Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 243 (всего у книги 341 страниц)

Глава 15
Политическое землетрясение

Я сидел в своем кабинете, расположенном на седьмом этаже здания Merchants Farmers Bank, и наблюдал, как рассвет медленно золотит крыши финансового района Нью-Йорка.

Передо мной на столе из полированного красного дерева лежали восемь утренних выпусков самых влиятельных газет страны, их заголовки еще пахли свежей типографской краской. Каждый из них содержал материалы, которые я тщательно подготавливал в течение последних двух месяцев.

Операция «Правосудие» завершилась двенадцать часов назад. Агент Айвс вчера в одиннадцать вечера позвонил мне по конспиративному телефону и сообщил короткую фразу: «Грузы доставлены по всем адресам». Это означало, что сорок три руководителя Continental Trust различного уровня арестованы, все их счета заморожены, а документы изъяты.

Но настоящий удар начинался сейчас. Информационный взрыв, который должен разнести по всей стране правду о том, что Continental Trust не просто финансовая империя, а организация, ответственная за крах американской экономики.

Я взял в руки «New York Times» и прочитал заголовок на первой полосе: «БАНКОВСКИЙ ТРЕСТ ФИНАНСИРОВАЛ ЕВРОПЕЙСКИХ ФАШИСТОВ». Ниже мелким шрифтом: «Документы свидетельствуют о переводе 12 миллионов долларов немецким промышленникам». Автор статьи, Роберт Фэннинг, известный журналист финансового отдела, получил от меня через доверенное лицо полный пакет документов о европейских операциях Continental Trust.

Следующая газета «Washington Post». Заголовок: «СЕНАТОРЫ ПОЛУЧАЛИ ВЗЯТКИ ОТ CONTINENTAL TRUST». Статья сенатора Гарри Трумена содержала подробный список конгрессменов, которые получали денежные средства от треста в обмен на лояльность при принятии банковских законов. Фамилии, суммы, даты – все документировано с тщательной дотошностью.

«Chicago Tribune» вышла с материалом «ЗАГОВОР ПРОТИВ АМЕРИКАНСКОЙ ЭКОНОМИКИ РАСКРЫТ». Редактор Роберт Маккормик, известный своими антимонополистическими взглядами, лично написал передовицу, в которой утверждал, что крах Уолл-стрит в октябре 1929 года произошел не случайно, а спровоцирован Continental Trust для скупки обесцененных активов.

Остальные газеты содержали не менее разрушительные материалы. «Los Angeles Times» публиковала данные о подкупе федеральных банковских инспекторов, «Boston Globe» – о махинациях с золотыми резервами, «Philadelphia Inquirer» – о связях с организованной преступностью, «Detroit Free Press» – о вывозе капитала в Европу в обход американских законов.

Звонок телефона прервал мои размышления. Я снял трубку, зная, что звонит О’Мэлли.

– Босс, – его голос звучал торжественно, – вы видели газеты? Это произведение искусства.

– Патрик, – ответил я, – это только начало. Что у нас с реакцией на улицах?

– Небоскребы Уолл-стрит уже окружены толпами. Люди требуют объяснений. Полиция выставила дополнительные патрули у здания Continental Trust на Мэдисон-авеню.

Я встал и подошел к окну. Внизу на Стоун-стрит собирались группы людей с газетами в руках. Мужчины в потертых пальто и рабочих куртках, женщины в скромных платьях, все они читали и обсуждали утренние новости. Их лица выражали гнев и возмущение.

Следующие два часа я провел, отвечая на телефонные звонки. Репортеры, политики, бизнесмены, все хотели получить комментарии о разворачивающемся скандале. Я отвечал осторожно, изображая удивление и выражая надежду на справедливое расследование.

В половине девятого утра в кабинет вошел Бейкер с пачкой телеграмм.

– Уильям, – сказал он, складывая очки в футляр, – реакция превзошла все ожидания. Сенатор Ла Фоллет требует немедленного созыва специальной комиссии по расследованию банковского картеля. Губернатор Рузвельт объявил о создании комиссии штата Нью-Йорк по финансовым преступлениям.

Это хорошо. С Рузвельтом еще предстояло встретиться. Мисс Левински принесла сводки с фондовой биржи:

– Сэр, торги по акциям всех дочерних компаний Continental Trust приостановлены. Биржевой комитет объявил об этом в восемь утра. Курсы рухнули на семьдесят процентов за первые полчаса торгов.

Но самое главное происходило на улицах. К десяти утра толпы людей собрались у всех филиалов Continental Trust в Нью-Йорке. Вкладчики требовали закрытия счетов, инвесторы – возврата денег, а граждане просто выражали свое возмущение.

– Мистер Стерлинг, – секретарша мисс Джонсон вошла в кабинет с очередной стопкой телеграмм, – звонили из Вашингтона. Министр финансов Меллон создает специальную комиссию по расследованию банковского картеля. Хотят, чтобы вы дали показания как пострадавшая сторона.

Я улыбнулся. Меллон прекрасно понимал, что Continental Trust представляет угрозу для всей финансовой системы страны. Их методы, принуждение, подкуп, убийства, разрушали основы честного предпринимательства.

В полдень я дождался телефонного звонка от агента Айвса:

– Мистер Стерлинг, публичная реакция превзошла все ожидания. Конгрессмены требуют принятия нового антимонопольного закона. Президент Гувер лично следит за ходом расследования.

– Агент Айвс, – ответил я, – а что с арестованными?

– Восворт и Форбс отказываются давать показания. Но их юристы уже намекают на возможность сделки. Думаю, через неделю получим полные признания.

К вечеру стало ясно, что информационная атака превзошла все ожидания. Общественное мнение полностью повернулось против Continental Trust. Газеты называли их «врагами американского народа», политики требовали расследования, а простые граждане выражали свое возмущение на улицах.

Я сидел в кабинете, наблюдая, как сгущаются вечерние сумерки над Нью-Йорком. В половине четвертого дня черный Packard особого назначения остановился у главного входа в здание Merchants Farmers Bank. За рулем сидел государственный водитель в форменной фуражке, а задние стекла автомобиля были тонированы настолько, что невозможно различить силуэты пассажиров.

Я спустился с седьмого этажа в сопровождении О’Мэлли, который нес мой коричневый кожаный портфель с важнейшими документами, теми самыми материалами, которые через три часа должны изменить политическую карьеру губернатора Рузвельта.

– Босс, – сказал О’Мэлли, когда мы достигли фойе банка, – этот рейс в Олбани может стать историческим. Вы уверены, что Рузвельт готов к такому шагу?

– Патрик, – ответил я, застегивая двубортное пальто из темно-серой шерсти, – Рузвельт не просто готов. Он ждет этой возможности. Дело Continental Trust даст ему то, что нужно каждому политику, мечтающему о Белом доме, – шанс стать национальным героем.

Дорога до аэродрома Митчелл заняла полчаса. Там нас ждал правительственный самолет Ford Trimotor, трехмоторный монолитный красавец, который мог доставить пассажиров из Нью-Йорка в столицу штата Нью-Йорк за полтора часа полета.

В половине седьмого вечера мы приземлились на небольшом аэродроме в пригороде Олбани. Еще один правительственный автомобиль, темно-синий Buick Master Six, ждал нас у терминала.

Губернаторская резиденция в Олбани встретила нас мягким светом электрических люстр и запахом горящих дубовых поленьев. Особняк в георгианском стиле, построенный в 1850-х годах, служил официальной резиденцией губернаторов штата Нью-Йорк уже восемьдесят лет.

Франклин Делано Рузвельт встретил меня в рабочем кабинете, просторной комнате с высокими потолками, обшитой панелями из темного дуба. За массивным письменным столом красного дерева висел портрет Александра Гамильтона, первого министра финансов Соединенных Штатов.

– Уильям! – Рузвельт поднялся из-за стола, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Его улыбка освещала весь кабинет, но я заметил усталость в его голубых глазах – признак напряженных дней в должности губернатора. – Дэвид Роквуд сказал, что у вас есть нечто чрезвычайно важное.

– Губернатор, – я пожал его крепкую руку, – то, что я привез, изменит не только ваше положение в штате, но и шансы на президентских выборах.

Рузвельт жестом пригласил меня к креслам у камина. На низком столике из красного дерева стоял поднос с хрустальным графином виски, двумя бокалами и серебряной коробкой с гаванскими сигарами.

– Виски? – спросил он, наливая янтарную жидкость в бокалы. – Это двенадцатилетний шотландский односолодовый. Подарок от посла Великобритании.

– Благодарю, – я взял бокал и сделал небольшой глоток. Виски оказался превосходным. Мягким, с ароматом дыма и меда.

– Сэр, – начал я, открывая портфель и доставая толстую папку с документами, – помните наши разговоры о необходимости усиления федерального контроля над банковской системой?

– Конечно помню. Ваши идеи о страховании депозитов и разделении коммерческих и инвестиционных банков стали основой многих моих предложений.

– Сегодня утром эти теоретические рассуждения получили практическое подтверждение, – я положил папку на стол и открыл ее. – Continental Trust, крупнейший банковский холдинг страны, полностью разгромлен. Сорок три руководителя арестованы по обвинениям в валютных нарушениях, подкупе должностных лиц и создании монополистического картеля.

Рузвельт выпрямился в кресле:

– Боже мой… Уильям, вы говорите о финансовой империи стоимостью в несколько сотен миллионов долларов.

– Именно. И вот документы, доказывающие их вину, – я протянул ему первую пачку бумаг. – Списки подкупленных сенаторов и конгрессменов. Схемы вывода капитала в Европу. Доказательства финансирования промышленников в Германии.

Рузвельт надел очки в золотой оправе и начал изучать документы. Его лицо постепенно мрачнело:

– Сенатор Расс получал по пять тысяч долларов ежемесячно… Конгрессмен Холден… Боже, половина банковского комитета Палаты представителей!

– Сэр, – продолжил я, – это ваш шанс. Continental Trust не просто нарушал законы, они предали Америку. Финансировали враждебных Америке европейских политиков, вывозили капитал за границу в то время, когда миллионы наших сограждан теряли работу.

Рузвельт поглядел в сторону окна, на огни Олбани в зимней ночи:

– Уильям, если эти обвинения подтвердятся… Это станет крупнейшим финансовым скандалом в истории страны.

– Они уже подтверждены. Федеральные агенты провели скоординированную операцию по всей стране. Руководство Continental Trust под арестом, документы изъяты, счета заморожены.

– А какую роль я должен сыграть в этом деле?

Я встал и подошел к нему:

– Создайте специальную комиссию штата по расследованию банковских преступлений. Позиционируйте себя как человека, который борется с коррупцией на всех уровнях власти. Американцы увидят в вас лидера новой эпохи, политика, который ставит интересы народа выше интересов Уолл-стрит.

Рузвельт повернулся ко мне, его глаза блестели:

– Уильям, это может изменить всю расстановку сил в стране. Если я докажу, что готов бороться с финансовыми монополиями… Избиратели Запада и Юга увидят во мне не еще одного кандидата от восточного истеблишмента, а реформатора.

– Именно в этом суть, – согласился я. – Continental Trust контролировал банки от Нью-Йорка до Сан-Франциско. Их падение покажет, что вы готовы противостоять самым влиятельным силам в стране.

Рузвельт вернулся к столу и взял другую пачку документов:

– А что здесь?

– Доказательства того, что Continental Trust спровоцировал крах в октябре 1929 года. Они заранее знали о готовящемся обвале и использовали инсайдерскую информацию для скупки обесцененных активов.

– Они причастны к Великой депрессии?

– Не просто причастны, они один из главных виновников. Создавали искусственный спрос на акции, а затем резко сбрасывали их, провоцируя панику.

Рузвельт сел за стол и взял золотое перо:

– Уильям, я объявлю о создании комиссии завтра утром. Но мне нужны гарантии, что федеральные власти поддержат расследование.

– У меня есть письменные заверения от Министерства финансов, – я достал из портфеля официальный документ с печатями. – Министр Меллон лично заинтересован в том, чтобы это дело получило максимальную огласку.

– Прекрасно. Я читал статьи в газетах. «New York Times», «Washington Post», «Chicago Tribune», вся Америка узнала о преступлениях Continental Trust. Да уж, Стерлинг, вы опасный противник, когда вы бьете, кровь так и брызжет во все стороны.

Он указал на карту Соединенных Штатов, висящую на стене:

– Уильям, вы понимаете, что это не просто расследование коррупции? Это возможность показать американскому народу альтернативу нынешней экономической системе.

– Сэр, – сказал я, – именно поэтому я здесь. Continental Trust представлял худшие черты необузданного капитализма – жадность, коррупцию, безответственность. Их падение даст вам платформу для продвижения ваших реформ.

– Страхование банковских депозитов, регулирование фондового рынка, программы общественных работ…

– Все это станет не теоретическими предложениями, а необходимыми мерами для предотвращения новых Continental Trust.

Рузвельт налил себе еще виски и поднял бокал, но затем остановился, его лицо приобрело серьезное выражение:

– Уильям, прежде чем мы продолжим, я должен задать вам прямой вопрос. В прессе появлялись сведения о ваших необычных деловых связях. Газета «Washington Herald» писала о возможных контактах с организованной преступностью.

Я поставил бокал на стол и посмотрел Рузвельту прямо в глаза:

– Сэр, я ценю вашу откровенность. Да, Continental Trust пытался дискредитировать меня, распространяя подобные слухи. Но позвольте мне объяснить, что происходило на самом деле.

– Я слушаю, – Рузвельт откинулся в кресле, внимательно изучая мое лицо.

– Когда Continental Trust объявил мне войну, они использовали все доступные средства. Коррумпированных судей, подкупленных чиновников, продажных журналистов. У меня не было выбора, кроме как найти союзников там, где их можно было найти.

– Вы говорите о мафии?

– Я говорю о людях, которые тоже стали жертвами Continental Trust. Некоторые дельцы потеряли миллионы долларов в их финансовых схемах. Другие лишились контроля над доками из-за их интриг. Мы объединились против общего врага.

Рузвельт встал и прошелся по кабинету:

– Уильям, это крайне рискованная игра. Связи с организованной преступностью могут разрушить любую политическую карьеру.

– Именно поэтому Continental Trust использовал эту тактику, – объяснил я. – Они знали, что даже ложные обвинения в связях с мафией сделают меня неприкасаемым для респектабельных деловых кругов.

– А что произошло с вашим банком? Говорили о массовом изъятии депозитов…

– Объединенная атака. Continental Trust использовал подставных лиц для одновременного изъятия крупных сумм, создавая искусственную панику. Плюс давление через федеральных банковских инспекторов, которые получили «анонимные» жалобы.

Рузвельт вернулся к креслу:

– И как вы выжили?

– Благодаря помощи федеральных агентов. Люди из Секретной службы поняли, что Continental Trust представляет угрозу не только для меня, но и для всей финансовой системы страны. Мы заключили соглашение о сотрудничестве.

– Какого рода соглашение?

– Я предоставляю информацию о финансовых схемах мафии и Continental Trust в обмен на федеральную защиту. Фактически я негласный агент под прикрытием.

Рузвельт присвистнул:

– Боже мой, Уильям. Вы играли одновременно на трех фронтах, против Continental Trust, с мафией и с федеральными органами.

– Выбор был невелик, – признался я. – Либо я находил способ выжить в этой войне, либо Continental Trust уничтожил бы меня так же, как уничтожил моего отца.

– Ваш отец?

– Эдвард Стерлинг, владелец текстильной фабрики. В 1925 году Continental Trust разорил его предприятие через манипуляции с кредитами, а затем инсценировал его самоубийство.

Рузвельт покачал головой:

– Уильям, это объясняет многое. Вы не просто боролись за выживание бизнеса, вы мстили за отца.

– Отчасти да. Но в процессе я понял, что Continental Trust это угроза для всей страны. Они не просто нарушали законы, они подрывали основы американской демократии.

Рузвельт, продолжая сидеть, протянул мне руку:

– Уильям, я верю вам. Более того, после того, что вы сделали с Continental Trust, я хочу предложить вам более тесное сотрудничество.

– В каком смысле?

– Я готовлюсь к президентским выборам 1932 года. Мне нужен человек, который понимает реальные проблемы американской экономики и знает, как их решить.

Я пожал его руку:

– Сэр, я готов помочь. Что вас больше всего беспокоит?

Рузвельт вернулся к карте на стене и указал на промышленные районы:

– Безработица, Уильям. Четырнадцать миллионов американцев без работы. Мои соперники предлагают ждать, пока рынок сам восстановится. Но люди не могут ждать, они голодают прямо сейчас.

– И что вы предлагаете?

– Федеральные программы трудоустройства. Масштабные общественные работы. Строительство дорог, мостов, плотин. Но республиканцы называют это «социализмом», а консервативные демократы боятся дефицита бюджета.

– Сэр, а что если мы покажем, что такие программы не только помогут безработным, но и принесут прибыль?

– Как это возможно?

– Каждый доллар, потраченный на общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности. Строители тратят зарплаты в магазинах, владельцы магазинов заказывают больше товаров, производители нанимают рабочих.

Рузвельт заинтересованно наклонился вперед:

– Вы можете это доказать математически?

– Могу подготовить детальный экономический анализ. Плюс у меня есть связи в финансовых кругах, люди, которые могут профинансировать пилотные проекты, демонстрирующие эффективность подхода.

– Это именно то, что мне нужно. Не просто теория, а практические доказательства того, что «Новый курс» может работать.

– Сэр, – сказал я, – дайте мне шесть месяцев. К осени у вас будет экономическая программа, которая не только решит проблему безработицы, но и станет основой вашей избирательной кампании.

Рузвельт улыбнулся, той широкой, заразительной улыбкой, которая вскоре покорит всю Америку:

– Уильям, добро пожаловать в команду будущего президента Соединенных Штатов.

Глава 16
Возрождение империи

Здание федерального суда на Перл-стрит встретило меня знакомым запахом старого дерева, пропитанного десятилетиями юридических баталий. Массивные мраморные колонны поддерживали потолок, украшенный лепниной времен президента Гранта, а широкие ступени лестницы были отполированы тысячами подошв адвокатов, истцов и свидетелей.

Сегодня в зале номер семнадцать должна завершиться самая громкая финансовая битва в истории американского правосудия. Дело «Соединенные Штаты против Continental Trust Corporation» привлекло внимание прессы, правительства и финансовых кругов всей страны.

Я поднимался по ступеням в сопровождении Самуэля Розенберга, моего адвоката, чей портфель из коричневой кожи был набит документами, доказывающими ущерб, нанесенный Continental Trust моему банку и лично мне. Позади нас шли О’Мэлли и Маккарти, они должны присутствовать как свидетели преступлений треста.

– Уильям, – сказал Розенберг, поправляя очки в золотой оправе, – судья Холден известен своей принципиальностью в вопросах монополий. Но Continental Trust наверняка постарается до последнего момента найти лазейки.

Я кивнул, держа в руках папку с финансовыми документами, которые должны подтвердить размер компенсации. Пока федеральные прокуроры готовили дело, я скрупулезно подсчитывал убытки: замороженные активы, потерянные клиенты, репутационный ущерб от клеветнической кампании в прессе.

Коридор третьего этажа уже заполнился журналистами, адвокатами и представителями финансовых компаний. Вспышки фотоаппаратов озаряли мрачные стены, а репортеры выкрикивали вопросы каждому, кто напоминал важную фигуру процесса.

– Мистер Стерлинг! – крикнул корреспондент «New York Herald». – Какую компенсацию вы ожидаете получить от Continental Trust?

Я остановился и повернулся к группе журналистов, понимая важность этого момента для общественного мнения:

– Джентльмены, – сказал я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы меня услышали все, – речь идет не о моей личной выгоде. Continental Trust систематически разрушал американскую банковскую систему, и сегодня правосудие восторжествует.

Другой репортер, узкий молодой человек с блокнотом, выкрикнул:

– А правда ли, что федеральные власти конфискуют активы на четыреста миллионов долларов?

– Решение принимает суд, – ответил я дипломатично. – Но думаю, американский народ увидит, что никто не стоит выше закона, даже самые богатые банкиры.

Розенберг осторожно потянул меня за рукав:

– Уильям, пора заходить. Судья не любит опозданий.

Зал судебных заседаний оказался переполненным. Деревянные скамьи для публики были забиты представителями прессы, чиновниками различных ведомств и финансистами, чьи интересы так или иначе затрагивало это дело. Воздух был густым от табачного дыма и нервного напряжения.

За столом обвинения сидел Томас Макрейди, главный федеральный прокурор по антимонопольным делам. Его темно-синий костюм был безупречно отглажен, серебряные волосы аккуратно зачесаны назад, а перед ним лежали стопки документов, которые в течение последних недель собирали агенты ФБР, Секретной службы и Антимонопольного отдела.

Рядом с Макрейди расположился агент Харрис Айвс из Секретной службы, тот самый человек, который координировал операцию «Правосудие», одновременные аресты руководства Continental Trust в пятнадцати штатах.

За столом защиты сидел пожилой адвокат Чарльз Кравен из фирмы «Кравен, Шульте и Партнеры», одной из самых дорогих юридических контор Нью-Йорка. Рядом с ним устроился его помощник, молодой человек в дорогом костюме, который лихорадочно перелистывал документы, видимо, пытаясь найти последние возможности для защиты.

Но главных фигур процесса, Джеральда Восворта и Генри Форбса, в зале не было. Они находились в федеральной тюрьме на острове Риверс, ожидая отдельного судебного процесса по уголовным обвинениям.

Ровно в десять утра в зал вошел судья Эдвард Холден, высокий мужчина лет шестидесяти с проседью в волосах и стальным взглядом. Его мантия развевалась при ходьбе, а выражение лица не предвещало снисхождения к нарушителям закона.

– Встать! – провозгласил клерк суда. – Заседает Окружной суд Южного округа Нью-Йорка под председательством достопочтенного судьи Холдена!

Весь зал поднялся как один человек. Я почувствовал, что сердце бьется быстрее, сейчас должна решиться судьба финансовой империи, которая убила Элизабет и едва не уничтожила мой банк.

Судья Холден занял место за высокой кафедрой из темного дуба и внимательно осмотрел зал. Его взгляд задержался на столе обвинения, потом переместился к защите, затем к секции для публики, где сидел я.

– Прошу садиться, – сказал он низким, четким голосом. – Сегодня выносится решение по делу «Соединенные Штаты Америки против Continental Trust Corporation» по обвинениям в нарушении Антимонопольного акта Шермана, банковского законодательства и федерального валютного регулирования.

Клерк суда, седоватый мужчина в очках, встал и начал зачитывать формальную часть решения:

– Дело номер 2847−1930, обвиняемая сторона Continental Trust Corporation, штат Нью-Йорк. Обвинения предъявлены Антимонопольным отделом Министерства юстиции США и Федеральной торговой комиссией.

Я сжал руки в кулаки, стараясь сохранить спокойный вид. Розенберг рядом со мной делал пометки в блокноте, но я видел по его лицу, что он тоже нервничает.

Судья Холден взял в руки толстую папку с решением и начал читать:

– Изучив все представленные доказательства, заслушав показания свидетелей и ознакомившись с финансовыми документами, суд приходит к следующим выводам.

Его голос звучал в абсолютной тишине. Даже журналисты перестали шуршать блокнотами, ожидая ключевых слов.

– Первое. Continental Trust Corporation виновна в создании банковского картеля с целью монополизации финансового сектора, что прямо нарушает раздел второй Антимонопольного акта Шермана.

Макрейди едва заметно кивнул. Это обвинение влекло за собой самые серьезные санкции.

– Второе. Доказаны факты принуждения конкурентов к продаже активов путем экономического давления и скоординированных атак на их финансовое положение.

Я вспомнил те страшные дни, когда Continental Trust едва не разрушил Merchants Farmers Bank. Теперь правосудие признавало эти действия преступными.

– Третье. Установлены незаконные переводы капитала в европейские банки с целью укрытия от американского налогообложения на общую сумму тридцать семь миллионов долларов.

Адвокат Кравен попытался встать, но судья остановил его жестом:

– Мистер Кравен, оглашение еще не окончено.

– Четвертое, – продолжил Холден. – Суд признает доказанными факты подкупа федеральных банковских инспекторов и других государственных служащих.

Теперь пришел черед санкций. Я наклонился вперед, не желая пропустить ни слова.

– В связи с вышеизложенным, – судья говорил медленно и внятно, – суд выносит следующее решение. Continental Trust Corporation подлежит немедленной ликвидации как монополистическая организация. Все активы корпорации переходят в собственность Соединенных Штатов Америки и подлежат конфискации.

В зале раздался глухой гул. Журналисты начали что-то записывать, а адвокат Кравен побледнел как полотно.

– Общая сумма конфискованных активов, – продолжил судья, сверяясь с документами, – составляет четыреста два миллиона долларов США, включая недвижимость, ценные бумаги, банковские депозиты и золотые резервы.

Четыреста миллионов! Сумма превышала годовой бюджет некоторых штатов. Это полная победа.

Но судья Холден еще не закончил:

– Кроме того, суд рассматривает иски пострадавших сторон о возмещении ущерба. Merchants Farmers Bank, возглавляемый мистером Уильямом Стерлингом, подал иск о компенсации ущерба, нанесенного незаконными действиями Continental Trust.

Розенберг сжал мою руку, это был тот момент, ради которого мы боролись.

– Суд признает обоснованными требования Merchants Farmers Bank о возмещении прямого экономического ущерба, репутационных потерь и морального вреда. Размер компенсации составляет пятьдесят миллионов долларов США, которые должны быть выплачены из конфискованных активов Continental Trust.

Пятьдесят миллионов долларов! Эта сумма не только покрывала все мои потери, но и превращала меня в одного из самых состоятельных банкиров Америки. Вместе с моими сохраненными активами, мое состояние достигло двухсот пятидесяти миллионов долларов.

– Кроме того, – голос судьи стал еще более торжественным, – суд постановляет восстановить все лицензии и операционные права Merchants Farmers Bank, которые были приостановлены по результатам сфабрикованных обвинений.

Это означало, что мой банк снова мог работать в полном объеме, обслуживать клиентов и расширять деятельность.

Адвокат Кравен поднялся со своего места:

– Ваша честь, защита просит разрешения подать апелляцию…

– Мистер Кравен, – судья посмотрел на него с холодным презрением, – ваши клиенты могут обжаловать это решение в Верховном суде США. Но до тех пор постановление суда вступает в силу немедленно.

Холден ударил молотком по деревянной подставке:

– Заседание объявляется закрытым. Федеральные маршалы приступают к исполнению решения.

Зал взорвался шумом. Журналисты кинулись к выходу, чтобы передать сенсационные новости в редакции. Вспышки фотоаппаратов озарили меня, когда я поднялся со своего места.

Макрейди подошел ко мне с широкой улыбкой:

– Мистер Стерлинг, поздравляю с победой. Правосудие восторжествовало.

– Спасибо, мистер Макрейди, – ответил я, пожимая ему руку. – Но настоящая победа в том, что больше никто не сможет безнаказанно терроризировать честных банкиров.

Агент Айвс присоединился к нашему разговору:

– Уильям, операция «Правосудие» завершена полностью. Через два часа федеральные маршалы опечатают все офисы Continental Trust, а их активы поступят под контроль казначейства.

О’Мэлли и Маккарти подошли ко мне, их лица светились торжеством:

– Босс, – сказал Патрик, – теперь мы можем вернуться к нормальной работе. Банк снова наш.

– Не только наш, – ответил я, глядя на документы о компенсации, которые вручил мне клерк суда. – Теперь у нас есть ресурсы для создания самой мощной банковской империи на Восточном побережье.

Выходя из здания суда, я думал о том, что за несколько месяцев моя жизнь совершила полный оборот. Continental Trust, который еще недавно казался непобедимым, лежал в руинах. Его руководители сидели в тюрьме, активы конфискованы, а само название стало синонимом коррупции и злоупотреблений.

А я получил не только справедливое возмездие за смерть Элизабет и попытку уничтожить мой банк, но и возможность построить новую финансовую империю, на этот раз основанную на честных принципах и служении американской экономике.

Пятьдесят миллионов долларов компенсации плюс мои сохраненные двести миллионов означали новое начало. Merchants Farmers Bank мог стать основой для создания банковской сети, которая будет защищать интересы простых американцев и противостоять финансовым монополиям.

Ветер с Гудзона нес запах близящейся весны. Впереди меня ждала большая работа по восстановлению и развитию банка. Но сегодня я мог позволить себе несколько мгновений удовлетворения от одержанной победы.

Правосудие действительно восторжествовало.

Через три дня после вынесения судебного решения мой кабинет в здании Merchants Farmers Bank на Стоун-стрит снова стал центром деловой активности. Секретарша мисс Томпсон едва успевала принимать звонки и назначать встречи.

Весь финансовый мир Нью-Йорка стремился восстановить отношения с человеком, который одержал победу над Continental Trust. Утреннее солнце лилось через высокие окна, освещая отполированную поверхность стола из красного дерева, на котором лежали десятки писем с поздравлениями и предложениями о сотрудничестве.

В половине десятого утра О’Мэлли доложил о прибытии первого важного визитера:

– Босс, мистер Корнелиус Вандербильт-младший просит аудиенции. Говорит, что дело срочное и касается восстановления деловых отношений.

Я кивнул, поправляя темно-синий галстук. Вандербильт был одним из тех, кто испугался обвинений в связях с мафией и временно прекратил сотрудничество с моим банком. Теперь, когда моя невиновность была доказана в суде, старые союзники возвращались.

Корнелиус Вандербильт-младший вошел в кабинет с видом человека, которому предстоит произнести речь покаяния. Его безупречный серый костюм от лондонского портного, золотые запонки с фамильным гербом и платиновая цепочка карманных часов свидетельствовали о неизменном богатстве железнодорожной династии, но выражение лица выдавало неловкость.

– Уильям, – начал он, протягивая руку для рукопожатия, – позвольте поздравить вас с блестящей победой. Вы доказали, что честность и принципиальность побеждают даже самые циничные интриги.