Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 254 (всего у книги 341 страниц)

– Уильям, если говорить о масштабах проблемы, то у нас четырнадцать миллионов безработных. При средней зарплате двадцать долларов в неделю для их трудоустройства потребуется около пятнадцати миллиардов долларов в год.

– Пятнадцать миллиардов! – О’Мэлли присвистнул. – Это больше половины федерального бюджета.

Маркус Хендерсон поправил очки и открыл свою папку:

– Патрик, проблема не в абсолютных цифрах, а в механизме финансирования. Правительство может выпустить долгосрочные облигации под будущие доходы от инфраструктурных проектов. Дороги, мосты, плотины окупятся через увеличение экономической активности.

– Поэтому, – вмешался профессор Норрис, – нужно думать не о простом трудоустройстве, а о мультипликативном эффекте. Каждый доллар, вложенный в общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности.

Я встал и подошел к доске, взяв мел:

– Давайте разберем конкретный пример. Строительство плотины стоимостью один миллион долларов. Прямые рабочие места тысяча человек на год. Но плотина даст электричество, которое создаст новые предприятия, новые рабочие места.

Сара Левински достала из папки детальную диаграмму:

– Мистер Стерлинг, я проанализировала данные по проекту плотины Боулдер-Дам в Колорадо. Каждый доллар инвестиций создал два доллара семьдесят центов дополнительной экономической активности в регионе.

– Плюс строители будут тратить зарплаты в местных магазинах, – добавил Эллиотт. – Владельцы магазинов закажут больше товаров, производители наймут рабочих.

– Точно, – кивнул Норрис. – В экономической теории это называется мультипликатором Кейнса. Один доллар государственных инвестиций может генерировать до трех долларов частной экономической активности.

Хендерсон листал расчеты:

– Если мультипликатор действительно равен трем, то для полного решения проблемы безработицы достаточно пяти миллиардов государственных инвестиций в облигации.

– Пять миллиардов более реалистичная цифра, – согласился я. – Но как убедить Конгресс выделить такие деньги?

– Нужны конкретные проекты с ясной экономической отдачей, – ответил Норрис. – Дороги, мосты, плотины, школы, больницы. Инфраструктура, которая окупится через увеличение производительности экономики.

Сара Левински встала и подошла к карте США на стене:

– Я составила приоритетный список регионов. Аппалачи нуждаются в дорогах для вывоза угля. Средний Запад в ирригационных системах после засух. Юг – в электрификации сельских районов.

Я начал записывать на доске:

– Итак, приоритетные направления. Первое. Электрификация сельских районов. Миллионы ферм до сих пор не имеют электричества. Это ограничивает производительность сельского хозяйства.

– Второе, – добавил Джонсон, – дорожная программа. Хорошие дороги снижают транспортные расходы, что удешевит товары для потребителей.

– Третье ирригационные системы, – продолжил Норрис. – Засухи последних лет показали уязвимость сельского хозяйства. Орошение увеличивает урожайность и стабилизирует продовольственные цены.

Хендерсон поднял руку:

– А что с муниципальными проектами? Городам нужны новые школы, больницы, канализационные системы. Это создаст рабочие места в строительстве и улучшит качество жизни.

Эллиотт добавил:

– А что с жильем? Миллионы семей живут в трущобах или вообще остались без крова.

– Государственные программы жилищного строительства, – кивнул я, добавляя пункт на доску. – Это даст работу строителям, плотникам, электрикам. Плюс улучшит условия жизни рабочих.

Сара Левински открыла другую папку:

– Мистер Стерлинг, у меня есть предложение. Что если мы сами профинансируем несколько пилотных проектов для демонстрации эффективности?

– В каком смысле? – уточнил я.

– Выберем два-три региона с высокой безработицей и запустим там программы общественных работ на частные деньги, – объяснила она. – Если проекты окажутся успешными, это станет доказательством эффективности подхода.

Джонсон наклонился над картой США, висевшей на стене:

– Где именно? Нужны регионы с разными экономическими условиями для чистоты эксперимента.

– Западная Виргиния, – предложил я. – Угольные районы, пострадавшие от закрытия шахт. Построим там дороги, соединяющие изолированные поселки с основными транспортными артериями.

– Айова, – добавил Норрис. – Сельскохозяйственный регион, страдающий от засух. Создадим ирригационную систему для группы округов.

Хендерсон изучал карту:

– А что насчет промышленного региона? Скажем, Огайо или Пенсильвания?

– Хорошая идея, – согласился я. – Выберем город с закрытыми заводами и запустим программу переквалификации рабочих плюс строительство новых предприятий.

Сара Левински делала расчеты на диаграммах:

– Западная Виргиния. Двести миль дорог, примерно полмиллиона долларов. Айова – ирригационная система на десять тысяч акров, еще полмиллиона. Огайо – переквалификация тысячи рабочих плюс два новых предприятия, миллион долларов.

– Итого два миллиона, – подсчитал Джонсон. – Серьезные деньги, но эффект может быть впечатляющим.

Профессор Норрис поднял руку:

– Уильям, а что если привлечь к финансированию ваших союзников? Роквуда, Вандербильта, других?

– Отличная мысль, – кивнул я. – Роквуд заинтересован в развитии инфраструктуры для нефтяной отрасли. Дороги в Западной Виргинии облегчат транспортировку угля и нефтепродуктов.

– Вандербильт выиграет от ирригационных проектов, – добавил Эллиотт. – Больше грузов для железных дорог, если урожайность повысится.

Хендерсон листал записи:

– Если мы разделим финансирование на четверых: вы, Роквуд, Вандербильт и еще кто-то, то на каждого придется по пятьсот тысяч долларов.

– Вполне подъемная сумма, – согласился я. – А кто мог бы стать четвертым участником?

– Барух, – предложил Норрис. – Он уже выразил готовность поддержать Рузвельта и заинтересован в экономических экспериментах.

Сара Левински встала и подошла к доске:

– Мистер Стерлинг, есть еще один важный аспект. Нужно тщательно документировать все результаты. Количество созданных рабочих мест, изменение доходов населения, мультипликативный эффект в местной экономике.

– Я могу организовать экономический мониторинг, – предложил Норрис. – Привлечь студентов из университета для сбора статистики.

– А я займусь финансовой отчетностью по облигациям и расходам, – добавил Хендерсон. – Каждый доллар должен быть задокументирован и отслежен.

– Я разработаю систему аналитических показателей, – включилась Сара Левински. – Эффективность вложений, скорость окупаемости, социальное воздействие. Все в цифрах и графиках.

Эллиотт нацелил карандаш на блокнот:

– Сэр, а сроки? Когда Рузвельту понадобятся результаты?

– Официально к осени следующего года, перед началом избирательной кампании. Но первые результаты должны появиться через шесть месяцев, – ответил я. – Это даст время для корректировки программ, если потребуется.

Джонсон посмотрел на меня:

– А как насчет координации с местными властями? Губернаторы штатов могут не захотеть сотрудничать с частными инвесторами.

– Здесь Рузвельт уже поможет, – ответил я. – Как губернатор Нью-Йорка, он имеет связи с коллегами из других штатов. Плюс мы позиционируем проекты как экономические эксперименты, а не политические инициативы.

Профессор Норрис поднялся из кресла:

– У меня есть контакты в университетах Западной Виргинии и Айовы. Профессора экономики и социологии могли бы помочь с исследованиями и придать проектам академическую респектабельность. Уильям, если этот эксперимент удастся, мы не просто поможем Рузвельту выиграть выборы. Мы продемонстрируем новый подход к экономической политике, который может изменить всю страну.

– Именно на это я и рассчитываю, – кивнул я. – Но сначала нужно доказать, что теория работает на практике.

Хендерсон закрыл папку:

– Мистер Стерлинг, у меня есть опыт организации муниципальных займов. Могу подготовить финансовую структуру для каждого проекта так, чтобы все было прозрачно и эффективно.

Совещание продлилось еще час. Мы разработали детальный план трех пилотных проектов, распределили обязанности и наметили график реализации. Сара Левински взяла на себя координацию аналитической работы, Хендерсон – финансовое планирование, Норрис – академическое сопровождение.

Когда коллеги разошлись, я остался в конференц-зале с О’Мэлли, изучая записи на доске.

– Патрик, – сказал я, – Морган атаковал мои европейские позиции, но я готовлю ответный удар на совершенно другом фронте.

– Политическое влияние вместо финансового давления? – уточнил О’Мэлли.

– Именно. Экономические идеи и практические результаты могут оказаться сильнее любых банковских ресурсов. Особенно если эти идеи помогут миллионам американцев найти работу и вернуть надежду на будущее.

Взяв телефон, я набрал номер Роквуда. Пора начинать собирать коалицию для самого амбициозного экономического эксперимента в истории страны.

Глава 5
Политические союзы

Вашингтон встретил меня дождливым ноябрьским утром. Поезд прибыл на Union Station в половине девятого, и я сразу же отправился в частный клуб «Cosmos», расположенный в элегантном особняке на Мэссачусетс-авеню. Этот клуб давно служил неофициальным местом встреч для политиков, дипломатов и влиятельных бизнесменов, идеальная обстановка для конфиденциальных переговоров.

Барнард Барух уже ждал меня в библиотеке клуба, просторной комнате с высокими потолками и стенами, заставленными кожаными томами по истории и политической экономии. Рядом с ним сидели двое мужчин, которых я еще не встречал, но достаточно наслышан.

Гарри Трумен, сенатор от Миссури, выглядел именно так, как я его представлял, невысокий, коренастый мужчина с проницательными глазами за очками в стальной оправе. В свои сорок четыре года он уже заработал репутацию честного политика, не терпящего коррупции. Его простая манера держаться и мидвестский акцент контрастировали с изысканной обстановкой клуба.

Сэм Рейберн, конгрессмен от Техаса, был полной противоположностью Трумену. Высокий, широкоплечий мужчина с густыми седеющими волосами и властным голосом. Председатель одного из влиятельных комитетов Палаты представителей, он обладал репутацией мастера политических интриг и умел находить компромиссы в самых сложных ситуациях.

– Уильям, – поднялся Барух, протягивая руку, – рад, что смогли приехать. Позвольте представить вам сенатора Трумена и конгрессмена Рейберна.

– Джентльмены, – сказал я, пожимая им руки, – честь познакомиться. Барнард много рассказывал о ваших достижениях.

Трумен указал на кожаное кресло у камина:

– Мистер Стерлинг, присаживайтесь. Барнард поделился с нами некоторыми интересными материалами о деле Continental Trust. Впечатляющая работа.

– Благодарю, сенатор. Хотя цена победы оказалась высокой.

Рейберн налил мне виски из хрустального графина:

– В политике, как и в бизнесе, каждая победа требует жертв. Самое важное, чтобы результат оправдал усилия.

Я принял бокал и сделал небольшой глоток. Виски оказался отличным, вероятно, контрабандный шотландский односолодовый.

– Господа, – начал Барух, – Уильям предоставил нам уникальную возможность. Документы Continental Trust содержат имена конгрессменов и сенаторов, получавших взятки за лояльность при принятии банковских законов.

Трумен наклонился вперед, его глаза сузились:

– О каких суммах идет речь?

Я достал из портфеля толстую папку:

– Всего в списке тридцать два имени, общая сумма взяток превышает полмиллиона долларов в год. Именно поэтому Continental Trust могли так долго действовать безнаказанно, – объяснил я. – Они контролировали законодательный процесс изнутри.

Трумен отложил документы и посмотрел на меня серьезно:

– Мистер Стерлинг, что вы предлагаете делать с этой информацией?

– Провести полномасштабное расследование в Сенате, – ответил я без колебаний. – Создать специальную комиссию по банковской коррупции. Вызвать на слушания всех фигурантов дела.

– Это будет политическое землетрясение, – предупредил Рейберн. – Пострадают не только республиканцы, но и некоторые демократы.

– Тем лучше, – вмешался Барух. – Американский народ должен видеть, что мы готовы очищать собственные ряды от коррупционеров.

Трумен отвернулся и задумчиво посмотрел в окно:

– Сэм, а что скажет спикер Гарнер? Он не любит внутрипартийные скандалы.

– Джек Гарнер прагматик, – ответил Рейберн. – Если мы покажем, что инициатива исходит от честных демократов, он поддержит. Особенно если это поможет Рузвельту в президентской кампании.

Я воспользовался паузой:

– Господа, есть еще один аспект. Документы Continental Trust содержат доказательства того, что они спровоцировали крах октября 1929 года.

– Каким образом? – быстро спросил Трумен.

– Координированные продажи акций, искусственное создание паники, использование инсайдерской информации для скупки обесцененных активов, – перечислил я. – В деле должны быть записи телефонных переговоров и банковские документы.

Рейберн присвистнул:

– Если это правда, то Continental Trust несет ответственность за безработицу четырнадцати миллионов американцев.

– Именно так, – кивнул я. – И это дает нам моральную основу для фундаментальных реформ банковской системы.

Барух открыл свою папку:

– Уильям подготовил проект закона о страховании банковских депозитов. Каждый вкладчик будет защищен государственными гарантиями до десяти тысяч долларов.

– Революционная идея, – заметил Трумен. – Но как финансировать такую систему?

– Обязательные взносы всех банков в страховой фонд, – объяснил я. – Плюс жесткие требования к капитализации и резервам. Банки, которые хотят рисковать, должны платить за эти риски.

Рейберн листал проект закона:

– А что с разделением коммерческих и инвестиционных банков?

– Ключевой элемент реформы, – ответил я. – Банки, принимающие депозиты простых граждан, не должны спекулировать на фондовом рынке. Пусть инвестиционные дома рискуют своими деньгами, а не чужими сбережениями.

Трумен вернулся к креслу:

– Уильям, ваши предложения логичны, но они встретят жесткое сопротивление банковского лобби. У них огромные ресурсы и влияние.

– Поэтому нам нужна поддержка общественного мнения, – ответил я. – Дело Continental Trust покажет американцам, что банковская элита предала их интересы. На этой волне можно провести любые реформы.

Барух достал из портфеля еще одну папку:

– Джентльмены, у меня есть информация о планах администрации Гувера. Они готовят контратаку.

Рейберн наклонился вперед:

– Какого рода контратаку?

– Министр финансов Меллон планирует дискредитировать материалы о Continental Trust, представив их как фальшивки, – объяснил Барух. – Плюс республиканцы хотят обвинить демократов в связях с организованной преступностью.

Я почувствовал, как напряглись мышцы. Намек на мои прошлые контакты с людьми Мэддена.

– На чем основаны эти обвинения? – осторожно спросил Трумен.

– На слухах и домыслах, – ответил Барух. – Но в политике важны не факты, а восприятие избирателей.

Я решил действовать прямолинейно:

– Господа, позвольте рассказать правду о моих деловых связях. Да, во время войны с Continental Trust мне пришлось искать союзников там, где их можно было найти. Некоторые из этих людей находились по ту сторону закона.

Трумен снял очки и протер их платком:

– Уильям, в каком именно контексте происходило это сотрудничество?

– Continental Trust использовал коррумпированных судей, подкупленных чиновников, продажных журналистов, – объяснил я. – У меня не было выбора, кроме как найти людей, которые также стали их жертвами и были готовы бороться.

– Вы говорите о мафии? – прямо спросил Рейберн.

– Я говорю о бизнесменах, которые потеряли миллионы в финансовых схемах Continental Trust. Да, некоторые из них действовали в серой зоне закона. Но мы объединились против общего врага.

Барух вмешался:

– Джентльмены, важно понимать контекст. Уильям фактически работал под прикрытием для федеральных органов. У меня есть письменные подтверждения от Секретной службы.

Трумен оживился:

– То есть ваше сотрудничество с сомнительными элементами было частью официального расследования?

– Именно так, – подтвердил я. – Все мои действия были согласованы с властями.

Рейберн откинулся в кресле:

– Это кардинально меняет дело. Вместо связей с преступностью у нас есть герой, который рисковал жизнью для разоблачения коррупции.

– Но республиканцы об этом не знают, – заметил Барух с хитрой улыбкой. – И мы можем использовать их атаки против них же.

Я понял направление его мысли:

– Вы предлагаете позволить им начать кампанию дискредитации, а затем опровергнуть обвинения документами?

– Именно, – кивнул Барух. – Когда они обвинят вас в связях с мафией, мы представим доказательства вашего сотрудничества с федеральными агентами. Это покажет, что республиканцы либо некомпетентны, либо сознательно лгут.

Трумен потер подбородок:

– Рискованная стратегия, но эффективная. А что, если у них есть и другие козыри?

– У меня есть люди в Министерстве финансов и республиканской фракции Конгресса, – ответил я. – Мы будем знать об их планах заранее.

Рейберн заинтересованно наклонился:

– Какого рода источники?

– Мелкие чиновники, недовольные политикой Меллона, – объяснил я. – Секретари, помощники, клерки. Люди, которые видят документы, но остаются незамеченными.

– А в Конгрессе?

– Несколько младших помощников республиканских конгрессменов. Молодые идеалисты, разочарованные коррупцией своих боссов.

Барух улыбнулся:

– Уильям, вы создали настоящую разведывательную сеть.

– Необходимость, – пожал плечами я. – Continental Trust тоже имел информаторов везде. Пришлось играть по их правилам.

Трумен встал и начал ходить по комнате:

– Господа, если мы действительно хотим провести банковскую реформу, нам нужно координировать усилия. Сенатские слушания, законодательные инициативы, информационная поддержка, все должно работать синхронно.

– Я могу организовать слушания в банковском комитете Сената, – предложил он. – Вызову всех фигурантов дела Continental Trust, заставлю их давать показания под присягой.

Рейберн кивнул:

– А я проведу аналогичные слушания в Палате представителей. Плюс подготовлю законопроект о страховании депозитов.

– Отлично, – согласился Барух. – А я обеспечу поддержку прессы. У меня есть связи в крупнейших газетах страны.

Я достал блокнот:

– Господа, позвольте предложить конкретный график. Сенатские слушания начинаем в январе, сразу после новогодних каникул. Это даст время для подготовки свидетелей и документов.

– В феврале проводим слушания в Палате представителей, – добавил Рейберн. – К этому времени общественное мнение будет уже мобилизовано.

– В марте вносим законопроект о банковской реформе, – продолжил Трумен. – К президентским выборам у нас будет готовая программа.

Барух налил себе еще виски:

– А что насчет Рузвельта? Он должен быть в курсе наших планов.

– Я встречался с губернатором на прошлой неделе, – ответил я. – Он полностью поддерживает банковскую реформу. Более того, готов сделать ее центральным элементом своей избирательной программы.

Рейберн оживился:

– Тогда у нас есть все элементы для победы. Разоблачение коррупции, конкретные реформы, политическая поддержка.

Трумен остановился у окна:

– Уильям, есть еще один вопрос. Если мы действительно проведем такие радикальные реформы, как отреагирует финансовый мир? Банкиры могут объявить забастовку кредитования.

– Возможно, – согласился я. – Но у нас есть альтернатива. Создание федеральных кредитных программ для поддержки малого бизнеса и фермеров. Если частные банки откажутся кредитовать экономику, государство возьмет эту функцию на себя.

– Социализм? – с улыбкой спросил Рейберн.

– Прагматизм, – ответил я. – Если частный сектор не справляется со своими обязанностями, государство должно вмешаться.

Встреча продлилась еще два часа. Мы детально обсудили стратегию слушаний, распределили зоны ответственности и договорились о еженедельных координационных звонках. Когда политики разошлись, я остался с Барухом в библиотеке.

– Уильям, – сказал он, – сегодня мы заложили основу для кардинальных изменений в американской экономике. Если все пойдет по плану, банковская система будет реформирована, а Рузвельт получит мощную платформу для президентской кампании.

– А что с Морганом? – спросил я. – Он не будет сидеть сложа руки.

– Пусть попробует противостоять объединенным усилиям Конгресса, прессы и общественного мнения, – улыбнулся Барух. – У него есть деньги, но у нас есть правда. А в демократической стране правда всегда побеждает.

Возвращаясь в Нью-Йорк вечерним поездом, я размышлял о результатах дня. Морган атаковал мои европейские позиции, но я создавал политическую коалицию, способную изменить правила игры для всей финансовой системы. В этой войне победит не тот, у кого больше денег, а тот, кто лучше понимает механизмы власти в демократическом обществе.

И в этом отношении знания из XXI века давали мне решающее преимущество.

На следующий день, во второй половине дня, я сел в поезд до Олбани. Рузвельт согласился на встречу после того, как я отправил ему телеграмму с предварительными результатами исследований нашей команды.

В портфеле лежали детальные отчеты Сары Левински и расчеты Маркуса Хендерсона. Конкретные доказательства того, что программы общественных работ могут стать реальным решением проблемы безработицы.

Губернаторская резиденция встретила меня уже знакомой атмосферой. Рузвельт принял меня в своем кабинете, но теперь за столом красного дерева сидели еще двое мужчин, представители его команды по экономическим вопросам.

– Уильям! – Рузвельт поднялся из-за стола. – Позвольте представить профессора Рексфорда Тугвелла из Колумбийского университета и Адольфа Берли из Гарварда. Мои советники по экономической политике.

Тугвелл, высокий худощавый мужчина с проницательным взглядом, протянул мне руку:

– Мистер Стерлинг, губернатор много рассказывал о ваших исследованиях мультипликативного эффекта государственных инвестиций.

Берли, более молодой и энергичный, добавил:

– Нас особенно интересуют практические аспекты реализации. Как превратить теорию в рабочие программы.

– Именно для этого я здесь, – ответил я, открывая портфель. – Моя команда провела детальный анализ трех пилотных регионов.

Рузвельт указал на стол, где уже были разложены карты штата Нью-Йорк:

– Показывайте результаты.

Я достал папку с отчетом Сары Левински:

– Начнем с Западной Виргинии. Мисс Левински проанализировала экономический потенциал угольного региона. Двести миль новых дорог создадут прямые рабочие места для трех тысяч человек на восемнадцать месяцев.

– А косвенный эффект? – спросил Тугвелл.

– Строители будут тратить зарплаты в местных магазинах, ресторанах, отелях. Владельцы бизнеса наймут дополнительных работников. Общий мультипликатор – 2,4, – ответил я, показывая диаграммы. – Итого семь тысяч двести рабочих мест.

Берли изучал цифры:

– А долгосрочные выгоды?

– Новые дороги снизят транспортные расходы на вывоз угля на тридцать процентов. Это сделает местные шахты конкурентоспособными с крупными месторождениями Пенсильвании, – объяснил я. – Плюс улучшенная инфраструктура привлечет новые предприятия.

Рузвельт наклонился над картой:

– Какова общая стоимость проекта?

– Пятьсот тысяч долларов, – ответил я. – Но экономический эффект превысит два миллиона долларов за пять лет.

– Впечатляющая окупаемость, – заметил Тугвелл.

Я открыл вторую папку:

– Айова. Ирригационная система для десяти тысяч акров фермерских земель. Прямые рабочие места две тысячи человек на два года. Мультипликативный эффект четыре тысячи восемьсот дополнительных рабочих мест.

– А влияние на сельское хозяйство? – спросил Берли.

– Урожайность увеличится на сорок процентов при засушливых условиях, – ответил я, показывая расчеты Хендерсона. – Это стабилизирует доходы фермеров и снизит продовольственные цены для потребителей.

Рузвельт встал и подошел к окну:

– Уильям, цифры убедительные. Но мне нужны не теоретические расчеты, а практические результаты. Что-то, что можно показать избирателям перед выборами.

– Именно поэтому я предлагаю начать с пилотного проекта прямо здесь, в штате Нью-Йорк, – сказал я, достав третью папку.

Тугвелл и Берли заинтересованно наклонились вперед.

– Северная часть штата, – продолжил я, разворачивая детальную карту. – Округа Франклин, Эссекс и Клинтон. Экономическая депрессия, высокая безработица, устаревшая инфраструктура.

– Что вы предлагаете? – спросил Рузвельт, возвращаясь к столу.

– Комплексную программу развития на полтора миллиона долларов, – ответил я. – Строительство дорог, электрификация сельских районов, создание лесоперерабатывающих предприятий.

Берли изучал карту:

– Сколько рабочих мест?

– Четыре тысячи прямых, десять тысяч с мультипликативным эффектом, – ответил я. – За восемнадцать месяцев безработица в регионе сократится с двадцати процентов до восьми.

– А источники финансирования? – спросил Тугвелл.

Я открыл отчет Хендерсона:

– Тридцать процентов – средства штата, сорок процентов – федеральные программы помощи депрессивным регионам, тридцать процентов – частные инвесторы.

Рузвельт сел за стол и взял золотое перо:

– Частные инвесторы? Кто согласится вкладывать деньги в депрессивный регион?

– Роквуд заинтересован в лесопереработке для нефтяных операций. Вандербильт выиграет от увеличения грузопотока по железным дорогам. Барух готов инвестировать как эксперимент в новой экономической политике.

– А ваш банк?

– Двести пятьдесят тысяч долларов плюс административное сопровождение проекта, – ответил я. – Мы берем на себя координацию всех участников.

Тугвелл задумчиво потер подбородок:

– Уильям, а что если проект провалится? Политические последствия могут быть катастрофическими.

– Поэтому мы начинаем с малого масштаба и тщательно документируем каждый шаг, – ответил я. – У нас будет еженедельная отчетность по всем показателям: занятость, доходы населения, объем строительства, экономический рост.

Берли наклонился над картой:

– А сроки реализации?

– Подготовительная фаза два месяца. Основной этап восемнадцать месяцев. Завершение к осени следующего года, как раз перед президентскими выборами.

Рузвельт отложил перо и посмотрел на своих советников:

– Рекс, Адольф, ваши мнения?

Тугвелл первым высказался:

– Губернатор, проект технически обоснован. Расчеты выглядят реалистично, финансирование диверсифицировано. Риски минимальны.

Берли кивнул:

– Согласен. Плюс это даст нам практический опыт управления крупными государственными программами. Если придется реализовывать «Новый курс» на национальном уровне, нам понадобятся отработанные механизмы.

Рузвельт встал и подошел к карте:

– Уильям, если я дам вам официальные полномочия по реализации этого проекта, какие гарантии успеха вы можете предоставить?

– Никаких абсолютных гарантий в экономике не существует, – честно ответил я. – Но у нас есть детальные планы, опытная команда и поддержка влиятельных партнеров. Вероятность успеха выше восьмидесяти процентов.

– А что с контролем? Как обеспечить прозрачность расходования средств?

– Ежемесячные отчеты перед комиссией штата, – ответил я. – Открытые конкурсы на все подрядные работы. Независимый аудит каждые три месяца.

Рузвельт вернулся к столу и взял перо:

– Хорошо. Я назначаю вас специальным координатором по экономическому развитию северных округов штата Нью-Йорк. Официальный мандат будет готов завтра.

– Благодарю за доверие, губернатор.

– Но помните, – Рузвельт указал пером на карту, – это не просто экономический эксперимент. Это политическая ставка. Если проект сработает, у нас будет неопровержимое доказательство эффективности государственных программ развития.

Тугвелл добавил:

– А если провалится, республиканцы будут использовать это против нас на протяжении всей предвыборной кампании.

– Понимаю ответственность, – кивнул я. – Проект не провалится.

Берли открыл свой блокнот:

– Уильям, вам понадобится официальная команда. Кого вы планируете привлечь?

– Профессора Норриса как научного консультанта. Сару Левински для экономического анализа. Маркуса Хендерсона для финансового планирования. Плюс местных специалистов по строительству и лесному хозяйству.

– А административное руководство?

– Патрик О’Мэлли будет заместителем по операционным вопросам. Томми Маккарти по безопасности и логистике. Эллиотт Джонсон по финансовому контролю.

Рузвельт улыбнулся:

– Вы собираете настоящую команду профессионалов.

– Проект слишком важен для импровизации, – ответил я.

Встреча продлилась еще час. Мы обсудили детали координации с государственными ведомствами, процедуры отчетности и график ключевых этапов. Когда я покидал резиденцию, в портфеле лежал черновик официального мандата, а в голове вырисовался четкий план действий на ближайшие месяцы.

Возвращаясь в Нью-Йорк вечерним поездом, я понимал. Теперь мне предстоит доказать на практике то, что до сих пор существовало только в теории. Создать тысячи рабочих мест, оживить депрессивный регион, продемонстрировать эффективность государственных инвестиций.

И сделать это так, чтобы результат повлиял на исход президентских выборов и судьбу всей американской экономики.

Ставки не могли быть выше.