Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

ГЛАВА 12

– Не хочу в кремль ехать, – вздохнула Маша, когда её вновь туда позвали. – У Кошкиных весело. Анна с Глафирой хоть и первейшие боярышни, но не чинятся передо мной.

– Ещё бы им чинится! – фыркнула Дуня, оторвавшись от очередного гениального чертежа.

– Мы им столько всего интересного показали! Пока им есть чего из нас выжимать, так они не будут чиниться, а потом… – Дуня с сожалением махнула рукой, показывая, что Маша сама должна понимать.

Мария понимала. Её теперь зазывали в лучшие дома на посиделки, но радушие первых боярышень Москвы тяготило. Не все умели просить поделиться знаниями, многие требовали, а это коробило нежную душу Маши. Но зато она получала бесценный жизненный опыт.

– Дуняш, бросила бы ты это подвижное кресло! Бояричу оно не пригодится. Он просто дразнит тебя…

– Дело принципа! Коваль попросил уточнить рисунок тех деталей, из которых состоит моя железная лента для колесиков.

– Она ж тяжёлая будет! Ты сама говорила, – напомнила Маша.

– Ну да, человеку не хватит силы заставить двигаться всю эту… эту хрень.

Маша прыснула и зажала рот рукой.

– Так зачем же ты продолжаешь рисовать?

– Ну, интересно же, – лукаво улыбнулась Дуняша. – Завтра мастер Петра Яковлевича принесет кресло с обычными колесами и будем пробовать его в действии. И пусть сразу же будет готов чертеж другого варианта. Я его назвала «вездеход»!

– Так уж вездеход?

– А что? Для сухой дороги у нас есть колеса, для снега – полозья, а для грязи будет гусеница!

– Ой, Дуня! Ты такая выдумщица! А ногу Петру Яковлевичу сделали?

Дуняша спешно постучала по столу, отгоняя злых духов, и кивнула.

– Пятая уже. Там шнурков-ремешков видимо-невидимо, но зато она легкая и удобная.

Девочка развернулась к сестре и начала объяснять о подвижных частях, имитирующих действия суставов, но быстро скатилась на жалобы о том, как ей пришлось настаивать на том, что не надо копировать полностью форму ноги, а стоит обратить внимание на расположение костей человека.

– Так Пётр Яковлевич теперь сможет на коня сесть?

– Конечно! А ради чего я старалась? – удивилась сестра.

– Всё одно жалко его…

– Чего жалеть? – вскинулась Дуня.

Она была уверена, что не случись с молодым видным бояричем беды, то стал бы он одним из многих, а так у него появилась цель, обновился круг знакомых, изменились ценности. Он стал чувствительнее к бедам и боли других, а это редкое для московского боярина качество.

– Девушки шепчутся, – Маша передернула плечиками и состроила грустную мордашку, чтобы было понятно, что дело касается несчастной любви.

Но Дуняша не заинтересовалась, наоборот, отвела взгляд и сделала вид, что продолжает заниматься созданием трафарета для коваля. Маша с удивлением посмотрела на неё, потом пригляделась и подскочила:

– Дунька, признавайся, что натворила!

– Я?!

Мария возвышалась над ней, сверкая глазами, и Дунечка вынуждена была признаться:

– Не я.

– А кто?

– Неизвестный доброжелатель.

Маша в упор смотрела на сестру и застонала, опускаясь в кресло.

– Говори, – велела она.

– Ну-у, – нехотя протянула Дуняша, – чиркнула пару строк бывшей невесте Петра Яковлевича.

– Что именно? – наседала Маша, не ожидая ничего хорошего.

Дуня подбежала к двери и проверила закрыта ли она. Потом вернулась к сестре и прошептала на ухо:

– Я написала княжне Холмской, чтобы она свои кривые ручонки не тянула к Петруше, а косые глазоньки свернула с его двора, потому что он мой.

– Что? – шокировано переспросила Маша, роняя рукоделие и оседая на сундук, и Дуня повторила:

– Она же была невестой Петра Яковлевича, а потом нос отвернула.

– Да это я знаю, ты про послание…

– Ну так я и написала, чтобы духу её не было, потому что Петруша нужен другим… более красивым и умным!

Мария взвыла и заходила кругами по горнице:

– Она нас в порошок сотрет! Холмские… они же! Дунька, как ты могла! Ты хоть понимаешь, что натворила?

Дуня изображала спокойствие и молчала.

– Кто ещё об этом знает?

– Никто, – едва слышно пробормотала она, жалея, что призналась.

– Кто передавал письмо?

– Я.

– Ты?

Дуня кивнула и зашептала:

– Я тайно… в церкви подсунула в складку на рукаве.

– Но… а если тебя заметили?

Сестра активно замотала головой и Машу чуть отпустило.

– Так значит, ты любишь Петра Яковлевича?

– Чего? – теперь уже Дуня вылупилась на сестру.

– Ну ты же сама… – Маша ничего не понимала.

Дуняша всплеснула руками и начала объяснять основы психологии, но сестра не поверила в эффект собственницы. А зря!

Через пару дней в девичьей Кошкиных им по секрету сказали, что бывшая невеста Петруши копытом бьёт, желая вновь видеть его своим женихом.

Племянницы Евпраксии Елизаровны гадали, где Матрёна Холмская могла увидеть брата с новой ногой – он вроде бы ещё не выходил в свет…

Дуняша расцвела от услышанных новостей, а Маша бросала на неё взгляды и крестилась.

Сестры не видели, как приглядывавшая за ними Евпраксия Елизаровна поднялась и наведалась к сыну, чтобы посмотреть Дунины рисунки с её пометками. С утречка к ней заходила доверенная женщина будущей сватьи и показывала подмётное письмецо к дочери от неизвестной соперницы. Княжна хотела узнать, кто ей перешёл дорогу.

Боярыня очень удивилась словам посланницы, ведь Матрёна сама отстранилась от Петруши и тем самым рассорила две семьи. А когда Евпраксия Елизаровна посмотрела письмишко, ещё больше удивилась… А потом повеселела и сейчас, глядя на девчонок Дорониных, убедилась в своих подозрениях. Вот только сравнит буквицы, чтобы точно знать, за кого молиться, а после можно к свадебке готовиться.

Маша стала частой гостьей в кремле и немного освоилась там, а Дуняша оставалась дома с Милославой, но подолгу сидеть и вышивать она не могла. В очередной раз сбежав от мамы, Дуня решительно взялась за обучение беспутного Митьки и тоскующей по непонятно чему Аксиньи. Митька давно ждал, что придумает для него боярышня, а здоровенная Аксинья даже не догадывалась, что её тяжелые вздохи давно привлекли внимание Дуняши. И вот, боярышня начала учить их валять шерсть.

По её замыслу Аксинья должна была валять валенки, а тощий Митька шить игрушки.

Девочка терпеливо объясняла основы работы с шерстью, показывала конечный результат и наблюдала, как получается у её учеников и есть ли у них энтузиазм. И вдруг, несколько дней спустя:

– Прости, боярыня, – бухнулся на колени Митька, – не могу я этим заниматься, —

признался он и втянул голову в плечи.

– Да ты даже не прочувствовал, – удивилась Дуня. – Это же не просто работа, а для души! Надо посидеть, придумать, разработать модель и создать…

– Бам! – Митька стукнулся лбом об пол, заставляя боярышню подскочить и нервно нарезать круги вокруг него.

– Бам! – повалилась на колени, валявшая валенки Аксинья и завыла, что она бы душу отдала, чтобы делать такие славные вещички, которые поручили бестолочи Митьке.

Дуняша смотрели на этих двоих, широко открыв глаза. Оказалось, что Митьке понравилось валять однотипные валенки и ни о чём не думать, а богатырше Аксинье возиться с мелкими деталями и придумывать что-то новенькое.

Выслушав их, Дуня расстроилась, но неволить своих учеников не стала. Честь по чести каждому помогла организовать в доме уголок, чтобы начать дело по душе и, посмотрев на них со стороны, поняла, что зажгла в сердцах этих двоих что-то светлое. Это осознание привело её в трепет. У неё получилось!!!

Маша смотрела на смешно пританцовывающую сестричку и хихикала. Она не понимала, чем взбудоражена Дуняша, но её счастливый вид оказался заразителен и вскоре Маша расправила плечики и пошла лебедушкой по светлице. Дуняша задорно притопнула, а потом со смехом изобразила пустившегося в пляс кавалера и так девчонкам весело стало, что вбежавшую Любашку они заметили только тогда, когда она включилась в их пляску.

– Ух! – довольно высказалась Маша.

– Ага! – ответила ей Дуня и обе они рассмеялись.

– Боярышни, я чего пришла… там Ирина Владимировна от Кошкиных которая…

– Да поняли мы, говори уже! – поторопила Дуня.

– Так я и говорю, всех Дорониных с поклоном приглашают на свадьбу Петра Яковлевича и княжны Холмской.

Любаша встала ровно и поклонилась, как сделала это Ирина при передаче приглашения Милославе.

Дуня махнула рукой Любаше, отпуская её, а сама повернулась к Маше.

– И осени ждать не стали! – воскликнула Маша, а после видно вспомнила, какие разговоры шли о ссоре Кошкиных с Холмскими и понимающе покивала. А после повернулась к Дуне и таинственно произнеся:

– Права ты была, сестричка! – схватила Дуню за руки и закружила её по светелке.

А дальше были хлопоты. Кошкины и Холмские торопились наверстать упущенное и хотели успеть поженить молодых до масленицы.

Дуня же неожиданно для родных притихла и ходила задумчивой. Она не могла никому сказать, что отныне каждый день ложится спать с мыслью, что утром проснётся в другом теле и другом месте. Она же выполнила поставленные условия для того, чтобы продолжить жить там… в другом теле и другом времени! Она зажгла что-то светлое в сердцах Митьки и Аксиньи! Но всё оставалось по-прежнему…

Такой же тихой отправилась Дуняша на свадьбу к Петру Яковлевичу. Она поучаствовала в свадебном обряде и с облегчением поняла, что задержалась для того, чтобы видеть счастливые лица молодых. Пётр Яковлевич не сводил глаз со своей княжны, а она мило краснела и старалась держаться поближе к нему.

Дуняшу не приглашали за стол, но она видела молодых в церкви и вместе с другими детьми провожала их к дому. Ей показалось, что пара будет счастлива.

Вечером Дуня с печалью смотрела на своих родных и ластилась к ним, не сомневаясь в том, что её жизненный путь здесь завершен. Она не на шутку испугала семью, завуалированно прощаясь со всеми. Дед разнервничался и начал пытать дворовых, чтобы выведать, что случилось. Даже вернувший и уже готовящийся к новой поездке отец встревожился и подхватив её на руки, просил признаться ему, что она натворила, обещая защитить от всех врагов. А мама, сестра и братик долго сидели в её светелке, держа Дуняшу за руки, вопросительно заглядывая ей в глаза. Она едва сдержала слезы от мысли, что так они пытаются неосознанно её удержать.

– Я вас всех очень люблю, – засыпая, прошептала она, уверенная, что проснётся в больнице. – Очень люблю.

Часть 2. Испытание
ГЛАВА 1

Дуняша открыла глаза. Во дворе орал петух, Веденей ругал боевых за нерасторопность, а ключница честила хлебопёка. Ощущение покоя разлилось по телу. Она осторожно выбралась из-под закинутой на неё во сне руки сестры, оставшейся ночевать рядом.

Жалела ли Дуняша, что не вернулась домой? Отчасти да. В этом времени не хватало многого. Но… она посмотрела на обнимавшую её во сне сестру и улыбнулась: зато здесь есть любящая семья!

И всё же хотелось разобраться с поставленным условием возвращения в свой мир. Сказано было, что она должна зажечь свет в чьей-то душе, но когда Дуня исполнила повеление, то возврата не произошло. В памяти всплыли слова, которые она не учла «…а в мире станет светлее…». Вот, значит, как.

От Митьки, Аксиньи и Петра Яковлевича должны расходиться волны добра! А много ли их будет? Вот ведь какое хитрое условие! И если цепляться к словам, то ей обещали, что её будущее будет пересмотрено, а выдернут ли душу из этого тела, чтобы вернуть или нет – неизвестно.

Дуня почувствовала себя никчемной. Повернется ли к ней ещё раз удача, чтобы она смогла зажечь в чьём-то сердце счастливый огонёк? Не такое это простое дело, тем более сама Дуня попала сюда потому, что не сияла для Вселенной светлой энергией.

– Дуняша, – позвала проснувшаяся Маша, – ты как себя чувствуешь? Вчера ты нас всех напугала… Что с тобой произошло? Ты всё-таки влюбилась в Петра Яковлевича?

– Что? В Петра Яковлевича? – Дуня фыркнула и запрыгнула обратно в постель. – Подвинься, дай погреться.

– Нельзя разлеживаться: великая княгиня Мария Борисовна ждёт нас сегодня обеих в кремле. Она хочет, чтобы мы научили её мастериц шить игрушки, а то у княжича только деревянные.

– Думаешь, ему понравятся наши поделки?

– А почему нет? – Машенька потянулась, а Дуня состроила недовольную рожицу и поучительно произнесла:

– Наши игрушки красивые, но скучные для мальчишки.

Маша возмущенно раскрыла глаза и хотела уже заступиться за ту прелесть, что они делали, но сестра приложила палец к её губам.

– Тшш, не спугни мысль, – зловеще прошептала она. – Сейчас я её поймаю… за хвостик уцеплю и… раскручу.

Маша замерла, не смея моргнуть, и Дуня расхохоталась.

– Шутишь? – обиделась сестра, но сестра помотала головой и спешно начала одеваться, тараторя:

– Мне тут такая обалденная идея в голову пришла, но я не представляю, как всё сделать.

– Это как твой вездеход?

Дуня укоризненно посмотрела на Машку, но та по-доброму улыбнулась и открыла секрет:

– Отец долго сидел и смотрел, что ты рисовала для Петра Яковлевича, а потом решил сделать такие ленты на колеса для телеги.

– А зачем?

– Как зачем? Он же по княжьим делам по всему великому княжеству мотается и постоянно что-то перевозит. Вот чтобы не застревать в грязи…

– Хм, так значит, не зря я трафарет для деталек вырисовывала и резала?

Маша засмеялась и выдала ещё одну тайну:

– А ты знаешь, что дедушка заинтересовался твоими трафаретами и велел вырезать на плотной бумаге верхнюю часть любого письма, которое шлют от имени князя.

– Э, не поняла.

– Ну что тут непонятного? Каждое послание великого князя начинается со слов: Божию милостью Осподарь Руския земли, Великий князь Иван Васильевич Володимирски и Московски… – зачастила Маша.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянула Дуня, соображая не только про использование трафарета, но и то, что великий князь уже начал именовать себя Господином Руси. Она думала, что это будет намного позже, а поди ж ты, идея собирания земель под един кулак уже провозглашена!

– Ну вот, – продолжала пояснять Маша, – теперь дедовы писцы будут прикладывать трафарет, проходить по нему прокрашенным валиком – и шапка послания готова в наилучшем виде!

Дуня даже присела, вернувшись мыслями к трафарету и валику, а Мария, не понимая задумчивости сестры, начала защищать новаторство деда:

– Ты же сама соловьём заливалась, как при помощи трафарета быстренько распишешь летом стены трапезной в монастыре и вернёшься! А ещё ты говорила, как при помощи него можно быстро размножать одинаковые письма, которые писцы дедушки рассылают из года в год служилым людям.

Дуня смотрела на сестру, смакующую слово «трафарет», кивала, соглашаясь со всем. Она много чего лишнего наговорила, всего лишь пытаясь объяснить про гусеничную ленту, но не думала, что отец и дед взяли на вооружение её слова. Но вместо трафарета лучше бы использовать массивную печать с вырезанным текстом, а ещё лучше иметь набор буквиц, из которых можно составлять необходимые фразы в рамке и прокатывать по ним бумагу. Дуня задумалась о том, за чей счет будут изготавливать, а потом отливать буквы… и поняла, что трафарет деду обойдется дешевле.

Интересно, можно ли засчитать прогрессорство в канцелярии разрядного приказа на её счет?

Дед у себя на работе уже много чего переделал, и великий князь с боярами да дьяками у него табунами в гостях топчутся. Сначала головами качали, когда он окно увеличил и поставил двойную раму, потом бегали смотреть на стеллажи с ящиками во всю стену, опосля письменные столы изучали. Дуня даже не подозревала, что указы писали стоя за наклонными стойками, а дед теперь восседает за столом!

Маша оделась и снисходительно посмотрела на сестру:

– Эх, ты, выдумщица! – ласково произнесла она и чмокнула её в щеку.

Дуня не поняла, похвалила её Машка или посмеялась. Она на миг замерла, вспомнив осенившую её с утра гениальную идею по созданию объёмной книжки. Но, прежде чем доведется сесть и непосредственно начать творить, чтобы получить объёмную при развороте картинку необходимо подготовить плотную бумагу, клей, острый нож и краски. На все это потребуется время, но задержка в исполнении не испортила настроения. Жажда деятельности распирала Дуняшу!

Страсть как захотелось посмотреть на успехи осчастливленных Митьки и Аксиньи, но с не меньшей силой зудело устроить революцию на кухне. Кухарки готовили, ориентируясь на посты, и Дуне уже снилась обыкновенная яичница или уваренное топленое молоко с сиропом, сдобренное орешками. Но против правил питания не пойдешь, увы! Всё жестко регламентировано.

– Идём снедать, – потянула её за руку Маша.

Дуняша поморщилась, демонстрируя своё отношение к надоевшей рыбе с размятым отварным горохом и рванула к Митьке. Её озарило, что валенки надо делать на правую и левую ногу, а ещё хорошо бы шить галоши. Резины нет, но можно же из корней одуванчиков выварить латекс и обмазывать нижнюю часть валенка… так кажется в книжках писали… Вот только вроде бы из горы одуванчиков можно получить латекса размером с наперсток? Но не попробуешь – не узнаешь! Ох, сколько дел и как всё запомнить да осуществить?

– Ты куда? – закричала Маша и побежала следом.

Со смехом, играя в догонялки, они спустились в полуподвальный этаж и ворвались к Митьке. Парнишка стоял и разглядывал, что у него получилось за последние дни. Увидев боярышень, низко поклонился и прижимая один валенок к груди, начал жаловаться:

– Девки не хотят сидеть и ждать, пока я сваляю по ноге мягкий сапожок.

– Э, – растерялась Дуня.

Она когда учила Митьку с Аксиньей валять валенки, то постоянно примеряла на них. Там же как? Сначала валяешь на столе, а потом нужно придавать форму, вот она и использовала живые ноги. Но это был пробный вариант.

– Надо деревянную болванку сделать… несколько ног разного размера и по ним всё время примерять, – косясь на хихикающую Машку, Дуня закусила губу, чтобы тоже не рассмеяться.

Митька просиял от того, что его проблема так просто решается, но тут же опустил голову.

Дуня вздохнула и потянула Машу за собой на кухню. Когда боярышни пробегали мимо неё, то там собралась верхушка дворни.

– Вереней, – крикнула Дуня, не заходя на кухню, чтобы никого не будоражить понапрасну, – выдай Митьке деньгу, чтобы он смог заказать несколько болванок для своей работы.

Она хотела уже бежать дальше, но люди начали подниматься, кланяться. Пришлось Дуне с важным видом стоять и одобрительно кивать, но по её нетерпеливому взгляду все видели, что её волнует только старый Вереней и болванки.

Мужчина облизал ложку, вместе со всеми поднялся, поклонился и только тогда ответил:

– Оправданы ли будут траты на этого бездельника? Он только и делает, что девок зазывает к себе да ноги их лапает.

Оставшаяся в тени коридора Маша закрыла ладошками рот, но по глазам было видно, что хохочет.

– Вот чтобы не лапал, ему и нужна деревянная основа, – важно ответила Дуня, замечая, что остальные улыбаются.

– Хм, так зачем заказывать, если у нас любой может выстрогать основу бабьей стопы.

Дуня растерялась только на миг, а потом повелела:

– Э, ну тогда пусть сделают… и чтобы разных!

Дуня быстро объяснила про разные размеры, обратила внимание на правые и левые ноги, а после унеслась обратно смотреть, что всё же у Митьке получилось. Ведь он сбил её с толка, а она хотела проверить его работу.

– Ты молодец, но вот пощупай! По всей длине прощупай и почувствуешь неравномерность.

А должно быть везде толсто и солидно.

– Боярышни! – раздался голос Любаши. – Боярышни, вас матушка к столу зовёт.

Ругается, что вы куда-то запропастились.

Дуня даже обрадовалась. У Митьки было холодно, а они с Машей в домашних рубашках прибежали. Проверка её протеже показала, что он старается и у него получается. Митьке осталось только руку набить, но это дело времени.

В горницу они с Машей опять помчались наперегонки, ещё и Любашу заставили бежать.

Перед входом все остановились, привели себя в божеский вид и чинно вошли.

За столом дед напомнил, как надо вести себя в кремле и велел Маше присматривать за Дунькой. А Дуняше не лезть…

– Куда? – радостно скалясь спросила она – и получила ложкой по лбу. Шутя, но показательно.

– Ну, посидели, поели, пора собираться. Я вас сам отвезу, – окинув семью сытым взглядом, произнес Еремей Профыч.

– Батюшка, куда теперь князь моего мужа пошлет? На рассвете ведь посыльный за ним приехал… – заторопилась спросить Милослава.

– В Тверь его Иван Васильевич отправил, а обратно поедет, как дела порешает, – вздохнул Еремей и женщина, насторожено глядя на него, прижала руки к груди. – Не бойся за него, —

проворчал боярин, – Славка муж опытный и впросак не попадёт.

Дуня и Маша ловили каждое слово. Отца они редко видели, но это не мешало им его любить.

А в Твери сейчас княжил восьмилетний брат жены Ивана Васильевича. Мария Борисовна пыталась защитить братика и сохранить Тверь под ним, а Великому князю хотелось взять под себя тверское княжество. Бояре обеих сторон строили козни, помогая своим князьям, но противостояние Москвы и Твери не шло ни в какое сравнение с продавливанием интересов Москвы в Новгороде. Вот где сцепились матерые хищники не на жизнь, а на смерть и не хотелось бы, чтобы отец туда лез, хоть и по поручению князя!

– Дуняша, ты чего? – толкнула её Машенька.

Девочка в ответ пожала плечиками и поплелась одеваться. Зная немного историю, она испугалась за отца. Если его постоянно посылают интриговать в пользу Москвы, то рано или поздно это плохо кончится для него.

Дед сердито глянул на Милославу, досадуя что невестка вынудила его отвечать при внучках и, недовольный, отправился собираться на работу.