Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 341 страниц)

Во дворе было шумно: похоже, что все хотели попасть в башню, однако туда почти никого не пускали. Башня была под надежной охраной: вдоль стен повсюду стояли гвардейцы, над арками висели многочисленные подъемные решетки, на каждом втором балконе стояли баллисты и арбалеты. Помосты, где на мраморных креслах сидели писцы в высоких остроконечных шляпах, были окружены солдатами.

Именно эти писцы выслушивали просьбы и отбирали тех, кто может попасть на нижние уровни башни. В Игле находились многие министерства и официальные центры, но в ней также жили сереки и богатые аристократы – те, кому по карману жилье в этой башне. Здесь постоянно заключались выгодные сделки: Игла фактически стала базаром для богачей.

Темса встал в короткую очередь и принял скучающий вид. Он совсем недавно нашел способ, позволяющий выдать себя за богатея: для этого нужно выглядеть так, словно ты выше всего, что происходит вокруг.

«Пусть в очередях стоят жители Скора», – подумал он. Эти уроды обожают стоять в очередях.

Должно быть, прошло полчаса, прежде чем чей-то вопль вывел Темсу из задумчивости.

– СЛЕДУЮЩИЙ!

Под пристальными взглядами четырех солдат он вышел вперед. Как обычно, его нога сразу привлекла всеобщее внимание.

– Имя? – спросила женщина-писец.

– Тор Темса, пришел на совет к ее высочеству будущей императрице.

– Ваши бумаги?

– У меня их нет.

– Вы получили официальное приглашение?

– Нет.

Губы женщины, которые раньше были сжаты крепче, чем задница рыбы, растянулись в улыбке. Она даже подтолкнула локтем стоящего рядом охранника и усмехнулась.

– Мы здесь впервые, да?

Темса вздернул голову.

– Ясно, – сказала женщина и, согнув палец, поманила к себе молодого посланца в лазоревой куртке.

Она что-то шепнула ему, и он сбежал с помоста с такой скоростью, словно им выстрелили из орудия. Темса последил за ним взглядом; посланец пробрался сквозь толпу к центральной колонне – колоссальному корню здания.

Там находились лифты, которые приводили в движение заводные механизмы и призраки; эти лифты поднимали пассажиров в небеса.

– Он скоро вернется. Отойдите, – приказала старая женщина. – СЛЕДУЮЩИЙ!

Темса убивал время, наблюдая за толпой, которая беспорядочно кружила по украшенному мозаикой мраморному полу, между пьедесталами, где стояли черные статуи мертвых богов. Всех богов обезглавили, но телам разрешили остаться. Лично Темса убрал бы их всех и продал. За обсидиан можно выручить немало серебра.

Посланец вырвался из толпы и забрался на помост. Задыхаясь, он что-то прошептал на ухо женщине-писцу, а затем побежал обратно. Темса терпеливо ждал, когда женщина поманит его сухим, словно сучок, пальцем.

– Нет, – объявила она. – Похоже, что встреча у вас не назначена.

Темса упер руки в боки.

– Это очень важное дело.

Женщина закатила глаза к потолку.

– Как и всегда, тор. Каждый день тысяча людей говорит мне, что они пришли по важному делу. Вы знаете, сколько важных персон живет в этом городе? Знаете? Лично мне кажется, будто каждый второй житель Аракса считает себя важным человеком – и поэтому вразвалочку приходит сюда и требует аудиенции у аристократа, серека или королевской особы. Знайте свое место! Отойдите в сторону, будьте любезны. Вас просят подождать снаружи.

– Что? Кто?

– У меня каша во рту, что ли? Вам приказано подождать снаружи. Это все. А теперь отойдите, тор.

Темса подчинился, но постарался как можно сильнее скрежетать когтями по полу. От визга металла по мрамору у него по спине побежали мурашки, но зато он насладился, глядя на то, как морщатся писцы и люди, стоящие в очередях. Когда он добрался до выхода, они уже сжимались в комок от ужаса. Да, это мелко, но за оскорбления он всегда мстил именно так.

Вопль «СЛЕДУЮЩИЙ!» звенел в его ушах; он выбрался на узкую кольцевую площадь, которая окружала основание Небесной Иглы. Его телохранители, прислонившиеся к мраморным колоннам, ковыряли в носу и чесали свои любимые места. Они стали идеальной целью, на которую можно обрушить ярость.

– Встать! Смирно! И убери эту сраную флягу, проклятая тварь! – рявкнул он.

– Так точно, босс! – хором отозвались они.

– Тор!

Ощутив на себе его яростный взгляд, они, запинаясь, начали поправляться.

– Тор Темса.

– Так точно, тор!

Темса вздохнул.

– Никчемные вялые члены, вот вы кто! Надо было вас прогнать или отдать Ани, чтобы она пробовала на вас свои топоры. Телохранители других аристократов так себя ведут, а? Вот, смотрите!

Он указал на солдат, которые молодцевато маршировали по площади; в центре их строя шла их госпожа – женщина с огненно-рыжими волосами. На почерневших от огня доспехах телохранителей не было ни вмятинки, ни царапины. Их сапоги четко отбивали ритм по брусчатке, и двигались солдаты столь же синхронно, сколь и стая скворцов.

– Видите? – прошипел Темса.

– Не надо, тор Темса. Мы приведем себя в порядок, – заскулил один из телохранителей.

Ему хватило дерзости ответить, но Темса не мог его ни в чем упрекнуть – солдат видел, как легко отделалась Острозубка.

Но другой, с заячьей губой и золотистыми вихрами, оказался еще более дерзким.

– Просто для этого нужны деньги, понимаете?

Темса подошел к нему и был вынужден задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– По-твоему, я слишком мало плачу за то, чтобы вы слонялись без дела и чесали друг другу задницы?

– Нет, тор, я…

– Потому что вы больше ничем не занимаетесь! Благодарите судьбу за то, что я вообще вам плачу. – Темса поставил один из своих когтей на сапог телохранителя. Остальные солдаты расступились, чтобы не попасть под струю крови. Но Темса не хотел вести себя как варвар, особенно в огромной тени Небесной Иглы. – Хочешь больше денег? Заслужи их.

Их разговор прервал чей-то вежливый кашель. Темса повернулся и увидел призрака – личного слугу Сизин в шелковом костюме, обрезанном на уровне лодыжек, и в бархатных шлепанцах. Золотое перо у него на груди сверкало в лучах заходящего солнца. Рядом с пером находился герб, который привлек внимание Темсы: черный круг, а внутри него скрещенные кинжалы и пустынная роза. Именно такой герб Темса недавно снял с одного трупа.

– Я не помешал? – спросил Итейн.

Темса закрыл рот.

– Нет. Ты один, да? Ну ладно… – Он поправил пальто и ухмыльнулся. – Просто небольшой урок, тень, вот и все. Живых слуг тоже нужно учить. Ну что, приступим?

Итейн повел его вдоль стены, подальше от входа – туда, где было тише. Темса не дал ему заговорить.

– Я пришел повидаться с ее высочеством, но меня развернули, словно простолюдина. Я теперь аркийский тор, и если вспомнить про нашу сделку…

Итейн разразился возмущенной тирадой, и если бы он был все еще жив, то, несомненно, уже забрызгал бы лицо Темсы слюной.

– Темса, нельзя прийти на прием к ее высочеству просто потому, что тебе так захотелось! Так вести себя недопустимо; подобными действиями ты навлекаешь на себя подозрения, и будущая императрица этого не потерпит. Да, Темса, ты тор, но торов в городе тысячи!

– Я не просто тор, и вы с ней не должны об этом забывать.

– Уже командуем королевскими особами, да? Ты стал тором всего четыре дня назад и, смотри-ка, уже раздулся от гордости.

– Прикуси язык, тень.

Еще ни один призрак не смел так нагло разговаривать с Темсой.

– Ты не властен надо мной, Темса, – сказал Итейн, обнажив два ряда идеальных голубых зубов. – Я не какая-то свежая тень, которую ты откопал в порту и отправил на рынок. Я был одним из повелителей этой империи за много лет до того, как ты стал живчиком в заплесневевших яйцах твоего отца.

– И вот, смотри, что из этого вышло. Золотое перо на груди так тебе идет.

– Мы продолжим препираться или ты расскажешь, зачем пришел сюда?

Темса нахмурился: ему захотелось узнать, кто дрогнет первым. В конце концов он уступил, но лишь потому, что утратил терпение.

– Все дело в тех возможностях, которые дала мне ее высочество, – прошипел он. – Пока что они оказались… бесполезными… И они отнимают слишком много времени.

Итейн защелкал языком – у призрака этот звук получился довольно странным.

– Очень в этом сомневаюсь, ведь я лично принял участие в составлении списка. Жертвы живут далеко от центра. У них нет ни друзей, ни родных, но есть высокие звания и богатства. Отменные трофеи, можно сказать.

– Действительно, Хейю-Небра была одна, и она – богатая старая кошелка. Но ее проклятое хранилище практически неприступно. Она отказалась сотрудничать. У меня не было выбора.

– Не было выбора? Что ты сделал?

– О, не волнуйся, она устранена. Но добыча не стоила потраченных усилий.

– Одни отговорки! – фыркнул Итейн. – Может, ты хочешь сказать, что просто не в силах воспользоваться этими возможностями?

Темса провел когтями по камням, и из-под них вылетела искра.

– Тень, от тебя есть хоть какая-нибудь польза или ты просто оскорбляешь людей по приказу будущей императрицы?

– Твою мать, Темса! Чего ты хочешь? Ты сказал, что дашь Сизин то, что ей нужно, но провалил первое же дело. И теперь ты будешь ползать на брюхе и оправдываться?

Мысль о неудаче показалась Темсе иглой, застрявшей в его глотке.

– Если будущая императрица хочет поручать мне именно такие дела… – Он помолчал; ему было непривычно просить об услугах. Обычно он их просто требовал. – Тогда мне нужен новый замочный мастер.

Итейн удивленно посмотрел на него.

– А что, по-твоему, я и наследница аркийского императора знаем о замочных мастерах? Ты же преступник. Поэтому мы тебя и наняли.

– Еще одно слово, призрак… – зарычал Темса.

Призрак посмотрел по сторонам; компания торговцев с бледными лицами подошла к Игле, чтобы почтительно прикоснуться к ее каменным блокам. За последние десятилетия к Небесной Игле отправилось великое множество людей из самых разных уголков империи, и вот для этой группы путешественников паломничество только что завершилось.

Когда торговцы снова побрели прочь, проклятый призрак сделал вид, будто думает. За долгую жизнь Итейн многому научился, но не актерскому мастерству. Затем он зашептал, заставив Темсу подойти поближе.

– Возможно, я знаю человека, который тебе пригодится. Он неплохой замочный мастер. Несколько недель назад он должен был прийти в Иглу по одному делу, но так и не появился. По слухам, он попал в лапы душекрадов.

– Вот как?

Слова Итейна не обманули Темсу. Похоже, что будущая императрица сама подыскивает себе замочного мастера.

– Другое объяснение я придумать не могу, – сказал Итейн и помахал голубым пальцем перед лицом Темсы. – Ты же торговец душами, верно? Быть может, тебе удастся его разыскать.

– Для этого нужны имя и описание, верно? И даже в этом случае…

– Базальт. Келтро Базальт.

Имя показалось Темсе знакомым, но он решил притвориться дурачком.

– Келтро…

– Базальт. Слышал про него?

– Не исключено. Он знаменитый, да? Судя по имени, он из Красса.

– Верно. Удивительно, что такой человек, как ты, ничего про него не слышал, ведь он – один из лучших мастеров в Дальних Краях. Возможно, он даже лучший – по крайней мере, так говорят. Если найдешь его, непременно сообщи нам.

– Келтро Базальт… – повторил Темса, пятясь назад. Он настолько погрузился в раздумья, что даже забыл попрощаться с призраком.

– Ты слишком высокого мнения о себе, Темса. Амбициозность – это дикая лошадь. Если пришпоришь ее слишком сильно, она повернется и укусит тебя. Мы не сможем защитить тебя от всех опасностей, – прошипел Итейн.

Темсу уже тошнило и от советов призрака, и от тупых рож своих телохранителей. Он уже физически не мог находиться рядом с ними. Отмахнувшись от них, он зашагал по залитым оранжевым солнечным светом улицам, задумчиво глядя себе под ноги.

– Но тор… – позвали его телохранители.

Он снова замахал руками и даже проделал более угрожающие движения, чтобы прогнать телохранителей. Темсе хотелось побыть в тишине и поразмыслить. Тишина и медленный ритм ходьбы – это все, в чем нуждался его разум. Пройдя чуть больше мили, Темса получил ответ.

Базальт. Это имя он где-то прочел, оно было написано чернилами на папирусе. Он почти мог увидеть лицо, связанное с этим именем: пухлое, вечно недовольное лицо.

– Келтро Базальт, – сказал он вслух. – «К» и «Б».

Если Темса не ошибся, то так сказал сам Баск. Стиснув зубы, Темса посмотрел наверх, на горизонт, и увидел, как в нескольких кварталах от него поднимаются первые струйки дыма.

Глава 9. Беспокойное море

Император Фаразар ведет войну почти с того самого дня, как поработил своего отца и взошел на трон.

Он использовал больше призраков на поле боя, чем любой другой император. Он построил больше транспортных кораблей и потратил больше серебра на оружие, чем любой другой император. Но, если честно, за короткое время он захватил больше земель, чем любой другой император.

Из внутреннего доклада палаты военной мощи

Утро выдалось невероятно жарким; солнце словно мечтало как можно скорее испепелить землю и тех, кто вынужден ползать по ней.

Ледяной ветер, дувший с Беспокойного мира, не приносил никакой прохлады. Волны лишь усиливали блеск солнца, создавая его миниатюрные копии на своей поверхности. Это сияние ослепляло даже тех, кто прятался под зонтиками.

Сизин не любила море, в отличие от многих ее подданных. Оно привлекало внимание людей, словно обещание, данное ведьмой, однако для Сизин это была еще одна пустыня, только более мокрая, просто место, которое можно обвести взглядом, выйдя на балкон.

Однако сегодня утром она ощутила часть чуда, скрытого в море. Не потому, что оно превратилось в сияющую синеву, не из-за его силы и бескрайних границ – но из-за того, что плыло по нему. Вот почему Сизин, опередив растянувшихся цепью придворных, сейчас стояла на самом краю каменного мола и не сводила глаз с боевых кораблей.

Они совсем не торопились зайти в гавань. Это как-то было связано с движением против ветра, который дул с берега – по крайней мере, так объяснил Сизин стоявший рядом с ней серек. Если он решил, что ее нетерпение вызвано недостатком знаний, то он ошибся. Корабль находился либо в море, либо в порту. Что происходит между этими событиями, для нее значения не имело.

Золотистые паруса убрали, и экипажи налегли на весла. Пока корабли поворачивались, огромные нарисованные на их узких носах глаза смотрели на тех, кто собрался на берегу. Глаза были старые, потрескавшиеся и изъеденные солью, однако они смотрели так же дерзко, как и раньше. На корпусах кораблей виднелись шрамы, полученные в бесчисленном множестве сражений; следы от ожогов, оставленные нефтью, порезы от стрел и глубокие вмятины, вызванные разногласиями с другими судами. Некогда острые бушприты теперь напоминали пни, на которых кто-то тренировался с топором.

К молу они подходили целую вечность. Корабли высоко возвышались над небольшой толпой – и не только благодаря толстым скошенным мачтам. Аркийский боевой корабль не вез ничего, кроме оружия, брони и товаров: вот одно из преимуществ, которые дает команда, состоящая из мертвецов. На борту находились только трое живых – капитан, армейский командир и кок. Именно поэтому флот Арка был самым грозным во всех Дальних Краях.

Генерал перегнулся через фальшборт и крикнул рабочим, которые стояли на причале и ждали момента, чтобы поймать и привязать тяжелые тросы. Послышался писк: свертки тростника, размещенные между водой и камнем, приняли на себя вес кораблей и защитили их от новых царапин.

Сходни были опущены и закреплены. Капитаны отдали приказы, и Сизин услышала лязг доспехов. Призраки колонной по одному начали стекать вниз по сходням, и каждый из них был точной копией солдата, который шел сзади. На них были одинаковые шлемы – высокие и покрытые рядами шипов. Под их простыми стальными латами виднелись сорочки королевской лазури, которые приобрели пастельный оттенок под воздействием солнца и соли. В одной руке круглый щит, на котором выдавлены перекрещенное перо и копье, в другой – трезубец. На поясе у каждого призрака висел короткий кривой меч.

Ритм марша вывел их на сушу. Никто не произнес ни слова. Обучение, а не приказы заставило их встать в стройные шеренги. Как только несколько сотен теней окрасили белые камни причала в ярко-голубой цвет, на берег сошли капитан корабля и генерал.

Капитан был пухлым, но по его походке можно было предположить, что под жиром скрыты мощные мускулы. Его лицо напоминало бурдюк, который долго лежал в тепле, и поэтому капитан казался значительно старше своих лет. Генерал был более стройным, а его доспехи были лучше солдатских, как это обычно бывает у тех, кто отдает приказы. В передней части большого шлема с плюмажем находилось окошечко, в котором виднелось его красное, потное лицо. Плотно сидящий поверх кольчуги стальной доспех делал генерала похожим на свинью, которую проталкивают между двумя столбами изгороди.

Они оба пали ниц на теплые камни перед будущей императрицей. Один из ее телохранителей забрал у генерала меч. По традиции каждый офицер сдавал свое оружие, прежде чем предстать перед королевскими особами: появлению этого правила способствовали многочисленные военные перевороты, которые произошли в истории страны.

– Встаньте, – сказала им Сизин.

– Спасибо, ваше высочество.

– Спасибо.

Сизин махнула капитану.

– Можешь заниматься любыми корабельными делами, которые требуют твоего внимания, капитан. Мне нужен только генерал.

Человек, о котором шла речь, снова поклонился.

– Генерал Хашети, ваше высочество.

Его имя Сизин совершенно не интересовало.

– Ммм…

– Не хотите взглянуть на ваших солдат, ваше высочество?

Сизин вышла из тени зонтика, и генерал повел ее к солдатам. Пока она шагала вдоль их светящихся рядов, Хашети держался рядом с ней и явно нервничал. Она почти слышала слова, которые пытались вырваться из него. Она лениво обводила взглядом каждого солдата, считала вмятины на доспехах, смотрела на белые шрамы на шеях и предплечьях. Белые глаза призраков сверкали; их взгляды были устремлены вдаль, на горизонт.

У армии теней была одна особенность, которая нравилась Сизин: отсутствие вони. Живые солдаты обычно пахли потом, страхом и землей траншей. Тени носили на себе только запахи морской соли и масла для смазывания клинков. Еще одно преимущество состояло в том, что большинство этих призраков были немыми. Их языки отрезали медными ножами, чтобы тени могли только выполнять приказы, но не отдавать их. Если у тебя нет языка, сложно сеять смуту.

– Сколько солдат ты привел мне, генерал?

– Триста пятьдесят два. Одиннадцать фаланг. Остальные все еще сражаются на Разбросанных островах под командованием генерала Мардока.

– А в каких битвах ты сражался, воплощая в жизнь амбиции моего отца?

– Девять успешных боев на филанской территории. Одно поражение. В прошлом году сражался с призраками-пиратами в северной части Разбросанных островов.

– А как насчет поддержания порядка в большом или малом городе?

– Мы несколько недель удерживали крепость Занту. Защищали ее и от внешних, и от внутренних врагов.

– И как тебе это удалось?

– Я казнил всех предателей до единого и поработил их, чтобы пополнить ряды вашей армии.

– Предатели? В моем войске?

Хашети надулся.

– Ваше высочество, призрак, которым командую я, быстро забывает свое прошлое.

Он постучал латной перчаткой по нагруднику, и каждая фаланга загремела мечами и трезубцами практически в унисон.

– Хм… – Жара быстро надоела Сизин. Почувствовав, как тает тушь на ее веках, она щелкнула пальцами, и Итейн подбежал к ней с зонтиком. – Вот что нам здесь нужно, генерал: порядок и повиновение. Пусть вид города тебя не обманывает, генерал Хашети: здесь бушует война. Просто посмотри вон туда, на горизонт; там всю ночь горела башня одной тал. Кто знает, подожгли ее по неосторожности или из преступного умысла? – Сизин указала на почерневший обрубок башни, которую все еще окружало облако дыма. Она знала, кто устроил пожар, но сообщать об этом не собиралась. – В любом случае это признак того, что город погружается в хаос.

Возникла пауза, и Хашети задумчиво замычал:

– Ваше высочество, позвольте заверить вас, что я…

– Я сообщу тебе, когда ты можешь говорить. Да, это война, генерал, но она не похожа на те, на которых ты сражался. Здесь война идет не на поле боя, а на улицах нашей великой столицы. Поле сражений окружает нас со всех сторон, и врагом может стать любой аркиец. Мы ведем войну против несправедливости и алчности, и наша цель – защитить Догматы и Кодекс. Мне нужно знать, способен ли ты и твои тени отразить натиск сил хаоса.

Генерал кивнул, не зная, разрешено ли ему говорить. Она махнула рукой, и он выпалил ответ так, словно все это время задерживал дыхание.

– Конечно, ваше высочество. Мы сделаем все, что необходимо.

Еще один щелчок пальцев – и к Сизин примчался раскрасневшийся камерарий Ребен. Он выглядел словно наглядный пример фразы «изнемогать от жары». Его черные как смоль волосы блестели от пота. На миг Сизин показалось, что татуировки на его шее и лице вот-вот потекут.

– Генерал, теперь камерарий Ребен – твой непосредственный начальник. Приказы Ребена и судей ты будешь выполнять так, словно они поступили от меня. Все ясно? Вы приложите все усилия, чтобы очистить этот город от несправедливости, – сказала Сизин.

Судя по виду Ребена, услышанное ему не очень понравилось – но, возможно, он просто страдал от жары. Он был не из тех, кто часто выходит из дома. Хашети, видимо, тоже не обрадовался, узнав, что будет работать под командованием бюрократа. Заметив, как Хашети разглядывает шелковые одежды камерария и его руки с аккуратно подстриженными ногтями, Сизин мысленно вздохнула. Люди, которые прошли через нее, неизменно уважали только себе подобных. Вот почему каждый император проводил не менее года во дворе, занимаясь фехтованием: это отчасти помогало заслужить уважение генералов и Палаты Военной мощи, а также повышало шансы выжить в ходе покушения. Сизин настояла на том, чтобы ее саму тренировали три года – по той же самой причине.

– Ты понял, Хашети? – спросила она.

Он снова упал ниц.

– Полностью, ваше высочество.

– Ребен? У тебя неуверенный вид.

– Я… – Он зашлепал губами, подбирая ответ. – Просто все это еще так… необычно. Это идет вразрез со всеми правилами. Много веков прошло с тех пор, когда солдаты в последний раз патрулировали улицы. Уверен, император Ф…

Сизин пронзила его острым и холодным взглядом.

– Император, мой отец, – мудрый человек. Он лучше всех понимает, что сейчас необычное время, которое требует необычных решений. Неужели ты, камерарий Ребен, думаешь, что мир всегда останется неизменным? Неужели ты настолько наивен? Перемены – это выживание; то, что не меняется, гибнет. Возможно, ты мне не веришь. Я бы предложила тебе спросить у империй, которые были до Арка, но, увы, они уже превратились в прах. – Сизин подождала, чтобы ее слова проникли в него словно острие кинжала. – В своих бумагах отметь, что эти воины – офицеры Палаты, и пусть твой Хелес воспользуется ими по назначению.

– Моя Хелес, ваше высочество. Дознаватель Хелес – женщина. – Увидев скучающий взгляд будущей императрицы, Ребен добавил: – И да, я немедленно этим займусь.

Он и Хашети поклонились, а Сизин устремилась прочь, оставив их среди светящихся шеренг.

Итейн не отставал от нее, держа над ней зонтик. За большим отрядом гвардейцев стояли облаченные в шелк призраки в масках; они держали на своих плечах носилки, сделанные из красного дерева и украшенные серебром. Когда носилки начали поднимать, Итейн взгромоздился на их край, отдав зонтик другому слуге.

Сизин не сказала ему ни слова – ни в раскаленных переулках Верхних доков, ни на проспектах-Спицах – самых старых улицах Аракса, засаженных пальмами и под завязку набитых глазеющими на достопримечательности туристами. В нишах стояли музыканты, игравшие на свирелях и дудках. Горячий воздух был наполнен ароматами пряностей; острый перец обжигал горло, шелковая мягкость корицы и кумина щекотала нос. Запахи вылетали из таверн, поднимались над вертелами, на которых жарилось щедро политое маслом мясо. Рядом с вертелами торговцы продавали шарфы, которые развевались на ветру и вцеплялись в прохожих. Время от времени один из наиболее смелых шарфов касался углей и исчезал, превратившись в облачко дыма. После этого двое торговцев начинали спорить на малопонятном аракийском наречии. Туповатые туристы, слишком привыкшие к тихой и спокойной жизни у себя на родине, радостно хлопали, не в силах отличить обычный разговор от ссоры. Половина из них уже приобрела розовый оттенок, обгорев на солнце. Вторая половина скорее всего не доживет до утра.

Сизин наблюдала за всем этим, придерживая пальцем кольчужную занавеску. Все что угодно, лишь бы выдержать молчание Итейна. Она хотела покарать его за то, что он проболтался Темсе про Базальта, однако ей почему-то казалось, что наказан не он, а она.

Все дело было в его взгляде: он смотрел на нее пристально и умоляюще, словно собака. Она постоянно ловила на себе этот взгляд, доведенный до совершенства в течение многих десятилетий. Сизин приказала ему молчать и не обращала на него внимания, и все же Итейн отплатил ей с помощью этого взгляда. Этот взгляд приводил ее в ярость; Сизин знала, какую игру он ведет, и от этого злилась еще больше. За сто двадцать лет, которые прошли после его смерти, Итейн прекрасно понимал, как нужно обращаться с хозяевами и реагировать на наказания: в зависимости от ситуации он мог быть либо чрезмерно жизнерадостным, либо невыносимо унылым. Именно поэтому он был самым свободным из всех рабов-призраков, которых она знала.

«Терпеливая» – не то слово, которое можно было обычно увидеть рядом с ее именем, хоть в тексте, хоть в разговоре, однако сегодня «терпение» стало новым девизом Сизин. Молчание – оружие, которым сложно действовать с непривычки, однако Сизин твердо вознамерилась одержать победу.

Она молчала час, а может и больше, когда Итейн вдруг громко откашлялся, заставив ее вздрогнуть. Даже такое крошечное движение доказывало, что она признает его существование. В ответ на этот подлый трюк Сизин отвернулась и высунула голову из-за занавески. По крайней мере, она может утонуть в шуме улиц.

Они въехали в более богатые районы; здесь здания тянулись выше, словно прославляя Небесную Иглу. Туристов и торговцев сменили торы и тал, владельцы предприятий, банкиры, ветераны, бывшие генералы и адмиралы, знаменитые музыканты и художники.

Каждый из них, как и Сизин, находился в кольце телохранителей. Одежда и макияж не позволяли точно определить статус человека, но о его богатстве можно было судить по внешнему виду его телохранителей. Человек, у которого появились деньги, прежде всего обзаводился либо телохранителем, либо сейфом. Те, кто этого не делал, быстро выясняли, почему охрана пользуется такой популярностью, – но чаще всего они понимали это слишком поздно. Слабых и глупых Город Множества Душ пожирал.

Хотя носилки Сизин не были украшены королевскими символами или гербами, бирюзовые плюмажи и роскошные позолоченные доспехи гвардейцев привлекали всеобщее внимание. И как только одному зеваке хватило ума поклониться, остальные последовали его примеру, и носилки стали похожи на корабль, за кормой которого возникает волна. Именно поэтому Сизин поехала в Иглу по улицам, а не по проложенным над ними дорогам, как это сделал бы любой представитель королевской семьи. Любовь народа для нее была важнее опасности.

Будущая императрица выпрямилась и с улыбкой помахала толпе. Особа королевской крови не должна пренебрегать своими подданными – даже в мире, где власть принадлежит богатым, а не знатным.

В ее памяти всплывали имена тех, кого она замечала за стеной золотых щитов.

Тал Ресалп. Про нее говорят, что она восходящая звезда.

Тал Шепут. Идет на дно.

Арак-Нор. Так называемый «лучший голос Арка».

Серек Вараст. Никчемный ноющий ублюдок.

Тор Фарут. К старости растолстел.

Адмирал Нило, герой Тваразы. Для своего возраста выглядит неплохо.

И серек Бун…

Призрак стоял на балконе дома, вклинившегося между двумя башнями, и опирался на балюстраду, возвышавшуюся над землей всего на один этаж. В горячем утреннем свете сияние Буна потускнело, но Сизин видела, что его белые глаза смотрят прямо на нее.

Ее злила не его дерзость и не то, что он ей не кланялся, а то, что он не один. За спиной Буна стояли две тени – тоже с белыми перьями на груди, как и он. На них были длинные одеяния темно-алого цвета, подпоясанные серебристыми веревками; свои капюшоны тени сняли, обнажив лысые головы.

У ног Буна сидел четвертый призрак крайне редкого вида – мертвая гончая, на которую кто-то надел кожаный поводок с медной сердцевиной. От животного исходило темно-синее сияние, а глаза были пронзительно-белыми. Острые уши торчали под прямым углом к длинной морде. Пары на теле собаки складывались в мощные мускулы. Во рту торчали острые синие клыки. Это была не душа человека в теле зверя, а фантом – порабощенный призрак животного.

Сизин не видела фантомов уже более десяти лет, с тех пор как уже более десяти лет назад император купил Сизин голубую сойку, которая становилась белой, когда пела. Однако она пела слишком громко и слишком часто, и император приказал отправить ее обратно. Если Сизин не изменяла память, из-за этого она заплакала, и тогда отец еще больше разозлился.

Для порабощения тени животного требовались огромные усилия – и еще труднее было поработить зверя или птицу в стабильном состоянии. Данный метод работал только с умными или большими животными, уже привыкшими к человеку, а вот поработить диких никому не удавалось, хотя многие и пытались. Пятьсот лет назад фантомы были в моде, однако их популярность быстро сошла на нет – после пары историй о том, как фантомы нападали на своих хозяев. Фантомы были непредсказуемыми – в основном потому, что им было сложно примириться с мыслью о том, что они находятся в призрачном теле, а напуганные мертвые звери могли быть такими же опасными, как и живые, если не больше. С тех пор никситы утратили искусство порабощения животных, так же как способы помещать души людей в животных и в предметы.

Как бы ни завораживал фантом, не он привлек внимание Сизин. Ее заинтересовали две тени в алых одеждах.

Сизин не нуждалась в дополнительных причинах, чтобы ненавидеть Культ Сеша, но это была привычка наполненного ненавистью ума – искать все новые причины для ненависти, пусть даже банальные. Вот почему стойкие предубеждения не исчезали даже после многих лет. Она не хотела, чтобы ее ненависть умерла. Это чувство было столь же мощным, как и Небесная Игла.

Она наблюдала за этими фигурами, пока ее носилки не свернули за угол. Глядя прямо вперед, Сизин механически махала рукой, а ее мозг тем временем обдумывал варианты, в которых Бун мог оказаться вместе с двумя членами Культа, и притом так близко к центральным кварталам. С тех пор как Культ изгнали, Сизин лишь изредка замечала алое одеяние в узких проемах между высокими башнями. Обычно приверженцы Культа прославляли Сеша на перекрестке, встав на ящик. В таких случаях Сизин всегда приказывала охране прогнать их.