Текст книги ""Фантастика 2025-151". Компиляция. Книг 1-33 (СИ)"

Автор книги: Максим Петров

Соавторы: Алим Тыналин,Юлия Меллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 203 (всего у книги 341 страниц)

Глава 8
Резервный план

Вечерний сумрак окутал доки Гудзона тяжелой пеленой. Косые струи дождя барабанили по крыше склада номер семнадцать, принадлежавшего «Atlas Transportation», одной из подставных компаний Мэддена.

Я вглядывался в темноту через мутное окно, наблюдая, как последние докеры спешили укрыться от непогоды. За рекой огни Нью-Джерси размывались водяной пеленой, словно предвещая туманное будущее.

– Они уже здесь, – тихо сказал О’Мэлли, следивший за подъездной дорогой. – Два автомобиля, Packard и Cadillac.

Я кивнул, поправляя запонки на рубашке. Срочное ночное собрание с руководством синдиката не предвещало ничего хорошего. Двойной код «Красная полоса. Экстренная доставка» использовался только в ситуациях прямой угрозы.

Впрочем, я уже предполагал, о чем пойдет речь. С вероятностью восемьдесят процентов неприятности доставил Марранцано.

Тяжелая металлическая дверь склада открылась, пропуская Мэддена в сопровождении двух телохранителей. Вода стекала с его темно-синего габардинового плаща, но сам он, казалось, не замечал непогоды.

За ним следовал Лучиано, элегантный даже в такой час, кашемировое пальто с бархатным воротником и шляпа Борсалино с опущенными от дождя полями.

– Стерлинг, – Мэдден протянул руку для рукопожатия. – Спасибо, что пришел без вопросов.

– Код не предполагал вопросов, – я пожал его крепкую ладонь. – Что случилось?

Мэдден махнул своим людям, и те отошли к дверям, обеспечивая приватность разговора. О’Мэлли занял позицию у окна, продолжая наблюдать за подъездной дорогой.

Лучиано достал серебряный портсигар, предложил сигареты. Я отказался, предпочитая не травить легкие никотином.

– У нас проблема, Стерлинг, – Мэдден перешел прямо к делу. – Серьезная проблема.

Он кивнул Лучиано, и тот продолжил, выпуская струйку сигаретного дыма:

– Наш человек в организации Марранцано перехватил информацию. Старик готовит масштабную атаку на «модернистов». На нас с Мэдденом, Костелло, Ланского, Массерию.

Ну вот, так и есть. Кастелламмарская война. Исторический конфликт внутри мафии начинался даже раньше, чем я ожидал.

– Важно, что это будет кровавая баня, если мы не предотвратим ее, – продолжал Лучиано.

– И как это связано со мной? – я чувствовал, что они недоговаривают.

Мэдден бросил взгляд на Лучиано. Тот затушил сигарету и подошел ближе:

– Марранцано планирует не только физическую атаку. Он хочет дискредитировать тебя перед синдикатом. У него якобы есть доказательства, что ты растратил часть общего фонда.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Какие доказательства? – я сохранял внешнее спокойствие, хотя сердце забилось быстрее.

– Подделки, разумеется, – Лучиано достал еще одну сигарету. – Но очень убедительные. Банковские выписки, трансферы в пользу вымышленных компаний, свидетельские показания якобы подкупленных банкиров. Классическая подстава.

Мэдден прошелся по помещению склада. В тусклом свете электрической лампы его лицо казалось высеченным из камня.

– Думаю, он готовил это с самого начала, – заговорил он. – Марранцано никогда не одобрял идею объединенного фонда. Для него это противоречит сицилийским традициям, где каждая семья сама контролирует свои финансы.

– Он использует традиционалистские аргументы о предательстве сицилийских ценностей, – добавил Лучиано. – О недопустимости сотрудничества с не-итальянцами. О том, что современные методы ведения бизнеса размывают основы Cosa Nostra.

Раскат грома снаружи подчеркнул драматизм момента. Я подошел к металлическому столу, где была разложена карта города с отмеченными территориями влияния различных семей.

– Когда он планирует выступить с этими обвинениями? – спросил я, изучая расстановку сил.

– На следующем собрании Национального совета, – ответил Мэдден. – Точная дата пока не назначена.

– Не слишком ли рискованно? Обвинить избранного консультанта, находящегося под защитой совета?

– Именно поэтому он подготовил такую убедительную подделку, – Лучиано стряхнул пепел в старую консервную банку, служившую пепельницей. – Если большинство боссов поверит, защита будет снята. А это открывает дорогу к устранению проблемы.

– Моему устранению, – уточнил я. – И что происходит после этого?

– Открытая война, – Мэдден сжал кулаки. – Марранцано попытается уничтожить всех модернистов и стать единственным боссом всех боссов.

Я молча обдумывал ситуацию. Исторически Кастелламмарская война закончилась поражением традиционалистов, убийством Марранцано и формированием Комиссии, нового управляющего органа мафии.

Но мое присутствие уже изменило некоторые аспекты истории. Я не мог полагаться на известный мне исход.

– Какие финансовые последствия будет иметь открытая война между фракциями? – спросил я, обращаясь к сути проблемы.

– Катастрофические, – Мэдден ответил без колебаний. – Замораживание активов. Паника среди инвесторов и политических покровителей. Полиция и федералы получат отличный повод для облав. Мы потеряем минимум половину доходов.

– Не говоря уже о потере жизней, – добавил Лучиано.

– Это естественно, – я кивнул. – Теперь давайте обсудим варианты противодействия. Я вижу несколько направлений.

Я достал из внутреннего кармана пиджака маленький блокнот с золотым обрезом.

– Во-первых, финансовые инструменты как оружие против Марранцано. Мы можем заблокировать доступ к кредитам для его легальных бизнесов. Спровоцировать банкротство нескольких подставных компаний.

– Слишком медленно, – Лучиано покачал головой. – Нам нужно более решительное действие. Физическое устранение ключевых лейтенантов Марранцано. Надо обезглавить змею.

– Это приведет только к эскалации, – я захлопнул блокнот. – Если мы начнем с насилия, получим полномасштабную войну, которой пытаемся избежать.

Мэдден задумчиво потер подбородок:

– Возможно, компромисс? Финансовая атака с демонстрацией силы, но без открытого конфликта?

– Именно это я и предлагаю, – я указал на карту. – Мы наносим точечные удары по бизнесу Марранцано. Достаточно болезненные, чтобы он понял серьезность намерений, но недостаточно разрушительные, чтобы загнать его в угол.

Одновременно с этим мы начинаем контркампанию внутри синдиката. Перед собранием совета показываем боссам реальное положение дел с финансами, с независимым аудитом, который подтвердит мою честность.

– Мы можем не успеть, – Лучиано начал терять терпение.

– Успеем, если мобилизуем все ресурсы, – я старался оставаться уверенным. – Я подготовлю детальный отчет, проверенный незаинтересованными лицами. А заодно представлю новый инвестиционный план, который будет настолько привлекательным, что боссы просто не захотят слушать обвинения.

– Что за план? – заинтересовался Мэдден.

Я выдержал паузу, делая вид, что обдумываю, стоит ли раскрывать такую информацию. На самом деле план уже давно созрел в моей голове.

– Боюсь, есть более серьезная проблема, чем интриги Марранцано, – наконец сказал я. – Проблема, о которой я предупреждал уже несколько месяцев.

– Биржевой крах, – тихо произнес Мэдден.

– Именно. И он ближе, чем многие думают.

Лучиано фыркнул:

– Об этом говорят уже два года, Стерлинг. А рынок только растет.

– Взгляните на эти цифры, – я вытащил из дипломата несколько листов с графиками.

Я разложил бумаги на столе, указывая на ключевые данные:

– Все признаки надвигающегося краха налицо. И когда он произойдет, большинство активов обесценится на восемьдесят-девяносто процентов.

Дождь барабанил по крыше склада с нарастающей интенсивностью. Лучиано и Мэдден внимательно изучали предоставленные мной данные. На их лицах отражалась растущая обеспокоенность.

– Допустим, ты прав, – Лучиано поднял взгляд. – Когда это произойдет?

– Точную дату предсказать невозможно. Но я оцениваю, что крупный обвал случится в течение шести-восьми недель.

– Октябрь, – пробормотал Мэдден. – Как в 1907 году.

– История имеет свойство повторяться, – я кивнул. – И вот мое предложение: план защиты финансовых активов синдиката от двойной угрозы – атаки Марранцано и биржевого краха.

Я достал последний документ, схему с подробным планом действий на ближайшие недели:

– Во-первых, экстренная реструктуризация активов. Перевод большей части капитала в защищенные инструменты.

– Это снизит текущую доходность, – заметил Мэдден.

– Да, но сохранит капитал, когда все вокруг будут разоряться, – я указал на следующий пункт плана. – Во-вторых, создание дополнительных защитных буферов через систему оффшорных компаний и счетов. В-третьих, усиление контроля за информационными потоками внутри организации.

– Ты предлагаешь выявлять крыс? – Лучиано заинтересованно приподнял бровь.

– Именно. Нужно точно знать, кто передал Марранцано данные о наших финансовых операциях для создания его фальшивок. И предотвратить дальнейшие утечки.

Я сделал паузу, давая им время обдумать предложение.

– Этот план позволит нам решить обе проблемы одновременно. Защитимся от обвинений Марранцано, продемонстрировав прозрачность и эффективность финансового управления. И подготовимся к неизбежному краху, который сам по себе может стать нашим преимуществом.

– Преимуществом? – удивился Мэдден.

– Когда все вокруг разоряются, тот, кто сохранил капитал, становится королем, – пояснил я. – Мы сможем скупать обесцененные активы за гроши. Недвижимость, компании, даже целые отрасли. То, что стоит сегодня миллион, через год можно будет купить за сто тысяч.

Лучиано переглянулся с Мэдденом. В его глазах появился опасный блеск азартного игрока, почуявшего крупный выигрыш.

– Ты говоришь о возможности стать легальными магнатами, – медленно произнес он. – Перестать быть гангстерами и войти в большой бизнес через парадную дверь.

– Именно, – я кивнул. – Это шанс, который выпадает раз в поколение. И мы не можем упустить его из-за мелких разборок с Марранцано.

Мэдден задумчиво барабанил пальцами по столешнице:

– План имеет смысл. Но для его реализации тебе потребуется полная защита.

Лучиано затушил очередную сигарету и поправил манжеты рубашки:

– А если дипломатические методы не сработают с Марранцано?

– Тогда придется рассмотреть более решительные меры, – я встретил его взгляд. – Но это будет последний вариант, не первый.

– Разумно, – согласился Лучиано. – Но я все же начну подготовку операции по устранению ключевых лейтенантов Марранцано. Так, на всякий случай.

– Это ваше право, – я не стал возражать. – Но давайте сначала попробуем мой подход.

Мэдден протянул руку, скрепляя наше соглашение:

– У тебя время до собрания совета. Если твой план сработает, мы сможем избежать войны и даже извлечь выгоду из биржевого краха, в который я, признаюсь, начинаю верить.

Я пожал его руку:

– Уверяю вас, он более чем реален. И кто подготовится, тот выживет.

Мы договорились о следующих шагах и временных рамках. Встреча завершилась, когда ливень за окном достиг своего пика. Надвигающаяся буря была идеальной метафорой того, что ждало финансовый мир.

Покидая склад, мы с О’Мэлли направились к ожидавшему нас Паккарду. Дождь безжалостно хлестал по лицу, пока мы преодолевали короткое расстояние до машины.

– Что вы думаете, босс? – спросил О’Мэлли, когда мы устроились на заднем сиденье. – Марранцано – серьезная угроза?

– Да, но не такая серьезная, как то, что произойдет вскоре, – я вытер лицо платком и посмотрел в окно на проплывающие мимо огни ночного Нью-Йорка, размытые струями дождя.

В конце концов, человек, знающий будущее, обладает преимуществом над всеми остальными. Даже если это будущее – катастрофа.

Машина двигалась по пустынным улицам, а я мысленно уже составлял план действий на ближайшие дни. Шахматная партия вступала в решающую фазу, и каждый ход мог оказаться последним.

* * *

На следующее утро я прибыл в офис «Стерлинг, Харрисон и Партнеры» раньше обычного.

После вчерашней встречи на складах предстояло много работы. Тяжелые дождевые тучи по-прежнему висели над Манхэттеном, превращая утро в мрачные сумерки.

Мраморный вестибюль здания на углу Бродвея и Уолл-стрит встретил меня приглушенным гулом. Клерки, стенографистки и младшие сотрудники спешили к рабочим местам, сжимая в руках зонты и мокрые от дождя шляпы.

Джеймс, наш пожилой швейцар с седыми бакенбардами и покрасневшими от подагры суставами, доставшийся в наследство вместе с компанией Харрисона, приветствовал меня с привычной учтивостью:

– Доброе утро, мистер Стерлинг. Ранняя пташка сегодня.

Эти слова уже стали у нас своего рода ритуалом.

– Дела требуют, Джеймс, – я слегка кивнул ему, отдавая промокшее пальто и шляпу. – Что-нибудь важное?

– Мистер Прескотт звонил, сказал, что задержится до одиннадцати. И пришла почта из Чикаго, я передал ее мисс Говард.

Он сделал паузу, явно колеблясь, стоит ли добавлять что-то еще.

– Что-то еще, Джеймс?

– Да пустяки, сэр. Там сидят две женщины в приемной с самого открытия. Не из наших обычных клиентов, если вы понимаете. Я сказал, что мы работаем только по предварительной записи, но они настаивают.

Я бросил взгляд в сторону приемной через арочный проем. В углу на ковровой банкетке ждали две женские фигуры, одна постарше, с прямой спиной и сжатыми на коленях руками, другая молодая девушка, нервно перелистывающая бухгалтерский журнал, забытый кем-то на столике.

– Кто они? – спросил я, невольно задерживаясь.

– Не представились толком, – Джеймс понизил голос до заговорщического шепота. – Но девушка что-то говорила о сбережениях и инвестициях. Я, конечно, объяснил, что наша фирма работает только с состоятельными клиентами, минимальный порог инвестиций пятьдесят тысяч долларов…

По скромной одежде посетительниц было ясно, что таких сумм у них нет и близко. Женщина одета в давно вышедшее из моды коричневое пальто с потертым меховым воротником, а ее шляпка с единственным потускневшим пером выглядела так, будто пережила не один сезон. Девушка носила простое темно-синее платье с белым воротничком, слишком легкое для такой погоды.

Что-то в их положении, настойчивых, но растерянных, напомнило мне старые времена. Маклер Алекс Фишер безжалостно использовал подобных клиентов, втягивая их в рискованные инвестиции ради комиссионных.

– Я поговорю с ними, – неожиданно для себя решил я.

Джеймс удивленно приподнял седые брови:

– Не хочу занимать ваше ценное время, мистер Стерлинг. Мисс Говард может перенаправить их к одному из младших консультантов…

– Нет, это займет всего несколько минут, – я направился к приемной, поправляя запонки из платиновой десятицентовой монеты.

Когда я подошел, девушка первой заметила меня и торопливо отложила журнал. Ей было, должно быть, около двадцати лет, с золотистыми волосами, собранными в простую прическу, и большими зелеными глазами на серьезном, изящно очерченном лице. На коленях она держала потертую кожаную сумочку, сжимая ее с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Доброе утро, дамы, – я слегка поклонился. – Я Уильям Стерлинг, управляющий партнер. Чем могу помочь?

Женщина постарше, в ней угадывалась мать девушки, те же тонкие черты лица, уже изрезанные морщинами забот, выпрямилась еще сильнее, если это было возможно.

– О, тот самый Стерлинг? Простите за беспокойство. Этот джентльмен уже объяснил, что мы, скорее всего, не подходим под ваши требования, – ее голос звучал мягко, с легким акцентом Среднего Запада. – Уже уходим.

– Нет, пожалуйста, – вмешалась девушка, и я заметил нотки отчаяния в ее голосе. – Мы проехали весь путь из Бруклина. Хотя бы выслушайте нас.

– Конечно, – я указал на диванчик в углу приемной, подальше от ушей сотрудников. – Присаживайтесь, прошу вас.

Мы устроились в относительном уединении. Мать разгладила складки на платье, а дочь открыла сумочку и достала конверт, бережно завернутый в тонкий носовой платок.

– Меня зовут Кэтрин Деннинг, – представилась девушка, – а это моя мать, Элизабет Деннинг. Мы… у нас есть некоторые сбережения.

Так, что там в конверте? Впрочем, я уже и так догадывался об этом.

Глава 9
Тучи на горизонте

Кэтрин Деннинг положила конверт на столик между нами, как будто это был ценнейший артефакт.

– Пятьсот тридцать семь долларов и шестьдесят центов, – объявила она с гордостью, смешанной с неловкостью. – Это все, что мы смогли отложить за три года. Отец умер в двадцать шестом, и мы с мамой работаем на текстильной фабрике «Бруклин Гарментс».

Я почувствовал, как что-то сжалось в груди. Пятьсот тридцать семь долларов и шестьдесят центов. Сумма, которую я мог спустить на одну бутылку шампанского, не задумываясь. Для них это были годы экономии, отказов от самого необходимого.

– И вы хотите инвестировать эти деньги? – спросил я, уже догадываясь, к чему это идет.

– Да, – Кэтрин подалась вперед. – Мистер Доусон, владелец бакалейной лавки на нашей улице, рассказал, что его сын заработал почти тысячу долларов за один месяц на акциях. А мистер Файнштейн, наш сосед, говорит, что сейчас самое время покупать. Он вложил все свои сбережения в Radio Corporation of America и утверждает, что к Рождеству утроит капитал.

– В нашем жилом доме только и разговоров, что о биржевых сделках, – добавила миссис Деннинг. – Даже молочник каждое утро хвастается своими инвестициями.

Они смотрели на меня с надеждой, ожидая, что я раскрою им секрет разбогатения, который, казалось, знали все вокруг. Это абсолютно точная картина финансового безумия, охватившего Америку перед крахом.

На мгновение я задумался. Что сказать им? Что через два месяца все эти хвастливые «инвесторы» потеряют свои последние центы? Что многие из них окажутся на улице?

– Мисс Деннинг, – я начал осторожно, – что вы знаете о фондовом рынке?

– Немного, – честно призналась она. – Я прочла несколько статей в «Ladies» Home Journal'. Они пишут, что сейчас новая эра, и каждая женщина должна стать финансово независимой через инвестиции.

– Понимаю, – я кивнул. – А каковы ваши долгосрочные планы на эти сбережения?

Мать и дочь переглянулись.

– Кэтрин давно мечтает открыть маленькое ателье, – ответила миссис Деннинг. – Она прекрасно шьет, не хуже мастеров в ателье на Пятой авеню. Но для начала дела нужен капитал на аренду помещения, покупку машинок, материалов…

– Если я смогу утроить наши сбережения, как мистер Файнштейн, то к весне у нас будет достаточно для старта, – добавила Кэтрин, и в ее глазах вспыхнула мечта.

Я подавил тяжелый вздох. Весной 1930 года, после краха, полстраны будет без работы, а эта амбициозная девушка надеется открыть свой бизнес.

– Мисс Деннинг, – я перешел на доверительный тон, – могу я дать вам несколько советов? Не как брокер, а как финансист, видевший несколько экономических циклов?

– Конечно, мистер Стерлинг, – она подалась вперед. – Для этого мы и пришли.

Я тщательно подбирал слова, чтобы не напугать их, но при этом донести серьезность ситуации:

– Рынок сейчас действительно на подъеме. Многие люди зарабатывают большие деньги, это правда. Но в финансах всегда есть один фундаментальный принцип: чем выше потенциальная прибыль, тем выше риск потери.

– Значит, это рискованно? – нахмурилась миссис Деннинг.

– Сейчас особенно, – я понизил голос. – Видите ли, рынок растет непрерывно уже много лет. Такой рост не может продолжаться бесконечно. История учит нас, что за каждым взлетом следует падение. И чем выше взлет, тем болезненнее падение.

Кэтрин прикусила губу:

– Но все говорят, что сейчас другое время. Новая эра…

– Каждое поколение верит, что оно особенное, что старые правила к нему не применимы, – я покачал головой. – Это опасная иллюзия. За последний год среднее соотношение цены акций к реальной прибыли компаний выросло с пятнадцати к одному до более чем тридцати к одному. А для некоторых популярных компаний, вроде RCA, о которой говорил ваш сосед, этот показатель превышает семьдесят к одному.

Видя их замешательство, я пояснил проще:

– Представьте, что вы покупаете швейную машинку Singer за семьдесят долларов, которая приносит вам всего один доллар прибыли в год. Сколько лет потребуется, чтобы окупить такую покупку?

– Семьдесят лет, – быстро ответила Кэтрин.

– Именно. Разве это разумная инвестиция?

Она медленно покачала головой.

– Но акции этой компании растут, – добавил я. – И знаете почему? Потому что люди покупают их в надежде, что кто-то другой заплатит еще больше. Это называется «спекулятивным пузырем». Когда он лопнет, последние покупатели останутся ни с чем.

На лице миссис Деннинг отразилось беспокойство:

– Вы думаете, мы можем потерять все наши сбережения?

Я мог бы сказать им прямо, что крах неизбежен и произойдет в октябре. Но они бы не поверили. Никто не верил.

– Я считаю, что ваши пятьсот долларов сейчас гораздо ценнее в виде наличных, чем в акциях, – ответил я, стараясь звучать убедительно, но не панически. – Через несколько месяцев ситуация может измениться. Возможно, будет коррекция цен, и тогда появятся настоящие возможности для инвестирования.

– Но наши соседи уже зарабатывают, – настаивала Кэтрин с ноткой разочарования в голосе. – Мы можем упустить возможность.

Я решил зайти с другой стороны:

– Мисс Деннинг, скажите, как часто опытная швея портит хороший отрез ткани, спеша завершить сложное платье?

Она улыбнулась, оценив профессиональную метафору:

– Достаточно часто. Спешка приводит к ошибкам.

– То же самое в инвестициях. Худшие решения принимаются, когда все вокруг охвачены ажиотажем, – я достал из внутреннего кармана пиджака свою визитную карточку. – Вот что я вам предлагаю. Сохраните ваши сбережения нетронутыми до января. К тому времени ситуация станет яснее. Если вы все еще будете заинтересованы в инвестициях, свяжитесь со мной. Я лично проконсультирую вас без комиссии.

Мать и дочь переглянулись, безмолвно совещаясь.

– И что вы рекомендуете делать с деньгами до января? – спросила миссис Деннинг. – Держать дома небезопасно.

– National City Bank на Бродвее предлагает депозитные сертификаты с доходностью три процента годовых, – ответил я, выбирая один из наиболее стабильных банков, который переживет Депрессию. – Это немного, но гарантированно и безопасно. А главное, ваши средства останутся ликвидными. В любой момент вы сможете забрать их.

– Три процента, – задумчиво произнесла Кэтрин. – Это намного меньше, чем обещает мистер Файнштейн.

– Но и риск несравнимо ниже, – я посмотрел ей прямо в глаза. – Мисс Деннинг, вы хотите открыть свое дело. Представьте, что вы купили ткань и готовы кроить первое пальто для клиента. Вы выберете безопасный, проверенный фасон или рискнете с экспериментальным кроем, который может не сесть?

– Для первого заказа, конечно же, безопасный, – она поняла параллель. – Сначала нужно укрепиться, а потом экспериментировать.

– Именно, – я кивнул. – То же самое с деньгами. Сначала создайте надежную основу, потом можно рисковать с частью средств.

Миссис Деннинг медленно завернула конверт обратно в платок:

– Спасибо за вашу честность, мистер Стерлинг. Большинство финансистов просто взяли бы наши деньги.

– Я ценю доверие клиентов больше, чем краткосрочную прибыль, – ответил я, поднимаясь. – Позвольте дать вам еще один совет. Держите некоторую сумму наличными. Не всю, но достаточно для нескольких месяцев жизни. И рассмотрите возможность приобрести швейное оборудование сейчас, пока цены стабильны.

– Вы действительно ожидаете серьезных перемен в экономике? – проницательно спросила Кэтрин, тоже вставая.

– Скажем так, я всегда готовлюсь к любым сценариям, – уклончиво ответил я. – Еще один совет. Проверьте, насколько надежно финансовое положение вашей фабрики. Если почувствуете тревожные признаки, поищите альтернативную работу.

Мать и дочь попрощались, рассыпаясь в благодарностях. Я проводил их до дверей, где Джеймс уже держал наготове зонт, чтобы проводить посетительниц до такси.

Когда они ушли, Джеймс удивленно покосился на меня:

– Необычно видеть вас, консультирующим таких скромных клиентов, мистер Стерлинг.

– Все начинают с малого, Джеймс, – я посмотрел на дождь через окно вестибюля. – Через год-два мы можем увидеть, что те, кто был осторожен, сохранят гораздо больше, чем сегодняшние «киты».

– Вы говорите загадками, сэр, – пожилой швейцар улыбнулся. – Но среди сотрудников давно ходят слухи о ваших необычайно точных прогнозах.

Я улыбнулся в ответ:

– Просто помню историю, Джеймс. И она имеет свойство повторяться.

Я направился к лифту, но на полпути остановился:

– Джеймс, у вас есть какие-нибудь инвестиции в акции?

Швейцар смущенно кашлянул:

– Немного, сэр. Сын убедил вложить двести долларов в Montgomery Ward. Говорит, что к Рождеству эти деньги удвоятся.

– Джеймс, вы верный работник этой фирмы уже пятнадцать лет, верно?

– Семнадцать, сэр. Пришел еще при старом мистере Харрисоне.

– Тогда примите дружеский совет, – я понизил голос. – Продайте эти акции до конца этой недели и держите деньги в банке. Union Trust на Четырнадцатой улице самый надежный.

Его выцветшие голубые глаза недоверчиво расширились:

– Но все говорят…

– Все ошибаются, Джеймс, – я похлопал его по плечу. – И скоро это станет очевидно.

Я вошел в лифт, двери закрылись, и кабина начала подниматься к моему офису. Сегодня мы спасли пятьсот тридцать семь долларов и шестьдесят центов. Если бы я мог так же легко убедить миллионы других американцев…

Но это опасная мысль. Я не мог предотвратить крах.

История должна идти своим чередом. Все, что я мог сделать – это защитить тех немногих, кто готов слушать, и подготовиться к покупке активов, когда стоимость упадет до минимума.

Глядя на свое отражение в полированной бронзовой панели лифта, я задавался вопросом: Алекс Фишер действительно настолько изменился? Или просто нашел более изощренный способ манипулировать рынком?

Когда двери лифта открылись на этаже моего офиса, я отбросил философские сомнения. Моя работа – это подготовить финансовую империю к выживанию и процветанию, даже в грядущей буре.

Мне предстояло стать выжившим в кораблекрушении. В тот момент я еще не подозревал, насколько мрачной окажется эта метафора.

После обеда я вышел из офиса и направился к северной части Манхэттена, где Фуллертон открывал свой новейший магазин, уже двадцатый в нашей быстро растущей сети. Дождь прекратился, но тяжелые серые тучи по-прежнему висели над городом, словно предвещая бурю.

– Мистер Стерлинг, – Мартинс бросил взгляд в зеркало, – там впереди настоящий цирк. Никогда такого не видел.

О’Мэлли я отправил по делам инвестиционного фонда Мэддена. Вместо него за мной присматривали двое охранников из Синдиката. Они ехали сзади, а когда я выходил из машины, держались на расстоянии, умело контролируя все вокруг.

Мартинс прав. За два квартала до магазина улицы заполнила толпа.

Автомобили стояли в три ряда, нетерпеливые покупатели выстроились в очередь, растянувшуюся на целый квартал. Звуки джаз-оркестра доносились даже сюда, смешиваясь с автомобильными гудками и возбужденными голосами.

– Остановитесь здесь, – распорядился я, не желая попадать в эту толкотню. – Подождите у углового кафе. Буду через час.

Выйдя из машины, я поправил манжеты рубашки из египетского хлопка и направился к эпицентру торжества. Запах жареных каштанов от уличного торговца смешивался с ароматом дорогих духов и табака. Женщины в модных платьях с заниженной талией и мужчины в котелках и цилиндрах создавали картину процветающей Америки.

У входа в магазин возвышалась арка из белых и золотых шаров, а над главной дверью развевался огромный флаг с логотипом «Фуллертон – Магазины Будущего». Оркестр из двенадцати музыкантов в малиновых пиджаках играл популярный фокстрот, а элегантно одетые девушки раздавали бокалы шампанского всем желающим.

– Мистер Стерлинг! – Фуллертон заметил меня издалека и пробился сквозь толпу, сияя от восторга. – Вы видите это? Просто невероятно! Мы открылись всего три часа назад, а касса уже показывает рекордные цифры!

Он выглядел моложе лет на десять, возбужденный успехом. Дорогой костюм-тройка от лучшего портного сидел безупречно, платиновые запонки с небольшими бриллиантами поблескивали на солнце.

– Поздравляю с открытием, – я пожал ему руку. – Действительно впечатляющее зрелище.

– Пройдемте внутрь, – он потянул меня за рукав. – Хочу показать новые отделы. Мы внедрили еще несколько ваших концепций, плюс добавили кое-что свое.

Внутри магазина царил внешне бесконтрольный беспорядок. Сотни покупателей перемещались между стеллажами с торговыми тележками, наполняя их товарами.

Система музыкального сопровождения воспроизводила легкие мелодии, создавая атмосферу праздника. Электрические люстры в стиле ар-деко заливали помещение ярким светом.

Первое, что бросилось в глаза – новый отдел бытовой техники. Ряды сверкающих холодильников General Electric, радиоприемников RCA Victor последних моделей, и даже несколько экспериментальных телевизионных аппаратов Jenkins Television стояли на специальных подиумах. Толпы людей окружали каждый экспонат.

– Это наша главная новинка, – с гордостью объяснил Фуллертон. – Отдел современной техники. Покупатели просто с ума сходят! Видите этот холодильник Kelvinator? Стоит шестьсот долларов, но мы уже продали восемь штук за утро!

Я наблюдал, как молодая пара внимательно изучает холодильник размером с небольшой шкаф. Жена восторженно гладила белоснежную эмалированную поверхность, а муж переговаривался с продавцом о кредитных условиях.

– Всего двадцать долларов первоначального взноса, – убеждал покупателя продавец, элегантный молодой человек в безупречном костюме. – И двадцать пять в месяц в течение двух лет. Представьте, какое удобство! Больше никаких походов к леднику, никакой талой воды на кухне.

– А что, если мы не сможем платить? – робко спросила жена.

– Ничего страшного, мэм, – улыбнулся продавец. – У нас очень лояльная политика. При временных затруднениях можно пропустить месяц-два. Главное – желание жить современно!

Пара подписала бумаги, и я видел в их глазах смесь восторга и тревоги. Двадцать пять долларов в месяц – немалая сумма для семьи среднего достатка.

– Фантастические продажи в кредит, – продолжал Фуллертон, ведя меня дальше. – Мы сотрудничаем с «General Motors Acceptance Corporation» и «Universal Credit Company». Покупатели могут приобрести практически все с минимальным первым взносом.

В мебельном отделе разворачивалась похожая сцена. Семья с двумя детьми выбирала комплект для гостиной – диван, два кресла, журнальный столик и торшер. Общая стоимость составляла четыреста долларов.

– Сорок долларов сегодня, и ваша гостиная преобразится! – энтузиазм продавца был заразительным. – Восемнадцать долларов в месяц, и через два года мебель полностью ваша. А самое ценное, вы можете наслаждаться красотой уже сегодня!

Глава семейства, рабочий в потертом, но чистом костюме, нервно мял кепку в руках: