Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Глава 24

Келкин настоял на том, чтобы самому править экипажем, и вел карету, словно надеялся врезаться, дребезжа по крутым склонам Могильного холма и тесным улочкам нижнего Дола Блестки на ужасающей скорости. Он самозабвенно орудовал бичом, нахлестывая чешуйчатые бока рэптекина, неумолимо гнал его вперед, пока животное не заверещало от боли. Внутри каждый стук о булыжники мостовой слал новый прострел мучений в помятые кости Джери. Лицо Эладоры побелело от страха. Один Болинд казался невозмутимым, только большой живот непотребно колыхался в такт гремящему путешествию экипажа.

Направлялись они вовсе не на гребень Священного холма, как предположил Джери. Дворцы Хранителей располагались там, наверху, высоко над городом, но Келкин выбрал кружную дорогу к подножию. Через окно Джери увидел трубы квартала Алхимиков и сверкающий дворец гильдии. Где-то в этом индустриальном безлюдье держат профессора Онгента. А еще где-то здесь останки колокола Башни Закона, и, если их предположения верны, трофей с Колокольной Скалы.

Боги и чудища! По крайней мере, подумал Джери, странная местная Божья война покамест втиснута в некие рамки. Даже от его похождений на Колокольной Скале не веяло таким неразбавленным потусторонним ужасом, какого он навидался в наемниках. По всем статьям, веретенщик – отвратительная жуть. Сам Джери его не встречал. Ловец попытался представить орду этаких созданий, осаждающую город, но единственный мысленный образ рисовался по исторической книге Эладоры, а там создание выглядело чернилами, пролитыми на картинку старинной битвы с мечами и копьями.

Но все же то, как рассказывала про улицу Желаний Эладора, пояснило ему достаточно. Именно так о той войне рассказывали другие ветераны.

Девчонка Тай – святая. Трещинка в мироздании, которую эти Черные Железные боги стремились расширить, пока она не станет большой, и тогда они в нее проползут. Онгент провидел это до Джери, допреж любого другого. Тошнотворная мысль о том, что это его вина, личная, зародилась у Джери в мозгу, просаднила вниз по груди и засела в глубине живота, по пути проморозив сердце. Оставь он девчонку Тай за решеткой, можно было бы ограничить угрозу. Да, это не предотвратило б закладку бомб, но версия Эладоры подразумевала какую-то связь Кариллон с веретенщиком. Вдруг, убей они веретенщика, все бы закончилось, толком не начавшись. Черные Железные боги забились бы в свои колокола и побоялись вылезать.

– Эй, Болинд.

Громила не шелохнулся. Джери ткнул его, и Болинд приоткрыл один глаз. Неужели эта скотина в самом деле спит, в такой момент?

– Чего?

– Ты взял с собой свою ручную гаубицу? – Болинд обожал чудовищно большой пистолет, одного выстрела хватило бы завалить бакланью башку.

– Не-а.

– Что же ты припас?

Болинд долгую минуту ничего не говорил, потом поднял сжатые кулаки и ухмыльнулся – давняя шутка, однако сейчас она Джери взбесила, как и блеск чересчур широкой улыбки Болинда.

Карета резко заложила влево, вдоль глиняных выработок. Промелькнули заводские постройки, а затем, прогрохотав к забору из пожелтевшего камня, экипаж остановился.

– Раннее Восстановление, – произнесла Эладора, указав на старые ворота. – Построено сразу после войны с Черными Железными богами.

Келкин привязал рэптекина и высыпал ему корма. Алые мясные обрезки плюхнулись на землю.

– Сюда. – Он спешно повел их к старым воротам и толкнул створку. Не заперто. Как только все ушли с улицы, закрыл обратно. За входом лежал небольшой дворик, обставленный по бокам двумя высокими зданиями без окон, а третьей стороной упиравшийся в отвесную стену Священного холма. Там, прикрытый калиткой, располагался другой проем, на взгляд Джери, неприятно смахивающий на вход в канализацию.

– Полагаю, туда нам и лезть?

Келкин буркнул утвердительно.

– О страсти моей восторг, – пробормотал Джери с охоткой висельника, ступающего на эшафот.

Калитка не заперта и здесь. Туннель за ней был сухим и прохладным и, пролегая под Священным холмом, вел в чрево горы. Келкин расправил плечи и зашагал в темноту. Эладора, дрожа, посеменила за ним.

Он обратился к Болинду:

– Побудь здесь, ладно? Присмотри за каретой, и чтобы никто нас не потревожил.

– Я должен пойти с вами.

– Нехер тут пререкаться, времени нет. – Болинд нуждался в хорошем пенделе, просто напомнить, с какой целью Джери взял его на работу – явно не ради искрометных выводов и тактических озарений. Но не сейчас.

– Стоять, – приказал Джери, как отдают команды собакам, и проследовал в туннель за Эладорой. Оглянулся на Болинда, стоящего в проходе плотной тьмой на фоне сумеречного дворика.

Впереди Келкин освещал курс фонарем. Луч враскачку ощупывал стены; святые с неживыми глазами наблюдали за их продвижением.

– Перестань трястись, девчонка, – рявкнул Келкин на Эладору, – здесь тебя никто не съест.

– Это упыриные туннели, – сказала она, и Джери задумался. Он ничего не понимал ни в скульптуре, ни в зодчестве, но знал, что упырьи туннели набиты дерьмом и падалью и покрыты жуткой настенной резьбой – костяными осколками по позеленевшему камню. Этот же туннель походил на церковный склеп.

Прямо по ходу загорелся новый огонь, в ответ фонарю Келкина.

Они прибыли в закругленную пещеру, перекресток под холмом. Три других туннеля разбегались по трем направлениям.

Их ждали двое священников. Старый и молодой. Молодой держал лампу, старый сгорбился на скамейке у стены коридора.

– Возрадуйся, брат, – проговорил старый, – вернулся наш заблудший сын. Слыхал ли ты истину Завета, Эффро?

Келкин не дал себя подначить насмешливым приветствием.

– Это все, кто собрался?

– На данный момент. Мы послали вниз эмиссара, но она еще не вернулась. Что вы хотите, господин Келкин?

– Это Джери Тафсон, ловец воров, и Эладора Даттин, историк. Они помогают мне в расследовании недавних нападений.

Старый жрец медленно привстал, пронзительно уставившись сквозь полумрак на Эладору и Джери.

Келкин продолжал:

– Мисс Даттин также присутствовала на улице Желаний. Она опознала существо, которое убило семнадцать человек и изрядное число сальников, как веретенщика – прислужника Черных Железных богов.

– А мы храним город от тысяч этих созданий. В глубинах земли запечатаны врата, господин Келкин, где мы несем неусыпную стражу, иначе их орды хлынут наружу. Такова наша служба. Один из наших часовых уже близко, вы сможете услышать его заверения в том, что никто из веретенщиков не сбежал, из ваших собственных уст.

– Я видела его, – возразила Эладора, но Келкин на нее шикнул.

– Наиболее безотлагательное дело, – сказал он, – в самих Черных Железных богах. Ваши предшественники заточили их по разным местам города. Один находился на Башне Закона, другой – на Колокольной Скале.

Два священника переглянулись. Тот, кто помоложе – епископ Ашур, Джери вдруг узнал его задиристую физиономию, – ощерился.

– Естественно! Давайте теперь вытащим наружу все сакральные тайны и продадим их на базаре. Это ваша заслуга, Келкин. Вы нас разбили вдребезги, искалечили, а теперь вдруг обеспокоились, когда шакалы пришли обгладывать наш остов!

Келкин вздыбился; они с Ашуром – старые недруги.

– Вы понаставили скованных демонов по моему городу и триста лет держали это в секрете. Не смейте оборачивать это благодеянием! Вы знаете, какую жертву я принес вашей церкви, на что пошел ради защиты города. Какая вообще разница между вами и Таями?

Старый священник поднял руку.

– Довольно. Откуда вы знаете наверняка, что наши противники проникли в тайну колоколов? Дозор сообщил нам, что на Колокольной Скале произошел несчастный случай. Сухогруз, перевозивший алхимическое оружие, потерял управление и взорвался на рифах.

– Я там был, – сказал Джери. – Они приплыли и забрали колокол неповрежденным, а потом подорвали маяк, чтобы замести следы.

– Кто? – сурово спросил Ашур.

Джери умолк, и тишину заполнил Келкин.

– Гильдия алхимиков.

Джери ощутил странную надежду на то, что Ашур отвергнет их версию как полную несуразицу; что церковник оборет Келкина, да и только; что алхимики в принципе никак не могут быть ответственны за эти бедствия. Джери не питал любви ни к алхимикам, ни к созданным ими чиновникам вроде Набура или Дроупа – или, черт возьми, к их настоящим созданиям, таким как сальники, – но эта гильдия была одним из столпов, на которых зиждился город. Если он прав и за нападениями стоят они, скоро всем станет плохо. Совсем, совсем плохо.

Ашур задумчиво произнес:

– Гильдмистресса Роша обращалась в церковь пару лет назад с предложением. Они собирались выкупить монастырь на Беканоре. Сообщили, что хотели бы открыть там научную станцию, площадку для испытаний. Они даже предлагали переместить звонницу и колокол в Гвердон за свой счет, из уважения к нашим обычаям. Она пообещала установить этот колокол на главном корпусе гильдии. – Он сплюнул. – Коварная сука.

– Патрос, – молвил Келкин, обращаясь к жрецу постарше. Боги, пронеслось в голове у Джери, это же патрос Альмех, сам Мастер-Хранитель. – Давайте ситуацию выправлю я. Тут другой случай, не как с Джермасом Таем. Мы сможем возбудить общественное расследование, провести его через парламент. Арестовать Рошу, если придется. Ад забери, алхимики будут умолять заковать себя в цепи – лучше суд, нежели толпа разорвет их в клочья на городских площадях. Вы обеспечите мне поддержку?

Альмех сцепил ладони.

– Нельзя обнародовать правду о Черных Железных богах. Мы обязаны хранить эту тайну.

– А если дойдет до столкновений, если Роша станет сопротивляться, тогда нам понадобятся ваши святые, чтобы противостоять сальникам. Сколько их поднимется по вашему зову?

– Одна.

– Одна? – взревел Келкин.

Ашур припечатал его к стенке:

– А чего вы ждали? Святость – это божий дар, а наши боги очень-очень слабы. Хранить богов – таков наш обет, и все, что у нас есть, – эти Хранимые Боги. Мы храним их вхолостую и впроголодь, даем столько, чтобы хватало кое-как протянуть, не более. Вы знали об этом – и все равно открыли город чужим богам, поделили и без того жалкие крохи душ между всеми этими культами случки и варварскими камланиями.

– Вы послали на Таев целую дюжину!

– С тех пор прошло двадцать лет в голоде и небрежении.

– За определенный срок можно послать созыв и набрать еще четыре-пять из-за моря либо с глубин континента, – сказал Альмех, – и, не исключено, псалмы и подношения вымолят нам новое нисхождение. Но это и все.

– Раз так, – проговорил Келкин, – лучше сразу молиться, чтобы Роша не сопротивлялась требованиям парламента.

– А как с веретенщиком? – опять спросила Эладора.

И внезапно Джери показалось, как будто он погребен живьем, как будто тяжесть холодной земли сковывает его лоб, кожу, заставляет разомкнуться губы, льдом вливается в горло. Его рот зашевелился сам по себе.

– ОН НЕ ПРОХОДИЛ ЧЕРЕЗ ЧЕРНЫЕ ВРАТА.

Келкин выругался и попятился от Джери. Эладора испуганно ойкнула.

– Все путем, – раздался женский голос, – это вот это мудло развлекается.

Из другого туннельного ответвления показались очертания двоих. Одна – женщина, человек, в доспехах, держит фонарь. Другой – огромный, мощнее гориллы и в два раза выше, прискакивал на передних конечностях. Собачья морда, сияющие зеленые глаза, дух гнилого мяса: старейшина упырей.

Зеленые глаза отыскали Эладору, и неодолимое давление спало, отпуская Джери на волю. Упырь переместил внимание на Эладору, и Джери увидал, как натягивается ее горло, а глаза затапливает паника, когда старейший заговорил ею. Ужасно слышать, как из горла девушки исходит этот студенистый, стонущий голос.

– ЗДЕСЬ КРОВНЫЙ РОД ИХ ПРЕДВЕСТНИЦЫ.

Оно говорит про Кариллон. Джери встрепенулся, но осознал, что ничего не может поделать. Старейший упырь – великан, сила его внушает страх. А вонь наполняет узкий коридор, как ядовитый пар. Если чудовище решит накинуться на Эладору или Келкина, у Джери нет оружия, кроме потайного пистолетика. Он мог бы проорать тревогу Болинду, но жирный дундук на этот раз не взял свою немереную пушку.

Эладора застыла, крольчишка перед волком. Она только сопела и всхлипывала, снова и снова, пока упырь вновь не завладел ее голосом:

– ОНА У ВОДЫ. КАМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ТАМ ЖЕ. ОН БОЛЕН И УМИРАЕТ. – Упырь похабно облизнулся, словно донельзя довольный собой. – Я ВАС ОТВЕДУ.

Каменный человек, вместе с Кариллон. Каким-то образом упырь знает, где они. Шпат, кажется, ошивался с другим упырем, помоложе. Как его – Мышь, или Крыса, или типа того? Ясное дело, молодой Шпата и сдал.

Келкин мыслил схожими путями.

– Приветствую тебя в надземье, древний. Твое содействие в этом вопросе крайне благотворно, и пусть давняя дружба между нашими народами продлится вечно.

Упырь ответил устами самого Келкина, как и предупреждал священник.

– ШЛИТЕ НАМ КОСТНЫЙ МОЗГ ОТЦОВ И МАТЕРЕЙ ВАШИХ, И МЫ ПРОДЛИМ НАШУ ПРЕКРАСНУЮ ДРУЖБУ. МЫ ПЕРЕДУШИМ ВАШИХ БОГОВ, И СТАРЫХ, И НОВЫХ. – Келкин побагровел от негодования и силился вставить слово. Женщина в доспехах похлопала старейшего упыря по крупу, словно велела собаке лежать и прекратить накидываться на гостя.

– Эй, ну хватит. – Упырь зарычал на нее – из его собственного рта донесся первый звук с его появления. – Клянусь вам, зверюга умеет разговаривать. Ему просто нравится людей пугать. – Она положила руку себе на грудь.

Келкин собрался и отдышался.

– Алина Хамбер, не правда ли? Святая Алина Тайного Пламени.

– Грехи мои тяжкие, айе.

Патрос повернулся к старейшине-упырю.

– Вы уверены, что этот веретенщик не миновал ваших часовых? – Упырь наклонил голову жестом одновременного почтения и согласия. – Воздадим хвалу богам, – сказал патрос. – Это, должно быть, пережиток темных эпох, а не начало нового вторжения. Во дни ушедшие наши святые перебили множество таких беглецов. Небось этот – последний.

– Его притягивает к той девушке, – заметил Ашур. – Найдите ее, и мы отыщем эту погань.

Келкин фыркнул.

– Хорошо, хорошо. Если, э-э, наш союзник соблаговолит, мы покажем моим людям, где прячется девчонка Тай. – Алина взглянула на епископа Ашура, как бы ища подтверждения, и жрец кивнул. – Мы заберем ее обратно в тюрьму. Завтра утром срочное заседание комитета общественного порядка. Я предоставлю там все сведения и выдвину Роше ультиматум. Она не выстоит против меня, церкви и взбудораженной ею же толпы горожан. Ох, я давно нарывался на эту драку, – задорно добавил старик, глаза его сверкали, созерцая будущую картину: как Дроупа и прочих сторонников гильдии алхимиков низложат в парламенте. Его предвкушение заразно – Джери вообразил, как огромный скандал свергает гильдмистрессу и раскалывает монолитную мощь гильдии. Келкин опять выпустит когти и вернет управление парламентом себе. Снова взлетит ввысь и поднимет за собой своих сподвижников, таких как Джери.

Черт возьми, а они ведь и впрямь могут выйти победителями!

– А как насчет веретенщика? – спросила Эладора.

– Сперва арестуем Иджа и девчонку Тай. То есть сына Иджа, – поправился Келкин. – Потом выследим и его.

– Я способна его убить, милашка, – добавила Алина. – А вот кого не способна – мне такие не попадались.

Как ни странно, это было лучшей новостью за неделю для Джери.

Ашур привел несколько практических и религиозных доводов против плана Келкина, и закипел спор: старый политик и молодой богослов пререкались, а древний упырь то и дело вставлял свои едкие замечания. Но Джери понимал – каркас замысла возведен. Проторговавшись некоторое время, они наконец достигнут согласия. А в подземелье нечем дышать от упыриного смрада.

Джери взял Эладору под руку.

– Пойдемте. Подготовим наш экипаж. – Она замешкалась, оглядываясь на Келкина. Джери потянул ее за собой. – Решено, главное решено. Есть еще мелочи, но Келкин утрясет все дела.

– Ща бы на свежий воздух, – забубнила Алина, отправляясь за ними. – Второй раз за неделю меня посылают тереть с проклятыми упыринами. Спрашиваю вас, неужто так трудно запустить через Могильник дерьмовую эфирографную линию? А вы знали, что у ползущих есть своя личная ветка рельсов? Прикиньте, даже у гнид-червяков есть свой транспорт, а я давай херачь пешком со Священного до самого говняного днища нашего города, а потом опять наверх! Думаете, там ступенек хер да маленько? Как же! У упырей все как положено – колодцы прут до самых ихних поселков из говна и плесени. В следующий раз лучше пусть перережут мне горло и выкинут на хер в трупную шахту. – Она ругалась и брюзжала всю дорогу к дворику. – Ну хоть этот дылда-мудозвон встретил меня на этот раз на полпути. Ага, на полпути к говняному сортирному днищу – но хоть так.

Ум Джери мчался вскачь. Шпат и Кариллон снова попадут в камеру – боги, оно того будет стоить, чтоб хотя бы поглазеть на харю Набура, когда глава стражи заявится со своим предписанием. Келкин вновь у руля города. Онгент на свободе и в громадном у Джери долгу. Черт, может, он даже Дредгеру отстегнет долю – тот верно сказал, что причина в сборе трофейного сырья.

– О чем говорило это существо, когда оно говорило о костных мозгах отцов? – спросил он у Эладоры.

Ответила ему Алина:

– Ты же знаешь, что они едят наших покойников? Ежели тебе закатят церковные похороны, то после того, как отвопят плачеи и все умотают в кабак, тебя опустят в большую шахту. И упыри покушают досыта. Схавают костный мозг и осадок твоей души. Это навроде дань такая, понимаешь. В обмен они сторожат ворота, обосраться какие огромные – в самом низу, где падлы-веретенщики томятся взаперти до судного дня.

– Ого. – В памяти всплыли похороны матери. Понимал ли он, что сердобольные монашки после всенощной у тела собирались скормить ее останки упырям? Он пожал плечами. Старые церковные учения эхом пронеслись в голове, напоминая, что тело лишь оболочка. А быть съеденным упырями получше некоторых вещей, на которых он насмотрелся, воюя.

Алина пожала плечами.

– В наши дни об этом много не говорят. После того как Келкин пустил в город другие веры. Оно малость того… – она неопределенно помотала рукой, – смущает, кажись.

– А жрецов, кстати, сжигают, – вставила Эладора. – И сафидистов. Этот обычай древнее. В самых старых строфах Завета огневые феи уносят души умерших на небеса.

– Сафидистские дрочилы молят о святости. Знали бы они только, каково с этой святостью приходится моим коленям, запели совсем другие бы…

Алина осеклась.

Затем из ее обнаженного меча проступило пламя, и туннель озарился священным светом. Она проревела в голос, точно солнечный луч пробил нависшую тучу:

– ЧТО ЗДЕСЬ У ВАС ЗА ХЕРНЯ?

Нечто, бросившееся к ним, обладало более-менее телом Болинда, но поверх него красовалась морда рэптекина, тащившего карету Келкина, а также копна тонких золотистых волос, и когти, и щупальца, распустившиеся, как тычинки цветка. Эладора вскричала и кричала без умолку, узнав его по улице Желаний. Веретенщика.

У Джери нет при себе ни боевого посоха, ни трости со шпагой. Лишь обычная трость. Он вогнал ее, как копье, метясь туда, где полагалось быть горлу веретенщика. Существо выгнулось, расплылось, обтекло его. Одно из щупалец задело его вытянутую руку и…

Повсюду кровь. Больно.

Он на коленях, укачивает раздробленную руку. Он не понимает, осталась ли кисть, там сплошь месиво содранной кожи, кости и кровавых струй. Боль маячила вдалеке, обширный континент смертной муки, а его баюкали волны, неприкаянного и отстраненного, но он знал: земля здесь, и прибой вынесет его на этот берег из битого стекла.

Веретенщик прошел через него и прошел через Алину. Крики. Вопли. Утробный упыриный рев. Громовой удар заполнил свод туннеля. Жар пламени. Все эти звуки, ощущения теперь так далеко, что ему показалось, будто туннель вытянулся неизмеримо длинным и продолжал расти, унося его прочь.

Джери, зародилась у него мысль, так зовут одного из тех, кто орет.

Эладора тянула его, толкала его, почти на руках вынесла на воздух, в ночь. Окровавленный, он выскользнул из ее объятий, и она с ужасом взглянула на свои красные ладони. Отряды Кроворукого Бога на подходе, доложил Марло, и надо окапываться здесь. Джери потерял ранец, потерял винтовку. Надо сказать Марло, что он без винтовки. Нет, то случилось на Божьей войне, далеко отсюда и давным-давно.

Новые взрывы. Неподалеку рвутся алхимические бомбы. Нас достает артиллерия, докладывает Марло.

Эладора подталкивает его, но ноги в тысяче миль отсюда, и Джери не в силах сдвинуться. Он велит ей бежать, но не может говорить, так как легкие залиты водой.

Келкин. Келкин в туннеле. И главные священники. Что с ними?

Ему бы пойти за ними, все выяснить, но не выходит. Конечности не двигаются. Он плюхается навзничь, разглядывая, как вытекает кровь из огрызка руки. Как прибой, прибывает и спадает. Прибывает и спадает. Идем со мной в соленые волны, говорит дядя Паль. Проходит время. Струя из руки замедляет напор, затем перестает течь.

Кто-то движется. Горят свечи. Где-то снова кричат.

Руки – сильные, гладкие и противные на ощупь – поднимают его. Двор переполнен людьми. Его поднимает сальник, дохлого пса, попавшего под колесо, уносит в повозку. Голова Джери запрокидывается, и свежая надпись на стене становится последним, что видит он в своей жизни:

ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ