Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 157 (всего у книги 335 страниц)

– Что это, детектив Друкер? – спросил я.

– Похоже на протокол об аресте из офиса шерифа округа Вентура, – ответил он.

– Кто арестован?

– Сэм Скейлз.

– Когда и за что?

– Первого декабря 2018 года. За организацию мошеннического онлайн-сбора средств для жертв массового расстрела в баре в Таузенд-Оукс.

– Это стандартная форма? – уточнил я.

– Да.

– Внизу есть несколько пунктов, которые отмечают галочкой. Что они значат?

Я посмотрел на стол обвинения. Помощник Берг в галстуке-бабочке уже листал документы.

– Один из пунктов отмечен как «межштатное мошенничество», – сказал Друкер.

– А что значит пометка «ФБР – Лос-Анджелес»? – быстрым ударом вбил я следующий вопрос.

– Что отделение ФБР в Лос-Анджелесе было уведомлено об аресте, – ответил он.

– Почему этот арест не всплыл при проверке судимостей Скейлза? – спросил я.

– Вероятно, ему не предъявили обвинений, и информация об аресте не была внесена в базу, – сказал Друкер.

– Почему? – продолжил я.

– Вам нужно спросить об этом шерифов Вентуры.

– Часто ли бывает, что человека арестовывают по одному эпизоду, а затем предлагают сотрудничество по более крупному делу? – уточнил я. – Это стандартная практика правоохранительных органов?

– Как я уже сказал, это вопрос к Вентуре, – ответил он раздражённо. – Это было их дело.

Боковым зрением я заметил, как Берг встаёт возражать.

– Сэм Скейлз был информатором ФБР, не так ли, детектив? – спросил я.

Прежде чем он успел ответить, Берг поднялась с возражением и попросила обсудить вопрос у судьи. Судья посмотрела на часы и решила объявить перерыв. Она сказала, что выслушает доводы Берг в совещательной комнате.

Когда присяжные вышли, я вернулся к столу защиты и сел. Мэгги наклонилась ко мне:

– Ты всё успел, – прошептала она. – Что бы теперь ни случилось, присяжные уже слышали, что он был информатором.

Я кивнул. Это был решающий момент. Удар по системе.

Глава 48

Судья Уорфилд была расстроена, а Дана Берг – в ярости. Ни одна из них не поверила моему объяснению нарушения порядка раскрытия информации. Тогда вмешалась Мэгги Макферсон, готовая взять на себя вину, чтобы защита – моя защита – могла продолжить работу без потерь.

– Судья, это моя вина, – сказала она. – Я допустила ошибку.

Уорфилд с подозрением посмотрела на неё.

– Расскажите, мисс Макферсон.

– Как вам известно, мистер Холлер потерял своего со‑адвоката, и я согласилась её подменить. Игра уже была в разгаре, и я пыталась наверстать упущенное, знакомясь с доказательствами, теорией защиты и версией обвинения. Многое ускользнуло от внимания. Как объяснил мистер Холлер, происхождение полицейского отчёта неизвестно. Его подсунули…

– Ни на секунду в это не верю, – перебила Берг. – И, если вы собираетесь так говорить, вам никогда не следует возвращаться в офис прокурора, и они не должны вас возвращать.

– Мисс Берг, дайте ей договорить, – сказала Уорфилд. – И не переходите на личности, когда у вас есть возможность ответить. Продолжайте, мисс Макферсон.

– Как я уже говорила, – продолжила Мэгги. – Происхождение этого документа неизвестно и, честно говоря, сомнительно. Его нужно было подтвердить, и этим занялся следователь. Он подтвердил, и документ был приобщён к материалам дела в начале недели. Я всю неделю была в суде и готовила выступление защиты по вечерам. Между мной и мистером Холлером возникло недопонимание. Усугубляло ситуацию то, что он находится под стражей и недоступен для меня в любой момент. Я понимала, что мы не будем представлять протокол об аресте до конца недели, и это дало бы мне время передать копии властям штата и суду сегодня. Всё изменилось сегодня утром, когда наш следователь сообщил нам, что детектив Раунтри из управления шерифа округа Вентура сегодня приезжает в город и может дать показания.

Возникла небольшая пауза, пока мы ждали реакции судьи на объяснение. Но Берг отреагировала первой.

– Это полная чушь, – сказала она. – Они с самого начала всё так спланировали, чтобы мой детектив оказался в шоке перед присяжными.

– Он бы не был в шоке, если бы его расследование было таким тщательным, как он утверждал, – сказал я.

– Постойте, – произнесла Уорфилд. – Мы не собираемся превращать это в боксёрский поединок. И, мисс Берг, я бы подправила эту формулировку, если вы не хотите быть единственной, кто уйдёт отсюда с санкциями.

– Ваша честь, вы же не серьёзно, – взорвалась Берг. – Вы даёте им на это право?

В её голосе звучало явное возмущение.

– Что вы хотите, чтобы я сделала, мисс Берг? – спросила судья. – Этот документ, безусловно, важен для этого дела. Каково ваше предложение? Утаить его от присяжных из‑за неправомерных действий защиты, умышленных или нет? Этого не произойдёт. Не в моём зале суда. Здесь ищут истину, и я ни за что на свете не стану скрывать от присяжных ни документ, ни расследование защиты. Взгляните на себя, мисс Берг: это доказательства, которые должно было предоставить государство. И если я узнаю, что у прокуратуры действительно было что‑то подобное, и она это замяла, то мы действительно увидим санкции.

Берг словно съёжилась в кресле под уничтожающим ответом судьи. Она прекратила наступление и сразу же перешла к собственной защите.

– Могу заверить вас, судья, что ни я, ни прокуратура ничего не знали об этом, пока защита не подняла этот вопрос в суде, – сказала она.

– Приятно слышать, – сказала Уорфилд. – И позвольте суду напомнить вам, что обвинение допустило многочисленные нарушения порядка раскрытия информации, в результате которых не было никаких санкций, а присяжным было дано лишь одно указание. Я готова дать указание по этому вопросу, но опасаюсь, что это усилит мотивы защиты, представившей этот документ.

Судья имела в виду, что готова сообщить присяжным: защита нарушила правила, но такое предупреждение может лишь подчеркнуть важность протокола об аресте.

– В этом нет необходимости, – сказала Берг. – Но, Ваша честь, ещё раз: правила были намеренно нарушены, и защите нельзя просто позволить уйти. Должны быть последствия.

Уорфилд долго смотрела на Берг, прежде чем заговорить.

– Ещё раз: что вы хотите, чтобы я сделала, мисс Берг? – спросила она. – Вы хотите, чтобы адвоката вызвали за неуважение к суду? Хотите, чтобы их оштрафовали? Какое финансовое наказание является уместным за это?

– Нет, Ваша честь, – ответила Берг. – Я считаю, что наказание должно быть назначено свидетелю. Адвокат упомянул, что детектив округа Вентура был в городе и готов дать показания. Я прошу суд отклонить его показания, поскольку…

– Защита возражает против этого, – сказала Мэгги. – Как минимум нам нужно, чтобы детектив Раунтри подтвердил подлинность отчёта. Он также должен объяснить, что случилось с ФБР. Он проехал весь этот путь от…

– Спасибо, мисс Макферсон, – прервала её Уорфилд. – Но я думаю, мисс Берг предложила справедливое решение этого нарушения правил раскрытия информации. Отчёт представлен в качестве доказательства защиты, но не свидетель.

– Ваша честь, – настаивала Мэгги. – Как нам объяснить присяжным значение произошедшего?

– Вы умный адвокат, – сказала Уорфилд. – Вы найдёте способ.

Ответ лишил Мэгги дара речи.

– Думаю, мы закончили, – сказала Уорфилд. – Давайте вернёмся, и, мистер Холлер, вы сможете продолжить допрос детектива.

– Ваша честь, – сказал я, – думаю, я закончил с детективом и готов двигаться дальше.

– Хорошо, – сказала Уорфилд. – Мисс Берг может провести перекрёстный допрос, если пожелает. Суд возобновит заседание через десять минут.

Мы вышли из кабинета и направились в зал суда. Берг угрюмо следовала за Мэгги, мной и помощником шерифа Чаном – обязательный участник процессии, поскольку я был под стражей.

– Надеюсь, ты сможешь с этим жить, – бросила Берг в спину Мэгги.

Мэгги обернулась к ней, не сбавляя шага.

– Надеюсь, ты сможешь, – ответила она.

Когда заседание суда возобновилось, у Берг было несколько вопросов к Друкер, но она воздержалась от обсуждения ареста в округе Вентура и ограничилась лишь некоторыми разъяснениями по предыдущим ответам детектива. Тем временем Мэгги вышла в коридор, чтобы сказать детективу Раунтри, что он напрасно проехал так далеко из Вентуры, и подготовить Арта Шульца к слушанию, когда Друкер наконец уйдёт со стенда.

По предварительной договорённости Шульц должен был быть свидетелем Мэгги. Я хотел, чтобы она сыграла роль обвинителя и использовала Шульца, чтобы раскрыть детали преступления, которые, по моему мнению, лежали в основе дела.

Шульц был троянским конём. Его добавили в список свидетелей как отставного биолога из Агентства по охране окружающей среды, который должен был обсудить материал, найденный под ногтями жертвы. Это должно было выставить его незначительным. Мы надеялись, что следователи Берг не станут тратить время или будут слишком заняты другими важными делами, чтобы поговорить с ним до его показаний. Это сработало, и теперь он собирался дать показания, где Мэгги использовала бы его, чтобы заложить основу для теории защиты и обвинения.

Шульц выглядел так, будто рано вышел на пенсию, возможно, чтобы начать карьеру эксперта‑свидетеля по всем вопросам, связанным с Агентством по охране окружающей среды. Ему было чуть больше пятидесяти пяти, он был подтянутым и в хорошей форме, с тёмным загаром. На нём были очки в стальной оправе и обручальное кольцо.

– Доброе утро, мистер Шульц, – начала Мэгги. – Не могли бы вы начать с того, чтобы рассказать присяжным, кто вы и чем зарабатываете на жизнь?

– Я сейчас на пенсии, но проработал тридцать лет в Агентстве по охране окружающей среды, – сказал Шульц. – Я работал в отделе по обеспечению соблюдения законодательства, в основном на Западе, мой последний офис находился в Солт‑Лейк‑Сити. Я остался там и после выхода на пенсию три года назад.

– Вы биолог по образованию?

– Да. У меня есть дипломы Университета Невады в Лас‑Вегасе и Университета Сан‑Франциско.

– Вас попросили проанализировать материал, обнаруженный под ногтями жертвы в этом деле, верно?

– Да.

– И что вы определили какой этот материал?

– Я согласен с выводами судмедэксперта, что это смесь материалов. Там был куриный жир и растительное масло. Небольшая доля сахарного тростника. Ресторанный жир – это, по сути, то, что мы называем сырьём.

– Когда вы говорите «мы», мистер Шульц, кого вы имеете в виду?

– Моих коллег из Агентства по охране окружающей среды.

– И вы имели дело с сырьём – ресторанным жиром – в Агентстве по охране окружающей среды?

– Да. Мне было поручено следить за соблюдением правил, касающихся программы Агентства по охране окружающей среды по биотопливу. Эта программа касается возобновляемого топлива – переработки сырья в биодизельное топливо. Она призвана снизить нашу национальную зависимость от нефти с Ближнего Востока.

– Итак, чем вызвана необходимость следить за соблюдением правил?

Берг встала и возразила, разводя руками и выражая недоумение по поводу того, какое отношение этот вопрос имеет к рассматриваемому делу.

– Ваша честь, – ответила Мэгги, – я прошу суд о снисхождении. Очень скоро станет совершенно ясно, какое отношение это имеет к убийству Сэма Скейлза.

– Продолжайте, мисс Макферсон, но поторопитесь, – сказала Уорфилд. – Свидетель может ответить на вопрос.

Мэгги повторила вопрос. Я расположился так, чтобы видеть большинство присяжных. Пока никто не скучал, но мы вступали в стадию, когда разрыв между этапами защиты становился всё шире. Нам требовались их полное внимание и терпение.

– Контроль за соблюдением правил был необходим, потому что там, где есть деньги, всегда будет мошенничество, – сказал Шульц.

– Вы говорите о государственных деньгах? – спросила Мэгги.

– Да. Государственные субсидии.

– Как это работало? Я имею в виду мошенничество.

– Это дорогостоящий процесс. Топливные отходы, сырьё, как бы вы их ни называли, необходимо собрать ещё до того, как они попадут на нефтеперерабатывающий завод. Их не качают из земли, как сырую нефть. Их собирают в центрах переработки, доставляют на нефтеперерабатывающий завод, затем перерабатывают и продают. Чтобы стимулировать переход нефтеперерабатывающих заводов на биотопливо, правительство запустило программу субсидирования. По сути, правительство платит производителю два доллара за баррель – примерно сто шестьдесят литров – за производство биотоплива.

– Что это означает, скажем, для автоцистерны, полной возобновляемого топлива?

– Автоцистерна перевозит около двухсот баррелей – примерно тридцать две тысячи литров. То есть каждый раз, когда грузовик отправляется с грузом, нефтеперерабатывающему заводу выплачивается четыреста долларов.

– И в этом‑то и заключается мошенничество?

– Да. Моё последнее крупное дело было в Эли, штат Невада. Там был нефтеперерабатывающий завод. Они провернули аферу, перевозя одну и ту же нефть на завод и обратно. У них был целый парк танкеров, которые прибывали и убывали с одним и тем же грузом. Менялась только маркировка. Проще говоря, на входе было написано «сырьё», а на выходе – «биодизель». Но это был один и тот же товар, и они получали по четыреста долларов за рейс. У них было двадцать пять грузовиков, и они получали сто тысяч долларов в неделю от правительства.

– Как долго это продолжалось?

– Примерно два года, прежде чем мы их засекли. Правительство Соединённых Штатов потеряло на этой схеме около девяти миллионов.

– Были ли аресты и судебное преследование?

– ФБР занялось этим и прикрыло дело. Были аресты, люди сидели в тюрьме, но главного так и не поймали.

– И кто это был?

– Неизвестно. В ФБР мне сказали, что этим заправляет мафия из Вегаса. Они использовали кого‑то в качестве прикрытия, чтобы купить долю в нефтеперерабатывающем заводе, и тогда началось мошенничество.

– У этой аферы было название?

– Мошенники называли её «кровопусканием зверя».

– Знаете, почему её так назвали?

– Они говорили, что этим зверем было правительство Соединённых Штатов. Оно было настолько огромным и обладало такими деньгами, что даже не заметило бы, сколько утекает через эту аферу.

Берг снова встала.

– Возражаю, Ваша честь, – сказала она. – Это интересная история, но как она связана с тем, что Сэма Скейлза нашли застреленным в гараже подсудимого, а затем в багажнике его машины?

Я не мог не восхищаться Берг за то, что она в своём возражении напомнила присяжным сразу о двух ключевых элементах своей позиции, призвав их не упускать из виду главное.

– Вот в чём вопрос, мисс Макферсон, – сказала Уорфилд. – Должна признать, я немного устала ждать, пока всё прояснится.

– Ваша честь, ещё несколько вопросов – и мы всё проясним, – сказала Мэгги.

– Хорошо, – сказала Уорфилд. – Продолжайте.

Я услышал мягкий стук закрывшейся двери зала суда и обернулся, чтобы осмотреть галерею. Агент Рут исчезла. Я догадался, что она знала, каким будет по крайней мере один из двух последних вопросов Шульцу.

– Мистер Шульц, вы назвали это последним крупным делом, в котором вы участвовали, – сказала Мэгги. – Когда это было?

– Ну, – сказал Шульц, помолчав, чтобы вспомнить детали, – насколько нам известно, мошенничество началось в две тысячи пятнадцатом году, и мы открыли дело и закрыли два года спустя. Уголовное преследование некоторых менее важных фигур началось уже после того, как я вышел на пенсию.

– Хорошо. И вы сказали, что, когда мошенничество было обнаружено, вы уведомили ФБР. Верно?

– Да, ФБР взяло это дело под свой контроль.

– Вы помните имена агентов, которые вели расследование?

– Было много агентов, но двое, которым поручили это дело, были здесь, в Лос‑Анджелесе. Их звали Рик Айелло и Дон Рут.

– А вам говорили, что дело, которым вы занимаетесь, уникально?

– Нет, они сказали, что это происходит на нефтеперерабатывающих заводах по всей стране.

– Спасибо, мистер Шульц. У меня больше нет вопросов.

Глава 49

Показания Арта Шульца были ключом к нашему делу, но больше всего нас заинтриговали его последние несколько ответов. Упоминание поимённо агентов ФБР давало нам некоторое преимущество, и мы намеревались его использовать. После смерти Оппарицио это, возможно, был мой единственный способ добиться «эн‑джи» – оправдательного вердикта.

Пока я наблюдал, как Дана Берг проводит поверхностный перекрёстный допрос отставного биолога Агентства по охране окружающей среды, Мэгги Макферсон вышла в коридор со своим ноутбуком, чтобы составить судебное постановление, которое мы должны были представить судье на рассмотрение. Она вернулась к тому времени, как Берг закончила беседу с Шульцем. Я встал и заявил, что защита должна обратиться к судье без присутствия присяжных и прессы. Судья Уорфилд рассмотрела просьбу, затем неохотно отправила присяжных на ранний обед и пригласила адвокатов в свой кабинет.

Как обычно, в связи с моим статусом опеки, заместитель шерифа Чан вошёл в кабинет вместе с нами и встал у двери.

– Судья, – сказал я, пока мы ещё выбирали места и рассаживались, – могу ли я попросить заместителя шерифа Чана выйти за дверь? Ничего личного к нему, но то, что мы собираемся здесь обсудить, весьма деликатно.

Судья долго смотрела на меня. Я знал, что ей не нужно напоминать о расследовании, которое этот суд начал в отношении незаконного прослушивания и сбора информации ведомством Чана. Но прежде, чем она успела что‑либо сказать, Берг возразила против моей просьбы.

– Это вопрос безопасности, Ваша честь, – сказала она. – Мистер Холлер, возможно, и в своём лучшем костюме, но он всё ещё находится под стражей и обвиняется в убийстве. Не думаю, что он должен быть вне надзора и контроля шерифа. Лично мне некомфортно, когда помощник шерифа находится за пределами кабинета.

Я покачал головой.

– Она всё ещё думает, что я хочу сбежать, – сказал я. – Мне осталось два дня до вынесения оправдательного приговора по этому делу, а она думает, что я планирую побег. Вот это и показывает её невежество.

Судья подняла руку, останавливая меня.

– Господин Холлер, вы должны уже знать, что личные нападки ни к чему не приведут в моём суде, – сказала она. – В том числе и в моём кабинете. Заместитель Чан работает в моём зале уже четыре года. Я ему полностью доверяю. Он останется, и всё, что вы скажете, не будет раскрыто или распространено иначе, как через официальный протокол.

Она кивнула судебному секретарю, которая, как обычно, сидела в углу со своим стулом и стенографом.

– Итак, – продолжила Уорфилд, – что мы здесь делаем?

Я кивнул Мэгги.

– Судья, – сказала она, – я только что написала и отправила вашему секретарю приказ на подпись. Это ходатайство о выдаче приказа «Habeas Corpus Ad Testificandum», обязывающего одного из только что названных в суде агентов ФБР явиться и дать показания.

– Подождите, – сказала Уорфилд.

Она взяла телефон, позвонила секретарю и попросила его скачать и распечатать три копии приказа Мэгги и принести их в кабинет. Затем она повесила трубку и попросила Мэгги продолжить.

– Судья, мы хотим, чтобы вы приказали агенту ФБР Дон Рут явиться в суд для дачи показаний, – сказала Мэгги.

– Разве я не подписывала повестку ФБР месяц назад? – спросила судья.

– И они проигнорировали её, как федеральное правительство и привыкло делать, – сказала Мэгги. – Стандартная операционная процедура в федеральном ведомстве. Именно поэтому мы хотим, чтобы вы выдали судебный приказ. Федеральному прокурору и агенту Рут будет сложно вас игнорировать, особенно если приказ будет направлен из суда.

Эта последняя часть была намёком. Если судья выдаст судебный приказ, она сможет его более строго использовать. Федеральный прокурор может проигнорировать его или приказать агенту Рут не отвечать на него. Но если невыполнение приведёт к выдаче ордера на арест, то агент Рут и федеральный прокурор могут быть взяты под стражу, как только выйдут за пределы федерального здания и окажутся на территории, находящейся под юрисдикцией судьи Уорфилд. Это был бы смелый шаг, но мы с Мэгги догадывались, что Уорфилд из тех судей, кто на это решится.

– Обвинение возражает, – сказала Берг. – Всё это – часть тщательно спланированной попытки отвлечь присяжных от доказательств. Это специализация Холлера, Ваша честь. Он делает это в каждом деле, в каждом судебном процессе. Здесь это не сработает, потому что это мошенничество. Назовите это мошенничеством «кровопускание зверя». Но это не имеет никакого – никакого – отношения к доказательствам.

– Это не отвлечение, судья, – сказал я, перекрывая остальных. – Агенты Рик Айелло и Дон Рут только что были названы свидетелем перед присяжными. Агент Рут была в зале суда до этого, следя за этим делом. Каждый из этих присяжных…

– Подождите секунду, мистер Холлер, – сказала Уорфилд. – Вы знаете агента Рут в лицо?

– Да, – сказал я. – Она и Айелло встретились со мной у меня дома, когда моя команда начала копаться в этом деле. Это те самые агенты, которые отправились в округ Вентура, чтобы забрать Сэма Скейлза из рук тамошнего шерифа.

Это было всего лишь моё обоснованное предположение, но оно казалось логичным, поскольку я был уверен, что слитый отчёт об аресте исходит от Рут. Я продолжил:

– Теперь имена Рут и Айелло занесены в протокол и представлены присяжным, – сказал я. – Они ожидают услышать хотя бы одного из них, и защита имеет право на их показания.

– У них также есть имя Луис Оппарицио, – сказала Берг. – Мы его увидим?

Я повернулся к Берг. На её лице была ухмылка. Это была оговорка. Она, очевидно, знала, что Оппарицио был в нашем списке свидетелей и что Уорфилд подписала повестку защиты на него. Но то, что мы уже знали: Оппарицио мёртв – было очень важным. Это означало, что обвинение следило за Оппарицио гораздо пристальнее, чем я думал. Это также означало, что Берг выжидала и была готова предпринять шаги, чтобы предотвратить его появление или нейтрализовать его, если ему позволят дать показания. Её оговорка позволила мне заглянуть за кулисы.

Всё это, по‑видимому, Мэгги пропустила мимо ушей в пылу спора, и она продолжила свою аргументацию.

– Ваша честь, – сказала она, – вы обязаны обеспечить подсудимому справедливое судебное разбирательство. Без показаний ФБР здесь, это невозможно. В этом и заключается суть дела. Единственная альтернатива – снять обвинение.

– Ага, конечно, – саркастически ответила Берг. – Этого не произойдёт. Судья, вы не можете этого сделать. Это огромный отвлекающий манёвр. Они просто хотят привлечь ФБР, чтобы отвлечь присяжных от истины. Вы не можете…

– Вы не говорите от имени суда, мисс Берг, – сказала Уорфилд. – Позвольте мне задать очевидный вопрос. Агенты упоминались в показаниях по делу о мошенничестве трёхлетней давности в Неваде. Где их отношение к этому делу?

– Они сообщили Шульцу, что это происходит по всей стране, – сказала Мэгги.

– Защита докажет с помощью показаний агента и других доказательств, что дело в Неваде имеет более чем прямое отношение к убийству Сэма Скейлза, – добавил я. – Мы покажем, что Сэм Скейлз участвовал в аналогичной схеме в «Биогрин Индастриз» в порту Лос‑Анджелеса.

– Но детектив Друкер дал показания, что не может подтвердить, что Сэм Скейлз вообще там работал, – сказала Уорфилд.

– Именно поэтому нам нужны показания агента Рут, – сказал я. – Она может это подтвердить, потому что именно она отправила его туда в качестве информатора. Он работал на них, и именно это привело к его гибели.

Я заметил, что Мэгги повернулась на своём месте и посмотрела на меня. Я знал, что раскрываю больше, чем следовало, и обещаю больше, чем могу дать. Но я инстинктивно чувствовал, что это ключевой момент дела. Мне нужно было вызвать агента Рут на свидетельское место, и я был готов сказать всё, чтобы она там оказалась.

– Ваша честь, – сказала Мэгги. – Это дело о виновности третьей стороны, и добиться показаний агента Рут – это то, что нам необходимо.

Берг покачала головой.

– Вы не можете всерьёз это обдумывать, – сказала она. – Это так же тонко, как паутина. Вы можете видеть всё насквозь. Здесь нет ничего, кроме домыслов. Никаких доказательств, никаких показаний, которые хоть отдалённо связывали бы происходящее в «Биогрин Индастриз» с убийством Сэма Скейлза в его гараже!

Она подкрепила своё возражение пальцем, указав на меня.

После паузы Уорфилд обдумала все аргументы, а затем вынесла решение.

– Спасибо за ваши аргументы, – сказала она. – Я подпишу постановление, предписывающее агенту Рут явиться завтра в десять часов утра. На этот раз я передам его федеральному прокурору и напомню ему, что он должен покинуть здание в конце дня, и когда он это сделает, он будет на моей территории. Кроме того, я скажу ему, что это дело привлекло большое внимание средств массовой информации, и могу гарантировать, что репортёры завтра в зале суда услышат моё мнение об ФБР и федеральном прокуроре, если они не подчинятся.

– Благодарю вас, Ваша честь, – сказала Мэгги.

– Судья, обвинение всё ещё возражает, – сказала Берг.

– Ваше возражение отклонено, – сказала Уорфилд. – У вас есть что‑то ещё?

– Да, постоянное возражение, – сказала Берг. – При всём уважении, с самого начала этого процесса суд постоянно выносил решения, наносящие ущерб обвинению.

В кабинете повисла ошеломлённая тишина. Берг обвиняла судью в том, что та пренебрегла своей беспристрастностью и своими решениями отдавала предпочтение защите. Как юрист, вышедшая из адвокатуры, Уорфилд была бы особенно чувствительна к такому обвинению. Берг провоцировала Уорфилд на вспышку гнева, которая могла бы подтвердить правоту возражения.

Но судья, казалось, взяла себя в руки, прежде чем ответить.

– Ваше постоянное возражение принято к сведению, но отклонено, – спокойно сказала она. – Если ваше заявление направлено на то, чтобы разжечь или запугать суд, будьте уверены, что ваши усилия не увенчались успехом, и что суд продолжит выносить решения беспристрастно и независимо, основываясь на законе и применяя его к делу.

Уорфилд замолчала, ожидая, не возразит ли Берг, но прокурор промолчала.

– Итак, есть ли ещё какие‑нибудь вопросы для обсуждения? – спросила Уорфилд. – Я бы хотела опубликовать это постановление, а потом пообедать.

– Ваша честь, – сказала Мэгги, – мы потеряли нашего главного свидетеля на сегодня, и…

– И кто это был? – спросила Уорфилд.

– Луис Оппарицио, – сказала Мэгги.

– Повестка была доставлена? – спросила Уорфилд.

– Да, – ответила Мэгги.

– Тогда почему его здесь нет? – спросила Уорфилд.

– Его убили, – сказала Мэгги. – Его тело нашли вчера.

– Что? – вскрикнула судья.

– Да, – сказала Мэгги. – В Аризоне.

– И это имеет какое‑то отношение к этому делу? – спросила Уорфилд.

– Мы так думаем, Ваша честь, – ответила Мэгги.

– Вот почему вам нужно, чтобы ФБР пришло и дало показания, – сказала Уорфилд.

– Да, Ваша честь, – ответила Мэгги. – И, помимо Оппарицио, на сегодня у нас был назначен только один свидетель – детектив Раунтри, которого вы не допустили.

– Вы хотите сказать, что у вас нет других свидетелей по вашему делу? – спросила Уорфилд.

– У нас есть только один: мистер Холлер, – сказала Мэгги. – И мы не хотим, чтобы он давал показания, пока мы, возможно, не получим ответ от ФБР и агента Рут. Он будет нашим последним свидетелем.

Уорфилд выглядела расстроенной. Она явно не хотела терять время.

– Кажется, я припоминаю новые имена в вашем списке свидетелей, – сказала она.

– Это правда, но ход судебного процесса диктовал изменения в нашей стратегии, – сказал я. – Мы исключили некоторых свидетелей только сегодня утром. У нас был токсиколог, готовый к сегодняшнему дню, но детектив Друкер и заместитель судмедэксперта уже занимались тем же вопросом. У нас была повестка на владельца дома, но детектив Друкер также охватил и её информацию.

– Кажется, у вас в списке был бармен, – сказала Уорфилд.

Я колебался. Мы описали Мойру Бенсон в списке свидетелей как человека, который мог бы дать показания о том, что я не пил на праздновании Нового года и был совершенно трезв, когда ушёл. Но это была маскировка, чтобы скрыть истинную ценность её показаний. На самом деле она собиралась рассказать присяжным, что в ночь вечеринки ей позвонили в бар «Красное Дерево», и анонимный абонент спросил, ушёл ли я. В тот момент я уже расплатился и направлялся к двери, замедляемый рукопожатиями и благодарностями от гостей, которые за мой счёт выпили свою вечернюю порцию алкоголя. Она сказала звонившему, что я направляюсь к двери. Согласно версии защиты, после этого звонка Милтону пришло сообщение о моём уходе. Но теперь, с распечатками телефонных звонков, которые мы получили, мы не смогли нанести тот двойной удар, на который надеялась защита. Это не означало, что всё было иначе. Распечатки телефонных звонков могли быть подделаны, или Милтон мог получить сообщение на одноразовом телефоне. Но мы не смогли превратить предположение в факт, и я не счёл нужным вызывать бармена на допрос.

– Её показания также не нужны, учитывая недавно полученные нами записи, – сказал я.

Судья на мгновение задумалась и решила больше не спрашивать о бармене.

– Итак, у вас остались только ФБР, о котором мы ничего не знаем, и мистер Холлер, – сказала она.

– И это сильно изменило бы нашу стратегию, если бы ему пришлось давать показания до того, как мы услышим голос агента Рут, – сказала Мэгги.

– Если мы услышим голос агента Рут, – сказала Уорфилд.

– Судья, это просто абсурд, – сказала Берг. – У них не было никакой стратегии. Вся эта история с Рут всплыла сегодня.

– Обвинение ошибается, – сказала Мэгги. – ФБР было у нас на примете с самого начала. И мы всегда планировали закончить дело решительным отрицанием мистером Холлером обвинений. Мы хотели бы, чтобы так и осталось.

– Хорошо, – сказала Уорфилд. – Я отпускаю присяжных на сегодня. Надеюсь, завтра мы заслушаем ФБР, а затем и ответчика. В любом случае, советую вам всем использовать время, пока сегодня не будет заседаний, для работы над заключительными аргументами. Возможно, вы дадите их завтра днём.

– Судья, мы представим доказательства в качестве опровержения, – сказала Берг. – И, возможно, свидетеля, в зависимости от завтрашних показаний.

– Это будет вашей прерогативой, – сказала Уорфилд.

Я заметил, что Берг перестала обращаться к Уорфилд «Ваша честь». Интересно, заметила ли это судья.

– Думаю, мы закончили, – сказала Уорфилд. – Я увижусь со всеми в зале суда в час дня, когда распущу присяжных.

Вернувшись в зал суда через коридор перед кабинетом судьи, я подошёл за Берг, которая на этот раз шла впереди.

– Ты знала, что Оппарицио мёртв, ещё до того, как мы туда вошли, – сказал я. – Если всё это было просто отрепетированной попыткой отвлечь присяжных, почему ты так на него набросилась?

– Потому что я вижу, к чему ты приближаешься за километр, Холлер, – ответила Берг. – И мы были готовы к Оппарицио, живому или мёртвому. Ты, очевидно, нет.