Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 192 (всего у книги 341 страниц)

Харрисон получил почетную должность без реальных полномочий, малая цена за мое восхождение к вершинам финансового мира. Он и не появлялся в офисе.

Стеклянные двери распахнулись, пропуская меня в просторный вестибюль с мраморными полами и дубовыми панелями. Сотрудники почтительно кивали при моем появлении. Я направился прямо в конференц-зал, где уже собрались ключевые фигуры для обсуждения реструктуризации фирмы.

Прескотт изучал развешанные на стене диаграммы новой организационной структуры. Сара Левински, молодая женщина-аналитик с проницательным взглядом, делала заметки в блокноте. Маркус Хендерсон, седовласый эксперт по облигациям, тихо беседовал с юристом Сэмюэлем Розенбергом.

– Доброе утро, – я поставил портфель на стол. – Благодарю всех за пунктуальность. Время главный дефицитный ресурс следующего года, и нам нельзя его терять.

– Встреча с Вандервудом увенчалась успехом? – поинтересовался Прескотт.

– Полностью. «American Hotel Corporation» создана и начнет работу с января. Двадцать пять процентов в ней принадлежат нам, – я кивнул секретарше, мисс Элеоноре Говард, моей двадцати девятилетлетней секретарше.

Это высокая, стройная женщина с темными волосами, собранными в строгую прическу. Выпускница колледжа Вассар, обладала незаурядным умом и феноменальной памятью. Она вела мой график с безупречной точностью и пока что казалась полностью преданной.

В офисе на нее глазели все парни и даже О’Мэлли попал под ее обаяние, но мисс Говард поддерживала со всеми исключительно профессиональные отношения.

Сейчас она немедленно разлила кофе по чашкам и удалилась, плотно закрыв за собой двери.

Вынув из портфеля стопку документов, я разложил их перед собой.

– Перейдем к делу. Перед нами стоит задача трансформировать фирму, чтобы не просто пережить любые рыночные колебания, но и извлечь из них максимальную выгоду. Для этого нам нужна радикально новая структура.

Я указал на схему на стене:

– Три новых отдела: исследований, управления крупным капиталом и инноваций. Каждый с отдельным руководителем, бюджетом и четкими задачами.

– Исследовательский отдел? – Прескотт приподнял бровь. – Звучит как академическое подразделение, а не часть брокерской фирмы.

– Именно в этом наше преимущество, Джонатан. Традиционные фирмы полагаются на случайную информацию и слухи. Мы будем использовать систематический анализ и математические модели.

Я подошел к стене и постучал пальцем по диаграмме.

– Мисс Левински, вы возглавите исследовательский отдел. Ваша аналитическая статья о влиянии цен на нефть на автомобильную промышленность произвела на меня впечатление.

Сара Левински выпрямилась, в ее глазах мелькнуло удивление. В финансовом мире 1928 года женщина-руководитель почти немыслима.

– Благодарю за доверие, мистер Стерлинг. У меня уже есть некоторые идеи о методологии секторального анализа.

– Превосходно. Набираете штат из пяти человек. Ищите математиков, инженеров-статистиков, экономистов с нестандартным мышлением. Я подготовил список выпускников Колумбийского и Принстонского университетов, с которыми вам стоит побеседовать.

Я повернулся к Хендерсону:

– Маркус, вы возьмете на себя отдел управления крупным капиталом. Ваш тридцатилетний опыт и безупречная репутация – именно то, что привлекает состоятельных клиентов.

Хендерсон коротко кивнул:

– Каковы критерии отбора клиентов?

– Минимальный порог инвестиций один миллион долларов. Никаких исключений. Фокус на долгосрочных стратегиях, консервативное управление основным капиталом с выделением десяти-пятнадцати процентов на более агрессивные инструменты.

– А отдел инноваций? – спросил Розенберг. – Название интригующее, но функция неясна.

– Этот отдел займется разработкой и внедрением новых финансовых инструментов и методов управления капиталом. Тщательно защищенных юридически, – я выразительно посмотрел на него. – Думайте о нем как о лаборатории, где мы будем создавать эксклюзивные инвестиционные продукты, недоступные другим фирмам.

Прескотт покачал головой:

– Никогда не видел такой структуры. Ты уверен, что рынок готов к этому?

– Рынок всегда готов к эффективности, Джонатан. А мы станем самой эффективной фирмой на Уолл-стрит, – я раздал папки с детальными планами каждого отдела. – И кстати, я хочу, чтобы ты занял пост директора по работе с особо важными клиентами. Твои связи с промышленной элитой бесценны.

В глазах Прескотта мелькнуло удивление. Мы оба понимали, что новая должность фактически выводила его из операционного управления и переводила в область представительских функций, но с существенным повышением жалованья и престижа.

– Интересное предложение, – медленно произнес он. – Кто займется текущими клиентами?

– Распределим между новыми отделами в зависимости от размера капитала и аппетита к риску, – я разложил на столе три списка. – Вот предварительное распределение. Хочу услышать ваши комментарии до конца дня.

Я перевел взгляд на Розенберга:

– Сэмюэль, для новой структуры нам потребуется новая юридическая архитектура. Подготовьте трансформацию «Стерлинг, Харрисон и Партнеры» в холдинговую компанию с отдельными дочерними структурами для каждого направления.

– Это потребует значительных изменений в документации и…

– Не экономьте на юристах, – прервал я его. – Структура должна быть безупречной и способной выдержать любые проверки. У вас две недели.

Левински просматривала список потенциальных сотрудников:

– Большинство из этих кандидатов сейчас в академической среде. Что побудит их перейти в частный сектор?

– Деньги, мисс Левински. Предложите им вдвое больше их нынешних окладов. И свободу исследований, – я сделал паузу. – Но самое главное – это интеллектуальный вызов. Скажите, что мы разрабатываем принципиально новые методы финансового анализа, которые изменят рынок. Это правда.

– Бюджет исследовательского отдела?

– Триста тысяч на первый год, с возможностью увеличения при хороших результатах.

Прескотт присвистнул:

– Целое состояние на сомнительные исследования.

– Не сомнительные, а опережающие время, – поправил я его. – Эти три отдела лишь видимая часть изменений. Я также заказал установку новейшей телефонной системы с выделенными линиями для каждого отдела, увеличил штат аналитиков на сорок процентов и арендовал дополнительный этаж для расширения.

– Все это требует огромных затрат, – заметил Хендерсон. – Оправданны ли они в текущей рыночной ситуации?

– Более чем, – я посмотрел каждому в глаза. – Следующий год будет исключительным для финансового рынка. И мы должны быть готовы использовать каждую его особенность. Завтра в девять утра жду от каждого из вас подробный план по вашему направлению. А сейчас попрошу мисс Левински задержаться, остальные свободны.

Когда все вышли, я жестом пригласил Сару присесть напротив.

– Мисс Левински, ваше назначение вызовет резонанс. Женщина во главе аналитического отдела крупной брокерской фирмы это революция для Уолл-стрит.

Она прямо встретила мой взгляд:

– Я осознаю ответственность и готова к трудностям.

– Отлично. Потому что трудностей будет множество, от явного недоверия до скрытого саботажа. Вот почему важно, чтобы у вас была безусловная поддержка, – я достал из портфеля тонкую папку. – Здесь методология, которую я хочу внедрить. Ознакомьтесь сегодня.

Левински открыла папку и пробежала глазами первую страницу. Ее глаза расширились:

– Это совершенно новый подход к отраслевому анализу. Матричное моделирование взаимозависимостей между секторами, квантификация качественных факторов…

– Именно. И никто, кроме нас, не использует подобные методы. По крайней мере, пока. Ваша задача – собрать команду, которая сможет развить эту методологию и применить ее к текущей рыночной ситуации.

– А как насчет… – она замялась, – той информации об «особом состоянии рынка» в следующем году?

Я внимательно посмотрел на нее. Левински умна и наблюдательна. Она наверняка заметила мои осторожные комментарии о необходимости подготовки к возможным рыночным колебаниям.

– Официально мы готовимся к возможной коррекции, обычной для растущего рынка. Неофициально, – я понизил голос, – существуют определенные факторы, указывающие на потенциально более серьезные изменения. Ваш отдел должен подготовить модели поведения различных секторов при разных сценариях. От небольшой коррекции до более существенных событий.

Левински медленно кивнула:

– Понимаю. Конфиденциальность этих моделей, полагаю, абсолютна?

– Безусловно. Некоторые результаты будут известны только вам и мне.

После ухода Левински я остался один в конференц-зале. Подойдя к окну, я смотрел на деловой Нью-Йорк внизу.

Финансовый район кипел активностью. Курьеры спешили с документами, клерки сновали между зданиями, богатые инвесторы прибывали на встречи в роскошных автомобилях.

Стук в дверь прервал мои наблюдения. Джонатан Прескотт вошел без приглашения, его обычно безупречные манеры изменили ему. По нахмуренным бровям и напряженной линии рта я сразу понял: он недоволен.

– Нам нужно поговорить, Уильям, – произнес он, плотно закрывая за собой дверь.

– Конечно, Джонатан, – я указал на кресло напротив. – Что-то не так с новой структурой?

Прескотт не сел, вместо этого принялся мерить шагами конференц-зал.

– Не так? Ты полностью перекраиваешь фирму, которую мы с тобой создали, даже не обсудив это со мной заранее, – в его голосе звучала сдержанная горечь. – Я привел тебя в эту фирму, представил своим клиентам, доверил свою репутацию, и вот как ты отвечаешь? Отстраняешь меня от повседневных операций, переводя на декоративную должность?

Строго говоря, создал фирму я сам, а после объединения с фирмой Харрисона доля Прескотта и вовсе сильно уменьшилась. Но все равно, он пришел ко мне в момент отделения, так что не стоило обижать союзника.

Я поднялся, подошел к нему и положил руку на плечо.

– Джонатан, я действительно должен был обсудить это с тобой раньше. Это моя ошибка, – признал я с расчетливой искренностью. – Но должность директора по работе с особо важными клиентами далеко не декоративная. Она ключевая в новой структуре.

– Не пытайся смягчить удар, Уильям, – он сбросил мою руку. – Я прекрасно понимаю, что происходит. Новая метла метет по-новому, как говорится.

Я отошел к окну, давая ему пространство.

– Позволь мне объяснить, что я действительно планирую, – сказал я. – В новой холдинговой структуре ты станешь не просто директором по работе с клиентами. Ты получишь пять процентов от общей прибыли фирмы вместо текущих трех. Плюс опцион на дополнительные три процента с трехлетним вестингом.

Он замедлил шаг, его внимание явно привлекли цифры.

– Это значительное улучшение финансовых условий, но дело не только в деньгах…

– Разумеется, – я обернулся к нему. – Дело в полномочиях и влиянии. Как директор по работе с особо важными клиентами, ты будешь иметь право вето на любые инвестиционные стратегии для клиентов с капиталом свыше десяти миллионов. Без твоего одобрения не состоится ни одна крупная сделка.

Прескотт остановился, обдумывая сказанное.

– То есть фактически я буду контролировать отношения с восьмьюдесятью процентами активов под нашим управлением.

– Именно, – я подошел к столу и достал из портфеля папку, которую планировал показать ему позже. – Здесь полное описание должности и полномочий. Как видишь, это далеко не церемониальная роль. Это стратегическая позиция, требующая опыта и связей, которыми обладаешь только ты.

Он взял папку, бегло просмотрел первую страницу. Я видел, как постепенно смягчаются его черты.

– К тому же, – продолжил я, – в качестве старшего партнера ты будешь единственным, кроме меня, кто имеет доступ к полной финансовой информации холдинга. Включая все дочерние структуры.

– И операции с офшорными счетами? – испытующе взглянул на меня Прескотт.

– Полная прозрачность для тебя, Джонатан, – солгал я, зная, что некоторые операции все равно останутся скрытыми. – Ты будешь знать обо всем, что делает фирма. Просто не все будет проходить через твой стол напрямую.

Прескотт задумчиво погладил подбородок, затем опустился в кресло.

– Должен признать, это звучит уже не так катастрофично, как показалось вначале.

– Это не отстранение, Джонатан, – я сел напротив него. – Это освобождение тебя от рутины ради сосредоточения на стратегических отношениях, которые по-настоящему важны. Маркус может управлять портфелями, Сара заниматься исследованиями. Но никто, кроме тебя, не способен поддерживать отношения с Вандербильтами, Кромвелями, Роквудом, промышленными магнатами Среднего Запада.

Лесть работала, я видел, как в глазах Прескотта разгорается интерес.

– А как насчет офиса? – спросил он после паузы.

– Угловой кабинет на двадцать первом этаже, с видом на реку и парк. Отдельная приемная, две секретарши, персональный помощник, – я улыбнулся. – Думаю, это достойно статуса человека, который встречается с самыми влиятельными людьми Америки.

Прескотт медленно кивнул, явно представляя свой новый кабинет.

– И что ты планируешь делать с этой новой структурой в долгосрочной перспективе? – спросил он, возвращаясь к деловому тону.

– Строить самую влиятельную финансовую компанию на Восточном побережье, – ответил я просто. – А для этого мне нужны лучшие люди на ключевых позициях. Ты один из них.

Прескотт снова кивнул, встал и протянул мне руку:

– В таком случае, я поддерживаю твой план. Хотя в следующий раз предпочел бы обсудить столь серьезные изменения заранее.

– Безусловно, – я крепко пожал его руку. – Это больше не повторится.

Когда Прескотт ушел, я позволил себе улыбнуться. Кризис успешно разрешен, а новая структура фирмы даст мне больше свободы для настоящих операций, тех, которые должны значительно увеличить мой капитал к осени следующего года.

Глава 18
Итоги года

Снег кружился за огромными окнами конференц-зала, оседая белыми хлопьями на карнизах соседних зданий. Предрождественский Нью-Йорк внизу сиял огнями, витрины магазинов переливались праздничными гирляндами. Но двенадцать человек, собравшихся за массивным столом из красного дерева, не обращали внимания на рождественскую суету.

В конференц-зале «Стерлинг, Харрисон и Партнеры» господствовала атмосфера сдержанного триумфа. Последнее в этом году заседание совета директоров подходило к концу. Я стоял у проектора, завершая свою презентацию.

– И таким образом, господа, – произнес я, указывая на финальную диаграмму, – активы под нашим управлением выросли с пяти миллионов в начале до пятидесяти двух миллионов к декабрю. Рост более чем в десять раз за пять месяцев.

По комнате пронесся одобрительный гул. Даже Хендерсон, обычно скупой на похвалы, выглядел впечатленным. Прескотт легко постукивал карандашом по блокноту, глядя на меня с нескрываемым удовлетворением, его решение прийти в мою фирму полностью оправдалось.

– Поразительные цифры, – сказал Хендерсон, разглаживая седые усы. – За мои тридцать лет на Уолл-стрит не припомню подобной динамики.

– Уильям, расскажите подробнее о вкладе различных направлений в общий результат, – попросил Прескотт.

Я щелкнул переключателем, меняя слайд.

– Разумеется. Консультационный контракт с сетью универмагов Фуллертона принес нам около четырехсот тысяч долларов. Особенно успешным оказался предрождественский проект с новым флагманским магазином, наша доля прибыли превысила начальные прогнозы на тридцать процентов.

– Удивительное место, – кивнул Розенберг. – Моя жена теперь не желает делать покупки нигде, кроме него.

– Наша работа с Вестоном принесла триста пятьдесят тысяч, – я перевернул следующую страницу отчета. – Проект по развитию нефтяной отрасли с Роквудом оказался самым масштабным, семьсот двадцать тысяч долларов чистой прибыли при инвестициях в двести тысяч.

На лицах присутствующих читалось нескрываемое уважение. Роквуд был легендой финансового мира, и тот факт, что он выбрал нашу фирму для стратегического партнерства, значительно укрепил нашу репутацию.

– Проект с Милнером-младшим, несмотря на начальные трудности, завершился с прибылью в двести восемьдесят тысяч, – я сделал паузу, вспомнив погибшего при загадочных обстоятельствах Милнера-старшего. – Приятно видеть, что новое руководство компании ценит наше сотрудничество.

– А как обстоят дела с гостиничным проектом Вандервуда? – поинтересовался Паттерсон.

– «American Hotel Corporation» только начинает операционную деятельность, но уже сейчас можно говорить о предварительной оценке нашей доли в двести пятьдесят тысяч долларов. Полноценные доходы ожидаются со второго квартала следующего года.

Я подошел к карте Соединенных Штатов, где красными точками были отмечены наши ключевые проекты.

– В целом наша стратегия диверсификации полностью оправдала себя. Мы представлены в розничной торговле, нефтяной отрасли, производстве резины, гостиничном бизнесе, железнодорожных перевозках, металлургии и потребительских товарах.

Я вернулся к столу, обводя взглядом присутствующих.

– Теперь о планах на предстоящий год. Предлагаю целевой рост активов под управлением до ста миллионов долларов к декабрю 1929 года.

Мое предложение вызвало неоднозначную реакцию. Хендерсон нахмурился, Прескотт задумчиво постукивал пальцами по столу, а Левински быстро делала заметки в блокноте.

– Это выглядит консервативно, – дипломатично заметил Розенберг. – С учетом текущей динамики мы могли бы замахнуться на двести, триста, а то и пятьсот миллионов.

– Господа, – я обвел взглядом присутствующих, – при всем оптимизме, я предлагаю заложить в бюджет резервы на случай волатильности. Рынок не может расти бесконечно. Разумная стратегия предполагает некоторую подготовку к возможным коррекциям.

Хендерсон раздраженно фыркнул:

– В такой бычий рынок? Билл, ты слишком осторожен. Мы должны максимально использовать этот бум! Федеральная резервная система ясно дала понять, что будет поддерживать рост. Президент заявил, что экономика страны стоит на прочном фундаменте.

– А как насчет растущего кредитного плеча на бирже? – спросил я спокойно. – Десятипроцентная маржа при покупке акций создает огромные риски. Любое серьезное колебание может вызвать каскад вынужденных продаж.

– Теоретические страхи, – отмахнулся Хендерсон. – Уолл-стрит еще не изобрел лучшего инструмента для быстрого обогащения, чем маржинальная торговля.

– Дым редко появляется без огня, – вступил в разговор Прескотт. – И я разделяю некоторые опасения Уильяма. Особенно в свете последних сообщений из Европы о замедлении их экономик.

– Именно на пике роста стоит подумать о защите капитала, – твердо сказал я. – Предлагаю компромисс. Целевой показатель сто пятьдесят миллионов, но с обязательным созданием резервного фонда в десять процентов от активов.

Присутствующие переглянулись. Хендерсон явно хотел возразить, но моя репутация финансового провидца, подкрепленная впечатляющими результатами года, заставила его промолчать.

– Думаю, это разумный подход, – кивнул он. – Успехи не должны затмевать осторожность.

– Значит, решено, – подвел итог Прескотт. – В следующем году мы нацелены на сто пятьдесят миллионов под управлением при создании десятипроцентного резерва.

– И последнее, – я раздал папки с документами. – План диверсификации на 1929 год.

– Опять продовольствие и коммунальные услуги? – удивился Паттерсон, рассматривая. – Самые скучные сектора с минимальным ростом!

– Зато самые стабильные, – парировал я. – Даже в худшие времена людям нужна еда, вода и электричество.

Спор продолжался еще полчаса, но в итоге мой план приняли с небольшими корректировками.

– Отлично, господа, – сказал Прескотт, поднимаясь. – Полагаю, это было самое успешное заседание совета в истории нашей фирмы. Предлагаю завершить год на оптимистической ноте, приглашаю всех на рождественский ужин в «Метрополитен».

Члены совета начали собираться, обмениваясь рукопожатиями и поздравлениями. Прескотт подошел ко мне.

– Лучше перестраховаться, чем потом кусать локти, – заметил я, собирая свои материалы.

– Именно поэтому ты и добился таких результатов, – он похлопал меня по плечу. – Увидимся вечером в клубе.

Я кивнул, наблюдая, как пустеет конференц-зал. Когда последний член совета вышел, я подошел к окну. Внизу, на заснеженных улицах финансового района, кипела жизнь. Люди спешили по своим делам.

Мне тоже пора спешить. Подвести итоги за год надо не только с официальной, но и с теневой стороной моей жизни.

* * *

Офис «Atlas Trading» на непримечательной Мюррей-стрит как всегда, казался обычной импортно-экспортной компанией. Приглушенный свет, простая, практичная мебель, стандартные телефоны на столах. Ничто не выдавало того факта, что через эту фирму проходили миллионы долларов теневых операций Мэддена.

Я сидел напротив мистера Кляйна, бухгалтера с невзрачной внешностью, контролировавшего финансовые потоки между многочисленными подставными компаниями, банками и оффшорными счетами.

– Итоговый отчет по инвестиционным трастам действительно впечатляет, мистер Стерлинг, – Кляйн перелистывал страницы документа, защищенного шифром. – Начальные пять миллионов мистера Мэддена уже превратились в двенадцать с половиной. Сто пятьдесят процентов годовых – это феноменальный результат даже для нашего бизнеса.

Я кивнул, рассматривая собственную копию отчета.

– А как выглядит структура доходности по отдельным операциям?

– Большую часть обеспечила наша комбинированная стратегия, почти пять миллионов чистой прибыли, – Кляйн перевернул страницу. – Инсайдерская торговля с участием наших источников информации принесла еще два с небольшим миллиона. Остальное от операций с недвижимостью и маржинальной торговли.

– А зарубежные операции?

Кляйн понизил голос, хотя в офисе никого, кроме нас, не было:

– Европейские счета показывают стабильный рост. Швейцарские инвестиции принесли четыреста тысяч, английские около трехсот. Плюс мы успешно разместили двести тысяч золотых монет в хранилищах Цюриха.

– Отлично, – я удовлетворенно кивнул.

Сам я недавно подвел итоги сотрудничества с Лучиано. Суммарно они принесли почти миллион шестьсот тысяч прибыли при инвестициях в восемьсот тысяч. Особенно успешным оказалось использование информации о правительственных контрактах с авиационными компаниями. Кляйну я об этом, разумеется, не говорил, но подозревал, что Мэдден и так следит за моими операциями с Лучиано.

– И что мистер Мэдден говорит обо всем этом?

Кляйн впервые за встречу позволил себе улыбку:

– Он в восторге, мистер Стерлинг. Сказал, что не видел подобной прибыли даже в лучшие дни Сухого закона. И очень доволен, что его деньги работают, не привлекая ненужного внимания.

– А перспективы на следующий год?

– Мистер Мэдден готов увеличить инвестиции до десяти миллионов и привлечь дополнительный капитал от своих партнеров. Им особенно понравилась ваша идея инвестиционного траста со специальной структурой защиты от коррекций, о которой вы говорили.

– Разумное решение, – я закрыл папку с отчетом. – Передайте ему, что я готов обсудить детали после Рождества. Нам нужно создать особую схему для капитала такого размера.

– Будет сделано, – кивнул Кляйн. – Как проходят ваши операции с Лучиано?

Я задумался, прежде чем ответить. Мои отношения с Лучиано намного сложнее, чем с Мэдденом. Опасный, не до конца предсказуемый партнер, готовый без колебаний устранить любого, кто встанет на его пути. Но и невероятно полезный источник инсайдерской информации.

– Все в норме. Я готов расширять сотрудничество, но с повышенными мерами безопасности. Конечно же, в гораздо меньшем объеме, чем с мистером Мэдденом.

Кляйн кивнул и сделал пометку в блокноте.

– Все идет великолепно, – заметил он. – Даже слишком. Мистер Мэдден считает, что вам следует проявлять особую осторожность.

Я кивнул.

– Благодарю за предупреждение, – сказал я, поднимаясь. – Передайте мистеру Мэддену, что я ценю его заботу.

Собрав документы, я направился к выходу. Несмотря на все тревоги о будущем, настоящее выглядело многообещающим. Мой капитал стремительно рос, влияние в финансовых кругах укреплялось, а сеть информаторов расширялась.

Выйдя на Мюррей-стрит, я глубоко вдохнул холодный декабрьский воздух. Настроение было приподнятым. До катастрофы оставалось десять месяцев, и я был гораздо лучше подготовлен, чем тогда, когда пришел в этот мир. Главное не расслабляться и продолжать укреплять позиции.

* * *

Пятая авеню в декабрьских сумерках превратилась в сказочное зрелище. Витрины магазинов сверкали рождественскими декорациями, из-за стеклянных дверей доносились ароматы корицы и хвои, а нарядные прохожие спешили с пакетами подарков под мелодичный перезвон колокольчиков у дверей магазинов.

Я шел по вечернему Нью-Йорку, наслаждаясь редкими минутами одиночества. О’Мэлли держался на расстоянии, бдительно наблюдая, но не вмешиваясь. Рождественское настроение окутывало город, даже вечно спешащие нью-йоркцы двигались чуть медленнее, чаще улыбались, охотнее уступали дорогу.

Свернув с оживленной авеню, я пошел в сторону Центрального парка. Тишина боковой улицы позволила погрузиться в размышления.

Год выдался исключительным. Мой переход от начинающего финансиста к заметной фигуре на Уолл-стрит прошел даже быстрее, чем я планировал. Инвестиционные трасты, созданные с капиталом Мэддена, работали как хорошо отлаженный механизм. Связь с Continental Trust, несмотря на опасность, обеспечивала доступ к закрытой информации. А сеть легальных бизнесов, от универмагов Фуллертона до гостиничной компании Вандервуда, создавала респектабельный фасад и приносила стабильный доход.

Я остановился у витрины ювелирного магазина, где механическая фигурка Санта-Клауса раскладывала по мешочкам драгоценные камни. Отражение моего лица в стекле показалось вдруг незнакомым, чуть более жестким, чем я помнил, с линиями у глаз, которых не было в начале моего появления тут.

Этот мир менял меня, как и я менял его. Гангстеры, финансовые воротилы, политики, все они стали частью моей новой жизни. Я балансировал между мирами, скрывая свое истинное знание, маневрируя между опасностями, и пока мне удавалось не только выживать, но и процветать.

Тихий голос совести продолжал напоминать о первоначальной цели – подготовиться к самому масштабному кризису в истории человечества. А попутно и выяснить правду о смерти отца Стерлинга. Временное перемирие с Continental Trust и история с операцией «Анакондо» позволяла приблизиться к разгадке, но каждый шаг в этом направлении сопряжен с риском.

Вздохнув, я продолжил путь. На углу мальчишка-газетчик выкрикивал заголовки вечерних газет, в которых рассказывалось о небывалом росте на бирже и звучали призывы покупать все, пока дешево.

Вот оно, слепое ликование, которое через десять месяцев сменится отчаянием. Знать будущее – странное бремя. Особенно когда другие с таким энтузиазмом строят планы, не подозревая о надвигающейся катастрофе.

Возле импровизированной рождественской ярмарки я остановился, привлеченный ароматом горячего сидра. Молодая продавщица с улыбкой протянула мне дымящийся стакан:

– С Рождеством, сэр! Всего десять центов за лучший сидр в городе!

Я протянул ей доллар:

– Сдачи не надо. Счастливого Рождества.

Ее лицо просияло:

– Благослови вас Бог, сэр! Пусть новый год принесет вам удачу!

Я улыбнулся в ответ, хотя внутри шевельнулось странное чувство. Скольким таким девушкам предстоит потерять работу в следующем году? Скольким семьям придется столкнуться с нищетой?

Отогревая руки о горячий стакан, я продолжил путь по заснеженному тротуару. Декорации меняются, но человеческие желания остаются прежними – счастье, безопасность, процветание.

В отличие от большинства людей, я буду готов. Мой капитал уже частично переведен в защищенные активы. И процесс продолжится в новом году. Еще восемь-девять месяцев, и можно будет начать финальную фазу, выход из рискованных позиций, увеличение доли наличных, подготовка к великому обвалу.

А затем… Я позволил себе на мгновение представить посткризисный мир. Мир, где обесцененные активы можно будет скупать за бесценок, где отчаявшиеся люди будут готовы на все, лишь бы выжить. Мир, где по-настоящему богатый человек сможет приобрести невероятное влияние.

Горечь этих мыслей заставила меня поморщиться. Я не был совсем бессердечным, но выживание требовало жесткости. К тому же, я не мог спасти всех, в истории Америки Великая депрессия неизбежный урок, который страна должна пройти.

Из задумчивости меня вывел знакомый голос:

– Погружен в философские размышления, босс?

О’Мэлли материализовался рядом, словно из воздуха.

– Просто наслаждаюсь рождественской атмосферой, – ответил я. – Как дела у нашего хвоста?

– Которого из трех? – хмыкнул О’Мэлли. – Парень в синем пальто, похоже, от Continental Trust, второй от Лучиано, а третий, видимо, от конкурентов с биржи. Вы чертовски популярны в высших сферах, босс.

– Что ж, значит, мы движемся в правильном направлении, – я отпил горячий сидр. – Заканчивай наблюдение. У меня ужин с Элизабет через час, а мне еще нужно заехать за подарком.

– Понял, босс, – О’Мэлли тронул шляпу. – Кстати, «ручей пробивает камень не силой, а настойчивостью».

– Снова ирландский поэт?

– Нет, китайская пословица, – он усмехнулся. – Даже ирландцы иногда признают мудрость других народов.

Я улыбнулся и протянул ему свой стакан:

– Допивай. И поехали. У нас впереди большой год, и к нему нужно хорошо подготовиться.

Мы двинулись к выходу из парка, оставляя за собой следы на свежевыпавшем снегу. Огни рождественского Нью-Йорка мерцали в сгущающихся сумерках, и на мгновение мне показалось, что я вижу их яркость через завесу времени, лучи надежды в темноте грядущего шторма.