Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Глава 23
Двойная игра

Вернувшись в офис «Харрисон Партнеры» после распределения средств для операции с UGI, я заметил, что большинство сотрудников уже начали собираться домой.

Часы показывали почти четыре. Обычно в это время торговый зал постепенно пустел, оставляя лишь самых усердных аналитиков и клерков, желающих произвести впечатление на начальство.

Мой стол завален бумагами. Утренняя почта, которую я не успел разобрать, уведомления от телеграфной службы, какие-то аналитические отчеты и прочая рутина финансового мира. Но сверху лежала записка, написанная аккуратным почерком мисс Петерсон:

«Мистер Стерлинг, мистер Харрисон ожидает ваш анализ Van Sweringen Company к завтрашнему утру. Все материалы в архиве, секция 14-C».

Я вздохнул. Братья Ван Сверинген и их железнодорожная империя…

Харрисон выбрал для проверки мою слабость. Не корпорацию, а именно частную компанию, что затрудняло анализ.

И конечно, его интересовало мое мнение о бизнесе, который, как я знаю, через пару лет рухнет под тяжестью собственных долгов. Но сейчас он казался непоколебимым.

Отправившись в архив компании, расположенный в полуподвальном помещении, я кивнул мисс Гринвуд, престарелой хранительнице документального наследия нашей конторы. Ее маленькая фигурка почти терялась среди бесконечных стеллажей, но властный взгляд из-под очков, висящих на серебряной цепочке, не оставлял сомнений в том, кто здесь хозяин.

– Мистер Стерлинг, – она поприветствовала меня сдержанным кивком. – Какие-то особые исследования?

– Материалы по Van Sweringen, мисс Гринвуд. Секция 14-C, насколько я понимаю.

– Ах, да, – она поджала тонкие губы. – Мистер Харрисон предупредил. Следуйте за мной.

Мы прошли через лабиринт стеллажей, заполненных финансовой историей компании. Здесь хранились свидетельства каждой сделки, каждого решения, принятого с момента основания фирмы. В воздухе витал специфический запах старой бумаги и кожаных переплетов.

– Вот, – мисс Гринвуд остановилась перед металлическими шкафами с маркировкой «14-C». – Материалы по железнодорожному сектору за последние три года. Братья Ван Сверинген в третьем шкафу справа.

– Благодарю, – я кивнул.

– Я буду в своем кабинете, – она указала на стеклянную перегородку в дальнем конце помещения. – Если понадобится помощь, позовите. Архив закрывается в девять.

Когда она ушла, я открыл указанный шкаф. Внутри находилось несколько объемных папок, содержащих финансовые отчеты, газетные вырезки, телеграммы и аналитические справки о деятельности Van Sweringen Company.

Я знал из истории будущего, что О. П. и М. Дж. Ван Сверинген были одними из самых амбициозных железнодорожных магнатов начала двадцатого столетия. Они построили настоящую империю, используя сложную систему холдинговых компаний и заемных средств.

Экспансия впечатляла. Они контролировали Chesapeake Ohio, Nickel Plate Road, Pere Marquette и другие железные дороги. Но эта замысловатая финансовая структура рухнет как карточный домик при первом серьезном экономическом потрясении.

Я начал методично изучать материалы, делая заметки и выстраивая объективный финансовый анализ. Основная проблема очевидна.

Чрезмерная зависимость от заемного капитала. Братья использовали классическую пирамидальную структуру холдингов, где каждый верхний уровень имел лишь контрольный пакет нижнего, а остальное финансировалось долгом.

Примерно через час, когда я погрузился в финансовые отчеты компании за 1927 год, мое внимание привлекла небольшая неточность. В папке оказался документ, который, судя по маркировке, должен находиться совсем в другом разделе. Это был отчет о встрече Харрисона с группой инвесторов в 1922 году.

Я отложил его в сторону, чтобы позже вернуть на место, и продолжил работу. Но через несколько минут мое внимание привлек еще один документ, явно не относящийся к теме. И еще один. Постепенно я осознал, что среди материалов о Van Sweringen подмешано несколько документов из ранней истории компании.

Мое любопытство взяло верх. Отодвинув текущее задание, я начал изучать эти «заблудившиеся» бумаги.

Первый документ представлял собой конфиденциальный меморандум, датированный 1923 годом, о сделке с рядом региональных банков. В записке Харрисон инструктировал своих подчиненных о манипуляциях с ценами акций этих банков перед их приобретением более крупными финансовыми институтами.

«Необходимо создать ситуацию временной нестабильности в Second National of Pennsylvania. Наши агенты должны распространить информацию о проблемах с ликвидностью, что позволит приобрести контрольный пакет на пятнадцать-восемнадцать процентов ниже текущей рыночной стоимости».

Это классическая схема манипулирования рынком, которая стала полностью незаконной после создания SEC в 1934 году, но в 1923 находилась в серой зоне финансового регулирования. Тем не менее, репутационный ущерб от публикации такого документа был бы огромным.

Второй документ еще интереснее.

Это переписка между Паттерсоном и группой инвесторов из Бостона, датированная 1924 годом. В письмах открыто обсуждалось соглашение о разделе клиентской базы между конкурирующими брокерскими домами, что явным нарушением антимонопольного законодательства даже по лояльным стандартам 1920-х годов.

«Наша договоренность остается в силе, – писал Паттерсон. – „Харрисон и Партнеры“ не будет привлекать клиентов из текстильного сектора Новой Англии, а Morgan Brothers воздержится от работы с металлургическими компаниями Пенсильвании. Это позволит установить более выгодные комиссионные ставки для всех участников соглашения».

Третий документ содержал информацию о специальном счете в швейцарском банке Credit Suisse, открытом на имя компании Eastern Investment Trust, которая, судя по приложенным бумагам, контролировалась Харрисоном и Паттерсоном совместно. На счет регулярно поступали крупные суммы от различных клиентов «Харрисон и Партнеры» без каких-либо официальных инвестиционных услуг.

Это выглядело как система «откатов» за предоставление инсайдерской информации или преференциальных условий. По сути, прямое нарушение фидуциарных обязательств перед другими клиентами фирмы.

Я методично изучал документ за документом, фиксируя ключевые детали в блокноте с помощью личного шифра, разработанном еще в прошлой жизни. Если у кого-то возникнет интерес к моим записям, он увидит лишь серию бессмысленных цифр и букв.

Одновременно мой мозг лихорадочно анализировал ситуацию. Случайно ли эти документы оказались среди материалов о Van Sweringen?

Это казалось маловероятным, учитывая педантичность мисс Гринвуд. Гораздо более вероятно, что Харрисон намеренно подбросил мне эти материалы. Возможно, чтобы проверить мою реакцию, или, что еще интереснее, чтобы я использовал их против Паттерсона.

Или же наоборот.

Сам Паттерсон мог подложить документы, компрометирующие Харрисона, зная, что тот поручит мне анализ Van Sweringen. Запутанная шахматная партия между двумя старыми противниками, где я оказался пешкой. Или потенциальным ферзем.

Я бросил взгляд на часы. Уже почти семь вечера. Работа над анализом Van Sweringen еще только начиналась, а я потратил целых два часа на изучение этих неожиданных находок.

Вернувшись к основному заданию, я погрузился в финансовые отчеты железнодорожного холдинга. К восьми тридцати мой анализ был почти готов.

Основной вывод, который я планировал представить Харрисону, предельно ясен. Структура финансирования Van Sweringen Company делала ее крайне уязвимой к любым рыночным потрясениям.

В случае снижения доходов от грузоперевозок хотя бы на пятнадцать-двадцать процентов вся конструкция могла рухнуть под тяжестью своего долга.

Конечно, я не мог напрямую написать, что компания разорится через год-два, но мой анализ достаточно ясно указывал на неприемлемо высокие риски при текущей долговой нагрузке.

Закончив основную работу, я аккуратно скопировал наиболее компрометирующие фрагменты обнаруженных документов, полностью понимая ценность такой информации. В войне между Харрисоном и Паттерсоном эти материалы могли стать решающим оружием. Особенно если использовать их в нужный момент.

Когда я складывал все материалы обратно в шкаф, то услышал шаги. Обернувшись, я увидел мисс Гринвуд.

– Мистер Стерлинг, уже почти девять, – напомнила она. – Я собираюсь закрывать архив.

– Конечно, мисс Гринвуд, я уже закончил, – ответил я, закрывая шкаф и собирая заметки. – Благодарю за помощь.

– Нашли все, что искали? – спросила она, окидывая проницательным взглядом мои бумаги.

– О да, весьма познавательное чтение, – я улыбнулся как можно более невинно.

– Хорошо, – кивнула она, но ее взгляд задержался на моем блокноте дольше, чем требовалось. – Некоторые старые документы нашей фирмы представляют большой исторический интерес.

Что-то в ее тоне заставило меня насторожиться.

– История всегда поучительна, мисс Гринвуд, – ответил я нейтрально, направляясь к выходу.

– Особенно, когда извлекаешь из нее правильные уроки, мистер Стерлинг, – произнесла она мне вслед, и в ее голосе мне почудилось предостережение.

Поднимаясь из архива по узкой лестнице, я размышлял о странностях этого дня. Офис уже почти пуст, только несколько клерков заканчивали сверку дневных транзакций. Я прошел к своему столу, чтобы забрать пальто и шляпу.

Задержавшись на минуту, я открыл сейф и убрал в него копии найденных документов. Потом подумал, вытащил обратно, свернул и спрятал в карман пиджака.

Лучше не оставлять на работе. У меня дома в тайнике им будет уютнее.

Затем я вынул из ящика стола почти завершенный анализ Van Sweringen Company, который начал утром до визита в банк. Завтра первым делом я закончу его и передам Харрисону.

Застегивая пальто, я оглядел притихший офис. Где-то в глубине души шевельнулось странное чувство.

Я начал получать удовольствие от этой сложной игры. Лавирование между амбициями Харрисона и Паттерсона, управление финансовыми потоками, подготовка к краху… Все эти линии сплетались в единую стратегию.

Я хорошо понимал, что хожу по лезвию бритвы. Но, спускаясь по лестнице на ночную улицу Манхэттена, я чувствовал странное воодушевление. Может, в прошлой жизни я был адреналиновым маньяком?

«Если умело использовать найденные материалы, – думал я, – можно не только защитить себя от обоих руководителей, но и получить значительный рычаг влияния. А это именно то, что мне понадобится, когда начнется настоящий кризис».

Вернувшись домой, я поужинал в забегаловке «У Морриса» рядом с домом, поглядывая по сторонам и на всякий случай придерживая под рукой рукоятку тяжелого Colt Detective Special. Потом с великими предосторожностями поднялся в квартиру, поболтав по дороге чуток с домовладелицей мисс Ходжес. Приняв душ, я завалился спать.

После беспокойного сна я поднялся еще до рассвета. Закончив анализ Van Sweringen Company, я запечатал его в конверт, который передам Харрисону позже.

Теперь требовалось сосредоточиться на другом направлении моей деятельности. Революционной концепции розничной торговли для Фуллертона.

Серое утро встретило меня моросящим дождем. Нью-Йорк в такую погоду особенно мрачен.

Размытые силуэты небоскребов, отражения газовых фонарей в лужах, фигуры спешащих прохожих с поднятыми воротниками пальто. Такси быстро доставило меня к месту будущего универмага Фуллертона на 34-й улице.

Строительная площадка гудела, несмотря на непогоду и ранний час. Рабочие в кепках и мокрых от дождя комбинезонах сновали между штабелями кирпича и досок.

Стучали молотки, визжали пилы, гремели грузовики, подвозящие новые материалы. Идеальное, кстати, место для деловой встречи. Шум поглотит любой разговор, исключая возможность подслушивания.

Строительный прораб, заметив меня, махнул рукой в сторону временного офиса, металлического вагончика с обшарпанной дверью. Внутри уже ждала моя «команда»:

Архитектор Томпсон, седеющий худощавый мужчина в идеально отглаженном костюме, строительный подрядчик Дэвидсон, коренастый, с лицом, напоминающим кусок дубленой кожи, и инженер Хендерсон, молодой человек с внимательным взглядом за стеклами модных круглых очков.

– Доброе утро, джентльмены, – я отряхнул шляпу от дождя и поставил портфель на заваленный чертежами стол. – Благодарю за пунктуальность.

– Мистер Стерлинг, – Томпсон поднялся, протягивая руку. – Мы ознакомились с вашими предварительными набросками. И, должен сказать, у нас возникли кое-какие вопросы.

По его тону я понял, что слово «вопросы» это еще чрезвычайно дипломатичная формулировка.

– Именно для этого мы здесь, – я улыбнулся, развертывая на столе большие чертежи. – Позвольте объяснить концепцию более детально.

Следующие полчаса я излагал принципы самообслуживания и открытой выкладки товаров, новейшую для 1928 года идею, которая только через десятилетия станет стандартом индустрии.

– Видите ли, джентльмены, – я водил карандашом по чертежу, – традиционный магазин с прилавками и продавцами за ними имеет серьезные ограничения. Покупатель не может свободно перемещаться, осматривать и трогать товар. Все происходит через посредника. Это замедляет процесс и ограничивает объем покупок. Соответственно, прибыль не растет.

– Но, мистер Стерлинг, – архитектор Томпсон нахмурился, – так устроены все магазины в мире! Вы предлагаете полностью отказаться от прилавков?

– Не полностью, – я указал на зоны в плане, – для ювелирных изделий, парфюмерии и некоторых других категорий прилавки сохранятся. Но основное пространство будет организовано по новому принципу.

Дэвидсон, строительный подрядчик, почесал квадратный подбородок.

– Это значит, перепланировка всего первого этажа. Перенос несущих конструкций, совершенно иная система освещения… – он покачал головой. – Мистер Фуллертон знает, во сколько это обойдется?

– Мистер Фуллертон лично одобрил концепцию и бюджет, – я достал из портфеля письменное подтверждение с подписью нашего клиента. – Он осознает, что мы создаем не просто очередной магазин, а первопроходца, который изменит всю розничную индустрию.

Томпсон и Дэвидсон обменялись скептическими взглядами, но молодой Хендерсон, инженер, неожиданно проявил интерес.

– Скажите, мистер Стерлинг, если я правильно понимаю, – он склонился над чертежом, – покупатели будут собирать товары самостоятельно? Но как они их донесут до кассы?

– Отличный вопрос, – я улыбнулся. – Для этого нам нужно разработать специальные тележки или корзины. Думаю, мы должны создать прототип металлической тележки на колесиках, достаточно легкой, чтобы ее мог толкать обычный покупатель, но вместительной. Я тут кое-что придумал на досуге.

И достал чертежи тележки, нарисованные мной накануне, после попытки ограбления, когда я пытался творчеством успокоить расшалившиеся нервы в отеле «Плаза».

– Интересно, – протянул Хендерсон, разглядывая мои чертежи. – Я мог бы спроектировать нечто подобное. С направляющими колесами спереди, как у больничных каталок…

– Именно! – я энергично кивнул. – А затем нам потребуется система кассовых аппаратов, расположенных возле выхода, где покупатели будут оплачивать отобранные товары.

– Подождите, – Томпсон поднял руку. – Вы собираетесь позволить покупателям свободно ходить по магазину с товарами? А как же предотвратить кражи?

Это неизбежный вопрос, который задавал каждый, кому я объяснял концепцию самообслуживания. Я уже отвечал на него Хаттону, управляющему финансами Фуллертона.

– Охрана, стратегически расположенные зеркала, открытая планировка для лучшего обзора, – я перечислял подготовленные аргументы. – Но главное психология. Большинство людей честны по своей природе. А те потери, которые действительно случатся, компенсируются значительным увеличением продаж.

– Увеличением продаж? – скептически повторил Дэвидсон. – С чего бы им увеличиваться?

– Потому что когда человек сам держит товар в руках, он с гораздо большей вероятностью его купит, – объяснил я. – А когда товары расположены так, что сами «рассказывают свою историю», покупатель приобретает больше, чем первоначально планировал.

Я видел, что они все еще не убеждены, и решил сменить тактику.

Глава 24
Идеи витают в воздухе

Дождь почти прекратился, но земля на строительной площадке представляла из себя сплошное месиво грязи. Мы осторожно переступали через лужи.

– Джентльмены, давайте проведем небольшой эксперимент. Пройдемте в недостроенное здание.

Выйдя из вагончика и, пробираясь между строительными материалами и рабочими, мы направились внутрь будущего магазина.

Первый этаж представлял собой огромное пространство с бетонным полом и металлическими опорами, поддерживающими верхние этажи. Здесь было гораздо тише, чем снаружи, и наши шаги гулко отдавались от стен.

Я достал из кармана мелок и начал рисовать на бетонном полу.

– Представьте, – я чертил схему, – здесь центральный проход, широкий, не менее двенадцати футов. От него отходят боковые проходы, каждый по восемь футов шириной. Покупатель входит здесь, – я сделал отметку у воображаемого входа, – и его естественное движение следует по часовой стрелке.

Я продолжал рисовать, создавая детальную схему на полу. Постепенно пространство стало «оживать» в моих описаниях.

– Вдоль этой стены располагаются товары повседневного спроса: хлеб, молоко, масло, – я указывал на разные участки. – Это привлекает покупателя вглубь магазина. В центре товары импульсивного спроса, их видно со всех сторон. У каждой секции свое освещение, выделяющее товары.

Я заметил, что скептицизм начал уступать место профессиональному интересу. Даже суровый Дэвидсон присел на корточки, чтобы лучше разглядеть мою схему.

– А здесь, – продолжал я, – специальная зона для детей, где матери могут оставить детей под присмотром, пока совершают покупки. Представьте, какое это преимущество для домохозяек!

– Нигде такого нет, – пробормотал Томпсон, но в его голосе уже звучало скорее восхищение, чем скептицизм.

– Именно! – я выпрямился. – Потому что мы создаем не то, что уже есть, а то, что будет. Магазин будущего, джентльмены.

Хендерсон, который все это время делал заметки, внезапно оживился.

– Мистер Стерлинг, насчет освещения, я думаю, мы могли бы использовать новую систему неоновых ламп вместо традиционных ламп накаливания. Они дают более ровный свет и меньше нагреваются. К тому же гораздо более яркие.

– Превосходная идея, – я кивнул, искренне впечатленный тем, что в 1928 году уже рассматривались такие технологии. – Особенно для отдела свежих продуктов. Расскажите подробнее.

Следующие два часа превратились в настоящий мозговой штурм. Мы ходили по бетонному полу, споря о ширине проходов, расположении касс, системах вентиляции и освещения.

Я удивился, тому, как быстро первоначальное сопротивление сменилось творческим энтузиазмом.

Томпсон, ранее самый скептичный, теперь увлеченно рисовал в блокноте эскизы открытых витрин, позволяющих покупателям легко брать товары.

Дэвидсон предложил инновационную систему рельсов для передвижения тяжелых товаров. А Хендерсон полностью погрузился в проектирование первых в истории торговых тележек.

– Смотрите, – он показывал набросок, – складная конструкция, чтобы экономить место при хранении. Колеса с резиновыми шинами для бесшумного движения. И здесь, спереди, специальное сиденье для маленьких детей.

Я был впечатлен. Некоторые его идеи настолько прогрессивные, что напоминали тележки супермаркетов, которые я видел в XXI веке. Вот что значит верно направленное творческое мышление.

– Превосходно, мистер Хендерсон. Можете подготовить подробный чертеж к нашей следующей встрече?

– Конечно! – его глаза сияли энтузиазмом изобретателя. – У меня есть знакомый металлург, который мог бы изготовить прототип.

К полудню общее настроение полностью изменилось. То, что начиналось как скептическая встреча, превратилось в коллективное творчество. Мы стояли посреди огромного пустого пространства, и каждый из нас мог теперь ясно представить, как оно преобразится.

– Джентльмены, – я обвел взглядом команду, – вы понимаете, что мы создаем историю? То, что проектируем сейчас, через десятилетия станет стандартом для всей розничной торговли.

– Знаете, мистер Стерлинг, – Томпсон снял очки и протер их платком, – когда мистер Фуллертон сказал, что его новый консультант хочет «перевернуть все с ног на голову», я был настроен весьма скептически. Но теперь… – он сделал паузу, – теперь я вижу потенциал. Это действительно может сработать.

– Не просто сработать, – я улыбнулся, – это изменит то, как люди покупают и продают товары. Навсегда.

Мы условились о следующей встрече через три дня, когда каждый представит детальные планы по своему участку работы. Как бы я не зарядил их энтузиазмом, но нужно все равно за ними приглядывать, а то мои новоиспеченные изобретатели легко уйдут не в ту сторону.

Покидая строительную площадку, я ощущал странное удовлетворение. Я его уже чувствовал раньше.

В прошлой жизни я манипулировал числами, создавая и разрушая состояния. Здесь же я участвовал в создании чего-то материального, что действительно улучшит повседневную жизнь людей. Надеюсь, это улучшит мою карму.

Часы показывали почти час дня. У меня оставалось время, чтобы заехать в офис и передать анализ Van Sweringen Харрисону, прежде чем отправиться на встречу с Вестоном. День обещал быть насыщенным, но я чувствовал необычайный прилив энергии.

Некоторые люди описывают такое состояние как умение «поймать волну». Момент, когда все твои действия словно синхронизируются с ритмом вселенной.

Я поднял руку, подзывая такси. Финансовые манипуляции, проект революционного магазина, расследование Continental Trust, все эти линии сплетались в моей жизни, создавая сложный узор, который каким-то образом казался именно тем, чем я должен заниматься.

Возможно, я наконец-то нашел свое предназначение в этом странном путешествии через время.

Или это было лишь очередной иллюзией, за которой последует жестокое пробуждение? Покажет только время, а у меня его ограниченное количество.

Размышляя так, я приехал в офис «Харрисон Партнеры», чтобы оставить анализ Van Sweringen на столе Харрисона. Мисс Петерсон сообщила, что босс отбыл на деловой обед и вернется лишь к вечеру, что меня вполне устраивало.

Пусть изучает мой отчет без меня. Так я смогу избежать немедленных вопросов о моем скептическом взгляде на железнодорожную империю братьев Ван Сверинген.

Выходя из здания, я взглянул на часы. До встречи с Вестоном оставалось около получаса. Как раз хватает времени, чтобы спокойно добраться до ресторана «Waldorf» на Пятой авеню, где мы договорились встретиться.

Вестон ждал меня в отдельном кабинете ресторана. Нефтяной магнат из Оклахомы выглядел как человек, чьи деньги появились раньше, чем манеры.

Крупный, с жесткими чертами лица и глубоким загаром, выдающим человека, проводящего много времени на открытом воздухе, он казался не совсем уместным среди изысканных интерьеров «Waldorf». Но его состояние, оцениваемое в несколько десятков миллионов долларов, открывало двери в любые заведения Нью-Йорка.

– Стерлинг! – прогремел он, поднимаясь навстречу. – Рад вас видеть, мой мальчик!

Его рукопожатие, как всегда, было болезненно крепким.

– Мистер Вестон, – я ответил с легким кивком. – Надеюсь, не заставил вас ждать.

– Ничуть, – он махнул рукой. – Я только что вернулся с деловой встречи. Представляете, Standard Oil пытается убедить меня продать месторождения в западном Техасе. Предлагают неплохие деньги, но я чувствую, они что-то не договаривают.

Официант бесшумно материализовался у нашего стола и принял заказ. Стейк с кровью для Вестона и филе-миньон средней прожарки для меня.

– Так что вы решили? – спросил я, когда официант удалился.

– Пока ничего, – Вестон отхлебнул из бокала с виски, который контрабандой доставляли в ресторан под видом «кофе». – На следующей неделе еду посмотреть эти участки лично. Хочу лично оценить потенциал.

Я кивнул, мысленно перебирая все, что знал о нефтедобыче в Техасе начала XX века. Информации не так много. Большинство моих знаний о нефтяной индустрии относились к значительно более поздним периодам.

– У меня есть новости по вашему инвестиционному портфелю, – начал я, доставая из портфеля аккуратную папку с отчетами. – Последние приобретения весьма успешны. Особенно Humble Oil. Их акции выросли на восемь процентов после того, как мы открыли позицию.

Вестон довольно улыбнулся, демонстрируя золотой зуб.

– Вы приносите мне удачу, Стерлинг. С тех пор как я начал следовать вашим рекомендациям, мой портфель вырос почти на двадцать процентов. По нынешним временам это не так впечатляюще, как у тех, кто играет с рисковыми акциями на марже, но для солидного портфеля более чем достойно.

Я подавил улыбку. Если бы он только знал, какие «рисковые игры на марже» я веду через подставных лиц для Мэддена… Но Вестону я намеренно рекомендовал более консервативную стратегию, которая защитит большую часть его капитала во время будущего краха.

– Рад, что вы довольны, – я кивнул. – Но я думаю, что можно извлечь еще большую выгоду из вашего основного бизнеса.

Вестон подался вперед, заинтересованно прищурившись.

– Что вы имеете в виду?

Я отложил финансовые отчеты в сторону, показывая, что перехожу от формальной части разговора к более интересной.

– Я недавно читал о новых методах в нефтедобыче, – начал я осторожно. – О теоретических разработках, которые могут изменить всю индустрию.

– Да? – Вестон выглядел заинтригованным. – И что это за методы?

– Наклонно-направленное бурение, – произнес я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Вестон нахмурился, обдумывая термин.

– Вы имеете в виду отклонение скважины от вертикали? Это старая проблема, Стерлинг. Мы тратим кучу денег, чтобы этого избежать.

– Нет, я говорю о намеренном отклонении, – я взял салфетку и начал рисовать. – Представьте, что вы можете сознательно направить бур под углом, чтобы достичь нефтеносного пласта, находящегося не непосредственно под буровой установкой, а в стороне.

Вестон внимательно изучал мой набросок, затем покачал головой.

– Невозможно. Технология не позволяет контролировать направление бурения на такой глубине.

– Но что, если разработать специальные отклоняющие устройства? – я продолжил рисовать. – С гибким соединением, позволяющим менять угол бура, и системой для точного измерения отклонения.

Это чертовски рискованно с моей стороны.

Я знал, что настоящее коммерческое наклонно-направленное бурение начнется только в 1930-х годах, хотя эксперименты велись и раньше. Я балансировал между желанием дать Вестону действительно ценный совет и необходимостью не показаться слишком прозорливым.

– Теоретически интересно, – протянул Вестон, разглядывая мой рисунок, – но практически… Я не знаю никого, кто бы успешно применял такие методы.

– Я слышал, – осторожно продолжил я, – что несколько независимых нефтяников экспериментируют с подобными технологиями. Конечно, эта информация неофициальная.

– Хм, – Вестон потер подбородок, его глаза сузились в расчетливом прищуре. – И каковы потенциальные преимущества?

– Огромные, – я продолжил рисунок, добавив пласты под землей. – Во-первых, вы можете достичь нефтеносных пластов, расположенных под препятствиями – зданиями, озерами, даже небольшими населенными пунктами. Во-вторых, с одной буровой платформы можно пробурить несколько наклонных скважин, расходящихся в разные стороны как лучи. Это значительно сокращает затраты на инфраструктуру.

Вестон принялся барабанить пальцами по столу. Верный признак того, что его мозг интенсивно работает.

– А недостатки? Должны же быть недостатки.

– Конечно, – кивнул я. – Сложность контроля направления бурения, необходимость разработки новых инструментов и методов измерения, более высокие начальные затраты. Но если удастся решить эти проблемы, выгода перевесит все издержки.

Принесли наш обед, и разговор на время прервался. Я наблюдал, как Вестон методично режет свой стейк, но его мысли явно были далеко. Он обдумывал мое предложение.

– Вы говорите, что никто еще не внедрил эту технологию широко? – спросил он наконец.

– Насколько я знаю, нет. Пока это экспериментальные методы.

– То есть, кто первым наладит процесс, получит огромное конкурентное преимущество, – Вестон оживился. – Сможет добраться до залежей, недоступных для конкурентов.

– Именно, – я кивнул, радуясь, что он так быстро уловил суть.

– Стерлинг, – Вестон положил вилку и нож, полностью сосредоточившись на разговоре, – вы не перестаете меня удивлять. Как финансовый аналитик знает о таких специфических технических вопросах в нефтедобыче?

Это опасный момент, нужно дать правдоподобное объяснение.

– Я считаю, что финансовый аналитик должен глубоко понимать отрасли, с которыми работает, – ответил я. – Просто изучать цифры недостаточно. Я много читаю технические журналы, общаюсь с инженерами, посещаю научные лекции. Это помогает увидеть потенциал там, где другие видят только цифры на бумаге.

Вестон задумчиво кивнул.

– Разумный подход. Что ж, меня это заинтересовало. – Он отхлебнул виски и продолжил: – У меня есть несколько молодых инженеров на промыслах, головастые ребята с новыми идеями. Думаю, стоит поручить им изучить эту концепцию.

– Я могу подготовить для вас более детальные материалы, – предложил я, – собрать всю доступную информацию о текущих экспериментах и теоретических разработках.

– Сделайте это, – кивнул Вестон. – И еще кое-что, Стерлинг. Я хочу, чтобы вы встретились с моей технической командой. Приезжайте в Оклахому, как только сможете, посмотрите на наши операции лично. Если ваша идея имеет такой потенциал, как вы говорите, я готов инвестировать значительные средства в ее разработку.

Предложение было неожиданным, но заманчивым. Возможность увидеть нефтедобычу 1920-х годов своими глазами, познакомиться с инженерами, повлиять на развитие технологий.

Я снова ощутил знакомое чувство успокоения. Опять эта совесть, требует настоящего прогресса, а не игр с бумажными фантиками на бирже.

– Буду рад принять ваше приглашение, мистер Вестон, – ответил я после короткой паузы. – Нужно будет согласовать даты с моим расписанием в фирме.

– Конечно, конечно, – Вестон махнул рукой. – Я поговорю с Харрисоном, если нужно. Он мне кое-что должен, – добавил он с усмешкой.

Мы завершили обед, обсуждая текущее состояние нефтяного рынка и прогнозы на будущее. Я осторожно направлял разговор, избегая слишком точных предсказаний, но давая достаточно ценной информации, чтобы поддерживать репутацию проницательного аналитика.

Когда пришло время прощаться, Вестон неожиданно изменил тему.

– Стерлинг, должен сказать, что ваши рекомендации по инвестированию уже принесли мне больше денег, чем я ожидал. Я ценю таланты и щедро их вознаграждаю.