Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 335 страниц)

Лив была права. Она само совершенство. И он тоже.

– Черт, а это еще кто? – вдруг спросила Лив.

Шарлотта с запозданием посмотрела на пассажиров лодки. Джей Ди, конечно же. Потом еще один парень, которого Шарлотта приняла за грубоватого Томаса Мейсона и которого Джулия уговорила брата взять с собой.

А между ними сидела девушка.

Глава 33

Баллада о Лили Истерлинг и Уокере Эймсе должна была стать историей любви на века. По крайней мере, так мне говорили. Да и сама Лили, казалось, всегда в это верила.

– Сойер, – Виктория повернулась ко мне, видимо, все-таки удовлетворившись секретом Лили. – Теперь ты.

Секрет, который я написала на своей карточке, был очень коротким. «МНЕ НЕ ВСЕ РАВНО». Бóльшую часть своей жизни я провела в режиме самозащиты. Я рано поняла, что лучше не ждать от людей слишком многого. Мне нравилось думать о себе как о человеке, который не испытывает нежных чувств к другим людям, а значит, они не смогут причинить мне боль.

Если ничто не имеет для тебя значения, значит, ничто не пробьется сквозь твою броню.

Но правда в том, что мне было не все равно. Мне не было все равно, что моя мама в один момент была лучшей подругой, о которой девушка могла только мечтать, а в следующий – отправлялась в погоню за собственными мечтами. Мне не было все равно, как некоторые люди разговаривали со мной и обо мне в городе, где я выросла.

Мне было не все равно, что у меня не было отца.

Теперь в моей жизни появились и другие люди, которые были мне небезразличны. Люди, которые могли бы оставить меня. Люди, которые могли бы решить, что от меня больше проблем, чем пользы.

– Сойер! – снова окликнула меня Виктория.

Я посмотрела на Лили, которая только что призналась, что впервые в жизни понятия не имела, кого или чего она хочет.

– Я написала: «Мне не все равно», – сказала я, все еще глядя на Лили. – Но поскольку я подозреваю, что этого будет недостаточно, – я перевела взгляд на Викторию, которая, возможно, не стала бы давить на меня так, как давила на Лили, – то открою вам еще один секрет для пущей убедительности.

Я не могла сказать ничего такого, что отвлекло бы Кэмпбелл от признания Лили – и последствий для отношений Лили с ее братом. Поэтому я решила поделиться чем-то личным и при этом связанным с моими отношениями с другими людьми и риском этих отношений.

– Я знаю, чего хочу, – сказала я. – И знаю, чего не хочу.

Я никогда раньше не говорила этого вслух, но это признание далось мне удивительно легко.

– Больше всего на свете я не хочу влюбиться.

Той же ночью, когда мы с Лили прокрались в наш семейный дом у озера и собрались подняться в комнату в башне, на лестнице нас уже поджидала бабушка.

– Твоя мама недовольна, что вы, девочки, вот так взяли и исчезли, – мягким тоном предупредила она Лили.

– Мама вечно чем-то недовольна, – сказала Лили. – Или это уже ее обычное состояние. Честно говоря, уже трудно понять.

Выражение лица Лилиан смягчилось – по крайней мере, совершенно точно изменилось. Она повернулась ко мне.

– Сойер, у твоей мамы утром может немного побаливать голова. – Моя бабушка была слишком тактична, чтобы произнести слово «напилась», но она все равно уточнила: – Полагаю, тут не обошлось без «Лонг-Айленд айс-ти» [41]41
  Очень крепкий алкогольный коктейль на основе водки, светлого рома, текилы, джина и апельсинового ликера.


[Закрыть].

Я удивленно подняла брови, услышав, что мама накидалась в их присутствии. Им повезло, что она не расплакалась и не начала вспоминать о моем зачатии.

Оставалось лишь надеяться, что так и было.

– Пойдем, – сказала я Лили, кивая в сторону комнаты в башне. – После «Лонг-Айленда» Элли Тафт спит как убитая.

Мама лежала в отключке на одной из двух кроватей, и мы с Лили уместились на другой. Было тесно, но мы обе были измотаны, и нам обеим не хотелось оставаться в одиночестве. Ее волосы разметались по нашей подушке. Мои торчали в разные стороны из пучка, в который я их собрала.

Я не стала говорить с ней об Уокере, а она ни слова не сказала мне о любви.

Глава 34

Утро наступило рано – «спасибо» Джону Дэвиду. Я проснулась от того, что он бомбочкой прыгнул на нашу с Лили кровать. Лили оказалась на полу, а мне прилетело так сильно, что внушительного синяка было не избежать. Джон Дэвид, стоя на четвереньках на кровати, извиняться на собирался.

– Гольф-кар! – во весь голос объявил он. – Парад!

Из-за «нехватки бенгальских огней» (по его собственным словам) Джон Дэвид остановился на тематических украшениях, а темой выбрал «Звездные войны и блестящий флаг».

– Гольф-кар похож на «Звезду смерти»? – спросил Джон Дэвид, критически оглядывая свою работу. – И конечно, на американский флаг?

Лично я посчитала символику какой-то сомнительной (пусть и непредумышленно) и не совсем подходящей патриотическому празднику, но кто я такая, чтобы спорить с гением?

– Он выглядит в точности как Звезда Смерти, – успокоила я его. – И как американский флаг.

– Хорошо. – Джон Дэвид, прищурившись, посмотрел на нас с Лили. – Внимание, солдаты! У нас есть всего полтора часа, чтобы закончить лазерные мечи и дроидов.

Оказалось, что, когда дело доходило до поделок, Джон Дэвид был еще более строгим руководителем, чем его мать. Когда до намеченного срока оставалось пять минут, а мы все трое были мокрыми от пота, он отступил, чтобы оценить нашу работу.

– Идеально, – заявил Джон Дэвид. – Теперь нам нужно нарядить Уильям Фолкнер в ее костюм.

Надеть штаны на собаку – задание не из простых. Особенно когда речь шла о крупном бернском зенненхунде весом пятьдесят килограммов, который категорически отказывался их надевать. Это можно было сравнить с одним из подвигов Геракла.

Но благодаря долгим уговорам и многочисленным лакомствам нам все-таки удалось это сделать.

– Благослови маленькое собачье сердечко Уильям Фолкнер, – сказала Лили, когда Джон Дэвид в костюме джедая гордо проехал мимо нас на «Звезде смерти». В сопровождении собаки в костюме дяди Сэма.

Включая шляпу.

В параде принимали участие около двадцати гольф-каров, а также велосипеды, коляски и по меньшей мере полдюжины собак в костюмах.

– Как ты думаешь, он понимает, что происходит? – спросила я Лили, когда гольф-кар Джона Дэвида скрылся из виду, а мы вдвоем смешались с толпой.

Светлые волосы Лили развевались на ветру. На этот раз она даже не пыталась их укротить.

– Больше, чем он показывает

Благодаря тому, что Джон Дэвид взял нас к себе в помощницы, нам двоим удалось избежать встречи с тетей Оливией этим утром. Моя мама, насколько я знала, все еще спала.

– Насчет прошлой ночи, – начала я, но не успела договорить, а Лили – перебить меня, как завибрировал ее телефон. Трижды. Я была достаточно близко, чтобы увидеть экран.

Первое сообщение было в виде розы. Второе – в виде змеи. А третье начиналось словами:

ТВОЕ ЗАДАНИЕ, ЕСЛИ ТЫ РЕШИШЬСЯ ЕГО ВЫПОЛНИТЬ…

– Почему, – в пятый раз спросила Лили, – они хотят, чтобы я участвовала в конкурсе по поеданию пирогов?

– Не участвовала, – любезно уточнила я, откусывая от только что купленного рожка с мороженым. – А выиграла.

Лили не отреагировала на мое подшучивание, как могла бы отреагировать раньше, «до-Аны». Вообще никак не отреагировала. Большим пальцем левой руки она потрогала ушибленные костяшки правой.

Я подумала о ее втором секрете. «Иногда мне кажется, что мое тело принадлежит кому-то другому».

– Лили? – позвала я ее.

Она моргнула:

– Голова болит.

Но она не успела вернуться к теме конкурса по поеданию пирогов – или того, почему ее так волнует задание «Белых перчаток», – ее поза резко изменилась. Она выхватила мороженое у меня из рук.

– Я бы советовала не есть это и оставить место для пирога. – Но через мгновение я поняла, что она не собиралась ничего есть.

Ей просто хотелось на что-нибудь смотреть. Что-нибудь держать. Ей нужен был предлог, чтобы притвориться, что она не заметила Уокера и Кэмпбелл Эймс прямо напротив нас.

– Как ты думаешь, она рассказала ему? – спросила я, чтобы Лили не пришлось этого делать.

На другой стороне широкой лужайки, где группа мужчин только что начала устанавливать полдюжины грилей, к Кэмпбелл и Уокеру подошла Виктория.

И ее отец.

– Может, Уокеру лучше встречаться с Викторией? – произнесла Лили, еще сильнее вцепившись в рожок с мороженым. – Танцевать с ней. Болтать с ней. Целовать ее и говорить ей, что она единственная.

У меня сложилось впечатление, что Лили произнесла эти слова с той же целью, что и трогала свои распухшие костяшки, – узнать, будет ли больно.

– Прежде чем твой парень и Виктория гипотетически поженятся и заведут детей, – вмешалась я, – хочу напомнить, что из вас двоих сомневаешься ты. И они танцевали всего один раз.

– Да, сомневаюсь я, сейчас, – ответила Лили, перекладывая рожок в левую руку. Ее пальцы на правой сжимались и разжимались. – Прежде это Уокер не был уверен. Ему нравится приезжать на белом коне и всех спасать. Весь прошлый год он думал, что больше никогда не будет таким парнем.

– А тебе такой парень не нужен? – спросила я.

– Я не знаю, чего хочу, – повторила Лили, когда Уокер и Кэмпбелл заметили нас. – Я думала, что у моих родителей идеальный брак. Я думала, что они идеальная пара. Но я ошибалась. Я хотела того же, что было у них. Что это говорит обо мне?

Уокер направился в нашу сторону, Кэмпбелл следовала за ним на расстоянии двух шагов.

– Надеешься, что она ему не рассказала? – спросила я Лили. – Или наоборот, что рассказала?

Ответа не последовало.

– Счастливого Четвертого июля! – Уокер поприветствовал ее быстрым поцелуем в губы. – Не хочешь прогуляться?

Он протянул ей руку, и она взяла ее. Как только они оказались вне пределов слышимости, Кэмпбелл повернулась ко мне:

– Я не сказала ему. Очевидно же.

Это было удивительно гуманно с ее стороны.

– Чего хотели Виктория и ее отец? – спросила я.

– Поздороваться, – ответила Кэмпбелл. – Наверное, – она не стала заострять на этом внимание, и не позволила мне. – Получили утром сообщение?

– Я нет, но Лили получила.

Возможно, это означало, что меня исключили. Как бы мне ни нравилась мысль о разрушении устоев патриархата, с таким исходом я могла смириться.

– А ты не хочешь спросить, какое у меня задание? – подсказала мне Кэмпбелл.

Я спросила.

– Это не твое дело, – последовал ответ, – но ты должна обеспечить мне алиби.

– Это почти вызывает у меня ностальгию, – парировала я.

– Похоже, это заразно, – ответила Кэмпбелл. – Мама тоже сообщила мне сегодня утром, что она испытывает ностальгию.

Я окинула взглядом лужайку и заметила Шарлотту Эймс на дальней стороне, у баскетбольной площадки и теннисного корта, прямо рядом с тетей Оливией. Наверное, она наслаждалась тем, что в этот раз оскандалился кто-то другой.

Не успела эта мысль прийти мне в голову, как я увидела свою маму, стоявшую под большим синим тентом, всего в нескольких шагах от Грир Уотерс. Это могло привести к серьезным последствиям, все зависело лишь от того, насколько тяжелым было ее похмелье.

– Мне нужно идти, – сказала я Кэмпбелл.

Она схватила меня за руку, когда я проходила мимо.

– Если после фейерверка кто-нибудь спросит тебя, я была с тобой все утро и весь день. – Она улыбнулась. – И Сойер? Ты поймешь, что у меня за задание, когда увидишь его.

Глава 35

Я почти добралась до мамы и Грир, когда вдруг столкнулась с Сэди-Грэйс.

Грир как раз жаловалась компании женщин неподалеку:

– Господи, ну и жара! Никогда не рожайте летом!

Какой бы заманчивой ни была мысль уличить Грир в обмане, годы, проведенные в роли маминой помощницы, наперсницы, защитницы и няни, научили меня, что если она сделает это сейчас, при всех, то это будет иметь необратимые последствия для нас всех.

– Прошу прощения, – сказала я, пытаясь пройти мимо, но Сэди-Грэйс преградила мне путь.

– Нет, – коротко ответила она.

Я не сразу поняла, что она имеет в виду.

– Что? – переспросила я.

– Я сказала нет, – извиняющимся тоном повторила Сэди-Грэйс. – Я весь день должна говорить нет на любые просьбы. Потому что.

Она так сильно выделила последние два слова, что до меня наконец дошло.

– Потому что такое задание дали тебе «Белые перчатки»?

– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это. – Сэди-Грэйс была серьезна, как на похоронах. – И если ты хочешь, чтобы я пропустила тебя, может, тебе лучше попросить меня не отходить в сторону?

– Делай что хочешь, только не отходи в сторону.

Как только она освободила дорогу, я направилась туда, где секунду назад стояла Грир. Но ни ее, ни моей матери не было видно. Однако вскоре я заметила их у входа под тент, в стороне от толпы.

– Я не испытываю к тебе ненависти, Грир.

Я всегда могла услышать мамин голос среди других, умела выделить его из толпы.

– Если бы не ты, у меня не было бы Сойер. Так что будь уверена, я не собираюсь портить тебе жизнь и выводить тебя на чистую воду.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Элли.

Прежде чем моя мама успела ответить, Грир заметила меня и кивнула в мою сторону. Мама обернулась. Посмотрев на меня, она перевела взгляд в глубь палатки, на Сэди-Грэйс.

– Все, что я хочу сказать, подруга, это то, что ты так стараешься сделать все по-своему, что упускаешь кое-что важное.

Несмотря на похмелье, мама была явно настроена на философский лад. Но Грир проигнорировала мамин совет и направилась к выходу. Я посмотрела ей вслед и задумалась. Знала ли она, что ее муж вместе с первой женой потерял и ребенка? И если да, это бы на что-то повлияло?

Учитывая, что она восемь месяцев занималась этим обманом, я в этом сомневалась.

– Она – это что-то с чем-то, – заявила мама, подходя и становясь рядом со мной. – С Четвертым июля, детка.

Она заколебалась, прежде чем сказать «детка», словно не была уверена, что ей все еще можно так меня называть. Это ее замешательство тронуло меня сильнее, чем любая ее попытка наладить отношения между нами.

– С Четвертым июля, – ответила я и, скорее всего, на этом и остановилась бы, но внезапно вспомнила, что знаю кое-что, чего не знает она. Кое-что, что ей, вероятно, следовало бы знать.

– Мама. Не делай ничего необдуманного или глупого, когда я расскажу тебе то, что собираюсь. Тетя Оливия. Она все знает.

Шарлотта, Лив, Джулия, Незваная гостья и парни

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

– Не волнуйся, – прошептала Лив Шарлотте на ухо. – Ты красивее.

Шарлотта хотела ответить, что не волнуется, но это было бы ложью. Внизу, на якоре, стояла лодка. Стерлинг с другими парнями и незваной гостьей поднимались наверх. Возможно, на девушке тоже был купальник, но ее огромных размеров футболка мешала увидеть его. Она должна была выглядеть в ней уродиной, но не выглядела.

Она не должна была прикасаться к Стерлингу, но прикасалась.

– Привет-привет! – Шарлотта выдавила из себя улыбку, сладкую, как сахар.

Она помахала рукой, не сводя глаз со Стерлинга, который помогал Мисс Футболке подниматься по склону.

– Кто она? – спросила Джулия, подходя к Шарлотте и Лив.

Шарлотта мигом бы прониклась к ней симпатией, если бы ее голос звучал хотя бы немного расстроенно из-за неожиданного пополнения. Но она хотя бы задала этот вопрос громко, чтобы все услышали.

– Ее зовут Трина, – отозвался Стерлинг. – Она местная. Мы познакомились с ней, когда ходили заправлять лодку, и решили пригласить ее с нами.

Шарлотта чувствовала, что Джулия оценивает ситуацию. Местная девушка явно запала на Стерлинга, а не на Томаса и, конечно, не на Джея Ди.

Шарлотта не собиралась расстраиваться из-за этого. Она могла быть любезной. Она могла быть красивой.

С ней могло быть весело.

– Не переживай, – прошептала Лив рядом с ней. – Если она начнет доставлять тебе неприятности, я с радостью столкну ее со скалы.

Глава 36

Мама не стала делать ничего необдуманного или глупого, узнав, что ее сестра в курсе, кто мой отец. Должно быть, она приберегла это на потом, когда закончится конкурс по поеданию пирогов.

– Правила просты. – Женщина с микрофоном стояла перед сценой, установленной рядом с теннисными кортами. – Выигрывает тот, кто первым доест свой пирог. Но, – она подмигнула зрителям, – есть еще одна маленькая деталь.

Женщина подняла связку шелковых шарфов.

– Руки наших конкурсантов будут связаны за спиной!

После суетливой возни руки потенциальных поедателей пирогов были наконец связаны. Сами пироги были торжественно расставлены на столе перед конкурсантами. Всего участников было девять, восемь из них – мужчины. Со своего места я видела, что пироги были обильно украшены взбитыми сливками и/или безе.

Лили сидела в самом конце сцены – грациозная осанка, волосы собраны в низкий хвост.

– На старт… – сказала женщина с микрофоном. – Внимание…

Лили слегка склонила голову, словно в молитве.

– Начали!

Я думала, Лили замрет в нерешительности, но она даже не дрогнула. Моя сестра зарылась лицом в пирог с такой скоростью, что кусочки безе разлетелись в разные стороны. Когда она начала жевать куски, я разгадала ее тактику. Ее соперники поедали пирог ртами. Лили же быстро превратила это в дерзкое уничтожение.

Оказалось, что в конкурсе по поеданию пирогов важно не столько съесть сам пирог, сколько сделать так, чтобы твоя тарелка опустела первой.

– Готово! – крикнула Лили, поднимая голову.

Слева от нее восемь мужчин в возрасте от десяти до сорока лет повернулись и изумленно уставились на нее. Судья подошел и осмотрел ее блюдо, на котором едва остались крошки.

– Похоже, – сказала женщина, бросив слегка испуганный взгляд на Лили, чье лицо, волосы и одежда были покрыты остатками пирога, – что у нас есть победитель.

– Ты уверена, что она дочь Оливии? – спросила моя мама, стоявшая рядом со мной. – Потому что это было действительно нечто.

На сцене кто-то протягивал Лили полотенце. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это Уокер.

Он смеялся.

– Сойер, – мама подтолкнула меня локтем. – Твой телефон.

Я с трудом оторвала свой взгляд от Уокера и Лили и пролистала текстовые сообщения, которых оказалось три. Они пришли подряд.

@) – ' —, – -

~ ~ ~ ~ ~8<

Посмотри налево.

Это мало чем напоминало задание. Я посмотрела налево. Сквозь небольшую толпу, которая собралась посмотреть конкурс по поеданию пирогов, я увидела одинокую фигуру.

Ник.

Мой телефон снова завибрировал – четвертое сообщение.

Твое задание, если ты решишься его выполнить: проведи с ним всю вторую половину дня.

На Нике были темно-синие шорты и поношенная красная футболка. Когда я подошла, он скрестил руки на груди, и футболка натянулась на его бицепсах и плечах.

Не то чтобы я специально смотрела.

– Привет, – сказала я.

Он не поздоровался в ответ.

– Мне всегда было интересно познакомиться с воплощением обиды.

Это почти заставило его улыбнуться.

– Это из-за тебя меня пригласили на это мероприятие?

– А, это, должно быть, тайное общество пытается извести меня твоим присутствием.

Приятно было быть честной с кем-нибудь, даже слишком честной.

– Ты не очень-то умеешь извиняться, – прокомментировал Ник.

– Я уже извинилась, – ответила я.

Он, казалось, не понял, о чем я говорю, и мне пришлось уточнить.

– Через сообщения.

Сообщения, на которые он так и не ответил.

– Я не переписываюсь, – сказал Ник.

– Ты звонишь по телефону, – сказала я, читая между строк. – Как цивилизованный человек.

На этот раз уголки его губ приподнялись, совсем чуть-чуть.

– Я пришел сюда не для этого, – сказал он.

– И все же, – ответила я, бросив взгляд на празднующих Четвертое июля. – Тебе по-прежнему нужны связи. И репутация.

Он поморщился:

– Проклятый бал Дебютанток.

Я сказала то, чего не сказал он:

– Проклятые Дебютантки.

Кажется, мне наконец удалось пробиться через его броню.

– Я действительно думал, что ты не такая, как все, – тихо сказал он мне.

Это было больно, но я не позволила себе терзаться.

– Каким бы я была человеком, если бы гордилась тем, что отличаюсь от других девушек?

Он мгновение изучал меня – откровенно, пристально.

– Я говорил не о девушках. Я говорил о… – Ник огляделся. Теннисные корты и площадки для волейбола на песке. Безукоризненно ухоженный газон. – Обо всем этом.

– Странно, не правда ли? – спросила я его. – Быть одним из них?

– Я не один из них, – последовал незамедлительный ответ. Пояснение чуть-чуть запоздало. – И ты тоже.

И вот так просто я была прощена.

– Когда я видел тебя в последний раз, – сказал Ник, – ты что-то лепетала о том теле. Как они ее называют?

– Леди озера, – ответил я. – И так, для информации: когда ты говоришь о ком-то «лепетал», этот кто-то вряд ли проникнется к тебе симпатией.

Ник склонил голову набок:

– Принято к сведению.

Я решила не упрекать его за выбор слов.

– Останки принадлежат не той, о ком мы думали. Кем бы она ни была, у нас нет оснований полагать, что ее убил кто-то из Эймсов.

– Что ж, это большое облегчение, – сухо сказал Ник. Затем он заметил выражение моего лица. – Разве нет?

Вскоре мы оказались на ближайшем причале. Я рассказала ему все, что мы с Лили услышали на аудиозаписях Джона Дэвида. Я ждала, когда же он решит, что от меня одни проблемы и драмы, что я одна из них в самом худшем смысле этого слова.

– Есть ли причина, – спросил Ник после долгого молчания, – по которой ты рассказываешь мне все свои секреты?

Я не услышала осуждения в его тоне, но то, как он смотрел на меня, мне так и не удалось бы описать словами.

– А кому ты их расскажешь? – Я отмахнулась от его вопроса и посмотрела на озеро.

В бухте было неспокойно, как никогда. Волны разбивались о причал, обдавая нас брызгами, пока мы сидели в тишине.

– Ты когда-нибудь бывала на озере? – спросил Ник, первым нарушая молчание. – До этого?

– Нет, – ответила я, радуясь, что мы сменили тему. – А ты?

Ник свесил ноги с причала.

– В юности. Один из друзей Кольта арендовал машину. Недалеко от моста Мейкон есть кемпинг. Даже в будни там слишком много людей. Громко и грязно, как в аду, особенно после дождя.

По его улыбке все стало ясно.

– Тебе понравилось? – спросила я.

Он опустил взгляд на свои ладони:

– Кольту понравилось.

Это был второй раз, когда он назвал его по имени.

– Мне очень жаль, – сказала я. – Что все это случилось с твоим братом.

Ник посмотрел на горизонт.

– У него это получилось бы намного лучше, чем у меня. Вечеринки, хорошие манеры, Джесси… – Он замолчал, но я поняла, что это имя его младшей сестры. Я не успела спросить, как он продолжил: – Ты…

Мне пора уходить. Я прямо-таки слышала, как внутри меня надрывается сирена тревоги. Мне хотелось сказать ему эти слова, но я так и не смогла.

– Ты неплохо справляешься.

Ник повернулся ко мне. Я попыталась напомнить самой себе, что он несколько недель не выходил со мной на связь. Что он ненавидел мир, в котором я жила, и людей в нем. Что до встречи со мной он встречался с Кэмпбелл.

Что я никогда не хотела ничего такого.

Но все, о чем я могла думать, – это о своих руках в его волосах.

– Пообещай мне, – тихим, хриплым голосом произнес Ник, – что в следующие десять секунд ты не будешь говорить о мертвых телах, фиктивных беременностях или о ком-нибудь с фамилией Эймс.

Я почувствовала, как мое тело наклонилось к его. Как мои руки сами по себе оказались у него на груди.

– Обещаю семь, – парировала я.

Он поднял ладони к моим пальцам, слегка касаясь их. Наклонился вперед, и его губы замерли в нескольких сантиметрах от моих. Затем его руки обхватили мое лицо. Его пальцы были грубыми и мозолистыми.

И теплыми.

– Пусть будет семь, – улыбнулся он и накрыл мои губы своими.

Я должна была отстраниться, но не сделала этого. Не должна была поддаваться этому поцелую – и ему, – но все же поддалась. Внезапно я осознала, что сжимаю в кулаках ткань его футболки и сижу не рядом с ним, а на нем.

Ник оторвался от поцелуя и опустил руки на мою талию.

– Семь, – сказал он.

В этот момент зажужжал мой телефон. Я проигнорировала первое сообщение, но за ним последовали еще два. Я посмотрела на экран. Лили.

– Неприятности в раю? – с усмешкой спросил Ник.

Я вскочила на ноги, не успев дочитать сообщение.

– Ты даже не представляешь.