Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 215 (всего у книги 341 страниц)

Глава 25
Новые союзы

Packard Twin Six мягко катился по Парк-авеню в сторону знаменитого небоскреба Standard Oil Building. Ноябрьское утро выдалось ясным и морозным, солнце отражалось в стеклянных фасадах высотных зданий, превращая Манхэттен в сияющий лабиринт из стали и стекла.

Город постепенно адаптировался к новой реальности после краха. Толпы на тротуарах поредели, очереди безработных растянулись у зданий муниципалитета, а газетчики на углах выкрикивали заголовки о новых банкротствах. Тем не менее жизнь продолжалась, и те, кто сохранил капитал, получили беспрецедентные возможности.

– Приехали, босс, – объявил Мартинс, останавливая автомобиль у входа в сорокаэтажную башню из известняка и стали.

Здание Standard Oil поражало своей монументальностью. Массивный фасад с арочными окнами и резными украшениями символизировал мощь нефтяной империи Роквуда.

О’Мэлли вышел первым, внимательно осмотрел окрестности и кивнул мне. После предупреждений Мэддена мы не расслаблялись ни на минуту. Швейцар в золотых галунах и белых перчатках распахнул передо мной тяжелые бронзовые двери, украшенные барельефами нефтяных вышек.

Вестибюль Standard Oil Building производил впечатление храма современного капитализма.

Потолок высотой в тридцать футов украшала фреска, изображающая историю нефтяной промышленности, от первых скважин Пенсильвании до современных нефтеперерабатывающих заводов. Пол из полированного мрамора отражал свет люстр из венецианского стекла, а стены облицованные травертином, придавали всему помещению ощущение вечности и надежности.

Лифт с позолоченными решетками и красным бархатным диванчиком доставил меня на тридцать пятый этаж. Здесь располагался личный кабинет Дэвида Роквуда-младшего, наследника нефтяной империи и одного из влиятельнейших промышленников Америки.

Секретарша, элегантная женщина средних лет в строгом темно-синем костюме, встретила меня с профессиональной улыбкой:

– Мистер Стерлинг, мистер Роквуд ожидает вас в кабинете. Позвольте проводить.

Мы прошли через анфиладу комнат, где за дубовыми столами склонились над документами служащие в безупречных костюмах. Воздух наполняли звуки печатных машинок и приглушенные голоса, ведущие телефонные переговоры с месторождениями по всему миру.

Кабинет Роквуда занимал угол здания и поражал сочетанием деловой функциональности и утонченного вкуса. Панорамные окна открывали вид на Центральный парк, где голые ветви деревьев припорошил ранний снег. Письменный стол из полированного ореха, размером с небольшую лодку, был завален картами нефтяных месторождений, финансовыми отчетами и телеграммами из Техаса и Оклахомы.

– Уильям! – Роквуд поднялся из-за стола, протягивая руку. Высокий, худощавый мужчина, с аскетичными чертами лица и пронзительными серыми глазами, излучал энергию и решимость. Его темно-серый костюм от лучшего портного Лондона сидел безупречно, а белоснежная рубашка с накрахмаленным воротником подчеркивала строгость натуры. – Превосходно, что смогли найти время. После краха каждый день на счету.

Мы обменялись рукопожатием, и я занял кресло из зеленой кожи напротив его стола. На столике рядом дымился серебряный кофейник, а фарфоровые чашки ожидали, когда их наполнят.

– Кофе? – предложил Роквуд, наливая ароматный напиток в тонкие чашки. – Смесь из лучших сортов Ямайки и Гватемалы. В такие времена хороший кофе одно из немногих доступных удовольствий.

Я принял чашку и отпил пару глотков, наслаждаясь богатым ароматом. Роквуд присел на край стола, что не соответствовало его обычной чопорности, но выдавало волнение.

– Уильям, начну с благодарности. Ваши рекомендации спасли семейное состояние от катастрофы, – он достал из ящика стола кожаную папку с финансовыми отчетами. – Перевод семидесяти процентов активов в золото и государственные облигации перед крахом оказался спасительным.

Я изучил цифры. Состояние семьи Роквудов сократилось всего на восемнадцать процентов, в то время как большинство миллионеров потеряли половину или больше.

– А что с нефтяными активами?

– Здесь картина сложнее, – Роквуд встал и подошел к большой карте Соединенных Штатов, висевшей на стене. Красные булавки отмечали месторождения, синие – нефтеперерабатывающие заводы, зеленые – заправочные станции. – Цены на нефть упали на сорок процентов. Мелкие операторы в Техасе и Оклахоме разоряются десятками.

Он указал на скопление красных булавок в восточном Техасе.

– Только за последний месяц семнадцать независимых компаний объявили о банкротстве. Их активы продаются за четверть от стоимости полугодовой давности.

– Это создает возможности для консолидации, – заметил я, отпивая кофе.

– Именно об этом хотел поговорить, – Роквуд вернулся к столу и развернул подробную карту восточного Техаса. – У меня есть информация о двадцати трех месторождениях, которые можно приобрести в ближайшие недели. Общие запасы оцениваются в восемьдесят миллионов баррелей.

Цифра впечатляла. При текущих ценах в полтора доллара за баррель это означало потенциальную стоимость в сто двадцать миллионов долларов.

– А какую сумму потребует покупка?

– По моим расчетам, около двенадцати миллионов долларов, – Роквуд достал увеличительное стекло и внимательно изучил карту. – Но есть проблема. Такую операцию сложно провести одной компании без привлечения нежелательного внимания антимонопольных органов.

Понятно. После дробления Standard Oil в 1911 году правительство пристально следило за попытками восстановления монополии.

– И что вы предлагаете?

– Консорциум независимых инвесторов, – он достал из папки машинописный документ. – Формально разные компании покупают разные месторождения. Фактически это скоординированная операция под единым управлением.

Я просмотрел предварительные расчеты. Схема выглядела разумной и юридически обоснованной. Роквуд явно потратил недели на проработку деталей.

– Уильям, мне нужен партнер с капиталом и пониманием финансовых рынков. Ваши успехи в предсказании краха убедили меня, что вы именно тот человек.

– Сколько потребуется вложить?

– Я готов инвестировать семь миллионов долларов. Нужен партнер еще на пять миллионов, – Роквуд налил себе кофе и задумчиво помешал серебряной ложечкой. – В обмен на сорок процентов будущих доходов.

Предложение интересное, но я видел более широкие возможности. Знание будущего подсказывало, что самые крупные нефтяные открытия ждут нас в других регионах.

– Джон, техасские месторождения – хорошая инвестиция. Но я бы предложил более амбициозную стратегию.

– Какую именно?

Я встал и подошел к карте мира, висевшей на противоположной стене. Географические контуры были испещрены пометками различных концессий и разведочных операций.

– Международная диверсификация. В Венесуэле, на Ближнем Востоке, в Голландской Ост-Индии скрываются месторождения, которые затмят техасские.

Роквуд поднял бровь.

– У вас есть конкретная информация?

– Анализ геологических данных и политических тенденций, – уклончиво ответил я. – Венесуэла переживает политическую нестабильность, что снижает цены на концессии. Британцы сосредоточились на Персидском заливе, игнорируя другие регионы.

Я указал на побережье Венесуэлы.

– Озеро Маракайбо. Здесь можно получить концессии за символические суммы. А потенциальные запасы превышают все техасские месторождения вместе взятые.

– Интересно, – Роквуд достал лупу и внимательно изучил венесуэльское побережье. – А политические риски?

– Управляемые. Новое правительство нуждается в иностранных инвестициях. Правильно выстроенные отношения гарантируют долгосрочную стабильность концессий.

Я переместился к карте Ближнего Востока.

– А здесь – Саудовская Аравия. Британские геологи пока сосредоточены на Ираке и Кувейте. Но мои источники указывают на колоссальные запасы в восточных провинциях королевства.

– Источники? – переспросил Роквуд.

– Геологи, работавшие в регионе, независимые исследователи, – я сознательно оставил ответ расплывчатым. – Плюс анализ геологических формаций схожих с уже разведанными месторождениями.

Я подошел к карте мира и указал на акваторию между Норвегией и Великобританией.

– Но есть и более смелые возможности. Северное море, например. Мои геологические консультанты утверждают, что под морским дном скрываются колоссальные запасы.

Роквуд прищурился, изучая указанную область.

– Подводная добыча? Это же технически невозможно при нынешнем уровне развития.

– Пока невозможно, – согласился я. – Но технологии развиваются быстрее, чем мы думаем. Инвестиции в исследования подводного бурения сегодня окупятся сторицей через двадцать-тридцать лет.

Я переместил палец к северу, на Аляску.

– А здесь Аляска. Геологические данные указывают на крупнейшие месторождения в северных районах. Земли можно приобрести за бесценок, а когда появятся технологии добычи в арктических условиях…

– Аляска даже не штат, – заметил Роквуд. – И климат там убийственный.

– Именно поэтому конкуренции нет. Покупаем концессии сейчас, разрабатываем через десятилетия, – я указал на Мексиканский залив. – То же самое с глубоководными участками здесь. Когда научатся бурить на глубине тысячи футов под водой, эти месторождения изменят всю отрасль.

Роквуд достал лупу и внимательно изучил указанные регионы.

– Интересная стратегия. Но это же инвестиции в неопределенное будущее.

– Джон, нефтяная отрасль переживает технологическую революцию, – я вернулся к креслу. – Сейсмическая разведка, роторное бурение, крекинг-процессы в переработке. Через двадцать лет методы добычи изменятся кардинально.

– А что вы предлагаете конкретно?

– Создать отдельный технологический фонд. Пять миллионов долларов на исследования и разработки. Финансируем университетские лаборатории, молодых изобретателей, экспериментальные проекты.

Я достал записную книжку и показал несколько имен.

– Есть группа инженеров в Техасе, работающих над горизонтальным бурением. Химики из DuPont исследуют новые полимеры на основе нефтепродуктов. Норвежские специалисты изучают возможности морского бурения.

– Горизонтальное бурение? – переспросил Роквуд.

– Технология, позволяющая извлекать нефть из пластов, недоступных для вертикальных скважин. Увеличивает извлекаемые запасы в разы, – я закрыл блокнот. – Плюс нефтехимия. Пластики, синтетические материалы, фармацевтические препараты на основе углеводородов. Спрос на нефть как химическое сырье превысит спрос на топливо.

Роквуд отложил лупу и задумчиво посмотрел на карты.

– Амбициозно и рискованно одновременно. Но логика есть. Если мы правы хотя бы в половине прогнозов, прибыль будет фантастической.

– А если ошибемся в половине, все равно останемся в выигрыше, – добавил я. – Диверсификация рисков – основа успешного инвестирования. Зато и потенциальная прибыль несопоставима с техасскими приобретениями, – я вернулся к креслу. – Джон, через десять-пятнадцать лет спрос на нефть вырастет в разы. Автомобилизация, авиация, химическая промышленность, все требует углеводородов.

– А что с текущими проблемами? Мои люди в Техасе сообщают о массовых увольнениях. Целые города рискуют опустеть, – Роквуд подошел к окну, за которым виднелся заснеженный Центральный парк. Редкие прохожие торопливо пересекали аллеи, кутаясь в пальто. – Уильям, у меня есть социальные обязательства перед людьми, которые строили нефтяную империю. Мы не можем просто бросить их в трудную минуту.

– А кто говорит о том, чтобы бросать? – я присоединился к нему у окна. – Техасские приобретения станут основой для помощи разоренным нефтяникам. Рабочие места, справедливая оплата, социальные программы.

– Продолжайте.

– Создаем фонд реконструкции нефтяной отрасли. Пятьдесят миллионов долларов начального капитала. Тридцать процентов на скупку обесцененных активов в Техасе и Оклахоме. Сорок процентов на международные проекты в Венесуэле и Аравии. Тридцать процентов на социальные программы и технологические инновации.

Роквуд повернулся ко мне, в его глазах загорелся интерес.

– Пятьдесят миллионов серьезная сумма. Какую долю вы готовы взять?

– Половину. Двадцать пять миллионов наличными.

– И взамен?

– Равное партнерство. Пятьдесят на пятьдесят во всех операциях фонда.

Роквуд медленно кивнул, обдумывая предложение.

– А управление? Кто принимает оперативные решения?

– Совместно по стратегическим вопросам. Вы отвечаете за техническую сторону – геологию, бурение, переработку. Я за финансирование, международные отношения, рыночную стратегию.

Мы вернулись к столу, где Роквуд развернул чистый лист бумаги и начал набрасывать схему организации.

– Фонд регистрируется как независимая компания? – уточнил он.

– Именно. «American International Petroleum Corporation». Штаб-квартира в Нью-Йорке, филиалы в Хьюстоне, Каракасе, Лондоне.

– А сроки реализации?

– Первые приобретения в Техасе в течение месяца. Венесуэльские переговоры начинаем в январе. Арабские концессии летом тридцатого года.

Роквуд отложил карандаш и внимательно посмотрел на меня.

– Уильям, откуда такая уверенность в успехе международных проектов? Разведка нефти дело крайне рискованное.

Вопрос ожидаемый, но деликатный. Слишком точные прогнозы могли вызвать подозрения.

– Анализ геологических данных плюс понимание политических тенденций, – повторил я. – Венесуэла находится в сфере влияния США, что гарантирует защиту инвестиций. Саудовская Аравия нуждается в доходах для модернизации. Конкуренция пока минимальная.

– А технические аспекты? Бурение в пустыне Аравии или венесуэльских болотах требует специального оборудования.

– Привлечем лучших специалистов мира. Голландцев из Royal Dutch Shell, американцев из Texaco, британцев из Anglo-Persian. Деньги решают технические проблемы.

Роквуд встал и прошелся по кабинету, обдумывая услышанное. Его шаги звучали глухо по персидскому ковру, покрывавшему паркет из красного дерева.

– А что с конкурентами? Standard Oil of New Jersey, Shell, Anglo-Persian, они не станут спокойно наблюдать за нашей экспансией.

– Рынок достаточно велик для всех, – ответил я. – Плюс мы предлагаем партнерство, а не конкуренцию. Совместные проекты, разделение рисков, технологический обмен.

– Интригующе, – Роквуд остановился у стола.

– Время сейчас идеальное, – согласился я. – Кризис снизил цены на активы и услуги. Конкуренты сосредоточены на спасении существующих операций. Правительства готовы предоставлять льготы ради привлечения инвестиций.

Роквуд вернулся к столу и достал из ящика печать компании.

– Уильям, я готов принять ваше предложение. Но с одним условием.

– Каким?

– Первые полгода работы фонда покажут жизнеспособность стратегии. Если результаты не оправдают ожиданий, пересмотрим подход.

– Справедливо, – я протянул руку. – Договорились.

Мы обменялись рукопожатием, скрепляя соглашение, которое положит основу одной из крупнейших нефтяных империй XX века.

– А теперь практические вопросы, – сказал Роквуд, доставая календарь. – Когда регистрируем компанию?

– На следующей неделе. Мой юрист Розенберг подготовит все документы.

– А первое заседание совета директоров?

– Двадцатого ноября. Обсудим детали техасских приобретений и начальные шаги по Венесуэле.

Роквуд сделал пометки в кожаном блокноте золотым карандашом.

– Уильям, еще один вопрос. Как поступаем с персоналом разоряющихся компаний?

– Лучших специалистов переманиваем в наш фонд. Остальным помогаем найти работу в других местах или предоставляем переподготовку.

– А владельцы месторождений? Многие из них мои давние знакомые.

– Честные условия и быстрые расчеты. Никого не принуждаем к продаже, но и не переплачиваем из сентиментальности.

Роквуд кивнул, принимая условия.

– Тогда считайте меня вашим партнером по «American International Petroleum Corporation».

Я допил кофе и встал из кресла. Переговоры завершились успешно, но впереди предстояли месяцы напряженной работы по реализации амбициозных планов.

– Джон, спасибо за доверие. Уверен, через несколько лет мы будем вспоминать сегодняшний день как начало новой эры.

– Надеюсь, вы правы, – он проводил меня к двери. – В любом случае, бездействие в нынешних условиях равносильно поражению.

Спускаясь на лифте, я размышлял о достигнутых договоренностях. Пятьдесят миллионов долларов колоссальная сумма для совместного проекта.

Но знание будущего гарантировало успех предприятия. Венесуэльская нефть и саудовские месторождения сделают наш фонд одним из влиятельнейших игроков мирового энергетического рынка.

Packard ожидал у входа, О’Мэлли уже сидел на переднем сиденье. Пока Мартинс заводил двигатель, я наблюдал за редкими прохожими на Парк-авеню. Большинство выглядели подавленными последствиями краха, но среди них попадались и те, кто шел с прямой спиной и уверенными шагами. Кризис создавал не только жертв, но и новых победителей.

Америка меняется, и те, кто правильно понял направление перемен, получат шанс сформировать ее будущее.

– Куда теперь, босс? – спросил Мартинс.

Я посмотрел на шофера.

– А теперь поехали в мой банк. В мой будущий собственный банк.

Алим Тыналин
Оракул с Уолл-стрит 6

Глава 1
Банкир поневоле

Ранний ноябрьский снег падал крупными хлопьями на мостовую Уолл-стрит, превращая финансовый район в монохромную картину из черно-белой фотографии.

Наш Packard осторожно маневрировал между редкими автомобилями, чьи фары пробивали полуденные сумерки. За тонированными стеклами я изучал последние сводки о состоянии «Merchants Farmers Bank», небольшого, но стратегически важного финансового учреждения, которое вот-вот должно перейти в мои руки.

– Босс, – О’Мэлли обернулся с переднего сиденья, – Наши наблюдатели говорят, что люди Continental Trust уже в здании банка. Приехали на полчаса раньше назначенного времени.

Я усмехнулся, складывая документы в кожаный портфель. После пары удачных попыток Continental Trust перехватить мои активы, настала моя пора действовать более агрессивно. На этот раз я не собирался дать возможность опередить меня.

– Пусть сидят в приемной. Наше предложение уже принято советом директоров.

Мартинс остановил автомобиль у скромного пятиэтажного здания из красного кирпича на Стоун-стрит. Вывеска «Merchants Farmers Bank», установленная еще в 1891 году, покосилась и нуждалась в реставрации.

Здание выглядело уныло в зимнем сумраке. Окна первого этажа светились тускло, за стеклянными дверями виднелись силуэты людей. У входа стоял черный Cadillac Series 353 с номерами штата Нью-Йорк, явно принадлежащий представителям Continental Trust.

Швейцар, пожилой ирландец с седыми усами, узнал меня и почтительно приподнял фуражку:

– Доброе утро, мистер Стерлинг. Мистер Хэмилтон ожидает вас в конференц-зале на втором этаже.

Мы поднялись по узкой лестнице с чугунными перилами, украшенными литыми розами. Стены коридора покрывали портреты основателей банка и видных клиентов прошлых лет. Фотография торжественного открытия в 1891 году показывала толпу в цилиндрах и длинных сюртуках, празднующую рождение «народного банка для честных тружеников».

Конференц-зал встретил нас атмосферой плохо скрываемого отчаяния. За овальным столом из потемневшего дуба сидели пять членов совета директоров банка. Все мужчины средних лет или старше, в помятых костюмах и с усталыми лицами людей, боровшихся за выживание семейного предприятия.

Председатель совета Джеймс Хэмилтон поднялся при моем появлении. Высокий худощавый мужчина лет шестидесяти, с тщательно подстриженными седыми усами и глубоко запавшими голубыми глазами. Его черный костюм, некогда безупречный, теперь выглядел поношенным, а золотая цепочка карманных часов потускнела от постоянного нервного перебирания.

– Мистер Стерлинг, – он протянул руку, – благодарю Бога, что вы смогли приехать. Мы в отчаянном положении.

Я пожал его руку, ощущая влажную ладонь и слабое рукопожатие человека, потерявшего веру в успех. Остальные директора поднялись с мест, представляясь по очереди: доктор Патрик О’Брайен – местный врач и крупный вкладчик, Генри Уоткинс – владелец текстильной фабрики, Томас Макгрегор – пожилой адвокат, Сэмюэль Адамс – торговец недвижимостью.

Все они вложили в банк не только деньги, но и репутацию. Банкротство означало для них не просто финансовые потери, но и социальное падение в тесном кругу бруклинской элиты.

– Джентльмены, – сказал я, занимая место во главе стола, – понимаю критичность ситуации. Прежде чем обсуждать детали сделки, хотел бы еще раз изучить финансовое состояние банка.

Хэмилтон достал из кожаной папки толстую стопку документов и с видимым усилием разложил их передо мной. Страницы были исписаны мелким почерком бухгалтера и пестрели красными пометками о просроченных платежах.

– Общие активы составляют один миллион восемьсот тысяч долларов, – начал он тихим голосом. – Но из них семьсот тысяч приходится на просроченные кредиты, которые вряд ли будут возвращены.

Доктор О’Брайен, полный мужчина с рыжеватой бородкой, нервно поправил очки в золотой оправе:

– Большинство заемщиков потеряли работу после краха. Фермеры не могут продать урожай, торговцы закрывают магазины. Люди просто не в состоянии платить.

– А депозиты? – спросил я, листая отчеты.

– Катастрофа, – ответил Уоткинс, владелец фабрики. Его обычно розовые щеки побледнели от переживаний. – За два месяца клиенты сняли восемьсот тысяч долларов. Осталось всего четыреста тысяч на всех счетах.

Макгрегор, седой юрист с печальными карими глазами, добавил:

– Плюс долговые обязательства. Двести тысяч другим банкам, сто пятьдесят тысяч по налогам штата, восемьдесят тысяч поставщикам услуг.

Я быстро подсчитал в уме. Банк имел активы на миллион восемьсот тысяч, но реальных денег только четыреста тысяч. Долгов минимум пятьсот тридцать тысяч. Дефицит ликвидности составлял сто тридцать тысяч долларов, что при панических настроениях вкладчиков означало неминуемое банкротство.

– Господа, ситуация действительно тяжелая, – признал я. – Но не безнадежная. При правильном управлении банк можно спасти.

Глаза директоров загорелись слабой надеждой. Хэмилтон наклонился вперед:

– Мистер Стерлинг, вчера к нам приходили представители другой компании. «Metropolitan Financial Corporation». Они предложили девятьсот тысяч долларов за банк.

Metropolitan Financial Corporation. Еще одна подставная компания Continental Trust. Значит, мои противники тоже оценили стратегическую важность собственного банка.

– А каковы условия их предложения?

Адамс, торговец недвижимостью, открыл еще одну папку:

– Они требуют увольнение всего персонала и закрытие двух филиалов в Бруклине. Плюс все проблемные кредиты списываются без попыток взыскания.

– То есть банк фактически ликвидируется?

– Именно, – кивнул Хэмилтон. – Они покупают только лицензию и здание. Клиентская база их не интересует.

Типичная тактика Continental Trust. Приобретение активов с последующим их сокращением до минимума. Им нужен банк как инструмент для финансовых операций, а не как действующее учреждение.

– Джентльмены, мое предложение отличается кардинально, – сказал я, достав из портфеля заранее подготовленный документ. – Девятьсот пятьдесят тысяч долларов за восемьдесят пять процентов акций банка. Плюс немедленное вливание трехсот тысяч долларов для восстановления ликвидности.

В зале воцарилась тишина. Директора обменивались удивленными взглядами. Мое предложение было не только финансово более выгодным, но и гарантировало сохранение банка.

– Но есть условия, – продолжил я. – Все просроченные кредиты пересматриваются. Добросовестным заемщикам предоставляется реструктуризация долга. Персонал сохраняется в полном составе. Филиалы остаются открытыми.

Доктор О’Брайен не смог сдержать эмоций:

– Мистер Стерлинг, это означает спасение не только банка, но и сотен семей наших клиентов!

– Именно в этом смысл, – ответил я. – Банк должен служить обществу, а не наоборот.

Хэмилтон перечитал документ, шевеля губами. Его руки дрожали от волнения:

– А что с управлением? Вы станете президентом банка?

– Нет, это не мой профиль. Назначу управляющего из числа опытных банкиров. Совет директоров сохраняется, но с правом решающего голоса у нового владельца.

Уоткинс поднял руку:

– А сроки реализации? Когда поступят обещанные триста тысяч долларов?

– Немедленно после подписания договора. Сегодня же.

Макгрегор, как юрист, задал практический вопрос:

– А одобрение банковских регуляторов? Смена собственника требует разрешения штата.

– Мой юрист уже подал предварительные документы, – ответил я. – При отсутствии возражений одобрение займет неделю.

В этот момент дверь конференц-зала открылась, и вошла секретарша, пожилая дама в строгом черном платье, с серебристыми волосами, собранными в тугой пучок.

– Мистер Хэмилтон, извините за беспокойство. Представители «Metropolitan Financial» требуют немедленной встречи. Говорят, что готовы повысить предложение до миллиона долларов.

Директора переглянулись с беспокойством. Миллион долларов против моих девятисот пятидесяти тысяч, существенная разница для людей, балансирующих на грани разорения.

– Пригласите их через десять минут, – распорядился Хэмилтон. – Мы должны завершить текущие переговоры.

Когда секретарша ушла, я понял, что Continental Trust играет ва-банк. Они готовы переплачивать за банк, лишь бы не дать мне его получить.

– Джентльмены, – сказал я спокойно, – готов поднять предложение до миллиона пятидесяти тысяч долларов. Окончательное решение.

Сумма вызвала новую волну шепота среди директоров. Адамс быстро подсчитывал что-то на клочке бумаги, Уоткинс нервно барабанил пальцами по столу.

Хэмилтон встал и подошел к окну, за которым падал снег. Минуту он молчал, обдумывая предложения.

– Мистер Стерлинг, – произнес он наконец, – дело не только в деньгах. Вы предлагаете сохранить банк как живой организм. Ваши конкуренты хотят превратить его в пустую оболочку.

– Это правда.

– Тогда я голосую за принятие вашего предложения, – он повернулся к коллегам. – Джентльмены, ставлю вопрос на голосование.

Доктор О’Брайен поднял руку первым:

– За.

Уоткинс колебался, но тоже поднял руку:

– За.

Макгрегор кивнул:

– За.

Адамс оказался единственным сомневающимся:

– А что, если «Metropolitan Financial» поднимет ставку еще выше?

– Сэмюэль, – терпеливо объяснил Хэмилтон, – мы голосуем не за максимальную цену, а за будущее банка и наших клиентов.

– Тогда тоже за, – неуверенно согласился Адамс.

– Единогласно, – констатировал Хэмилтон. – Мистер Стерлинг, банк ваш.

Мы пожали друг другу руки, скрепляя сделку. В этот момент дверь снова открылась, и секретарша провела в зал двух мужчин в дорогих пальто.

Первый высокий блондин с холодными голубыми глазами и аристократическими чертами лица. Его верблюжье пальто от лучшего портного и безупречные кожаные перчатки выдавали принадлежность к высшим кругам. Второй полный мужчина средних лет с тщательно уложенными темными волосами и золотыми очками. Его черный костюм и платиновая цепочка карманных часов говорили о солидном достатке.

– Господа, – произнес блондин с легким британским акцентом, – надеемся, что не опоздали. Ричард Кембридж, «Metropolitan Financial Corporation».

Его спутник раскрыл кожаный портфель:

– Артур Вестфилд, юридический консультант. Мы готовы немедленно оформить покупку банка за миллион двести тысяч долларов наличными.

Миллион двести тысяч – сумма, которая могла поколебать решение совета директоров. Но было уже поздно.

Хэмилтон поднялся из-за стола:

– Джентльмены, благодарю за интерес к нашему банку. Но сделка уже заключена с мистером Стерлингом.

Лицо Кембриджа потемнело. Он переводил взгляд с директоров на меня, явно пытаясь понять, как его опередили.

– Но наше предложение существенно выше…

– Дело не только в цене, – вежливо, но твердо ответил Хэмилтон. – Мистер Стерлинг гарантирует сохранение банка и рабочих мест.

Вестфилд попытался переломить ситуацию:

– Мы готовы пересмотреть условия. Сохранить половину персонала, один филиал…

– Решение принято окончательно, – перебил его доктор О’Брайен.

Кембридж окинул меня ледяным взглядом. В его глазах читались злость и удивление от неожиданного поражения.

– Мистер Стерлинг, – произнес он с плохо скрываемой ненавистью, – поздравляю с приобретением. Надеюсь, справитесь с управлением проблемным активом.

– Благодарю за пожелания, – ответил я с улыбкой. – Уверен, что банк будет процветать под новым руководством.

Представители Continental Trust покинули зал, не скрывая раздражения. Кембридж хлопнул дверью так, что задрожали стекла в окнах.

– Неприятные люди, – заметил Уоткинс, когда их шаги затихли в коридоре.

– Просто расстроены неудачей, – дипломатично ответил я. – В бизнесе такое случается.

Хэмилтон достал из ящика стола бутылку шотландского виски и разлил по небольшим стаканчикам:

– Джентльмены, предлагаю отметить начало новой эпохи «Merchants Farmers Bank».

Мы подняли тост за успешное партнерство. Виски согрел горло, но настоящее тепло исходило от осознания выполненной миссии. Банк спасен, рабочие места сохранены, клиенты получат поддержку.

– А теперь практические вопросы, – сказал я, доставая записную книжку. – Кого из персонала вы порекомендуете на должность управляющего?

– Томаса Эллиотта, нашего главного кассира, – без колебаний ответил Хэмилтон. – Двадцать лет в банке, знает каждого клиента лично, пользуется всеобщим уважением.

– Отлично. А проблемные кредиты?

Доктор О’Брайен открыл папку со списками:

– Большинство заемщиков добросовестные люди, попавшие в трудную ситуацию. Фермер Джонсон должен восемь тысяч, но его ферма стоит двенадцать тысяч. Торговец Маккейн задолжал пять тысяч, но его магазин может восстановиться при поддержке.

– Значит, реструктуризация долгов вместо взыскания, – кивнул я. – А новые клиенты?

– У нас есть связи в деловых кругах Бруклина, – сказал Адамс. – Многие опасались вкладывать деньги в проблемный банк. Но под вашим руководством ситуация изменится.

Макгрегор поднял юридический вопрос:

– А статус банка? Остаемся коммерческим банком или планируете изменения?

– Никаких радикальных изменений, – заверил я. – Традиционное банковское обслуживание, но с современными методами управления рисками.

Через час все формальности были улажены. Договор подписан, документы переданы юристу для регистрации, первый транш денег переведен на счета банка. «Merchants Farmers Bank» официально стал моим активом.

Покидая здание банка, я ощущал удовлетворение от успешно проведенной операции. Continental Trust наконец потерпели поражение в борьбе за стратегические активы. А у меня появился собственный банк, инструмент, который откроет новые возможности для финансовых операций.

Прошло всего десять дней с момента приобретения банка, но «Merchants Farmers Bank» преобразился до неузнаваемости. Я стоял в обновленном главном зале, наблюдая за утренней суетой, и с удовлетворением отмечал, что атмосфера безнадежности сменилась деловым оптимизмом.