Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Глава 14
Блестящая контратака

Полет в Чикаго я запланировал через день.

А утром следующего дня я проснулся от настойчивого звонка телефона. Взглянув на часы на прикроватной тумбочке, половина седьмого утра, я понял, что новости не могут быть хорошими. В такое время звонят только по экстренным вопросам.

– Босс? – голос О’Мэлли звучал напряженно даже через треск телефонной линии. – Вам нужно срочно посмотреть утренние газеты.

– Что там? – спросил я, окончательно просыпаясь.

– Лучше увидите сами, босс. Я уже еду к вам с «Herald Tribune» и «World-Telegram».

Двадцать минут спустя О’Мэлли сидел в гостиной моего особняка, разложив на кофейном столике красного дерева три утренних издания. Заголовки были хуже моих самых мрачных предположений.

«Herald Tribune»: «ТОРГОВАЯ ИМПЕРИЯ СВЯЗАНА С ПРЕСТУПНЫМ МИРОМ»

«World-Telegram»: «УНИВЕРМАГИ ФУЛЛЕРТОНА: ДЕНЬГИ ИЗ СОМНИТЕЛЬНЫХ ИСТОЧНИКОВ»

«New York Times»: «ФЕДЕРАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ИННОВАЦИОННЫХ МАГАЗИНОВ»

Я взял «Herald Tribune» и пробежал глазами первые абзацы. Статья была подписана неким Джеральдом Хоуэллом. Имя незнакомое, но стиль письма выдавал профессионального журналиста, имеющего доступ к инсайдерской информации.

«По данным источников в банковских кругах, сеть универмагов, известная своими нетрадиционными методами торговли, получала финансирование через подставные компании, связанные с организованной преступностью Нью-Йорка. Особое внимание следователей привлекают связи с печально известными фигурами подпольного мира…»

– Черт возьми, – выругался я, откладывая газету. – Откуда у них такие подробности?

– Видимо, у Моргана есть источники в тех же кругах, что и у нас, – мрачно ответил О’Мэлли. – Или кто-то из наших контактов решил подзаработать на информации.

Я взял «World-Telegram». Там статья была еще более разрушительной, с упоминанием конкретных сумм и дат операций. Кто-то явно имел доступ к банковским записям. Уровень детализации был слишком высок для простых слухов.

Зазвонил телефон. О’Мэлли поднял трубку.

– Резиденция мистера Стерлинга… Да, он здесь… Одну минуту, – он протянул мне трубку. – Мистер Фуллертон. Судя по всему, он очень встревожен.

– Джеймс? – сказал я в трубку.

– Уильям, вы видели газеты? – голос Фуллертона дрожал от тревоги. – Это катастрофа! У нас уже звонят клиенты, требуют объяснений. А «Manufacturers National» только что прислал курьера с требованием досрочного погашения кредита.

– На какую сумму?

– Восемьсот тысяч долларов. Срок – семьдесят два часа.

Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Восемьсот тысяч – это значительная часть оборотных средств универмагов.

– Это еще не все, – продолжил Фуллертон. – «Union Bank» и «Seaboard Financial» прислали аналогичные требования. В общей сложности три миллиона двести тысяч долларов.

Цифра ударила, как молния. Три с лишним миллиона за семьдесят два часа, даже при всех моих ресурсах это практически невыполнимо без ликвидации основных активов.

– Понимаю, – сказал я как можно спокойнее. – Не паникуйте, Джеймс. Найдем решение.

– Но Уильям, где мы возьмем такую сумму? И даже если найдем, что помешает им завтра выставить новые требования?

После разговора с Фуллертоном я положил трубку и прошелся по гостиной.

Комната обставлена в стиле ар-деко. Строгие геометрические формы мебели, хромированные детали, картины современных художников на стенах. Все это стоило целое состояние, но сейчас казалось просто декорациями к разворачивающейся драме.

– О’Мэлли, какие новости от наших друзей в Комиссии? – спросил я.

– Вчера встречался с представителем мистера Лански, – ответил ирландец, листая свой блокнот. – Они готовы помочь с убеждением поставщиков, но говорят, что банковская система – это слишком высокий уровень для их методов воздействия.

– То есть?

– Лански сказал, что может поговорить с мелкими торговцами и подрядчиками, но директора крупных банков находятся под защитой федеральных служб. Любое давление на них немедленно привлечет внимание Бюро по расследованиям.

Я кивнул. Лански прав. Мафиозные методы хорошо работали на уровне уличной торговли, но становились контрпродуктивными при столкновении с банковской элитой.

Телефон зазвонил снова. На этот раз звонили из редакции «Tribune».

Журналист хотел получить мой комментарий к утренним публикациям. Я вежливо отказался от интервью, но понял, что информационная война уже проиграна. Морган нанес упреждающий удар, представив мою версию событий как попытку отвлечь внимание от собственных нарушений.

К полудню ситуация стала еще хуже. О’Мэлли принес новые сводки.

Шесть крупных поставщиков Midwest Department Stores получили «дружеские предупреждения» от своих банков о рисках сотрудничества с «политически скомпрометированными партнерами». Даже те, кто был готов работать за предоплату, теперь не могли получить кредитное финансирование для выполнения заказов.

– Босс, – сказал О’Мэлли, получив от секретарши очередную пачку документов, – мне звонил наш человек в «Metropolitan Trust». Говорит, что указание о пересмотре наших кредитных линий пришло не от руководства банка, а от группы крупных акционеров.

– Каких именно акционеров?

– Он не смог назвать имена, но упомянул, что среди них есть представители европейских инвестиционных фондов.

Я откинулся в кресле, понимая масштаб операции Моргана. Он не просто атаковал мой бизнес.

Он мобилизовал целую сеть финансовых учреждений, связанных с европейским капиталом. Альянс промышленной стабильности действовал как единый организм, и его ресурсы оказались гораздо больше, чем я предполагал.

В четыре часа дня Морган нанес решающий удар. Курьер принес официальное уведомление от Комиссии по ценным бумагам и биржам о начале расследования «возможных нарушений в деятельности инвестиционных компаний, связанных с мистером Уильямом Стерлингом». Расследование включало временную заморозку определенных активов до выяснения обстоятельств.

– Они заморозили счета в трех банках, – сообщил О’Мэлли, изучая документ. – Общая сумма – полтора миллиона долларов.

Теперь у меня не только нет возможности рассчитаться с кредиторами, но и значительная часть ликвидных средств оказалась недоступной.

Вечером, когда сумерки окутали Нью-Йорк, зазвонил телефон. Я сразу узнал голос. Мягкий, вежливый, с едва заметным акцентом.

– Добрый вечер, мистер Стерлинг. Надеюсь, день прошел поучительно?

– Морган, – сказал я, не скрывая усталости в голосе.

– Прискорбно видеть, как ваши замечательные коммерческие инновации страдают от скажем так, неблагоприятной рыночной конъюнктуры, – в голосе слышалась едва сдерживаемая ирония. – Газеты сегодня полны весьма интригующих подробностей о методах финансирования современной розничной торговли.

– Что вы хотите? – спросил я прямо.

– Возможно, настало время для более конструктивного диалога о будущем розничной торговли в Америке? – предложил Морган. – Видите ли, европейские партнеры готовы инвестировать значительные средства в перспективные американские предприятия. При условии, разумеется, что эти предприятия ведутся в соответствии с международными стандартами корпоративного управления.

– И что это означает на практике?

– Совместное управление, мистер Стерлинг. Ваши инновационные идеи плюс наш опыт и капитал. Представьте себе, сеть универмагов, охватывающая не только Америку, но и Европу. Единые стандарты, общая политика, оптимизированные поставки…

– Под вашим контролем.

– Под совместным контролем, – мягко поправил Морган. – Вы сохраните операционное руководство, а мы обеспечим стратегическое планирование и финансирование. Очень цивилизованное решение для здравомыслящих людей.

Я встал и подошел к окну. За стеклом мерцали огни Нью-Йорка – тысячи окон, в каждом своя жизнь, свои проблемы и надежды. Где-то там покупатели по-прежнему ходили по магазинам, используя мои инновации в торговле. Но завтра многие из этих магазинов могут закрыться.

– А если я откажусь? – спросил я.

– Тогда завтра утром газеты выйдут с еще более интересными материалами, – ответил Морган с сожалением в голосе. – Комиссия по ценным бумагам получит дополнительные основания для расширения расследования. Банки найдут новые причины для беспокойства. И в конце концов ваша торговая империя просто исчезнет.

– Сколько времени у меня есть на размышления?

– До завтрашнего вечера, мистер Стерлинг. Время вполне достаточное для принятия мудрого решения.

После того как Морган повесил трубку, я остался стоять у окна. Впервые за все время нашего противостояния я не был уверен, что найду способ дать отпор.

* * *

Следующее утро началось с того, что Бейкер ворвался в мой кабинет без стука. Верный признак чрезвычайной ситуации. В руках у него была папка с документами, а на лице выражение человека, принесшего плохие новости.

– Уильям, началась новая атака, – сказал он, не тратя времени на приветствия. – На этот раз цель – железные дороги. Я уже докладывал о подозрительной активности в этом секторе. Когда ты был в Талсе.

Я отложил утреннюю прессу, которую изучал за завтраком в кабинете. Заголовки по-прежнему пестрели упоминаниями о «сомнительных связях» моей торговой империи, но теперь это отходило на второй план.

– Какие именно железные дороги? – спросил я, принимая папку от Бейкера.

– «Pennsylvania Railroad», «New York Central», «Baltimore Ohio», – перечислил он, усаживаясь в кресло напротив моего стола. – По данным наших источников на бирже, европейские инвесторы через швейцарские банки начали массовые закупки акций этих компаний.

Я открыл папку и пробежал глазами сводки торгов за последние два дня. Они вливали в рынок ошеломляющие суммы. Общий объем европейских инвестиций превышал пятнадцать миллионов долларов.

– Масштаб операции, – заметил я. – Они не просто пытаются заработать на колебаниях курса. Это явная попытка получить контрольные пакеты акций.

– Именно так. И если им это удастся, они получат контроль над основными транспортными артериями Восточного побережья.

Зазвонил телефон. Бейкер поднял трубку.

– Офис мистера Стерлинга… Да, он здесь… Одну минуту.

Он протянул мне трубку с многозначительным взглядом. Я сразу понял, кто звонит.

– Доброе утро, мистер Стерлинг, – голос Моргана звучал необычайно бодро для столь раннего часа. – Надеюсь, вы хорошо провели ночь, размышляя над моим вчерашним предложением?

– Морган, – сказал я холодно. – Мы договорились, что у меня есть время до вечера.

– Разумеется, разумеется, – в голосе слышались нотки искреннего удивления. – Наша договоренность остается в силе. Я звоню исключительно по другому поводу.

– По какому именно?

– Видите ли, мои европейские партнеры проявили большой интерес к американской железнодорожной отрасли. Очень перспективная область для инвестиций, не находите? Особенно учитывая планы по модернизации транспортной инфраструктуры.

Я сжал кулак, стараясь контролировать гнев.

– Это нарушение наших договоренностей.

– Вовсе нет, мистер Стерлинг, – Морган рассмеялся. – Мы договаривались о ваших торговых предприятиях. Железные дороги совершенно отдельная сфера деятельности. К тому же, разве небольшая демонстрация возможностей не поможет вам принять более обдуманное решение?

– Понимаю, – сказал я сквозь зубы. – Значит, это попытка запугивания.

– О нет, что вы! Это просто бизнес, мистер Стерлинг. Очень большой бизнес. – Пауза. – Впрочем, если наше сотрудничество в области розничной торговли сложится удачно, я был бы рад обсудить координацию усилий и в транспортном секторе.

После того как Морган повесил трубку, я встал, сунув руки в карманы брюк и постоял на месте в раздумье. Глянул на высокое окно кабинета.

За стеклом простирался Манхэттен. Артерии улиц, по которым ползли автомобили и автобусы, дымящие трубы заводов за Ист-Ривер. Все это было связано железнодорожными линиями в единую транспортную сеть. И теперь Морган хотел поставить эту сеть под европейский контроль.

– Бейкер, – сказал я, не оборачиваясь от окна. – Я подумывал о том, чтобы принять условия Моргана и Альянса промышленной стабильности. Но теперь я отменяю капитуляцию. Будем сражаться.

– Отлично, Уильям. Так держать.

Я повернулся к столу и достал из ящика карту железнодорожных линий Восточного побережья. Разложив ее на столе, я начал изучать ключевые узлы и станции.

– Во-первых, нужно создать технические проблемы на тех участках дорог, где европейцы уже получили значительные пакеты акций, – сказал я, указывая на карте несколько точек. – Я дам поручение О’Мэлли.

Бейкер едва заметно кивнул. Я не стал продолжать.

О’Мэлли свяжется с нашими друзьями в Комиссии. Пусть Лучиано организует «случайные» поломки подвижного состава, проблемы с сигнализацией, мелкие аварии без жертв.

– Понял, – тихо сказал Бейкер. – Это снизит привлекательность акций для инвесторов.

– Именно. Во-вторых, информационная контратака. Нужно слить в прессу материалы об иностранном вмешательстве в американскую транспортную систему. У нас есть документы о швейцарских банках и их связях с европейскими картелями?

– Есть. Те самые, что мы получили при расследовании деятельности Continental Trust.

– Отлично. Передайте их в «Herald Tribune» и «Washington Post». Пусть выйдут статьи о попытках европейского капитала взять под контроль стратегически важную американскую инфраструктуру.

Я прошелся по кабинету, обдумывая дальнейшие шаги. На стенах висели фотографии строящихся небоскребов – символы растущей мощи американской экономики.

– В-третьих, – продолжил я, – нужно подключить Баруха для лоббирования в Конгрессе. Пусть инициирует антимонопольное расследование попыток иностранного капитала монополизировать американские железные дороги.

– А если европейцы ускорят скупку акций?

– Тогда используем четвертый козырь, – я указал на карте несколько крупных железнодорожных узлов. – Профсоюзы. У железнодорожников одни из самых сильных профсоюзов в стране. Если они объявят забастовки именно на тех участках, которые контролируют европейцы…

– Акции этих компаний рухнут, – понял Бейкер.

– Именно. А мы тем временем подготовим финансовые манипуляции для обрушения курса. Как только профсоюзы начнут забастовки, мы организуем массовые продажи через подставные компании.

Бейкер поднял голову.

– Это будет масштабная операция. Потребует значительных ресурсов и точной координации.

– У нас нет выбора, – ответил я твердо. – Если Морган захватит железные дороги, он получит контроль над всей экономикой Восточного побережья. Торговые предприятия будут только началом.

Я сел за стол и взял перо, чтобы набросать план действий.

– Начинаем немедленно. Барух должен узнать о ситуации в течение часа. А материалы для прессы нужно подготовить к завтрашнему утру.

Еще надо срочно связаться с Лански. Пусть его люди будут готовы к действию уже сегодня вечером.

– А что с ультиматумом Моргана по поводу торговых предприятий?

Я усмехнулся.

– Пусть подождет ответа до вечера, как договаривались. К тому времени у него будут другие проблемы, которые заставят пересмотреть условия переговоров.

За окном вставало солнце, но я больше не чувствовал того отчаяния, которое охватило меня накануне. Морган показал свою силу, но он также показал и свою стратегию. А зная стратегию противника, всегда можно найти способы противодействия.

Железнодорожная война только начиналась, но я был готов к бою.

К полудню операция началась сразу по всем направлениям. Я сидел в кабинете, координируя действия словно генерал в штабе во время большого сражения.

Лучиано подтвердил свою помощь. Барух также согласился лоббировать наши интересы. О’Мэлли и Бейкер превратились в связистов, непрерывно принимавших донесения с различных фронтов.

Первые результаты пришли от Лански уже в час дня.

– Босс, – сообщил О’Мэлли, положив трубку телефона, – на участке «Pennsylvania Railroad» между Филадельфией и Нью-Йорком произошла «случайная» поломка семафора. Движение поездов задержано на два часа.

– А в Балтиморе?

– Там «технические проблемы» с подвижным составом. Три товарных поезда встали на запасных путях из-за неисправности тормозных систем.

Я кивнул, делая пометки на железнодорожной карте. Красными крестиками я отмечал точки, где люди Комиссии создавали проблемы европейским инвесторам.

В два часа дня зазвонил телефон. Это звонил Барух из Вашингтона.

– Уильям, получил ваше послание, – его голос звучал возбужденно. – Материалы о европейских инвестициях производят впечатление на сенаторов. Председатель комитета по транспорту уже заговорил о необходимости расследования.

– Как быстро можно организовать слушания?

– При нынешних настроениях в Конгрессе очень быстро. Все помнят, как европейцы пытались влиять на нашу экономику в прошлом году. Сенатор Уилер готов выступить с инициативой уже завтра.

– Отлично. А что насчет прессы?

– «Herald Tribune» выйдет завтра с материалом на первой полосе. Заголовок: «Европейский капитал штурмует американские железные дороги». У них есть ваши документы о швейцарских банках?

– О’Мэлли передал все необходимое их корреспонденту час назад.

Повесив трубку, я взглянул на часы. Половина третьего. Время для следующего этапа операции.

– О’Мэлли, свяжитесь с Биллом Хатчинсоном из профсоюза железнодорожников, – приказал я. – Скажите ему, что настал момент для «защиты американских рабочих мест от иностранного вмешательства».

Хатчинсон был старым знакомым. Мы познакомились два года назад, когда я помогал урегулировать конфликт между железнодорожными компаниями и профсоюзами. Тогда я выступил на стороне рабочих, и это принесло мне их доверие.

Через полчаса О’Мэлли доложил о результате переговоров:

– Хатчинсон согласился. Забастовка начнется завтра утром одновременно на трех участках. Тех самых, где европейцы скупили наибольшие пакеты акций. Официальный повод – требования повышения зарплаты и улучшения условий труда.

– Прекрасно. А что с нашими брокерами?

– Готовы к продажам. Как только акции железнодорожных компаний начнут падать из-за забастовок, мы обрушим их еще сильнее через массовые продажи.

Я встал и подошел к большой карте Соединенных Штатов, висевшей на стене. Красными булавками были отмечены железнодорожные узлы, где планировались забастовки. Синими – участки, контролируемые европейскими инвесторами. Желтыми – места «технических неполадок», организованных людьми Лански.

– Получается неплохая координация, – заметил О’Мэлли, подойдя ко мне.

– Морган думает, что может играть на многих досках одновременно, – ответил я. – Но он не учел, что у нас тоже есть связи и ресурсы.

В четыре часа дня пришли первые биржевые сводки. Акции «Pennsylvania Railroad» упали на три процента после новостей о задержках движения поездов. «Baltimore Ohio» потеряла два процента из-за технических проблем.

– Это только начало, – сказал я О’Мэлли. – Завтра, когда выйдут газеты и начнутся забастовки, падение будет гораздо серьезнее.

Но Морган не собирался сдаваться без боя. В пять вечера О’Мэлли принял тревожное сообщение:

– Сэр, европейцы ускорили покупки. За последний час они приобрели акций на два миллиона долларов. Видимо, пытаются захватить контрольные пакеты до того, как ситуация ухудшится.

– Тогда ускоряем и мы, – решил я. – Свяжитесь с Хатчинсоном. Пусть забастовка начнется сегодня вечером, а не завтра утром.

– Сэр, а люди будут готовы к такому повороту?

– Железнодорожники дисциплинированные люди. Если их лидер скажет бросать работу, они это сделают.

К шести вечера план заработал с часовой точностью. Хатчинсон объявил «спонтанную» забастовку на трех ключевых участках железных дорог. Официально в знак протеста против «попыток иностранного капитала поработить американских рабочих».

Люди мафии усилили диверсии. К поломкам семафоров и подвижного состава добавились «случайные» повреждения путей и проблемы с электроснабжением станций.

К семи вечера на биржевых торгах началась паника. Акции железнодорожных компаний рухнули на десять-пятнадцать процентов. Наши брокеры добавили масла в огонь, выбросив на рынок большие пакеты акций через подставные компании.

– Европейцы несут серьезные потери, – доложил О’Мэлли, изучая биржевые сводки. – По предварительным оценкам, они потеряли уже около пяти миллионов долларов.

– А мы?

– Наоборот, заработали. Продали акции по высокой цене утром, а теперь скупаем по низкой.

В восемь вечера зазвонил телефон. Голос Моргана звучал уже не так самоуверенно, как утром.

– Мистер Стерлинг, полагаю, вы удовлетворены сегодняшними событиями?

– Весьма, – ответил я, не скрывая довольства. – Оказывается, американская транспортная система не так беззащитна перед иностранным вмешательством, как вы рассчитывали.

– Искусно проведенная операция, признаю, – в голосе Моргана звучало нечто похожее на уважение. – Использование профсоюзов, политических связей, прессы… Очень по-американски.

– И очень эффективно.

– Действительно. Мои европейские партнеры понесли значительные потери. – Пауза. – Возможно, стоит пересмотреть условия нашего сотрудничества в более равноправном ключе?

Я усмехнулся. Из позиции силы Морган переходил к переговорам на равных.

– Я слушаю ваши предложения.

– Прекращение атак на ваши торговые предприятия в обмен на координацию действий в других сферах. Не поглощение, а партнерство. Вы сохраняете контроль над своими активами, но мы совместно планируем развитие отраслей.

– И железные дороги?

– Европейцы готовы отступить. Слишком дорого стоит противостоять объединенным усилиям американских профсоюзов, прессы и Конгресса.

Я посмотрел на карту с булавками, красными, синими, желтыми. За один день мы превратили попытку европейской экспансии в дорогостоящий провал.

– Морган, я готов обсуждать партнерство, – сказал я наконец. – Но на равных условиях и с гарантиями американского контроля над стратегическими отраслями.

– Разумеется. Завтра мы сможем встретиться для детального обсуждения?

– Завтра, – согласился я.

После того как Морган повесил трубку, я откинулся в кресле и впервые за много дней почувствовал удовлетворение. Железнодорожная война была выиграна, но это было только начало нового этапа противостояния. Теперь уже не на уничтожение, а за право диктовать условия сотрудничества.

За окном горели огни вечернего Нью-Йорка.