Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Глава 23
Золотой поток

Я прибыл в главный офис «Merchants Farmers Bank» на Стоне-стрит в половине седьмого утра, на час раньше обычного, чувствуя необходимость лично оценить ситуацию после недавней публикации компромата Элизабет на Continental Trust. Мокрый снег падал крупными хлопьями на мостовую, превращая финансовый район в унылую черно-белую картину.

О’Мэлли, как всегда безупречно одетый в темно-синий костюм с белоснежной рубашкой, сопровождал меня через главный вход. За нами следовали двое охранников из моей личной армии – один в сером костюме и другой в более скромном коричневом пиджаке, оба внешне неотличимые от обычных банковских клерков, но с внимательными глазами профессиональных бойцов.

– Босс, – тихо сказал О’Мэлли, когда мы поднимались по знакомой лестнице с чугунными перилами, – Маккарти доложил, что ночью никаких подозрительных движений возле банка не замечено. Но люди Марранцано явно нервничают после ареста сицилийцев.

Главный зал банка встретил меня приятной суетой. Несмотря на ранний час, за стойками из полированного красного дерева уже работали четверо кассиров в свежих белых рубашках с накрахмаленными воротничками. Новые латунные таблички с названиями отделов блестели под светом электрических люстр, установленных взамен тусклых газовых рожков. Стены, выкрашенные в теплые кремовые тона вместо прежнего унылого серого, создавали атмосферу надежности и процветания.

У стойки микрокредитования уже выстроилась очередь из полутора десятков человек. Ирландские грузчики в потертых шерстяных куртках, итальянские ремесленники с мозолистыми руками, польские портные с рулетками на шеях, каждый с небольшим, но жизненно важным проектом.

– Мистер Стерлинг! – поднялся из-за стола Томас Эллиотт, мой управляющий банком. Худощавый мужчина лет сорока пяти с аккуратными седеющими усиками и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе излучал компетентность опытного банкира. Его черный костюм был безупречно отглажен, золотая цепочка карманных часов поблескивала в свете люстры. – Готов доложить о ночных поступлениях и утренних результатах.

Мы прошли в мой кабинет на втором этаже. Как я уже рассказывал, помещение тоже подверглось радикальной реконструкции после приобретения банка. Тяжелая викторианская мебель уступила место современному письменному столу из светлого клена и удобным кожаным креслам табачного цвета. На стенах вместо портретов былых банкиров висели карты Нью-Йорка с отмеченными районами экономического развития и графики роста различных отраслей промышленности.

Эллиотт разложил на столе несколько папок с отчетами, его движения были точными и методичными, как у опытного бухгалтера. Аромат свежесваренного кофе наполнял кабинет, секретарша уже подготовила серебряный кофейник с фарфоровыми чашками.

– За последние сутки открыто двадцать три новых счета, – начал Эллиотт, открывая первую папку и надевая очки, —. Это абсолютный рекорд за всю историю банка.

Я налил кофе в две чашки и протянул одну управляющему. Крепкий аромат бразильских зерен тонизировал не хуже утренней зарядки.

– Каков профиль новых клиентов? – спросил я, отпивая горячий кофе.

– Поразительно разнообразный, – Эллиотт листал документы. – Мелкие торговцы, которые боялись связываться с крупными банками после скандала вокруг Continental Trust. Ремесленники, получившие заказы на восстановительные работы в Бруклине и Квинсе. Несколько фермеров из пригородов Нью-Джерси и Лонг-Айленда, решивших перевести депозиты из Chase Manhattan.

Он показал мне аккуратно переписанный список имен с указанием сумм. Почерк Эллиотта был каллиграфическим, каждая цифра выведена с точностью банковского служащего старой школы.

– Общая сумма новых депозитов составила шестьдесят семь тысяч долларов, – продолжал он. – Это больше, чем мы принимали за целый месяц до вашего прихода, мистер Стерлинг.

Я изучил цифры, отмечая средний размер депозита около трех тысяч долларов. Скромные суммы по меркам Уолл-стрит, но солидные для рабочих семей и мелких предпринимателей.

– А микрокредитование? – спросил я.

– Очередь растянулась на полквартала, – Эллиотт не скрывал удивления. – Люди стоят с пяти утра, несмотря на снег. Семья Розетти из Литл-Итали просит кредит на открытие пекарни. Даже польские портные с Орчард-стрит прослышали о наших условиях.

За окном кабинета открывался вид на главный зал первого этажа. Я видел, как кассиры работали с удвоенной энергией, обслуживая непривычно большой поток клиентов. Атмосфера была деловитой, но дружелюбной, полная противоположность холодной официальности традиционных банков.

– Сколько заявок на микрокредиты поступило с утра? – уточнил я.

– Восемнадцать письменных заявок, еще дюжина людей ждет консультации, – Эллиотт открыл вторую папку. – Суммы от ста пятидесяти до двух тысяч долларов. Средняя заявка восемьсот долларов под восемь процентов годовых.

Я уже спорил с другими банкирами и финансистами, о том, что восемь процентов это слишком низкая ставка для 1930 года, когда большинство банков требовали пятнадцать-двадцать процентов от мелких заемщиков. Но я действовал с прицелом на далекое будущее, работая не на прибыль от процентов, а на создание лояльной клиентской базы и репутации «народного банка».

– Расскажите о конкретных случаях, – попросил я, откидываясь в кожаном кресле.

Эллиотт достал отдельную папку с подробными досье заемщиков:

– Как я уже говорил, семья Розетти: Джузеппе и его сын Марко. Джузеппе тридцать лет работал пекарем у других, теперь хочет открыть собственную пекарню в Литл-Итали. Просят две тысячи пятьсот долларов на аренду помещения, печи и первоначальные запасы муки.

– Обеспечение?

– Старший Розетти владеет домом в Бруклине, оценка четыре тысячи восемьсот долларов. Плюс у них уже есть предварительные договоры с шестью ресторанами на поставку хлеба и пасты.

Я кивнул одобрительно. Итальянские семейные предприятия славились надежностью и упорным трудом.

В дверь постучали. Вошла секретарша с конвертом в руках:

– Сэр, срочная телеграмма от мистера Роквуда. Он просит встречи сегодня в десять утра. Говорит, что речь идет о «значительном размещении средств».

Я взглянул на часы, половина восьмого. Времени на подготовку к встрече с нефтяным магнатом было достаточно.

– Хорошо, я готов с ним встретиться в моем кабинете. Томас, – обратился я к Эллиотту, – готовь депозитные сертификаты на крупную сумму. И распорядись открыть дополнительное окно для микрокредитования. Похоже, этот день принесет нам немало сюрпризов.

Снег за окнами усиливался, но атмосфера в банке становилась все более оживленной. Merchants Farmers Bank превращался из скромного районного учреждения в серьезного игрока нью-йоркского финансового рынка.

В десять утра ровно в мой кабинет вошел Джон Д. Роквуд в сопровождении двух помощников. Нефтяной магнат выглядел как всегда безупречно: высокий, худощавый мужчина лет шестидесяти с аскетичным лицом и пронзительными серыми глазами. Его черный костюм от лучшего портного с Пятой авеню был строг и элегантен, а платиновая цепочка карманных часов была единственным намеком на колоссальное состояние. Несмотря на богатство, Роквуд отличался личной скромностью, что проявлялось даже в его манере держаться.

– Уильям, – сказал он, снимая черное пальто с меховым воротником, – надеюсь, вы готовы к серьезному разговору.

Его первый помощник, Чарльз Уитмен, элегантный мужчина средних лет с тщательно зачесанными седыми волосами, поставил на стол кожаный портфель и достал папку с документами. Второй спутник, молодой человек в очках по имени Джеральд Кларксон, устроился у окна с блокнотом для записей.

– Мистер Роквуд, – ответил я, указывая на кресла перед столом, – всегда готов обсуждать взаимовыгодные проекты. Томас, – обратился я к Эллиотту, – прошу организовать нам кофе и полную конфиденциальность.

О’Мэлли незаметно кивнул и вышел из кабинета, чтобы обеспечить безопасность переговоров. Охранники сидели в коридоре, их присутствие было незаметным, но надежным.

Роквуд сел, скрестив ноги, и внимательно посмотрел мне в глаза:

– Уильям, скажу прямо. У меня есть три миллиона двести тысяч долларов наличными, которые нужно разместить немедленно. Операции в Техасе и Оклахоме требуют быстрого финансирования, а традиционные банки связаны бюрократической волокитой и очень медлительны.

Уитмен открыл папку и разложил на столе карты нефтяных месторождений, помеченные красными кружками:

– Мистер Стерлинг, речь идет о приобретении земельных участков общей площадью восемьдесят семь тысяч акров в перспективных районах. Геологическая разведка показывает залежи, сравнимые с Спиндлтопом.

Я изучил карты, отмечая стратегически важные участки вдоль железнодорожных веток. Знание будущего подсказывало, что именно эти районы станут центрами нефтедобычи в тридцатые годы.

– Какие условия размещения вы предлагаете? – спросил я.

– Депозитные сертификаты на восемнадцать месяцев под семь процентов годовых, – ответил Роквуд. – Плюс кредитная линия до двух миллионов для операционных расходов под восемь с половиной процентов.

Условия были более чем привлекательными. Семь процентов по депозитам выше рыночной ставки, но для банка это означало стабильное финансирование крупных проектов.

– Мистер Роквуд, – сказал я, наливая кофе из серебряного кофейника, – ваше предложение интересно. Но у меня есть встречное условие.

Нефтяной магнат приподнял бровь:

– Слушаю.

– Merchants Farmers Bank становится эксклюзивным банком-партнером для всех ваших нефтяных операций на Восточном побережье. Расчеты с подрядчиками, зарплатные проекты, международные переводы – все через нас.

Роквуд обменялся взглядом с Уитменом, затем медленно кивнул:

– Согласен. Но при условии, что ваш банк откроет специализированное подразделение для обслуживания нефтяной отрасли. Мне нужны люди, понимающие специфику бизнеса.

– Разумно, – согласился я. – Томас, – обратился я к Эллиотту, – готовьте документы на размещение трех миллионов двухсот тысяч долларов. И начинайте подбор специалистов для нефтяного департамента.

В этот момент зазвонил телефон. Эллиотт снял трубку:

– Merchants Farmers Bank, Томас Эллиотт… Да, мистер Стерлинг на месте… Одну минуту.

Он прикрыл трубку рукой:

– Сэр, звонит представитель Говарда Милнера-младшего из Акрона. Просит об срочном размещении средств.

– Соедините, – кивнул я.

Голос из Акрона звучал взволнованно:

– Мистер Стерлинг, Джордж Хэмилтон, финансовый директор Akron Rubber Works. Мистер Милнер поручил мне связаться с вами немедленно. Мы готовы перевести к вам четыреста восемьдесят пять тысяч долларов для расширения каучукового производства.

– Какие условия? – спросил я, записывая цифры на блокноте.

– Срочный депозит на год под шесть с половиной процентов плюс кредитная линия до восьмисот тысяч для закупки немецкого оборудования Buna-N. Нам нужно действовать быстро, пока конкуренты не перехватили немецкие технологии.

Роквуд с интересом слушал разговор. Каучуковая промышленность была тесно связана с нефтехимией, и сотрудничество могло быть взаимовыгодным.

– Мистер Хэмилтон, – ответил я, – условия приемлемы. Документы будут готовы к концу дня. Переводите средства через First National Bank of Ohio.

Положив трубку, я обернулся к Роквуду:

– Как видите, репутация надежного банка работает быстрее рекламы.

Не успел я закончить фразу, как О’Мэлли осторожно постучал в дверь и вошел с конвертом:

– Босс, курьер от Вандербильтов. Срочное сообщение.

Я вскрыл конверт с монограммой знаменитой династии. Внутри был официальный бланк Vanderbilt Holdings с элегантным почерком:

«Мистер Стерлинг, семейный совет принял решение о переводе очередного корпоративного счета в ваш банк. Начальный депозит составит один миллион восемьсот тысяч долларов. Просим организовать эксклюзивное обслуживание семейных трастов. С уважением, Уильям Вандербильт III».

Роквуд усмехнулся:

– Уильям, похоже, вы становитесь банкиром для всей американской элиты. Вандербильты не переводят деньги случайно.

– Репутация основа банковского дела, – ответил я. – Томас, – обратился я к ошеломленному Эллиотту, – готовьте документы для дополнительного корпоративного счета Вандербильтов. И организуйте отдельный кабинет для премиальных клиентов.

Кларксон перестал записывать и посмотрел на Роквуда:

– Сэр, похоже, мы выбрали правильного партнера. Банк, которому доверяют Вандербильты, достоин доверия и нашей компании.

– Мистер Роквуд, – сказал я, чувствуя, как удача поворачивается в мою сторону, – у меня есть предложение по международным операциям. Merchants Farmers Bank устанавливает прямые корреспондентские отношения с Credit Suisse в Цюрихе для золотых операций и с Barclays Bank в Лондоне для валютных переводов.

– Интересно, – Роквуд подался вперед. – Для моих европейских партнеров это может быть очень полезно.

Уитмен достал еще одну папку:

– Мистер Стерлинг, у нас есть контракты с голландскими и британскими нефтяными компаниями. Прямые банковские каналы значительно ускорили бы расчеты.

– Тогда начнем с валютного депозита в фунтах стерлингов, – предложил я. – Пятьсот тысяч фунтов под семь с четвертью процентов на два года.

– Договорились, – Роквуд протянул руку для рукопожатия и поднялся. – Уильям, вы превзошли мои ожидания. Такого комплексного банковского обслуживания не предлагает даже Chase Manhattan.

За окном снег почти прекратился, тусклое солнце пробивалось сквозь облака. В главном зале банка кипела деятельность, новые клиенты, крупные депозиты, международные переводы. Merchants Farmers Bank быстро превращался из межрайонного учреждения в финансовую империю.

– Господа, – сказал я, поднимаясь из-за стола, – думаю, этот день войдет в историю нашего банка.

В два часа дня я спустился в главный зал, чтобы лично понаблюдать за работой отделения микрокредитования. То, что я увидел, превзошло самые смелые ожидания. Очередь растянулась от специально установленной стойки до самого входа в банк, а на улице под мокрым снегом стояли еще полтора десятка человек.

У стойки микрокредитования работали двое специалистов: Мэри О’Коннелл, энергичная ирландка лет тридцати с рыжими волосами, заколотыми в аккуратный пучок, и Сальваторе Бруно, итальянец средних лет с добродушным лицом и внимательными карими глазами. Оба говорили на нескольких языках и понимали специфику национальных общин Нью-Йорка.

– Мистер Стерлинг! – воскликнул знакомый голос с ирландским акцентом.

Патрик Флэннери, кузнец, получивший месяц назад кредит на развитие мастерской, стоял в очереди с тремя спутниками. Его широкое лицо сияло от удовольствия, а новый синий костюм говорил о том, что дела пошли в гору.

– Патрик, – подошел я к нему, – рад видеть, что бизнес процветает. Кого привели?

– Знакомьтесь, – Флэннери указал на первого спутника, – Майкл О’Салливан, лучший столяр в Бруклине. Двадцать лет работал на других, теперь хочет открыть собственную мастерскую.

О’Салливан, худощавый мужчина лет сорока с мозолистыми руками и внимательными серыми глазами, снял потертую кепку:

– Мистер Стерлинг, честь познакомиться. Слышал, что ваш банк помогает честным рабочим. Нужно восемьсот долларов на аренду помещения и покупку инструментов.

– Какой у вас опыт? – спросил я.

– Делал мебель для семьи Астор, работал над отделкой отеля Plaza, – О’Салливан достал из кармана потертый блокнот с рисунками. – Вот мои эскизы. Планирую специализироваться на качественной мебели для среднего класса.

Рисунки были профессиональными, чувствовался настоящий талант мастера.

– А это Шеймус Маллой, – продолжал Флэннери, указывая на коренастого мужчину в кожаном фартуке поверх рабочей куртки. – Лучший сапожник от Гарлема до Кони-Айленда.

Маллой, мужчина лет пятидесяти с седеющими усами и умными голубыми глазами, поклонился:

– Мистер Стерлинг, тридцать лет чиню обувь богачам с Пятой авеню. Хочу открыть мастерскую в Мидтауне, где средний класс сможет получить качественный ремонт по разумным ценам.

– Сколько требуется? – уточнил я.

– Тысяча двести долларов. Шестьсот на аренду, четыреста на оборудование, двести на первоначальные запасы кожи и материалов.

Третий спутник Флэннери оказался Джузеппе Фиоре, торговцем рыбой из итальянского квартала. Невысокий энергичный мужчина лет сорока с густыми черными усами и быстрыми движениями рук.

– Синьор Стерлинг, – заговорил он с сильным итальянским акцентом, – я двадцать лет продаю рыбу на Фултон-стрит. Хочу купить собственный грузовик, чтобы возить свежую рыбу прямо с рыболовных судов в рестораны Литл-Итали.

– Сколько планируете инвестировать? – спросил я.

– Полторы тысячи долларов. Тысяча на подержанный грузовик Ford, триста на холодильное оборудование, двести на первоначальные закупки.

Фиоре достал из кармана письмо на бланке известного ресторана:

– У меня уже есть договор с «Дженнаро», они готовы покупать по двадцать фунтов свежей рыбы каждый день.

Я внимательно изучил документ. Почерк был аккуратным, подпись – подлинной.

– Джентльмены, – сказал я, обращаясь ко всем троим, – ваши планы выглядят разумными и перспективными. Мэри, – позвал я О’Коннелл, – прошу оформить заявки для этих джентльменов в первоочередном порядке.

Рыжеволосая ирландка кивнула и достала стандартные формы:

– Конечно, мистер Стерлинг. Условия стандартные – восемь процентов годовых, срок возврата от восемнадцати месяцев до трех лет в зависимости от суммы.

В это время к нам подошла семья Розетти, пожилой итальянец Джузеппе с сыном Марко. Старший Розетти, мужчина лет шестидесяти с седыми усами и добродушным лицом, снял шляпу при виде меня:

– Синьор Стерлинг, слышал, что вы помогаете честным людям открыть собственное дело. Тридцать лет работаю пекарем у других, теперь хочу открыть свою пекарню.

Марко, молодой человек лет двадцати пяти с умными темными глазами и энергичными движениями, добавил:

– Папа знает все секреты традиционного итальянского хлеба. А я изучал современные методы в пекарной школе. Вместе мы можем создать лучшую пекарню в Литл-Итали.

– Какая сумма требуется? – спросил я.

– Две тысячи пятьсот долларов, – ответил старший Розетти. – Тысяча на аренду помещения на Мотт-стрит, восемьсот на две печи, семьсот на первоначальные запасы муки, дрожжей и оборудования.

Марко достал папку с документами:

– Мистер Стерлинг, у нас уже есть предварительные договоры с шестью ресторанами на поставку хлеба и пасты. Плюс мы планируем продавать через собственную витрину семьям из квартала.

Я изучил документы. Договоры были составлены профессионально, суммы заказов внушали оптимизм.

– А обеспечение? – уточнил я.

– Дом в Бруклине, – старший Розетти протянул документы о собственности. – Покупал в тысяча девятьсот двадцать втором году за три тысячи восемьсот долларов. Теперь стоит около пяти тысяч.

Сальваторе Бруно, итальянский специалист по кредитам, просмотрел документы и кивнул мне:

– Мистер Стерлинг, семья Розетти хорошо известна в квартале. Честные люди, никогда не имели долгов.

Я наклонился к нему и прошептал:

– Проверь их через О’Мэлли. На предмет принадлежности к «уважаемым людям».

Бруно внимательно посмотрел на меня и снова понимающе кивнул.

В дальнем конце очереди стояла молодая женщина в скромном сером пальто с тремя детьми. Я подошел к ней:

– Добрый день, мэм. Чем можем помочь?

Женщина, худенькая брюнетка лет двадцати восьми с усталыми, но решительными глазами, нервно сжимала в руках потертую сумочку:

– Мистер Стерлинг? Я Маргарет Коллинз. Овдовела три месяца назад, муж погиб в несчастном случае на стройке. Мне нужно сто пятьдесят долларов на покупку швейной машинки Singer.

– Планируете шить дома? – спросил я.

– Да, сэр. Умею шить платья, блузки, детскую одежду. Соседки уже заказали несколько вещей. Если получу машинку, смогу работать дома и одновременно присматривать за детьми.

Старший мальчик, лет десяти, с серьезным лицом добавил:

– Мистер Стерлинг, мама лучшая швея в районе. Она сшила это пальто сама.

Я посмотрел на пальто женщины, действительно, работа была аккуратной и профессиональной.

– Миссис Коллинз, – сказал я, – ваша заявка будет одобрена немедленно. Мэри, оформите кредит на сто пятьдесят долларов под шесть процентов сроком на год.

Глаза женщины наполнились слезами благодарности:

– Спасибо, мистер Стерлинг. Клянусь, не подведу вашего доверия.

К концу дня было обработано тридцать две заявки на микрокредиты общей суммой сто двадцать семь тысяч долларов. Средний размер кредита составил около четырехсот долларов, небольшие суммы, которые тем не менее могли кардинально изменить жизнь простых американцев.

Эллиотт подошел ко мне с итоговым отчетом:

– Мистер Стерлинг, сегодняшний день стал рекордным в истории банка. Общий оборот составил четыре миллиона семьсот тысяч долларов, чистая прибыль – двадцать три тысячи долларов.

– Томас, – сказал я, глядя на довольные лица людей в очереди, – это только начало. Завтра открываем дополнительное окно микрокредитования и увеличиваем штат специалистов.

Но это еще не все. Я готовил еще один сюрприз на ближайшие дни.