Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

– Возможно, вы заметили еще одно отличие, – продолжил он, аккуратно промокнув губы салфеткой. – Паттерсон имеет связи с новой финансовой элитой, промышленниками, нефтяными магнатами, владельцами железных дорог. Харрисон же предпочитает работать со старыми деньгами, потомственными династиями Восточного побережья, консервативными трастовыми фондами.

– И это противостояние обострилось в последнее время?

– Именно. – Прескотт понизил голос до еле слышного шепота. – Возможно, ваше назначение способ противодействовать растущему влиянию Паттерсона в компании, – предположил Прескотт. – Харрисон может видеть в вас потенциального союзника, учитывая ваши довольно консервативные инвестиционные рекомендации.

За окном кафе пронесся современный автомобиль. Блестящий черный паккард с хромированными деталями. Его гладкие обтекаемые формы контрастировали с угловатыми фордами, все еще преобладающими на дорогах. Символ новой эпохи среди реликтов прошлого.

– Есть еще кое-что, – задумчиво произнес Прескотт, проследив за моим взглядом. Он помедлил, словно взвешивая, стоит ли делиться этой информацией. – Мне стало известно, что Паттерсон собирает назовем это компрометирующими материалами на Харрисона. Особенно его интересуют сделки начала 1920-х, когда наша фирма еще только восстанавливалась после послевоенной рецессии.

Это новость, которая могла оказаться полезной.

– Ваш совет? – спросил я, отодвигая пустую тарелку.

– Не принимайте ничью сторону слишком открыто, – ответил Прескотт, задумчиво глядя на улицу. – В таких конфликтах нейтралитет лучшая позиция до решающего момента. Вы новый игрок, в вас нет инвестиций ни одной из сторон. Используйте это преимущество.

Он сделал паузу, отпивая кофе.

– Когда станет ясно, чья сторона возьмет верх, тогда и делайте выбор. А до тех пор учитесь, наблюдайте и собирайте информацию.

– Благодарю за откровенность, – я внимательно посмотрел на Прескотта. – Что-то подсказывает мне, что ваше положение в компании тоже непростое.

Он позволил себе тонкую улыбку:

– Я слишком долго в этом бизнесе, чтобы принимать сторону в корпоративных войнах раньше времени. Но я ценю профессионализм и здравый смысл выше политических амбиций.

Наш разговор принял более непринужденный характер. Мы обсудили несколько инвестиционных идей, последние рыночные тенденции и растущий ажиотаж вокруг радиоакций.

– Кстати, об осторожности, – сказал Прескотт, когда мы уже собирались расходиться. – Один из моих старых клиентов, Джеймс Паркер-старший, демонстрирует необычную бдительность в последнее время. Переводит значительные суммы в облигации и золотодобывающие компании, сокращает позиции в промышленных акциях.

– Занятно, – я проявил сдержанный интерес. – Какие-то конкретные опасения?

– Он немногословен, но однажды обронил фразу, что атмосфера напоминает ему дни перед паникой 1907 года. А Паркер не из тех, кто бросается словами. Он правильно предсказал и тот кризис, и послевоенную рецессию 1920 года. Его интуиция стоила мне многих седых волос, но сэкономила его клиентам миллионы.

Эта информация заставила меня задуматься. Прескотт уже говорил про Паркера.

Были ли другие опытные инвесторы, помимо меня, кто чувствовал приближение бури? Возможно, на Уолл-стрит существовала своя когорта «пророков», подобных Паркеру, людей с достаточной интуицией или знаниями, чтобы распознать признаки надвигающегося краха.

– Бывают ли совпадения в таких вещах? – задумчиво спросил я.

– В финансах редко что-то происходит случайно, – ответил Прескотт, расплачиваясь за завтрак. – Когда самые опытные крысы начинают покидать корабль, умный моряк проверяет трюм на наличие течи.

Мы договорились поддерживать регулярный обмен информацией, особенно о любых новых маневрах в противостоянии Харрисона и Паттерсона.

– Одна последняя вещь, – сказал Прескотт, когда мы уже стояли на тротуаре. – Будьте внимательны с записями, которые делаете в новой должности. Любой документ может стать оружием в руках той или иной стороны. Харрисон держит свою группу поддержки среди старших брокеров, Паттерсон – среди операционных управляющих. Секретариат разделен примерно поровну.

– Я запомню, – кивнул я, пожимая его руку.

Когда Прескотт ушел, я позволил себе минуту постоять на улице, обдумывая полученную информацию. Утреннее солнце уже поднялось над зданиями, заливая Нью-Йорк ярким светом, а по тротуарам спешили элегантные дамы и джентльмены в летних нарядах.

Конфликт между Харрисоном и Паттерсоном мог стать для меня как опасностью, так и возможностью. С одной стороны, я рисковал оказаться между двух огней в корпоративной войне.

С другой, эта напряженность создавала идеальные условия для маневрирования, особенно с моими знаниями о будущем крахе.

Информация о том, что Паттерсон собирает компромат на Харрисона, имела потенциальную ценность. Если мое расследование смерти отца Стерлинга выведет меня на конкретные доказательства причастности Харрисона, я мог бы использовать противостояние с Паттерсоном как рычаг давления.

Мне нужно в Бостон, и как можно скорее. Там, в доме на Маунт-Вернон-стрит, могли находиться ответы на вопросы об операции «Анакондо» и о том, как Continental Trust связан с грядущим крахом.

Я поймал такси и назвал адрес офиса «Харрисон Партнеры». Нужно получить отпуск на несколько дней. Я уже начал формулировать убедительную историю о семейных обстоятельствах, требующих моего присутствия в Бостоне.

Вокзал, старый дом, портрет Эмерсона, записная книжка… Я чувствовал, что близок к разгадке тайны, которая связывала прошлое семьи Стерлингов с будущим американской финансовой системы. И с каждым шагом ставки становились все выше.

Глава 6
Волчья стая

Я пришел в офис «Харрисон Партнеры» позже обычного. После встречи с Прескоттом голова полна новых идей, и мне требовалось время, чтобы упорядочить мысли перед началом рабочего дня. Утренний воздух еще сохранял свежесть, пока июньское солнце не набрало полную силу.

Джеймс, пожилой швейцар с подагрой, приветствовал меня с обычной учтивостью.

– Доброе утро, мистер Стерлинг. Сегодня позже? Это на вас не похоже.

– Много работы, Джеймс, – ответил я, поднимаясь по мраморным ступеням. – И много встреч. Приходится крутиться колесом. Рынок не ждет ленивых.

Джеймс вежливо улыбнулся.

Офис уже заполнен людьми. Стажеры, клерки, секретарши. Все занимали места, создавая привычный рабочий гул. Я кивал коллегам, отвечал на приветствия.

Прошел к своему столу, включил настольную лампу и разложил документы из портфеля.

На краю стола лежала записка, написанная уверенным почерком Харрисона: «Стерлинг. Срочно нужны материалы по инвестициям сенатора Брукса. Также доработайте предложения для фермеров Среднего Запада. Сегодня к полудню. Х.»

Я вздохнул. Всегда срочно. Но это хорошая возможность укрепить репутацию надежного аналитика. Репутация, которая становилась все более важной ширмой для моих других, менее законных занятий.

Тряхнув головой, я сосредоточился на задании Харрисона. Сенатор Брукс интересовался нефтяным сектором, особенно новыми месторождениями у мексиканской границы. Я разложил перед собой последние выпуски Oil Gas Journal, отчеты геологических экспедиций и финансовые показатели ведущих компаний сектора.

Для сенатора я подготовил консервативно-оптимистичный обзор. Выделил пять компаний с хорошими фундаментальными показателями, но при этом не стал включать те, которые, как я помнил из будущего, разорятся после краха. Брукс важная политическая фигура, и портить отношения с ним не входило в мои планы.

Для фермеров со Среднего Запада требовался иной подход. Эти люди в большинстве своем консервативны и недоверчивы к Уолл-стрит. Их капитал результат десятилетий тяжелого труда на земле. Я не мог позволить себе проявить легкомыслие с их средствами.

Я составил для них сбалансированный портфель. Вдобавок к уже ранее предложенным рекомендациям.

Сорок процентов в железнодорожных компаниях, обслуживающих сельскохозяйственные районы, тридцать процентов в производителях сельхозтехники, двадцать процентов в региональных банках и десять процентов в высоконадежных облигациях.

Такая структура должна обеспечить стабильный доход сейчас и, что важнее, минимизировать потери, когда рынок рухнет. Они будут ругаться, когда увидят, что их доходы меньше по сравнению с другими, но потом будут целовать руки, когда увидят, что я спас их деньги.

Около одиннадцати я закончил оба отчета и решил сделать перерыв. Мне нужен свежий воздух.

– Выйду перекусить, – бросил я Бейкеру, проходя мимо его стола.

– Опять работаешь без обеда? – он покачал головой. – Так и язву заработаешь к тридцати годам.

Я только улыбнулся и направился к выходу.

На углу Уолл-стрит и Бродвея теснились уличные торговцы. Здесь можно было купить все, от хот-догов и крендельков до галстуков и запонок.

Не успел я дойти до ближайшего торговца, как прямо передо мной появился газетчик.

– Экстренный выпуск! – кричал он. – Крупные переговоры в Вашингтоне! Новый торговый договор!

Наши взгляды на мгновение встретились. Я сразу узнал его.

Черт побери. Это же Тони, мальчишка-газетчик, о котором говорил Кляйн. Худощавый подросток лет шестнадцати в потертой кепке, натянутой на лоб, со смуглым лицом и характерной родинкой на левой щеке. Он громко выкрикивал заголовки, размахивая свежим выпуском Tribune.

Хотя мы никогда раньше не виделись, я заметил искру узнавания в его глазах. Он меня ждал.

Я протянул доллар.

– Tribune, пожалуйста.

Тони сложил газету и вручил мне, ловко просунув между страницами маленький сложенный листок.

– Благодарю, сэр! Хорошего дня!

Я отошел к ближайшей скамейке, развернул газету и незаметно извлек записку. Сообщение короткое и важное: «Синяя птица. 8 вечера. Сегодня. Новые партнеры. Важно».

«Синяя птица» – это «Синий лебедь», клуб Мэддена. Новые партнеры… Значит, расширение операций. Этого следовало ожидать после успеха с Consolidated Oil.

Я сложил записку во внутренний карман пиджака, купил себе кофе и крендель в ближайшей лавке и медленно направился обратно к офису.

Расширение операций означало больший капитал для инвестиций, но и большие риски. После удачи с нефтяными акциями внимание к моим действиям неизбежно усилится.

Но с другой стороны, Universal Gas Industries представляла еще более привлекательную возможность. Газовая отрасль переживала период консолидации, и информация о готовящемся поглощении давала значительное преимущество. Если управлять рисками правильно, можно заработать еще несколько миллионов.

Вернувшись в офис, я положил отчеты на стол Мисс Петерсон, секретарши Харрисона.

– Для мистера Харрисона, – сказал я. – Он просил к полудню.

– Сейчас только одиннадцать тридцать, мистер Стерлинг, – улыбнулась она. – Вы, как всегда, опережаете время.

Если бы она только знала, насколько точно попала в цель своим замечанием.

– Пунктуальность – качество, которое ценит мистер Харрисон, – ответил я.

– Он сейчас на встрече, но я передам ему, как только он освободится.

Я вернулся к своему столу и провел остаток дня, обрабатывая текущие данные по рынку. Периодически поглядывал на настенные часы, ожидая вечера. Встреча с Мэдденом и его новыми партнерами могла изменить масштаб моих операций.

Около пяти часов из кабинета Харрисона вышел Джонсон, один из старших партнеров.

– Стерлинг! – окликнул он меня. – Харрисон очень доволен вашим отчетом для сенатора. Особенно анализом возможных рисков разработки новых месторождений.

– Рад слышать, – кивнул я. – Региональная политическая нестабильность часто недооценивается при оценке нефтяных активов.

– Именно! – Джонсон хлопнул меня по плечу. – Сенатор уже звонил, чтобы выразить благодарность. Продолжайте в том же духе.

Я позволил себе скромную улыбку. Еще один шаг к укреплению моей легальной репутации.

Когда офис начал пустеть, я собрал вещи и приготовился к выходу. Мне предстояло вернуться домой, подготовиться к вечерней встрече, а затем снова выйти, соблюдая все меры предосторожности.

Покидая здание «Харрисон Партнеры», я размышлял о двойной жизни. Днем уважаемый финансовый аналитик, восходящая звезда Уолл-стрит. Вечером партнер преступной организации, управляющий теневыми миллионами.

Я вспомнил слова, которые часто повторял один из моих наставников в моей прошлой жизни: «В финансах важно не только то, что ты делаешь, но и то, чего никто не видит». Тогда я считал это циничной мудростью опытного трейдера. Теперь эти слова приобрели совершенно новый смысл.

Вечер обещал быть интересным. Мэдден не из тех, кто тратит время на пустые встречи.

Новые партнеры означали новый капитал, новые возможности и, несомненно, новые требования. А мне нужно решить, насколько глубоко я готов погрузиться в этот опасный союз.

С такими мыслями я поймал такси до своей квартиры, чтобы приготовиться к предстоящей игре с людьми, для которых человеческая жизнь значила гораздо меньше, чем деньги. Но разве я лучше?

Около восьми вечера мое такси остановилось в квартале от «Синего лебедя». Предосторожность, ставшая привычкой.

Клуб Мэддена скрывался за фасадом книжной лавки в западной части Гарлема, где нестройное смешение неоновых вывесок и газовых фонарей создавало причудливую игру теней.

Вечерний Нью-Йорк жил особой жизнью. По улицам скользили длинные черные автомобили, с откидных сидений которых на тротуары выпархивали женщины в коротких платьях с бахромой и нитками жемчуга, под руку с мужчинами в безупречных смокингах и шляпах-федорах.

Клаксоны автомобилей вплетались в отдаленное звучание джаза, доносившееся из полуподвальных клубов. Великое процветание в самом разгаре.

Я поправил галстук-бабочку и направился к неприметной двери без опознавательных знаков. Лишь маленькая латунная табличка с выгравированной птицей указывала, что это вход в «Синий лебедь».

Постучал. Три коротких удара, пауза, один удар.

Дверь приоткрылась на цепочку, и чей-то глаз изучил меня сквозь щель.

– Чем могу помочь, сэр? – прозвучал хриплый голос.

– Я здесь по приглашению мистера Мэддена.

– Ваше имя?

– Уильям Стерлинг.

Цепочка звякнула, и дверь открылась полностью, явив массивного вышибалу в безупречном черном костюме. По выправке в нем угадывался бывший боксер.

– Проходите, мистер Стерлинг. Мистер Мэдден ожидает вас.

Из узкого коридора я попал в другой мир. Клуб внутри ошеломлял роскошью, резко контрастируя с непримечательным фасадом.

Хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет на красное дерево стен и обтянутые плюшем кресла. Вдоль одной стены тянулась барная стойка с выложенными пирамидами бутылок дорогого виски, бренди и джина. Над ней висело зеркало в позолоченной раме, отражающее движение элегантной публики.

На небольшой сцене оркестр в белых смокингах исполнял одну из новых композиций Дюка Эллингтона. Темнокожий трубач выводил сложную импровизацию, заставляя инструмент то плакать, то смеяться.

Танцплощадка заполнена парами, двигающимися в такт синкопированному ритму. Дамы в сверкающих платьях с заниженной талией, джентльмены в безупречно скроенных смокингах.

Я заметил среди гостей несколько узнаваемых лиц с Уолл-стрит, бродвейских актеров и даже судью из Верховного суда штата. Таков Нью-Йорк эпохи Сухого закона. Публичное благочестие днем, нарушение закона в элегантной обстановке вечером.

Метрдотель, стройный итальянец с восковыми усиками, почтительно поклонился.

– Мистер Стерлинг, рад видеть вас. Мистер Мэдден ожидает в приватном кабинете. Позвольте проводить вас.

Он повел меня через основной зал к замаскированной позолоченными книжными полками двери. За ней оказался узкий коридор, ведущий к нескольким отдельным комнатам. У двери крайней стояли двое крепких мужчин с недвусмысленными выпуклостями под пиджаками.

Метрдотель постучал, и один из охранников открыл дверь, пропуская меня внутрь.

Приватный кабинет «Синего лебедя» не уступал в роскоши главному залу. Стены обиты темно-синим шелком, на полу персидский ковер, под потолком хрустальная люстра меньших размеров, но не менее элегантная.

В центре массивный стол из цельного дуба, окруженный кожаными креслами с высокими спинками. В углу фонограф, тихо играющий последнюю запись Бесси Смит.

За столом расположились четверо мужчин. Я сразу узнал Оуни Мэддена.

Мужчина среднего роста, подтянутый, с аккуратно зачесанными темными волосами и проницательными глазами. В черном костюме он выглядел скорее как успешный бизнесмен, чем гангстер. Трое других мне незнакомы.

– А, мистер Стерлинг! – Мэдден поднялся, протягивая руку для рукопожатия. – Точен, как всегда. Именно такая пунктуальность нужна в делах.

Его рукопожатие было крепким, но без демонстрации силы.

– Позвольте представить вам моих коллег. – Он указал на грузного мужчину с красным лицом и седеющими висками. – Мистер Джек Салливан, управляет доками в Бруклине.

Салливан кивнул мне с легкой ухмылкой. Его руки, покрытые шрамами и мозолями, выдавали человека, который начинал как грузчик, прежде чем стать «управляющим».

– Мистер Мориц Лефковиц, – Мэдден указал на худощавого седеющего мужчину с цепким взглядом из-под золотых очков. – Импортер с обширными европейскими связями.

Лефковиц чуть наклонил голову. От него исходила аура сдержанной интеллектуальности.

– И достопочтенный Роберт Уилсон, олдермен двенадцатого округа.

Политик был жизнерадостным краснолицым человеком с брюшком, едва заметной лысиной на макушке и доброжелательной улыбкой профессионального общественного деятеля.

– Рад встрече, джентльмены, – я поприветствовал всех сразу, занимая указанное Мэдденом место.

– Налейте мистеру Стерлингу виски, – распорядился Мэдден, и метрдотель немедленно наполнил мой бокал янтарной жидкостью из хрустальной графина.

– Восемнадцатилетний, – с гордостью объявил Мэдден. – Доставлен прямо из Шотландии на прошлой неделе. Не эта дрянь, которую разбавляют метиловым спиртом в Бронксе.

Я сделал глоток и оценил сложный букет. Отличный виски, возможно, лучший, что я пробовал.

– Чудесно, – искренне отметил я.

– Лишь лучшее для наших друзей, – кивнул Мэдден. – А вы, мистер Стерлинг, доказали, что являетесь исключительно ценным другом.

Салливан фыркнул:

– Еще бы! Почти четырехкратная прибыль за неделю! Не каждый день такое случается, даже на Уолл-стрит.

– Особенно на Уолл-стрит, – поправил его Лефковиц с заметным восточноевропейским акцентом. – Большинство так называемых финансовых гениев Нью-Йорка едва способны побороть инфляцию.

– Господа, – прервал их Мэдден. – Давайте перейдем к делу. Полагаю, мистер Стерлинг догадывается о цели нашей встречи.

Я кивнул, делая еще глоток виски.

– Расширение инвестиционного пула, если я правильно понял.

– Именно, – Мэдден закурил сигару, выпустив к потолку идеальное кольцо дыма. – Наши партнеры впечатлены результатами операции с Consolidated Oil. И заинтересованы в диверсификации своих активов.

Уилсон, политик, впервые подал голос:

– Видите ли, мистер Стерлинг, в нашей деятельности всегда возникают определенные ресурсы, требующие скажем так, отдельного управления.

– И некоторые фонды городского развития, – добавил он, понизив голос и подмигнув, – нуждаются в грамотных инвестиционных решениях, выходящих за рамки обычных муниципальных облигаций.

Я сохранил невозмутимое выражение лица. Очевидно, речь шла о финансовых махинациях с городским бюджетом. Как олдермен, Уилсон имел доступ к значительным суммам.

– Я понимаю, – спокойно ответил я. – Нестандартные активы требуют нестандартных решений.

– Прекрасно сказано! – воскликнул Салливан, хлопнув ладонью по столу. – Всегда ценил образованных людей. Так вот, у меня есть определенные сбережения от портовых операций. Скажем, около полумиллиона.

– У меня схожая ситуация, – сдержанно добавил Лефковиц. – Импортные пошлины иногда становятся гибкими при правильном подходе. Еще полмиллиона.

Уилсон покрутил бокал с виски.

– В моем случае цифра колеблется. Но для начала, скажем, миллион. С возможностью увеличения, если результаты будут стимулирующими.

Я быстро подсчитал. Миллион Мэддена, о чем раньше говорил Кляйн плюс два новых миллиона. Впечатляющая сумма.

– Итого у нас инвестиционный пул в три миллиона долларов, – резюмировал я. – Существенная сумма, требующая особого подхода.

– Именно, – кивнул Мэдден. – И, откровенно говоря, после успеха с Consolidated Oil нам требуется более сложная система. Кляйн упоминал о вашем беспокойстве относительно повышенного внимания со стороны некоторых брокеров.

– Morgan Bank, – уточнил я. – Их аналитики заметили нетипичную активность перед объявлением о поглощении. Ничего критического, но лишнее внимание нам ни к чему.

Лефковиц подался вперед:

– Что вы предлагаете для следующей операции? Кляйн упоминал о Universal Gas Industries.

– Да, – я кивнул. – Газовая компания с активами в Пенсильвании и Огайо. По информации из надежных источников, они готовятся приобрести три региональные компании, что значительно расширит их территорию обслуживания и увеличит капитализацию.

Салливан нахмурился:

– Газ? Разве эта отрасль не в упадке из-за электричества?

– Распространенное заблуждение, – ответил я. – Газовые компании давно переориентировались с освещения на отопление и промышленное применение. UGI – один из лидеров этой трансформации. Их акции стабильно недооценены рынком на пятнадцать-двадцать процентов.

– И какую прибыль вы прогнозируете? – спросил Уилсон, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.

– При правильном входе и выходе – сорок-пятьдесят процентов за две-три недели.

В комнате повисла пауза. Даже для бурных двадцатых такая доходность казалась фантастической.

– И каков план? – наконец спросил Лефковиц.

– Более сложная структура, чем для Consolidated Oil, – я выпрямился, входя в роль эксперта. – Распределение покупок между большим количеством брокеров, использование не только нью-йоркских, но и региональных фирм. Географическая диверсификация усложняет отслеживание. Также нам потребуются новые подставные компании с более надежной историей.

Мэдден кивнул, явно довольный моим ответом.

– Кляйн приступил к созданию дополнительных юридических оболочек. Они будут готовы через два дня.

– Хорошо, – я допил виски. – Мы начнем формировать позицию постепенно, небольшими порциями. Избегая резких скачков объема торгов.

– А что насчет комиссии? – деловито уточнил Салливан.

– Стандартные условия, – ответил за меня Мэдден. – Пятьдесят на пятьдесят после вычета всех расходов. Мистер Стерлинг предоставляет экспертизу и доступ к рынку, мы – капитал и информацию.

Все присутствующие кивнули, очевидно, обсудив этот вопрос заранее.

– Что ж, господа, – Мэдден поднял бокал. – За новое плодотворное сотрудничество.

Мы чокнулись. Фонограф в углу перешел на новую пластинку. «West End Blues» Луи Армстронга.

Меланхоличная труба словно напоминала о хрупкости успеха в мире, где доверие редкий товар, а верность вообще невозможно найти.

После того, как основные вопросы решены, разговор перешел в более непринужденную плоскость. Салливан рассказывал анекдоты из портовой жизни, Уилсон делился городскими сплетнями и политическими интригами, Лефковиц тихо беседовал с Мэдденом о каких-то общих европейских знакомых.

В какой-то момент дверь открылась, и вошел Кляйн со стопкой документов. Компактный мужчина с аккуратными седеющими усиками и идеально прямой спиной.

– Прошу прощения за задержку, джентльмены, – он поклонился. – Я подготовил предварительные документы для формализации нашего сотрудничества.

Следующие полчаса мы обсуждали технические детали. Как будут передаваться средства, какие банки использовать для промежуточных операций, систему отчетности. Кляйн, как всегда, точен и методичен.

К десяти вечера основное собрание завершилось. Салливан и Уилсон отправились в главный зал клуба, где уже выступала популярная певица с новой программой. Лефковиц извинился и уехал, сославшись на ранние деловые встречи.

Мэдден задержал меня, когда я собирался последовать за остальными.

– Мистер Стерлинг, задержитесь на минуту. Есть несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить с вами наедине.