Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 171 (всего у книги 341 страниц)

Глава 13
Опасный разговор

Утро выдалось прохладным и ясным, воздух наполнен ароматами свежескошенной травы и легким привкусом промышленного дыма, неизменным спутником Акрона.

Завершив насыщенное утреннее совещание с финансовой командой Милнера, где мы окончательно закрепили детали «Плана штормового предупреждения», мы вышли из административного здания во внутренний двор завода.

Милнер, одетый сегодня в более неформальный костюм серого цвета без жилета, предложил осмотреть территорию нового резервного завода, расположенного неподалеку.

– Вам будет интересно, Стерлинг, – сказал он, когда мы шли по аккуратной дорожке между зданиями. – Это объект полного цикла производства, спроектированный с учетом самых современных принципов. Даже в случае чрезвычайной ситуации мы сможем поддерживать производство ключевых компонентов.

– Предусмотрительно, – заметил я, думая о том, насколько важной окажется такая автономность во время Великой депрессии.

О’Мэлли, как обычно, следовал за нами на небольшом расстоянии, сохраняя внимательность, но не вмешиваясь в разговор. После вчерашнего плодотворного ужина в резиденции Милнера, где были окончательно согласованы условия нашего сотрудничества, включая личный бонус в один процент от превышения доходности над индексом Доу-Джонса, моя уверенность в успехе миссии существенно возросла.

– Прошлый вечер прошел великолепно, – Милнер казался довольным, когда мы проходили мимо экспериментального цеха, где уже кипела работа. – Моя жена в полном восторге от ваших рассказов о Нью-Йорке. А Говарду-младшему особенно понравилась ваша идея о резино-асфальтовых покрытиях. Он загорелся желанием лично курировать этот проект.

– Рад, что смог быть полезным, – я улыбнулся, вспоминая теплую атмосферу семейного ужина в доме Милнера. – У вас замечательная семья.

– Семья – это то, ради чего стоит строить империю, – Милнер на мгновение стал серьезным. – Бизнес приходит и уходит, Стерлинг, но именно семья и наследие определяют истинную ценность человека.

Мы подошли к небольшому пруду, окруженному молодыми деревьями. Несмотря на индустриальное окружение, это место выглядело как оазис спокойствия. Несколько скамеек располагались вдоль берега.

– Давайте присядем на минуту, – Милнер указал на ближайшую скамью. – Есть тема, которую я хотел бы обсудить с вами наедине.

О’Мэлли тактично отошел, устроившись у группы деревьев в пределах видимости, но за границей слышимости. Я сел рядом с Милнером, чувствуя, что сейчас последует важный разговор.

– После нашей беседы о Continental Trust я провел собственное небольшое расследование, – начал Милнер, понизив голос. – И обнаружил вещи, которые меня встревожили.

Я внимательно наблюдал за выражением его лица. Обычно энергичный и уверенный, сейчас он выглядел озабоченным, почти подавленным.

– Помните, я упоминал моего друга, Томаса Питерсона из Consolidated Steel? – продолжил он. – Официально его смерть была признана несчастным случаем. Утонул во время рыбалки. Но я поговорил с его братом, чтобы выяснить все обстоятельства.

Милнер сделал паузу, словно собираясь с мыслями:

– Питерсон был опытным рыбаком и прекрасно плавал. Более того, за неделю до смерти он отправил своему брату письмо, где упоминал, что собрал достаточно информации о Continental Trust, чтобы «восстановить справедливость». Он назначил встречу с окружным прокурором, но не дожил до нее.

Я внимательно слушал, стараясь запомнить каждую деталь:

– Вы говорите, что его смерть не была случайной?

– Я почти уверен в этом, – Милнер кивнул. – Но есть нечто большее. Через свои банковские связи я получил информацию о необычных финансовых операциях Continental Trust. Они систематически приобретают контрольные пакеты акций компаний, скупают землю у разорившихся фермеров, инвестируют в золотодобывающие компании… И все это через сеть подставных фирм и доверенных лиц.

– Звучит как обычная стратегия крупного финансового конгломерата, – осторожно заметил я.

– На первый взгляд, да, – Милнер наклонился ближе. – Но дело в масштабе и паттерне. Они словно готовятся к чему-то. И самое тревожное, все их действия указывают на подготовку к серьезному экономическому кризису.

Мое сердце усиленно забилось. Неужели Милнер подозревает, что Continental Trust знает о приближающемся крахе?

– Вы думаете, они предвидят спад? – спросил я.

– Хуже, Стерлинг, – Милнер огляделся, убедившись, что нас никто не слышит. – Я полагаю, они не просто предвидят его, они его планируют.

Он достал из внутреннего кармана конверт и протянул мне:

– Здесь копии документов, которые мне удалось получить. Взгляните на даты и суммы операций.

Я открыл конверт и быстро просмотрел содержимое. Счета, банковские переводы, записи о приобретении земельных участков и полезных ископаемых. На первый взгляд, обычные финансовые операции, но при более внимательном изучении вырисовывался четкий паттерн.

– Они систематически выводят средства из фондового рынка, – заметил я.

– И не только это, – Милнер указал на конкретную страницу. – Посмотрите на названия операций. «Проект Анакондо», «Протокол Сжатия», «Фаза Реструктуризации». Все указывает на скоординированный план.

Я вгляделся в документы. Действительно, странная терминология для стандартных финансовых операций.

– А вот это, – Милнер перевернул страницу, – меня беспокоит больше всего. Даты. Видите? Все основные транзакции запланированы на конец следующего года. Октябрь-ноябрь 1929-го.

Именно в это время должен был произойти исторический крах фондового рынка. Совпадение? Или Continental Trust действительно знал, что произойдет?

– Вы полагаете, они готовятся к какому-то конкретному событию в этот период? – спросил я, стараясь звучать нейтрально.

– Я более чем уверен, – Милнер снова понизил голос. – И есть еще кое-что. Незадолго до смерти Питерсон упоминал в разговоре с братом «контролируемое обрушение рынка». Он сказал, что Continental Trust каким-то образом связан с группой крупных банков, планирующих манипуляции с кредитными ставками и маржинальными требованиями.

Это звучало как конспирологическая теория, но я не мог не задуматься. Великий крах 1929 года был катализирован целым рядом факторов, включая ужесточение кредитной политики Федерального резерва.

Могли ли эти действия быть частью скоординированного плана, а не просто следствием экономической политики?

– Это серьезные обвинения, – осторожно заметил я. – У вас есть конкретные доказательства?

– Не столько доказательства, сколько фрагменты головоломки, – признал Милнер. – Но когда собираешь все вместе, картина становится пугающе ясной. – Он протянул руку за документами. – Поэтому я так высоко ценю ваш «План штормового предупреждения». Вы словно предчувствуете то же, что и я.

Я вернул документы, чувствуя смешанные эмоции. С одной стороны, это подтверждало мои опасения о Continental Trust. С другой, предполагало нечто более зловещее, чем я считал.

– Что вы планируете делать с этой информацией? – спросил я.

– Пока просто продолжать расследование, – ответил Милнер. – Но я хотел, чтобы вы были в курсе. Особенно учитывая, что вы управляете значительной частью моих активов.

Он вздохнул, глядя на гладкую поверхность пруда:

– Знаете, Стерлинг, я всегда верил в честную игру. Построил свою компанию с нуля, без хитростей и манипуляций. И мысль о том, что группа финансовых воротил может искусственно вызвать кризис, чтобы нажиться на разорении тысяч людей… Это просто не укладывается у меня в голове.

Я кивнул, понимая его чувства:

– Если ваши подозрения верны, мы должны действовать очень осторожно.

– Именно, – Милнер убрал конверт во внутренний карман. – Поэтому я предпочитаю обсуждать это здесь, а не в офисе. Стены имеют уши, особенно когда речь идет о таких могущественных противниках.

Из административного здания вышел молодой клерк и направился к нам:

– Мистер Милнер, прибыл мистер Джонсон из City National Bank. Говорит, у него назначена встреча с вами.

– Да, конечно, – Милнер кивнул. – Скажите ему, что я буду через пять минут.

Когда клерк удалился, Милнер повернулся ко мне:

– Нам придется продолжить этот разговор позже. Может быть, за обедом. – Он сделал паузу. – Стерлинг, я рад, что доверил вам управление своими активами. После всего, что я узнал, уверен, что принял правильное решение.

Мы встали и направились обратно к зданию. О’Мэлли заметил наше движение и тоже тронулся с места, следуя в нескольких шагах позади.

– Ах да, – вспомнил Милнер, доставая из кармана маленькую фляжку. – Хотел вам показать. Помните, вчера вы интересовались местными напитками? Это особый акронский бурбон, производится в маленькой подпольной винокурне. Настоящее сокровище времен Сухого закона.

Он откупорил фляжку и сделал небольшой глоток:

– Превосходно. Хотите попробовать?

– С удовольствием, – я принял фляжку и тоже сделал маленький глоток. Бурбон действительно был отменного качества, с насыщенным дымным ароматом и нотками карамели.

Милнер взял фляжку обратно и сделал еще один основательный глоток:

– Ничто так не помогает перед деловой встречей, как хороший глоток чистого американского виски, – он усмехнулся, закрывая фляжку. – Теперь я готов иметь дело с банкирами.

Встреча затянулась, и наш запланированный обед с Милнером был отложен на более позднее время. Мы с О’Мэлли воспользовались свободным временем, чтобы осмотреть центр Акрона и пообедать в маленьком ресторанчике недалеко от главной площади.

Я размышлял о рассказе Милнера, когда мы устроились за угловым столиком с видом на улицу. Похоже, он копнул довольно глубоко.

Возможно, даже глубже, чем сам понимает. Если Continental Trust действительно знает о приближающемся крахе и, тем более, способствует ему, это меняет ситуацию. Вернее, добавляет новый уровень сложности. Если у них есть план под названием «Анакондо», это может объяснить некоторые странности, которые я заметил в экономических данных 1928−29 годов.

Некоторые движения рынка казались слишком скоординированными для естественных процессов. Особенно в банковском секторе.

Всегда считалось, что крах 29-го был результатом спекулятивного пузыря и ужесточения кредитной политики, но что если существовал еще и элемент преднамеренной манипуляции?

Правда, это звучало как идеальный заговор. Слишком масштабный, чтобы быть правдой. Но история полна примеров, когда небольшие группы влиятельных людей кардинально меняли ход событий. И не всегда к лучшему.

Закончив обед, мы вернулись на завод Милнера к трем часам дня. Нас сразу проводили в его кабинет, где он заканчивал какой-то телефонный разговор.

– … да, конечно, мы обсудим это при личной встрече, – говорил он. – Нет, документы у меня. Да, я понимаю важность… Хорошо, до свидания.

Он положил трубку и повернулся к нам:

– А, Стерлинг, О’Мэлли! Прошу прощения за сдвиг в расписании. Этот банкир Джонсон оказался на удивление настойчивым. – Он потер лоб. – Честно говоря, чувствую себя немного неважно. Возможно, не стоило смешивать бурбон с деловыми переговорами.

Я внимательно посмотрел на Милнера. Он действительно выглядел не совсем здоровым. Лицо немного побледнело, а на лбу выступили капельки пота, несмотря на прохладу в кабинете.

– Может быть, стоит отдохнуть? – предложил я. – Мы можем обсудить оставшиеся детали позже.

– Нет-нет, – Милнер махнул рукой. – У нас еще так много тем для обсуждения, а ваш поезд отправляется сегодня вечером. – Он достал носовой платок и промокнул лоб. – Просто небольшая усталость. Ничего серьезного.

Он пригласил нас сесть и нажал кнопку внутренней связи:

– Мисс Уилсон, принесите, пожалуйста, кофе для наших гостей. И воды для меня.

Через минуту появилась секретарша с подносом. Разлив кофе и поставив графин с водой, она удалилась, плотно закрыв за собой дверь.

Милнер налил себе стакан воды и сделал глоток, затем поморщился:

– Странный привкус сегодня. Должно быть, новые трубы в водопроводе.

Он отставил стакан и попытался сосредоточиться:

– Итак, Стерлинг, я хотел обсудить с вами некоторые дополнительные детали нашего соглашения, а также поделиться еще кое-какой информацией о Cont…

Внезапно он прервался на полуслове и схватился за грудь. Его лицо исказилось от боли.

– Мистер Милнер? – я вскочил на ноги. – Что с вами?

Милнер пытался что-то сказать, но из его горла вырывались только хриплые звуки. Его дыхание стало прерывистым, а лицо приобрело пугающий синеватый оттенок.

О’Мэлли мгновенно оказался рядом:

– Он задыхается! Нужен врач!

Я метнулся к двери и распахнул ее:

– Вызовите врача немедленно! Мистеру Милнеру плохо!

Секретарша вскрикнула и бросилась к телефону, а я вернулся к Милнеру, который уже сползал со стула. О’Мэлли поддержал его, не давая упасть.

– Расстегните воротник! – я быстро ослабил галстук Милнера и расстегнул верхние пуговицы его рубашки. – Дышите, мистер Милнер, дышите!

Милнер силился втянуть воздух, его глаза расширились от ужаса и боли. Он судорожно схватил меня за руку и попытался что-то произнести.

– Не говорите, сохраняйте силы, – я сжал его руку. – Врач уже в пути.

Но Милнер настойчиво пытался что-то сказать. Он притянул меня ближе, и я наклонился к самым его губам.

Милнер хрипел что-то невразумительное, с огромным усилием. Но бесполезно, я ничего не понял.

Его тело внезапно напряглось в жестоком спазме, глаза закатились. Еще одна судорожная попытка вдохнуть, и он обмяк в руках О’Мэлли.

– Босс, он не дышит! – голос ирландца звучал напряженно.

Я проверил пульс на шее Милнера. Ничего.

– Положите его на пол, – скомандовал я. – Нужно попробовать реанимацию.

Мы осторожно уложили Милнера на ковер. Я начал делать компрессии грудной клетки, чередуя их с искусственным дыханием, техника, которая еще не была стандартной практикой в 1928 году, но которую я хорошо знал из своего времени.

В кабинет вбежали несколько человек, включая Финча и Говарда-младшего.

– Отец! – молодой Милнер бросился к распростертому телу. – Что случилось⁈

– Внезапный приступ, – ответил я, не прекращая реанимационных мероприятий. – Где врач?

– Уже едет, – сообщил Финч, который выглядел совершенно потрясенным. – Должен быть здесь с минуты на минуту.

Я продолжал попытки реанимации, но с каждой минутой надежда угасала. Лицо Милнера приобрело восковую бледность, губы посинели. Никаких признаков возвращения пульса.

Когда через несколько минут появился заводской врач, он только подтвердил то, что мы уже знали, Говард Милнер был мертв.

– Похоже на сердечный приступ, – произнес доктор после беглого осмотра. – Или острую аллергическую реакцию. Нужно будет провести более тщательное обследование.

В кабинете воцарилась атмосфера шока и горести. Говард-младший стоял на коленях рядом с телом отца, не в силах сдержать слезы. Финч молча опустился в кресло, его лицо превратилось в восковую маску.

О’Мэлли незаметно подошел ко мне и тихо произнес:

– Босс, это было слишком внезапно и непохоже на естественную смерть.

Я едва заметно кивнул, вспоминая наш утренний разговор с Милнером о Continental Trust и странные документы, которые он мне показывал. Совпадение? Вряд ли.

Когда прибыли полицейские и коронер, началась стандартная процедура расследования внезапной смерти. Нас с О’Мэлли, как свидетелей, попросили дать показания.

– Он просто схватился за грудь и начал задыхаться, – объяснил я офицеру. – Произошло это буквально за несколько минут до вашего приезда. Мы пытались оказать помощь, но безуспешно.

– Он что-нибудь ел или пил перед приступом? – спросил коронер.

– Только воду из графина, – я указал на стол. – И до этого упоминал, что выпил немного бурбона во время деловой встречи.

Коронер сделал пометку и распорядился взять образцы воды из графина для анализа.

Когда формальности были завершены, Говард-младший подошел к нам:

– Мистер Стерлинг, я не знаю, что сказать… – его голос дрожал. – Отец так высоко ценил ваши советы. Он был в полном восторге от вашего плана.

Я положил руку на плечо молодого человека:

– Мне очень жаль, Говард. Ваш отец был выдающимся человеком. Искренним и принципиальным.

– Что будет с… с вашим соглашением? – спросил он после паузы.

– Сейчас не время для таких обсуждений, – мягко ответил я. – Мы можем вернуться к этому вопросу, когда пройдет первый шок.

Финч, который вышел из ступора, присоединился к нам:

– Мистер Стерлинг прав, Говард. Все деловые вопросы подождут. – Он повернулся ко мне. – Полагаю, вам придется отложить отъезд. Полиция может захотеть задать дополнительные вопросы.

Я кивнул:

– Конечно, мы останемся столько, сколько потребуется.

– Я распоряжусь, чтобы вам продлили бронь в отеле, – сказал Финч. Затем добавил тише: – И мистер Стерлинг… если у вас есть какие-то предположения о том, что могло случиться… пожалуйста, поговорите со мной позже.

В его глазах я увидел не только горе, но и подозрение. Он явно тоже считал, что смерть Милнера не была случайной.

Когда тело Милнера наконец увезли, а полицейские закончили опрос свидетелей, мы с О’Мэлли вернулись в отель. Я чувствовал странное оцепенение. Несмотря на то, что я знал Милнера всего два дня, его внезапная смерть оставила ощущение тяжелой утраты.

В номере, проверив, что нас никто не может подслушать, О’Мэлли наконец высказал вслух то, о чём мы оба думали:

– Это не было естественной смертью, босс. Милнер слишком многое знал. И слишком открыто об этом говорил.

Я подошел к окну и посмотрел на вечерний Акрон. Огни заводов мерцали в сгущающихся сумерках, создавая иллюзию спокойствия и стабильности.

– Я думаю, ты прав, Патрик, – тихо ответил я. – И если это так, то мы с тобой оказались в центре чего-то гораздо более опасного, чем просто финансовые махинации.

О’Мэлли задумчиво кивнул:

– Его последние слова… Что он пытался сказать?

Я вздохнул, глядя на темнеющее небо:

– Я не знаю, Патрик. Но похоже, Говард Милнер и вправду заплатил за эти слова своей жизнью.

В этот момент в дверь номера постучали. Мы переглянулись, и О’Мэлли осторожно подошел к двери:

– Кто там?

– Роберт Финч, – раздался приглушенный голос. – Мне нужно срочно поговорить с мистером Стерлингом.

О’Мэлли вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. Он открыл дверь, пропуская финансового директора. Финч выглядел измученным, его обычно аккуратный костюм был помят, а в глазах читалась тревога.

– Прошу прощения за поздний визит, – сказал он, входя в номер. – Но есть нечто, что вам необходимо знать. Это касается документов, которые Говард показывал вам сегодня утром.

Я чувствовал, как напрягся О’Мэлли, готовый к любому развитию событий. В наших головах рождался один и тот же вопрос: друг перед нами или враг?

Глава 14
Расследование

О’Мэлли запер дверь и занял позицию у окна, откуда мог видеть и дверь, и улицу.

– Есть новости от полиции? – спросил я, указывая Финчу на кресло.

Он тяжело опустился в него и достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги.

– Да. Коронер только что предоставил предварительное заключение. – Он развернул бумагу. – Согласно его выводам, мистер Милнер скончался от острой сердечной недостаточности, вызванной, предположительно, скрытым пороком сердца.

Я внимательно посмотрел на Финча:

– Вы верите в это?

Он тяжело вздохнул и сложил бумагу.

– Официально? Да, я верю заключению окружного коронера. Неофициально… – Финч понизил голос. – Я знаю, что в последнее время Говард был абсолютно здоров. Проходил полное обследование у лучших врачей Кливленда не более двух месяцев назад. Никаких проблем с сердцем.

– А что с анализом воды из графина? – спросил я.

– «Чиста как стекло», – Финч скривился. – По крайней мере, так сказал полицейский химик.

Я кивнул, ожидая такого ответа. Если Continental Trust действительно замешан в этом, то они наверняка позаботились, чтобы любые следы исчезли. Или чтобы те, кто проводит анализы, не нашли того, что им не следует находить.

– Мистер Финч, я спрошу прямо, вы думаете, что смерть мистера Милнера была не случайной?

Финч нервно оглянулся, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

– Я не знаю, мистер Стерлинг. Действительно не знаю. – Он потер виски. – Но то, что Говард рассказал мне, то, над чем он работал последние месяцы… Это заставляет задуматься.

– Что именно он рассказывал вам?

– Немногое. Говард стал очень осторожен в последнее время. Упоминал какие-то странные финансовые операции, необычные переводы средств, компании-пустышки… – Финч покачал головой. – Он собирался рассказать мне больше после вашего отъезда. Говорил, что близок к разгадке чего-то большого.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Возможно, Милнер был ближе к правде о Continental Trust, чем я думал.

– Понимаю. А что теперь? Что происходит с компанией?

– Говард-младший вступает в права наследования, – ответил Финч. – Совет директоров проведет экстренное заседание сегодня днем. Молодой Говард получает контрольный пакет акций и место председателя. – Он помолчал. – Он хотел бы видеть вас сегодня в резиденции Милнеров. До вашего отъезда.

Я бросил взгляд на О’Мэлли, который едва заметно кивнул.

– Конечно, я буду там. В котором часу?

– В одиннадцать, если вас устроит. За вами пришлют машину.

– Спасибо, мистер Финч. – Я сделал паузу. – Еще один вопрос. Милнер показывал мне некоторые документы утром… Вы знаете, где они сейчас?

Финч напрягся.

– Какие именно документы?

– Доказательства подозрительных операций, подготовка к каким-то крупным финансовым маневрам в следующем году. Он хранил их в конверте во внутреннем кармане.

– Я не видел никаких документов, когда… когда его тело готовили, – тихо ответил Финч. – Возможно, полиция изъяла их как часть расследования. Или…

Он не закончил фразу, но мы оба понимали, что хотел сказать Финч. Кто-то мог забрать эти документы до прибытия полиции.

Когда Финч ушел, мы с О’Мэлли переглянулись.

– Нужно действовать быстро, – сказал я. – Времени мало.

– Что вы предлагаете, босс?

– Ты займешься персоналом. Осторожно расспроси секретарш, охранников, шоферов. Никаких прямых вопросов об отравлении, только общие сведения. Кто приходил к Милнеру в последние дни, кто подавал ему напитки, не замечали ли чего-то необычного.

– А вы?

– А я нанесу визит в кабинет Милнера, пока там не уничтожили все улики. Скажу, что забыл свои бумаги. Затем загляну в лабораторию. У меня есть идея, как получить более надежный анализ воды из графина.

Час спустя я вошел в административное здание Milner Rubber Works.

Атмосфера была гнетущей: приспущенные флаги, приглушенные разговоры, траурные повязки на рукавах некоторых сотрудников. Смерть владельца компании явно потрясла всех.

Секретарша Милнера, мисс Уилсон, сидела за столом с покрасневшими от слез глазами.

– Мистер Стерлинг, – она слабо улыбнулась. – Я не ожидала вас увидеть сегодня.

– Доброе утро, мисс Уилсон. Мне очень жаль о случившемся. – Я действительно испытывал искреннее сожаление. За те короткие дни, что я знал Говарда Милнера, я успел проникнуться к нему уважением. – Я оставил некоторые важные бумаги в кабинете мистера Милнера. Могу я войти?

– Конечно, – кивнула она. – Полиция уже закончила осмотр. Только, пожалуйста… – ее голос дрогнул, – не трогайте вещи на его столе. Говард-младший хочет, чтобы все осталось как было.

– Разумеется, – заверил я ее.

Кабинет выглядел точно так же, как вчера, словно хозяин вышел на минуту и вот-вот вернется. Недочитанная газета на столе, пометки на полях отчетов, недопитая чашка кофе. Только перевернутое кресло и темное пятно на ковре напоминали о трагедии, разыгравшейся здесь.

Я быстро осмотрелся. Графин с водой все еще стоял на столе, но, судя по всему, был уже опустошен для анализа. Я подошел к нему и внимательно изучил металлическую крышку.

Почти незаметная царапина на ободке привлекла мое внимание. Кто-то открывал крышку чем-то острым, а не просто рукой. Возможно, чтобы не оставить отпечатков?

Быстро проверив, не наблюдает ли кто-нибудь за мной, я вынул из кармана небольшую пробирку с ватным тампоном и осторожно протер внутреннюю часть крышки. Если яд добавлен в воду, то микроскопические следы могли остаться на металле.

Затем я перешел к документам на столе Милнера. Конверта с бумагами о Continental Trust нигде не было видно.

Просмотрев документы и убедившись, что ничего ценного для расследования там нет, я нашел свою папку с «Планом штормового предупреждения», формальную причину моего визита в кабинет, и направился к выходу.

– Нашли все, что искали? – спросила мисс Уилсон, когда я вышел из кабинета.

– Да, спасибо, – я поманил ее в кабинет. – Смотрите, вот конфиденциальные документы, представленные мною лично для мистера Милнера. Я хотел бы забрать ее, когда будет возможно. У меня есть еще один вопрос, если позволите. Кабинет мистера Милнера вчера кто-нибудь убирал? После… после происшествия?

Она слегка нахмурилась.

– Нет, никто. Полиция запретила трогать что-либо до окончания расследования. Только коронер и полицейские заходили туда.

– А графин с водой?

– Полицейский химик забрал его содержимое, – ответила она. – Потом графин вернули на место.

– Понимаю. Спасибо вам.

Я направился к выходу, но вдруг мисс Уилсон окликнула меня:

– Мистер Стерлинг! Вы ведь были с ним в последние минуты. Он сказал что-нибудь? Перед тем, как…

Я увидел настоящую боль в ее глазах. Возможно, между ней и Милнером были более близкие отношения, чем просто начальник и секретарша.

– Он пытался что-то сказать, но… – я покачал головой. – Я не смог разобрать слов. Мне очень жаль.

Она кивнула и отвернулась, пытаясь скрыть новые слезы.

Моей следующей остановкой стала исследовательская лаборатория. Я вспомнил, как Милнер с гордостью показывал мне ее вчера, представляя своих ученых, как Элиотт представил бы Эйнштейна. Теперь я возвращался сюда с совсем другой целью.

Доктор Саймонс, руководитель лаборатории синтетических полимеров, удивился, увидев меня.

– Мистер Стерлинг! Не ожидал вас встретить после всего случившегося.

– Здравствуйте, доктор Саймонс. Я хотел поговорить с вами о той идее акустических материалов, которую мы обсуждали вчера. – Я осмотрелся, убедившись, что рядом никого нет. – И еще кое о чем, если можно, приватно.

Он провел меня в свой кабинет, небольшую комнатку с заваленным бумагами столом и с доской на стене, полностью исписанной химическими формулами.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он, закрыв дверь.

Я сразу перешел к делу:

– Доктор Саймонс, вы ученый. Скажите, может ли человек с больным сердцем вести активную жизнь, не проявляя симптомов, а затем внезапно умереть?

Саймонс удивленно поднял брови:

– Технически, да. Сердечная недостаточность иногда развивается бессимптомно до определенного момента. Но… – он помедлил, – мистер Милнер регулярно проходил медицинские осмотры. Я сомневаюсь, что серьезные проблемы с сердцем остались бы незамеченными. Впрочем, я не специалист, лучше узнать у медицинского эксперта.

– А что насчет внезапной смерти от отравления? Существуют ли токсины, которые действуют быстро и могут имитировать сердечный приступ?

Глаза ученого расширились.

– Мистер Стерлинг, вы намекаете…?

– Я просто собираю информацию, доктор Саймонс. Просто информацию.

Он нервно оглянулся, затем понизил голос:

– Существуют определенные органические соединения, которые могут вызвать симптомы, похожие на сердечный приступ. Некоторые растительные алкалоиды, например. Они парализуют дыхательную систему и вызывают остановку сердца.

– И обычный анализ их не обнаружит?

– Полицейская лаборатория Акрона? – он горько усмехнулся. – Они едва могут определить концентрацию алкоголя в крови, не говоря уже о редких органических токсинах.

Я достал из кармана пробирку с ватным тампоном.

– А ваша лаборатория? Могли бы вы, допустим, проанализировать это? Чисто теоретически.

Саймонс взял пробирку, с интересом рассматривая ее содержимое.

– Что здесь?

– Возможно, следы вещества с крышки графина, из которого Милнер пил незадолго до смерти.

Лицо ученого стало серьезным.

– Мистер Стерлинг, то, о чем вы просите… Это очень опасно. Для нас обоих.

– Я понимаю, доктор Саймонс. И не настаиваю. – Я встал, готовясь уйти. – Просто подумал, что истина важна. Особенно когда речь идет о человеке, который так много сделал для науки и для этого города.

Мои слова явно задели его. Саймонс посмотрел на пробирку, затем на меня.

– Дайте мне пару часов, – тихо сказал он. – Никому ни слова. Я сам найду вас.

Ровно в одиннадцать за мной приехала машина. О’Мэлли уже вернулся в гостиницу и коротко доложил о результатах своих расспросов:

– Ничего конкретного, босс. Но есть одна странность. Вчера в компанию приходил некий посетитель, который не зарегистрировался на проходной. Охранник видел, как он выходил из административного крыла примерно за полчаса до вашей встречи с Милнером, но никто не знает, кто это был.

– Как он выглядел?

– Высокий мужчина в сером костюме и шляпе. Лицо охранник не разглядел, посетитель держал голову опущенной.

Я задумался. Серый костюм, скрытое лицо… Слишком удобно быть таким неизвестным посетителем-невидимкой.

В резиденции Милнеров нас встретила напряженная тишина. Дом, бывший еще вчера таким гостеприимным и живым, теперь погрузился в траур. Темные драпировки на окнах, приглушенные голоса, траурный венок на двери.

Говард Милнер-младший принял нас в кабинете отца, комнате, где всего день назад мы разговаривали с его отцом и обсуждали будущее компании. Теперь молодой Милнер сидел за отцовским столом, выглядя одновременно потерянным и преждевременно повзрослевшим.

– Мистер Стерлинг, мистер О’Мэлли, – он встал, чтобы пожать наши руки. – Благодарю, что пришли. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мы сели в кресла напротив стола. На стене за спиной молодого Милнера висел портрет его отца. Уверенный, сильный мужчина с проницательным взглядом и легкой улыбкой. Контраст между изображением и реальностью был болезненно очевиден.

– Я хотел поговорить с вами о нашем соглашении, – начал Говард-младший. – Как вы понимаете, ситуация изменилась. – Он нервно перебирал бумаги на столе. – Отец доверял вам, мистер Стерлинг. Он был впечатлен вашим планом и собирался инвестировать значительные средства под вашим управлением.

– Примите мои искренние соболезнования, – сказал я. – Ваш отец был выдающимся человеком.

Говард-младший кивнул.

– Спасибо. Он действительно был исключительным. – Его голос слегка дрогнул, но он быстро взял себя в руки. – Что касается инвестиций… Я должен пересмотреть многие решения отца. Не потому, что не доверяю его суждению, но потому что обстоятельства изменились. Я унаследовал контроль над компанией и всем капиталом семьи.

– Разумеется, – кивнул я. – Вы должны принимать решения самостоятельно.

– Поэтому я вынужден сообщить, что пока не готов продолжить сотрудничество, начатое моим отцом. По крайней мере, в том масштабе, который он планировал.