Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 341 страниц)

Ани никого не могла упрекнуть: она все понимала. Сторонники Культа Сеша на улицах города весь день объявляли о том, что императрица Нилит вернулась и что завтра утром у Великого колодца Никса состоится всеобщее собрание. Жители уже начали выглядывать из-за дверей и ставней, но замки по-прежнему не отпирали. Страшного убийцу Темсу предали в руки правосудия, императрица вернулась, но нехватка воды из Никса никуда не делась. И, если верить тому, о чем во всеуслышание говорили нищие и шептались все остальные, нехватка превратилась в полное отсутствие воды. На окраинах вспыхнули бунты; один колодец Никса был разрушен. Город Множества Душ по-прежнему находился на краю пропасти.

Ани не могла избавиться от неприятного ощущения – словно под ее воротником застряли колючие волосы. Покинув башню Буна, она почти не выпускала топор из рук и даже сейчас сжимала его рукоять той рукой, которая не держала кружку.

– Это полная задница, – повторила она, катая пиво во рту. Ани редко пила: у такой женщины, как она, было слишком много врагов, чтобы заниматься такими глупостями, как пьянство. – А теперь Темсу поймал Культ Сеша – и, похоже, они также сцапали Сизин и ту суку Хорикс. – Небесная Игла дымилась уже почти целый день, и слухи о летучей машине распространялись словно пожар. – Что-то должно рухнуть, Старсон, – со вздохом добавила она. – Пересохший Никс…

Находившиеся рядом посетители заворчали, услышав ее слова. Она резко посмотрела на них, и они пересели за другой стол, который стоял у стены, еще дальше от нее.

– Я жалею о том, что не могу взмахнуть топором и избавить Аракс от страданий так же, как босса. Старого босса, а не тора, которого он из себя корчил, не того аристократа, которым он отчаянно пытался стать, – сказала Ани и снова ударила ладонью по стойке. Она проклинала Темсу за то, что он изменился. С трудом сводить концы с концами лучше, чем томиться в рабстве после смерти. – Он ошибся. Такие, как мы, могут добыть сколько угодно монет, но благородными мы от этого не станем. Тут все дело в происхождении и повадках. Аристократы словно чуют родную кровь. Можешь притворяться сколько угодно, но в конце концов от тебя останется лишь пустая оболочка. «Лучше родиться аристократом или вообще не рождаться», – так они говорят. Они возвели высокую и прочную стену, и все лестницы, тоннели, тараны и армии мира не помогут ее преодолеть.

Старсон проследил за ее разъяренным взглядом; она искала то, что можно сломать или раздавить. Он тоже налил себе кружку волкейла и сделал глоток. К его тонкой губе прилипли зеленые усы из пены. Он ахнул от удовольствия, обнажив почерневшие зубы.

– О! То что надо, – вздохнул он. – Ты права. Тысяча лет прошло, но ничего не изменилось.

– Если что-то есть у богачей, это должно быть у всех. Так однажды сказал Темса, вскоре после того, как нанял меня.

Старсон уставился на свое пиво.

– Ты по северу не скучаешь, босс? – спросил он, поднося кружку к губам.

Ани вспомнила черные скалистые берега своей родины и то, как дралась с соседними детьми на палках и всегда побеждала.

– Тогда было проще. И перестань меня так называть. Я не босс.

– Ну а кто тогда босс? – спросил Старсон.

Он был прав: почти все выжившие наемники бежали из башен Буна и Гхора при первой же возможности. У Ани остались только такие «старики», как Старсон, и горстка солдат, которые не хотели тратить время и силы на поиски новой работы.

Бармен почесал осьминога, который был вытатуирован на его шее. Недавно там появилось красное пятно – что-то вроде лишая. Старсон поманил ее к себе.

– Слушай. У тебя есть половины монет Темсы, тени, его таверна. Благородная ты или нет, босс или нет, но, Джезебел, от голода ты не помираешь.

Она посмотрела на свое пиво; сернистый запах защекотал ей ноздри.

– В Нижних доках есть капитаны, которые в долгу перед нами, – сказала она.

– О чем ты думаешь?

– Я думаю, мы должны убраться на хер из Аракса, пока не поздно.

– На север?

Ани осушила кружку и стукнула сапогами об пол, вставая. Она пошатнулась, но осталась стоять; на ее лице появилась ухмылка. Старсон улыбнулся в ответ.

– Отправимся на Разбросанные острова, на мою родину. Утром заглянем в «Монетный двор Фенека» и прикажем тому знаку, Руссуну, продать все монеты Темсы. Заберем все, что сможем унести, и сядем на первый же корабль, который идет в Харрас. – Ани вздохнула и похлопала по своему топору. Ей будет тяжело расстаться с ним и повесить его на гвоздь, но, с другой стороны, он отлично украсит ее собственную таверну. – Мир и покой. Наконец-то.

Ани ожидала снова увидеть улыбку на лице Старсона. Более того, она рассчитывала услышать его смех, похожий на крик дятла – смех, который можно было расслышать даже в те вечера, когда в таверне было не протолкнуться. Но его лицо вытянулось. Ани напряглась; она заметила, что бард перестал царапать свой аргхул и что все разговоры в зале смолкли.

– Старсон?

– Твою мать, – прошептал он.

Ани медленно повернулась и обвела взглядом комнату. Все, кто находился в таверне, повернулись к Ани и Старсону – даже те, кто раньше подслушивал их разговор. Половина из них были призраками в плащах с капюшонами; из-за них наполненный дымом воздух в таверне приобрел голубоватый оттенок. Остальные, живые, пронзали Ани бездушными взглядами. Она заметила под их плащами красную ткань, которая сказала ей о многом.

Ани ссутулилась и раздраженно посмотрела на потолок, который почему-то был залит пивом.

– Ну конечно. Простой жизни у нас не бывает, да?

Последователи Культа Сеша еще даже не подумали о том, чтобы встать, а Ани уже начала действовать. Она вырвала топор из-за пояса и ударила им по стоящим рядом столу и стульям. Пока обломки падали, Ани замахнулась еще раз, разрубив еще один стол и двух сектантов, которые пытались убраться подальше от лезвия ее топора. Первого противника она разрубила надвое. Второй лишился руки и рухнул на пол, вереща и заливая каменный пол кровью.

Ани вращалась, описывая постоянно меняющиеся круги; она сбивала врагов с ног и рубила все, до чего могла дотянуться. Табуреты и стулья рядом с ней взрывались, превращаясь в груду щепок. Приверженцы Культа Сеша бросились на нее, но лишь немногим удалось хотя бы поцарапать ее незащищенные руки, а это совсем ее не замедлило, а скорее пробудило спящего в ней кровожадного зверя.

Старсон достал из-под стойки арбалет и принялся стрелять во всех, кто старался перепрыгнуть через стойку. Когда у него закончились стрелы, он разбил кружку и начал резать и рубить ею все, что движется.

Как только Ани отрубила голову барду, в таверну хлынули новые призраки, уже не прятавшие свои доспехи и алую одежду под плащами и лохмотьями. Чтобы оказать им теплый прием, Ани взяла в другую руку короткий меч. Его рукоять была скользкой от крови, ее покрывал туман, оставшийся от какого-то призрака, а кромка лезвия превратилась в ряд зубов, но Ани все равно ухмыльнулась.

– Ну, подходите!

Крик Старсона оборвался, и Ани вдруг поняла, почему призраки не атакуют. Раздался хлопок, и бармен, пошатнувшись, упал навзничь, получив стрелу в лоб.

В таверну зашли арбалетчики. Ани покачала головой. Она ненавидела луки и арбалеты, считая их оружием наемных убийц и трусов.

– Где он? Где этот ублюдок Даниб? Тащите сюда немого предателя! – крикнула Ани, вскинув свое оружие.

Трупы, окружавшие ее, застонали; нити их голубых паров обвились вокруг ее ног.

И тогда появился он, огромный призрак Даниба Железной Челюсти, закованный в доспехи. Пригнувшись, он зашел в зал таверны, и рога его шлема высекли искры из гранита. Огонь в его белых глазах сегодня горел не так ярко, как обычно. Ани заметила это несмотря на то, что мир перед ее глазами подрагивал и покраснел от крови. Даниб шел через силу, хромая на одну ногу.

– Похоже, Итейн заставил тебя попотеть, – бросила Ани. – И я смотрю, теперь у тебя новый меч?

Даниб достал из ножен большой меч и спокойно отсалютовал им Ани. Он смотрел на нее из-за клинка; от его тела исходил белый туман.

– Душа-клинок, говоришь? – спросила Ани. – Кроме того, я вижу, что твои хозяева свое слово не сдержали.

Даниб покачал головой; хрустнула сталь.

– Я так и знала, – сухо усмехнулась Ани. – Чего еще ждать от коварных служителей культа?

Даниб зарычал.

– Церкви? Да иди ты! В этом мире слово «церковь» утратило смысл, – отрезала Ани.

Она шлепнула лезвием меча по своему нагруднику, и во все стороны полетели алые капли. Она размазала кровь по лицу, словно старый пират с Разбросанных островов.

– Ну что ж, Даниб, подходи! Ты всегда хотел проверить, каков мой топор в бою. Я видела это в твоих глазах. И сегодня у тебя наконец-то появится такая возможность, полужизнь!

Даниб двинулся вперед, но из толпы призраков высунулась голубая рука и легко, словно перышко, коснулась его наруча, и он остановился на полдороге.

– Нет, – выдохнул знакомый Ани голос.

– Ну же! – взревела Ани, готовясь к броску. – В задницу Культ Сеша!

Первая стрела попала ей в грудину, пробив металл и выбив из нее дух, но Ани не остановилась. Вторая попала ей в предплечье. Топор выпал из рук Ани и, звякнув, словно колокол, упал на пол и отлетел в сторону. Ани бросилась вперед, а лучники продолжали стрелять. Десяток стрел, торчавших из груди, бедер, рук и шеи, замедлили Ани, заставили ее упасть на колени, но, несмотря ни на что, она ухмыльнулась окровавленными губами. Даниб высоко поднял меч и двинулся вперед. Смех Ани был похож на булькающий хрип.

– Незадолго до смерти Темсы я сказала ему: вершина горы – опасное место.

– Прикончи ее, Даниб, – приказала одна из Просвещенных Сестер, все еще скрытая рядами призраков. Мир перед глазами Ани начал затуманиваться. – Оставь ее тело и призрак здесь, пусть они сгниют.

Ани Джезебел подняла взгляд и увидела огромного Даниба, который заносит над головой меч. Острие меча сверкало, словно было покрыто драгоценными камнями. На миг она заметила, что в глазах призрака блеснула искра. Фыркнув, Ани плюнула в него кровью.

– Когда-нибудь ты встретишь равного тебе по силам. Не волну…

Удар меча обладал такой же силой, как и сошедшая с гор лавина. Душа-клинок пронзил голову Ани и воткнулся в доски пола.

* * *

– ГЕНЕРАЛ ХАШЕТИ! – РАЗДАЛСЯ крик.

Эхо полетело по коридорам мимо фресок и блестящего мрамора.

Хашети повернулся и увидел гвардейца, который бежал к нему со всех ног. Солдат врезался бы в стену, однако ловко затормозил, скользя по отполированному до блеска полу.

– Доклады! – выпалил он, задыхаясь. – Со всего города!

– О чем? Говори. – Хашети надел на голову шлем и потянулся за копьем.

Даже пытаясь перевести дух, солдат успел напустить на себя обиженный вид – ему не нравилось, что им командует призрак. Хашети уже привык к такому поведению и поэтому просто ткнул солдата в нагрудник.

– На Палату Кодекса напали! На Палату Военной Мощи тоже! Дознавателей убивают на улицах поодиночке! Говорят, что главнокомандующего Труфа зарезали в его собственной постели – нанесли столько ударов, что в нем не осталось ни капли крови. Сереки с небольшими армиями охраны. Банк…

Гвардеец умолк и прислонился к колонне, чтобы отдышаться.

Другие солдаты-призраки тоже услышали новость и начали собираться вокруг генерала. У них уже не было ни принцессы, которую нужно защищать, ни приказов, которые нужно выполнять, и поэтому они собрались на полпути к вершине Небесной Иглы, в пустых покоях какого-то серека, который сейчас сбежал в Белиш или в другое, не известное Хашети место.

– О будущей императрице что-нибудь известно?

– Ничего. Все ставят на то, что ее схватил Культ Сеша.

– Твою мать! – воскликнул Хашети. – Я знал, что от этой операции будут одни неприятности.

– Завтра императрица заявит о своих правах на престол. У Великого колодца Никса. По слухам, Сизин будет там…

Бах!

Солдата отвлекла арбалетная стрела, вонзившаяся ему в грудь. Все произошло так внезапно, что он не сразу сообразил, что в него стреляли. Когда он ухватился за черное оперение, то уже сползал по стене, а его сердце остановилось.

Солдаты ощетинились оружием и быстро встали в строй. Хашети расположился в их центре, высоко подняв щит и выставив копье вперед. С каждой секундой отряд увеличивался, к нему подбегали все новые солдаты.

Откуда-то из темноты, где не светили фонари, появилась рука – рука женщины в красивом нагруднике и кольчуге. Ее голова была закрыта капюшоном, а за ней тянулся красный плащ. К боку она прижимала мешок, сшитый из шкуры какого-то животного – собаки или волка, и голова этого зверя, являвшаяся частью мешка, повернулась к Хашети и уставилась на него стеклянными глазами. За Лирией Хашети увидел других призраков; он также заметил тускло поблескивавшую сталь и наконечники стрел.

– Добрый вечер, генерал Хашети, – сказала женщина-призрак мягким, словно бархат, голосом.

– Кто ты и по какому делу?

Женщина выставила мешок перед собой. Он выглядел тяжелым, раздувшимся.

– Просвещенная Сестра Лирия, а мое дело – вопрос о твоей преданности, – ответила она.

Хашети покачал головой.

– Этот вопрос не стоит. Наша повелительница – Сизин Талин-Ренала.

Он снова топнул ногой; солдаты последовали его примеру, и грохот потряс коридор.

– Вот как? – улыбнулась Лирия.

Подхватив мешок снизу, Лирия вытряхнула его содержимое, и на мраморе выросла гора половин монет.

– Теперь вы сами себе хозяева.

Хашети почувствовал, как его тянет к своей монете, которая лежала где-то в этой груде; к кусочку меди, который он не видел, к которому он не прикасался уже много лет. За спиной у него солдаты начали перешептываться. Кто-кто даже вышел из строя и осторожно двинулся вперед.

– Что тебе нужно?

– Твоя преданность, – ответила Лирия, пожимая плечами. – Но добровольная. Поддержи Церковь Сеша завтра у Великого колодца Никса. Узри начало новой эры.

Сделав вид, что откашливается, Хашети бросил на пол щит и копье. Они лязгнули, упав на мраморный пол, нарушив тишину. Затем генерал снял с себя стальной шлем и вгляделся в его полированную поверхность, и, не увидев на ней своего отражения, отбросил его в сторону.

Глава 25
Искра

Тяготы и несчастья сокрушают слабый ум. Великие умы их побеждают.

ВЕЛИКИЙ ФИЛОСОФ МЕНЕМ

* * *

ОДИН ПОЭТ СКАЗАЛ, что человек может думать слишком много, что от постоянных поисков лучших решений потускнеет даже самая яркая идея.

Келтро Базальт выглядел так, словно в последнее время он слишком много думал. Ведь он, в конце концов, всю ночь провел в размышлениях, и, что было крайне необычно для него, размышлял почти в абсолютной тишине.

Пара фраз все-таки прозвучала. «Не пялься на меня», и «Ничего. Просто доверься мне» – вот что ответил Келтро на вопрос Острого о том, что произошло в маленькой, наполненной дымом комнате. Похоже, он пытался принять решение, и мысли о нем причиняли ему боль. Он бродил по голой комнате, ложился на кровать, садился на стул, снова ходил по комнате, даже ложился на пол, и все по кругу. Этот цикл был столь же повторяющимся, как и истории, которые он, несомненно, уже сплетал в своей голубой голове.

Молиться – не самое обычное дело для меча, но Острый все равно молил мертвых богов о том, чтобы Келтро выбрал правильный путь среди всех, мимо которых ему пришлось пролететь в отчаянной попытке обрести свободу.

Все это время рядом с ним был тот странный пес-призрак, которого ему, видимо, подарил Культ Сеша. Это было длинноногое, тощее существо с острой мордой и ушами, похожими на шпили Аракса. По его телу – от белых глаз до виляющего хвоста – тянулся белый шрам. Одним богам было известно, почему этот пес так привязался к замочному мастеру. Когда Келтро ложился, пес ложился тоже. Он ходил по комнате вместе с Келтро. Он даже утыкался голубым носом в лапы, когда Келтро уже в пятидесятый раз пытался вырвать призрачные волосы из своей головы.

Острый был вынужден наблюдать за этим весь вечер и всю ночь, лежа на боку на деревянном ящике. Странно, что за много лет он настолько привык смотреть на мир именно под таким углом.

– Келтро… – Острый заговорил через час или два, которые он потратил, глядя на комнату и на то, как замочный мастер пытается нервничать. – Время на исходе. Что ты собираешься делать? Ты же не будешь помогать Культу Сеша? У Нилит есть…

– Острый, тихо. Я же сказал: доверься мне.

Пес-призрак посмотрел на меч так же осуждающе, как и Келтро, и Острый прикусил язык – по крайней мере, на время.

– А у меня права голоса нет? Я должен просто висеть у тебя на поясе?

Келтро закрыл лицо руками, и пес, заскулив, закрыл голову лапой.

Хлопнула дверь, и Острый понял – взывать к голосу разума уже поздно. Обычно Келтро усомнился бы в каждом слове богов. Отсутствие возражений – недобрый знак.

Закованная в доспехи Просвещенная Сестра Лирия вошла в комнату одна, но Острый заметил в коридоре толстые стальные поножи Даниба. На его поясе висел знакомый длинный меч. Острый нахмурился так сильно, как мог.

– Надеюсь, ты отдохнул, брат? – весело спросила Лирия.

– Насколько это возможно для призрака.

– «Для призрака», – хихикнула Просвещенная Сестра. – Это так в стиле крассов.

Келтро вздернул голову и сжал губы.

– «Тень» – слишком мягкий термин для нас, если учесть, как с нами обращаются, – ответил он, и Лирия одобрительно кивнула.

– Я рада слышать это, брат. Пойдем, у нас мало времени. Призрак Фаразара угасает. Но…

Лирия подняла палец, а затем пошла, чтобы вынуть Острого из сундука: одна рука на лезвии, другая – на рукояти. Острый сосредоточился. Это было сложнее, чем обычно – Лирия словно почувствовала, как он прикоснулся к ее сознанию, но все-таки он заставил ее вздрогнуть настолько, что лезвие разрезало ее ладонь.

– Ах, – зашипела она, кладя Острого на кровать. – Какой острый у тебя меч, Келтро.

– Он острый, верно? – отозвался замочный мастер и, как показалось мечу, посмотрел на него с отвращением.

– Мы приготовили для тебя еще один, последний подарок.

– Ты балуешь меня, сестра.

Лирия достала из своего халата какие-то узловатые отмычки.

– Мои инструменты.

– Те, которые нам удалось добыть. Не хочешь проверить свои силы на сундуке?

Келтро, похоже, подавил смешок. «Как ему удается всегда находить нечто смешное в подобных ситуациях? Он неисправим», – подумал Острый.

– Не спрашивай, что было в прошлый раз, когда я занимался сейфом, – сказал Келтро.

Одна мысль об этом привела Острого в ужас.

Через несколько мгновений замочный мастер доказал, на что способен, и поднял крышку сундука.

– М-м… Красиво.

Острый напрягся, пытаясь разглядеть, что происходит. Пес-призрак перекрыл ему половину картины, делая вид, что тяжело дышит.

– Медная сердцевина, чтобы было проще носить; стальная оболочка, которая защитит твои пары. Эту вещь выковали наши лучшие кузнецы. Ты знал, что Сеш еще и бог-покровитель кузницы? – спросила Лирия.

Келтро поднял наплечник из кованой стали и сложно сплетенную кольчугу, и Острый наконец понял, в чем дело.

– Не знал, – ответил Келтро. – Но я не из тех, кто носит доспехи.

– Обычно ты не стоишь рядом с императрицей, когда она заявляет о своих правах на трон, но сегодня ты будешь рядом с ней, – сказала Лирия, надевая на замочного мастера части доспехов. – Как и все мы. Вот так.

Келтро осмотрел себя, потянул за сочленения доспехов и напряг мускулы, словно ему предстояло заняться какими-то упражнениями.

– Ну ладно, – сказал он. – Я снова благодарю тебя, сестра.

– Как мы уже говорили, Келтро, у приверженцев Церкви Сеша много преимуществ, – сказала Лирия, уже ведя его к двери. И пока что Келтро, похоже, был не против того, чтобы оставить меч и пса-призрака на кровати. Но в последнюю секунду он вдруг стряхнул с себя руку Лирии и схватил Острого за рукоять.

– Чуть не забыл, – сказал он, закатывая глаза.

Вися на поясе замочного мастера, Острый поймал взгляд Лирии. Она напряженно смотрела на него, изучая каждую крупинку слюды в обсидиановой рукояти. Острый нахмурился. Если неживой предмет, в котором заточена душа, и умел что-то делать, так это играть в гляделки. Лирия быстро проиграла, после чего вместе с Келтро принялась петлять по коридорам.

* * *

НИЛИТ ХОДИЛА. ХОДИТЬ полезно для души. Полезно для сердца. Полезно для разума – по крайней мере, так ей сказала ее дочь. И это хорошо, поскольку и душа Нилит, и ее сердце, и ее разум были в беспорядке. С другой стороны, если учесть, какой стала Нилит, то, возможно, пользы от ходьбы не так уж и много.

Нилит остановилась в центре маленькой мощеной площади, которая была зажата между двумя уровнями в верхней части собора. Она потеряла счет повозкам с припасами, которые проехали мимо нее. Через площадь тек бесконечный поток призраков, живых людей, жуков, лошадей, многоножек, ослов, и на каждом громоздилась гора свертков. И еще тут шли тысячи солдат-призраков, вооруженных мечами и копьями. Казалось, что все души, которые раньше толпились на этажах Катра-Рассана, теперь выбрались на поверхность, и собор остался жутковато пустым, безмолвным. От этого Нилит становилось неуютно, так же, как раньше, в пустыне, когда по ночам она боялась услышать стук копыт.

Она жалела о том, что рядом нет Итейна. Старый призрак всегда умел подбодрить или упрекнуть ее так, чтобы она выбрала правильный путь или поняла, что уже идет по нему. Вечером она украдкой пролила слезу – одну-единственную, оплакав старого слугу, ее верный корабль в бурных потоках дома Талин-Ренала. И еще она прокляла Даниба Железную Челюсть.

Нилит замахнулась одолженной саблей, чтобы проверить, насколько удобно сидят на ней старые церемониальные доспехи, которые сторонники Культа Сеша доставили ночью. В последний раз она надела эти доспехи десять лет назад, а может, даже раньше. После путешествия по пустыне доспехи кое-где сидели на ней чуть свободнее, чем раньше, но они были сделаны из хорошей стали и золота и украшены бирюзой и аквамаринами. Они заставили Нилит встать чуть прямее и почувствовать себя императрицей, роль которой она должна сыграть сегодня. Она снова размахнулась, и на этот раз что-то потянуло ее за горло. Она покопалась под нагрудником и поправила мешочек с порошком Старого Фена. Он и медная монета, которая висела рядом с ним, стали амулетами, приносящими ей удачу. Нилит закрыла глаза, сжимая мешочек и монету в кулаке, чувствуя холодные края; затем она сделала глубокий вдох, чтобы побороть дрожь. Яд слазергаста поднялся настолько, что воротник едва закрывал пораженные участки. Кроме того, он уже полз вниз по животу, и части ее тела болели, превращаясь в пар.

Нилит отвлекло звяканье цепей; оно подсказало ей, что последние жители Катра-Рассана скоро уйдут. Нилит развернулась и увидела Лирию и Яридин, Келтро и рогатого монстра Даниба, которые стояли вместе с группой пленников. Она услышала шелест крыльев: сторонники Культа Сеша сдержали слово и вылечили Безела, но она еще не попросила их освободить его. Нилит посмотрела на него, и хотя его золотистые глаза прищурились, она видела, что он все понял.

Сизин тоже стояла там, между Хираной и Темсой. Их шеи – или руки, в случае Темсы – были закованы в железные воротники (или браслеты). Их цепи держал стоявший позади них отряд солдат. Самым яростным из них был Фаразар.

– Мать, ты хочешь, чтобы город и Облачный Двор увидели свою будущую императрицу в оковах? Да как ты смеешь?

Не успела Нилит ответить, как к ней подошла Лирия с тремя половинами монет в руках. Нилит сразу же узнала изображенные на них символы.

– На тот случай, если вы решите, что с ними делать, – тихо сказала Лирия. – Вы позволите? – Просвещенная Сестра достала короткий плащ и обмотала им левую руку Нилит в том месте, где голубые пары обвивались вокруг сочленений брони и покрывали ее изморозью. – Вы готовы, императрица?

Нилит посмотрела на хмурящуюся дочь, зная, что отныне Сизин будет ненавидеть ее еще сильнее. Хирана тоже была в ярости, и Нилит жалела о том, что приверженцы культа соскребли ее с мостовой.

Какие бы надежды она не питала на то, что Сизин поймет ее, они были растоптаны в тот миг, когда Нилит очнулась в камере и ощутила на себе взгляд своей мертвой дочери. В тот день Сизин еще не могла говорить, но каким-то образом ей удалось проклясть ее. За то время, которое Нилит провела в пути, она приукрасила настроение Сизин и изобразила отношения между ними в романтичных тонах. Но теперь, когда отец и дочь стояли рядом, одинаково мрачные, Нилит поняла, что она всегда будет чужой. Наглядное доказательство этого ранило ее, словно нож, всаженный в сердце, ничего изменить она не могла. Нилит почувствовала себя проигравшей.

– Вы готовы, императрица? – повторила Лирия.

– Да, – ответила Нилит, решительно кивнув.

Она встала перед группой, рядом с Келтро. Замочный мастер сухо улыбнулся, но продолжил молча смотреть вперед.

– Не знала, что ты носишь доспехи, – шепнула Нилит Келтро.

Он сжал свои пепельно-серые латные рукавицы.

– Если не можешь их победить…

– Присоединись к ним, – выдохнула она.

– Тут только я еще не спятил? – спросил металлический голос где-то между ними.

– А что, по-твоему, мы должны были бы сделать? – рявкнул Келтро, обращаясь к мечу, висящему на его поясе.

Лирия и Яридин стали по бокам от них, широко раскрыв глаза. Они выглядели взволнованными. Сестры повели всех вверх по широким скатам в огромное здание склада, который, как предположила Нилит, находился на уровне улицы. Там их поджидало великое множество солдат, животных и повозок.

– От Великого колодца Никса нас отделяет целый квартал, – сказала Нилит.

– Парад – давний обычай, императрица. Кое-кто не верит, что спасительница явилась в самый тяжелый час. Людям нужно увидеть ее собственными глазами, – ответила Лирия. – И неужели после всех этих невзгод вы не заслужили того, чтобы вас приветствовали как победительницу?

Лирия указала куда-то за спину Нилит; императрица обернулась и увидела Аноиша; он казался крошечным между двумя рогатыми скарабеями, на которых сидели пары всадников. Его расчесали от морды до хвоста и украсили золотыми и бирюзовыми лентами. С его боков свисала кольчужная попона, а на его гордый нос положили золотой наголовник с шипами. Его темно-каштановые глаза смотрели на Нилит с азартом, но, похоже, конь отчасти упрекал ее за то, что ему приходится носить такой костюм. Нилит подумала, что для коня из пустыни он выглядит вполне по-королевски.

– Ничего из этого ты не заслужила, мать! – крикнула Сизин.

– Верно, верно! – добавил Фаразар.

Даниб пригрозил им огромным мечом.

– Прочь, животное. Ты не пугал меня во времена моего отца, не напугаешь и сейчас, – сказал Фаразар.

Даниб зарычал, и клубы паров вырвались из отверстий его рогатого шлема, словно горячее дыхание из пасти зверя. Фаразар отшатнулся.

Какой бы слабой ни была Нилит, с помощью Келтро она все-таки смогла сесть на Аноиша, хотя и не с первой попытки. Ей было приятно снова оказаться в седле. Аноишу, похоже, тоже: он гарцевал, стуча копытами по доскам пола.

Лязгнули цепи, двери склада открылись, и на пыльном полу склада разлился яркий свет. Нилит увидела пальмы и колонны из песчаника, покрытые обветренными лицами императоров и императриц прошлого.

Где-то в толпе светящихся солдат затрубили в рог, и под грохот ног, копыт и брони свита построилась, готовясь отправиться в путь.

Несколько мгновений спустя процессия набрала скорость. Крики полетели по проспекту Оширима, отражаясь от стен. Из высоких домов и башен, стоявших по обеим сторонам широкой улицы, высыпали люди. Солдаты Культа Сеша сформировали клин из щитов и копий, который быстро разрезал увеличивающиеся толпы, и Нилит оставалось лишь взирать на аркийцев. Келтро ехал верхом рядом с ней и выглядел так, словно чувствовал себя не в своей тарелке. Позади них катился открытый экипаж, в котором ехали сестры, закрывавшиеся от солнца хлопковыми зонтиками. За ними в похожем экипаже везли пленных призраков.

– Вода из Никса! Вода из Никса! – кричал кто-то в толпе, снова и снова – вне зависимости от того, сколько людей приветствовали Нилит радостными воплями и криками «Императрица!» и насколько богатой выглядела улица, по которой они ехали.

– Мне бы хотелось успокоить их, сказать, что к концу дня им уже не придется думать о воде из Никса, – буркнула Нилит призраку.

Келтро даже не потрудился ответить и просто окинул взглядом толпу, выискивая тех, кто кричал про воду.

– Какой ты тихий сегодня, замочный мастер.

Белые глаза призрака посмотрели на нее.

– Мне одному кажется, что все уже сказано? Сегодня нужны дела, а не слова, – сурово ответил он, словно пытаясь убедить в этом самого себя.

Остаток пути Нилит молчала, наслаждаясь моментом, о котором мечтала столько месяцев, а может, и лет. Мощная волна поклонения и власть легко вскружат ей голову, если она это допустит. Свобода. Справедливость. Нилит снова и снова крутила эти слова в своей голове, даже когда толпы падали на колени, словно она – воскресший бог. Она думала об этом и тогда, когда лепестки лотоса и роз падали на нее, словно снег – на степи Красса.

Вскоре Нилит заметила черные верхушки клыков Великого колодца Никса, возвышавшиеся над невысокими зданиями. Ее сердце, упорно цеплявшееся за жизнь, несмотря на то, что окружавшая его плоть превращалась в холодный туман, громко забилось. Нилит заставила себя считать каждый удар, чтобы из-за какой-то злой шутки судьбы оно не отказало раньше, чем Нилит займет трон Фаразара. Она вцепилась в серый плащ, намотанный на ее левую руку, чтобы он не соскользнул.

Процессия замедлилась, когда толпы втиснулись в полдюжины проспектов-Спиц, которые сходились у Великого колодца Никса. Глядя поверх голов – и живых, и светящихся – Нилит видела, что проспекты забиты на много миль вперед; толпы тянулись, скрываясь вдали. Дело осложнялось тем, что по обочинам стояло много повозок и экипажей, но вокруг них и даже на них расположились солдаты культа, наблюдавшие за толпой.

Выехав на площадь, Нилит окинула взглядом статуи рыцарей, которые стояли на коленях перед колодцем, сжимая мечи в руках и опустив головы. Понадобился еще час, а может, и больше, чтобы солдаты-призраки заставили толпу расступиться, проложив тропу, ведущую к помосту перед колодцем. Теперь крики «Вода из Никса!» почти не смолкали. Нилит заметила повозки с трупами и людей, которые тащили за собой на веревках уже знакомые ей окровавленные мешки: кто-то надеялся поработить своих мертвецов в том же колодце и в той же воде, в которых заколдуют императора. Остальные, отчаявшиеся, выглядели так, словно тащили свои трупы почти так же долго, сколько и Нилит – и наконец-то нашли колодец, который не пересох. Солдаты в красных плащах рассыпались цепью, чтобы гасить стычки, вспыхивавшие словно лесные пожары.