Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Я испытал странную смесь эмоций. С одной стороны, Элизабет подтверждала мои подозрения о причастности Continental Trust к смерти отца Стерлинга. С другой, она приближалась к тайнам, которые могли подвергнуть ее серьезной опасности.

– Вы проделали впечатляющую работу, – сказал я, стараясь звучать спокойно. – Но понимаете ли вы, насколько опасными могут быть такие расследования?

Элизабет посмотрела мне прямо в глаза.

– Понимаю. Мой информатор в регистрационной палате Бостона внезапно уволился и уехал из города после того, как передал мне документы о сделке. Но я не могу остановиться. Это слишком важно.

Я решил рискнуть и поделиться с ней частью своей информации.

– У меня тоже есть кое-что, что может вас заинтересовать, – я достал из внутреннего кармана фотографию с Continental Trust. – Взгляните. Это сделано в 1925 году. Узнаете кого-нибудь?

Она внимательно изучила снимок, затем тихо ахнула:

– Это же Харрисон! А рядом с ним председатель совета директоров Continental Trust Джеральд Вортсорт! И еще несколько членов правления банка Morgan Trust. Где вы это взяли?

– В архиве компании, – ответил я. – Я получил доступ благодаря своему новому положению.

– Уильям, – Элизабет схватила меня за руку, ее глаза блестели от возбуждения. – Вы понимаете, что это может быть связано со смертью вашего отца? Временные рамки совпадают. Continental Trust приобретает фабрику сразу после «несчастного случая». Что если это была не случайность?

Я медленно кивнул, позволяя ей развивать эту мысль.

– Мне тоже показалось странным, что опытный управляющий оказался в опасной зоне фабрики в неурочное время, – сказал я. – Но у меня никогда не было доказательств…

– У меня есть и другие материалы, – продолжила Элизабет, перелистывая блокнот. – За последние пять лет я нашла еще три случая с похожим сценарием. Владельцы малых и средних предприятий погибают при загадочных обстоятельствах, а их бизнес вскоре оказывается в руках структур, связанных с Continental Trust.

Я внимательно изучил ее записи. Элизабет действительно провела колоссальную работу. С ее журналистскими методами и моими финансовыми знаниями мы могли продвинуться гораздо дальше.

– Вы нашли упоминания термина «Анакондо» в документах? – спросил я, вспомнив запись в документах.

Она подняла голову, в ее глазах читалось удивление.

– Откуда вы знаете это название? Я наткнулась на него всего раз, в служебной записке Continental Trust, которую мне удалось увидеть мельком у моего источника. «Операция Анакондо», без подробностей.

– Я слышал это название в разговоре Харрисона с одним из партнеров, – солгал я. – Они замолчали, когда заметили меня.

Мы замолчали, когда официант подошел предложить десерт. Оба отказались.

– Уильям, – тихо сказала Элизабет, когда мы снова остались одни. – Думаю, мы могли бы объединить усилия. У вас доступ к внутренним документам фирмы, у меня сеть информаторов и журналистские методы расследования. Вместе мы могли бы раскрыть правду о Continental Trust и… – она запнулась, – о том, что случилось с вашим отцом.

Я смотрел в ее искренние глаза и чувствовал себя мошенником. Она видела во мне Уильяма Стерлинга, ищущего справедливости для своего отца.

А я был Алексом Фишером, человеком из будущего, преследующим свои цели. Но наши интересы действительно совпадали, и ее помощь могла быть неоценимой.

– Я согласен, – сказал я. – Но мы должны быть предельно осторожны. Continental Trust могущественная организация с связями на самом верху.

– Я умею хранить секреты, – улыбнулась она. – И защищать свои источники.

Музыканты объявили последнюю композицию вечера, медленную, чувственную мелодию.

– Потанцуем? – неожиданно для себя предложил я.

Элизабет выглядела удивленной, но с улыбкой приняла мою руку.

На маленьком танцполе было всего несколько пар. Я осторожно обнял Элизабет за талию, чувствуя тепло ее тела через тонкую ткань платья. Мы начали медленно двигаться в такт мелодии.

– Вы полны сюрпризов, мистер Стерлинг, – тихо сказала она. – Никогда бы не подумала, что серьезный финансовый аналитик умеет так хорошо танцевать.

– У меня было хорошее образование, – улыбнулся я, мысленно благодаря танцевальный класс в корпоративной школе XXI века. – И я полон сюрпризов.

Когда музыка закончилась, мы еще несколько секунд стояли близко друг к другу, словно не желая разрывать контакт. Наконец я предложил проводить ее домой.

Ночной Нью-Йорк встретил нас прохладным бризом и звездным небом. Мы шли по затихающим улицам Гринвич-Виллидж, обсуждая дальнейшие шаги в нашем расследовании. Я предложил встретиться через два дня у нее, чтобы более детально изучить ее материалы.

Дойдя до угла, где можно было поймать такси, мы остановились под тусклым светом уличного фонаря. В этот момент Элизабет повернулась ко мне и, поднявшись на цыпочки, легко поцеловала в губы.

Это короткий поцелуй, но в нем чувствовалось обещание чего-то большего.

– До встречи, Уильям, – тихо сказала она. – Берегите себя.

Я смотрел, как ее такси удаляется по темной улице, и испытывал странную смесь эмоций. Радость от развивающихся отношений с умной, красивой женщиной. Воодушевление от продвижения в расследовании Continental Trust. И тревогу, глубокую тревогу.

Впрочем, надолго погрузиться в эти мрачные мысли не получилось. Такси остановилось, Элизабет вышла наружу.

– Я не могу ждать так долго, – сказала она. – Пойдемте сейчас…

Глава 18
Ночь у девушки

Квартира Элизабет располагалась на третьем этаже старого кирпичного дома в Челси, айона, еще не обретшего ту богемную славу, которую я знал из своего времени, но уже привлекающего художников, писателей и интеллектуалов среднего достатка.

Я стоял перед ее дверью, сжимая в руке папку с документами, и испытывал странное колебание. Идея продолжить совместное расследование с профессиональной журналисткой безупречная с логической точки зрения.

У нее навыки и связи, которых не хватало мне. Но после нашего поцелуя ситуация усложнилась. Мы переступали границу профессиональных отношений, а это всегда повышало риски.

– Ну же, проходите, – улыбнулась девушка, отступая в сторону. – Я приготовлю вам кофе.

Дверь открылась почти сразу.

Квартира полностью соответствовала хозяйке. Компактная, функциональная и наполненная интеллектуальной энергией.

Вместо обычных для женского жилища предметов декора стены украшали газетные вырезки, карты и фотографии, соединенные красными нитями. Один угол гостиной полностью превращен в рабочее пространство. Большой стол с пишущей машинкой Underwood, стопки блокнотов и папок, картотека с разноцветными ярлычками.

Запах свежесваренного кофе наполнил воздух, смешиваясь с ароматом типографской краски и бумаги.

– Присаживайтесь, – Элизабет указала на небольшой диван у стены. – Простите за беспорядок, я не ожидала гостей… По крайней мере, обычных гостей, – добавила она с легкой улыбкой.

– Это не беспорядок, это рабочая обстановка, – ответил я, опуская документы на журнальный столик. – Впечатляющая система.

Она направилась к маленькой кухне, отделенной от основного пространства лишь барной стойкой.

– Кофе? Предупреждаю, он крепкий.

– С удовольствием.

Пока Элизабет возилась с чашками, я рассматривал ее стену с материалами расследования. В центре композиции находился логотип Continental Trust, вырезанный из какого-то финансового издания.

Стилизованное изображение земного шара, охваченного литерой «C». От него расходились нити к фотографиям руководителей компании, вырезкам статей о подозрительных банкротствах и схемам корпоративных связей.

– Как долго вы собираете эту информацию? – спросил я, когда она вернулась с двумя дымящимися чашками.

– Почти два месяца, – Элизабет поставила кофе на столик и присела рядом со мной. – Все началось со статьи о серии корпоративных банкротств 1927 года. Я заметила закономерность, которую никто больше не увидел или не захотел увидеть.

– Закономерность? – переспросил я.

– Continental Trust финансировал эти компании через подставные организации, а незадолго до их краха кто-то занимал крупные короткие позиции по их акциям. – Она отпила кофе, глядя на меня поверх очков. – Другими словами, они зарабатывали на падении компаний, которые сами же и финансировали.

– Это серьезное обвинение, – заметил я. – У вас есть доказательства?

Элизабет встала и подошла к картотеке. Через несколько секунд она вернулась с папкой, заполненной финансовыми отчетами и банковскими выписками.

– Взгляните сами, – она раскрыла папку, показывая записи о движении средств. – Здесь видно, как деньги от Continental Trust проходят через цепочку подставных компаний и в итоге оказываются в Midwestern Steel, которая обанкротилась в апреле 1927 года. А это, – она достала другой документ, – отчет биржевого брокера о крупных коротких позициях, открытых за две недели до объявления о банкротстве.

Я внимательно изучал документы, впечатленный ее работой. Элизабет не только нашла все эти материалы, но и связала их воедино, создав убедительную картину финансовых манипуляций.

– Как вам удалось добыть эти данные? – спросил я. – Банковские выписки должны быть конфиденциальными.

– У журналистов есть свои методы, – она загадочно улыбнулась. – И свои источники. Но вернемся к тому, что нас особенно интересует…

Элизабет снова подошла к картотеке и вытащила тонкую папку с надписью «Эдвард Стерлинг».

– Я наткнулась на имя вашего отца, когда исследовала текстильную промышленность Новой Англии, – она открыла папку, показывая газетные вырезки. – Вот сообщение о его смерти в Industrial Gazette. А вот объявление о продаже фабрики Eastern Textile Enterprises. Между этими событиями прошло всего две недели.

Я взял в руки пожелтевшую вырезку, рассматривая фотографию отца Стерлинга, статного мужчины средних лет с внимательным взглядом и аккуратными усами. Рядом с ним запечатлены рабочие фабрики, чинно построенные для групповой фотографии.

– А вот что особенно интересно, – Элизабет достала документ с печатью регистрационной палаты. – Eastern Textile Enterprises принадлежит холдингу Atlantic Regional Industries, который, в свою очередь, контролируется группой инвесторов, среди которых есть Eastern Consolidated Ventures.

– А Eastern Consolidated Ventures связана с Continental Trust, – закончил я мысль.

– Именно, – она кивнула. – Тот же шаблон, что и с другими поглощениями. Но есть еще кое-что…

Элизабет вытащила из папки фотокопию страницы из финансового журнала.

– Смотрите на дату. За месяц до смерти вашего отца Continental Trust открыл кредитную линию для «Харрисон и Партнеры». Внушительная сумма.

Я почувствовал, как пульс учащается. Это могло быть важным связующим звеном.

– У вас наметанный глаз для деталей, – сказал я, изучая документ. – И настоящая журналистская хватка. А есть какие-нибудь свидетельства о том, что произошло на фабрике в день смерти моего отца?

Элизабет покачала головой.

– К сожалению, отчет полиции довольно скуден. Упоминается, что он находился в машинном отделении поздно вечером, вероятно, проверяя новое оборудование. Произошел несчастный случай.

Я задумчиво кивнул. Уже не первый раз я задавался вопросом, были ли эти события предопределены до моего появления в теле Стерлинга, или мое присутствие в этом времени как-то влияло на прошлое?

– Что вы думаете об этом всем, Уильям? – тихо спросила Элизабет, наблюдая за моей реакцией. – Это ведь ваш отец…

Я встретился с ней взглядом, осознавая, что стою перед важным выбором. Притвориться потрясенным и безутешным сыном или быть более сдержанным и расчетливым. Я выбрал середину.

– Я всегда считал обстоятельства его смерти странными, – сказал я. – Отец был опытным управляющим, знал каждый винтик на фабрике. И вдруг такая нелепая случайность… Но у меня никогда не было доказательств чего-то другого.

Элизабет положила руку на мою, и я почувствовал ее тепло.

– Теперь, возможно, они появятся. – Она встала и подошла к рабочему столу. – Есть еще кое-что, что может вас заинтересовать.

Она достала из ящика стола потрепанный блокнот в коричневой кожаной обложке.

– Это мой журналистский дневник. Я записываю сюда все необычные факты, которые могут быть полезны позже.

Элизабет открыла блокнот и показала мне запись, датированную тремя неделями ранее.

«Источник в Continental Trust упомянул „Операцию Анакондо“, секретный проект высшего руководства. Связан с долгосрочным финансовым планированием. Крайняя степень секретности. Источник отказался говорить подробнее, выглядел напуганным.»

– Вы упомянули это название в «Синей птице», – сказала она. – Откуда вы о нем знаете?

Я решил поделиться с ней частью правды.

– Видел его в документе, который Харрисон показывал одному из партнеров. Когда они заметили меня, сразу убрали бумаги.

– А что было в документе? – в ее глазах зажегся профессиональный интерес.

– Я видел только фрагмент. Что-то о «стратегическом накоплении резервов» и «подготовке к фазе активной консолидации». Звучит как подготовка к серьезным финансовым операциям.

Элизабет быстро сделала запись в блокноте.

– Это подтверждает мои подозрения, – сказала она, откладывая ручку. – Continental Trust готовится к чему-то крупному. Возможно, они планируют серию поглощений или ценовых манипуляций.

– Или готовятся к экономическому спаду, – осторожно предположил я.

Она взглянула на меня с интересом.

– К спаду? Вы действительно верите, что рынок может рухнуть, несмотря на весь этот оптимизм?

– Посмотрите на цифры, Элизабет, – я перешел на свой лекторский тон. – Маржинальная торговля достигла беспрецедентных объемов. Люди покупают акции, внеся лишь десять процентов от их стоимости, остальное – кредит. Пирамида долга растет с каждым днем. Коэффициент P/E для многих компаний превышает все разумные пределы. Это классический пузырь.

Она смотрела на меня с возрастающим интересом.

– И когда, по-вашему, этот пузырь лопнет?

Я мысленно одернул себя, напоминая, что не должен быть слишком точным.

– Сложно сказать. Может, через несколько месяцев, может, через год. Но признаки перегрева рынка налицо.

– А если Continental Trust тоже это видит? – задумчиво произнесла Элизабет. – Что если «Анакондо» – план по извлечению выгоды из грядущего краха?

– Именно так поступают самые умные хищники, – кивнул я. – Они не просто реагируют на кризис, они готовятся к нему заранее. И судя по вашим документам, Continental Trust уже отрабатывал тактику на отдельных компаниях.

Элизабет поднялась и подошла к стене расследования, прикрепляя новую карточку с надписью «Подготовка к рыночному краху?»

– Это меняет всю картину, – произнесла она. – Если мы сможем доказать, что Continental Trust не только предвидит, но и готовится использовать экономический крах в своих интересах, это будет сенсация.

Я подошел к ней, глядя на разрастающуюся схему связей.

– Но нам нужны неопровержимые доказательства. Косвенных улик недостаточно для такого серьезного обвинения.

– Я знаю, – она повернулась ко мне. – Поэтому нам нужно объединить усилия. У вас есть доступ к внутренним документам «Харрисон и Партнеры», у меня сеть информаторов и журналистские методы расследования.

Мы стояли близко друг к другу, и я почувствовал, как между нами возникает не только интеллектуальная, но и эмоциональная связь. Работая вместе, мы могли раскрыть тайну Continental Trust, узнать правду о смерти отца Стерлинга и одновременно подготовиться к грядущему краху рынка.

– Мы должны быть предельно осторожны, – сказал я. – Если то, что мы подозреваем, правда, то Continental Trust не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои планы.

– Я привыкла к рискам, – Элизабет храбро улыбнулась. – Журналистское расследование – не прогулка в парке.

– Здесь речь может идти о большем, чем просто угрозы или шантаж, – серьезно сказал я. – Если они действительно причастны к смерти моего отца и других предпринимателей…

Элизабет задумчиво кивнула, затем подошла к большому деревянному столу, заваленному документами.

– Давайте систематизируем то, что у нас есть, – предложила она, усаживаясь за стол. – И составим план дальнейших действий.

За следующие несколько часов мы полностью погрузились в работу, потеряв счет времени. Элизабет достала большой лист бумаги, и мы начали создавать хронологическую карту событий, связывающих Continental Trust, Харрисона и смерть отца Стерлинга.

Факты, собранные по отдельности, казались мелкими и незначительными. Но объединенные на одной схеме, они складывались в тревожную картину. Фабрика Стерлинга лишь один из многих активов, приобретенных Continental Trust после смерти их владельцев при подозрительных обстоятельствах.

– Смотрите, – Элизабет протянула мне пожелтевшую вырезку. – Джозеф Фридман, владелец сталелитейного завода в Питтсбурге. Погиб в автомобильной катастрофе в 1926 году. Через месяц его активы купила компания, связанная с Continental Trust. То же самое с Робертом Хиггинсом, угольным магнатом из Западной Вирджинии. «Несчастный случай» в шахте.

Я изучал документы, испытывая странное чувство. Как человек из будущего, я привык считать крах 1929 года неизбежным историческим событием, результатом слепых экономических сил.

Но что если это было не совсем так? Что если кто-то сознательно манипулировал рынком, готовясь извлечь максимальную выгоду из краха?

– Смотрите, – я указал на даты нескольких финансовых транзакций. – Continental Trust создал серию холдинговых компаний за два года до начала массовых поглощений. Они планировали это давно.

– И все эти компании, – добавила Элизабет, прослеживая пальцем линии связей, – сконцентрированы в тяжелой промышленности, транспорте и коммунальном секторе. Базовые отрасли, необходимые для функционирования экономики.

– А вот здесь интересный момент, – я указал на другую группу документов. – Связь с политиками. Сенатор Уотерс, председатель банковского комитета, получал «консультационные гонорары» от фирмы, принадлежащей зятю главы Continental Trust.

– Классический конфликт интересов, – кивнула Элизабет, делая пометку в блокноте. – А вот еще одно странное совпадение: в 1927 году, когда Continental Trust начал массово скупать региональные банки, Федеральный резерв неожиданно снизил процентную ставку, что вызвало волну слияний и поглощений.

– Они создают инфраструктуру для чего-то большего, – задумчиво произнес я. – Сначала отрабатывают тактику на отдельных компаниях, потом переходят к целым секторам экономики.

Элизабет достала еще несколько чашек кофе, я потерял счет, которая это была по счету. За окном температура ночь. Мы работали уже несколько часов, но азарт расследования не давал остановиться.

– Вот документ, который может связать Харрисона напрямую, – она протянула мне финансовый отчет. – Перевод в размере пятидесяти тысяч долларов от Transcontinental Holdings, дочерней структуры Continental Trust, на личный счет Харрисона в швейцарском банке. Датировано тремя днями позже смерти вашего отца.

Я внимательно изучил документ. Пятьдесят тысяч долларов в 1925 году – это огромная сумма, эквивалент нескольких сотен тысяч в моем времени.

– Как вы получили доступ к швейцарским банковским записям? – спросил я, впечатленный ее источниками.

– У моего отца был друг, банкир из Женевы, – пояснила Элизабет. – После его смерти я поддерживала эту связь. Иногда даже самые секретные системы уязвимы перед человеческими отношениями.

Мы продолжили работу, выстраивая все более детальную картину деятельности Continental Trust.

Вскоре стена ее квартиры превратилась в масштабную схему связей, центром которой был Continental Trust. Красные нити соединяли документы, фотографии и газетные вырезки, формируя паутину влияния и манипуляций.

– А вот здесь самое интересное, – Элизабет указала на фотографию роскошного особняка. – Загородная резиденция Джеральда Восворта, председателя совета директоров Continental Trust. В ноябре 1927 года там прошла закрытая встреча с участием представителей двенадцати крупнейших финансовых институтов страны. Никаких официальных заявлений не было, но через месяц начался новый цикл слияний и поглощений на Уолл-стрит.

– Как картель, – задумчиво сказал я. – Они координируют свои действия, не привлекая внимания.

– Именно, – кивнула Элизабет. – И обратите внимание на этого человека, – она указала на фотографию импозантного мужчины в костюме-тройке. – Генри Форбс, один из руководителей Continental Trust. Он специализируется на сложных финансовых операциях и руководит отделом слияний и поглощений.

Я напрягся. Форбс тот самый человек, который недавно предложил мне работу над металлургическим проектом в Пенсильвании.

– Я знаю его, – признался я. – Он пригласил меня консультировать один из их проектов.

Элизабет широко раскрыла глаза.

– Уильям, это невероятно ценная возможность! Вы могли бы получить доступ к внутренней информации Continental Trust.

– Но и подвергнуться смертельной опасности, если они заподозрят, что я копаю под них, – заметил я.

Она на мгновение задумалась, затем решительно сказала:

– Я понимаю риск. Но это может быть единственным способом получить конкретные доказательства об «Анакондо».

Я понимал, что Элизабет права. Через Форбса я мог получить важную информацию о планах Continental Trust. Но это рискованно.

– Я подумаю над этим, – сказал я. – А пока нам нужно разработать систему безопасности для обмена информацией.

Мы продолжили работу, теперь сосредоточившись на практических аспектах нашего расследования. Элизабет предложила систему кодовых слов для обозначения ключевых фигур и организаций, на случай, если наши сообщения будут перехвачены. Я разработал график встреч в различных местах, чтобы не создавать узнаваемого шаблона.

Когда часы пробили два часа, я с удивлением осознал, как долго мы работали. Элизабет тоже выглядела утомленной, но ее глаза по-прежнему горели энтузиазмом.

– Мы должны быть готовы к тому, что они могут предпринять действия против нас, – сказал я, собирая документы. – Если Continental Trust действительно причастен к убийствам, они не остановятся, чтобы защитить свои секреты.

Собрав наиболее важные документы, я сложил их в свой портфель, чтобы изучить дома более детально.

– Я должен идти, – сказал я, глядя на часы. – Завтра рано вставать.

Элизабет проводила меня до двери. Мы стояли близко друг к другу, и напряжение, которое нарастало между нами в течение вечера, достигло кульминации.

– Спасибо за помощь, – тихо сказала она. – Вместе мы сможем раскрыть эту историю.

Поддавшись импульсу, я наклонился и нежно поцеловал ее. Элизабет ответила.

Сначала осторожно, затем с возрастающей страстью. Когда мы наконец отстранились друг от друга, я увидел в ее глазах смесь нежности и решимости.

– Будьте осторожны, Уильям, – прошептала она. – Эти люди крайне опасны.

– Вы тоже, – я сжал ее руку. – Никому не открывайте дверь без предварительного звонка. И если заметите что-то подозрительное, немедленно свяжитесь со мной.

Она кивнула, и я с неохотой покинул ее квартиру, унося с собой важные документы и тревожные мысли о Continental Trust. Но больше всего меня беспокоило другое – как я мог защитить Элизабет, когда наше расследование начнет приносить плоды?

Предрассветный Нью-Йорк окутывал туман, придавая улицам призрачный вид. После бессонной ночи, проведенной в тщательном изучении документов Элизабет, я возвращался домой.

Небо на востоке лишь начинало светлеть, а редкие прохожие, преимущественно молочники, разносчики газет и ранние рабочие, спешили по своим делам.

Мой маршрут намеренно включал несколько поворотов и переходов через переулки. Привычка, выработанная уже давно, ещё с прошлой жизни. Человек, знающий слишком много, должен всегда быть настороже.

Квартальный полицейский кивнул мне, когда я проходил мимо. Я ответил вежливым прикосновением к шляпе. Удивительно, как быстро я привык к ритуалам вежливости этой эпохи.

Подойдя к своему дому, я нырнул внутрь. Тихо прошел, и поднялся по лестнице на свой этаж, доставая ключи.

Что-то было не так. Я остановился в нескольких шагах от двери, внимательно изучая обстановку. После месяцев общения с Мэдденом и его людьми я научился замечать едва уловимые признаки опасности.

Дверь выглядела нетронутой, но небольшая щепка, которую я всегда оставлял в дверном косяке как примитивную сигнализацию, отсутствовала. Кто-то входил в мою квартиру в мое отсутствие.

Инстинкты требовали немедленно уйти, но любопытство и необходимость знать, что происходит, пересилили. Я достал из кармана тяжелую металлическую расческу. Не идеальное оружие, но лучше, чем ничего.

Вставив ключ в замок, я осторожно повернул его, стараясь не производить лишнего шума. Дверь открылась без скрипа, я регулярно смазывал петли именно на такой случай.

Квартира выглядела почти так же, как я ее оставил, но профессиональный взгляд замечал признаки тщательного обыска.

Книги на полке стояли в чуть ином порядке. Ковер у письменного стола имел следы чужих ботинок. Ящики комода были закрыты не полностью.

Я медленно прошел в гостиную, затем проверил спальню и ванную. Никого. Непрошеные гости уже ушли, оставив после себя едва заметные следы.

Но вернувшись к письменному столу, я заметил нечто странное.