Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 149 (всего у книги 341 страниц)

Я просматривал финансовую структуру, отмечая знакомые схемы. Основной капитал проходил через сеть холдинговых компаний, почти ту же структуру, которую я видел в документах из папки Харрисона.

– Интересная схема финансирования, – заметил я. – Пирамида холдингов позволяет контролировать активы со сравнительно небольшим начальным капиталом, но создает риски при любых колебаниях рынка.

Форбс изучающе посмотрел на меня.

– Вы хорошо понимаете холдинговые структуры для вашего возраста, мистер Стерлинг.

– Финансовая математика была моим хобби еще в школе, – я улыбнулся. – А схемы левериджированного владения особенно интересны своей геометрией рисков.

– Геометрия рисков, – задумчиво повторил Форбс. – Любопытное выражение.

Он вернулся к своему креслу, жестом приглашая меня последовать его примеру.

– Позвольте перейти к цели нашей встречи, мистер Стерлинг. Вы же понимаете, что я неспроста поделился с вами этими сведениями. Что вы скажете на мое предложение? Мне нужен финансовый консультант для этого проекта. Молодой, с нестандартным мышлением, понимающий как традиционные, так и новаторские финансовые инструменты.

– Интересное предложение, – я сохранил нейтральное выражение лица. – В чем конкретно заключались бы мои функции?

– Анализ инвестиционных возможностей, оптимизация финансовых потоков, связь с потенциальными инвесторами, – Форбс перечислял, загибая пальцы. – Особенно важно разработать структуру облигационного займа в пять миллионов, который мы планируем разместить весной следующего года.

Весной 1929-го… За несколько месяцев до краха. Я едва сдержал спокойное выражение лица.

– Это серьезная ответственность, – осторожно заметил я. – И значительная нагрузка, учитывая мои обязательства перед «Харрисон и Партнеры».

– О, я не прошу вас покидать вашу должность, – Форбс улыбнулся. – Наоборот, ваша позиция у Харрисона весьма полезна. Речь о неофициальном консультировании, несколько часов в неделю. За соответствующее вознаграждение, разумеется.

– И какое вознаграждение вы предлагаете? – спросил я, хотя уже знал ответ. Мы уже говорили об этом. Но, может, что-то изменилось?

Глава 10
Офисная битва

Да, он уже озвучивал приманку. Я прекрасно помнил сумму вознаграждения.

– Пятьдесят тысяч долларов консультационного гонорара плюс два процента от чистой прибыли проекта в течение первых пяти лет эксплуатации, – ответил Форбс. – При ожидаемой годовой прибыли в два с половиной миллиона это даст вам примерно пятьдесят тысяч ежегодно. Неплохая прибавка к жалованью у Харрисона, не так ли?

Сумма действительно внушительная. С такими деньгами я мог значительно ускорить создание своей финансовой крепости.

– Условия щедрые, – признал я. – Но у меня есть несколько вопросов. Например, кто другие партнеры в проекте?

– В основном европейские инвестиционные дома, – Форбс сделал небрежный жест. – Швейцарские, немецкие, один бельгийский. Плюс небольшая доля для частных инвесторов из нашего круга.

– А Continental Trust? – я посмотрел на Форбса в упор. – Они обычно не афишируют участие в промышленных проектах.

– У них методы работы, – уклончиво ответил Форбс. – Предпочитают влиять через структуры, а не напрямую.

– Как в случае с текстильной фабрикой моего отца? – спросил я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Легкое напряжение мышц вокруг глаз, едва заметное изменение в позе. Форбс хорош, но не идеален в контроле своих реакций.

– Насколько я помню, ваш отец продал фабрику незадолго до смерти, – произнес он осторожно. – Continental Trust мог быть одним из покупателей, но точно не помню деталей. Это было давно.

Ложь. Отец Стерлинга не продавал фабрику, ее приобрели после его смерти. И Форбс это знал.

– Конечно, – я согласился, делая вид, что принимаю его версию. – Я просто удивлен совпадением. Хотя в финансовых кругах Восточного побережья такие пересечения неизбежны.

Форбс расслабился, решив, что опасный момент миновал.

– Именно так, мистер Стерлинг. Наш мир тесен. И в нем всегда есть место для талантливых молодых людей, особенно с правильными связями.

Он налил себе еще кофе.

– Кстати, о связях. Ваше повышение до личного помощника Роберта Харрисона примечательное достижение. Как вам работается с ним?

– Харрисон выдающийся финансист, у которого можно многому научиться, – ответил я дипломатично. – Особенно в вопросах оценки рисков и построения долгосрочных стратегий.

– Да, Роберт всегда был осторожным игроком, – Форбс усмехнулся, будто вспоминая что-то забавное. – Иногда даже слишком осторожным, что, впрочем, помогло ему пережить панику 1907 года и послевоенную депрессию.

– А вы ожидаете новых экономических потрясений? – спросил я, осторожно прощупывая почву.

Форбс посмотрел на меня с легким удивлением.

– Странный вопрос от человека вашего поколения. Молодежь обычно верит в вечное процветание, – он на мгновение задумался. – Но если вас интересует мое мнение… Экономические циклы никто не отменял, мистер Стерлинг. Умные люди всегда готовятся к переменам погоды, даже когда светит солнце.

– Именно поэтому я диверсифицирую свои активы, – заметил я.

– Уже инвестируете? – Форбс поднял бровь. – Впечатляюще для вашего возраста и позиции. Позвольте угадать: голубые фишки, коммунальные компании, немного железных дорог?

– И немного золотодобывающих компаний, – добавил я, наблюдая за его реакцией. – Страховка от непредвиденных обстоятельств.

– Интересный выбор, – Форбс посмотрел на меня с новым уважением. – Большинство ваших сверстников предпочитают радио, автомобили и авиацию. Все, что растет быстрее рынка.

– Быстрый рост часто предшествует столь же быстрому падению, – ответил я. – Особенно когда основан больше на оптимизме, чем на фундаментальных показателях.

Форбс откинулся в кресле, изучая меня взглядом, в котором смешались любопытство, удивление и что-то похожее на подозрение.

– Вы удивительный молодой человек, Стерлинг. Говорите как финансист с тридцатилетним опытом, но выглядите вчерашним студентом, – он сделал паузу. – Ваш отец учил вас финансам?

– Он научил меня одной важной вещи, – я снова посмотрел Форбсу прямо в глаза. – Никогда не доверять тому, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Мгновение в кабинете висела напряженная тишина. Затем Форбс рассмеялся.

– Превосходный урок! Который многие забывают в погоне за легкой прибылью. – Он поднялся, давая понять, что встреча подходит к концу. – Итак, мистер Стерлинг, что вы скажете о моем предложении?

Я тоже встал, собирая заметки.

– Предложение привлекательное, мистер Форбс. Но мне нужно время, чтобы все обдумать и оценить возможные конфликты интересов с моей основной работой.

– Конечно, – он понимающе кивнул. – Возьмите неделю на размышления. Но не затягивайте. Проект уже в активной фазе.

Мы обменялись рукопожатием. Форбс улыбнулся, но взгляд остался настороженным.

– Я свяжусь с вами через неделю для получения вашего решения.

Покидая роскошный офис Форбса, я чувствовал пристальный взгляд, буравящий мою спину. В лифте я размышлял о выборе.

С одной стороны, согласившись на предложение Форбса, я получил бы прямой доступ к внутренним процессам Continental Trust и, возможно, к разгадке тайны смерти отца Стерлинга. С другой, я оказался бы связанным с людьми, потенциально причастными к убийству, и вовлеченным в сомнительную финансовую схему накануне исторического краха.

Выйдя из здания на оживленную Мэдисон-авеню, я поймал такси. Мне нужно вернуться в офис «Харрисон и Партнеры».

Кусочки головоломки постепенно складывались. Continental Trust через сеть холдинговых компаний концентрировал металлургические активы в Пенсильвании. Новый комплекс стоимостью пятнадцать миллионов долларов. Облигационный займ, планируемый на весну 1929 года, прямо перед крахом.

Что если Continental Trust каким-то образом знает о приближающемся крахе? Что если они, как и я, готовятся к нему, но не для защиты, а для агрессивного поглощения активов после коллапса?

«Анакондо» – удав, сжимающий жертву в своих кольцах до полного прекращения дыхания. Зловещая метафора для операции, которая могла изменить весь финансовый ландшафт Америки после 1929 года.

Такси пробиралось через оживленный дневной трафик, а я продолжал анализировать ситуацию. Одно я знал наверняка.

Внешне я соглашусь на предложение Форбса. Не ради денег, хотя пятьдесят тысяч долларов значительно ускорят мои планы, а ради доступа к информации.

Мне нужно узнать, что именно планирует Continental Trust, как это связано со смертью отца Стерлинга, и можно ли использовать их схемы в моих собственных интересах.

Игра становилась все опаснее, но и потенциальные выигрыши возрастали.

Я вернулся в «Харрисон Партнеры» около пяти часов. Мраморный вестибюль уже почти пуст.

Многие сотрудники завершали рабочий день. Джеймс, швейцар, кивнул мне с почтительной улыбкой. Мисс Петерсон уже собиралась уходить, но задержалась, увидев меня.

– Мистер Стерлинг, мистер Харрисон интересовался, вернетесь ли вы сегодня, – сказала она, поправляя шляпку. – Он уехал на встречу, но просил передать, что ждет ваш предварительный отчет по переданным документам завтра к полудню.

– Благодарю, мисс Петерсон. Я как раз планировал поработать над этим еще пару часов.

Она передала мне ключ от конференц-комнаты, и я отправился туда, чтобы продолжить анализ документов Харрисона. Открыв сейф, я достал папку и погрузился в работу, систематизируя данные по секторам и компаниям, выявляя закономерности и расхождения.

Особенно я сосредоточился на металлургическом секторе, вооруженный новыми знаниями после встречи с Форбсом.

Около семи я закончил работу, запер папку обратно в сейф и собрался на встречу с Бейкером. «Голдман Тавер» находился в нескольких кварталах от офиса. Популярное место среди молодых финансистов, достаточно респектабельное для деловых бесед, но не настолько чопорное, как клубы старшего поколения.

Внутри заведение встретило меня приглушенным освещением, полированным деревом и мягким джазом. Чарльз Бейкер уже занял угловой столик и махнул мне рукой.

– Стерлинг! Вот и наша восходящая звезда! – он поднялся, пожимая мне руку. – Позволь представить: Томас Эдвардс из исследовательского отдела и Роберт Моррис из отдела облигаций.

Я пожал руки обоим. Эдвардса я знал поверхностно, он тоже стажер, как и я, поднявшийся самостоятельно. Морриса видел впервые. Судя по их взглядам, оба пришли не столько ради компании, сколько ради возможности пообщаться с новым помощником Харрисона.

– Итак, как ощущается жизнь в святая святых? – спросил Эдвардс, когда мы сделали заказ.

– Мало отличается от обычной аналитической работы, только документы более конфиденциальные, – ответил я с легкой улыбкой. – И больше ответственности, конечно.

– Говорят, Харрисон доверил тебе анализ своих крупнейших клиентов, – заметил Моррис, пытаясь выглядеть непринужденно. – Впечатляющее доверие для новичка.

Я сразу понял, к чему эта беседа. Очередная рыбалка на информацию.

– У Харрисона свои методы, – уклончиво ответил я. – Предпочитает давать сложные задания и наблюдать, как с ними справляются.

Официант принес заказанные напитки. Я сделал глоток виски, наслаждаясь его тягучим вкусом.

– Только не говори, что превратился в очередного напыщенного секретника, – засмеялся Бейкер. – «Это конфиденциально», «не могу комментировать». Ты еще не настолько стар для такой чопорности!

Я рассмеялся вместе с ними, поддерживая атмосферу непринужденной беседы, но мысленно оставаясь настороже. В «Харрисон Партнеры» стены имели уши, а любое неосторожное слово могло стать оружием в корпоративных войнах.

– Кстати о конфиденциальности, – Бейкер понизил голос, – говорят, Паттерсон готовит крупный переворот. Пытается перехватить нескольких ключевых клиентов Харрисона, предлагая более агрессивные стратегии.

– Это просто офисные сплетни, – отмахнулся Эдвардс, хотя по его лицу видно, что он хочет узнать больше.

– Не уверен, – покачал головой Бейкер. – Моя секретарша встречается с помощником Дженкинса, который видел документы…

Я внимательно слушал, запоминая детали. Информация в финансовых кругах валюта не менее ценная, чем акции или облигации.

Примерно через час, когда беседа стала более непринужденной благодаря второму раунду напитков, к нашему столику подошел молодой человек в безупречном костюме.

– Бейкер! Какая неожиданная встреча! – он широко улыбнулся, но его взгляд скользнул по мне с особым интересом.

– А, Тейлор, – Бейкер представил нас. – Джеймс Тейлор, личный ассистент мистера Паттерсона. А это…

– Уильям Стерлинг, – Тейлор пожал мою руку раньше, чем Бейкер успел закончить представление. – Новый помощник мистера Харрисона. Ваша репутация опережает вас, мистер Стерлинг.

Я сразу понял, что это не случайная встреча. Это тот самый ассистент, что ломился ко мне днем, когда я сидел в конференц-комнате.

Тейлор явно выследил нас, чтобы столкнуться «случайно». Классический прием корпоративного шпионажа.

– Присоединитесь к нам? – предложил я, решив перехватить инициативу. Лучший способ контролировать ситуацию – создать впечатление, что ты сам ее инициировал.

– С удовольствием, – Тейлор подсел к нам, заказав себе бренди.

Следующие двадцать минут он вел непринужденную беседу, искусно вплетая вопросы о моей работе с Харрисоном, о клиентах и стратегиях. Я отвечал уклончиво, перемежая реальную, но несущественную информацию с дружелюбной болтовней.

– Должно быть, интересно работать непосредственно с Харрисоном, – заметил Тейлор, сделав глоток бренди. – Например, его подход к металлургическому сектору. Говорят, он придерживается весьма консервативной стратегии, в то время как мистер Паттерсон видит там огромный потенциал роста.

– У каждого свой подход к анализу рисков, – ответил я. – Особенно в циклических отраслях.

Я заметил, как Тейлор изучает мою реакцию. Он явно пытался выяснить, знаю ли я о металлургическом проекте, над которым работал Паттерсон.

– Кстати о рисках, – я решил перейти в контрнаступление. – Я слышал, ваш отдел разрабатывает новую модель оценки для железнодорожных активов. Очень своевременно, учитывая текущее состояние рынка.

Это была чистая импровизация, но я попал в точку. Тейлор слегка напрягся.

– Не знал, что эта информация доступна другим отделам, – сказал он осторожно.

– О, я много читаю аналитические отчеты, – я пожал плечами. – Кстати, модель выглядит многообещающе, хотя я бы уделил больше внимания факторам долговой нагрузки. Особенно для компаний с высокой степенью левериджа.

Теперь Тейлор выглядел по-настоящему обеспокоенным. Я попал в цель, даже не зная, куда стрелял.

– Сомневаюсь, что вы могли видеть эту модель, – сказал он уже без улыбки. – Она еще в разработке и доступна только команде мистера Паттерсона.

– Возможно, я ошибаюсь, – я сделал вид, что смутился. – Так много отчетов проходит через мои руки… Может, я видел что-то похожее.

Бейкер и остальные наблюдали за нашей словесной дуэлью с нескрываемым интересом.

Тейлор допил свой бренди и поставил бокал на стол.

– Мне пора, – он встал. – Было приятно познакомиться, мистер Стерлинг. Надеюсь, мы еще встретимся.

Когда он ушел, Бейкер наклонился ко мне:

– Что это было? Ты видел его лицо? Выглядел так, будто увидел привидение.

– Просто удачное предположение, – я улыбнулся. – У Паттерсона есть отдел, работающий над железнодорожными активами?

– Конечно, – кивнул Эдвардс. – Они месяцами разрабатывают какую-то новую модель оценки. Говорят, это личный проект Паттерсона, сверхсекретный.

Внутренне я возликовал. Случайно нащупал чувствительную тему и заставил Тейлора думать, что мне известны подробности их секретного проекта.

Он наверняка доложит Паттерсону, что Харрисон каким-то образом получил доступ к их разработкам. Это создаст напряжение и, возможно, заставит Паттерсона действовать неосторожно.

– А вы умеете вести игру, Стерлинг, – заметил Моррис с уважением. – Секретный проект Паттерсона… Ходят слухи, что он пытается разработать новую методологию для оценки железнодорожных компаний, чтобы перехватить нескольких крупных клиентов Харрисона из этого сектора.

– И еще говорят, что Паттерсон вкладывает в эти же компании личные средства, – тихо добавил Эдвардс. – Что прямо нарушает политику фирмы о конфликте интересов.

Вот это уже действительно ценная информация. Если Паттерсон использует внутреннюю информацию для личных инвестиций, это мощный рычаг давления.

– Интересно, – сказал я, делая мысленную пометку проверить эту информацию. – А источник надежный?

– Моя кузина работает в банке, где Паттерсон держит личный счет, – Эдвардс понизил голос. – Конечно, она не должна была рассказывать, но среди своих почему бы и нет?

Я позволил беседе течь дальше, собирая крупицы информации. Ключевые клиенты, которых пытается переманить Паттерсон.

Стратегии, разрабатываемые для конкуренции с Харрисоном. Личные конфликты между партнерами. Все это складывалось в подробную карту внутрифирменной политики «Харрисон Партнеры». Если я хочу тут доминировать, надо все изучить.

К концу вечера, когда мы разошлись, я обладал не только ценной информацией о потенциальных нарушениях Паттерсоном политики фирмы, но и заставил его помощника усомниться в безопасности их секретного проекта.

Возвращаясь в квартиру поздним вечером, я размышлял о том, как использовать полученную информацию. Паттерсон, инвестирующий личные средства в компании, с которыми работает фирма, это серьезное нарушение, которое при должном обнародовании могло бы серьезно пошатнуть его позиции.

Однако раскрывать эту информацию сейчас было бы преждевременно. Гораздо ценнее держать ее в резерве, как туза в рукаве, который можно разыграть в критический момент. А пока пусть Паттерсон нервничает, гадая, как много я знаю о его секретной модели оценки железнодорожных активов.

Маленькая победа в большой игре. И она точно не будет последней.

Глава 11
Саутгемптон

Суббота выдалась на редкость солнечной. Стоя у окна своей квартиры, я наблюдал, как первые лучи окрашивают каменные громады Манхэттена в теплый медовый цвет.

Часы показывали половину девятого. Я поднялся заблаговременно, понимая, что встреча с Вандербильтами не терпит ни малейшей небрежности.

Мой чемодан уже стоял у двери. Смокинг для вечера, тщательно отглаженный и упакованный, твидовый костюм для дневного приема, запонки из слоновой кости – реликвия настоящего Уильяма, унаследованная от отца.

Все готово для погружения в мир, где состояния не исчисляются, они просто существуют, как непреложный факт.

Ровно в девять тридцать с улицы донесся звук клаксона. Я отодвинул штору и увидел великолепный Packard Twin Six, сверкающий хромированными деталями на утреннем солнце.

Лимузины этой марки использовались даже Белым домом. Выбор, достойный Прескотта. Статный шофер в фуражке и перчатках вышел из-за руля и направился к подъезду. Я подхватил чемодан и вышел встречать его у дверей.

– Мистер Стерлинг? – обратился он с почтительным кивком. – Меня зовут Джеймсон, я буду вашим водителем по поручению мистера Прескотта.

– Доброе утро, Джеймсон, – я передал ему чемодан. – Надеюсь, движение не слишком загружено сегодня?

– Для субботнего утра вполне умеренно, сэр. Мистер Прескотт ожидает нас возле своей резиденции на Парк-авеню. Мы должны прибыть в Саутгемптон к часу дня.

Автомобиль поражал роскошью. Кожаные сиденья цвета темного бургундского, деревянные панели из палисандра, хрустальные графины в специальном отделении.

Пока Джеймсон размещал мой чемодан, я устроился на мягком заднем сиденье, рассматривая интерьер, который стоил как шесть моих годовых зарплат в «Харрисон Партнеры».

Через пятнадцать минут автомобиль остановился возле элегантного особняка с коваными воротами на Парк-авеню. Прескотт уже ждал, беседуя с дворецким. В светло-сером летнем костюме и панаме он выглядел воплощением успешного финансиста старой школы.

– А, Стерлинг! – он приветливо махнул рукой и направился к автомобилю. – Прекрасная погода для поездки, не правда ли?

Дворецкий и шофер погрузили его багаж, два дорогих кожаных чемодана с монограммами и футляр для гольф-клюшек. Я сделал мысленную заметку. Значит, в поместье Вандербильтов играют в гольф.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули вчера? – спросил Прескотт, устраиваясь рядом со мной. – День предстоит насыщенный. В доме Вандербильтов редко ложатся спать до двух ночи, а завтрак подают в восемь, независимо от того, когда вы отправились отдыхать.

– Я полностью готов, – заверил я.

Автомобиль плавно тронулся, и мы начали наш путь на восток Лонг-Айленда. По мере удаления от Манхэттена пейзаж постепенно менялся.

Многоквартирные здания и деловые районы уступали место просторным пригородам с аккуратными домами и ухоженными лужайками. Затем пришла очередь более зажиточных районов с особняками, скрытыми за живыми изгородями.

– Вы бывали раньше в Саутгемптоне, Стерлинг? – спросил Прескотт, извлекая серебряный портсигар.

– Нет, сэр. Только читал о нем.

– Тогда вас ждет настоящее откровение, – он предложил мне сигарету, которую я вежливо отклонил. – Саутгемптон – это не просто богатый пригород. Это… как бы выразиться… концентрированная эссенция американской аристократии.

Прескотт закурил, выпустив идеальное кольцо дыма.

– Прибрежная полоса между Саутгемптоном и Ист-Хэмптоном – самая дорогая земля на восточном побережье. Здесь нет места для нуворишей, только для семей с настоящей историей. Вандербильты, Асторы, Уитни, Морганы… Каждое поместье маленькое королевство со своими традициями и законами.

Мы проезжали мимо фермерских угодий, расположенных на удивление близко к побережью.

– Интересный контраст, – заметил я. – Роскошные поместья соседствуют с сельхозугодьями.

– Это одна из особенностей Лонг-Айленда, – объяснил Прескотт. – Многие из этих ферм принадлежат тем же семьям поколениями. Поместья богачей намеренно строились вблизи сельскохозяйственных земель. Изначально как летние дома, где можно было спастись от городской жары. Со временем они превратились в круглогодичные резиденции для избранных.

Пока мы ехали, Прескотт посвящал меня в тонкости предстоящего визита, словно полководец, готовящий офицера к важной битве.

– Сегодня в поместье будет около тридцати гостей. Преимущественно семейный круг и близкие друзья. Уильям довольно избирателен в приглашениях. Тот факт, что он включил нас, говорит о серьезности его намерений.

– Кого конкретно мы можем встретить? – спросил я, мысленно готовясь к новым полезным знакомствам.

– В первую очередь, Ричарда Колдуэлла из National Trust. Он управляет значительной частью активов Вандербильтов. Консервативен до мозга костей, но исключительно компетентен. – Прескотт стряхнул пепел в хрустальную пепельницу. – Еще Джеймс Хэллоуэй, нефтяной магнат из Техаса. Недавно построил резиденцию по соседству. Старые деньги считают его выскочкой, но его состояние слишком внушительно, чтобы его игнорировать.

– А что именно интересует Вандербильта в моих рекомендациях? Он упоминал какие-то конкретные секторы?

Прескотт задумчиво посмотрел в окно, где мимо проплывали ухоженные поля для гольфа.

– Вандербильты находятся на интересном этапе трансформации. Их прадед, «Коммодор» Корнелиус, создал состояние на пароходах и железных дорогах. Два поколения жили за счет этих активов. Но время идет, и они понимают необходимость диверсификации.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

– За последние пятнадцать лет семья потеряла контроль над большей частью железнодорожной империи. New York Central Railroad фактически принадлежит другим инвесторам, хотя Вандербильты сохраняют крупный пакет акций. Теперь они ищут новые точки роста. Вопрос в том, где именно.

– Наследие «Позолоченного века» постепенно тускнеет, – заметил я. – Возможно, им стоит рассмотреть более современные отрасли?

– Именно об этом Уильям и хочет с вами поговорить. Ему нужен свежий взгляд, не обремененный традициями и старыми связями. – Прескотт понизил голос, хотя Джеймсон за стеклянной перегородкой не мог нас слышать. – Есть еще один аспект. Определенная доля семейных активов, около восемнадцати процентов, находится под управлением Continental Trust. И Уильям не вполне доволен результатами.

Я постарался скрыть волнение. Continental Trust снова возникал на моем пути. Теперь выяснилось, что они управляют частью состояния Вандербильтов. Это открывало новые возможности для расследования.

– Continental использует слишком агрессивные методы? – осторожно спросил я.

– Дело не только в методах. Скорее в отсутствии прозрачности. – Прескотт нахмурился. – Несколько раз Уильям пытался получить детальную информацию о конкретных инвестициях, но получал лишь общие отчеты. Это нетипично для отношений с клиентом такого уровня.

Наш автомобиль свернул на более узкую дорогу, обсаженную зрелыми вязами. Вдалеке виднелись первые признаки океана, изменившийся свет, более насыщенный воздух.

– Теперь о политическом контексте, – продолжил Прескотт, закуривая вторую сигарету. – Вандербильты традиционно поддерживают республиканцев. При нынешней администрации Кулиджа у них прекрасные связи. Но выборы не за горами, и общий настрой скорее в пользу Гувера, чем Смита.

– Альфред Смит слишком прогрессивен для их вкуса? – уточнил я.

– Дело не только в прогрессивных взглядах. Смит католик из рабочей семьи, выходец из городских низов. Для «старых денег» это почти непреодолимые барьеры. Гувер же олицетворяет тот деловой успех, который они глубоко уважают.

Разговор перешел к особенностям этикета и тонкостям поведения в обществе, к которому я направлялся. Прескотт объяснял сложную иерархию, почти невидимую для непосвященных. Кто кому должен представляться первым, когда уместно обсуждать деловые вопросы, а когда это считается дурным тоном.

– И еще одна деталь, – добавил он, когда мы приблизились к побережью. – В доме будет Констанс Хэллоуэй, дочь Джеймса. Я бы посоветовал держаться от нее на разумном расстоянии.

– Почему? – спросил я, удивленный таким конкретным предостережением.

– Она из поколения «флэпперов». Независима, своенравна, любит бросать вызов условностям. В прошлом году устроила настоящий скандал, когда села за штурвал биплана без разрешения инструктора. – Прескотт покачал головой. – Более того, она имеет привычку, скажем так, проверять на прочность моральные устои молодых людей, которые попадают в их круг. А нам нужно, чтобы визит прошел безупречно.

Я кивнул, хотя внутренне отметил, что Констанс Хэллоуэй, судя по всему, самый интересный человек в предстоящей компании на выходные.

– Понимаю, сэр. Я буду сдержан и корректен.

Местность вокруг заметно изменилась. Теперь дорога шла через элегантный пригород с огромными поместьями, скрытыми за высокими живыми изгородями и коваными воротами.

Ухоженные сады, безупречные газоны, всадники на породистых лошадях. Все говорило о том, что мы вступили на территорию истинной аристократии.

Наконец, автомобиль замедлил ход перед внушительными коваными воротами с изящным вензелем «V» посередине. Двое охранников в форме приблизились к машине.

Джеймсон опустил стекло и передал письменное приглашение. После короткого изучения документа охранник кивнул, и ворота медленно открылись.

– Добро пожаловать в цитадель американской аристократии, Стерлинг, – произнес Прескотт с легкой улыбкой. – Помните: наблюдайте, слушайте и выбирайте слова с особой тщательностью. Здесь даже стены имеют уши… и влиятельных родственников на Уолл-стрит.

Мы въехали на территорию, и я затаил дыхание от открывшегося вида.

Длинная подъездная аллея, обсаженная платанами, вела к монументальному особняку в итальянском стиле. Белый мрамор фасада, колонны, широкие террасы и безупречные газоны создавали картину, достойную европейского королевского дворца.

Здесь, в царстве старых денег, мне предстояло не только укрепить свои финансовые позиции, но и, возможно, найти новые ключи к загадке Continental Trust. Я расправил плечи, готовясь к погружению в мир, где любая оплошность могла стоить месяцев тщательно выстраиваемой репутации.

Моя игра в высшей лиге американского капитала начиналась.

Подъездная аллея, изгибаясь, вела вокруг идеально подстриженных кустов самшита, сформированных в сложные геометрические фигуры.

Я заметил не менее дюжины садовников, работающих над поддержанием этого безупречного ландшафта. Для них наше прибытие, очевидно, было привычным зрелищем. Они едва поднимали головы от инструментов.

По мере приближения к главному зданию масштаб поместья становился по-настоящему очевидным. То, что издалека казалось просто большим особняком, вблизи оказалось настоящим дворцовым комплексом.

Трехэтажное центральное здание с двумя крыльями, расходящимися полумесяцем, мраморные колонны коринфского ордера, терракотовая крыша в средиземноморском стиле. Все говорило о стремлении воссоздать итальянское палаццо на американской земле.

– Построен в 1905 году по проекту Шарля Лебрена, – заметил Прескотт, наблюдая за моей реакцией. – Уильям Вандербильт-старший провел три года в Италии, изучая архитектуру Флоренции и Венеции, прежде чем утвердить проект. Мрамор для колонн доставляли прямо из Каррары.

Автомобиль остановился у подножия широкой лестницы. Дворецкий, высокий, седой джентльмен с безупречной выправкой, спустился к нам навстречу.

– Мистер Прескотт, рад видеть вас снова, сэр. – Он повернулся ко мне с вежливым кивком. – Мистер Стерлинг, добро пожаловать в Брейкуотер-Холл. Я Ричардсон, главный дворецкий. Позвольте проводить вас.

Мы поднялись по мраморным ступеням к массивным дверям из темного дуба с бронзовыми ручками в форме дельфинов. Как только мы переступили порог, я понял, что внешнее великолепие было лишь прелюдией.

Центральный холл поражал величием. Потолок высотой не менее тридцати футов с фресками в стиле Тьеполо, изображавшими мифологические сцены.

Мраморный пол с геометрическим рисунком из черного и белого камня. Стены, отделанные панелями из карельской березы.

Широкая двойная лестница с коваными перилами из черного железа, покрытыми тонким слоем золота. В центре холла, под хрустальной люстрой размером с небольшой автомобиль, стоял античный римский саркофаг, превращенный в фонтан.

– Саркофаг II века, – сказал Ричардсон, заметив мой интерес. – Мистер Вандербильт-старший приобрел его в Риме в 1892 году. Император Адриан заказал его для своего любимого раба.

Несколько лакеев в темно-синих ливреях с золотым шитьем и белых перчатках бесшумно забрали наш багаж. Ричардсон жестом пригласил нас следовать за ним.

– Мистер Вандербильт сейчас играет в гольф с несколькими гостями, но просил передать, что ждет вас к чаю на южной террасе в четыре часа. Мистер Прескотт, вы размещены в вашей обычной комнате в восточном крыле. Мистер Стерлинг, для вас подготовлена Зеленая комната по соседству.