Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 300 (всего у книги 341 страниц)

ГЛАВА 9

Дуня отодвинула деревянную ставенку, прикрывающую небольшое оконце и пряча руки в широкие рукава, подбитой мехом телогреи, принялась подглядывать за Иван Иванычем – его с приятелями учили во дворе сабелькой махать. Несмотря на знатное положение мальчишек, доставалось им от боярина Никифора без жалости.

Энергии в мальчишках было с избытком, и они не справлялись с нею, подчас вытворяя злые шалости над подчиненными им людям. Дядька князя выбивал из них спесь и направлял энергию в учение.

Дуняша бросила последний взгляд на ожесточенно тренирующихся мальчишек, поежилась и заволокла оконце деревяшкой. Постояла, раздумывая о том, что ей жалко мальчишек и одновременно не жалко.

С одной стороны их бы энергию, да с умом направлять в разные русла, заинтересовывать, расширять кругозор, прививать любовь к учебе, а с другой стороны без всего перечисленного из многих этих ребят вырастут умнейшие управленцы, воеводы, дипломаты…

Вот и думай, как так?

Невольно вспоминались годы учебы в другой жизни, где всё было замечательно и подавалось на блюдечке, но кем она стала? Да, собственно, никем, потому здесь и оказалась.

Дуня попрыгала, разгоняя кровь и с удовольствием притоптывала новенькими валеночками.

В расшитых сапожках она давно уже задубела бы, а в валенках тепло и ничего не жмет. И жаль, что Маша постеснялась их надеть.

Дуня потянулась к оконцу, чтобы вновь поглядеть на двор, но передумала. Уж слишком студено на улице.

Хорониться в закутке княжьего дома было скучно, но маленькая Доронина предпочла сидеть здесь вместо того, чтобы изображать деятельность в княгининой горнице. В последние дни там полно боярынь старой Ярославны и под их взглядами девочке было не по себе.

Она услышала чьи-то шаги и вжалась в темный угол. Если её тут обнаружат, то не избежать долгих нравоучений и наказания в виде прядения!

Вреднючие тетки!

Уже все знают, что она красиво рисует и может нарисовать новую вышивку или сделать красоту из цветной бумаги, но за непослушание неизменно сажают прясть. Кто бы знал, как она устала от оказанной чести ездить в Кремль!

Дуня затаилась и даже закрыла глаза, чтобы не демаскироваться, а то бывают чувствительные личности к чужим взглядам…

С одной стороны послышалось приближающееся тяжеловатое, да ещё с прорывающимся хрипом дыхание, а с другой быстрые шаги. Боярышня закусила губу, думая, кого принесло на технический этаж и что говорить, если её застукают, когда мимо ниши, где она пряталась, кто-то быстро прошелестел юбками. В темноте Дуня даже не разобрала служанка это была или боярыня. Хотя, боярыням здесь делать нечего!

Дуня медленно выдохнула. Осталось дождаться, когда пыхтящая как паровоз женщина тоже пройдёт мимо неё. Но дамы встретились и зацепились языками.

«Тьфу на вас», – подумала девочка и приготовилась терпеливо ждать.

– Аграфена, правду ли ты баяла о ворожее за посадом? – услышала Дуня голос Натальи Полуэктовой, ближайшей подруги молодой княгини.

Глаза девочки невольно распахнулись во всю ширь! Полуэктова? Здесь?

Тетка Наталья производила впечатление доброй и смешливой молодой женщины, но немного простоватой для здешнего гадюшника. Мария Борисовна её любила, как и приезжающие в Кремль молоденькие боярышни, а вот постоянные обитательницы княжьего дома посмеивались над её простодушием.

«И чего она сюда поднялась?!» – мелькнул вопрос в голове Дуни и пропал, потому что до неё дошел смысл таинственной встречи.

«Ворожея?! Серьёзно?» – в удивлении девочка приоткрыла рот и хищный образ отца Варфоломея, почуявшего ересь, живо предстал перед её глазами. Невольно перекрестившись, отгоняя неприятную фантазию, Дуняша навострила ушки.

– Правду, милая, ни словом не солгала! – убежденно заговорила Аграфена и небось ещё перекрестилась.

Дуня наморщила лоб, стараясь вспомнить, кто эта Аграфена, а когда вспомнила, то брови поползли вверх. Молчаливая и незаметная вдовая боярыня старой княгини.

Она всегда держится в тени Ярославны, и никто на неё не смотрит, зато сама Аграфена зорко бдит за всеми. Это ещё Машуня подметила, когда её сажали в дальний уголок, а потом убедилась Дуня. Наверное, многие это знали, но сейчас Дуняша впервые слышала, чтобы Аграфена с кем-то заговорила, и голос у неё оказался вкрадчивый, чуточку снисходительно-ласковый и немного напевный.

– Но ведь ворожея! Грешно это! – испуганно воскликнула Наталья.

И Дуня ей не поверила, так как Полуэктова прибежала сюда, явно желая, чтобы её убедили в волшебстве.

«И какое же чудо этой простой душе понадобилось?»

– А ты не бойся! – зажурчала речь Аграфены. – Ради того, чтобы наша княгинюшка вновь понесла, я на себя этот грех возьму. Отмолю как-нибудь! Лишь бы порадовала Марьюшка нашего князюшко младенчиком, а матушку Марию Ярославну внуком.

Дуня перестала дышать и уже начала жалеть, что её до начала разговора не обнаружили.

Разговор-то похоже идет о серьёзном и личном!

Ох, лучше бы её отругали за безделье и посадили прясть!

– А вдруг не поможет? – сомневалась Наталья, но это были вялые трепыхания вытащенной на берег рыбки.

Дуня прекрасно представляла, как тетка Наталия стоит, кусает губы, заламывает руки, но при этом умоляюще смотрит на Аграфену.

– Ну как же не поможет?! – послышалось возмущенное восклицание соблазнительницы и уже тише:

– Уж не одна жёнка обращалась к той ворожее, и все остались довольны! Кому мужа вернула, кому любимого к венцу подвела, а кому с дитятком помогла.

– Боязно мне… – еле слышно промямлила Наталия.

– А нечего бояться. Сходила, поясок княгинюшки отдала, ворожея поворожит и вернёт. А там уж наша красавица приложит волшебный поясок к своему белому телу, поносит денек… и не успеем оглянуться, как она непраздна будет!

Дуня от услышанного бреда чуть не вылезла разоблачать.

Ну ведь бред же!

С чего княгиня вдруг окажется непраздной, если князя нет и не будет ещё месяца два, а то и три?

Да и вообще, лучше бы Мария Борисовна почаще выезжала из Москвы на отдых! А то сидит тут сиднем, изображает из себя лебедь белую! Лицо так забелит, что белила кусочками отваливаются, а ведь они ядовиты, да и с привозимой на Русь сурьмой не всё понятно! А боярыни ещё хвастливо шепчутся о том, как они лихо избавляются от волосков при помощи негашеной извести! Жуть! Наверное, княгиня тоже мажется известью.

Для Дуни современная парфюмерия стояла острым вопросом. Она не раз пыталась сказать маме и Машкиным подружкам, что не зазорно щечки подкрасить свеклой, так нет же, всем киноварь подавай, чтобы как у королев! А Мария Борисовна в первых рядах. Она, видите ли, стесняется своего бледного и усталого вида.

Дуня стояла и злилась. Её мама, выходя на улицу, присыпала лицо мукой, рисовала брови, губы… и всё мечтала, что как только появятся лишние деньги, то сразу купит себе настоящие белила, румяна и краску для бровей с ресницами. А ещё она возмущенно осуждала вместе с подругами какую-то молоденькую княжну за то, что та пришла в церковь небелёная.

Пока Дуня негодовала, сваливая в кучу всё накипевшее, Аграфена с Натальей перебросились парой фраз о бабьей несостоятельности молодой княгини.

Аграфена напирала на недовольство Ярославны и всего общества, что тверская княгиня больше никого не родила, а Наталья вяло отбивалась.

Дуня не раз слышала, что брак Ивана Васильевича и Марии Борисовны был политическим и что свекровь вынуждена была согласиться женить сына на тверской княжне. Какое-то время всем казалось, что тихий и ласковый нрав невестки смирил Ярославну с нежелательным родством, но Дуня своими глазами видела, что между женщинами идет вражда.

Казалось бы, всё неплохо. Ярославна подавила своим авторитетом невестку и осталась главной, но третирование молодой княгини продолжилось. Мария Борисовна старалась угодить свекрови, а Ярославна кривила лицо и бросала упреки, что невестка бракованная и не может обеспечить княжескую семью достаточным количество сыновей.

Дуня не понимала старую княгиню. На её непредвзятый взгляд для Ярославны всё складывалось отлично! Она главная в семье и сын её слушает, к тому же у неё растёт чудесный здоровый внук, который продолжит дело отца по собиранию земель! Так чего же ещё надо старой ведьме? Какие ещё наследники? Зачем?

Дуня кипела!

На эмоциях она много чего вспомнила из истории и ей хотелось высказаться, да так, чтобы все услышали, чтобы все узнали и прочувствовали дурь и жестокость старой княгини, да и вообще! Политика рожать больше, чтобы хоть кто-то выжил и унаследовал…

– Только держи в тайне наш разговор, – строго велела Аграфена и Дуня вновь обратилась вслух.

– Прознает кто, не миновать беды! – зловеще добавила боярыня Ярославны и иронично воскликнула, копируя кого-то писклявым голосом:

– Княгиня да к ворожее!

– Что ты, я всё понимаю! Спаси тя бог! – зачастила Наталия. – Коли всё получится, Мария Борисовна отблагодарит тебя, – чуть заискивающе пообещала она.

Дуняша уже не вжималась в угол. Она напряженно застыла, как кошка перед броском.

Как ловко Аграфена обработала Наталью!

Вот вроде бы Полуэктова образованная женщина… кхм, женщины, ведь Мария Борисовна наверняка будет участвовать в этой афере, значит, обе они ввязываются в историю с ворожеей и дают повод для шантажа. Ну не идиотки ли?

Дуня прислушалась и поняла, что тяжёлые шаги Аграфены удалились, а легкие приближаются к ней. Едва только промелькнуло мимо Дуниного отнорка платье Натальи, как она вышла и тихо позвала её.

– Наталия Алексеевна!..

Женская фигурка резко развернулась и словно бы через силу сделала несколько шагов по направлению к Дуне.

«На деревянных ногах!» – подумала девочка, разглядев даже в слабом свете побелевшее от страха лицо женщины.

– Я!

Обе молча смотрели друг на друга.

– Ты…

– Наталия Алексеевна, ты всегда добра была ко мне, – начала Дуня, понимая, что ближняя княгини слишком растеряна и не знает, что делать с ребёнком, подслушавшим важный разговор.

А Дуня пыталась подобрать слова, чтобы ясно и четко показать, что нельзя связываться с Аграфеной. Ведь даже просто сходить к ворожее значило опоганить себя! Это же какой повод для шантажа и готовое объяснение для всех заинтересованных лиц, почему княгиня не может больше родить.

– Дуняша…

– Погоди, Наталия Алексеевна, – оборвала её девочка. – Не знаю, слышала ли ты, как недавно я подобрала на паперти рослого парня, которого обманули местные разбойнички и чуть не подвели под кнут?

Женщина кивнула.

– Они ловко наболтали всякой чуши и смотрели на него честными глазами. Татям не хотелось убивать дурачка, потому что пошел бы слух и люди озлились бы на них за него, так они хитростью подвели его под монастырь.

– Я не понимаю, к чему, – начала говорить Наталия, а Дуню вдруг осенило, что Аграфена не ради шантажа заставляет Наталию встрять в компрометирующую историю!

И никто не будет обвинять Марию Борисовну в порченности и колдовстве.

Старая княгиня не будет мелочиться и устраивать травлю невестки с непредсказуемым концом, не тот человек. Тут не борьба за первенство!

Княгиня-мать оставила главенствующую роль за собой – и молодая княгиня смирилась. Так что не зачем устраивать чёрную пиар-компанию, чтобы понизить статус невестки, а вот убрать… совсем убрать неугодную жену сына…

Дуня поперхнулась от того, до чего додумалась. И тут же в подтверждение всплыло воспоминание из истории. У князя будет вторая жена! Хитрая и расчетливая византийская царевна из Палеологов. И ослепленная злобой и неприязнью старая княгиня сейчас изводит не только неугодную ей жену сына, но и своего внука! Палеолог пойдет на всё, чтобы на трон сели её дети, а не пасынок.

Вот так-то!

Дуня с ужасом посмотрела на Наталию и та, словно угадывая незавидную судьбу своей покровительницы, осевшим голосом велела:

– Говори! Не молчи!

Дуня кивнула, но начала издалека, не имея сил напрямую обвинить старую княгиню в затеянном ею душегубстве:

– Около двухсот лет тому назад был отравлен император латинской империи. Он принял отраву из рук того, кому доверял. Знал ли соратник и друг, что даёт яд своему покровителю, я не знаю. Летописцы пишут, что его смерти хотела жена, а вот соратник всего лишь выслушал историю о том, как она скучает по мужу и просит его угостить вином, в котором есть её слезы.

Наталия охнула и закрыла рот рукой.

– Генрих Праведный! – продолжила девочка. – Его травили дважды. Первый раз ему дал яд брат одного из его королевских лекарей.

– Боже!

– Да, как правило яд дают те, кому доверяют. Но Генриха вылечил другой лекарь, а злодея не нашли. Второй раз яд был нанесен на нож Генриха и когда он резал хлеб, то яд остался на нём.

– Как же так… какое коварство нанести яд на нож!

– Слушай дальше. Был, – тут Дуня замялась, так как о предыдущих героях она узнала от старух-сказительниц, а вот герой её следующего поучительного рассказа ещё не родился и узнала она о нём из исторического сериала, но ради воспитательного эффекта…

– Так вот, друзья короля заказали ему книгу в подарок, и он был счастлив принять её. Вот только мастер, изготавливающей эту книгу был подкуплен недоброжелателями и пропитал каждую страничку ядом. Король слюнявил палец, чтобы пролистнуть слипшиеся страницы и по чуть-чуть принимал яд.

Бледная Наталия с ужасом смотрела на Дуню.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – срывающимся голосом выдавила она.

– А ты не догадываешься? Ты же умная женщина, а позволила себя запутать тем, от кого никогда не было добра Марии Борисовне.

– Они не посмеют… – боярыня так сильно замотала головой, отрицая подозрения, что покачнулась. – …всех казнят…

Дуня приподнялась на цыпочки и смотря в глаза Наталии, вкрадчиво спросила:

– А если посмели? – и совсем тихо задала новый вопрос:

– Кого первым признают виновным?

Наталия открыла рот и захлопнула. До неё дошло, что именно её сразу вздернут на дыбу!

– Но я молчать не стану… – нашла силы просипеть она.

– И что?

Наталия тяжело задышала, не понимая того, что ей хочет сказать девочка, но та объяснила:

– Аграфену тихо удавят, а того, кто её послал… – едва слышно шептала Дуня. – Разве князь поднимет руку на мать?

– Ты… – Наталия отступила и схватилась за горло, а Дуня осуждающе посмотрела на неё и с горечью произнесла:

– Разве ты никогда не слышала, как боярыни сплетничают о злодеяниях? Мачехи травят падчериц и пасынков, чтобы не делить наследство со своими детьми; свекрови сживают со свету нелюбимых невесток…

Глаза Наталии округлились и наконец-то в них мелькнуло полное осознание происходящего.

У неё словно пелена с глаз пала!

– Ты права. Господи, какая дура! Чуть своими руками… Но что же делать? Отказаться?

Нет! Надо перехитрить!

– Взять видоков к ворожее? – спросила Дуня.

– Видоков? Да! – хищно ощерилась Наталия. – А завороженный пояс я заставлю примерить саму ворожею!

Дуня одобрительно кивнула. Молодец, Полуэктова, соображает! Но тут Наталия растеряно спросила:

– А если… а если яда не будет?

– Ворожея спокойно примерит пояс, а ты видокам скажешь, что твоя служба такова, что должна всё сто раз проверить. Кому как не тебе выяснять во что княгиню хотели втянуть и избегать любых рисков. Так что больше уважать тебя будут.

– Да, так будет хорошо. А если яд медленный?

Дуня не стала говорить, что ворожея в этом случае выдаст себя нервозностью. Наталия сама сообразит по ходу дела, а вот совет дать может:

– А ты принюхайся… запомни запах пояса до того, как отдаешь и сравни с тем, каким получишь его. Если его чем-то пропитали, то это в любом случае риск для тебя и княгини.

Пусть ворожея на себе проверит своё волшебство и беременеет под твоим доглядом.

– Господи, за что мне это? Может, ты ошибаешься?

Дуня чуть не сплюнула – Наталия показалась ей более рассудительной! Уж понять-то, что они с молодой княгиней уже попали в жернова она должна была. И Дуня рассердилась.

– Я ошибаюсь, а ворожея настоящая? – грозно спросила она.

– Да, – выдавила из себя женщина.

– И поносив поясок, княгиня забеременеет? – скривив губы в презрительной насмешке, уточнила девочка.

– Да, – пряча глаза, пролепетала Полуэктова.

– А мужа нет и долго ещё не будет.

– Э-э-э…

– Он приезжает, а она дите под сердцем носит, радость-то какая! – ядовито восхитилась боярышня.

Наталия открыла и закрыла рот, а потом с досадой пожаловалась:

– Как околдовала меня эта Аграфена!

– Может, и околдовала, – подтвердила Дуня, – говорила она с тобой, словно ручеёк журчал, мягко, даже немного напевно, как будто убаюкивала.

– Ведьма… я её… – Наталия сжала кулаки и рванула куда-то.

Дуня побоялась громко окликать её. И так они здесь задержались, а ведь тут не часто, но ходят… Дуню пробрал холодок.

Вот она влипла!

Они говорили тихо, но всё же посторонний мог разобрать, о чём речь, если близко подобрался. А тут полно ниш… Дуня глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

Нет. Никто близко не подходил, но вот приметить разговаривающих могли с конца коридора и ведь потом вспомнят об этом! А когда спросят, то расскажут…

«Вот я безмозглая!» – выругалась Дуня, но ничего уже было не исправить. Оставалось надеяться на то, что никто тут не появлялся.

ГЛАВА 10

Остаток дня Дуняша корила себя тем, что встала на пути старой княгини. Эта мегера не дрогнувшей рукой приговорила невестку! Ха, да она плевала на чувства сына и внука! А Дорониным старая ведьма может устроить ад на земле! Ослепление, забивание кнутом, посадка на кол… а Дуне показательно вырежут язык, прежде чем лишить жизни.

Господи, куда она влезла? Ведь старалась держаться подальше от двух княгинь, осторожничала, но стоило увидеть, как плетутся сети, так понеслась предупреждать! А дальше что? А неважно, потому что как бы ни сложилось дальше Дуня подписала своей семье, ближним и боевым холопам приговор.

На защиту молодой княгини нечего даже полагаться. Мария Борисовна приятная женщина с благородной душой, но не боец!

Ой-ей-ей, что же делать?

Надо рассказать деду, пусть соломки подстелет! Может, дедушке удастся боярина Кошкина задействовать? А что? Пусть Яков Захарьич провернёт какую-нибудь махинацию против старухи!

Она ведь половину княжества раздала церковникам, ради того, чтобы вернуть великокняжеский стол муженьку. Это её щедрость поставила сына в зависимое положение от попов, и ему теперь шага не ступить без их одобрения.

Будь у князя прежние доходы, то собирание земель проходило бы мягче. Народу без разницы, кто из рюриковичей у них великий князь, лишь бы обеспечил стабильность и соблюдал законы, а вот на подкуп бояр нужны пряники и побольше, и получше. Понятно, что не все наибольшие люди позарятся на московские плюшки, но лишить наиболее матёрых управленцев поддержки товарищей можно было бы, а ещё отсечь их от народа путем покупки громогласных крикунов.

Дуня поморщилась, поняв, что её размышления завели куда-то не туда. А всё из-за поездок отца, где он передаёт княжьи слова и склоняет разных людей к объединению с Москвой. Боязно за него и потому выскакивают мысли на его счет когда ни попадя.

Дуняша потерла виска, надеясь, что это поможет лучше соображать. На чем она остановилась? Просить поддержки у Кошкиных. Было бы хорошо, если бы они громогласно осудили княгиню за раздачу земель и послабление налогов монастырям, охаяли её методы управления и отодвинули от княжеского кресла…

Кошкины сильный род, но Яков Захарьич в драку сломя голову не полезет. Ему не нужна вражда с матерью князя, тем более она не вернёт розданные земли. По поводу возврата имущества надо действовать тоньше. На кошачьих лапках влезть в разгорающийся спор церковников между нестяжателями и сторонниками накопления богатств. Раздуть ситуацию и… Опять не туда мысли побежали.

До конца дня Дуняша кидала страдальческие взгляды на деда, но не нашла в себе сил признаться в том, как подставила семью. А на следующий день сияло солнышко, дворня готовилась к Пасхе, и все ужасы показались не такими ужасными.

А Дуня поняла, что будет только хуже, если она расскажет деду, как лихо «раскрывала глаза» Наталии. Если семья ничего не будет знать, то реакция на возможные вопросы будет искренняя, недоумевающая, и с них спроса не будет.

Хочется верить в это!

В конце концов Дуня не главный персонаж в сломе княгининой интриги, а второстепенный.

Может обойдётся? А если нет, то Дуня не жилец… её замучают, а для ничего непонимающих родных она исчезнет без следа. Пусть так!

Ощущая себя героем и напоминая себе, что смерти нет, Дуня нашла покой. В церкви она молилась с душой и впервые почувствовала отклик и ощущение возвышенности, просветленности и даже жертвенности. Возвращаясь домой вместе с семьей, она парила…

– Боярин Доронин! Срочно в Кремль! – подскочил вестовой, выкрикнул и, нахлестывая коня, бросился дальше.

Дед Дуни нахмурился. Великий князь находится в Коломне и без него дума собирается три раза в неделю, а тут созывают не ко времени. Завтра Пасха, и никаких дел не может быть.

Дуняша вцепилась в длинный рукав деда и смотрела на него щенячьим взглядом. Вся выстроенная ею цепочка размышлений показалось глупой. Надо сказать деду… а что говорить?

Ну наболтала она о своих подозрениях Наталии, предостерегла её от необдуманного поступка, а больше ничего! А может сбор думы не касается двух княгинь?

Ну что за паника? Боже, какая же она трусиха! Нет, раскрытие заговоров – это не её!

Может, в Новгороде чего случилось, а она уже во всём признаться хочет. Или набег?

– Дунька! Чего натворила? – что-то почувствовав, спросил дед.

– Еремей Профыч, ну что ребёнок мог натворить, чтобы думу из-за этого собирать? – заступилась мама.

– Ты, Милослава, молчи, когда тебя не спрашивают! – рявкнул боярин. – Если говоришь такую глупость, то не знаешь свою дочь!

– Вашу внучку! – огрызнулась мама и, веля дочерям идти подле неё, отправилась к саням.

– Тьфу, баба!

Еремею подвели коня и он поспешил в Кремль.

Чем только Дуня не занималась, ожидая деда, но везде нежданную помощницу вежливо просили уйти. Тогда Дуняша занялась Якимкой.

– Велю поставить тебе домик возле скалы, а ты дворик свой выровняешь и покроешь его каменными брусками, чтобы все видели, как это хорошо, – мечтательно говорила Дуня. —

Часть двора выложишь ровными линиями, на другой расположишь бруски елочкой, а можно ещё с цветом поиграться. Я когда бегала на ту скалу, то видела, что гранит там не только серый, но и розоватый…

Дуняшу увлекло благоустройство маленького хозяйства её каменщика, и она живописала, как надо сделать печку с трубой, как пристроить туалет и душ. Якимка ходил за ней, как телок и не перебивал, правда, выглядел растерянным, но Дуня знала… хм, надеялась, что завтра он осмыслит её слова и хоть что-то переварит, а она ещё не раз прокапает ему мозги своими наставлениями.

Вот же, если подумать, то золотой парень этот Якимка! Он не спорит, не доказывает свою правоту и не спрашивает, «зачем», «почему» … Он изо всех сил старается исполнить то, что ему сказано. В этом прелесть и беда парня, но Дуня настоятельно вдалбливала, что слушать надо только её! Только она добра желает Якиму, а остальные плохие. Самонадеянно, конечно, но очень уж ей хотелось сделать доброе дело, которое зачтётся на небесах! Да и Любашу жалко.

Пожалуй даже, Любаша важнее. Если девушка не передумает и свяжет свою жизнь с Якимкой, то её жизнь будет не лёгкой и, скорее всего, не долгой. Так пусть хоть капелька комфорта скрасит её быт. А может воспретить ей? Ради неё же!

Дуня уже совсем запуталась, решая, творит она добро или только всем усложняет жизнь, но Якимку отпустила от себя только когда дед въехал во двор.

Она бросилась к нему, заглядывая в глаза, но кроме плохого настроения ничего не увидела.

И во время вечерни дед ничего не рассказывал, храня молчание.

Дуня извелась вся, но узнав, что к матери чуть не на ночь глядя забежала в гости одна из профессиональных московских сплетниц, помчалась к ней – и не зря! Милославе по секрету сообщали:

– Наташка через ветошь схватила заговоренный пояс – и давай по лицу ворожею бить! А та вопит, пытается закрываться, но её за рученьки похватали…

Дуня обмерла. Вот и случилось всё! Да как скоро!

– А Наташка заявила Борису Лукичу, главе разбойного приказа…

– Да знаю я, кто такой Борис Лукич, ты дальше говори!

– Так я и говорю, Наташка Полуэктова прямо указала, что к ворожее её послала Аграфена.

Дуняша похолодела. Она смотрела, как сплетница чуть ли не захлебывается новостями и отмечала только одно: ближнюю Марии Борисовны зовут небрежно Наташкой, а ведь она жена уважаемого дьяка и не чета брызгающей слюной балаболке. А вот боярыню Марии Ярославны сплетница со всей вежливостью упоминает. И этот факт чуть не важнее того, о чём именно говорит поздняя гостья.

– Борис Лукич выслушал оговор Полуэктовой, да решил сам проверить. Велел ей взять пояс и вместе со своими людьми послал к Аграфене.

И вот тут рассказчица сделала непонимающее лицо и, как бы сама себе не веря, продолжила говорить:

– Наташка ни слова не говоря, сунула в лицо честной вдове поясок, а та… отпрянула и бежать. Не знаю, что и думать, – покачала головой сплетница. – Но Борис Лукич велел всех в свой приказ отвести.

– Господи, свят, свят, свят. Страсти какие! – Милослава повернулась к иконе и несколько раз перекрестилась. – Неужели всех?

– Всех! Наташку, её видоков, Аграфену.

– А ворожею? – блестя глазами, спросила возбужденная новостями боярыня.

– Ворожею к тому времени раздуло, и она кончилась.

Гостья всхлипнула и воя, заголосила:

– Чуть не сгубили нашу белую лебедь! Бог злодейскую руку отвёл! – сплетница, вторя хозяйке дома повернулась к иконе и истово закрестилась. Милослава стояла рядом и шептала благодарственную молитву за спасение молодой княгини.

– Так кто же задумал учинить зло Марии Борисовны? – прижав холодные пальцы к разгоряченным щекам, спросила Милослава, но прямого ответа не получила.

Дуня тихо прикрыла дверь и кусая губы, пыталась сообразить, как развернутся события.

Сплетницы разбежались по городу формировать общественное мнение, но, похоже, что чётких указаний они ещё не получили. А может Дуня напрасно приписывает им иные мотивы помимо заработка на свежих новостях?

Хм, нельзя быть такой наивной! Даже у деда есть специальные людишки, нашёптывающие в нужном ключе слухи.

Кто же проплатит сплетниц? Вряд ли молодая княгиня станет этим заниматься. Она неопытна в этом и ей даже некому поручить задачу подобного рода.

Быть может, кто-то из думных бояр перехватит инициативу? Старая княгиня многим оттоптала ноги и бояре не забыли ей, как она расправилась с некоторыми родами руками сына.

Но Ивану Васильевичу не понравится, что его ближние влезли в дела семьи и он может жестко отреагировать.

И получается, что извещать и формировать общественное мнение станет Мария Ярославна.

Эта змея обязательно вывернется, да ещё обернет всё в свою пользу!

Дуня едва удержалась от того, чтобы не заскулить от страха.