Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Глава 23
Подсчет прибыли

Серое ноябрьское утро Нью-Йорка встретило меня монотонным стуком дождя по крыше особняка. После Черного вторника прошло всего пару недель, а мир уже казался совершенно другим.

За окнами моего кабинета виднелись пустые тротуары. Люди боялись выходить на улицы, где каждый газетный мальчишка кричал о новых банкротствах и самоубийствах.

Фаулер постучал в дверь и вошел с утренним кофе, в другой руке он держал телеграмму.

– Сэр, вам срочное сообщение. Адресат незнакомый. Некий мистер Кат.

Это от Кляйна. Сначала я быстро проглядел шифрованное послание. Встреча в офисе «American Prosperity Investment Trust» в одиннадцать утра.

Да, это по плану. Все готово для окончательного подсчета.

Я принял чашку дымящегося кофе, крепкая смесь из зерен Ямайки, которую Фаулер готовил с педантичной точностью швейцарского часовщика.

– Скажи О’Мэлли, что выезжаем через полчаса. И пусть Мартинс проверит автомобиль особенно тщательно. У нас могут появиться недоброжелатели.

Дворецкий кивнул и беззвучно удалился. Я отпил кофе, наслаждаясь горьковатым вкусом, и еще раз пробежал глазами по предварительным расчетам, лежащим на письменном столе из орехового дерева. Цифры удивили даже меня, человека, который готовился к этому месяцами.

В половине одиннадцатого наш Packard Twin Six мягко катился по мокрым улицам в сторону Парк-авеню. За тонированными стеклами я наблюдал картины послекризисного Нью-Йорка: закрытые магазины с табличками «Распродажа всего», очереди у банков, где люди пытались снять последние сбережения, полицейские патрули, следящие за порядком у разорившихся брокерских контор.

– Господи, босс, – пробормотал О’Мэлли, глядя на толпу у здания Chase National Bank, – похоже на военное время. Только вместо бомб сейчас биржевые сводки.

– Хуже, Патрик. Во время войны люди знают, кто враг. Здесь каждый сам за себя.

Здание, где располагался офис «American Prosperity Investment Trust», встретило нас привычной атмосферой деловой солидности. Швейцар в золотых галунах принял мои шляпу и трость, словно ничего не изменилось в мире. Но его руки слегка дрожали, даже здесь, в этой крепости капитала, чувствовалось общее напряжение.

Лифт с зеркальными стенами и красным бархатным диваном доставил нас на девятый этаж. Коридор, устланный персидскими коврами, вел к двустворчатым дверям из полированного дуба с латунной табличкой.

Кляйн встретил меня в приемной, его обычно встревоженное лицо светилось необычным для него энтузиазмом. Круглые очки в тонкой металлической оправе блестели в свете хрустальной люстры.

– Мистер Стерлинг, – он потер ладони с видимым волнением, – цифры превзошли самые оптимистичные прогнозы. Это… это просто феноменально.

Мы прошли в конференц-зал, где меня ждала весьма представительная компания. За длинным столом из полированного красного дерева расположились финансовые мозги преступного синдиката.

Мейер Лански сидел во главе стола, изучая документы через очки в золотой оправе. Его костюм от лучшего портного на Пятой авеню был безупречен даже в этот хаотичный день.

Рядом с ним находился Винсент «Счетовод» Риччи, худощавый мужчина с зализанными назад темными волосами, чьи пальцы непрерывно перебирали четки из черного янтаря, странная привычка для человека, считающего миллионы.

Напротив них расположился Джакомо Вентури, финансовый советник Лучиано. Этот седовласый сицилиец с аккуратными усиками выглядел как университетский профессор, что в известном смысле и было правдой, ведь до эмиграции в Америку он преподавал математику в Палермо.

– Господа, – произнес я, занимая место напротив Лански, – надеюсь, вы готовы услышать цифры прибылей, которые нам удалось получить…

Кляйн торжественно раскрыл главную бухгалтерскую книгу в черном кожаном переплете с золотым тиснением. Страницы, исписанные его мелким почерком, содержали результаты операции, которая превратила нас в одну из богатейших финансовых структур Америки.

– Итак, – начал он, водя пальцем по столбцам цифр, – общий начальный капитал синдиката, задействованный в операции, составлял одиннадцать миллионов долларов. Средний коэффициент левериджа – один к восьми.

Риччи наклонился вперед, его обычно усталые глаза загорелись профессиональным интересом:

– Значит, общий объем коротких позиций достигал восьмидесяти восьми миллионов?

– Точно, – кивнул Кляйн. – Позиции распределялись следующим образом: тридцать процентов в акциях радиокомпаний, двадцать пять процентов в инвестиционных трастах, двадцать процентов в автомобильных компаниях, пятнадцать процентов в коммунальных предприятиях, десять процентов в банковских акциях.

Вентури сделал быструю пометку в блокноте серебряным карандашом:

– А средний уровень падения по секторам?

– Radio Corporation и подобные компании потеряли в среднем семьдесят четыре процента стоимости, – ответил Кляйн, перелистывая страницу. – Инвестиционные трасты, восемьдесят один процент. Автомобильные – шестьдесят семь процентов. Коммунальные – сорок три процента. Банки – пятьдесят девять процентов.

Лански снял очки и принялся медленно протирать их шелковым платком. Этот жест выдавал его волнение больше, чем любые слова.

– Мистер Кляйн, озвучьте, пожалуйста, итоговую цифру.

– Общая прибыль от коротких продаж составила двадцать один миллион четыреста семьдесят три тысячи долларов.

В конференц-зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем напольных часов в углу и шумом дождя за окнами. Даже эти закаленные в боях за власть и деньги люди были потрясены масштабом успеха.

Риччи первым нарушил молчание:

– Это больше, чем весь годовой бюджет штата Нью-Джерси.

– И больше, чем суммарные активы половины банков Нью-Йорка до краха, – добавил Вентури, быстро прикидывая цифры в уме.

Лански надел очки обратно и внимательно изучил документы:

– Мистер Стерлинг, ваша комиссия как управляющего составляет десять процентов?

– Именно так.

– Значит, вы лично заработали свыше двух миллионов долларов за неделю, – в голосе финансового гения преступного мира звучало искреннее восхищение. – Это рекорд, который не побьет никто из живущих.

Кляйн перевернул страницу бухгалтерской книги:

– Но это не все. Европейские операции через швейцарские банки принесли дополнительные три миллиона восемьсот тысяч прибыли. Лондонская биржа, Париж, Амстердам, везде мы зафиксировали позиции заранее.

– А что с физическими активами? – поинтересовался Вентури.

– Золотые резервы в швейцарских хранилищах выросли в стоимости на тридцать семь процентов, – ответил я. – Земельные участки вдоль планируемых федеральных трасс пока не изменились в цене, но через год-два их стоимость возрастет минимум втрое.

Риччи откинулся в кресле, пытаясь осмыслить масштаб операции:

– Двадцать пять миллионов чистой прибыли. Этого хватит, чтобы скупить половину разорившихся предприятий Америки.

– Именно об этом я и хотел поговорить, – я открыл принесенную папку. – Кляйн подготовил список компаний и предприятий, которые можно приобрести за десять-пятнадцать процентов от докризисной стоимости.

Кляйн развернул перед нами большую карту Соединенных Штатов, на которой красными флажками были отмечены объекты для потенциального приобретения.

– Сталелитейные заводы в Пенсильвании, – начал он, указывая на скопление флажков. – Три предприятия компании «Bethlehem Steel», которые сейчас можно купить за восемьсот тысяч долларов. До краха они стоили шесть миллионов.

– А их производственный потенциал? – спросил Лански.

– Полностью сохранен. Оборудование, квалифицированные рабочие, контракты с железными дорогами. Единственная проблема – отсутствие заказов, но это временно.

Вентури изучил список предприятий:

– Автомобильные заводы в Детройте. Текстильные фабрики в Новой Англии. Нефтеперерабатывающие предприятия в Техасе. Это же основа американской промышленности.

– Совершенно верно, – кивнул я. – Через два-три года, когда экономика начнет восстанавливаться, эти предприятия снова станут прибыльными. А их стоимость вырастет в десятки раз.

Риччи внимательно изучал цифры:

– Для покупки всех объектов из списка потребуется около восьми миллионов долларов. У нас есть такие средства?

– Более чем достаточно, – ответил Кляйн. – После выплаты комиссий участникам синдиката в нашем распоряжении остается семнадцать миллионов наличными.

В этот момент дверь конференц-зала открылась, и вошли Массерия, Лучиано и Мэдден. Старый босс опирался на трость с набалдашником в виде орлиной головы, его массивная фигура заполнила дверной проем.

Лучиано, конечно же, выглядел элегантно – безупречный темно-синий костюм, белоснежная рубашка, шелковый галстук с тонкими серебристыми полосками. Мэдден замыкал процессию, его светло-голубые глаза искрились довольством.

– Мистер Стерлинг, – произнес Массерия, садясь в кресло, которое Кляйн поспешно придвинул, – слышу, у нас есть основания для праздника.

– Более чем серьезные основания, дон Джузеппе, – ответил я, указывая на раскрытую бухгалтерскую книгу. – Прибыль превысила все ожидания.

Лучиано присел на край стола, изучая карту с отмеченными предприятиями:

– Двадцать пять миллионов? Это больше, чем оборот всех семей за год.

– И это только начало, – добавил Мэдден, закуривая сигару. – Теперь мы можем скупать активы и становиться легальными бизнесменами.

Массерия медленно кивнул, его карие глаза внимательно изучали цифры:

– Хорошо. Очень хорошо. Но у меня есть вопрос к мистеру Стерлингу.

Все взгляды обратились на меня. В зале повисла напряженная тишина.

– Как нам быть уверенными, что подобный успех можно повторить? Это была удача или мастерство?

Вопрос прозвучал мягко, но я понимал, что за ним скрывается проверка. Массерия хотел знать, стоит ли синдикату и дальше полагаться на мои прогнозы.

– Дон Джузеппе, – ответил я осторожно, – удача играет роль в любом деле. Но основой успеха стал тщательный анализ. Я изучал статистику маржинальной торговли, сопоставлял ее с историческими данными по предыдущим кризисам, отслеживал настроения европейских инвесторов.

– И что показал анализ относительно будущего?

Я сделал паузу, обдумывая ответ. Слишком точные прогнозы могли вызвать подозрения, но слишком расплывчатые – разочарование.

– Впереди долгий период депрессии. Минимум два-три года. Но для тех, кто сохранил капитал и правильно его инвестирует, это время больших возможностей.

Лански наклонился вперед:

– Какие именно возможности вы видите?

– Во-первых, скупка обесцененных активов, как мы уже обсуждали. Во-вторых, создание новых предприятий, которые будут работать на восстановление экономики. В-третьих, международная диверсификация – инвестиции в Европе, где кризис менее глубокий.

Мэдден выпустил кольцо дыма в сторону потолка:

– А что с нашими текущими операциями? Контрабанда, игорные дома, обложение налогами поедприятий?

– Их значение возрастет, – ответил я. – В кризис люди ищут забвения. Спрос на алкоголь и азартные игры будет расти. Плюс многие разорившиеся бизнесмены согласятся на наши условия защиты.

Риччи поднял руку:

– А как насчет инвестиций в политиков? Сейчас самое время покупать влияние по сниженным ценам.

– Абсолютно верно, – согласился я. – Многие конгрессмены и сенаторы потеряли состояния на бирже. Они будут более сговорчивыми в вопросах лоббирования наших интересов.

Массерия тяжело поднялся с кресла и подошел к окну, откуда открывался вид на серые крыши Манхэттена под дождем:

– Значит, кризис – это не проблема, а возможность?

– Именно так, дон Джузеппе. Для тех, кто готов действовать решительно.

Старый босс повернулся к нам:

– Тогда действуем. Мистер Стерлинг получает полномочия по скупке предприятий. Лански координирует финансовые операции. Лучиано отвечает за политические связи. Мэдден – за расширение текущего бизнеса.

– А бюджет операции? – уточнил Вентури.

– Десять миллионов на первый этап, – решил Массерия. – Если результаты будут удовлетворительными, добавим еще.

Кляйн быстро делал пометки в блокноте:

– Понял. Я подготовлю документацию для приобретений.

– И еще один момент, – добавил Массерия, снова садясь в кресло. – Мистер Стерлинг, ваша доля в синдикате увеличивается до пятнадцати процентов от общих активов. Исключительное достижение заслуживает исключительного вознаграждения.

Я почувствовал, как участился пульс. Пятнадцать процентов от двадцати пяти миллионов – это почти четыре миллиона долларов личного капитала плюс растущие доходы от управления.

– Благодарю за доверие, дон Джузеппе.

– Доверие нужно оправдывать, – жестко ответил он. – Но пока у меня нет оснований сомневаться в вашей компетентности.

Лучиано встал с края стола:

– А теперь практические вопросы. Когда начинаем скупку предприятий?

– Немедленно, – ответил я. – Каждый день промедления означает, что кто-то другой может опередить нас. Плюс цены на некоторые активы уже начинают стабилизироваться.

Мэдден погасил сигару в хрустальной пепельнице:

– У меня есть контакты среди банкиров, которые занимаются принудительными продажами. Могу организовать предварительные переговоры уже на этой неделе.

– Отлично, – кивнул Лански. – Я подготовлю схемы финансирования через наши подставные компании. Никто не должен связать покупки с синдикатом.

Встреча продолжалась еще час. Мы обсуждали технические детали операций, распределяли ответственность, назначали сроки. К концу разговора у каждого был четкий план действий на ближайший месяц.

Когда все начали расходиться, Массерия задержал меня жестом.

– Мистер Стерлинг, еще один вопрос. Личный.

Остальные покинули конференц-зал, оставив нас наедине. Старый босс подошел к окну и долго смотрел на улицу, где редкие прохожие спешили под зонтами.

– Вы изменили правила игры, – произнес он наконец. – До вас мы зарабатывали миллионы. Теперь десятки миллионов. Это большая ответственность.

– Понимаю, дон Джузеппе.

– Надеюсь. Потому что в нашем мире ошибки не прощают. Особенно дорогостоящие ошибки.

Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел холодную решимость человека, прошедшего путь от бедного сицилийского крестьянина до властителя подпольной империи.

– Но если вы и дальше будете демонстрировать такие результаты, то получите защиту и поддержку, о которых можете только мечтать.

– Я не подведу ваших ожиданий.

– Увидим, – он взял трость и направился к выходу. – Увидим, мистер Стерлинг. Жизнь лучший экзамен на компетентность.

Когда дверь закрылась за Массерией, я остался один в конференц-зале. За окнами продолжал моросить дождь, размывая очертания города, погруженного в кризис. Но здесь, в этом зале, только что был заложен фундамент империи, которая переживет депрессию и выйдет из нее еще сильнее.

Долго размышлять не удалось. Не успел звук шагов Массерии запихнуть в коридоре, как я услышал, что кто-то осторожно прикрыл дверь.

Обернувшись, я увидел Мэддена, который вернулся в конференц-зал. Ирландец подошел к окну и некоторое время молча наблюдал за дождливой улицей, постукивая пальцами по подоконнику из полированного мрамора.

– Оуни, я думал, ты ушел с остальными, – сказал я, собирая документы в кожаную папку.

Мэдден повернулся ко мне, и я заметил необычное для него выражение тревоги на лице. Его светло-голубые глаза, обычно искрящиеся довольством или расчетливостью, теперь выражали серьезную озабоченность.

– Стерлинг, нам нужно поговорить. Наедине, – он указал на кресла у небольшого столика в углу зала. – То, что я скажу, не предназначено для чужих ушей.

Мы пересели подальше от основного стола. Мэдден достал серебряный портсигар и предложил мне сигару, привычный ритуал, предшествующий серьезному разговору.

– Отличные результаты у нас сегодня, – начал он, раскуривая сигару. – Двадцать пять миллионов – это цифра, которая войдет в историю. Но у каждого большого успеха есть оборотная сторона.

– Какая именно? – я принял предложенную сигару, хотя редко курил.

– Зависть, – коротко ответил Мэдден. – И не только зависть. Страх перед переменами, которые ты принес в наш мир.

Он сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым в сторону потолка.

– Марранцано не забыл унижение в Атлантик-Сити. А твой сегодняшний триумф только подливает масла в огонь. Дон Сальваторе видит в тебе символ всего, что ему ненавистно – модернизации, отхода от традиций, сотрудничества с неитальянцами.

Я отложил сигару в хрустальную пепельницу. Аппетит к табаку внезапно пропал.

– Ты говоришь о конкретной угрозе или об общих настроениях?

– О конкретной угрозе, – голос Мэддена стал тише. – Мои источники в семье Марранцано сообщают о тайных встречах. Старые сицилийцы собираются на войну.

Я встал и прошелся по конференц-залу, обдумывая услышанное. За окнами Нью-Йорк выглядел серым и подавленным под ноябрьским дождем.

– И что же что планирует дон Сальваторе?

– Судя по информации, которой я располагаю, он хочет начать с устранения символов нового порядка, – Мэдден погасил сигару и пристально посмотрел на меня. – И ты, мой друг, самый яркий из этих символов.

Холодок пробежал у меня между лопаток. Попытка убийства в Атлантик-Сити была предупреждением. Теперь речь шла о настоящей охоте.

– Какие у него ресурсы для войны? – спросил я, возвращаясь к столику.

– Около ста пятидесяти человек в Нью-Йорке, – Мэдден достал из внутреннего кармана пиджака сложенную бумагу. – Плюс связи с семьями в Филадельфии, Бостоне, некоторых других городах. В сумме он может рассчитывать на поддержку трех-четырех сотен бойцов.

– А у нас?

– У синдиката? Больше тысячи, если считать всех. Но проблема в том, что война начнется внезапно. Марранцано ударит первым, пока мы не успели мобилизоваться.

Мэдден развернул бумагу, это оказалась схема расположения сил Марранцано в городе.

– Его люди контролируют часть Бронкса, несколько кварталов в Бруклине, имеют опорные пункты на Манхэттене. Плюс у него есть связи в полиции, несколько капитанов и дюжина детективов на зарплате.

Я изучил схему. Позиции Марранцано выглядели достаточно сильными для нанесения первого удара, особенно если он действительно планировал внезапное нападение.

– Оуни, а что думает Массерия? Он же понимает, что война неизбежна?

– Джо Босс надеется, что старые связи и уважение к традициям удержат Марранцано от открытого конфликта, – Мэдден усмехнулся без особой радости. – Но я думаю, он недооценивает глубину противоречий. Для Марранцано это не просто борьба за территории или доходы. Это борьба за душу организации.

Мэдден сложил схему и убрал обратно в карман.

– К тому же, экономический кризис создал идеальные условия для войны. Полиция занята беспорядками и банковскими крахами. Федеральные агенты переброшены на расследование финансовых махинаций. Пресса поглощена биржевыми новостями. Никто не обратит внимания на несколько «случайных» убийств в итальянских кварталах.

Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Внизу проехал автомобиль полиции, но даже полицейские выглядели подавленными и растерянными. Город погрузился в хаос, который мог прикрыть любые преступления.

– Какие у нас варианты? – спросил я, не отворачиваясь от окна.

– Первый – убедить Массерию нанести упреждающий удар. Устранить Марранцано до того, как он начнет войну.

– А второй?

– Попытаться найти компромисс. Предложить дону Сальваторе что-то, что заставит его отказаться от планов мести.

– Например?

Мэдден помолчал, обдумывая ответ.

– Деньги. Много денег. И признание его особого статуса в организации. Возможно, отдельную сферу влияния, где он сможет действовать по старым правилам.

Я повернулся к нему:

– Ты веришь, что это сработает?

– Честно? Нет, – Мэдден покачал головой. – Марранцано слишком горд и слишком убежден в правоте. Для него уступки будут выглядеть как признание слабости.

– Значит, остается первый вариант.

– Боюсь, что так. Но здесь есть проблема. Массерия не захочет первым нарушать мир. Это противоречит его понятиям о чести и традициях.

Мэдден встал и подошел ко мне к окну.

– Стерлинг, я говорю все это не для того, чтобы напугать тебя. А чтобы ты был готов. Марранцано может ударить в любой момент. И первой целью, скорее всего, будешь ты. Причем, возможно, это будет неявный удар. Так, чтобы его нельзя было обвинить в нападении на казначея Синдиката.

– Понятно. А что ты предлагаешь для защиты?

– Усиленную охрану. Плюс изменение привычных маршрутов, дополнительные меры предосторожности.

– Тогда остается укреплять оборону и ждать первого хода Марранцано.

– Именно. Но есть еще один момент, который тебе следует учитывать, – Мэдден понизил голос. – Если война действительно начнется, она изменит все. Деньги, которые мы заработали, могут понадобиться для покупки оружия, подкупа чиновников, финансирования военных операций.

– Ты предлагаешь отложить планы по скупке предприятий?

– Нет, но готовиться к тому, что приоритеты могут измениться. Война дорогое удовольствие. И никто не знает, сколько она продлится.

Мэдден достал карманные часы.

– Мне пора. Сегодня вечером встречаюсь с нашими людьми в полиции. Нужно узнать, что им известно о планах Марранцано.

Он направился к выходу, но у двери остановился:

– Стерлинг, будь осторожен. Особенно в ближайшие дни. Мои источники говорят, что что-то готовится. Не знаю что именно, но воздух пахнет грозой.

– Спасибо за предупреждение, Оуни.

– Мы партнеры. А партнеры прикрывают друг другу спины.

Когда дверь закрылась за Мэдденом, я остался один в опустевшем конференц-зале. За окнами дождь усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Капли воды стекали по стеклу, искажая городской пейзаж до неузнаваемости.