Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 122 (всего у книги 341 страниц)

Глава 9
Стратегия маленьких шагов

В половине первого я покинул здание «Харрисон Партнеры» под предлогом обеда. На самом деле мой путь лежал прямиком в брокерскую контору Адамса на Лексингтон-авеню.

Несмотря на то, что по плану я собирался отложить этот визит до вторника, утренний успех изменил мои намерения. Нужно ковать железо, пока горячо.

Желтое такси доставило меня к знакомой скромной вывеске «Адамс Сыновья» за двадцать минут. Звякнул дверной колокольчик, и седовласый Джозеф Адамс поднял глаза от бумаг.

– Мистер Уайт, – он улыбнулся, узнав меня. – Не ожидал увидеть вас так скоро.

– Обстоятельства изменились, – ответил я, проходя к его столу. – Появилась возможность расширить портфель.

Адамс жестом пригласил меня сесть.

– И насколько существенное расширение вы планируете?

– Еще пять тысяч долларов, – сказал я, доставая конверт с наличными и чек от Фуллертона.

Брови Адамса приподнялись, но он сохранил профессиональное спокойствие.

– Впечатляет для второго визита, – он достал бумаги. – Те же инструменты, что и прежде?

– С некоторыми дополнениями, – я передал ему заранее подготовленный список. – Хочу несколько расширить охват секторов.

Адамс внимательно изучил мои новые рекомендации:

1. Coca-Cola Company

2. American Tobacco Company

3. Kellogg Company

4. U. S. Gypsum

5. Burroughs Adding Machine Company

6. Eastman Kodak

– Интересный выбор, – заметил он. – Особенно U. S. Gypsum. Не самая популярная акция сейчас.

– Строительный сектор менее волатилен, чем многие думают, – ответил я. – Особенно компании, производящие базовые материалы, которые будут необходимы при любом экономическом сценарии. А гипсокартон U. S. Gypsum используется повсеместно.

Я не стал говорить, что знаю из истории. Эта компания будет одной из немногих, которые продолжат выплачивать дивиденды даже в разгар Депрессии.

– А Eastman Kodak? Не слишком ли это развлекательный сектор? – спросил Адамс.

– Фотография перестала быть роскошью, – пояснил я. – Она стала частью повседневной американской жизни. Kodak производит не только камеры, но и пленку. Расходный материал, который люди покупают снова и снова.

Адамс медленно кивнул, явно впечатленный логикой.

– Burroughs – это ставка на офисную автоматизацию? – продолжил он.

– Именно, – подтвердил я. – Бизнес стремится к эффективности. Счетные машины Burroughs становятся необходимостью для любой серьезной компании. – Я не упомянул, что эта компания в далеком будущем превратится в часть технологического гиганта Unisys.

– А продуктовые компании – Coca-Cola и Kellogg – понятны, – заключил Адамс. – Люди всегда будут есть и пить.

– Добавьте к этому American Tobacco, – дополнил я. – Сигареты – товар с устойчивым спросом даже в трудные времена. Возможно, особенно в трудные времена.

Адамс оформил необходимые документы, время от времени бросая на меня заинтересованные взгляды.

– Должен признать, мистер Уайт, ваш подход выделяется на фоне текущей рыночной эйфории. Большинство клиентов сейчас интересуются только акциями, которые обещают утроиться за месяц.

– Предпочитаю смотреть на горизонт в десять лет, а не в десять недель, – ответил я.

Когда все бумаги были подписаны, Адамс проводил меня до двери.

– Знаете, – сказал он тихо, – у меня есть сын, и я бы очень хотел, чтобы он инвестировал так, как вы.

Это было, пожалуй, лучшим комплиментом, который я мог получить от старого, консервативного брокера.

Вернувшись в офис «Харрисон Партнеры», я обнаружил, что мне выделили новое рабочее место.

Небольшой, но отдельный стол ближе к центру торгового зала, где располагались младшие аналитики и маклеры. Мое повышение моментально материализовалось в офисной иерархии.

Я сел за стол и осмотрелся с новой перспективы. Теперь я мог лучше наблюдать за работой опытных брокеров, занимавших позиции в центре зала.

Джеймс Уилкинсон, седеющий мужчина лет пятидесяти, громко говорил по телефону:

– Пятьсот акций American Can по восемьдесят три и четверть. Да, покупаем. Немедленно. – Он сделал знак клерку, который тут же бросился к телеграфному аппарату.

Рядом с ним другой брокер, Норман Пратт, делал заметки в гроссбухе, одновременно слушая новости, которые молодой помощник зачитывал с телеграфной ленты.

– … Консолидированная нефть объявила о дополнительных дивидендах… Westinghouse Electric открылась на два пункта выше… Bethlehem Steel получила контракт на поставку…

Я внимательно наблюдал за этим танцем информации и решений. Без компьютеров, без мгновенного доступа к данным, без алгоритмических моделей. Все строилось на опыте, интуиции и молниеносной реакции на поступающие сведения.

Мисс Петерсон подошла к моему столу с стопкой документов:

– Мистер Харрисон просил передать вам эти материалы. Досье на клиентов, с которыми вы работали сегодня. Вам нужно подготовить индивидуальные инвестиционные стратегии для каждого к концу недели.

– Спасибо, мисс Петерсон, – я принял бумаги. – Я займусь этим немедленно.

Рядом со мной остановился Томас Эдвардс, мой бывший коллега по «стажерскому уголку»:

– Поздравляю с повышением, Стерлинг, – в его голосе не чувствовалось зависти, только искреннее уважение. – Как тебе удалось произвести такое впечатление на фермеров?

– Просто говорил на их языке, – ответил я. – Аналогии – мощный инструмент. Фермер лучше поймет диверсификацию, если сравнить ее с севооборотом, чем если засыпать его финансовыми терминами.

Эдвардс задумчиво кивнул:

– Умно. Очень умно.

Когда он ушел, я погрузился в изучение файлов клиентов. Особенно меня интересовали их действующие инвестиции.

То, что они уже держали в своих портфелях. Эта информация была ключевой для разработки стратегий, которые выглядели бы логичным продолжением их текущих подходов, но постепенно выводили бы их из зоны риска перед крахом.

К трем часам дня офис достиг пика активности. Телефоны звонили непрерывно, клерки бегали между столами с листками новых котировок, маклеры выкрикивали инструкции помощникам.

Я был очарован этим зрелищем, живым механизмом финансового рынка эпохи до электронных торгов.

Особенно интересно наблюдать технику «быстрых сделок» опытных брокеров. Например, Сэмюэл Моррисон, один из старших маклеров фирмы, практиковал то, что он называл «лесенкой». Каскадные ордера на покупку или продажу с разными ценовыми уровнями.

– Двести акций Reynolds по сто двадцать четыре, – говорил он в телефон. – Еще двести по сто двадцать четыре с половиной, и пятьсот по сто двадцать пять, если рынок продолжит движение.

Это стратегия постепенного входа в позицию, рассчитанная на динамичный рынок. Я делал мысленные заметки об этих техниках, понимая, что они могут пригодиться в будущем.

Меня особенно заинтересовал метод работы Уоррена Бейтса, специалиста по железнодорожным акциям. Он систематически сравнивал данные о грузоперевозках из разных источников. Официальные отчеты компаний, информацию от своих контактов на железнодорожных узлах, даже отчеты о погоде в ключевых транспортных хабах.

– Видите ли, Стерлинг, – пояснил он, заметив мой интерес, – объем перевозок угля через Питтсбург упал на десять процентов в прошлом месяце. Но в официальных данных этого еще нет. Когда появится, цены на акции угледобывающих компаний снизятся. Мы можем заработать на этом.

Это классический пример информационного преимущества. Основы успешной торговли во все времена.

К концу дня я заметил, что несколько старших брокеров украдкой поглядывают в мою сторону. Мое стремительное повышение из стажеров сразу в младшие аналитики явно вызвало интерес.

Один из них, Говард Дженкинс, даже подошел, протянув руку:

– Слышал о вашем успехе с фермерами, Стерлинг. Впечатляющая работа для новичка.

– Благодарю, мистер Дженкинс, – я пожал его руку. – Еще многому предстоит научиться.

– Если понадобится помощь в освоении новых обязанностей, обращайтесь, – предложил он неожиданно дружелюбно. – У меня несколько клиентов в сельскохозяйственном секторе, может быть полезное сотрудничество.

Я понимал, что за этим предложением стоит простой расчет. Дженкинс хотел получить доступ к новым богатым клиентам-фермерам.

Но для меня это тоже могло быть полезно. Возможность учиться у опытного брокера, одновременно укрепляя сеть внутренних контактов.

– С удовольствием обсудим это, мистер Дженкинс, – я улыбнулся. – Может быть, за обедом в среду?

– Договорились, – кивнул он.

Ближе к концу рабочего дня Харрисон вызвал меня в свой кабинет.

– Как продвигается работа над стратегиями для новых клиентов? – спросил он, даже не поднимая глаз от бумаг.

– Хорошо, сэр. Изучил их текущие инвестиции, теперь разрабатываю индивидуальные подходы с учетом их специфики.

– Отлично, – он наконец посмотрел на меня. – Фуллертон звонил. Просил передать, что ждет нашей первой консультации уже на этой неделе.

– Я готов встретиться с ним в любое удобное время.

– В четверг, десять утра, в его офисе, – Харрисон протянул мне визитную карточку с адресом. – И, Стерлинг…

– Да, сэр?

– Не забывайте, что личные консультации не должны мешать вашей основной работе в фирме, – его тон стал прохладнее. – Мы многого ожидаем от вас после сегодняшнего успеха.

– Я понимаю, сэр. Не подведу.

Покидая кабинет Харрисона, я заметил, что рабочий день подходит к концу. Многие брокеры уже собирали бумаги, готовясь уходить. Молодые клерки спешили выключить телеграфные аппараты и телетайпы.

Возвращаясь к своему новому столу, я поймал завистливый взгляд Ван Дорена, все еще сидевшего в «стажерском уголке».

Он что-то прошептал Прайсу, и тот неприятно усмехнулся. Ясно, что не все тут рады моему быстрому продвижению.

Я собрал документы, над которыми предстояло работать дома, и направился к выходу. По пути Бейкер перехватил меня:

– Не забудь – «Синий лебедь», восемь вечера! – он подмигнул. – После такого триумфа надо отметить как следует.

– Буду обязательно, – кивнул я.

Выйдя на вечернюю улицу, я глубоко вдохнул. День был насыщенным и продуктивным.

Инвестиции расширены, позиция в фирме укреплена, новые контакты установлены. Я сделал еще один шаг к созданию будущей финансовой империи.

Оставалось всего шестнадцать месяцев до краха, но теперь у меня есть четкий план. Стратегия маленьких, но уверенных шагов начала приносить первые плоды.

К восьми вечера я уже стоял перед входом в «Синий лебедь». Элегантное заведение на 44-й улице, расположенное в модном районе Манхэттена. В отличие от подпольного «Черного кота», этот клуб функционировал легально, по крайней мере на поверхности.

Роскошный фасад с темно-синей маркизой и золотым силуэтом лебедя не кричал о нелегальном алкоголе, хотя все знали, что именно за ним сюда и приходят.

Швейцар в безупречной ливрее распахнул передо мной дверь:

– Добрый вечер, сэр. Ваше имя?

– Уильям Стерлинг. Меня должны ждать.

Он сверился со списком и кивнул:

– Да, сэр. Мистер Бейкер зарезервировал кабинку в главном зале. Следуйте за мной.

Внутри «Синий лебедь» вполне оправдал мои ожидания. Стены в насыщенных синих тонах, потолок с фресками, изображающими сцены из «Лебединого озера», изысканная мебель красного дерева.

На небольшой сцене играл джаз-оркестр, исполняя модные мелодии Джорджа Гершвина. Элегантные пары кружились на танцполе, в воздухе витал легкий аромат дорогих духов и запретного виски.

Бейкер, Прайс и еще несколько коллег из «Харрисон Партнеры» уже расположились в просторной кабинке. Среди них, к моему легкому удивлению, был и Ван Дорен, который обычно избегал совместных мероприятий с «плебеями», как он нас называл.

– Вот и наша звезда! – воскликнул Бейкер, поднимая бокал с янтарной жидкостью. – За нового младшего аналитика!

Я принял поздравления с улыбкой, отметив, что реакция коллег варьировалась от искреннего одобрения Бейкера до плохо скрываемой зависти Ван Дорена. Последний, однако, демонстрировал необычное дружелюбие.

– Стерлинг, – Ван Дорен поднялся навстречу, – позволь представить тебе мою… кузину. Элеонора Вейнрайт из Бостона.

Только теперь я заметил женщину, сидевшую рядом с Ван Дореном. Ошеломляюще красивую, кстати. Платиновая блондинка с глубокими голубыми глазами и фарфоровой кожей.

Платье глубокого изумрудного цвета элегантно подчеркивало ее фигуру. Ниспадающие жемчужные нити мягко покачивались при каждом движении.

– Очарована, мистер Стерлинг, – ее голос был низким, почти хриплым. Она протянула руку в длинной перчатке не для рукопожатия, а для поцелуя, в манере, которая уже выходила из моды даже в 1928 году.

Я галантно коснулся губами перчатки, замечая легкий аромат мускуса и амбры. Дорогие духи, возможно французские.

– Я очарован гораздо больше, мисс Вейнрайт.

Ван Дорен подвинулся, освобождая мне место рядом с Элеонорой:

– Прошу, садись рядом с нами. Элеонора много наслышана о твоем сегодняшнем успехе.

Я сел, немедленно отметив несколько деталей. Элеонора сидела слишком близко, ее колено легко касалось моего.

При этом она бросила быстрый взгляд на Ван Дорена, словно ожидая одобрения. Выражение лица последнего на мгновение выдало самодовольство. Как у человека, чей план начал реализовываться.

Официант наполнил мой бокал шампанским, и беседа потекла непринужденно. Бейкер рассказывал забавные истории о клиентах.

Прайс смеялся над биржевыми анекдотами. Я поддерживал разговор, но часть моего внимания была сосредоточена на Элеоноре и ее странной связи с Ван Дореном.

– Чарльз рассказывал, что вы очаровали этих простоватых фермеров своим финансовым волшебством, – промурлыкала Элеонора, наклоняясь ко мне так, что аромат ее духов окутал меня плотным облаком. – Такой молодой и уже такой влиятельный.

– Боюсь, он преувеличивает мои достижения, – ответил я скромно, отмечая, что она назвала его «Чарльз», хотя Ван Дорена зовут Ричард. Первая серьезная неточность.

– Ничуть не преувеличиваю, – Ван Дорен изобразил великодушие, а затем посмотрел на часы. – О, мне нужно сделать телефонный звонок. Прошу меня извинить.

Когда он удалился, Элеонора придвинулась еще ближе:

– Признаться, мне немного скучно от всех этих разговоров о финансах. Может быть, покажете мне клуб? Говорят, здесь есть прекрасная терраса с видом на город.

Я мысленно просчитывал ситуацию. «Кузина» Ван Дорена, которая путает его имя, слишком настойчивое внимание, подозрительно удобный уход Ван Дорена… Картина становилась все яснее.

– Конечно, – согласился я. – Но сначала, позвольте спросить, как вам Бостон? Должен признаться, я всегда был очарован этим городом.

– О, Бостон прекрасен, – неопределенно ответила она. – Особенно весной, когда все цветет.

– А в каком районе вы живете?

– Недалеко от центра, – она легонько провела пальцами по моему запястью. – Но давайте не будем говорить о Бостоне. Я хочу узнать больше о вас, Уильям. Можно мне называть вас Уильям?

Еще один тревожный сигнал. Любой истинный бостонец с энтузиазмом рассказал бы, живет ли он в Бэк-Бэй, Бикон-Хилл или Кембридже. Ее уклончивый ответ подтверждал мои подозрения.

– Конечно, Элеонора, – я улыбнулся, решив поддержать игру. – Пойдемте на террасу.

Мы поднялись. Я заметил, как Бейкер подмигнул мне, приняв ситуацию за обычный флирт. Прайс также бросил одобрительный взгляд. Ни один из них не подозревал о подставе.

По пути к террасе я предложил Элеоноре руку, и она охотно взяла меня под локоть, прижавшись ближе, чем того требовали приличия.

– Так вы секретарша? Или, может быть, работаете в модной индустрии? – спросил я, разглядывая ее руки.

– О, я… – она на мгновение запнулась. – Я не работаю. У моей семьи достаточно средств.

Еще одна ложь. Ее руки были ухоженными, но на безымянном пальце виднелось небольшое пятно чернил.

Характерное для тех, кто регулярно пользуется перьевой ручкой. А натертая мозоль на среднем пальце выдавала человека, привыкшего подолгу держать карандаш или ручку.

Мы вышли на тихую террасу, освещенную лишь несколькими фонарями и звездным небом. Внизу раскинулся ночной Манхэттен. Море огней, уходящих к горизонту.

– Как красиво, – прошептала Элеонора, но смотрела не на город, а на меня.

– Действительно, – согласился я. – Кстати, как вы познакомились с Ричардом? Он никогда не упоминал о кузине из Бостона.

– Мы… мы выросли вместе, – она сделала шаг ближе. – Наши матери родные сестры.

Я мысленно перебирал факты о Ван Дорене, известные мне из случайных разговоров и файлов «Харрисон Партнеры». Да, точно.

Его мать была единственным ребенком в семье. У нее не могло быть сестры.

– Интересно, – кивнул я, делая вид, что впечатлен. – Должно быть, у вас много общих воспоминаний.

– Конечно, – она едва заметно провела языком по нижней губе. – Но я не хочу говорить о прошлом. Мне интереснее… настоящее.

С этими словами она положила руку мне на грудь, глядя прямо в глаза. Ее намерения не оставляли простора для воображения.

– Вы очень прямолинейны, Элеонора, – заметил я.

– Жизнь слишком коротка для полутонов, – она придвинулась еще ближе. – Особенно когда встречаешь такого… многообещающего мужчину.

Глава 10
Новая возможность

Я аккуратно взял девушку за руку:

– Прежде чем мы продолжим этот очаровательный вечер, я должен кое-что спросить.

– Да? – она наклонила голову, играя роль заинтересованной собеседницы.

– Сколько вам заплатил Ван Дорен за то, чтобы скомпрометировать меня?

Элеонора застыла, ее глаза расширились:

– Я не понимаю, о чем вы…

– Думаю, понимаете, – мягко перебил я. – Вы не кузина Ван Дорена. Его мать была единственным ребенком в семье. Вы путаете его имя, называя Чарльзом вместо Ричарда. Вы утверждаете, что не работаете, но у вас чернильное пятно на пальце и мозоль от письма. И вы явно не из Бостона. Ваш акцент выдает уроженку Нью-Йорка, возможно, Бруклина.

Ее лицо изменилось, холодная расчетливость сменила наигранную страсть:

– Вы очень наблюдательны, мистер Стерлинг.

– Это часть моей работы, – я улыбнулся. – Анализировать детали и находить несоответствия. Так сколько?

– Пятьдесят долларов, – призналась она с неожиданной прямотой. – И еще пятьдесят, если все пройдет успешно.

– Успешно? – я приподнял бровь. – И что же считается успехом в этом маленьком спектакле?

– Мистер Харрисон должен был «случайно» зайти сюда через, – она посмотрела на изящные часики на запястье, – примерно десять минут. И застать нас в компрометирующей ситуации.

Вот оно что. План прост и жесток.

Харрисон, известный консерватизмом и щепетильностью в вопросах морали, должен был застать новоиспеченного младшего аналитика в объятиях неизвестной женщины на открытой террасе клуба.

В лучшем случае – серьезный выговор. В худшем – потеря доверия или даже увольнение. Изящный план, если бы не одно но.

– Сомневаюсь, что мистер Харрисон действительно придет, – сказал я. – Ван Дорен не настолько влиятелен, чтобы заставить главу фирмы приехать в клуб поздним вечером.

– О, но это не Ван Дорен, – улыбнулась Элеонора. – Мистер Фуллертон позвонил Харрисону, чтобы обсудить некоторые детали их договоренности. Харрисон сам предложил встретиться здесь.

Я почувствовал холодок по спине. Фуллертон. Мой новый важный клиент. Это осложняло ситуацию.

– И Фуллертон согласился участвовать в этом маленьком заговоре?

– Конечно нет, – она засмеялась. – Он просто удобный инструмент. Ван Дорен узнал о встрече от секретарши Харрисона.

Часы продолжали тикать. Если Харрисон действительно придет, у меня оставалось всего несколько минут, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу.

– Что ж, Элеонора, – я принял решение. – У меня есть контрпредложение. Сто долларов, если вы поможете мне преподать урок Ван Дорену.

Ее глаза блеснули алчностью:

– Я слушаю.

– Вместо того, чтобы компрометировать меня, вы скомпрометируете его. Когда Харрисон появится, он застанет вас с Ван Дореном, а не со мной.

– И как вы это устроите?

– Пошлите официанта за Ван Дореном, – предложил я. – Скажите, что я внезапно почувствовал себя плохо и ушел. Он наверняка прибежит проверить, не сорвался ли его план. Когда он появится здесь, вам нужно лишь… проявить инициативу.

Элеонора оценивающе посмотрела на меня:

– А вы коварнее, чем кажетесь, мистер Стерлинг.

– Все дело в расчете вероятностей, – я достал бумажник и протянул ей сто долларов. – Заранее. Считайте это доказательством моей серьезности.

Она быстрым движением забрала деньги, спрятав их в сумочку:

– Договорились.

Я кивнул официанту, стоявшему у входа на террасу:

– Будьте добры, передайте мистеру Ван Дорену, что мисс Элеонора просит его немедленно прийти на террасу. Это срочно.

Официант поклонился и удалился. Я повернулся к Элеоноре:

– У вас около трех минут, чтобы подготовиться к появлению Ван Дорена. Постарайтесь быть убедительной.

– О, не беспокойтесь, – она расстегнула верхнюю пуговицу платья. – Это не первая моя роль.

– Не сомневаюсь, – я направился к двери. – Приятного вечера, мисс Вейнрайт… или как вас там на самом деле.

– Джин, – ответила она с неожиданной искренностью. – Просто Джин из Бруклина.

Я кивнул:

– Удачи, Джин из Бруклина.

Спустившись обратно в главный зал, я спрятался за колонной, откуда открывался хороший обзор и на вход в клуб, и на лестницу, ведущую на террасу. Ровно через две с половиной минуты я увидел, как Ван Дорен, встревоженный и нетерпеливый, поспешно поднимается на террасу.

Еще через три минуты у входа в клуб появился Харрисон в сопровождении Фуллертона. Оба выглядели так, будто прервали деловой ужин. Метрдотель почтительно поклонился и указал в сторону террасы.

Я выждал тридцать секунд и последовал за ними, держась на безопасном расстоянии. Поднявшись по лестнице, я услышал возмущенный голос Харрисона:

– Ван Дорен! Что это значит?

Выглянув из-за угла, я увидел прекрасно разыгранную сцену. Элеонора, с растрепанными волосами и наполовину расстегнутым платьем, «пыталась» привести себя в порядок. Ван Дорен, с размазанной помадой на воротнике и лице, выглядел совершенно ошеломленным.

– Мистер Харрисон! Я… это не то, что вы думаете…

– Я вижу достаточно, чтобы понять, что происходит, – холодно отрезал Харрисон. – На моей памяти, это уже третий подобный инцидент с вашим участием, Ван Дорен. Я закрывал глаза на ваши… эскапады, но компрометировать фирму перед важным клиентом?

Он бросил взгляд на Фуллертона, который наблюдал за сценой с плохо скрываемым весельем.

– Прошу прощения за этот неприятный эпизод, Джеймс, – обратился Харрисон к Фуллертону. – Уверяю вас, в «Харрисон Партнеры» мы придерживаемся высоких стандартов не только в бизнесе, но и в вопросах морали.

– Не беспокойтесь, Роберт, – добродушно ответил Фуллертон. – Молодость имеет свои привилегии. Хотя, должен признать, я ожидал увидеть здесь Стерлинга, а не вашего другого молодого сотрудника.

Я решил, что настало время появиться. Выйдя из-за угла, я изобразил удивление:

– Мистер Харрисон? Мистер Фуллертон? Не ожидал встретить вас здесь.

Харрисон повернулся ко мне:

– А, Стерлинг. Мы с мистером Фуллертоном решили обсудить некоторые детали нашего соглашения. – Он бросил презрительный взгляд на Ван Дорена. – К сожалению, наткнулись на неприятную сцену.

– Да, очень неловко, – я сделал вид, что только сейчас заметил Ван Дорена и Элеонору. – О… Ричард? Я не знал, что ты здесь.

Лицо Ван Дорена исказилось от ярости и унижения. Он понимал, что попал в собственную ловушку, но не мог ничего сказать, не выдав всего плана.

– Стерлинг, – процедил он сквозь зубы.

Элеонора, проявив актерский талант, изобразила смущение:

– Это я во всем виновата, господа. Кузен Чарльз был так любезен…

– Ричард, – автоматически поправил Ван Дорен, тут же поняв свою ошибку.

– Конечно, Ричард, – она театрально приложила руку ко лбу. – Простите, я так смущена.

Харрисон, явно желая закончить этот неприятный эпизод, повернулся к Фуллертону:

– Джеймс, может быть, продолжим наш разговор в более спокойной обстановке?

– Конечно, Роберт, – кивнул тот, затем повернулся ко мне. – Стерлинг, не забудьте о нашей встрече в четверг. У меня накопилось множество вопросов по вашему анализу потребительского сектора.

– Буду рад помочь, сэр, – я почтительно кивнул.

Когда Харрисон и Фуллертон удалились, Ван Дорен повернулся ко мне, в его глазах горела чистая ненависть:

– Ты. Это ты все подстроил.

– Подстроил? – я изобразил недоумение. – Я просто пришел поздравить мистера Харрисона с успешным днем. Откуда мне было знать, что ты развлекаешься здесь со своей кузиной?

Элеонора, теперь уже просто Джин из Бруклина, одарила Ван Дорена ледяным взглядом:

– Кажется, наша сделка отменяется, мистер Ван Дорен. А мне пора.

Она гордо прошествовала мимо нас, оставив Ван Дорена в состоянии бессильной ярости.

– Это еще не конец, Стерлинг, – прошипел он.

– Нет, – согласился я. – Это только начало. – Я сделал шаг ближе и добавил тихо: – В следующий раз, когда захочешь устроить ловушку, убедись, что твоя приманка знает твое настоящее имя. И что тебе не придется самому стать приманкой.

Оставив его переваривать случившееся, я вернулся к нашему столику, где Бейкер с Прайсом оживленно обсуждали какую-то скандальную историю с биржи.

– А, вот и ты! – воскликнул Бейкер. – Где ты пропадал? И куда делась эта красотка?

– Боюсь, у нас с мисс Вейнрайт оказалось не так много общего, – я пожал плечами. – А вот Ван Дорен, кажется, нашел с ней общий язык.

– Серьезно? – Прайс выглядел удивленным. – Не похоже на него. Он всегда такой чопорный.

– Внешность бывает обманчива, – философски заметил я, поднимая бокал. – За неожиданные открытия!

Мы выпили, и вечер продолжился без Ван Дорена, который, очевидно, решил не возвращаться к столу. Я мысленно просчитал вероятность того, что он оставит попытки навредить мне.

Не более пятнадцати процентов. Но теперь у меня было преимущество. Я знал, кто мой враг, а он только начинал понимать, с кем имеет дело.

После триумфа над Ван Дореном мое настроение заметно улучшилось. Оставшаяся часть вечера пронеслась в водовороте джазовых мелодий, клубах дорогого сигарного дыма и стаканах отличного контрабандного бурбона.

Бейкер, изрядно повеселев от выпитого, бесконечно рассказывал истории об экзотических инвестициях.

– И тут этот нефтяник из Оклахомы говорит: «Молодой человек, если это месторождение даст хоть каплю нефти, я лично съем свою шляпу!» – Бейкер театрально взмахнул рукой. – А через месяц я отправил ему соус для приправы.

Мы с Прайсом рассмеялись. Оркестр перешел к медленной композиции «Stardust», которая в моем времени станет классикой, а здесь была свежей новинкой.

Около полуночи я решил откланяться. Тело Уильяма Стерлинга, непривычное к большим дозам алкоголя, начинало протестовать.

– Джентльмены, оставляю вас покорять сердца прекрасных дам, – я поднялся, доставая из кармана кошелек.

– Брось, Стерлинг, – отмахнулся Прайс. – Сегодня я угощаю. Это меньшее, что я могу сделать для человека, заставившего Ван Дорена исчезнуть с вечеринки.

Я поблагодарил коллегу и, попрощавшись, направился к выходу. Швейцар почтительно распахнул передо мной дверь, а за ней открылся ночной Манхэттен во всей величественной красоте.

Несмотря на поздний час, улицы полны жизни. Молодые пары, смеясь, спешили в ночные клубы.

Музыканты с саксофонами и трубами неторопливо переходили от одного заведения к другому. Полицейский на углу снисходительно наблюдал за всем этим, время от времени меланхолично постукивая дубинкой по ладони.

Я уже собирался поднять руку, чтобы подозвать такси, когда заметил знакомую фигуру. Всего в двадцати футах от меня, у входа в соседний ресторан, стоял Оуни Мэдден в окружении двух крепких мужчин, явно не маклеров с Уолл-стрит.

Наши взгляды на мгновение встретились. Мэдден едва заметно кивнул, а затем сел в ожидавший его «Cadillac V-8 Town Sedan». Дорогая машина, особенно по меркам 1928 года, когда большинство автомобилистов все еще ездили на Model T.

Это молчаливый сигнал. Он меня заметил и запомнил. Учитывая мою запланированную встречу с ним, я воспринял это как добрый знак.

Связи в теневом мире будут не менее важны, чем в официальных финансовых кругах. Особенно когда начнется Депрессия.

Поймав такси, видавший виды Packard с откидным верхом, я назвал адрес на 42-й Восточной. Водитель, седобородый старик в потрепанной кепке, кивнул и вырулил на проспект.

– Хорошая ночь, мистер? – спросил он с легким ирландским акцентом.

– Не жалуюсь, – ответил я, расслабляясь на сиденье с потертой кожаной обивкой. – Город никогда не спит, верно?

– В этом-то и проблема, – философски заметил водитель. – Город не спит, а вот его жители еще и встают с петухами.

Мы проехали мимо Центрального вокзала, величественного даже ночью. Строгие линии бежевого камня, скульптуры и огромные окна. Статуя Меркурия на вершине здания, в моем времени превратившаяся в символ Нью-Йорка, сейчас еще относительная новинка. Вокзал построили всего пятнадцать лет назад.

Такси медленно продвигалось по ночному городу. В отличие от круглосуточного транспортного безумия 2024-го, улицы 1928 года к этому времени значительно пустели. Редкие автомобили, несколько поздних пешеходов, пара полицейских на лошадях.

Расплатившись с водителем, пятьдесят центов и двадцать на чай, я вошел в дом. В вестибюле по-прежнему горела лампа, а из комнаты консьержа доносился приглушенный звук радио. Какой-то ночной джазовый эфир из Чикаго.

Поднимаясь по лестнице, я встретил одного из соседей, пожилого профессора из Колумбийского университета, судя по истрепанному твидовому пиджаку с заплатками на локтях.

– Добрый вечер, молодой человек, – вежливо кивнул он, прижимая к груди стопку книг. – Или уже доброе утро?

– Где-то посередине, профессор, – улыбнулся я в ответ.

Войдя в квартиру, я первым делом расстегнул воротник, снял галстук и пиджак. Как же удивились бы мои коллеги из 2024-го, узнав, что с формальной одеждой в конце 1920-х было намного строже, чем в их эпоху футболок и джинсов в офисах!

Я подошел к окну и наблюдал за последними огнями угасающего дня. Мысли о проделке над Ван Дореном смешивались с размышлениями о грядущем дне. Завтра нужно встретиться с клиентами Фуллертона, подготовить еще один подробный анализ рынка и, возможно, посетить биржу лично для сбора информации о торговых тенденциях.

Зевнув, я направился в ванную. Стерлинг, надо отдать ему должное, содержал квартиру в идеальном порядке.

Фаянсовая раковина сияла белизной, медные краны отполированы до блеска. На полке аккуратно выставлены принадлежности для бритья. Опасная бритва «Gillette» с перламутровой ручкой, помазок из барсучьего волоса, фарфоровая чаша для пены.

После быстрого умывания я устроился в кровати. Матрас намного жестче, чем я привык, но после насыщенного дня даже это не могло помешать сну.

* * *

Утро началось с пронзительного звона механического будильника. «Вестклокс Биг Бен», надежное устройство, мучившее американцев ранними подъемами с начала века.