Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 145 (всего у книги 341 страниц)

Глава 4
В офисе

Выйдя на Пятую авеню после успешной презентации у Фуллертона, я поймал такси до финансового квартала.

Уличные часы показывали начало четвертого. Оставалось еще достаточно времени для работы в «Харрисон Партнеры». День выдался продуктивным, но мое расписание все еще забито неотложными делами.

Таксист, смуглый мужчина с длинными патлами, ловко лавировал между автомобилями, грузовиками и редкими конными повозками, до сих пор встречающимися на улицах Нью-Йорка.

– Чертова пробка на Бродвее, – проворчал он с сильным акцентом. – Строят слишком много высоток, а дороги все те же.

Я рассеянно кивнул, мысленно уже составляя план действий на оставшуюся часть дня. Конверт с документами Риверса жег внутренний карман, но сегодня вряд ли представится возможность детально его изучить. Нужно сосредоточиться на текущей работе в компании.

Такси остановилось у величественного здания на Уолл-стрит. Заплатив водителю, я взбежал по мраморным ступеням, кивнул знакомому швейцару Джеймсу и проследовал в лифт, чтобы подняться на этаж, где располагались офисы «Харрисон Партнеры».

В просторном холле за стойкой восседала мисс Петерсон, личная секретарша Харрисона, бдительный страж, контролирующий доступ к начальству. Женщина под сорок, в строгом сером костюме и с безупречно уложенной прической, она славилась своей эффективностью и несгибаемым характером.

– Добрый день, мистер Стерлинг, – кивнула она официально. – Мистер Харрисон справлялся о вас трижды сегодня. Просил зайти к нему, как только вы появитесь.

Мое сердце забилось быстрее. Три раза? Что-то явно произошло.

– Спасибо, мисс Петерсон. Я загляну к нему, когда просмотрю текущую корреспонденцию.

– Я бы не советовала откладывать, – ее тон стал еще официальнее, что служило плохим знаком. – Он казался настойчивым.

– Понимаю. Тогда через десять минут, мне нужно только просмотреть срочные сообщения.

Она кивнула и вернулась к печатанию на громоздкой машинке «Ремингтон».

Проходя через общий зал, я отметил привычную суету брокерского дома. Несколько младших клерков склонились над гроссбухами, аккуратно записывая цифры аккуратным почерком.

Стрекот телеграфного аппарата в углу сливался с шумом голосов и звонками телефонов. Несколько брокеров эмоционально обсуждали последние новости с биржи, жестикулируя и разбрасывая пепел от сигарет.

Молоденькая стенографистка лавировала между столами с блокнотом и чашкой кофе, а мисс Гринвуд, пожилая библиотекарша фирмы, с неодобрительным видом наблюдала за этим хаосом из-за стола, заваленного подшивками финансовых газет.

Чарльз Бейкер заметил меня и радостно помахал:

– Стерлинг! Наконец-то! Где тебя черти носили? – он подошел, хлопнув меня по плечу. – Весь день тебя ищут. Сначала Прескотт, потом Харрисон. Я уж думал, ты сбежал с деньгами клиентов на Кубу!

– Деловая встреча, – коротко ответил я, проходя к своему столу. – Что-нибудь срочное?

– По поводу деловой встречи… – Бейкер понизил голос, – говорят, ты консультируешь Фуллертона. Неплохой улов для парня твоих лет.

Офисное сарафанное радио работало с впечатляющей эффективностью.

– Просто анализ финансовых показателей, ничего особенного, – я постарался ответить как можно более скромно. – Кстати, ты не знаешь, что именно нужно от меня Харрисону?

Бейкер выразительно приподнял брови:

– Понятия не имею, дружище, но выглядел он не слишком довольным. И тут еще Паттерсон крутился рядом с его кабинетом. Ты же знаешь, эти двое не особо ладят в последнее время.

Я кивнул, мысленно перебирая возможные причины недовольства Харрисона. Слишком много внешних консультаций? Задержка с рекомендациями по портфелям клиентов? Или что-то связанное с Continental Trust?

На моем столе лежало несколько телеграмм и заметок. Самая верхняя, написанная аккуратным почерком мисс Гринвуд, сообщала, что материалы по сенатору Бруксу и фермерам с Среднего Запада должны быть готовы еще вчера.

Черт… В суматохе последних дней я полностью забыл об этих клиентах. Вернее, отложил их на потом.

Я быстро просмотрел остальные сообщения. Несколько запросов от клиентов, приглашение на ланч от банкира из «Morgan Trust», напоминание о запланированном визите к Вандербильту в Саутгемптон. Ничего, что объяснило бы настойчивость Харрисона.

Через стеклянную перегородку директорского кабинета я увидел, как мисс Петерсон встала и направилась в мою сторону. Время вышло.

– Мистер Стерлинг, – произнесла она так, чтобы слышали все вокруг, – мистер Харрисон ожидает вас немедленно.

Бейкер сделал преувеличенно испуганный жест, и я услышал сдавленные смешки других стажеров. Я поправил галстук, проверил, что конверт надежно спрятан во внутреннем кармане пиджака, и последовал за секретаршей.

Окна в кабинете Харрисона выходили на обе стороны, открывая панорамный вид на финансовый район и гавань. Массивная дверь из красного дерева с табличкой «Роберт Харрисон, основатель и президент» отделяла это святилище власти от остального офиса.

Мисс Петерсон постучала и, получив разрешение, открыла дверь:

– Мистер Стерлинг, сэр.

Я вошел в просторное помещение с высокими потолками. Стены, отделанные деревянными панелями, украшали картины с морскими видами и портреты финансовых магнатов прошлого.

Массивный письменный стол, за которым восседал Харрисон, был завален бумагами, телеграммами и финансовыми газетами. На отдельной подставке рядом тикал телеграфный аппарат, выдавая последние сводки с биржи на узкую ленту бумаги.

Сам Харрисон внимательно изучал какие-то документы. Не поднимая головы, он жестом указал мне на кресло напротив. Я сел и терпеливо ждал, пока он закончит.

Наконец, он поднял взгляд. Его пронзительные глаза словно просвечивали меня насквозь.

– Стерлинг, – произнес он без приветствия. – Ваша работа в последнее время оставляет желать лучшего.

Я сохранил нейтральное выражение лица:

– Прошу прощения, сэр, если что-то не соответствует вашим ожиданиям.

– Не соответствует? – он откинулся в кресле. – Отчет по нефтяному сектору для сенатора Брукса до сих пор не готов. Документы для фермеров с Среднего Запада задерживаются второй день. Джонсон сообщает, что вы пропустили несколько важных встреч с клиентами. – Он сделал паузу. – И все это на фоне слухов о вашей внешней деятельности.

Последние слова прозвучали особенно угрожающе.

– Сэр, я приношу искренние извинения за задержки. Что касается отчетов, они будут готовы к завтрашнему утру, – я старался говорить уверенно. – Относительно внешних консультаций. Я полагал, что успешное привлечение новых клиентов приветствуется фирмой.

Харрисон барабанил пальцами по столу, изучая меня взглядом.

– Мне стало известно о вашем консультировании вне стен фирмы, Стерлинг. Фуллертон, Милнер, Вестон… впечатляющий список. Особенно для молодого человека, который всего несколько недель назад был рядовым стажером. – В его тоне смешивались раздражение и скрытое любопытство. – Это противоречит нашей политике относительно внештатной работы.

Я решил слегка рискнуть:

– С уважением, сэр, но в моем контракте не указано никаких ограничений на консультирование в свободное время, если это не создает конфликта интересов с клиентами фирмы.

Его глаза сузились:

– Технически вы правы. Но традиции «Харрисон Партнеры» требуют лояльности и преданности. Мы предоставляем вам нашу базу, наши связи, наше имя. В ответ мы ожидаем концентрации на задачах компании.

Он открыл ящик стола и достал тонкую папку.

– Кроме того, меня интересует не только ваша коммерческая активность. До меня дошли сведения о вашем необычном интересе к определенным финансовым структурам.

Я замер на месте. Это могло относиться только к Continental Trust. Я постарался держаться невозмутимо:

– Не уверен, что понимаю, о чем вы, сэр.

– Не играйте в наивность, Стерлинг, – огрызнулся он. – Чисто академический интерес к Continental Trust? Или вы преследуете более личные цели?

В кабинете повисла тяжелая тишина. Я взвешивал слова, понимая, что следующая фраза может кардинально изменить мое положение, в лучшую или худшую сторону.

– Мои исследования носят исключительно аналитический характер, сэр, – наконец произнес я. – В процессе анализа экономических циклов я обнаружил интересные корреляции между активностью определенных финансовых групп и рыночными тенденциями. Это чисто профессиональный интерес.

Харрисон изучал меня несколько долгих секунд, затем неожиданно его лицо смягчилось, а в уголках глаз появились морщинки от легкой улыбки.

– Впрочем, я готов закрыть на это глаза, если ваши внешние контакты и аналитические способности будут полезны фирме, – произнес он, меняя тон. – Вы обладаете необычным талантом, Стерлинг. Талантом, который при правильном наставничестве может принести значительные дивиденды. Как нам, так и вам.

Я заметил, что разговор принимает неожиданный оборот.

– Благодарю, сэр. Я всегда стремился принести максимальную пользу «Харрисон Партнеры».

– Именно поэтому, – продолжил он, – я решил предложить вам новую должность. Мой личный ассистент, с доступом к самым конфиденциальным делам фирмы и особым процентом от прибыли ключевых клиентов.

Предложение настолько неожиданное, что я на мгновение растерялся.

– Это большая честь, сэр.

– И большая ответственность, – добавил он. – Вы будете работать непосредственно со мной, участвовать в стратегических решениях и получите доступ к информации, которой не обладают даже некоторые партнеры фирмы.

Я понимал, что это одновременно и признание моих способностей, и попытка установить над ними контроль.

С одной стороны, это положение дало бы мне доступ к ценнейшей информации, необходимой для подготовки к краху 1929 года и расследования связи Харрисона с Continental Trust. С другой, я окажусь под постоянным наблюдением человека, потенциально причастного к убийству отца Стерлинга и, возможно, Риверса.

– Я с благодарностью принимаю ваше предложение, сэр, – ответил я после секундного размышления. – Постараюсь оправдать ваше доверие.

– Уверен, что оправдаете, – Харрисон кивнул, но его взгляд оставался холодным. – Мисс Петерсон подготовит все необходимые документы. Вы приступите к новым обязанностям с понедельника.

Он собрал бумаги в стопку, давая понять, что разговор окончен, но когда я уже встал, чтобы уйти, добавил:

– И, Стерлинг… будьте осторожны в своих исследованиях. Некоторые люди слишком много копают и находят… неприятности.

Эти слова, произнесенные почти небрежно, прозвучали как явная угроза.

– Я всегда стараюсь быть осмотрительным, сэр, – ответил я, удерживая нейтральное выражение лица.

– Вот и прекрасно, – он вернулся к своим бумагам. – До понедельника, Стерлинг.

Покидая кабинет, я ощущал себя как шахматист, сделавший рискованный, но потенциально выигрышный ход.

Харрисон либо пытался нейтрализовать меня как угрозу, взяв под непосредственный контроль, либо действительно решил использовать мои таланты в интересах фирмы. Возможно, и то, и другое одновременно.

В коридоре я столкнулся с Прескоттом, выходящим из своего кабинета. По моему лицу он сразу понял, что произошло что-то значительное.

– Разговор с Харрисоном? – тихо спросил он, оглядываясь по сторонам.

Я кивнул:

– Он предложил мне должность личного ассистента.

Прескотт присвистнул:

– Это неожиданно. Харрисон обычно не допускает никого так близко.

– Похоже, он решил держать меня под более пристальным наблюдением, – заметил я, понизив голос.

– Или он увидел в вас то, что видят другие, – взгляд Прескотта стал задумчивым. – Будьте осторожны, Стерлинг. С новой должностью придут не только привилегии, но и повышенное внимание. Особенно со стороны Паттерсона. Он давно добивается большего влияния на решения Харрисона.

Я мысленно добавил Паттерсона в список потенциальных угроз.

– Спасибо за предупреждение. Кстати, я не забыл о портфелях ваших клиентов. Завтра все будет готово.

– Уверен, что будет, – он слегка улыбнулся. – Зайдите завтра ко мне в девять.

– Буду рад, – я кивнул и мы разошлись.

До конца рабочего дня я методично разбирался с накопившимися делами. Подготовил обещанные отчеты для сенатора Брукса, дополнил аналитические выкладки для фермеров со Среднего Запада, проконсультировался с Джонсоном относительно нескольких портфелей его клиентов.

Все это время я ощущал на себе взгляды коллег. Новость о моем повышении уже начала распространяться по офису.

Ближе к шести, когда большинство сотрудников начали расходиться, я собрал вещи и вышел на вечерний Уолл-стрит. Финансисты в дорогих костюмах спешили в клубы и рестораны, чтобы отметить окончание еще одного успешного дня бесконечного бычьего рынка.

Я решил пройтись пешком до квартиры, используя это время для размышлений. День выдался невероятно насыщенным.

Успешная презентация у Фуллертона, документы Риверса, неожиданное повышение от Харрисона. Слишком много переменных для одного уравнения.

Уже стемнело, когда я наконец поднялся к себе. Первым делом я проверил квартиру на предмет незваных гостей. С недавних пор это стало привычкой.

Убедившись, что все в порядке, я задернул шторы, приготовил крепкий кофе и разложил на обеденном столе документы из конверта, полученного у Сары Коллинз.

Методично изучая каждую бумагу, я начал создавать схему связей. В центре Continental Trust. Вокруг Харрисон, Форбс, Восворт, серия подозрительных смертей, включая отца Стерлинга и теперь Риверса. Загадочная операция «Анакондо», требующая дальнейшего исследования.

Рядом я положил ключ от камеры хранения на Центральном вокзале. Завтра утром, перед встречей с Прескоттом, необходимо проверить, что там оставил Риверс.

Я открыл зашифрованный дневник и обновил записи:

«Новая должность у Харрисона – неожиданный поворот. Возможность или ловушка? Он знает о моем интересе к CT. Возможная прямая угроза. Документы Риверса указывают на связь между CT, смертью отца и другими „несчастными случаями“. Ключ к разгадке операция Анакондо. Проект с Фуллертоном обеспечит финансовую базу и прикрытие. Пока я балансирую между подготовкой к краху и расследованием, но две эти линии могут пересекаться сильнее, чем я предполагал. Возможно, CT не просто замешаны в серии убийств, но и готовятся к чему-то масштабному на рынке, зная о приближающемся крахе? Или планируют его спровоцировать?»

Я закрыл дневник и подошел к окну, глядя на мерцающие огни ночного Нью-Йорка.

Тревожные мысли роились в голове. Что если Continental Trust тоже каким-то образом осведомлены о приближающемся кризисе? Что если операция «Анакондо» это план по извлечению выгоды из финансового коллапса? Тогда мои попытки разоблачить их преступления могут столкнуться с их собственной подготовкой к краху.

Я вернулся к столу и еще раз просмотрел документы, пытаясь найти недостающее звено. Завтрашний визит в камеру хранения мог предоставить ключевые элементы головоломки.

Тщательно собрав все бумаги, я спрятал их в тайник за книжным шкафом, уже не первый раз радуясь этому элементу предыдущей жизни Стерлинга, который, очевидно, тоже понимал ценность секретности.

Готовясь ко сну, я мысленно прокручивал план действий на ближайшие дни:

1. Утром проверить камеру хранения на Центральном вокзале;

2. Конфиденциальный разговор с Прескоттом;

3. Подготовка к новой должности в «Харрисон Партнеры»;

4. Детальное планирование проекта с Фуллертоном;

5. Расследование операции «Анакондо»;

6. Встреча с Генри Форбсом;

7. Встреча с Мэдденом;

8. Поездка на выходных к Вандербильту.

Жизнь, и без того сложная после перемещения в 1928 год, становилась все более запутанной. Я ходил по лезвию ножа, балансируя между множеством ролей и целей. Но выбора не было, только вперед, шаг за шагом, выстраивая финансовую империю и одновременно разгадывая тайны, которые могли стоить мне жизни.

За окном загудел автомобильный клаксон, возвращая меня к реальности.

Глава 5
Тайник

Я проснулся задолго до рассвета. Вставать в пять утра стало привычкой с тех пор, как я начал вести двойную жизнь.

Эти ранние часы, когда большинство нью-йоркцев еще спали, предоставляли драгоценную возможность для действий, требующих конфиденциальности.

Тусклый свет уличного фонаря просачивался сквозь неплотно задернутые шторы, обрисовывая очертания мебели.

Я быстро умылся ледяной водой, оделся в неприметный серый костюм и приготовил крепкий кофе на газовой плите. Разложенная на столе карта Манхэттена с несколькими отмеченными маршрутами напомнила мне о необходимости соблюдать максимальную осторожность.

Перед выходом я еще раз проверил ключ от камеры хранения. Маленький латунный предмет, который мог содержать ответы на вопросы, стоившие Риверсу жизни. Также я прихватил пустой портфель для бумаг Риверса.

Улицы Нью-Йорка в этот ранний час принадлежали молочникам, разносящим бутылки в стеклянных ящиках, мусорщикам, гремящим металлическими баками, и пекарям, растапливающим печи. Запах свежего хлеба смешивался с прохладным утренним воздухом, создавая неповторимый аромат просыпающегося города.

Я намеренно выбрал сложный маршрут. Сначала пешком до Гранд-стрит, где поймал первый трамвай.

Проехав три остановки, я вышел и зашел в круглосуточную закусочную. Заказав яичницу с беконом, я занял место у окна, наблюдая за улицей почти пятнадцать минут. Убедившись, что слежки нет, я оставил на столе монеты и вышел через заднюю дверь в переулок.

Оттуда я поймал такси до 39-й улицы, а последний отрезок пути снова преодолел пешком, постоянно проверяя, не повторяются ли какие-то лица или автомобили на моем пути.

Паранойя? Возможно. Но именно она сохраняла жизнь в моем неоднозначном положении.

К семи утра я уже приближался к Центральному вокзалу, монументальному сооружению, чья величественная архитектура стиля боз-ар воплощала амбиции и оптимизм Америки начала XX века. Огромный купол со стеклянными окнами, через которые лились первые лучи утреннего солнца, возвышался над фасадом с колоннами и статуями, символизирующими Прогресс, Торговлю и Индустрию.

Широкие мраморные ступени, ведущие к главному входу, уже заполнили торопливые люди.

Клерки с портфелями, спешащие на работу в деловой район; семьи с чемоданами, направляющиеся на летний отдых; дамы в элегантных платьях и шляпках, приехавшие за покупками в дорогие магазины Пятой авеню.

Я влился в этот поток, стараясь выглядеть как обычный служащий, спешащий на утренний поезд. На меланхоличном лице застыло выражение легкой озабоченности.

Идеальная маска человека, обдумывающего предстоящую деловую встречу, а не планирующего посещение камеры хранения с потенциально опасными документами.

Внутри вокзал представлял собой величественную симфонию звуков, цветов и движения.

Центральный зал с его знаменитым небесно-голубым потолком, украшенным золотыми созвездиями, возвышался на десятки футов. Солнечные лучи, проникающие через огромные арочные окна, создавали драматические столпы света в клубах паровозного дыма, который, несмотря на мощную вентиляцию, все же просачивался с платформ.

Телеграфные аппараты выстукивали сообщения в деловых киосках, образуя нервный технологический аккомпанемент к человеческой суете.

Носильщики в красных фуражках катили тележки с багажом состоятельных пассажиров. У нескольких стоек стояли длинные очереди желающих приобрести билеты, а клерки за окошками методично отрывали квитанции от больших бумажных рулонов и проставляли на них штампы с металлическим звоном.

– Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Конгресс обсуждает новый торговый тариф! Уолл-стрит приветствует инициативу! – кричал газетчик у одной из колонн, размахивая свежим номером «Нью-Йорк Таймс». – Всего три цента! Узнайте новости первым!

Я купил газету, сделав вид, что интересуюсь заголовками, но на самом деле это прикрытие для еще одной проверки окружения. В отражении хромированных деталей информационного киоска я мог наблюдать за людьми позади себя, не привлекая внимания.

Камеры хранения располагались в восточном крыле вокзала, на нижнем уровне. Я спустился по мраморной лестнице, проходя мимо чистильщика обуви, громко рекламирующего свои услуги:

– Лучший блеск в Нью-Йорке, сэр! Всего пять центов! Ваши ботинки будут сиять, как стекла на Крайслер-билдинг!

Я отмахнулся от него и направился к рядам металлических шкафчиков, построенных вдоль стены. Камеры хранения различались по размеру.

От небольших ячеек для документов до достаточно вместительных, способных вместить чемодан среднего размера. Каждая имела номер, выгравированный на маленькой медной табличке.

Сделав вид, что ищу свое отделение, я методично прошел вдоль ряда, ища номер семьсот сорок два. Он оказался почти в самом конце, в относительно тихом углу, частично скрытом от основного потока людей массивной колонной.

Тактически удачное расположение. Риверс явно знал, что делает.

Оглянувшись вокруг и убедившись, что никто не проявляет ко мне особого интереса, я вставил ключ в замочную скважину. Механизм поддался с легким сопротивлением и характерным щелчком.

Открыв дверцу, я обнаружил внутри потертый коричневый кожаный портфель с медными застежками.

Быстрым движением я переложил портфель в свой и закрыл камеру.

Теперь нужно найти безопасное место для проверки содержимого. Мужская комната для отдыха с отдельными кабинками казалась наиболее подходящим вариантом.

Заплатив десять центов служителю за полотенце и кусок мыла, которые мне на самом деле не требовались, я прошел внутрь и занял крайнюю кабинку. Звук льющейся воды из кранов и приглушенные разговоры обеспечивали приватность, достаточную для беглого осмотра находки.

Портфель запечатан сургучной печатью, которую я аккуратно сломал. Внутри обнаружился аккуратно сложенный набор документов, завернутых в вощеную бумагу для защиты от влаги.

Первым, что привлекло мое внимание, был толстый записной блокнот в потертом кожаном переплете с монограммой «C. R.» Я открыл его и обнаружил страницы, заполненные мелким почерком Риверса.

Однако это не обычный дневник, а зашифрованные записи. Разные цвета чернил, цифровые последовательности, аббревиатуры и символы, лишенные очевидного смысла для постороннего наблюдателя.

Несколько страниц вырваны. Аккуратно, но заметно. Кто-то уже побывал здесь до меня? Или Риверс сам изъял особо ценные данные?

За блокнотом следовала карта восточного побережья, испещренная пометками. Красные кружки отмечали Бостон, Нью-Йорк и Вашингтон, а между ними протянулись тонкие линии, образуя некую схему.

Особенно много отметок в районе Бостона, некоторые подписаны крошечными буквами: «Банк Новой Англии», «Текст. ф-ка Стерлинга», «Порт. доки 5–7».

Следующим элементом были несколько фотографий. На первой фронтон здания с вывеской «Continental Trust». Массивное сооружение в неоклассическом стиле с колоннами и фризом.

На второй группа мужчин, выходящих из клуба, среди которых я узнал Форбса и Харрисона. Третья выглядела намного старше, пожелтевший снимок бостонской гавани с парусниками и первыми пароходами. На обороте едва различимая надпись: «Доки Анаконды, 1897».

Анаконда? Первое прямое упоминание загадочной операции. Но эта фотография сделана тридцать лет назад…

Далее следовали газетные вырезки из бостонских изданий, большинство датированные 1925–1926 годами, освещающие продажу текстильной фабрики Стерлинга после смерти владельца. Одна статья выделялась: «Консорциум Continental приобретает активы Стерлинг Текстиль». В тексте упоминалась не Continental Trust, а именно «Консорциум Continental», что казалось странным.

В самом внутреннем кармане портфеля я обнаружил конверт, содержащий железнодорожный билет до Бостона на имя Чарльза Риверса (дата отправления завтра) и маленький ключ с биркой, на которой было написано «Бостон, ЦВ-103». По всей видимости, еще одна камера хранения, но уже на Бостонском центральном вокзале.

Наконец, на дне портфеля лежал сложенный лист бумаги. Я развернул его и обнаружил записку, написанную рукой Риверса:

«Если вы читаете это, значит, я не смог завершить расследование. Конечная точка там, где все началось. Дом на Маунт-Вернон-стрит, 42. Найдите записную книжку старшего Стерлинга. Она спрятана за портретом Эмерсона в кабинете. Скорее всего, за мной следят. Не доверяйте никому, связанному с C. T. Операция „Анакондо“ не просто финансовая схема. Это план по изменению всей банковской системы. 1929 станет годом великих перемен. Они готовятся к этому десятилетиями. Берегитесь».

Я перечитал записку дважды, пытаясь осмыслить новую информацию. Загадка уводила меня в Бостон, в мой родной город.

Вернее, родной город Уильяма Стерлинга. В дом, где он вырос, и где его отец, возможно, оставил ключевые доказательства того, что стоило ему жизни.

1929 год… Риверс что-то знал о предстоящем крахе?

Continental Trust готовился к катастрофе, которая, как я знал из будущего, должна произойти в октябре? Эта мысль встревожила меня. Кто-то еще, помимо меня, мог предвидеть неизбежный финансовый коллапс.

Я аккуратно сложил все обратно в портфель, наклеив новую сургучную печать, которую всегда носил с собой для подобных случаев. Быстро умывшись для поддержания легенды о посещении уборной, я вышел в общий зал и направился к выходу.

И тут я заметил его, высокого мужчину в сером пальто и шляпе, внимательно изучающего ряды камер хранения. Его лицо частично скрыто, но что-то в его поведении заставило меня напрячься.

Он методично осматривал номера, словно искал конкретную ячейку. Возможно, именно ту, которую я только что посетил.

Я не стал испытывать судьбу и немедленно влился в толпу пассажиров, покидающих вокзал через западный выход. Оказавшись на 42-й улице, я поймал такси и назвал адрес кафе, где должен был встретиться с Прескоттом.

По дороге я размышлял о новых загадках.

Бостон. Дом с портретом Эмерсона. Записная книжка отца. «Доки Анаконды». Все это требовало поездки в родной город Стерлинга, и чем скорее, тем лучше.

Операция «Анакондо» не была новым планом. Судя по фотографии 1897 года, ее истоки уходили глубоко в прошлое, возможно даже к моменту основания Continental Trust. И каким-то образом все это связано с грядущим финансовым крахом.

Когда такси затормозило у кафе «Гамильтон», я уже принял решение. Мне нужно было посетить Бостон как можно быстрее. Желательно до того, как начнется моя новая должность у Харрисона.

Ключ к разгадке находился в доме моего «отца». Там, где все началось.

Но ладно. Сейчас надо сосредоточиться на работе.

Кафе «Гамильтон» располагалось на тихой боковой улице Верхнего Ист-Сайда, достаточно далеко от финансового района, чтобы свести к минимуму вероятность случайных встреч с коллегами. Это заведение славилось венскими завтраками и изысканным обслуживанием. Идеальное место для конфиденциальных бесед.

Подходя к кафе, я невольно отметил симпатичную витрину в стиле модерн с изящными деревянными рамами и вензелями из кованого железа. За стеклом виднелись мраморные столики и кожаные кресла, создававшие атмосферу европейского кофейного дома.

Едва уловимый аромат свежемолотого кофе и выпечки просачивался даже на улицу, вызывая мгновенный отклик у прохожих, многие из которых замедляли шаг, взглянув на витрину.

Прескотт уже ждал меня за угловым столиком, частично скрытым декоративной ширмой в стиле ар-деко. Отличное место для разговора, который не предназначен для посторонних ушей.

Элегантный, как всегда, в темно-синем костюме с едва заметной полоской и бордовом галстуке, он изучал утренний выпуск «Herald Tribune».

– Великолепное утро, не так ли? – поприветствовал он меня, складывая газету. – Янки снова разгромили Атлетикс. Бейб Рут сделал два хоумрана.

– Впечатляющий результат, – кивнул я, усаживаясь напротив. Это часть нашего маленького ритуала, начинать с нейтральных тем для любых случайных слушателей. – А вы видели новую постановку «Странной интерлюдии» О'Нила? Говорят, настоящий театральный прорыв.

– Еще нет, но Маргарет не дает мне покоя на этот счет. Говорит, билеты раскупаются за недели вперед.

К нашему столику подошел официант, пожилой австриец с безупречно подстриженными седыми усами и салфеткой, перекинутой через руку.

– Доброе утро, господа. Чем могу служить?

– Мне кофе по-венски и яйца «Бенедикт», – заказал Прескотт.

– Черный кофе и омлет с ветчиной, – добавил я.

Официант кивнул и удалился, бесшумно ступая по мягкому ковру.

Прескотт подождал, пока он отойдет на достаточное расстояние, затем склонился ближе, понизив голос:

– Поздравляю с новой должностью, Стерлинг. Личный ассистент Харрисона – это весьма неожиданный поворот.

– Для меня не меньше, чем для остальных, – я отпил воды из хрустального стакана. – Учитывая его недавнее недовольство.

– Многие удивлены решением Харрисона, – задумчиво произнес Прескотт. – Он редко подпускает кого-то так близко, особенно молодых сотрудников. Даже партнеры компании не всегда имеют доступ к информации, которая теперь будет проходить через ваши руки.

– Полагаете, у него есть какой-то особый мотив?

– Возможно, он видит в вас перспективного союзника в его холодной войне с Паттерсоном, – Прескотт окинул взглядом зал, убеждаясь, что нас никто не подслушивает.

Принесли кофе, крепкий ароматный напиток в фарфоровых чашках с позолоченной каймой. Прескотт размешал сливки с впечатляющей медлительностью, словно выполнял некий ритуал.

– Вы, вероятно, заметили некоторую напряженность между двумя старшими партнерами, – продолжил он.

– Сложно не заметить. Особенно после последнего собрания по квартальным результатам, – подтвердил я. По слухам, тогда Харрисон и Паттерсон едва не перешли на повышенные тона во время обсуждения новой инвестиционной стратегии.

– Этот конфликт имеет глубокие корни, – Прескотт отпил кофе. – Харрисон консервативный инвестор старой школы. Он предпочитает малые риски, стабильный рост и безупречную репутацию. Для него «Харрисон Партнеры» не просто бизнес, а наследие, которое должно просуществовать столетия.

Я кивнул, вспоминая степенную манеру Харрисона вести дела.

– Паттерсон же, – продолжил Прескотт, – представляет новую волну. Он агрессивный стратег, который хочет расширить фирму, открыть филиалы в Бостоне и Филадельфии, привлечь больше клиентов со средним капиталом. Для него важнее масштаб и быстрый рост, даже ценой некоторых компромиссов.

Официант вернулся с нашими завтраками. Яйца «Бенедикт» Прескотта выглядели безупречно.

Золотистые английские маффины, увенчанные ломтиками канадского бекона, яйцами-пашот и нежным голландским соусом. Мой омлет с ветчиной источал аппетитный аромат, дополненный свежим хрустящим тостом и домашним джемом.

Мы сделали паузу, чтобы отдать должное еде. Я понимал, что Прескотт намеренно выстраивает разговор, переходя от общего контекста к более существенным деталям.