Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

– Что еще? – спросил я.

– Мистер Прескотт и трое старших брокеров подали заявления об увольнении. Мистер Харрисон… – она замолчала.

– Говорите прямо.

– Мистер Харрисон хочет вернуть контроль над брокерской фирмой. Утверждает, что имеет на это право согласно первоначальному договору.

Удар в спину от человека, которого я считал окончательно сломленным. Харрисон, видимо, решил, что настал момент вернуть себе то, что некогда принадлежало ему по праву.

– А наши брокеры? – спросил О’Мэлли.

– Двое перешли к Харрисону, – ответила секретарша. – Мистер Фергюсон и мистер Коэн. Они ссылаются на нестабильную ситуацию в банке.

– И охрана? – добавил Бейкер.

– Винни Коротышка и его люди исчезли сегодня утром. Не оставили даже записки.

Даже Винни покинул нас. Винни, который еще вчера клялся в верности, испарился при первых признаках настоящих неприятностей. Видимо, связь с банком, находящимся под следствием, стала для него слишком опасной.

Я вернулся к столу и сел в кресло. За окном сгущались вечерние сумерки, а дождь продолжал барабанить по стеклу с монотонной настойчивостью.

– Джентльмены, – сказал я, глядя на своих последних верных соратников, – подведем окончательные итоги. Что у нас осталось?

Бейкер пролистал свои записи:

– Ликвидные средства в банке – четыреста тысяч долларов. Этого хватит на покрытие текущих операций максимум на неделю. Недвижимость банка – здание стоит полтора миллиона, но на него наложен арест. Личные активы… – он посмотрел на меня, – ваш особняк, автомобиль, драгоценности. Все это вместе около миллиона двухсот тысяч.

Миллион шестьсот тысяч долларов против сорока миллионов замороженных. Математически это выглядело как полная катастрофа.

– А персонал? – спросил О’Мэлли.

– Требуют выплаты зарплаты вперед, – ответила мисс Томпсон. – Слухи о банкротстве распространяются очень быстро. Кассиры и клерки боятся остаться без денег.

В этот момент зазвонил телефон. Я поднял трубку, ожидая очередной плохой новости.

– Мистер Стерлинг? – незнакомый голос звучал официально и холодно. – Говорит Джеймс Хэнкок из Continental Trust. Мистер Восворт хотел бы встретиться с вами сегодня вечером. У нас есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Последний акт трагедии приближался. Победители шли забирать трофеи.

* * *

Половина двенадцатого ночи. Мой кабинет погружен в полумрак, лишь настольная лампа отбрасывает желтый круг света на стол, заваленный документами о катастрофе. За окнами не прекращается дождь, монотонно барабаня по стеклу, словно отсчитывая последние часы моей финансовой империи.

Стук в дверь прорезал тишину, резкий и властный. Секретарша, которая осталась в банке до позднего вечера, вошла с бледным лицом.

– Мистер Стерлинг, – голос ее дрожал, – к вам пришли. Три человека. Говорят, что это срочное дело.

Я поднял голову от финансовых отчетов, которые изучал последние два часа, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации. Поздние визитеры в такой день не предвещали ничего хорошего.

– Кто именно? – спросил я.

– Мистер Восворт из Continental Trust. С ним еще двое мужчин. Один представился как мистер Форбс, второй как федеральный маршал Джонсон.

Федеральный маршал. Значит, дело принимает официальный оборот. Я встал из-за стола, расправил плечи и поправил галстук. Даже в час поражения нужно сохранять достоинство.

– Проводите их в кабинет, – сказал я. – И пошлите О’Мэлли и Бейкера. Пусть присутствуют при разговоре.

Через несколько минут дверь распахнулась, и в кабинет вошла процессия, напоминающая похоронную делегацию.

Джеральд Восворт в безупречном черном пальто с меховым воротником выглядел как человек, пришедший забрать долги. Генри Форбс держал в руках кожаный портфель, видимо, с документами о капитуляции. Третий мужчина, плотный и суровый, в темном костюме государственного чиновника, стоял у двери с видом человека, готового к принуждению.

– Мистер Стерлинг, – Восворт снял шляпу и положил ее на стол рядом с моими документами. – Полагаю, день выдался непростой.

– Мистер Восворт, – ответил я, оставаясь стоять за столом. – В самом деле непростой. Прошу садиться, джентльмены.

Восворт занял кресло напротив моего стола, Форбс сел рядом с ним. Федеральный маршал остался стоять у двери, классический прием для создания атмосферы давления.

О’Мэлли и Маккарти вошли в кабинет и встали по бокам от моего стола. Их присутствие придавало мне некоторую уверенность, по крайней мере, я не остался совсем один.

– Полагаю, вы понимаете цель нашего визита, – начал Восворт, доставая из кармана золотые карманные часы и демонстративно проверяя время. – События сегодняшнего дня привели к некоторым неприятным последствиям для всех участников рынка.

– Неприятные последствия – это мягко сказано, – добавил Форбс, открывая портфель. – Merchants Farmers Bank находится на грани банкротства. Все активы заморожены, кредитные линии отозваны, европейские резервы недоступны.

Я молчал, внимательно изучая лица своих визитеров. Восворт выглядел спокойным и уверенным, человек, знающий, что держит все козыри в руках. Форбс проявлял легкое нетерпение, видимо, хотел быстрее закончить неприятную процедуру. Федеральный маршал стоял неподвижно, как статуя.

– Мистер Стерлинг, – Восворт наклонился вперед, – надеюсь, вы понимаете безнадежность ситуации. Continental Trust не питает к вам личной неприязни. Это просто бизнес. Но бизнес, который требует определенных… урегулирований.

– Какие именно урегулирования вы имеете в виду? – спросил я, садясь в кресло и стараясь выглядеть спокойным.

Форбс достал из портфеля толстую папку с документами и положил ее на стол передо мной:

– Официальное уведомление о начале процедуры банкротства. Федеральные власти признают Merchants Farmers Bank неплатежеспособным. Все активы переходят под контроль конкурсного управляющего.

– А кто именно будет конкурсным управляющим? – уточнил О’Мэлли.

– Это будет наш доверенный человек из Continental Trust, – ответил Форбс с едва заметной улыбкой. – Он имеет большой опыт реструктуризации проблемных финансовых институтов.

Ну да, они наверняка приготовили самый худший вариант. Безжалостного аудитора.

– Однако, – продолжил Восворт, – Continental Trust готов предложить альтернативу официальному банкротству. Мирное урегулирование, которое позволит избежать неприятных разбирательств.

– Каковы условия? – спросил я.

Восворт сплел пальцы рук, демонстрируя золотые перстни с фамильными гербами:

– Первое. Продажа Merchants Farmers Bank компании Continental Financial Corporation за символическую сумму в один доллар. Второе. Передача всех активов, включая клиентскую базу, корреспондентские отношения и недвижимость. Третье. Публичное признание финансовых ошибок и извинения перед клиентами банка.

– И четвертое, – добавил Форбс, – вы покидаете банковский бизнес навсегда. Подписываете соглашение о неконкуренции сроком на десять лет.

Условия были унизительными, но, учитывая обстоятельства, могли считаться милосердными. По крайней мере, я оставался на свободе и не попадал в федеральную тюрьму.

– А что с моими сотрудниками? – спросил я, глядя на Маккарти и О’Мэлли.

– Лучшие получат предложения о работе в наших компаниях, – ответил Восворт. – Мистер Бейкер, например, может возглавить департамент корпоративного кредитования в Continental Trust. Мистеры О’Мэлли и Маккарти получат должность в службе безопасности. Остальные пусть ищут новые места самостоятельно.

Федеральный маршал наконец заговорил:

– Мистер Стерлинг, у вас есть двадцать четыре часа на принятие решения. Если вы откажетесь от мирного урегулирования, будет возбуждено уголовное дело по обвинению в мошенничестве, отмывании денег и связях с организованной преступностью. Федеральная прокуратура располагает достаточными доказательствами.

Я посмотрел на часы, уже без четверти двенадцать. Символично, почти полночь моей финансовой карьеры.

– Джентльмены, – сказал я, вставая из кресла, – ваше предложение требует серьезного обдумывания. Думаю, к завтрашнему вечеру я смогу дать окончательный ответ.

Восворт поднялся, надевая шляпу:

– Мистер Стерлинг, я надеюсь на ваше благоразумие. Война закончилась. Пора подсчитывать потери и планировать будущее.

– Взаимно, мистер Восворт, – ответил я, провожая делегацию к двери.

Когда звук их шагов растворился в коридоре, я остался наедине с О’Мэлли и Бейкером. Молчание длилось несколько минут, нарушаемое только стуком дождя по окнам.

* * *

Полночь. Кабинет банка превратился в командный пункт последней обороны. На столе разложены документы о катастрофе, в пепельнице дымится сигарета, бокал с виски стоит нетронутым. Сейчас нужна ясность мышления, а не алкогольное забвение.

О’Мэлли и Бейкер молчат, каждый погружен в собственные мысли о крахе империи, которую мы строили полтора года. Маккарти ушел проверять охрану. За окнами спит Нью-Йорк.

Я встаю из кресла и подхожу к картине, висящей на стене рядом с сейфом. Пейзаж с горным озером, ничем не примечательная работа провинциального художника, купленная для украшения интерьера. Но за этой картиной скрывается то, о чем не знает даже мое ближайшее окружение.

Осторожно снимаю картину с креплений, обнажая встроенный в стену сейф, не тот, что стоит в углу и известен всем, а секретный, установленный сразу после покупки здания банка. Поворачиваю замок, набирая комбинацию: 14−10–29, дата великого краха, которая уже случилась и в этой реальности.

– Босс, – О’Мэлли поднимается с кресла, – что вы делаете?

– Патрик, за полгода работы вместе ты ни разу не видел, чтобы я делал что-то без плана, – отвечаю я, доставая из сейфа толстую папку. – Даже сейчас, когда кажется, что все потеряно.

Бейкер подходит ближе, его глаза расширяются от удивления:

– Уильям, что это?

Я кладу папку на стол и открываю ее. Внутри документы, которые готовил месяцами, предвидя именно такую ситуацию.

Банковские сертификаты на общую сумму восемь миллионов долларов, оформленные на подставные компании в трех штатах. Золотые сертификаты канадских банков на два миллиона долларов. Документы о собственности на недвижимость в Чикаго и Детройте стоимостью полтора миллиона долларов.

– Джентльмены, – говорю я, раскладывая документы на столе, – Continental Trust думал, что знает обо всех моих активах. Но некоторые карты я держал в рукаве с самого начала.

О’Мэлли берет один из сертификатов, документ Первого национального банка Чикаго на предъявителя на сумму триста тысяч долларов:

– Босс, откуда это? Я думал, все деньги проходили через наши счета.

– Патрик, помнишь операцию с техасской нефтью в прошлом году? Официально мы заработали два миллиона долларов. Фактически – четыре. Разница была переведена в канадские и чикагские банки под именами подставных компаний.

Бейкер изучает документы о недвижимости:

– Мистер Стерлинг, здесь указана собственность на фабрику в Детройте и два офисных здания в Чикаго. Как вы это скрывали от аудиторов?

– Чарльз, эти покупки оформлялись через юридические фирмы в других штатах. Формально компания «Великие озера инвестментс» принадлежит некому Джону Смиту из Мичигана. Фактически это моя подставная структура.

Достаю из папки последний документ, особый, который готовил как последнее средство спасения. Соглашение о партнерстве с группой канадских инвесторов, готовых предоставить кредитную линию в размере пяти миллионов долларов под залог золотых резервов.

– Канадцы? – удивляется О’Мэлли. – Но федеральные власти могут заблокировать операции с иностранными банками.

– Не могут, – отвечаю я. – Канада – это другая юрисдикция. Федеральные маршалы не имеют права действовать за пределами США без специальных международных соглашений.

Бейкер начинает понимать масштаб плана:

– Значит, у нас есть реальная возможность возродить банк в другой стране?

– Больше того, Чарльз. У нас есть возможность создать международную финансовую структуру, которая будет недоступна для Continental Trust. Банк в Торонто, офисы в Монреале, корреспондентские отношения с европейскими партнерами через канадских посредников.

Я подхожу к окну, глядя на огни финансового района.

– Но самое главное не деньги, – продолжаю я, поворачиваясь к соратникам. – Главное – информация.

Достаю из сейфа еще одну папку, тоньше предыдущей, но гораздо более ценную. Копии документов Continental Trust, полученные через наших агентов за последние месяцы. Среди них есть и те, что получила еще Элизабет. Списки подкупленных чиновников, схемы незаконных операций, доказательства связей с европейскими банками, нарушающими американские законы.

Бейкер задумчиво изучает документы:

– Уильям, это означает войну до полного уничтожения одной из сторон.

– Именно, Чарльз. Но теперь это будет справедливая война. Continental Trust думал, что играет против сломленного противника. Оказывается, игра только начинается.

И еще начинается новый день, который может стать днем реванша или окончательного поражения.

– Джентльмены, – говорю я, собирая документы в папку, – завтра мы начнем новую игру. По новым правилам.

О’Мэлли усмехается, впервые за весь этот кошмарный день:

– Босс, значит, вы не собираетесь подписывать капитуляцию?

– Патрик, – отвечаю я, запирая сейф и вешая картину на место, – я собираюсь показать Восворту, что такое настоящая финансовая война. То, что было до сих пор, это детские игры по сравнению с тем, что начнется завтра.

За окнами дождь наконец прекратился. Новый день несет новые возможности.

Continental Trust выиграл битву, но война еще не закончена.

Глава 8
Канадский гамбит

Утром я сообщил О’Мэлли и Бейкеру, что еду в Филадельфию на переговоры с группой промышленников о возможном слиянии банков.

Ложь была необходимой. Даже ближайшие соратники не должны знать о моих настоящих планах до их полного воплощения.

– Босс, – О’Мэлли поправил запонки на манжетах белоснежной рубашки, – может быть, стоит взять охрану? После вчерашнего разговора с Continental Trust лучше не рисковать.

– Патрик, это деловая поездка в Филадельфию, а не экспедиция в дикие земли, – ответил я, застегивая пуговицы пальто из английской шерсти. – К тому же, чем меньше внимания привлекает моя поездка, тем лучше для переговоров.

Бейкер протянул мне кожаный портфель с документами. В основном, там отчеты о текущем состоянии банка, которые действительно могли понадобиться для убедительности легенды:

– Уильям, я подготовил анализ банковской системы Пенсильвании. На случай, если разговор зайдет о региональных особенностях.

Я взял портфель, чувствуя его солидный вес. Внутри, в потайном кармане, о котором Бейкер не знал, помимо банковских отчетов, лежали документы совсем иного рода.

Канадский паспорт на имя Уильяма Грэхема, банковские справки Royal Bank of Canada и подписанные год назад предварительные соглашения с торонтскими финансистами.

В половине седьмого вечера я, загримированный до неузнаваемости, сам сел в черный «Паккард» и уехал через запасной выход. До этого один из охранников, изображая меня, выехал через центральные ворота, чтобы отвлечь наблюдателей.

Мой путь лежал к Центральному вокзалу, величественному зданию из красного кирпича и известняка, спроектированному в стиле боз-ар. Под высокими сводчатыми потолками главного зала сновали сотни пассажиров, их голоса сливались в непрерывный гул, перемежаемый звонкими объявлениями диспетчеров и свистками паровозов.

Однако вместо поезда в Филадельфию я сначала смыл грим в уборной, а затем направился к платформе номер двенадцать, где стоял экспресс компании Canadian National Railway до Торонто. Состав из двенадцати вагонов темно-зеленого цвета с золотыми полосами выглядел внушительно, воплощение надежности и комфорта современной железнодорожной техники.

Купе первого класса, которое я заказал под именем У. Грэхема, располагалось в четвертом вагоне. Отделанное панелями из орехового дерева помещение включало удобное кожаное кресло у окна, складной письменный столик, умывальник с горячей водой и отдельную спальную полку с хлопковыми простынями. На стенах висели гравюры с видами канадской природы, а в углу стоял небольшой сейф для ценных вещей.

Ровно в восемь паровоз дал протяжный гудок, и состав медленно тронулся с места. Я устроился в кресле у окна, наблюдая, как за стеклом проплывают заснеженные пригороды Нью-Йорка.

Дымящиеся трубы фабрик, аккуратные домики с белыми заборчиками, замерзшие пруды, где дети катались на коньках. Привычная картина американской глубинки.

Поезд набирал скорость, стук колес по рельсам становился все более ритмичным и успокаивающим. Я достал из портфеля толстую папку и начал изучать финансовые отчеты Royal Bank of Canada, подготовленные моими агентами еще в прошлом году.

Цифры были впечатляющими. Капитал банка составлял более двух сотен миллионов долларов, а сеть филиалов охватывала не только Канаду, но и Великобританию, и страны Карибского бассейна.

Около половины десятого в купе постучали. Проводник, аккуратный пожилой мужчина в темно-синей форме с начищенными медными пуговицами, принес кофе и свежие газеты.

– Добрый вечер, мистер Грэхем, – сказал он с легким французским акцентом. – Ужин подают в вагоне-ресторане с девяти до одиннадцати. Прибытие в Торонто запланировано на половину седьмого утра.

– Благодарю, – ответил я, принимая серебряный кофейник и фарфоровую чашку. – Скажите, часто ли американские бизнесмены ездят в Торонто по делам?

– О да, сэр, – проводник заправил постель на верхней полке. – Особенно после установления новых торговых соглашений. Канадско-американская торговля процветает, несмотря на экономические трудности.

Когда проводник ушел, я развернул дневной выпуск «Toronto Globe», одной из ведущих канадских газет. На первой полосе красовался заголовок: «Американские инвестиции в Канаду достигли рекордного уровня».

Статья сообщала о росте интереса американских компаний к канадским ресурсам и о планах правительства премьер-министра Макензи Кинга по привлечению иностранного капитала.

Поезд мчался через заснеженные леса штата Нью-Йорк, время от времени останавливаясь на небольших станциях. В Скенектади в поезд сел высокий мужчина в дорогом сером костюме, несший кожаный портфель с золотыми замками и тросточку с серебряным набалдашником. Судя по уверенной походке и внимательному взгляду, это был опытный бизнесмен.

В вагоне-ресторане, оформленном в элегантном викторианском стиле с белоснежными скатертями и хрустальными бокалами, я заказал ужин. За соседним столиком сидел тот самый незнакомец в сером костюме, изучавший финансовые отчеты.

– Простите, – обратился он ко мне, заметив мой интерес, – не могу не спросить. Вы тоже едете в Торонто по банковским делам?

– Именно так, – ответил я, осторожно изучая собеседника. – Уильям Грэхем, представляю американских инвесторов, интересующихся канадским рынком.

– Дональд Макдональд, – представился незнакомец, протягивая руку. – Управляющий директор Imperial Bank of Canada. Возвращаюсь домой после переговоров в Нью-Йорке.

Встреча была неожиданной, но потенциально полезной. Imperial Bank один из крупнейших финансовых институтов Канады, и знакомство с его руководителем могло открыть дополнительные возможности.

– Мистер Макдональд, – сказал я, приглашая его присоединиться к моему столику, – какова ваша оценка перспектив американо-канадского финансового сотрудничества?

Макдональд отхлебнул кофе из тонкого фарфорового стаканчика и задумчиво посмотрел в окно, где за стеклом проплывали заснеженные поля:

– Откровенно говоря, мистер Грэхем, последние события на Уолл-стрит заставили многих канадских банкиров пересмотреть свое отношение к американским партнерам. Есть ощущение, что ваша финансовая система переживает не лучшие времена.

– Это создает возможности для тех, кто умеет видеть перспективу, – осторожно ответил я. – Кризисы часто становятся началом новых, более прочных партнерств.

– Интересная точка зрения, – Макдональд наклонился вперед, явно заинтересовавшись. – А какие именно возможности вы имеете в виду?

Следующий час мы провели в живой дискуссии о перспективах трансграничного банковского сотрудничества. Макдональд оказался эрудированным собеседником с глубоким пониманием международных финансов. Он рассказал о планах канадских банков по расширению операций в США и выразил интерес к созданию совместных инвестиционных фондов.

– Мистер Грэхем, – сказал он, когда поезд приближался к границе, – если ваши планы в Торонто окажутся серьезными, я был бы рад обсудить конкретные предложения. Imperial Bank всегда открыт для сотрудничества с надежными американскими партнерами.

Мы обменялись визитными карточками. На его карточке было выбито золотыми буквами: «Дональд С. Макдональд, управляющий директор, Имперский банк Канады, головной офис в Торонто». Моя карточка была более скромной: «Уильям Грэхем, консультант по международным инвестициям, Нью-Йорк – Торонто».

После полуночи поезд пересек американо-канадскую границу. Таможенные формальности заняли около часа.

Канадские чиновники в аккуратных униформах вежливо, но тщательно проверяли документы пассажиров. Мой канадский паспорт на имя Уильяма Грэхема прошел проверку без вопросов. Документ безупречно подделан лучшими мастерами этого дела в Нью-Йорке.

За окном американский пейзаж постепенно сменился канадским. Леса стали гуще, поселки – реже, а архитектура домов приобрела характерный британский оттенок. Красные кирпичные церкви с острыми шпилями, аккуратные фермы с белыми заборами, замерзшие озера, где виднелись рыбацкие избушки. Я задремал, но вскоре проснулся.

К утру поезд приблизился к Торонто. В окне купе замелькали пригородные станции, фабричные трубы, первые городские кварталы.

Я собрал документы в портфель и приготовился к выходу, чувствуя смесь предвкушения и нервозности. Следующие несколько дней должны определить судьбу моего противостояния с Continental Trust.

В половине седьмого утра поезд, шипя тормозами, остановился на Центральном вокзале Торонто, внушительном здании из красного камня в неороманском стиле. Я попрощался с Макдональдом, пообещав связаться с ним в ближайшие дни, и вышел на перрон, где меня встретил холодный канадский воздух и незнакомый, но полный возможностей город.

Торонто должен стать плацдармом для моего реванша.

Через полчаса я стоял перед внушительным зданием Royal Bank of Canada на Кинг-стрит в самом сердце торонтского финансового района. Сооружение из светло-серого известняка в неоклассическом стиле поражало размахом. Шесть этажей колоннад, увенчанных куполом с флагштоком, на котором развевался британский флаг рядом с канадским кленовым листом.

Холодный ветер с озера Онтарио пронизывал до костей, заставляя плотнее запахнуть пальто из кашемира. На тротуаре перед банком сновали клерки в темных костюмах и котелках, деловые люди с портфелями, дамы в модных пальто с меховыми воротниками.

Атмосфера канадского делового центра разительно отличалась от нью-йоркской суеты. Здесь было больше размеренности, британской респектабельности.

Швейцар распахнул передо мной массивные бронзовые двери с гравированными гербами провинций Канады.

Главный зал банка представлял собой образец эдвардианской роскоши: мраморный пол с инкрустацией из черного гранита, колонны из розового мрамора, поддерживающие кессонный потолок, расписанный золотом и небесно-голубым. Хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет на полированные поверхности, создавая атмосферу надежности и процветания.

За длинной стойкой из красного дерева с бронзовыми решетками работали кассиры в безупречных темно-синих униформах с золотыми пуговицами. Каждое движение было отточено десятилетиями опыта, каждый жест дышал профессионализмом банкиров, обслуживающих империю, на которой никогда не заходит солнце.

– Добро пожаловать в Royal Bank of Canada, – поприветствовал меня другой швейцар в ливрее, украшенной золотыми галунами. – Чем можем быть полезны, мистер…?

– Грэхем, – представился я, протягивая визитную карточку. – У меня назначена встреча с сэром Генри Торнтоном в половине десятого.

Швейцар внимательно изучил карточку, затем сверился с журналом посетителей, переплетенным в черную кожу с золотым тиснением:

– Разумеется, мистер Грэхем. Сэр Генри ожидает вас в кабинете на пятом этаже. Лифт справа от главной лестницы.

Лифт оказался произведением инженерного искусства. Кабина из полированной латуни с зеркальными панелями, управляемая оператором в белых перчатках. Механизм работал бесшумно, поднимая нас через этажи, где за стеклянными перегородками виднелись ряды клерков за дубовыми столами, склонившихся над толстыми гроссбухами.

Пятый этаж встретил меня атмосферой высшего банковского шика. Широкий коридор с паркетным полом, выложенным елочкой, стены, обшитые панелями из черного ореха, портреты канадских премьер-министров и королевских особ в золоченых рамах. Тишина здесь была почти осязаемой, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов в углу.

Секретарь сэра Генри, элегантная дама средних лет в строгом темно-синем костюме, встретила меня с улыбкой, которая сочетала профессиональную вежливость с едва заметной канадской теплотой:

– Мистер Грэхем, сэр Генри освободился на несколько минут раньше. Прошу следовать за мной.

Кабинет президента Royal Bank of Canada превосходил все мои ожидания. Огромное помещение площадью оформлено как библиотека английского аристократа. Книжные шкафы из красного дерева до потолка, заполненные томами по экономике, истории и праву, персидские ковры на паркетном полу, камин из черного мрамора с резным гербом банка над каминной полкой.

За массивным письменным столом XVIII века, инкрустированным слоновой костью, сидел сэр Генри Торнтон. Мужчина около шестидесяти лет с седыми висками и внимательными голубыми глазами.

На нем был безупречно пошитый темно-серый костюм, золотая цепочка карманных часов пересекала жилет, а на лацкане красовалась миниатюрная орденская розетка, знак рыцарского звания.

– Мистер Грэхем, – сэр Генри встал навстречу, протянул руку, его рукопожатие было крепким и уверенным, – рад нашей встрече. Прошу садиться. Чай или кофе?

– Кофе, если можно, – ответил я, устраиваясь в кожаном кресле напротив стола.

Сэр Генри попросил секретаршу принести два кофе и еще папку «Greystone Financial».

Последние слова заставили мое сердце забиться чаще. Значит, подготовка к этой встрече велась заранее, мои канадские связи действительно работали.

– Мистер Грэхем, – сэр Генри откинулся в кресле, сплетя пальцы, – должен признаться, что ваше письмо заинтриговало меня. Не часто американские финансисты предлагают столь необычные формы сотрудничества.

Секретарь принесла серебряный поднос с фарфоровым кофейным сервизом и толстую папку, перевязанную красной лентой. Сэр Генри дождался, пока она выйдет, затем развязал ленту и открыл папку.

– Greystone Financial Corporation, – прочитал он с легким канадским акцентом, – зарегистрирована в Онтарио в августе 1929 года. Уставный капитал пять миллионов канадских долларов. Основные акционеры… – он поднял бровь, – весьма загадочная структура собственности.

– Сэр Генри, – начал я, отпивая ароматный кофе из тонкой фарфоровой чашки, – в современном финансовом мире конфиденциальность становится не роскошью, а необходимостью. Особенно для тех, кто работает на американском рынке.

– Понимаю, – кивнул он. – События последних месяцев на Уолл-стрит действительно заставляют задуматься о диверсификации рисков. Но пять миллионов канадских долларов – серьезная сумма для… как бы это деликатно выразиться… резервного плана?

Я достал из портфеля документы, которые готовил для этого момента больше года. Банковские справки, подтверждающие движение средств, аудиторские заключения независимых канадских бухгалтеров, рекомендательные письма от торонтских юридических фирм.

– Сэр Генри, деньги, депонированные в Greystone Financial, представляют собой прибыли от весьма успешных операций на американском нефтяном рынке. Все операции проводились в строгом соответствии с законодательством обеих стран.

Он внимательно изучал документы, изредка делая пометки золотым пером. Его лицо оставалось бесстрастным, но я заметил, как он задержался на одной из справок, подтверждении депозита в швейцарском Credit Suisse на имя канадской компании.

– Интересная структура, – наконец произнес он. – Швейцарские депозиты, канадская регистрация, американские источники доходов. Классическая схема международного капитала.

– Которая становится все более необходимой в условиях растущей политической нестабильности, – добавил я. – Сэр Генри, я не буду скрывать, мой американский банк переживает серьезные трудности. Но это создает возможности для наших канадских партнеров.

Он отложил документы и внимательно посмотрел на меня:

– Мистер Грэхем, позвольте говорить прямо. Royal Bank of Canada – старейший и крупнейший банк доминиона. Наша репутация строилась полтора века. Мы не можем рисковать ею ради сомнительных операций.

– Абсолютно согласен, – ответил я. – Именно поэтому я предлагаю не сомнительные операции, а взаимовыгодное партнерство. Greystone Financial готова стать канадским партнером для американских клиентов, желающих диверсифицировать риски.

Сэр Генри задумчиво посмотрел в окно, откуда открывался вид на торонтскую гавань. Несколько пароходов стояли у причалов, разгружая товары из Европы и загружая канадскую пшеницу и лес.

– Какие именно услуги вы предлагаете? – спросил он, не поворачиваясь.

– Во-первых, валютные операции, – начал я перечислять заранее подготовленный план. – Конвертация американских долларов в канадские и британские фунты для клиентов, опасающихся девальвации. Во-вторых, золотые операции, хранение и торговля драгоценными металлами через канадские банки. В-третьих, недвижимость, то есть инвестиции в канадскую землю и ресурсы как защита от американской нестабильности.

– А в-четвертых? – сэр Генри повернулся, и я увидел в его глазах проблеск интереса.

– В-четвертых, долговые операции. – Я произнес это тихо, но внятно. – Greystone Financial готова выкупать американские долговые обязательства через канадских посредников. В том числе долги проблемных американских банков.

Последние слова повисли в воздухе. Сэр Генри вернулся к столу и снова сел в кресло.

– Мистер Грэхем, вы предлагаете Royal Bank of Canada стать инструментом для финансовой охоты?

– Я предлагаю стать партнером в операциях, которые могут принести канадским банкам контроль над американскими активами по цене десять центов за доллар, – ответил я. – Представьте: Royal Bank of Canada с филиалами в Нью-Йорке, Чикаго, Бостоне. Первый канадский банк с американской сетью.