, где записана вся ее жизнь.
– А вы, случайно, не помните, как ее зовут?
– Минуточку. – Сусана задумалась. – Кажется, ее зовут Роза.
46
– И как в это играть?
– Надо закатить шарик в центр так, чтобы он не упал с дорожки.
Головоломка представляла собой прозрачную пластмассовую сферу, внутри пересекались разноцветные желобки, трубки и мостики, по которым катался металлический шарик. Игрушка требовала определенной ловкости рук.
– А у тебя хорошо получается.
– Не всегда. Это очень трудно, – ответила девочка, сердито покусывая нижнюю губку.
На Эльбе стоял замечательно теплый солнечный день. Не так уж далеко от Флоренции, но здесь, на острове, уже чувствовалась весна. Легкий ветерок ерошил свежую зеленую травку и ластился к морю. Пьетро и девочка сидели на пледе в нескольких шагах от гладких камней, на которые набегали морские волны. Вокруг были разбросаны рисунки, цветные карандаши и восковые мелки.
Дом позади них – результат дорогостоящей работы и гениального безрассудства известного современного архитектора. Простые линии, большие окна и терраса из светлого дерева, напоминавшая корабль. Ничего общего с благородным обликом старинной виллы в Пьян-де-Джуллари.
– Видите? У меня снова получилось! – воскликнула Роза с ноткой гордости и протянула сферу Пьетро. – Хотите попробовать?
Он покорно взял игрушку и принялся крутить ее так и сяк. Джербер прибыл на Эльбу с первым утренним паромом, совсем ненадолго, буквально туда и обратно. Предварительно, конечно, созвонился с родителями девочки. Договорились на субботу, когда Розе не нужно было идти в школу. Джулио и Александра Волонте с готовностью согласились помочь и теперь наблюдали за происходящим в саду из окна гостиной.
Роза оказалась милой девчушкой, шустрой и умненькой. Длинные черные волосы наводили на мысль о сходстве с Молчаливой Дамой. Согласно запискам в синей тетради, младенца передали на удочерение, поскольку родная мать отказалась заботиться о ребенке. Однако эта Роза вовсе не была той самой «розой» из записок. Ее не удочеряли, она жила со своими биологическими родителями.
Все это Волонте сообщили Джерберу еще по телефону. Тем не менее он решил с ними встретиться, чтобы расспросить поподробнее. Узнать, например, не встречали ли они в окрестностях флорентийской виллы черноволосую женщину в темной одежде. Александра что-то такое смутно припомнила и предположила, что та работала на одной из соседних вилл. Александра нередко замечала ее на автобусной остановке неподалеку от их ворот.
Пьетро решил, что Молчаливая Дама буквально потеряла рассудок от несчастий, преследовавших ее с самого детства. К этому добавились одиночество и страх перед Тихоней. Ничего удивительного, что, увидев девочку в саду, бедняжка вообразила, будто это ее утраченная дочь, ее «роза». Что до встречи с Сусаной Кравери, здесь тоже все ясно: Молчаливая Дама вернулась на виллу в поисках своего ребенка. Затем, предполагал Джербер, бедная женщина угодила в руки Тихони, поскольку ее следы обрывались. Внезапное самоубийство хромого можно было считать косвенным признанием вины.
– Вам нравятся мои рисунки? – спросила Роза.
Пьетро подобрал один из листков, посмотрел.
– Да ты настоящая художница!
Девочка изобразила парусную лодку, плывущую по волнам залива. В рисунке просматривались определенное чутье и даже мастерство. Еще один рисунок, торчавший из-под других, привлекал внимание своей чернотой. Джербер вытащил его. Это был портрет Молчаливой Дамы, очень похожий на рисунок Матиаса, с той разницей, что глаза у женщины были открыты. На некоторое время он лишился дара речи, а придя в себя, спросил делано безразличным тоном:
– Она тебе снится?
Роза поглядела на рисунок, потом на Пьетро и произнесла:
– Я ее вижу.
47
Значит, она жива? Молчаливая Дама до сих пор жива? У Пьетро это в голове не укладывалось, но рисунок Розы – вот он. По словам девочки, она не раз видела ее на острове. Выходя из школы, или во время шопинга с матерью, или из окна отцовской машины по дороге в бассейн. Грустная черноволосая женщина, всегда одетая в темное, не пугала Розу. Напротив, девочке было ее жаль.
Ребенок исходил из весьма здравого для своего возраста рассуждения: «Грустные люди никому не способны причинить зло, они слишком хорошо знают, что такое страдание». Поэтому Роза не рассказала родителям о встречах с незнакомкой. Они бы только разволновались и, может, прогнали бы бедную женщину. Зачастую дети с легкостью решают проблемы, перед которыми спасовали бы взрослые.
Пьетро решил тоже пока сохранить это в секрете. Не потому, что считал Молчаливую Даму безобидной. С головой у нее определенно было не в порядке, раз она вообразила, будто случайно увиденная в саду девочка – это ее дочь. А потому что Роза закончила свой рассказ словами:
– Я уже давно ее не видела.
Обескураженный Джербер попытался вытянуть из девочки, когда та встречала незнакомку в последний раз, но потерпел фиаско.
Увы, вспыхнувшая было радость, что Молчаливая Дама буквально на днях была где-то поблизости, угасла, не успев разгореться. И все же слабая надежда на то, что Тихоня не добрался до своей жертвы, продолжала теплиться в его груди. Между тем солнце катилось к горизонту, унося с собой иллюзию весны. Задул холодный ветер, море зарябилось волнами. Зимние вечерние тени стремительно удлинялись – они стекали со стен, словно чернила, норовя залить все вокруг.
Джербер стоял в продрогшей очереди на обратный паром. Порывистый ветер вонял мазутом и солью. Что же теперь делать? След, по которому он шел, внезапно оборвался, а он все продолжал блуждать в потемках, надеясь обнаружить хоть что-нибудь, малейший лучик света в разверзнувшейся перед ним пустоте. Иначе было бы непонятно, как существовать дальше.
Дома его ждала прежняя однообразная жизнь без семьи и приятных воспоминаний. Без всего того, что люди увековечивают на фотографиях, вставленных в изящные серебряные рамки. Без прошлого и будущего, с одним лишь унылым настоящим, напоминающим езду по однообразной прямой дороге в компании грустных призраков.
…Магнолия…
Начался надоедливый серый дождь, море штормило. Пьетро разыскал свое место на нижней палубе, сел и вскоре затерялся в лабиринте путаных мыслей. В кармане завибрировал мобильный. Пьетро нехотя его вытащил. Экран мерцал, номер не высветился, совсем как в тот раз, когда Эрика предложила привезти к ней Матиаса. Пьетро ответил, но на том конце сразу же отключились. Впрочем, кто звонил, и так было ясно.
