Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

– А если на заводе сократят смены?

– Сэр, экономика растет каждый день, – уверенно ответил продавец. – Президент Гувер обещает курицу в каждой кастрюле и автомобиль в каждом гараже. Не время экономить, время инвестировать в семейное счастье!

Я отвернулся, не в силах больше наблюдать эту сцену. Эти люди закладывали будущее ради сиюминутного удовольствия, не подозревая, что через несколько недель многие лишатся работы.

– Невероятные цифры, – Фуллертон показал мне листок с предварительными итогами дня. – Продажи в кредит составляют семьдесят процентов от общего оборота. Средний чек вырос в три раза по сравнению с обычными покупками за наличные.

– И какой процент покупателей реально может позволить себе эти покупки? – не удержался я от вопроса.

Фуллертон удивленно посмотрел на меня:

– Какая разница? У нас есть страховка от кредитных компаний. Если покупатель не платит, они компенсируют нам убытки.

– А кто компенсирует убытки кредитным компаниям?

– Стерлинг, вы сегодня какой-то странный, – нахмурился Фуллертон. – Это же прекрасно, дать людям возможность жить лучше уже сегодня, не дожидаясь, пока они накопят полную сумму.

Мы прошли к отделу радиотехники, где демонстрировали новейшие модели радиоприемников. Огромный Atwater Kent за сто двадцать долларов соседствал с более скромными моделями Philco за тридцать. Покупатели толпились вокруг каждого аппарата, слушая передачи с разных станций.

– Музыка прямо из воздуха! – восклицала пожилая дама, поправляя очки в золотой оправе. – Мой покойный муж сказал бы, что это колдовство.

– Нет, мэм, это прогресс, – улыбался продавец. – За пять долларов в месяц вы можете слушать лучшие оркестры Нью-Йорка, не выходя из дома.

В углу магазина обнаружился новый отдел – автомобильные аксессуары. Покрышки Firestone, масло Shell, даже запчасти для Ford Model T и новенького Model A. Группа мужчин обсуждала достоинства различных сортов моторного масла.

К четырем часам дня атмосфера в магазине достигла пика эйфории. Кассы работали без перерыва, звуки регистрации покупок смешивались с джазовой музыкой. Покупатели выходили с полными тележками, многие заказывали доставку крупных покупок на дом.

Фуллертон буквально светился от счастья:

– Стерлинг, это превосходит все мои ожидания! Оборот за день уже достиг недельной нормы обычного магазина. Мы должны немедленно ускорить план расширения!

– Джеймс, – я положил руку ему на плечо, – давайте поговорим в вашем кабинете. Наедине.

В кабинете на втором этаже, подальше от шума торгового зала, я наконец смог сказать то, ради чего приехал.

– Джеймс, я настоятельно рекомендую отложить открытие новых магазинов, по крайней мере до весны.

Фуллертон удивленно поднял брови:

– Отложить? В момент такого триумфа? Стерлинг, вы что, заболели?

– Я серьезно обеспокоен экономической ситуацией, – я достал из портфеля папку с графиками. – Посмотрите на эти данные. Объем промышленного производства падает третий месяц подряд. Количество банкротств мелких предприятий растет. Выдача кредитов достигла рекордного уровня.

– Но посмотрите на наши продажи! – он указал в сторону торгового зала. – Люди покупают как никогда!

– Люди покупают в кредит как никогда, – поправил я. – Это разные вещи. Что произойдет, когда им нечем будет платить?

Фуллертон налил себе виски из хрустального графина на столе:

– Вы становитесь пессимистом, Стерлинг. Америка переживает золотой век. Технологии развиваются, производительность растет, люди живут лучше, чем когда-либо в истории.

– Джеймс, послушайте меня внимательно, – я наклонился вперед. – Я не говорю о конце света. Я говорю об экономическом цикле. После каждого подъема следует спад. Чем выше подъем, тем глубже спад. Сейчас мы на пике, а это значит…

– Это значит, что нужно максимально использовать возможности, – перебил он. – Стерлинг, вы помогли мне создать формулу успеха. Почему теперь вы советуете остановиться?

Я откинулся в кресле, понимая бесполезность попыток убедить его:

– Потому что формула работает только в определенных экономических условиях. Когда условия изменятся, она может стать ловушкой.

– Какие условия? – Фуллертон допил виски. – Рынок растет, люди зарабатывают, спрос увеличивается. Что может измениться?

Я встал и подошел к окну, глядя на толпу покупателей внизу:

– Все. Рынок может рухнуть. Люди могут потерять работу. Спрос может исчезнуть за несколько дней.

– Стерлинг, – голос Фуллертона стал жестче, – если вы не хотите участвовать в расширении, это ваше право. Но я не позволю страхам помешать величайшей возможности в моей карьере.

Я повернулся к нему:

– Джеймс, вы не понимаете. Я не просто советую осторожность. Я предупреждаю о катастрофе.

– Катастрофе? – он рассмеялся. – Посмотрите за окно! Это выглядит как катастрофа?

– Нет, это выглядит как последняя вечеринка на тонущем корабле.

Повисла тяжелая тишина. Фуллертон налил себе еще виски, на этот раз побольше:

– Хорошо, Стерлинг. Вы высказали мнение. Я его выслушал. Теперь выскажу свое. Мы открываем еще десять магазинов до конца года. Это мое окончательное решение.

Ах ты, глупец. Посмотрим, как далеко ты уйдешь без меня.

– Конечно, это ваше право, – я подошел к столу и положил на него папку с документами. – Но только я в этом участвовать не буду. По уже открытым магазинам я сохраняю долю как инвестор, но от участия в новых проектах отказываюсь.

Фуллертон побледнел:

– Вы не можете этого сделать! У нас контракт!

– Контракт предусматривает возможность отказа при кардинальных разногласиях по стратегии развития, – я указал на соответствующий пункт. – Уведомление за тридцать дней. Считайте это уведомлением.

– Стерлинг, подумайте! – он встал из-за стола. – Вы отказываетесь от миллионов!

– Я отказываюсь от участия в том, что может стать финансовой катастрофой для тысяч семей.

Фуллертон медленно опустился в кресло:ва

– Что, если вы ошибаетесь? Что, если экономика продолжит расти?

– Тогда вы разбогатеете без меня, а я буду выглядить глупцом, – я взял шляпу с вешалки. – Но если я прав, то через несколько месяцев вы поймете, что я оказал вам услугу.

– А если вы передумаете?

– Я не передумаю, – я направился к двери. – До свидания, Джеймс. Искренне желаю, чтобы я ошибался.

Выходя из магазина, я последний раз окинул взглядом торговый зал. Сотни людей продолжали делать покупки, подписывать кредитные договора, планировать светлое будущее. Звуки джаза и смех смешивались с звоном касс.

Через несколько недель большинство этих людей поймет, что светлое будущее оказалось миражом. А пока они танцевали на краю пропасти, не подозревая о приближающейся катастрофе.

В машине я закрыл глаза и откинулся на кожаное сиденье.

– Куда теперь, сэр? – почтительно спросил Мартинс.

Я помолчал, прежде чем ответить. Не очень хотелось ехать туда, куда я направлялся.

Глава 10
Танцы на краю пропасти

– Куда теперь, сэр? – почтительно спросил Мартинс.

Я взглянул на золотые часы Vacheron Constantin на запястье. Половина седьмого. Вечеринка в Нью-Йоркском яхт-клубе началась час назад, но среди брокеров Уолл-стрит появляться в самом начале считалось дурным тоном. Истинные джентльмены приходили к коктейльному часу.

– К яхт-клубу на Сорок четвертой, – ответил я с заметной неохотой. – Но сначала заедем за О’Мэлли.

Packard Twin Six мягко покачивался на рессорах, преодолевая неровности мостовой. За окнами проплывали витрины магазинов, освещенные яркими неоновыми вывесками. Прохожие спешили по вечерним делам, укутанные в пальто от осеннего холода.

Через двадцать минут мы подъехали к нашему особняку на Пятой авеню. Ирландец появился почти мгновенно, словно ждал у окна. В черном смокинге с белой бабочкой он выглядел джентльменом, хотя небольшая шишка под левой подмышкой выдавала плечевую кобуру.

– Добрый вечер, босс, – О’Мэлли устроился рядом со мной на заднем сиденье, поправляя белые манжеты. – Готовы к очередному спектаклю богачей?

– Вряд ли кто-то когда-либо готов к подобным зрелищам, – я достал серебряный портсигар с гравированными инициалами «У. С.» и предложил египетские сигареты. – Но мое положение обязывает присутствовать.

– Как говорил Йейтс, – О’Мэлли прикурил от золотой зажигалки Dunhill, – «церемония невинности утоплена». Хотя в данном случае скорее церемония благоразумия.

Нью-Йоркский яхт-клуб на углу Сорок четвертой улицы и Пятой авеню представлял собой величественное здание в стиле боз-ар, построенное на рубеже веков для нью-йоркской элиты. Фасад из белого известняка украшали барельефы с морскими мотивами, а над входом красовался герб клуба с якорем и развевающимися лентами.

У входа выстроились роскошные автомобили – Cadillac V-16, Pierce-Arrow, несколько Rolls-Royce Silver Ghost и даже редкий Duesenberg Model J ярко-синего цвета с хромированными деталями, сверкающими в свете уличных фонарей.

Швейцар в ливрее темно-синего цвета с золотыми пуговицами и белыми перчатками открыл дверцу Packard:

– Добро пожаловать в клуб, джентльмены. Коктейльный прием проходит в Больших салонах.

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, устланной темно-красной ковровой дорожкой с золотой каймой. Стены украшали портреты знаменитых яхтсменов и морские пейзажи в позолоченных рамах. Хрустальные люстры отбрасывали теплый свет на полированные панели из красного дерева.

Звуки джаза и оживленные голоса доносились из Больших салонов еще до того, как мы подошли к высоким двустворчатым дверям из резного дуба. Внутри царил сдержанный хаос элегантной вечеринки.

Зал площадью около трех тысяч квадратных футов был заполнен сливками финансового мира Нью-Йорка. Мужчины в безупречных смокингах от лучших портных Сэвил-роу толпились вокруг длинного бара из полированного махагони. Несколько женщин, жены влиятельных брокеров, выделялись среди темных костюмов яркими пятнами вечерних платьев от Worth и Poiret.

– Veuve Clicquot 1921, – объявил бармен в белом жилете, наливая шампанское в хрустальные бокалы Baccarat. – Лучший урожай десятилетия.

Я взял бокал, отметив янтарный оттенок напитка, признак выдержанного шампанского. Рядом на серебряном подносе лежали устрицы Blue Point, а чуть дальше – банка белужьей икры, окруженная тостами из белого хлеба и мелко нарубленным зеленым луком.

– Стерлинг! – ко мне направился Чарльз Уиттингтон, старший партнер «Уиттингтон, Бэйли и Ко», одной из старейших брокерских фирм Уолл-стрит. Его лысеющая голова блестела в свете люстр, а золотые зубы сверкали, когда он улыбался. – Как дела с тем инвестиционным трастом? Слышал, показываете фантастические результаты.

– Не жалуемся, – я дипломатично пригубил шампанское. – А как ваши дела с железнодорожными акциями?

– Превосходно! – Уиттингтон понизил голос до доверительного шепота. – Pennsylvania Railroad принесла сорок процентов прибыли за полгода. А Baltimore Ohio вообще удвоилась! Старые добрые железные дороги никогда не подведут.

Он улыбнулся и побежал дальше.

Чуть дальше группа молодых брокеров обсуждала недавние приобретения. Один из них, высокий блондин с кудрявыми волосами, размахивал руками, рассказывая о новом Chrysler Imperial:

– Восемь цилиндров, сто двадцать пять лошадиных сил! Разгоняется до восьмидесяти миль в час! Стоил четыре тысячи, но это мелочи по сравнению с тем, что я заработал на Montgomery Ward за последний месяц.

Его коллега, коренастый мужчина с тщательно напомаженными темными волосами, хвастался часами:

– Patek Philippe, модель с вечным календарем. Две тысячи долларов, но посмотрите на эту красоту! – он продемонстрировал золотые часы с многочисленными циферблатами. – Показывают фазы луны, дату, день недели. Швейцарские мастера – настоящие волшебники.

– А я на прошлой неделе купил летний дом в Хэмптонс, – включился в разговор третий, рыжеволосый парень лет двадцати пяти. – Участок прямо на берегу, дом в колониальном стиле, восемь спален, теннисный корт. Триста тысяч долларов, но оно того стоит.

К группе молодых брокеров присоединился еще один участник, пьяноватый парень с растрепанными волосами и красным лицом. В руке он держал уже не первый бокал шампанского.

– Знаете, ребята, – его голос звучал чуть громче необходимого, – прошлым месяцем я заработал больше, чем мой отец за десять лет работы на литейном заводе Ford! Восемь тысяч долларов за один месяц! На акциях Radio Corporation!

– Хорошо сработано, Дженкинс, – одобрительно кивнул блондин с Chrysler. – А что планируешь делать с деньгами?

– Реинвестирую, конечно! – Дженкинс хлопнул собеседника по плечу, расплескав шампанское. – Беру кредит под залог уже купленных акций и покупаю еще больше RCA. Мой брокер говорит, что к Рождеству она достигнет пятисот долларов за акцию!

На другом конце зала разгорелся спор между двумя группами брокеров. Одни утверждали, что лучшие инвестиции – в сталелитейные компании, другие настаивали на электрических коммунальных предприятиях.

– Bethlehem Steel удвоилась за год! – кричал крупный мужчина с седыми усами. – Американская промышленность переживает золотой век!

– А вы видели акции Consolidated Edison? – возражал ему худощавый брокер в пенсне. – Электричество – это будущее! Скоро в каждом доме будет холодильник, радио, электрические лампы!

– Джентльмены, вы оба правы, – вмешался элегантный мужчина средних лет. – Но настоящие деньги в кредитных компаниях. General Motors Acceptance Corporation принесла мне двести процентов прибыли! Люди покупают автомобили в кредит, как горячие пирожки.

К нам подошел официант с подносом канапе – мелко нарезанный лосось на ржаных тостах, украшенный каперсами и укропом.

– Прекрасная икра, – заметил стоящий рядом Артур Кэбот, наследник старинной бостонской семьи. – Настоящий осетр, не меньше ста долларов за фунт.

– Стоящая инвестиция, – я взял тост с лососем. – В отличие от некоторых других.

Кэбот проницательно взглянул на меня:

– Вы намекаете на что-то конкретное, Стерлинг?

– Просто наблюдаю за рынком, – я пожал плечами.

В центре зала на небольшой сцене играл джаз-квинтет: пианист, трубач, кларнетист, барабанщик и контрабасист в одинаковых темно-синих пиджаках. Они исполняли популярный фокстрот, и несколько пар пытались танцевать между столиками с закусками.

– Стерлинг! – окликнул меня знакомый голос. Обернувшись, я увидел Гарольда Финча, управляющего одним из крупнейших инвестиционных трастов. – Как дела? Слышал, вы проворачиваете какие-то масштабные сделки.

– Ничего особенного, – уклончиво ответил я. – А как ваш траст? Goldman Sachs Trading Corporation показывает неплохие результаты.

– Фантастические! – глаза Финча загорелись. – За последние шесть месяцев мы выросли на сто восемьдесят процентов! Инвесторы просто сметают наши паи. На прошлой неделе мы выпустили дополнительную эмиссию на пять миллионов, раскупили за день!

Я кивнул, не выдавая своих истинных мыслей. Goldman Sachs Trading Corporation была одной из самых агрессивных финансовых пирамид нынешнего времени. Когда рынок рухнет, она обрушится в числе первых.

Рядом с баром стояла группа пожилых брокеров, обсуждающих международную ситуацию:

– Европа окончательно восстановилась после войны, – утверждал седовласый мужчина с тростью. – Германия выплачивает репарации, французы строят линию Мажино, англичане возвращаются к золотому стандарту.

– Европейские деньги текут в Америку рекой, – кивнул его коллега, – British American Tobacco вложила сто миллионов в наши предприятия. Royal Dutch Shell покупает американские нефтяные компании. Мы становимся финансовым центром мира!

Я едва заметно усмехнулся. Германия балансировала на грани финансового кризиса, а европейские инвестиции в Америку основаны на американских же кредитах. Классический замкнутый круг, который рухнет при первом серьезном потрясении.

Официант предложил нам коктейли из только что изобретенной смеси: джин «Бифитер», французский вермут «Нойи Прат» и оливка. Бармен назвал его «мартини».

– Интересный вкус, – заметил О’Мэлли, пробуя напиток. – Крепко, но изящно.

В углу зала развернулась шумная дискуссия о новых технологиях. Группа молодых брокеров обсуждала перспективы инвестиций в авиационные компании:

– Wright Aeronautical выросла на триста процентов за год! – восклицал невысокий блондин с усиками. – Авиация это новая железная дорога! Скоро люди будут летать из Нью-Йорка в Чикаго за несколько часов!

– А вы слышали про телевидение? – подключился к разговору другой. – Jenkins Television Corporation разрабатывает аппарат, который передает картинки по воздуху! Представляете – кино у себя дома!

– Все это прекрасно, – заметил стоявший рядом пожилой брокер, – но не забывайте основы. Люди всегда будут есть, пить, одеваться, жить в домах. Пищевая промышленность, текстиль, строительство – вот надежные инвестиции.

– Дедушкины методы! – фыркнул молодой авиационный энтузиаст. – Будущее за технологиями!

К половине девятого атмосфера в зале достигла пика эйфории. Шампанское лилось рекой, разговоры становились громче, а хвастовство – все более невероятным. Один брокер рассказывал, как купил целый этаж в строящемся небоскребе на Парк-авеню, другой – о яхте длиной сто двадцать футов, заказанной на верфях Коннектикута.

Я держал бокал в руке, но не пил. Рядом О’Мэлли также только изображал участие в веселье.

В этот момент к нам подошел Джеймс Спенсер, один из директоров Нью-Йоркской фондовой биржи. Крупный мужчина с внушительным животом и красным лицом, он держал в руке сигару «Монтекристо».

– Стерлинг, старина! – хлопнул он меня по плечу. – Слышал, вы даете довольно мрачные прогнозы некоторым клиентам. Не пора ли стать более оптимистичным?

– Я предпочитаю реализм оптимизму, – ответил я, встречая его взгляд. – Особенно когда реализм может спасти людям деньги.

– Ах, бросьте! – Спенсер затянулся сигарой. – Мы переживаем величайший бум в истории человечества! Вы слишком серьезны для такой вечеринки. Расслабьтесь, выпейте еще шампанского.

Часы в углу зала пробили девять. Вечеринка достигла апогея, но я чувствовал, что пора уходить. Слишком много самодовольства, слишком много слепой веры в бесконечное процветание. Эти люди танцевали на краю пропасти, не подозревая, что через несколько недель многие из них потеряют все.

– Пора, – тихо сказал я О’Мэлли.

– Согласен, босс. Много чести для одного вечера.

Мы незаметно направились к выходу, когда нас окликнул молодой брокер по имени Дженкинс, тот самый, который хвастался своими заработками на RCA:

– Мистер Стерлинг! – он подбежал к нам, слегка покачиваясь от выпитого шампанского. – Можно задать вопрос? Говорят, вы самый умный финансист на Уолл-стрит. Что думаете о моей стратегии с Radio Corporation?

Я остановился и внимательно посмотрел на него. Парень молод, не больше двадцати пяти, с честными глазами и открытым лицом. Скорее всего, выходец из небогатой семьи, пробившийся в финансовый мир благодаря способностям и трудолюбию.

– Мистер Дженкинс, – осторожно начал я, – могу дать вам один совет. Никогда не инвестируйте больше, чем можете позволить себе потерять. И никогда не занимайте деньги под залог акций для покупки тех же акций.

– Но все так делают! – возразил он. – Маржинальная торговля – это нормальная практика!

– Нормальная, пока рынок растет, – я положил руку ему на плечо. – А что будет, если он начнет падать?

– Не начнет! – уверенно заявил Дженкинс. – Экономика слишком сильна. У нас есть радио, автомобили, авиация, электричество. Америка никогда не была так богата!

Я посмотрел в его молодые, полные веры глаза и понял, что переубедить его невозможно. Как и остальных в этом зале.

– Желаю удачи, – тихо сказал я и направился к выходу.

На улице прохладный октябрьский воздух показался освежающим после душной атмосферы яхт-клуба. Мартинс уже ждал с открытой дверцей Packard.

– Домой, босс? – спросил О’Мэлли, устраиваясь на заднем сиденье.

– Нет, в банк – я поглядел в окно на огни ночного Нью-Йорка. – И, Патрик?

– Да, сэр?

– Больше никаких вечеринок до Нового года. У меня нет сил наблюдать, как люди празднуют приближение собственной гибели.

О’Мэлли молча кивнул, понимая мое настроение. Автомобиль плавно тронулся с места, увозя нас прочь от храма финансового безумия, где сотни людей продолжали танцевать на краю пропасти, не подозревая, что музыка вот-вот оборвется.

Через полчаса автомобиль остановился перед величественным зданием First National Bank на углу Уолл-стрит и Бродвея. Даже в девять вечера окна верхних этажей светились. Банкиры работали допоздна, пытаясь справиться с растущими проблемами.

– Подождите здесь, – сказал я Мартинсу. – Встреча может затянуться.

О’Мэлли вышел вместе со мной.

Ночной охранник, пожилой ирландец с седыми усами, узнал меня и кивнул:

– Добрый вечер, мистер Стерлинг. Мистер Крэнстон ожидает вас в кабинете. Лифт справа.

Джордж Крэнстон, управляющий директор First National Bank, был одним из немногих банкиров, которые понимали истинное положение дел. Высокий, худощавый мужчина шестидесяти лет с проницательными серыми глазами, он начинал карьеру еще до паники 1907 года.

Его кабинет на восьмом этаже представлял собой образец консервативного вкуса: темно-зеленые стены, массивный дубовый стол, книжные полки с кожаными томами по экономике и банковскому делу. Единственным современным элементом была новейшая модель телефона с несколькими линиями.

– Стерлинг, – Крэнстон поднялся из-за стола, протягивая руку. – Спасибо, что пришли так поздно. Ситуация требует немедленного обсуждения.

– Судя по тому, что вы созвали совещание вечером, дела плохи, – я пожал его сухую, но твердую ладонь.

– Хуже, чем плохи, – он указал на кресло напротив стола. – Налить виски? Боюсь, нам обоим понадобится.

Крэнстон достал из сейфа бутылку односолодового шотландского виски Macallan восемнадцатилетней выдержки и два хрустальных стакана. Налил щедрые порции и придвинул один стакан мне.

– Что именно вас беспокоит? – спросил я, хотя и подозревал ответ.

Крэнстон открыл массивную папку из черной кожи и достал несколько документов:

– Посмотрите на эти цифры. Объем непогашенных маржинальных кредитов в нашем банке достиг восьми с половиной миллионов долларов. Это втрое больше, чем год назад.

Я изучил отчет. Цифры даже хуже, чем я предполагал. Средний размер кредита составлял двенадцать тысяч долларов, а средний срок – всего четыре месяца.

– И это только видимая часть айсберга, – продолжал Крэнстон. – Многие заемщики сейчас покрывают проценты по старым кредитам, взяв новые. Классическая финансовая пирамида, только на индивидуальном уровне. Что нам делать, Стерлинг?

В его голосе звучал неприкрытый страх.