Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 341 страниц)

Он захлопнул блокнот.

– Я хочу, чтобы вы подготовили детальные рекомендации по каждому портфелю к среде. Затем мы вместе посетим клиентов в офисах.

– Разумеется, сэр.

– Еще кое-что, – Прескотт понизил голос. – В субботу Вандербильт проводит небольшой прием в своем поместье в Саутгемптоне. Он специально просил, чтобы вы присутствовали. Это редкая честь.

Я кивнул, понимая значимость такого приглашения. Саутгемптон был эксклюзивным анклавом американской элиты, доступ в который строго контролировался.

– Буду рад присутствовать, – ответил я.

– Превосходно. А теперь давайте обсудим особенности работы с каждым клиентом. У них свои причуды.

Следующий час мы с Прескоттом погрузились в детали управления богатством американской аристократии. Тонкости взаимоотношений, особенности коммуникации, исторические предпочтения каждой семьи.

Этот урок бесценен. Такую информацию не найдешь ни в одном учебнике по финансам.

Закончив встречу, я вернулся в торговый зал, где кипела обычная дневная активность. Проходя мимо стола Ван Дорена, я заметил его подозрительный взгляд, быстро скользнувший по мне и вернувшийся к бумагам. В воздухе ощущалось напряжение, как перед грозой.

Глава 26
Расправа

Остаток утра я провел, работая над запросами клиентов и проверяя динамику позиций по портфелю Милнера. Ничто внешне не выдавало, что я запустил часовой механизм, который должен был взорваться прямо под ногами Ван Дорена.

В полдень в офис вошел курьер с папкой документов для Джонсона. Я заметил, как Ван Дорен проследил за ним взглядом до самого кабинета старшего брокера.

Очевидно, он уже обнаружил мою «приманку» и теперь искал способ проверить эту информацию.

– Стерлинг, не могли бы вы зайти ко мне? – окликнул меня Джонсон через весь зал. – Хочу обсудить ваши рекомендации по портфелю Гарднеров.

– Конечно, мистер Джонсон, – ответил я, собирая бумаги.

Поднимаясь к кабинету Джонсона, я почувствовал на себе взгляд Ван Дорена. Лед тронулся.

Кабинет Джонсона меньше, чем у Прескотта, но не менее функциональным. В отличие от чопорной элегантности старшего партнера, здесь царил творческий беспорядок человека, погруженного в каждодневную работу рынка.

– Присаживайтесь, Стерлинг, – Джонсон указал на стул. – Не будем терять время. Я получил интересные новости от одного из клиентов. Похоже, ваш подход к Гарднерам оказался чертовски эффективным. Их консервативная часть портфеля уже показывает стабильный рост.

– Рад это слышать, сэр.

– Теперь мне интересно, – он откинулся в кресле, – какие у вас будут рекомендации по следующему шагу? Я думаю об увеличении доли их агрессивных инвестиций, учитывая текущий рыночный импульс.

Я тщательно подбирал слова. Гарднеры это та самая фермерская семья, чьи жизненные сбережения я решил спасти от приближающегося краха.

– На самом деле, сэр, я вижу возможность для контролируемой агрессивной стратегии, – ответил я, чем заметно удивил Джонсона. – Рынок действительно демонстрирует сильный импульс, который, вероятно, продлится еще несколько месяцев.

Я достал из папки диаграмму, которую подготовил заранее.

– Предлагаю следующий подход: увеличить их агрессивную позицию до сорока процентов портфеля, но с очень четкими правилами выхода. Мы можем сфокусироваться на растущих секторах, автомобильная промышленность, радио, розничная торговля, но с конкретным планом фиксации прибыли.

– Это больше похоже на то, что я ожидал, – улыбнулся Джонсон. – И какие правила выхода вы предлагаете?

– Трехступенчатый подход, – я начал рисовать схему на листе бумаги. – Первое. Мы автоматически фиксируем прибыль по любой позиции, достигшей тридцати процентов роста, продавая половину. Второе. Если индекс Доу-Джонса превысит трехсот пятидесяти пунктов, мы сокращаем агрессивную часть портфеля до двадцати процентов. И третье, самое важное, полный выход из всех спекулятивных позиций к апрелю следующего года.

Джонсон с интересом изучал мою схему.

– Апрель 1929-го? Почему такая конкретная дата?

– Исторические циклы, сэр, – я аккуратно выстраивал логическую цепочку, которая звучала бы убедительно без раскрытия моего знания будущего. – Если проанализировать последние три рыночных бума, все они достигали пика весной пятого года роста, после чего следовала коррекция. Текущий рост начался весной 1924 года. К апрелю 1929-го цикл завершится.

Джонсон задумчиво постукивал пальцами по столу.

– Это… необычайно методичный подход. И весьма убедительный. Вы действительно изучали исторические циклы рынка?

– Мой отец часто говорил: кто не помнит уроков прошлого, обречен повторять его ошибки, – я позволил себе легкую улыбку. – Эта агрессивная стратегия позволит Гарднерам получить выгоду от текущего роста, но с чётким планом отступления. Как в сельском хозяйстве. Чтобы собрать хороший урожай, нужно знать не только когда сеять, но и когда снимать плоды.

– Мне нравится эта аналогия, – кивнул Джонсон. – Думаю, и Гарднерам она придется по душе. Такой подход дает им возможность участвовать в рыночном росте, не рискуя всем своим состоянием.

– И еще одно, сэр, – добавил я. – Для агрессивной части портфеля я бы рекомендовал компании с сильным балансом и низким уровнем долга. General Motors вместо более рискованных автопроизводителей, ATT вместо более спекулятивных радиокомпаний. Это добавит дополнительный уровень защиты.

– Знаете, Стерлинг, – Джонсон смотрел на меня с растущим уважением, – у вас удивительная способность сочетать агрессивный подход с разумной осторожностью. Редкое качество в нашем бизнесе.

– Благодарю, сэр. Я стараюсь смотреть и на возможности, и на риски. В конце концов, наша задача не просто помочь клиентам заработать, но и сохранить заработанное.

– Именно так, – согласился Джонсон. – Что ж, давайте детализируем этот план для Гарднеров…

Он встал и подошел к окну, глядя на панораму города.

– Кстати, – как бы между прочим добавил брокер, – утром мой приятель из Brunswick упоминал о каких-то странных слухах насчет потенциальной сделки с Victor. Что-нибудь слышали об этом?

Я сохранил невозмутимое выражение лица.

– Рынок всегда полон слухов, мистер Джонсон. Особенно когда дело касается компаний, участвующих в революции звукового кино.

– Действительно, – кивнул Джонсон, и я заметил, как в его глазах мелькнул понимающий огонек. – Что ж, давайте вернемся к нашим Гарднерам…

Мы еще около получаса обсуждали детали стратегии для фермерской семьи, и я был рад, что Джонсон согласился с моим подходом. В конце встречи он пожал мне руку с неожиданной теплотой.

– Знаете, Стерлинг, у меня такое чувство, что сегодня будет интересный день, – сказал он с легкой усмешкой. – Иногда удивительно, как быстро разносятся слухи на Уолл-стрит. Особенно неточные слухи.

Вернувшись к своему столу, я заметил, что ящик, в котором лежала приманка для Ван Дорена, был аккуратно закрыт. Чуть иначе, чем я его оставил. Ловушка захлопнулась.

Теперь оставалось ждать.

Остаток дня я посвятил работе над портфелями клиентов Прескотта, изредка поглядывая на Ван Дорена. Он явно нервничал.

Несколько раз выходил из офиса, затем возвращался и тихо совещался с Прайсом, ближайшим союзником среди стажеров. Я заметил, как он звонил кому-то по телефону, понизив голос почти до шепота.

Около трех часов дня дверь Харрисона неожиданно открылась. Глава фирмы редко покидал свой кабинет до окончания торгов, и его появление в торговом зале вызвало оживление.

– Паттерсон, Джонсон, Ван Дорен – в мой кабинет. Немедленно, – его голос был спокоен, но властен.

Я невозмутимо продолжил работу, чувствуя, как напряжение наполняет воздух. Когда троица скрылась за дверью кабинета Харрисона, Бейкер подошел к моему столу.

– Ты слышал? – взволнованно прошептал он. – Ван Дорен утверждает, что у него есть инсайдерская информация о слиянии Brunswick и Victor. Якобы получил от надежного источника. Уже даже позвонил нескольким клиентам с рекомендациями покупать.

Я изобразил удивление.

– Brunswick и Victor? Странно, я ничего об этом не слышал.

– Поговаривают, он нашел какие-то конфиденциальные документы, – продолжил Бейкер. – Но Джонсон утверждает, что только что разговаривал с вице-президентом Brunswick, и тот категорически опроверг любые слухи о слиянии. Более того, оказывается, Victor ведет переговоры с RCA, а не с Brunswick.

Я понимающе кивнул, скрывая улыбку. Ван Дорен сам запрыгнул в мою ловушку обеими ногами.

Дверь кабинета Харрисона оставалась закрытой еще около получаса. За это время офис наполнился шепотками и догадками.

Наконец дверь открылась. Первым вышел Паттерсон, его лицо не выражало ничего. За ним следовал Джонсон, который, проходя мимо моего стола, незаметно подмигнул мне.

Последним появился Ван Дорен. Его обычно надменное лицо было белым как мел, галстук сбился набок. Он прошел через торговый зал, не глядя ни на кого, и скрылся в направлении уборной.

– Мистер Стерлинг, – раздался голос Харрисона. – Зайдите ко мне, пожалуйста.

Я поднялся и направился к кабинету главы фирмы, чувствуя на себе взгляды коллег. Внутренне я был спокоен. Шах и мат, Ван Дорен.

Харрисон сидел за массивным столом, задумчиво глядя в окно на Нью-Йорк. Он жестом указал мне на кресло.

– Интересное происшествие, не так ли? – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Молодой человек, настолько жаждущий успеха, что готов распространять непроверенную информацию среди клиентов фирмы.

Я молча кивнул, ожидая продолжения.

– Но что еще более интересно, – продолжил Харрисон, внимательно изучая меня, – так это происхождение этой информации. Документы, которые Ван Дорен якобы нашел на биржевой площадке… Странное совпадение, не правда ли?

Я встретил его взгляд с невозмутимым спокойствием.

– Жизнь полна совпадений, мистер Харрисон.

Уголок его рта слегка приподнялся.

– Действительно. И некоторые совпадения бывают весьма поучительными.

Он откинулся в кресле.

– Ван Дорен отстранен от работы с клиентами на три месяца. Паттерсон взял его под свое крыло, чтобы, как он выразился, «научить проверять факты перед тем, как делать заявления». Весьма снисходительно, на мой взгляд.

Я продолжал хранить молчание.

– Знаете, Стерлинг, – после паузы продолжил Харрисон, – на Уолл-стрит есть два типа людей: те, кто играет с огнем, и те, кто научился управлять им. Первые рано или поздно обжигаются. Вторые… вторые строят империи.

Он выдвинул ящик стола и достал тонкую папку.

– Прескотт говорил со мной о вашем сотрудничестве. Я одобряю это решение. Более того, я расширяю ваши полномочия в фирме. С сегодняшнего дня вы получаете право работать с клиентами категории «А» самостоятельно.

Я был искренне удивлен. Это неожиданный бонус к моей маленькой победе над Ван Дореном.

– Благодарю за доверие, сэр.

– Не благодарите, – отрезал Харрисон. – Просто не разочаруйте меня. А теперь идите, у меня еще много дел.

Покидая кабинет Харрисона, я чувствовал прилив удовлетворения. План сработал даже лучше, чем я рассчитывал. Ван Дорен дискредитирован, я получил повышение, а моя репутация в фирме стала еще крепче.

Но главное, я приобрел неожиданного союзника в лице Джонсона, который оценил мою стратегию и помог воплотить ее в жизнь. Еще один важный шаг в строительстве моей собственной сети влияния.

Вернувшись к столу, я успел заметить, как Ван Дорен, собрав вещи, покидал офис перебираясь ближе к кабинету Паттерсона. Его глаза встретились с моими на долю секунды, и в них читалась смесь ненависти и уважения.

Вряд ли он признается, что попался в ловушку. Но он точно понял, что имеет дело с опасным противником.

А мне пора сосредоточиться на более важных делах. Возможно, этой мелкой офисной вендетты можно было избежать, но иногда необходимо расставить точки над i.

Взяв телефонную трубку, я попросил оператора соединить меня с Адамсом.

– «Адамс и Сыновья», – раздался в трубке знакомый голос пожилого брокера.

– Мистер Адамс, это Эдвард Уайт, – произнес я, используя свой псевдоним для личных инвестиций. – Хотел узнать, поступили ли золотые монеты, которые мы обсуждали?

– А, мистер Уайт, – в голосе Адамса послышалось оживление. – Рад вас слышать. Да, первая партия двойных орлов уже у нас. Двадцать монет, как вы и заказывали. Превосходное состояние, выпуск 1924 года.

– Отлично, – я сделал паузу, обдумывая свой следующий вопрос. – Мистер Адамс, я размышлял о долгосрочных перспективах хранения физического золота. Как вы думаете, существуют ли определенные… политические риски в данном вопросе?

На другом конце провода возникла пауза.

– Интересный вопрос, мистер Уайт, – наконец произнес Адамс, заметно понизив голос. – Я давно работаю на рынке и видел разные политические повороты. В нестабильные времена правительства часто меняют правила игры, особенно в отношении драгоценных металлов.

– Именно этого я и опасаюсь, – сказал я. – Как вы считаете, есть ли способы минимизировать подобные риски?

Адамс снова помолчал, словно тщательно подбирая слова.

– У нашей фирмы есть определенные связи с финансовыми учреждениями в Швейцарии и Канаде, – наконец сказал он. – Некоторые наши клиенты предпочитают хранить часть своих активов за пределами американской юрисдикции. Разумеется, все абсолютно легально, с соблюдением всех налоговых требований.

– Это звучит разумно, – ответил я. – Думаю, мне стоит более детально обсудить подобный вариант. Когда мы могли бы встретиться лично?

– Завтра в десять утра в моем офисе вас устроит? У меня будет час до встречи с другими клиентами.

– Идеально. И еще один вопрос, мистер Адамс. Как продвигается выполнение наших ордеров по Consolidated Oil?

– Очень хорошо, мистер Уайт, – голос Адамса стал деловым. – Мы уже приобрели примерно семьдесят пять процентов от запланированного объема. Цена держится стабильно. Между тридцатью четырьмя и тридцатью пятью долларами. Никаких необычных движений, что говорит о том, что информация еще не просочилась на рынок.

– Превосходно. А как насчет следующего шага? Нам нужно быть готовыми оперативно зафиксировать прибыль, когда произойдет объявление.

– Уже подготовил несколько сценариев, – ответил Адамс. – При резком росте цены мы можем постепенно продавать небольшими блоками через разных брокеров на бирже, чтобы не обвалить рынок собственными действиями. Я разработал график продаж, растянутый на два-три дня после объявления.

– Разумный подход, – одобрил я. – Что насчет схемы с ограничением потерь? На случай, если сделка сорвется или ее условия окажутся хуже ожидаемых.

– И об этом позаботился. Подготовил стоп-ордера с лимитом в минус семь процентов от текущей цены. Если что-то пойдет не так, наши потери будут ограничены.

– Вы предусмотрительны, как всегда, мистер Адамс. Это одно из качеств, которое я в вас ценю, – я сделал паузу. – Что ж, завтра обсудим все детали лично, включая вопрос о хранении золота.

– Буду ждать, мистер Уайт.

Положив трубку, я сразу набросал заметки о предстоящей встрече. Операция с Consolidated Oil подходила к кульминации, и мне нужно было продумать каждую деталь процесса фиксации прибыли.

Если все пойдет, как планировалось, прибыль от этой сделки составит около четырехсот тысяч долларов чистыми, из которых двести тысяч будут моими. Внушительная сумма даже по меркам будущего.

Я достал из сейфа документы, переданные Кляйном, и еще раз просмотрел детали контакта. Все указывало на то, что объявление о поглощении Consolidated Oil должно произойти в конце этой или начале следующей недели.

Мои позиции сформированы, стратегия выхода подготовлена. Оставалось только ждать.

Схема распределения покупок через различных брокеров работала безупречно. Двадцать пять процентов через E. F. Hutton под именем компании «New Century Enterprises», еще двадцать пять процентов через Адамса от имени «Midwest Freight Ltd.», двадцать пять процентов через «Фергюсон и Компанию» как «Parker Sons Textile» и последние двадцать пять процентов через «Прескотт Бразерс» в качестве «Gulf Coast Import». Никто не мог связать эти разрозненные транзакции и обнаружить истинный масштаб операции.

После завершения сделки с Consolidated Oil Кляйн уже намекал на следующую возможность, связанную с United Gas Improvement. По его информации, там тоже готовилось поглощение, но детали пока оставались размытыми. Я сделал мысленную пометку запросить у него более конкретные сведения при следующей встрече.

Еще я тщательно обдумывал стратегию относительно золота. Мое знание о будущем указе администрации президента о запрете золота требовало особой осторожности.

Идея хранения золотых монет в швейцарском банке казалась наиболее безопасной. Там они будут защищены от конфискации, и я смогу воспользоваться ими после того, как официальная цена на золото будет поднята с двадцати до тридцати пяти долларов за унцию.

К тому же, я решил постепенно наращивать инвестиции в золотодобывающие компании – Homestake Mining, Dome Mines и некоторые южноафриканские предприятия. Эти акции не только пережили Великую депрессию в моей исходной временной линии, но и существенно выросли в цене после девальвации доллара.

Завершив эти приготовления, я вернулся к папкам клиентов Прескотта. Время приближалось к шести вечера, но я решил задержаться.

Мне предстояло еще проработать рекомендации для пяти крупных состояний, а я всегда предпочитал быть тщательно подготовленным.

К тому же, оставшись в офисе после ухода большинства сотрудников, я мог спокойно сделать несколько звонков, которые предпочитал не совершать в присутствии коллег. В частности, мне нужно было связаться с Кляйном, чтобы уточнить детали завершающей фазы операции с Consolidated Oil и обсудить наши следующие шаги.

У двойной жизни свои преимущества, но и требовала она дополнительных усилий и постоянной бдительности. Впрочем, мне не привыкать.

Глава 27
Нефтяная лихорадка

Утро выдалось на редкость промозглым для июня.

Моросящий дождь окутывал Нью-Йорк серой пеленой, превращая улицы в зеркала, отражающие перевернутый город. Такси остановилось напротив неприметного пятиэтажного здания на Лексингтон-авеню, где располагался офис «Адамс и Сыновья».

Я расплатился с водителем и, подняв воротник пальто, быстро преодолел расстояние до входа. Кинул взгляд на едва заметную вывеску брокерской конторы.

Скромная медная табличка, потемневшая от времени, без лишней вычурности. Именно то, что нужно для бизнеса, где конфиденциальность ценится выше показной респектабельности.

Поднявшись на третий этаж по скрипучей деревянной лестнице, я на мгновение задержался перед дверью, проверяя, не заметил ли кто-нибудь мое прибытие. Привычка, ставшая второй натурой за последние недели.

Внутри офис Адамса представлял собой воплощение финансового консерватизма старой школы. Никаких модных веяний, никакого показного богатства. Только функциональная элегантность, проверенная временем.

Стены, обшитые дубовыми панелями, украшали старинные карты нефтяных месторождений и морских торговых путей. В углу тихо стрекотал биржевой тикер, механический предок электронных торговых терминалов будущего.

За конторкой сидела пожилая секретарша с безупречно уложенными седыми волосами и строгим взглядом человека, повидавшего на своем веку не одну финансовую панику.

– Мистер Уайт к мистеру Адамсу. У меня назначено на десять, – произнес я, снимая шляпу.

Женщина окинула меня оценивающим взглядом и кивнула.

– Мистер Адамс ожидает вас. Проходите, пожалуйста.

Кабинет главы фирмы находился в глубине помещения, отделенный от основного зала толстой звуконепроницаемой дверью. Когда я вошел, Джозеф Адамс стоял у окна, рассматривая влажную панораму Манхэттена.

– А, мистер Уайт, – он обернулся с мягкой улыбкой. – Точно вовремя, как всегда. В такую погоду это особенно ценно.

В свои шестьдесят пять Адамс сохранял выправку и энергию человека вдвое моложе. Высокий, подтянутый, с аккуратно подстриженной седой бородой и проницательными голубыми глазами, он олицетворял тот тип финансистов, которые строили Уолл-стрит задолго до эпохи безумных спекуляций и маржинальной торговли.

– Прошу, – он жестом указал на кресло перед массивным письменным столом. – Ваш заказ прибыл вчера вечером. Должен сказать, эти монеты в исключительном состоянии.

Адамс отпер сейф, встроенный в стену за картиной с видом Манхэттена, и достал небольшую деревянную шкатулку с медными уголками. Отодвинул подальше фотографию в рамке, с сыновьями. Поставив шкатулку на стол между нами, он открыл крышку.

Внутри, в специальных бархатных углублениях, лежали двадцать золотых монет. Двойные орлы номиналом в двадцать долларов каждая. Их блеск казался неестественно ярким в приглушенном свете кабинета.

– Выпуск 1924 года, – прокомментировал Адамс. – Отчеканены на монетном дворе Филадельфии. Все в состоянии «почти как из-под пресса». Настоящие произведения искусства.

Я взял одну из монет, ощущая приятную тяжесть золота. На аверсе красовалась классическая свобода в профиль, на реверсе – величественный орел с распростертыми крыльями.

Почти унция чистого золота в каждой. Реальное материальное богатство, а не просто обещание на бумаге.

– Восхитительно, – искренне произнес я. – И сколько в итоге за весь комплект?

– Четыреста сорок долларов, включая мою комиссию в двадцать долларов, – ответил Адамс. – Премия в один доллар на монету над номиналом обусловлена их превосходным состоянием.

Я достал конверт с наличными, отсчитал требуемую сумму и передал ее Адамсу. Брокер аккуратно пересчитал деньги и убрал их в отдельный ящик стола.

– Что касается нашего вчерашнего разговора о хранении, – продолжил он, понизив голос, хотя мы были одни в кабинете. – Я связался с моим давним партнером из Цюриха. Банк «Кредит Свисс» предлагает конфиденциальные сейфовые ячейки для хранения ценностей. Доступ осуществляется по номерному коду без необходимости раскрывать личность владельца.

– Звучит именно как то, что я искал, – кивнул я. – Каков механизм отправки ценностей?

Адамс открыл ящик стола и достал элегантную визитную карточку на плотной бумаге.

– Этот человек, – он постучал пальцем по карточке, – представитель «Женевской транспортной компании». Они специализируются на деликатных перевозках. Совершенно легальная фирма с безупречной репутацией, заметьте.

Я изучил карточку. «Альфред Бернье, менеджер по особым поручениям» – гласила надпись.

– Вы ведь осознаете, мистер Уайт, что я рекомендую подобные услуги только самым надежным клиентам? – Адамс смотрел на меня пристально. – И только тем, кто соблюдает все требования налогового законодательства.

– Разумеется, – я встретил его взгляд с невозмутимостью. – Я намерен задекларировать все активы согласно действующим нормам. Моя цель не уклонение от налогов, а диверсификация рисков хранения.

Адамс удовлетворенно кивнул. Мы оба понимали реальное положение дел. В 1928 году еще не существовало жестких требований по декларированию зарубежных активов, а международное перемещение золота регулировалось минимально.

– Что до нашей основной операции, – перешел я к следующему вопросу, – как продвигается формирование позиции по Consolidated Oil?

Лицо Адамса стало серьезным. Он вытащил из другого ящика тонкую кожаную папку и расстелил на столе несколько листов с таблицами.

– Мы завершили приобретение нашей части. Семьдесят пять тысяч акций по средней цене $34.62. Счет в «Адамс и Сыновья» от имени «Midwest Freight» теперь показывает позицию в полном объеме.

Я внимательно изучил таблицу приобретений. Адамс, как всегда, действовал методично. Покупки разбиты на небольшие лоты и распределены по времени, чтобы не вызвать резкого движения цены.

– А как обстоят дела с маржинальным обеспечением? – спросил я.

– Согласно вашим инструкциям, мы использовали десятипроцентную маржу. Таким образом, ваши двадцать пять тысяч наличных контролируют позицию в двести пятьдесят тысяч долларов. – Адамс нахмурился. – Должен заметить, мистер Уайт, что такой уровень кредитного плеча представляется мне чрезмерным, даже учитывая текущую рыночную практику.

– Понимаю вашу озабоченность, – ответил я. – Обычно я тоже предпочитаю более консервативный подход. Однако в данном случае мы рассчитываем на весьма краткосрочную операцию.

– И все же маржинальный кредит – это не бесплатное удовольствие, – настаивал Адамс. – Текущая ставка составляет порядка десяти процентов годовых. То есть, если поддерживать такую позицию в течение года, процентные расходы полностью съедят ваш первоначальный взнос.

Адамс был прав, и это важный аспект маржинальной торговли, о котором многие неопытные спекулянты забывали. В этом крылась одна из причин будущего краха. Когда рынок перестал расти, проценты по маржинальным кредитам продолжали накапливаться, загоняя инвесторов в долговую яму.

– Справедливое замечание, – согласился я. – Однако наша операция рассчитана максимум на неделю. За это время процентные платежи составят примерно четыреста восемьдесят долларов, что вполне приемлемо при ожидаемой прибыли.

Адамс выглядел не вполне убежденным, но кивнул, признавая мою логику.

– Перейдем к стратегии выхода, – я наклонился ближе к столу. – Когда будет объявлено о поглощении, нам нужно действовать быстро, но не опрометчиво. Предлагаю следующую схему продаж.

Я нарисовал на листе бумаги диаграмму.

– В первый час после объявления продаем только десять процентов позиции, небольшими партиями через разных маклеров на биржевом полу. Это позволит нам протестировать рынок и оценить глубину спроса. В течение дня реализуем еще сорок процентов, увеличивая размер лотов, если цена стабильна или растет, и уменьшая в случае ее снижения.

Адамс внимательно следил за моими расчетами.

– Оставшиеся пятьдесят процентов, – продолжил я, – продаем на следующий день, когда новость полностью усвоится рынком и, возможно, появятся институциональные покупатели, желающие приобрести крупные блоки акций.

– А если цена начнет быстро падать? – спросил Адамс.

– На этот случай у нас есть резервный план. Если цена в какой-то момент упадет на пять процентов от пика, мы ускоряем продажи, чтобы реализовать позицию до дальнейшего снижения.

Адамс сделал пометки в блокноте.

– В теории выглядит разумно. Однако я бы посоветовал быть готовым к любым неожиданностям. Рынок никогда не ведет себя точно по плану, особенно в такие волатильные моменты, как объявление о поглощении.

– Совершенно верно, – согласился я. – Поэтому я буду лично присутствовать на бирже в момент объявления, чтобы мы могли быстро адаптировать стратегию.

Адамс закрыл папку и убрал ее обратно в ящик стола.

– Есть еще один вопрос, который меня беспокоит, – произнес он после небольшой паузы. – Учитывая размер нашей позиции, распределенной между несколькими брокерскими конторами… Возможно, я спрашиваю слишком прямо, но информация о предстоящем поглощении…

Он не закончил фразу, но его взгляд говорил сам за себя.

– Мистер Адамс, – я встретил его взгляд с невозмутимостью. – В нашей профессии успех основан на трех вещах. Анализе, интуиции и удаче. Я доверяю своим методам, и они служили мне верой и правдой. Что до деталей… Думаю, в некоторых случаях, чем меньше знаний, тем больше спокойствия.

Адамс медленно кивнул. Он был достаточно опытен, чтобы не задавать вопросов, ответы на которые могли бы поставить его в неудобное положение.

– Мне по душе ваша осмотрительность, – сказал он наконец. – В любом случае, согласно текущему законодательству, даже если бы у вас была внутренняя информация, использование ее для торговли не является незаконным.

Он прав. Комиссия по ценным бумагам и биржам еще не создана, а законы против инсайдерской торговли появятся еще позже.

– Последний вопрос, – я аккуратно упаковал золотые монеты обратно в шкатулку. – Проявлял ли кто-нибудь интерес к нашим операциям? Замечали ли вы необычное внимание со стороны других участников рынка?

Адамс задумался.

– Один случай, вероятно, стоит упоминания. Вчера брокер из «Морган Ко» интересовался у моего младшего партнера, не заметил ли тот необычную активность в акциях Consolidated Oil. Разумеется, мы не предоставили никакой информации, сославшись на конфиденциальность клиентских операций.

Это тревожный знак. «Морган Ко» имел тесные связи с Standard Oil, компанией, которая готовилась поглотить Consolidated. Возможно, они заметили необычную активность и начали расследование.

– Благодарю за информацию, – я поднялся, давая понять, что встреча подходит к концу. – Держите линию связи открытой. При получении любых новостей я хочу знать немедленно, в любое время суток.

Адамс тоже встал, протягивая руку для рукопожатия.

– Будет исполнено, мистер Уайт. И позвольте еще раз посоветовать проявлять осторожность. Даже в отсутствие формальных законов против инсайдерской торговли, чрезмерное внимание влиятельных участников рынка редко идет на пользу.

– Мудрый совет, – я пожал его руку. – Именно поэтому я ценю наше сотрудничество.

Покидая офис «Адамс и Сыновья», я ощущал приятную тяжесть шкатулки с золотыми монетами. Первый камень в фундаменте моей финансовой крепости, которая должна устоять во время грядущей бури.

Впереди насыщенный день. Мне предстояло завершить формирование позиции по Consolidated Oil через «Прескотт Бразерс», затем вернуться к своей обычной работе в «Харрисон Партнеры», и все это время сохранять внешнее спокойствие человека, не ожидающего никаких экстраординарных событий.

Дождь к этому времени прекратился, но улицы оставались влажными, отражая облачное небо. Я поднял руку, подзывая такси, и дал водителю адрес в финансовом квартале. Операция «Consolidated Oil» вступала в завершающую фазу.

Чтобы сменить образ Уильяма Стерлинга на Роберта Грея, мне понадобилось менее пятнадцати минут. Такси высадило меня в нескольких кварталах от «Прескотт Бразерс», и я быстро скользнул в вестибюль небольшого отеля «Эссекс», где заранее снял номер на первом этаже исключительно для подобных трансформаций.

Элегантный серый костюм Стерлинга сменился более консервативным коричневым твидом с елочным узором. Прибавились тонкие очки в роговой оправе и неброский галстук цвета бургундского вина.

Я натянул парик, тщательно зачесал волосы на пробор и добавил незначительные накладные усы, которые удивительным образом меняли очертания лица. Завершающий штрих – фальшивое родимое пятно на правой скуле, нанесенное специальным театральным карандашом.

Глядя в зеркало, я увидел совершенно другого человека. Степенного, немного педантичного финансового управляющего средних лет. Такие люди встречаются в каждом банке и брокерской конторе, никогда не привлекая лишнего внимания. Идеальная маскировка.

Выйдя из отеля, я свернул на Уолл-стрит, смешавшись с потоком деловых людей, наводнявших финансовый квартал в полуденные часы. Золотые монеты я оставил в гостиничном сейфе. Их перемещение требовало отдельной операции, которую я планировал на вечер.