Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 341 страниц)

Глава 20. В бурю любой порт хорош

На Дюнных равнинах опасна не только фауна пустошей и солончаков – дюнные черви, костяные лисы, ядовитые жуки, разбойники и тому подобное, но и сами силы природы. Дюны постоянно меняются, поэтому составить их надежную карту невозможно. В земле полно разломов и отверстий. В отдельных местах Дюнных равнин дождя не было уже сто лет. Во всех Дальних Краях не найдешь другого уголка, который столь же упорно и ожесточенно оказывает сопротивление людям. Эта страна предназначена для мертвецов, пусть они ее себе и забирают.

«Прекрасный край: путеводитель по Дальним Краям»

Мир скособочился. Дюны, кустарники и солончаки ползли так, словно падали сквозь песочные часы. Время не шло равномерно, а летело комками и рывками. Только что она смотрела на залитые лунным светом кусты и соль и думала о том, куда спряталось солнце, а миг спустя открывала глаза и видела голую пустыню, красную и пятнистую, или далекий холм, цепляющийся за край мира.

Часы пролетали мимо нее. Даже постоянное пульсирование боли почти не изменялось. Это был своего рода исцеляющий сон, и пусть даже тряска прерывала его, постепенно он делал свое дело.

Нилит уже привыкла дремать, прижавшись к спине Аноиша. Ей пришлось это сделать, ведь только так она могла поспать, не останавливаясь. Она не сразу смирилась с постоянным движением его мышц и лопаток, но усталость ей в этом помогла.

Даже Фаразар казался измотанным. Может, он и получил душевную травму, но продолжал плыть за ними на невидимом поводке. Нилит радовалась, что после побега из Абатве он не проронил ни слова. Ей было нечего ему сказать.

Нилит могла думать только о том, как шкворчит кожа, и – хотя бы на этот раз – не ее собственная. Закрыв глаза, она все еще видела, как поджаривается и покрывается волдырями кожа на лице Кроны. Нилит решила, что Крона получила по заслугам, но все же произошедшее было просто еще одной линией на песке. Она надеялась проделать этот путь скрытно и быстро, но повсюду ее ждали препятствия, и повсюду ей приходилось убивать. Отчаяние превращало ее в человека, который ей совсем не нравился.

Все утро, когда бы она ни поворачивалась к небесам, она замечала кружащую над головой черную точку. Скорее всего, это был стервятник, но иногда Нилит была готова поклясться, что это пустельга или ястреб. Дважды она вяло махнула ему рукой и предложила вернуться, когда она уже умрет.

Она сжала зубы; Аноиш перепрыгнул через камень, заставив ее голову больно ударится о его спину. Нилит похлопала коня по боку. Она слышала, что его дыхание становится все тяжелее.

Пришло время снова выпрямиться. На это ушло время, но все-таки она, упираясь кулаками, сумела сесть. Ее спина хрустела во множестве мест, ее грудь онемела, а руки безвольно повисли, но даже до того, как растереть их, она прежде всего оглянулась.

Утреннее небо было чистым – ни облачка, ни дымки. Ничем не сдерживаемые лучи солнца выжгли весь сапфировый цвет, превратив его в бирюзовый. Если не считать ссутулившегося Фаразара, на горизонте ничего не было. Ни одной темной точки. Нилит почувствовала, как напряжение выходит из нее. Солнце клонилось к западу. Скоро жара начнет спадать.

Она обвела взглядом дюны, разыскивая поселение или место, где можно спрятаться. Жестокосердные солончаки поблескивали, словно в них есть вода, но среди них она не увидела ни одного скопления камней.

Нилит задумчиво стиснула зубы и почувствовала, что на них налип песок, а затем начала осторожно ощупывать свое лицо. По крайней мере, зубы перестали шататься. Отек под глазом постепенно возвращался в норму, рассеченная губа зажила, и даже в ушибленных и треснувших ребрах уже не вспыхивала жуткая боль, когда Нилит нажимала на них.

Она погладила бока коня: в тех местах, где к его шкуре прикоснулись палки «упырей», появились новые морщины. Свежие корки тоже здесь были; он тонко ржал, когда Нилит касалась их, но она знала, что опасности они не представляют. Нилит все еще благодарила мертвых богов за то, что он не подвернул ногу во время бешеной скачки по Абатве.

Прошел час, прежде чем в дымке появилось красное пятно. Нилит взяла курс на него, надеясь, что это не обман зрения. Та крупица удачи, которая у нее еще оставалась, не подвела: пятно оказалось не миражом, а разрушенным домом, построенным из украденных из каменоломни камней и белого, словно кость, дерева. Сейчас от него осталось лишь разломанное кольцо; все остальное сгрыз ветер или забрали кочевники. Он был похож на помятую корону: несколько фрагментов стены и тенистый клочок земли. Рядом с ним, наполовину утопленный в песке, лежал ржавый котел с дырой в боку.

– Кому вообще захотелось тут жить? – буркнула Нилит, сползая с Аноиша. Ее ноги слишком онемели, и поэтому она мешком рухнула на землю и лежала, прижавшись лицом к горячему песку, до тех пор, пока кровь не растеклась по ее жилам настолько, чтобы Нилит смогла встать.

Ей нужно сделать всего дюжину шагов в сторону тени, и тогда она снова сможет упасть. Огонь и еда, если они вообще будут… о них она позаботится позже. Важнее напиться самой и напоить Аноиша.

Как только она овладела искусством стоять вертикально, она вспомнила о воде. Оставшийся у нее бурдюк был все еще привязан к трупу Фаразара. Воды в бурдюке было мало, но она поделила остатки поровну с конем. Он, казалось, устал так же, как и она, а может, даже сильнее. Более того, он опередил ее и занял почти всю тень, если не считать небольшого клочка, где она могла положить голову на его колени.

Нилит заснула еще до того, как ее щека прижалась к костлявой ноге коня. Ее сны были наполнены стонущими ветрами и шуршанием медленно движущегося песка. При этом она постоянно чувствовала, как будто бы что-то гладит ее по щеке, словно рука любовника. Безликие люди стояли вокруг нее и смотрели на то, как она дрожит.

Проснувшись, Нилит увидела тьму над собой. Холодный ветер перебрасывал песок через стену и обрушивал на ее лицо. Если бы Нилит пролежала тут всю ночь, то оказалась бы погребена под слоем песка, но пока что он был всего лишь мелкой неприятностью.

Неподалеку мягко светился Фаразар; он сидел и смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Ветер замел их следы; он поднимал тощие пылевые вихри и заставлял их плясать на потрескавшейся соляной корке.

– Надвигается буря? – спросила Нилит.

Ее голос был хриплым от песка, которого она, должно быть, наглоталась за последние пару дней.

Фаразар покачал головой – безучастный, словно голубой воздушный шар. Она постучала зубами, выпрямилась и обошла вокруг Аноиша, чтобы посмотреть в глаза Фаразару. Конь негромко засопел, а затем снова заснул.

– Похоже на то. Воздух горячий, а не холодный, – сказала Нилит.

– По ночам песчаные бури стихают.

– Значит, завтра?

– Вряд ли, – буркнул он, глядя на обломок луны, который высунулся из-за дюны.

Нилит громко зацокала языком.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Я тебя ненавижу, – ответил он с ледяной злобой.

– Мы много лет друг друга ненавидим.

– Просто прийти и убить меня тебе было мало. Тебе хватило дерзости заколдовать меня. Нет, ты решила тащить меня по пустыням и горам, словно дохлого верблюда – прямо в лапы первых же разбойников, которые тебе попадутся. Я ненавижу тебя за это – и ненависть растет с каждым днем, пока ты продолжаешь этот свой позорный путь. Ты просто дура набитая, и от твоих тупых решений страдаю я. Хуже того, ты, как та кривозубая ведьма в оранжевых тряпках, веришь в то, что тебя защитят эти бредни о ма-ате.

Нилит стиснула зубы.

– Я сделала то, чего от меня требовало время.

– Ну вот и посмотри, к чему привело тебя твое упрямство. Ты отправилась на юг, проделала весь этот путь, чтобы найти меня – и ради чего? Ты больше похожа на мертвеца, чем я. Тебя погубила порывистость. Продолжай в том же духе, и за тобой будут гнаться до самого Аракса, а уж о том, чтобы добраться живой до Великого колодца Никса, можешь и не мечтать. Я буду потрясен, если ты дойдешь даже до Просторов.

Его обвинения больно жалили Нилит, но она выждала, когда ее гнев уляжется. На то, чтобы кричать, у нее не было сил.

– Столько ненависти… – сказала она с вымученной улыбкой. – И все-таки именно ты, Фаразар, спас меня от «упыря» в кратере. Именно ты освободил меня.

Он зарычал, очевидно стыдясь самого себя.

– Я… я поклялся, что никто не заколдует меня. Пусть лучше меня убьют еще раз, чем я стану рабом грязных разбойников – или какого-нибудь скачущего на жуке владельца каменоломни, чтобы он завещал меня, словно старый стол, своему сыну-идиоту…

– Вижу, теперь ты придерживаешься моей точки зрения. Похоже, ты наконец-то смирился со своей смертью, – сказала Нилит.

«Возможно, у меня еще есть шанс сделать это путешествие мирным» – подумала она.

– Может, будем сотрудничать? – добавила Нилит. – Ты перестанешь вести себя как козел, а я отвезу нас домой.

Он злобно взглянул на нее, и Нилит решила, что юмор сейчас – не лучший инструмент.

– Помочь тебе? Сука, да как ты смеешь… – Он был так возмущен, что потерял дар речи. – Я, как и всегда, помогаю только самому себе. Это еще не конец, жена. Ни с чем я не смирился. Я не хотел, чтобы «упыри» продали меня, но это не значит, что я позволю тебе или кому-то другому поработить меня. Лучше подождать, последить за тем, как ты терпишь поражение. А когда настанет подходящий момент, я начну действовать. Я же сказал: свобода, загробная жизнь или пустота. Я твердо намерен исполнить свою клятву.

Нилит поднялась и, зажав нос, подошла к трупу Фаразара.

– Может, я и потеряла медный кинжал, но, к счастью, ты воняешь, словно зарезанная свинья, которую оставили мухам. «Упыри» старались держаться от твоего тела подальше, а это значит… – Немного покопавшись в тряпье, Нилит вытащила кривую саблю. Ее медь и золото казались жидкими в лучах вечернего солнца. – У меня есть это. Твоя помощь мне не нужна.

– Солнце запекло тебе мозги, да? – самодовольно ухмыльнулся Фаразар. – Ты уже проиграла, но даже не поняла этого. – Его голос был острым, словно обработанный кремень.

Вместо ответа Нилит несколько раз взмахнула клинком – на пробу – и поморщилась, когда ее суставы запротестовали.

– Ну я ведь пока жива.

– И тебе еще нужно пройти много миль. Сколько дней у тебя на то, чтобы меня заколдовать?

Восемнадцать дней. Будь у нее время и желание, Нилит, вероятно, могла бы сосчитать даже число часов. Она представляла себе, что не успеет пересечь финишную черту, и все, что она получит в награду за труды и пережитый ужас – это облачко голубого дыма и вонючий труп. Далеко не тот результат, о котором она мечтала.

– Несколько недель.

– Достаточно для того, чтобы совершить ошибку. Почему бы просто не дотащить меня до ближайшей лужи с водой из Никса? Почему тебе непременно нужен Великий колодец?

– Все должно быть сделано правильно. Ты это знаешь.

Доводы у Фаразара закончились. Он сдвинулся так, чтобы она пропала из его поля зрения, и принялся глазеть на луну. Нилит вернулась на свое место рядом с Аноишем.

Положив меч на колени, она следила за призраком из-под прикрытых век. Сон не тревожил ее. С нее было уже довольно. Сейчас она была настороже и с подозрением заглядывала в завитки паров на черепе Фаразара, рассматривала пряди его темно-синих волос и представляла себе, как он строит коварные планы.

Нилит выплюнула песок и сжалась в комок, чтобы укрыться от горячего ветра. Фаразар оглянулся через плечо. Его единственный глаз свирепо посмотрел на нее, а затем снова повернулся к светящимся небесам. Нилит еще крепче сжала рукоять меча. На это она рассчитывала. В тот миг, когда ее нож перерезал ему горло, Нилит уже знала, что Фаразар станет обузой. Она могла бы в любой момент вырезать ему язык медным клинком, но, с другой стороны, его наполненные ненавистью слова заставляли ее быть начеку, не давали ее решимости угаснуть и напоминали ей о том, почему она вообще затеяла все это путешествие. Кроме того, она получала особое удовольствие, подкалывая пленника и объясняя ему, насколько он неправ.

Возможно, Фаразар прав. Возможно, во всем этом был урок – тот, который она хотела преподать ему, пока не поздно, те слова, которые он не стал бы слушать, пока был жив. Это был бы более приятный конец, но для того, чтобы закончить начатое, у Нилит не было необходимости что-то втолковывать Фаразару.

Ее большой палец зашуршал, скользя по наточенному лезвию сабли.

Фаразар либо солгал, либо ошибся, но, как бы то ни было, песчаная буря началась на заре. Оранжевая полоса на восточном горизонте помчалась по просторам, словно горный хребет, который кто-то вырвал с корнем. Башни из пыли закручивались над ней, словно цепкие лапы. Кое-где сквозь клубящиеся облака пробивалась желтая раздвоенная молния, обнажая их внутренности и раскатывая гром по всем Дюнным равнинам.

Нилит спряталась за камнем и вытерла лицо. Рот и нос она замотала тканью, но глаза остались незащищенными.

– Ты же говорил, что песчаной бури не будет.

– Я сказал, что она вряд ли будет.

– Здесь нельзя оставаться. Нас завалит песком!

– Хочешь отправиться туда, на равнину?

– Ночью там появились огни. Я их точно видела!

Нилит знала, что между Араксом и Лестницей есть несколько небольших поселений. Существовал крошечный шанс, что это было одно из них.

– Это мираж. Или каменоломня – та, хозяева которой в один миг закуют нас с тобой в железо и медь. Или это были костры алчных кочевников, которые мечтают по-быстрому разжиться самоцветами. Нет, я и с места не стронусь.

– А тебе-то что? – Она посмотрела на его сгорбленные плечи; они ярко сияли в тех местах, где песок пробил их пары – то есть, если честно, повсюду. Укрыться за стеной он отказывался, ведь при этом он оказался бы рядом с ней.

– То, что в воздухе медная пыль. Она словно иголки, которые пытаются зацарапать меня до смерти, превратить в ничто. Я бы предпочел не топать сквозь песчаную бурю и терпеть все это в течение многих часов.

Нилит была уверена, что утром заметила что-то на северо-западе, но существовала вероятность, что она ошиблась. Это мог быть бродячий призрак или кочевники, или даже караван душекрадов – и все-таки Нилит подавила в себе сомнения, стремясь доказать Фаразару, что он неправ.

– Ну, значит, не повезло тебе. Потому что мы уходим.

Аноиш, пустынный конь с ресницами, как у верблюда, и с широкими копытами, не стал сильно капризничать, когда Нилит побудила его к действию. Тем не менее она оторвала еще кусок ткани, в которую был замотан труп, и обернула морду коня. Прикрыв глаза примитивным козырьком, Нилит протянула остаток ткани Фаразару.

– Держи. Замотайся в нее.

Фаразар с неохотой взял ткань и накинул ее на плечи, словно плащ. Он все еще не встал, но, когда Нилит отвела коня достаточно далеко, Фаразар решил, что лучше он пойдет сам, чем его будут тащить по песку.

Идти было тяжело и до того, как налетела песчаная буря, а теперь ветра из ее авангарда подняли песок и швырнули его в Нилит и Фаразара. Шары из сухих растений летели, словно снаряды из катапульты. Один из них попал Аноишу в бок; шипы оставили за собой кровавые царапины, но конь упорно шел вперед.

С каждой милей, которую они брали с боем, песчаная буря записывала на свой счет десять. Довольно скоро далекая оранжевая полоса превратилась в гигантскую массу, которая была даже выше Небесной Иглы. Ни на секунду не замирая на месте, она раздувалась и вздымалась, словно капля охряной краски, расплывающаяся под водой. Нилит слышала басовитое рычание камней и песка, перекрывавшее животный вой ураганного ветра.

– И где твои сраные огни, жена? – крикнул Фаразар.

– Впереди!

Они прошли еще милю, прежде чем песчаная буря налетела на них. Стена нагруженного песком воздуха и ветер заставили их опуститься на колени, тянули за каждый свободный клочок ткани, за каждую прядь волос. Чтобы преодолевать порывы ветра, Нилит пришлось идти под углом к ним. Она закрыла лицо обеими руками, однако песок все равно летел в ее рот и ноздри. Она почти задыхалась, но все-таки втягивала в себя тонкие струйки воздуха через плотно сжатые губы. Если ее ноги стояли на одном месте слишком долго, песок начинал их проглатывать. Когда же Нилит, набравшись храбрости, приоткрывала один глаз и смотрела через щели между пальцами, она видела разъяренный и бушующий оранжево-коричневый мир – темный, словно сумерки. Пальмовые листья и кусты и камешки из пересохших рек, кувыркаясь, с жуткой скоростью летели сквозь мрак. Один такой камень задел колено Нилит; она оступилась – и оказалась прямо на пути шара из сухих трав. Шар сбил ее с ног и до крови оцарапал ей руку.

Направления утратили всякий смысл. Нилит не видела даже то, что находилось в десяти шагах перед ней, и она, к своему стыду, была вынуждена идти за Аноишем. Конь брел вперед, временами спотыкаясь. С яростными ветрами он ничего не мог сделать, однако отчасти закрывал Нилит от песка.

Она поклялась, когда они доберутся до города, что купит ему самую крупную в мире охапку сена, но вдруг ее, словно гром, поразило сомнение. Если они доберутся до города. С начала бури прошло всего полчаса, а Нилит уже была готова, последовав примеру призрака, свернуться клубочком и ждать, когда тебя поглотит песок. Фаразар у нее за спиной сжался в шар, позволяя тянуть себя вместе со своим трупом.

Нилит проклинала свою порывистость. Фаразар – хотя ей хотелось плеваться от одной мысли об этом – возможно, был прав: она действовала неосмотрительно. Она действительно бросалась вперед сломя голову, но до сих пор это всегда срабатывало. Раньше удача была на ее стороне – даже самый приблизительный план всегда приводил к успеху. Даже по следу Фаразара она отправилась, подчиняясь капризу, который возник у нее под воздействием слухов. Карты она запоминала, раскладывала их по фургону, который ехал по Долгим Пескам.

И теперь Нилит упрямо цеплялась за эту удачу, продвигаясь вперед – туда, где, по ее мнению, находился север. Направления теперь определялись только наугад и наудачу. Песчаная буря закрыла собой все.

Первой подсказкой, свидетельствующей о ее правоте, стала маленькая каменная стена, замаскированная под песчаную насыпь. Оступившись, Нилит упала на четвереньки и уставилась на ветхое одеяние, которое оказалось под ее кулаками. Аноиш ткнул в нее мордой, но она похлопала по ней, отгоняя коня прочь. Ткань, наполовину заваленная песком, оказалась шарфом. Нилит вытащила шарф, и он ударила ее по лицу.

– Что у тебя там? – крикнул Фаразар.

Это был шарф. Сжимая его в руках, Нилит двинулась вперед, через рассвирепевшие песчаные облака. Ей казалось, что ее шлифуют, снимают с нее слой за слоем.

Из оранжевой дымки выступило что-то каменное. Нилит прижала ладонь к глинобитной стене, словно мать, которая нашла пропавшего ребенка. Нилит завела Аноиша за стену, где ветер дул чуть тише. Она нащупала еще один каменный бугор, потом еще один. Всего их было шесть, и они сгрудились вокруг крытого колодца. Здесь что-то громко барабанило, перекрывая рев песка и ветра.

Закрыв лицо, Нилит выглянула наружу, чтобы оглянуться. В награду за это она получила целый рот песка, но все-таки успела заметить спрятанную за стеклом лампу, прикрепленную к стене самого крупного здания. Нилит положила руку на рукоять сабли и двинулась дальше, теперь уже прямо против ветра.

– Сюда! – крикнула она Фаразару, который отстал, радуясь возможности укрыться за стеной. Заклинание снова дернуло его, и он угрюмо пошел рядом с ней.

Оказалось, что барабанил ветер, прорывавшийся сквозь знамя. Он надувал его, словно парус, и прорезанные в ткани тонкие отверстия, похожие на улыбки, издавали низкий, вибрирующий звук. Оно, похоже, было вывеской какой-то таверны, и Нилит вдруг пришла в голову мысль о том, что отверстия проделаны нарочно, чтобы издавать звуки в подобных ситуациях. Кажется, тут привыкли к песчаным бурям: лампа была спрятана за грязным стеклом, а рядом с ней была дверь из пальмового дерева и ржавого железа – паруса против ветра. Нилит нащупала ручку, выяснила, что не может сдвинуть дверь с места и забарабанила по ней.

– Помогите! Пожалуйста! – завопила она, а затем, вспомнив аркийский, добавила, – Квиа! Аюн хас!

Дверь сдвинулась наружу, и через узкую щель высунулась тонкая металлическая трубка. Ее «глаз» нашел Нилит, и она инстинктивно подняла руки, морщась под ударами песчинок. Трубу держал в руках худой темнокожий старик; спутанные пряди волос на его голове развевались, словно щупальца. Взгляд у него был безумным, но старика придерживала за плечо крепкая рука: кроме него, за дверью стояла женщина – стройная, с гордо выставленным вперед подбородком. У нее была молочно-белая кожа – как у тех, кто живет в городах-пещерах Эда.

– Нам нужна помощь! Мне, моей тени и моему коню!

Нилит выставила вперед руку с шарфом. Он затрепыхался в дверном проеме, и женщина взяла его.

Труба дернулась в сторону сабли, висевшей у Нилит на поясе. Двумя пальцами Нилит взялась за камень на рукояти и вытащила саблю из ножен, чтобы люди могли ее взять.

– А мой конь?

– Уэла. Шасим, – ответил старик таким басом, что Нилит едва расслышала его за шумом бури.

Старик говорил отрывисто, а его диалект был Ниалит незнаком, но общий смысл она уловила. Коня поставить за домом.

Позади таверны оказалось что-то вроде конюшни, построенной из парусины и дерева. Нилит завела Аноиша в конюшню и привязала его рядом с бочкой, наполненной свежими очистками и кореньями. Затем, положив труп в углу, Нилит направилась к дому. Аноиш довольно захрустел кормом, едва не заглушая рев бури и яростные хлопки ткани.

Фаразар парил у двери, держа ее открытой. Нилит закрыла ее за собой и отряхнулась. На земляной пол полетел каскад песка.

– Прошу прощения, – сказала она, прежде чем поднять взгляд.

Она увидела перед собой небольшое скопление скамей и стульев, и барную стойку; она почуяла запах жареного мяса, и у нее с плеч свалилась огромная тяжесть. Может, все дело было в песке, который она стряхнула с кожаного плаща, но сейчас она впервые за много дней почувствовала себя в безопасности.

Старик уже занял свое место рядом с очагом и столом, заваленным глиняными горшками. Ей ответила женщина, которая стояла за стойкой.

– Можешь не извиняться, – сказала она.

– Ты знаешь общий язык?

– Да. Это необходимо. У нас тут разные бывают. Разные торговцы. В основном торговцы душами. Добро пожаловать в «Пьяный попугай».

– Еда у вас есть? Вода?

– То, чем можем поделиться. Лето выдалось жарче обычного. Много караванов гибнет на Дюнных равнинах.

Нилит это можно было не объяснять. Она нашла стул рядом с барной стойкой, а Фаразар принялся бродить вдоль скамей, все еще прижимая к себе кусок ткани.

– А как насчет постели? – спросила Нилит.

– Ай! А ну встань! – рявкнула женщина, как только светящийся зад Фаразара коснулся скамьи.

– Что-то не так?

– Таких, как он, обычно и в город не впускают, а в мою таверну – тем более. Но я вижу, что ты не из этих мест, поэтому я его не трону. Но если он скажет хоть слово или устроит переполох, то мигом окажется на улице.

Нилит наклонила голову, радуясь, что ей объяснили правила.

– Вполне справедливые условия.

– Нет. Я рассчитываю получить с тебя плату. – Женщина уперла руки в боки и посмотрела на раненую, растрепанную Нилит. – Я его знаю?

– Кого? Тень?

– Он показался мне знакомым.

Нилит увидела, как Фаразар вздернул подбородок.

– Нет, просто у него лицо такое. Это мой муж-идиот. Свалился со скалы.

Женщина соболезнующе хмыкнула, а Нилит похлопала по своему разорванному балахону.

– Ты натурой возьмешь?

– Смотря что ты предложишь.

– Ну, можешь взять мой…

Рука замерла у шеи: Нилит поняла, что цепочка с медной монетой пропала. Она вспомнила, что в последний раз видела цепочку на шее Кроны, и беззвучно выругалась.

Женщина подняла палец, указывая на саблю, лежащую на барной стойке.

– Может, этот меч?

– Это, э-э… клинок моего прадеда, – объяснила Нилит. – Он мне нужен.

Фаразар у нее за спиной откашлялся. Нилит и женщина бросили на него яростные взгляды, заставляя его молчать.

Нилит пришла в голову мысль и, приняв сокрушенный вид, она сказала:

– Жаль будет расстаться с клинком, ну да ладно. Добавь к этому ванну и считай, что мы договорились.

Женщина посмотрела на нее так, словно на ее глазах только что произошло убийство.

– Ванну? Тебя солнце припекло, что ли? Столько воды зря тратить.

– О нет, я совершенно серьезно. К тому же я видела на дворе колодец. Ничто так не приводит в человеческий облик, как горячая ванна.

Женщина покачала головой.

– Ванна стоит не меньше десяти серебряных монет. По крайней мере, пятьдесят самоцветов.

– Мой меч тоже и даже больше.

Старик, склонившийся над покрытыми песком и пылью горшками, фыркнул.

– Отдай нам коня.

– Я не могу с ним расстаться.

– Значит, тень.

– Вам же вроде не нравятся тени?

Женщина наморщила нос.

– Его можно продать.

– Я же говорю: меч стоит больше их обоих. Продайте его. Не торгуйте рабами.

Женщина взяла в руки меч и нахмурилась, почуяв исходивший от него мерзкий запах. Как бы то ни было, она обратила внимание и на ручку, обмотанную змеиной кожей, и на черные бусины обсидиана на ней. На лезвии не было ни одной зазубрины, и лезвие по-прежнему оставалось острым… более того, чем дольше Нилит следовала взглядом за взглядом женщины, тем больше она убеждала себя, что, вероятно, могла бы продать меч за сорок монет. На соответствующем базаре, конечно. Нилит сомневалась, что где-то поблизости такой базар есть.

– Тебе точно нужна ванна, девочка? – пробурчал старик на общем языке. – Ты точно не спеклась на солнце, а?

– Точно. Просто сейчас я ощущаю себя не человеком, а комком потного песка. Кроме того, мне нужно промыть раны. – Нилит указала на свой лоб.

– Были неприятности?

– Разбойники. Украли почти все.

– Ммм…

Слова Нилит, видимо, удовлетворили старика, и он продолжил заниматься своей металлической трубой.

Бледнокожая женщина довела Нилит до коридора с комнатами, похожими на соты в улье.

– Твоя – третья по счету. На двери простая задвижка. Воду и еду я принесу после… ванны. Правда, я не знаю, сколько мы сможем тебе выделить.

Нилит уже была одной ногой в комнате.

– Сколько дадите, то и ладно.

Закрыв дверь, Нилит добралась до набитого песком матраса и рухнула на него. Комната вряд ли была больше шкафа, но Нилит она показалась дворцом, который находится очень далеко от яростной бури. Она слышала, как ветер стонет, пробиваясь сквозь ставни на дальней – но не такой уж далекой стене.

Женщина быстро вернулась с кувшином воды и чашкой, сделанными из дубленой верблюжьей кожи. Поблагодарив ее, Нилит одним глотком осушила кувшин. Она чувствовала, как пыль полощется у нее во рту, но ее это не беспокоило. Она уже наглоталась песка, так что была не против проглотить еще немного, лишь бы утолить страшную жажду.

Дожидаясь, пока подготовят ее ванну, она вернулась в главный зал. Фаразар теперь стоял в углу, скрестив руки на груди. Он так и не снял самодельный плащ и теперь выглядел, словно упрямый ребенок, которого попросили поделиться последним засахаренным фруктом. В его прищуренных глазах горел огонь зависти, и Нилит решила к нему не приставать. Он знал, что не мешать ей нельзя.

Женщина плеснула темной жидкости в чашку и подтолкнула ее к Нилит.

– За счет заведения.

Нилит понюхала напиток, и он обжег ей нос.

– Что это?

– Старый Фен называет это «сок стыда». Это аммита. Ее гонят из пива и много чего другого.

Несмотря на такое сомнительное объяснение, Нилит не захотела показаться неблагодарной гостьей и одним глотком выпила густую жидкость. Ей показалось, что она проглотила меч. Горький и соленый напиток со вкусом аниса процарапал себе путь в ее голову и за несколько секунд вскружил ее.

– Клянусь мочой мертвых богов, какая крепкая штука!

Старый Фен усмехнулся, и Нилит вдруг заинтересовала штука, с которой он возился.

– Что это, старик?

– Вот это? – Он поднял трубу, а затем постучал по миске с костяным кольцом. – Или это?

– Не важно.

Он, похоже, любил выступать перед слушателями. Нилит на своем опыте узнала, что люди, которые владели тавернами или бывали в них чаще, чем в собственных домах, любят рассказывать истории, а не слушать их.

– Кхм… Ну что ж… Все это довольно сложно, – начал он.

– Не дай ему задурить тебе голову. Это не колдовство и не магия. Как ты это назвал? «Наука», да?

– Эбер, не мешай. Ты все испортишь. – Фен кивнул. – Так это называла Палата мышления. Сар, – добавил он по-аркийски.

– Наука? Похоже на слово, обозначающее магию.

– Люди несведущие считают, что это одно и то же. То, что выглядит как магия, – это просто наука, которую мы пока не понимаем.

Эбер закатила глаза и налила себе стаканчик аммиты. Нилит села напротив старика и начала нюхать порошки в маленьких глиняных мисках. Порошки были самых разных цветов: от черных как смоль до лавандовых, от горчичных до алых. Одни пахли солью, другие – серой.

– С ними можно делать самую разную магию. Например, нагреть щепоть вон того и вот этого на огне, натянуть над ними бурдюк в виде шара, и он улетит сам по себе.

– Не может быть.

– Точно. Всему этому уже тысячи лет. Предки, знаешь таких?

– У всех нас есть предки. Мои, скорее всего, были другими.

– Ну вот другой пример. Понимаешь, они сражались не на мечах. Не только на мечах. У них было кое-что другое.

Фен взялся за работу: насыпал на пустое блюдо щепотки порошков – желтого, черного, серого. Затем он с предельной осторожностью смешал порошки пальцами. Нилит увидела, что Эбер наблюдает за ним со скучающим видом, словно она уже видела это десятки раз.

Быстрым движением кисти Фен бросил порошки в очаг. Небольшой огонь, который горел в очаге, ожил, вспыхнул ярко-белым; языки пламени потянулись вверх, оставляя свежие следы сажи на глинобитной стене.

Нилит ожидала увидеть какой-то фокус с солью, один из тех, что знают бельдам, но не взрыв. Зрелище потрясло ее.

– Что за колдовство?! – воскликнула она.

Фен потер почерневшие кончики пальцев друг о друга. Только тогда Нилит заметила, что на правой руке у него нет половины пальцев – вместо них были просто морщинистые обрубки.

– Есть о чем подумать, а? Какие возможности. В самых старых песнях кочевников говорится, что у них были огромные машины под названием «каломы». Могли стрелять камнями, разрывать человека пополам.

Нилит указала на тонкую помятую трубку из свинца, перемотанную бечевкой.

– И это калом?

– Маленький. – Старик поднял трубку. На одном ее конце была защелка, а рядом с ней – отверстие, над которым висел скрученный фитиль от лампы. – Кладешь туда порошок, а затем камешек.

– Или самоцвет. Вот это был для нас убыток – да, Фен?

Не обращая внимания на Эбер, Фен продолжил свой урок.