Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 270 (всего у книги 341 страниц)

Глава 2
Политические маневры

Особняк губернатора Рузвельта встретил меня прохладой старых стен и запахом воска, которым натирали полы еще при его матери. Дворецкий, чопорный как английский лорд и молчаливый как могила, провел меня через анфиладу комнат к библиотеке. За высокими окнами расстилался Гудзон, а вечернее солнце рисовало длинные тени на персидских коврах.

– Билл! Наконец-то! – Франклин поднялся из кожаного кресла, опираясь на трость. Даже в домашнем кардигане он умудрялся выглядеть президентски. – Садитесь, выпьете чего-нибудь?

Луис Хоуи курил трубку в углу, окутанный дымом как древний оракул. Рядом с ним устроился Джеймс Фарли, тот самый политический стратег, который, как я помнил из прошлой жизни, через год будет руководить избирательной кампанией. А у камина расположился молодой экономист Рекс Тагуэлл, старательно делавший заметки в блокноте.

– Виски, если можно, – ответил я, усаживаясь напротив губернатора. – Думаю, мне понадобится.

Рузвельт налил щедрую порцию из хрустального графина. «Сухой закон» еще действовал, но в доме губернатора штата Нью-Йорк этот факт как-то не особенно беспокоил собравшихся.

– Итак, джентльмены, – начал Франклин, откидываясь в кресле, – Билл утверждает, что у нас есть серьезные основания для беспокойства относительно будущих выборов.

– Не просто основания, – перебил я, отхлебнув виски. – У вас уже есть противник. И он гораздо опаснее, чем может показаться.

Хоуи выпустил очередное облако дыма:

– Вы имеете в виду Альберта Ритчи?

– Именно его. – Я поставил стакан на столик. – Сенатор из Мериленда. На первый взгляд, типичный южный демократ, умеренный консерватор. На второй взгляд, марионетка финансовых кругов Уолл-стрит.

Тагуэлл поднял голову от блокнота:

– Откуда такая уверенность?

– От верблюда, – усмехнулся я. – Рекс, а вы знаете, кто финансирует политическую карьеру сенатора Ритчи?

Молодой экономист растерянно пожал плечами.

– Альянс промышленной стабильности, – продолжил я. – А за ними стоит целая коалиция. Некий Морган, будущая звезда финансов, конечно. Семейство Дюпонов. Банкиры из Балтимора и Филадельфии. Они уже окрестили его «кандидатом здравого смысла». Красиво звучит, правда?

Фарли наклонился вперед:

– Билл, вы говорите, они уже выбрали кандидата против губернатора?

– Не просто выбрали, Джим. Они уже начали финансировать его кампанию. Зарезервированы десять миллионов долларов. Это же астрономическая сумма.

Рузвельт задумчиво крутил стакан в руках:

– Десять миллионов… Это больше, чем потратил на свою кампанию Кулидж.

– Гораздо больше, – кивнул я. – И это только начало. План простой как арифметика. Ритчи представят как «голос разума» против «опасных экспериментов» губернатора Рузвельта. Мол, страна и так переживает трудные времена, не время для революций.

Хоуи фыркнул:

– Революций! Франклин же не Троцкий какой-нибудь.

– Луис, для людей с Уолл-стрит любые разговоры о помощи безработным – это уже революция, – заметил я. – Они искренне верят, что если дать народу хлеба, он потребует еще и зрелищ. А потом и вовсе захочет управлять цирком.

Тагуэлл поднял руку:

– Простите, мистер Стерлинг, но как вы можете знать такие подробности? О финансировании, о планах…

Я отпил еще глоток виски, чувствуя, как алкоголь слегка обжигает горло. Проклятье, всегда найдется дотошный тип, который задает неудобные вопросы.

– У меня есть источники в финансовых кругах, Рекс. Когда ты управляешь капиталом в несколько миллионов, люди начинают тебе доверять. А когда доверяют, то болтают. Много болтают.

– Но все же…

– Важно не то, как я это узнал, – перебил я. – Важно, что мы будем с этим делать. Потому что если ничего не предпринять, в следующем году президентом станет марионетка банкиров. А это значит, что следующие четыре года страна будет разваливаться, пока они пытаются лечить экономику пиявками.

Рузвельт повернул кресло и задумчиво поглядел в окно. За стеклом уже сгущались сумерки, и на реке зажигались огни проплывающих барж.

– Хорошо, Билл. Предположим, вы правы. Что предлагаете?

– Бить их же оружием. – Я поднялся и подошел к карте Соединенных Штатов, висевшей на стене. – У них есть деньги? У нас тоже будут. У них есть газеты? Мы найдем свои. У них есть организация? Мы создадим лучше.

Фарли скептически хмыкнул:

– Легко сказать. А где мы возьмем десять миллионов долларов?

– Джим, а кто сказал, что нам нужно именно десять миллионов? – Я обернулся к нему с улыбкой. – Деньги это хорошо. Но есть вещи посильнее денег.

– Например?

– Например, правда. И умение ее правильно подать.

Хоуи выбил трубку в пепельницу:

– Билл, вы говорите загадками.

– Тогда скажу прямо. – Я вернулся к креслу и сел. – Луис, а что будет, если американские избиратели узнают, что их пытаются купить? Что банкиры с Уолл-стрит решили за них, кому быть президентом?

– Они возмутятся, – задумчиво произнес Рузвельт.

– Именно! – Я хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – А теперь представьте. На одной стороне кандидат банкиров, который обещает «вернуться к проверенным ценностям». А на другой губернатор, который говорит: «Я не ставленник толстосумов. Я ваш выбор.»

Тагуэлл поднял голову:

– Но как доказать связь Ритчи с банкирами?

– Рекс, вы удивитесь, как много документов проходит через банки, – усмехнулся я. – И как мало внимания уделяют их сохранности. Особенно когда дело касается «благотворительных» фондов и «общественных» организаций.

Фарли присвистнул:

– Вы предлагаете промышленный шпионаж?

– Я предлагаю журналистское расследование. – Я развел руками. – А то, что некоторые документы случайно попадут к репортерам… Что ж, такова жизнь.

Рузвельт вернулся к креслу и тяжело опустился в него:

– Билл, это опасная игра. Если нас поймают…

– Франклин, а если не играть, вы проиграете еще до начала. – Я посмотрел ему в глаза. – Поверьте, я знаю, о чем говорю.

В библиотеке повисла тишина. Где-то в глубине дома тикали старинные часы, а с реки доносились гудки пароходов.

Наконец Хоуи заговорил:

– А сколько это будет стоить?

– Два миллиона долларов, – спокойно ответил я. – Может, чуть больше.

Тагуэлл чуть не подавился дымом от сигареты:

– Два миллиона? У губернатора нет таких денег!

– У губернатора нет, – согласился я. – А у меня есть.

Теперь молчали все. Даже часы вроде бы притихли.

Рузвельт медленно поставил стакан на столик:

– Билл… Вы понимаете, что предлагаете?

– Понимаю отлично. Я предлагаю купить вам президентство. – Я откинулся в кресле. – Только в отличие от ваших противников, я собираюсь покупать его у американского народа, а не у банкиров.

– И что вы хотите взамен?

Вопрос висел в воздухе как грозовая туча. Все смотрели на меня с напряженным ожиданием. Даже дворецкий, появившийся в дверях с подносом, замер на месте.

– Знаете что, Франклин, – наконец сказал я, – хочу одного. Чтобы через десять лет, когда вы будете сидеть в Белом доме, вы помнили, что есть вещи важнее денег. Есть вещи важнее власти. И есть люди, которые достойны лучшей жизни, чем та, что им пытаются навязать.

Рузвельт долго смотрел на меня, потом медленно кивнул:

– Хорошо, Билл. Расскажите план подробнее.

Я улыбнулся и достал из кармана сложенный лист бумаги. Судя по всему, вечер обещал быть долгим.

– Итак, джентльмены, разрешите представить вашему вниманию «народную кампанию» против «кампании банкиров».

Развернув лист, я положил его на столик так, чтобы все могли видеть. На бумаге красовалась схема с названиями организаций и стрелками между ними.

– Первое: деньги. Два миллиона это много, но тратить их в лоб нельзя. Слишком заметно. Поэтому создаем сеть «независимых» организаций.

Тагуэлл придвинулся ближе:

– Каких именно?

– «Фонд поддержки американских фермеров» – пятьсот тысяч долларов. «Комитет помощи безработным» – четыреста тысяч. «Ассоциация малого бизнеса» – триста тысяч. – Я водил пальцем по схеме. – Плюс дюжина «народных комитетов поддержки» в ключевых штатах. По сто пятьдесят тысяч каждый.

Фарли нахмурился:

– А остальные деньги?

– Прямые пожертвования от «частных граждан». – Я усмехнулся. – Удивительно, как много патриотично настроенных американцев вдруг найдется, когда дело дойдет до регистрации взносов.

Хоуи покачал головой:

– Билл, это же… Это же обман.

– А что делают наши противники? – Я откинулся в кресле. – Они создают «Комитет за ответственное правительство» и «Лигу защиты конституции». Красивые названия, правда? Только финансирует их Альянс промышленной стабильности, через подставных лиц.

Рузвельт задумчиво потер подбородок:

– Вы предлагаете играть по их правилам?

– Франклин, я предлагаю играть лучше них. – Я наклонился вперед. – Видите ли, у меня есть одно преимущество. Я знаю, как они думают. И знаю, чего они боятся больше всего.

– И чего же?

– Того, что народ узнает правду.

Тагуэлл отложил блокнот:

– Какую именно правду?

– А вот здесь, Рекс, начинается самое интересное. – Я встал и снова подошел к карте. – До выборов больше года. Что произойдет за это время?

Все молчали, ожидая продолжения.

– Экономика будет ухудшаться. Безработица вырастет до пятнадцати, а то и до двадцати процентов. Банки продолжат закрываться. Фермеры – разоряться. – Я обвел рукой всю карту. – А наши друзья с Уолл-стрит будут твердить: «Потерпите, рынок сам все исправит.»

Хоуи ухмыльнулся:

– И в это время появляется губернатор Рузвельт с планом действий.

– Именно! – Я хлопнул в ладоши. – Только не просто губернатор. «Кандидат народа против кандидата банкиров.» «Человек дела против болтунов из кресел.» «Тот, кто понимает проблемы простых американцев.»

Фарли почесал затылок:

– Звучит убедительно. А как мы докажем, что Ритчи – ставленник банкиров?

– Джим, а вы знаете, что такое бумажный след? – Я вернулся к креслу. – Каждый банковский перевод оставляет документы. Каждое собрание – протоколы. Каждое решение – подписи. Нужно только знать, где искать.

– И вы знаете?

– Конечно. – Я отпил виски. – Например, знаю, что в прошлом месяце представители Альянса промышленной стабильности, а именно некий Джонатан Рид Морган, встречались с организаторами кампании Ритчи в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне. Номер люкс четыреста двенадцать. Обсуждали «стратегию финансирования».

Тагуэлл недоверчиво покачал головой:

– Откуда вам это известно?

– Рекс, когда у тебя есть деньги, информация покупается очень легко. Особенно от людей, которым не доплачивают.

Рузвельт встал и прошелся к камину:

– Хорошо, предположим, у нас есть доказательства. Как их использовать?

– Через прессу. Но не через крупные газеты, они на стороне истеблишмента. Через местную прессу. – Я достал еще один лист. – У меня есть список из тридцати изданий в ключевых штатах. Их редакторы готовы публиковать материалы за, скажем так, символическую плату.

Хоуи прищурился:

– Символическую?

– Ну, тысяч по пять-десять за статью. – Я пожал плечами. – Для местной газетки это целое состояние. А для нас копейки.

Фарли присвистнул:

– Вы хотите купить прессу?

– Джим, я хочу дать журналистам возможность писать правду, не боясь потерять работу. – Я усмехнулся. – Видите ли, у меня странное хобби. Я читаю финансовые отчеты газет. И знаете что? Большинство местных изданий на грани банкротства. Владельцы готовы на все ради рекламных денег.

Тагуэлл покачал головой:

– Это же коррупция в чистом виде.

– Рекс, а что такое коррупция? – Я посмотрел на него с невинным видом. – Когда банкиры платят газетам за статьи в свою пользу, это нормальный бизнес. А когда мы платим за правду, это коррупция?

– Но мы же не можем опускаться до их уровня!

– А до какого уровня мы можем опускаться? – Я наклонился к молодому экономисту. – Рекс, вы видели очереди за хлебом в Нью-Йорке? Видели людей, роющихся в мусорных баках? Видели детей, которые не ходят в школу, потому что у них нет обуви?

Тагуэлл смущенно опустил глаза.

– Так вот, – продолжил я, – пока мы тут рассуждаем о нравственности, эти люди голодают. А банкиры покупают кандидата, который обещает им еще четыре года «свободного рынка». То есть еще четыре года голода для миллионов.

В комнате снова повисла тишина. Рузвельт стоял у камина, задумчиво глядя в потрескивающие поленья.

– Билл, – наконец сказал он, не оборачиваясь, – а что, если мы проиграем? Что, если, несмотря на все усилия, американцы выберут Ритчи?

– Тогда, Франклин, через пять лет в этой стране будет революция. – Я поставил стакан на столик. – Настоящая. С баррикадами, красными флагами и расстрелами банкиров. Потому что терпение людей не бесконечно.

Хоуи фыркнул:

– Билл, вы драматизируете.

– Драматизирую? – Я повернулся к нему. – Луис, а вы знаете, что происходит в Европе? В Германии коммунисты дерутся с нацистами на улицах. В Испании готовится гражданская война. Во Франции рабочие требуют революции. И все это из-за экономического кризиса.

– Но Америка не Европа.

– Пока не Европа. – Я встал и подошел к окну. – Но голодные люди везде одинаковы. И если им не дать надежды легальным путем, они найдут ее нелегальным.

Рузвельт обернулся:

– То есть вы рассматриваете мою кампанию как.профилактику революции?

– Именно так. – Я улыбнулся. – Франклин, вы можете стать последним президентом, избранным демократическим путем. Или первым, который по-настоящему поможет народу. Выбор за вами.

Фарли поднялся с кресла:

– Хорошо, Билл. Предположим, мы согласны. С чего начинаем?

– С создания организаций. – Я вернулся к схеме на столике. – Завтра мой юрист начнет регистрировать фонды. Послезавтра – открывать счета в банках. К концу недели у нас будет готова вся финансовая структура.

Тагуэлл взглянул на часы:

– А пресса?

– С прессой сложнее. Нужно действовать осторожно. Слишком прямолинейный подход вызовет подозрения. – Я задумался. – Начнем с «утечек». Анонимный источник передает документы честному журналисту. Журналист проводит расследование. Редактор публикует сенсацию.

Хоуи усмехнулся:

– И кто будет этим честным журналистом?

– У меня есть несколько кандидатур. – Я достал из кармана записную книжку. – Артур Брисбен из «Herald Tribune». Хелен Рид она тоже оттуда. Плюс полдюжины корреспондентов из местных газет. Голодные, амбициозные и готовые на все ради хорошего материала.

Рузвельт снова сел в кресло:

– Билл, а что насчет оппозиции? Они же не будут сидеть сложа руки.

– Конечно не будут. – Я закрыл записную книжку. – Они попытаются дискредитировать меня. Налоговые проверки, банковские ревизии, слухи о «сомнительных источниках дохода». Стандартный набор.

– И как мы будем защищаться?

– А никак. – Я улыбнулся. – Франклин, лучшая защита – это нападение. Пока они копаются в моих делах, мы раскроем их связи с банкирами. Пока они пытаются меня очернить, мы покажем, кто их финансирует.

Фарли почесал подбородок:

– Рискованно.

– Жизнь вообще штука рискованная. – Я допил остатки виски. – Можно всю жизнь просидеть дома, боясь выйти на улицу. А можно рискнуть и изменить мир.

Тагуэлл поднял голову:

– А если они применят более жесткие методы?

– Вы имеете в виду физическое устранение? – Я усмехнулся. – Рекс, тут же не Дикий запад времен ковбоев. Хотя… – Я задумался. – Хотя предосторожности не помешают.

Хоуи выбил трубку:

– Какие именно?

– Охрана. Проверенные люди. И главное, публичность. – Я встал. – Чем больше о нас знают, тем труднее нас убрать незаметно.

Рузвельт поднялся с кресла:

– Хорошо, Билл. Но у меня есть одно условие.

– Слушаю.

– Если мы идем на это дело, то идем до конца. Никаких половинчатых решений. Или победа, или…

– Или смерть? – Я рассмеялся. – Сэр, не драматизируйте. Максимум что нам грозит, это политическое забвение. А это не так страшно, как голодная смерть миллионов американцев.

Губернатор протянул мне руку:

– Тогда по рукам.

Я пожал его ладонь. Она была теплой и удивительно крепкой для человека с больными ногами.

– Джентльмены, – сказал я, обводя взглядом собравшихся, – полагаю, нам есть что отпраздновать. Дворецкий! Еще виски для всех!

Старый слуга, все это время маячивший в дверях, наконец вошел с подносом.

– И помните, – добавил я, поднимая свежий стакан, – с этого момента мы все в одной лодке. Или поплывем вместе, или утонем вместе.

– За общую лодку, – произнес Рузвельт, поднимая свой стакан.

– За лучшее будущее Америки, – подхватил Хоуи.

– За то, чтобы не утонуть, – пробормотал Тагуэлл.

Мы выпили. За окном совсем стемнело, и огни на Гудзоне стали ярче. Где-то далеко гудел ночной поезд, наверное, товарный состав, везущий зерно с Среднего Запада. Обычная американская ночь.

Только теперь я знал: эта ночь войдет в историю. Может быть, об этом узнают только через много лет, когда найдут чьи-то мемуары или рассекретят архивы. Но именно здесь, в этой библиотеке, с запахом старых книг и виски, была запущена машина, которая изменит Америку.

А может быть, и весь мир.

Глава 3
Финансирование

На следующее утро моя голова гудела не только от виски, выпитого у Рузвельта, но и от осознания масштаба задачи. Планируемое перемещение миллионов долларов это ответственная операция. Не просто астрономические суммы, а почти треть бюджета небольшого штата. И мне предстояло их потратить так, чтобы каждый цент работал на победу Франклина.

В кабинете на Уолл-стрит О’Мэлли разложил на столе стопки документов и финансовых отчетов, а Бейкер устроился в кресле у окна с чашкой кофе.

– Итак, джентльмены, – начал я, разворачивая перед ними ту же схему, что показывал губернатору, – приступаем к созданию финансовой империи.

Дверь открылась, и вошел невысокий мужчина в безупречном костюме. Круглые очки, аккуратно подстриженная бородка и проницательные глаза, типичный нью-йоркский юрист. Это был Сэмюэль Розенберг, мой надёжный юрист.

– Господа, – сказал он, протягивая руку. – Мистер О’Мэлли сказал, что вам нужны специальные юридические услуги.

– Более чем специальные, Сэм, – усмехнулся я. – Нам нужно создать дюжину организаций, каждая из которых будет выглядеть совершенно независимой и крайне патриотичной.

Розенберг достал из портфеля блокнот и ручку:

– Слушаю.

– «Фонд поддержки американских фермеров,» – начал я, обводя пальцем первый кружок на схеме. – Пятьсот тысяч долларов. Цель помощь сельскому хозяйству в трудные времена. Президент фонда некий мистер Джонатан Симпсон из Айовы.

– Реальный человек? – уточнил юрист.

– Вполне реальный. Разорившийся фермер, который за тысячу долларов согласится возглавить что угодно, – ответил О’Мэлли с усмешкой. – Я уже с ним договорился.

Бейкер покачал головой:

– Билл, это же…

– Это же политика, Чарльз, – перебил я. – А в политике чистых рук не бывает. Продолжаем. «Комитет помощи безработным» – четыреста тысяч. Председатель – миссис Элеанор Дэвис из Огайо, вдова сталевара.

– Тоже за тысячу долларов? – поинтересовался Розенберг.

– За пятьсот. У нее четверо детей и нет другого дохода. – Я поставил точку на карте. – «Ассоциация малого бизнеса» – триста тысяч. Глава мистер Роберт Кларк из Мичигана, владелец разорившейся автомастерской.

В кабинет постучали. Вошел плотный мужчина средних лет с папкой под мышкой.

– Мартин Кеннеди, – представился он. – Специалист по политическому финансированию.

– Отлично, Мартин. – Я указал ему на свободное кресло. – Как раз вовремя. Расскажите нам о федеральных ограничениях на избирательные фонды.

Кеннеди открыл папку:

– Прямые пожертвования кандидату ограничены пятью тысячами долларов от одного лица. Но есть лазейки. Во-первых, «независимые комитеты поддержки» могут собирать неограниченные суммы, если формально не координируют действия с кампанией.

– Как определяется «формально»? – спросил Розенберг.

– Никаких письменных соглашений, никаких совместных собраний, никаких общих планов действий, – ответил Кеннеди. – Но ничто не мешает случайно встретиться в ресторане и обсудить общую ситуацию в стране.

О’Мэлли хмыкнул:

– Случайные встречи. Понятно.

– Во-вторых, – продолжил Кеннеди, – благотворительные организации могут принимать любые пожертвования для «образовательной деятельности.» Если эта деятельность случайно совпадает с политическими интересами…

– Тем лучше для демократии, – закончил я. – Отлично. Сэм, сколько времени потребуется для регистрации всех организаций?

Розенберг быстро что-то подсчитал:

– При стандартных процедурах месяца три. Но если использовать ускоренную регистрацию и… хм… дополнительные стимулы для клерков…

– Говорите прямо, – улыбнулся я. – Взятки.

– Назовем это «гонорарами за срочность». Неделю, максимум две.

– Превосходно. А теперь самое интересное, банковские счета. – Я достал еще один лист с названиями банков. – Каждая организация открывает счета в разных банках. «Фонд фермеров» – в Agricultural Bank of Iowa. «Комитет безработных» – в First National Bank of Cleveland. И так далее.

Кеннеди нахмурился:

– Зачем такие сложности?

– Чтобы никто не мог проследить общую картину, – объяснил я. – Если все деньги пойдут через один банк, рано или поздно какой-нибудь дотошный бухгалтер заметит закономерность.

– А кто будет управлять этими счетами? – спросил Бейкер.

– Номинальные руководители, – ответил я. – Но с правом подписи для «финансового консультанта» Угадайте, кто им будет.

– Вы? – предположил Розенберг.

– Я под разными именами. Уильям Стерлинг будет консультантом фермерского фонда. Билл Томпсон – комитета безработных. У-Эс Стерлинг – ассоциации малого бизнеса. – Я развел руками. – Удивительно, как много людей с похожими именами интересуются политикой.

Кеннеди присвистнул:

– А если вас поймают?

– На чем? Все документы в порядке, все подписи настоящие, все банковские операции законные. – Я откинулся в кресле. – Мартин, единственное, в чем меня можно обвинить, так это в излишней патриотичности.

– И в наличии двенадцати народных комитетов поддержки, – добавил О’Мэлли, изучая список.

– О да, чуть не забыл. – Я взял красную ручку и начал отмечать штаты на карте. – Пенсильвания, Огайо, Иллинойс, Мичиган, Висконсин, Миннесота, Айова, Миссури, Нью-Йорк, Массачусетс, Коннектикут и Нью-Джерси. По сто пятьдесят тысяч долларов каждый.

Розенберг подсчитал:

– Это почти два миллиона. А остальные деньги?

– Прямые пожертвования от «частных граждан», – ответил я с невинным видом. – Поразительно, сколько успешных бизнесменов вдруг решат поддержать губернатора Рузвельта. Мистер Джон Смит из Бостона – пять тысяч. Мистер Роберт Джонсон из Филадельфии – еще пять. Мистер Уильям Браун из Детройта – тоже пять.

– И все эти граждане существуют? – поинтересовался Кеннеди.

– Конечно существуют. Вопрос только в том, знают ли они о своих политических предпочтениях, – усмехнулся О’Мэлли.

Бейкер встал:

– Билл, вы понимаете, что это чистое мошенничество?

– Чарльз, а что делают люди Моргана? – Я повернулся к нему. – Они покупают газеты, подкупают политиков, создают подставные организации. Разница только в том, что они делают это уже давно и называют «нормальной деловой практикой»

– Но мы же не люди Моргана!

– Именно поэтому мы и выиграем. – Я встал и подошел к карте. – Видите ли, Чарльз, у них есть деньги и связи. А у нас есть деньги, связи и правда. Последнее – решающее преимущество.

Розенберг отложил блокнот:

– Мистер Стерлинг, а как мы будем переводить деньги? Эти миллионы далеко не мелочь.

– Частями и через разные каналы. – Я вернулся к столу. – Сэм, у вас есть связи в банках?

– Есть. Но крупные переводы привлекают внимание.

– Поэтому переводов не будет. – Я улыбнулся. – Будут покупки золотых сертификатов, конвертация их в наличные и физическая доставка курьерами.

О’Мэлли одобрительно кивнул:

– Классический способ. Никаких письменных следов.

– А что насчет налогов? – спросил Кеннеди. – Если Inland Revenue Service начнет проверку…

– То обнаружит, что все организации ведут безупречную отчетность и платят налоги с каждого цента, – ответил я. – Мартин, мы не уклоняемся от налогов. Мы уклоняемся от внимания.

Розенберг поднял руку:

– А что, если кто-то из номинальных руководителей заговорит?

– А о чем им говорить? – Я присел на край стола. – Мистер Симпсон из Айовы знает только то, что возглавляет фонд помощи фермерам. Миссис Дэвис знает только о комитете безработных. Никто из них не знает общей картины.

– А если начнут копать глубже?

– Тогда обнаружат, что все фонды финансируются за счет пожертвований честных американских граждан, обеспокоенных состоянием страны. – Я развел руками. – Каким американский гражданин имеет право быть.

Кеннеди покачал головой:

– Невероятно. Вы создаете политическую машину, которая выглядит как народное движение.

– Именно! – Я хлопнул в ладоши. – А теперь главный вопрос, как эти деньги будут работать?

О’Мэлли достал еще одну папку:

– Босс, я составил предварительный план расходов.

– Отлично. Слушаем.

– Первое – местная пресса. Полмиллиона на «рекламные контракты» с тридцатью газетами в ключевых штатах. Формально мы размещаем объявления наших фондов о помощи фермерам и безработным.

– А неформально? – поинтересовался Бейкер.

– А неформально редакторы вдруг начинают интересоваться связями сенатора Ритчи с банкирами, – улыбнулся О’Мэлли.

– Второе, – продолжил он, – радиостанции. Триста тысяч на «образовательные программы» о проблемах американской экономики.

– С упоминанием губернатора Рузвельта как эксперта? – уточнил я.

– Естественно. Кто еще может так понятно объяснить сложные вопросы простым людям?

Розенберг записывал в блокнот:

– А остальные миллионы?

– Организация митингов, печать листовок, транспортные расходы, зарплаты активистов, – перечислил О’Мэлли. – Плюс резерв на непредвиденные обстоятельства.

– Какие именно обстоятельства? – спросил Кеннеди.

– Мартин, наши противники не будут сидеть сложа руки, – объяснил я. – Они попытаются нас дискредитировать, создать проблемы, возможно, даже применить более жесткие методы. Нужны деньги на защиту.

– Какую защиту?

– Детективов, охранников, юристов. И главное – на контратаку. – Я встал и прошелся по кабинету. – Видите ли, лучшая защита – это нападение. Пока они пытаются копаться в наших делах, мы раскроем их связи с банкирами.

Бейкер нахмурился:

– Билл, а если все-таки что-то пойдет не так?

– Тогда мы проиграем выборы и потеряем деньги. – Я остановился у окна, глядя на снующих внизу людей. – А если ничего не делать, проиграем страну и потеряем будущее.

В кабинете повисла тишина. За окном гудели автомобили, кричали торговцы газетами, жил своей обычной жизнью Нью-Йорк. Но я знал, что эта обычная жизнь скоро кончится. Или мы изменим ее к лучшему, или она изменится к худшему сама.

– Господа, – сказал я, поворачиваясь к собравшимся, – у нас есть план, есть деньги, есть цель. Осталось только одно, начать действовать.

Розенберг закрыл блокнот:

– Когда начинаем?

– Сегодня. Сэм, завтра утром подавайте документы на регистрацию первых организаций. Мартин, составляйте списки потенциальных «жертвователей». О’Мэлли, связывайтесь с банками.

– А вы, босс?

– А я еду к губернатору. Рассказать, что у него теперь есть десять миллионов причин для оптимизма.

Все поднялись с мест. Кеннеди и Розенберг обменялись визитными карточками, обсуждая детали сотрудничества. О’Мэлли собирал документы в папки. Бейкер задумчиво смотрел в окно.

– Чарльз, – сказал я, подходя к нему, – что вас беспокоит?

– Ничего, Билл. Просто… – Он помолчал. – Просто иногда кажется, что мы переходим черту, после которой уже не вернуться.

– Возможно, – согласился я. – Но знаете что? Эту черту давно перешли наши противники. Мы просто догоняем.

Бейкер кивнул и направился к двери. Остальные последовали за ним. Вскоре в кабинете остался я один с картой, планами и ощущением, что только что запустил машину, которая либо спасет Америку, либо уничтожит нас всех.

Но выбора не было. За окном начинался дождь, и в этом дожде я видел слезы миллионов американцев, которые еще не знали, что их ждет.

Пора было что-то с этим делать.

* * *

Редакция «New York Herald Tribune» встретила меня запахом типографской краски и табачного дыма. В огромном зале грохотали печатные машины, а между рядами столов сновали репортеры с блокнотами и фотографы с громоздкими камерами. Атмосфера вечной спешки и погони за новостями, именно то, что мне нужно.

Хелен Рид оказалась именно такой, как я ожидал. Энергичная женщина лет сорока с острым взглядом и манерами человека, привыкшего командовать мужчинами. В 1931 году женщина-руководитель в медиабизнесе была редкостью, но Хелен Рид доказала, что может играть в мужскую игру лучше большинства мужчин.

– Мистер Стерлинг, – сказала она, поднимаясь из-за стола, заваленного корректурами, – Артур говорил, что у вас есть интересное предложение.

Артур Брисбен сидел в углу кабинета, попыхивая сигарой. Один из самых влиятельных журналистов Америки, он мог одной статьей изменить общественное мнение. И сейчас внимательно изучал меня, словно оценивая, стоит ли тратить время.

– Миссис Рид, мистер Брисбен, – начал я, усаживаясь в предложенное кресло, – у меня есть история, которая может изменить исход президентских выборов.

Брисбен выпустил облако дыма:

– В стране тысячи историй, которые могут изменить выборы. Почему ваша особенная?

– Потому что моя правдива. – Я достал из портфеля папку с документами. – А большинство других купены и оплачены банкирами с Уолл-стрит.

Хелен Рид заинтересованно наклонилась вперед:

– Продолжайте.

– Видите ли, – я открыл папку, – американские избиратели считают, что сами выбирают кандидатов на президентских выборах. На самом деле выбор за них уже сделан. В офисах Альянс промышленной стабильности, за закрытыми дверями частных клубов, в загородных особняках финансовой элиты.

Брисбен скептически хмыкнул:

– Мистер Стерлинг, о влиянии больших денег на политику писали еще при президенте Гранте. Что у вас нового?

– Новое, Артур, это документы. – Я выложил на стол фотокопии банковских переводов. – Вот перевод на триста тысяч долларов от Альянса промышленной стабильности к «Лиге защиты конституции.» А вот еще полмиллиона к «Комитету за ответственное правительство».

Хелен Рид взяла одну из бумаг:

– Откуда у вас эти документы?

– У меня есть источники в финансовых кругах. – Я пожал плечами. – Когда управляешь капиталом в несколько миллионов, банкиры начинают доверять. А когда доверяют, иногда забывают закрывать сейфы.

– Это незаконно полученные документы, – заметил Брисбен.

– Артур, а законно ли покупать президентские выборы? – Я посмотрел на него с невинным видом. – Вы предпочитаете закрывать глаза на преступления или писать о них?

Хелен Рид изучала документы:

– А кого поддерживают эти организации?

– Пока никого официально. Но неофициально… – Я достал еще один лист. – Вот программная речь сенатора Ритчи на ужине в честь «Лиги защиты конституции.» А вот его интервью изданию «Constitutional Guardian», которое финансируется тем же «Комитетом за ответственное правительство.»