Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 341 страниц)

Глава 9
Жертвы

Души-клинки – просуществовавший недолго феномен, совместный плод порабощающей магии никситов и кузнечного дела. Их создание было запредельно сложным делом, и те, кто заточил души в оружие, зашли слишком далеко в своем колдовстве. Безумие следовало за такими клинками неотступно, словно зловонный запах. Цена на них была слишком высока, как и риск для их владельцев, и поэтому люди старались держаться от них подальше. Сейчас о них знают только собиратели древностей и опытные фехтовальщики.

НАСТАВЛЕНИЕ ДЛЯ ГЕНЕРАЛА, ИЗДАННОЕ ПАЛАТОЙ ВОЕННОЙ МОЩИ

* * *

– ГОВОРЮ ТЕБЕ, эту женщину я знаю, – повторил Острый.

– Ты все время это повторяешь, – буркнул я, не разжимая губ. – Но пользы нам от твоих слов никакой.

Было ясно одно: наши дела плохи. Над нами шумели солдаты, пытавшиеся заделать дыры и не дать ткани порваться. «Конверт» – так они ее называли. Но она, покрашенная в красный цвет, больше напоминала мне разорвавшееся пробитое сердце, которое заливает кровью город.

Я наклонился вперед и посмотрел на город через темный дверной проем. К счастью, нас окружал туман; он не давал понять, на какой именно высоте мы находимся и скрывал улицы. Время от времени под нами проплывала черная крыша. Дома уже попадались чаще – и не только башни, угрожавшие соскрести нас с неба. Вдруг корабль повернул, подчиняясь приказу, и я увидел, как мимо проплывает острая верхушка пирамиды.

Визг Хорикс перекрыл даже испуганные вопли.

– Высота! Нам нужна высота! Разверни его!

В напряженных ситуациях уважение и этикет обычно идут на убыль. Сейчас произошло то же самое: люди, работавшие с рычагами и колесами на носу корабля, заорали на Хорикс.

– Мы стараемся!

– Нам нужно больше газа!

Может, мне тоже следует бояться? Но я знал – если я не попаду под медный каток, то высота мне не страшна, как и любому другому призраку на борту корабля. Но они гребли так, словно боялись. Я слышал, как шуршат их весла, сделанные из пальмовых листьев и перьев, заставляя корабль нырять вверх и вниз или уходить в сторону. За короткое время полета немало живых украсили палубу своей блевотиной.

Я был поражен тем, что им удается так долго держать «Возмездие» в воздухе – корабль летел уже час, а может, и больше, с тех пор, как Даниб проткнул нас, словно ледовая акула. Я был рад, что на меня не обращают внимания, и думал о том, сколько продлится это странное путешествие.

Это не помешало мне следить за вдовой так, словно я – орел, а она – кроличья нора. Свою монету я не видел, но почти чувствовал ее присутствие, то, как она манит меня. Возможно, все дело было просто в желании завладеть ею, но, как бы то ни было, я вдруг понял, что осторожно отползаю со своего места – и немедленно возвращаюсь обратно, завидев бегущих солдат. Правда, часовых тут не было. Я снова выглянул из дверного проема и подумал о том, не выпасть ли мне из корабля.

– Прямо сейчас? – спросил Острый, прочитав мои мысли.

– Выше! – завопила Хорикс. – И разворачивайтесь! Игла позади нас!

Вот она, глубина безумия Хорикс, или ее гениальности – я пока не решил. По крайней мере, теперь мне стал ясен ее замысел. Похоже, что не только Темса и Сизин сделали своей целью императорское убежище. Хорикс тоже решила двигаться к трону, но совсем, совсем другим путем. Меня это поразило и шокировало.

Мой онемевший зад снова поднялся с сиденья. Засунув меч за пояс, я двинулся вперед, глядя куда угодно, но не на вдову, чтобы не выдать свои намерения. Натянув на голову капюшон, вдова Хорикс отвернулась от меня и уставилась в окно. Я тоже посмотрел туда и увидел раскинувшееся передо мной раннее утро – размытый холст из темного тумана и силуэтов, усыпанный желтыми и голубыми точками. Шпили торчали из тумана, словно иглы из шерстяного одеяла. Заря еще не занялась, но ее свет уже начал окрашивать ночь в серый цвет, цвет трубочного дыма.

Впереди выросла приземистая башня, в которой находился склад, и все взоры обратились к ней. Корабль снова нырнул вбок, и поднявшийся крик заглушил мои неуклюжие шаги и невольно вырвавшийся из меня вопль. Одно из весел с лязгом ударилось о шпиль.

– Еще высоты! – закричала Хорикс.

– Он не полезет вверх, тал! – ответил один из тех, кто управлял кораблем.

Я осторожно шел вперед – до тех пор, пока не завис за спиной у вдовы. Я выгнул шею, чтобы увидеть свою монету у нее на груди. Мои руки, руки вора, уже подергивались в предвкушении, пальцы потирали друг о друга. Вот она, моя половина монеты. Блеск кусочка меди, болтавшегося на цепочке, манил меня. Хорикс выкрикнула еще один приказ в тот миг, когда я потянулся к монете. Я никогда не был ловким карманником, а волнение сделало меня еще более неуклюжим, чем обычно. Корабль нырнул влево, и моя рука ударила по капюшону. Я проклял себя. Вдова повернулась – стремительно для своего возраста. Мне даже показалось, что ее шея сейчас сломается, избавив меня от хлопот.

Но нет. Меня встретил взгляд, острый, словно нож, а новый полковник отвесил мне оглушительную оплеуху. Удар заставил меня закрутиться, и я упал на пол; моя щека задрожала от белого огня, который охватил ее. Когда я поднял голову, Хорикс уже стояла надо мной. Я увидел свою монету – она уже не была в руке вдовы – и мной овладела отчаянная ярость. Я выхватил Острого, в процессе разрезав свой пояс, и нанес рубящий удар, целясь в шею Хорикс. Это было самое кровожадное действие в моей жизни, и у меня даже было время удивленно раскрыть рот, когда черное лезвие рассекло воздух.

Лезвие не рассекло ничего, кроме воздуха. По моей руке пробежала дрожь; Омшин ударил ногой по клинку чуть выше рукояти и выбил Острого у меня из рук. Следующий удар пришелся мне в лицо, и я ударился головой о дерево.

– Меня окружают предатели, – буркнула Хорикс.

Она наклонилась надо мной, тщательно следя за тем, чтобы ее юбки не коснулись моей холодной голубой кожи. Двумя пальцами она взяла меч и подняла его надо мной. Интересно, откуда у нее время заниматься такими пытками, если ее драгоценное «Возмездие» через пару секунд должно упасть? Оказалось, что времени у нее нет. Вдова просто разглядывала иероглифы на клинке.

– Этот меч я знаю, – сказала она мне, читая еле заметные символы. – Абсия. Этот меч я уже видела. Он принадлежал моему деду.

– Проклятье! Я был прав! – шепнул Острый. Он был странно возбужден, несмотря на то, что оказался в опасной ситуации. – Погоди. Значит, она…

– Он такой же уродливый, как и прежде. Как ты его добыл, меня не касается, но мне не нравится то, что ты считаешь его своим. – Хорикс рассмеялась; такой звук мог бы издавать сыплющийся гравий. Ее взгляд упал на смазанное белое перо на моей одежде. – Даже если бы ты был свободным.

Движение было таким непринужденным, что я решил, будто она исполняет какой-то фокус. Хорикс выбросила Острого через дверной проем «Возмездия». Совершив пируэт, меч полетел по ночному небу; судя по выражению лица на его рукояти, он был так же потрясен, как и я.

– Нет!

Я бы бросился вслед за ним, если бы Омшин и еще один солдат не оттащили меня обратно в угол.

– Келтро!

Крик Острого стих, когда меч исчез в тумане посреди бесконечного города. Я отчаянно вгляделся в шпили, пытаясь запомнить, где он упал.

– Нет!

– Вот, – сказала вдова и вытерла руки. – Вопрос решен. А теперь прошу меня извинить…

– Ах ты, грязная сука!

В тот миг мне было плевать на свободу; я мечтал только о том, чтобы ее покарали за жестокость. Хорикс не обратила внимания на мои проклятия, и это разозлило меня еще больше. Она снова повернулась к людям, сражавшимся с шестернями и рычагами, и, сделав глубокий вдох, снова заорала:

– Клянусь мертвыми богами! Сажайте его!

– Вы же сказали «еще высоты»! – хором отозвались они.

– Сажайте его, я сказала! Если он не хочет летать, притормозите его и опустите вон там!

Руки в стальных доспехах и дрожащее голубое сияние мешали мне разглядеть, куда она указывает, но я надеялся, что цель острая и смертельно опасная. Например, фабрика по изготовлению копий или склад сталагмитов. Мне хотелось любой ценой проучить вдову, увидеть, как что-то разорвет ее ухмыляющееся лицо. Я удивился тому, какая ярость бурлит в моих парах.

Каждый из нас носит маску. Это маска приличий и цивилизованности, и мы надеваем ее поверх звериных шкур, которые мы носили в течение многих тысяч лет, задолго до того, как появились башни и мостовые. Даже в таком городе, как Аракс, такие маски носят все. Некоторые маски толще других, и сорвать их может только какая-то мощная сила – что-нибудь вроде ножа, приставленного к горлу любимого человека. Другие истлевают гораздо быстрее, и становится ясно, что под ними скрыт зверь. Иногда маски исчезают каждый раз, когда наступает ночь.

Я думал, что в моей маске уже появились дыры, но теперь я понял, что от нее остались одни ошметки. Я оскалился, и моя грудь раздулась. Я посмотрел на свои кулаки, прижатые к броне, и увидел, что мое свечение потемнело.

Хотя другие на борту корабля кусали губы и, несомненно, пытались не наложить в штаны, я внимательно следил за тем, как мы спускаемся. Я смотрел на то, как «Возмездие» падает на землю, и молился о том, чтобы все вокруг меня погибли. Я найду свою половину монеты среди трупов.

* * *

НИЛИТ ОБНАРУЖИЛА, ЧТО за время ее отсутствия искусство беседы умерло. Даже бандиты Кроны, которые тащили ее, словно кусок мяса, шутили и подсмеивались друг над другом. По крайней мере, они могли поддержать разговор.

А эта дознаватель говорила не больше, чем каменная стена.

Нилит понимала, зачем нужно молчать. Пока они пробирались по ночным улицам, она слышала слишком много криков и воплей. Жители Просторов прекрасно знали, что эта ночь идеально подходит для душекрадов.

Как обычно, бродить по наполненным туманом мутным улицам осмеливались только призраки, глупцы и маленький отряд, частью которого была Нилит. Он выглядел роскошной жертвой для душекрадов, да и для всех прочих воров, если уж на то пошло. Фаразар – связанный, с кляпом во рту – был перекинут через Аноиша рядом со своим телом. За ним приглядывал Безел, спрятавшийся под попонами. Нилит и Хелес шли впереди, проверяя прочность земли и прислушиваясь.

Много часов они шли так – молча, настороженно. Прямые линии стали для них чем-то чужеродным: источники шума или ярко освещенные места они обходили стороной. Не раз им приходилось нырять в улочку или переулок, чтобы пропустить какого-то беднягу, за которым гнались разбойники. Они даже избегали призраков: Хелес знала, что они часто выслеживают жертв для душекрадов. Именно об этом она предупредила Нилит сразу после того, как отбила ее у Джоби.

Нилит отстала на пару шагов, чтобы провести рукой по морде Аноиша. Конь, выросший в пустыне, не любил городские улицы и ночные звуки; она видела, как напряжены его мышцы, чувствовала, как он устал. Она ни в чем не могла его упрекнуть, ведь их бегство, казалось, растянулось уже на несколько лет. Тело Нилит требовало отдыха, и сейчас она была готова спать даже в канаве. Кроме того, она мерзла, и все ее тело ныло, словно ее кровь смешалась с морской водой.

Убедившись в том, что Хелес не смотрит на нее, Нилит отвела в сторону край плаща, чтобы взглянуть на свою руку. Холодное свечение выбивалось из-под ветхих обмоток и уже доходило до локтя. Онемение распространилось даже дальше, и от этого в ее плече что-то покалывало. В груди Нилит вспыхнула боль. Нилит осторожно надавила на руку и обнаружила, что палец уходит глубоко; мышцы и кости не дали бы ему погрузиться так сильно. Она почувствовала холод и отдернула руку, а с ней и плащ. На улицу упала линия голубого света.

Хелес застыла, бешено обводя взглядом улицу, и подняла свою дубинку – ржавый кусок железа, который раньше был частью ворот.

– Что это было?

– Ничего, – хрипло ответила Нилит. К счастью для нее, Фаразар высунул свою голову из-под тряпок, и дознаватель с упреком посмотрела на него.

– Лучше спрячьтесь, ваше величество, – сказала она.

Фаразар пробормотал какую-то непристойность и раздраженно накрылся мешком.

Удовлетворившись этим, Хелес двинулась вперед, невесело глядя по сторонам. Они уже довольно давно не слышали воплей – похоже, даже местные убийцы уже пошли спать. Нилит снова посмотрела на синяки под глазами дознавателя. Она уже несколько часов хотела задать ей вопрос, и теперь он выплыл на поверхность.

– Что с тобой произошло? Как ты оказалась здесь? На тебе нет формы, и ты явно ранена.

– Долго рассказывать, императрица.

– Нилит.

– Что?

– Зови меня Нилит. Это же мое имя, в конце концов.

Хелес нахмурилась.

– Все равно долго рассказывать.

– Время у нас есть. Если хочешь, дознаватель, я могу отдать тебе императорский приказ. – Нилит было странно произносить такие слова и видеть, как они ломают волю человека. Она уже давно не вела себя как императрица, и у этой роли теперь был гораздо более горький вкус, чем раньше.

Хелес еще сильнее нахмурилась, но чувство долга в ней победило.

– Я расследовала убийства торов и тал.

– Какие убийства?

– Вас давно не было, ваше величество, и за время вашего отсутствия несколько граждан сильно осмелели. Будущая императрица предприняла кое-какие шаги, но торы и тал продолжали умирать. Мерлек, Аскеу, Йира, Кан, Урма, Баск. За последние дни число жертв, скорее всего, увеличилось.

Пара из этих имен показались Нилит знакомыми.

– И на что похожи «шаги», которые предприняла моя дочь?

– Ну… Чтобы помочь камерарию Ребену, она привезла с Разбросанных островов солдат-призраков и расставила их на улицах. И, в общем, это все – если не считать того, что она наслаждалась вашим отсутствием.

«И выпускала императорские указы», – подумала Нилит.

– Солдат забрали с моих фронтов?

Песок залили лучи голубого света: Фаразар снова поднял голову.

– Спрячься, болван, – сказала Нилит и потянулась, чтобы врезать ему.

– Простите за дерзость, императрица, но особой любви между вами не видно.

– Нилит. И ты не ответила на мой вопрос.

Хелес сжала в трубочку разбитые губы.

– Я здесь потому, что тал Хорикс решила отправить меня сюда. Я осматривала ее владения. Интерес к ним возник у меня… внезапно. Я предположила, что она связана с душекрадом по имени Боран Темса, с человеком, который, по-моему, стоит за этими убийствами. Но я обнаружила, что она прячет что-то под башней. Она что-то строила, но меня поймали раньше, чем я выяснила – что именно.

– И это сделала тал Хорикс? – спросила Нилит, указывая на синяки на лице Хелес.

– Хорикс отдала приказ. И проктора тоже убила она – проктора Джимма, хорошего юношу родом отсюда, из Просторов. Но она сглупила – оставила меня в живых, и я предам ее в руки правосудия.

Ее голос был холодным и острым, словно кремниевый нож.

– Это больше похоже на месть, – заметила Нилит.

Хелес пожала плечами.

– Месть и правосудие не так уж отличаются друг от друга. В конце концов, кто-то все равно должен платить по счетам.

С этим Нилит спорить не могла, и, более того, она, в общем, была согласна. Она подавила дрожь, проклиная холодную боль в своей руке.

– Тал Хорикс. Боран Темса. Этих людей я не знаю.

– У меня такое чувство, что скоро вы их узнаете.

– И они все еще верят, что император в своем убежище?

– До того как меня утащили в Просторы, еще верили.

Нилит почувствовала, что груз на ее плечах стал легче – но не настолько, как ей хотелось бы. Яд слазергаста наполнил ее тупой болью и усталостью, которой она не ощущала с тех пор, как сбежала от Кроны.

– Как именно вы вытащили его императорское величество из его убежища? – спросила Хелес, похоже, совершенно не стыдясь своей смелости.

Их разговор прервал крик, и они обе замерли. В ответ послышался еще один крик, на этот раз – ближе, и Хелес кивнула в сторону переулка. Нилит потянула за ними коня. Безел проснулся, зевнул, и она поймала его затуманенный взгляд. Сокол выглядел истощенным. Смерть широко распахнула свои двери перед ним, но он уже выздоравливал, как и обещал.

Двери домов в переулке были окованы железом, а окна – заколочены. Кое-кто здесь до сих пор занимался пустынной магией; венки из пальмовых листьев и символы, нарисованные на песке, защищали от зла, от которого не помогали замки и засовы. Ни одно окно здесь не светилось.

– Здесь, на Просторах, всегда было так? – прошептала Нилит, и Хелес снова пожала плечами.

– А вы рассчитывали увидеть что-то получше? Если честно, то здесь и так было плохо, а с тех пор как ваш муж заперся в убежище и забыл про город, все стало только хуже. Такие люди, как Темса, процветают не за счет добрых дел.

Нилит подавила улыбку. Недели, месяцы она скиталась по пустыне, и причины, заставившие ее отправиться в путь, она повторяла почти на каждом шагу. Сомнения преследовали ее не хуже, чем любые разбойники. Она была вынуждена молчать, а когда идея сидит только в одной голове, она не более прочна, чем пары призрака. Но сейчас, когда ее прошептал другой человек, она обрела плоть и кровь. Месть была сладким и крепким напитком.

Нилит показалось, что услышала шелест – еле слышный, приглушенный упрямым туманом. Она уже собиралась высунуть голову из-за угла, как вдруг на перекресток выпорхнула черная фигура. Не говоря ни слова, Хелес и Нилит прижались к стенам роскошной с виду булочной. Даже Аноиш отступил в темноту, подталкивая задом оранжевые ставни.

– Что там еще? – буркнула Нилит.

Хрустнув костяшками, Хелес сжала кулаки.

– Беда, вот что. Если нам повезет, они не…

Свист, острый и обличающий, рассек воздух. С соседних улиц ему ответили. Из-за угла высунулась голова; во тьме можно было разглядеть только растрепанные волосы.

За головой последовали плечи, а затем тощее тело юноши, почти мальчика. Судя по его силуэту, на боку у него висел кинжал. Юноша шел прямо на них – бесстрашно, не останавливаясь. Другой человек снова крикнул откуда-то сверху – на этот раз ближе, чем раньше. Странный шелест приближался, усиливался. Даже в этот миг, настолько напряженный и наполненный быстрыми ударами сердца, Нилит посмотрела вверх. Высоко в небе подозрительно кружился туман, но она не обнаружила ничего, связанного с этим звуком. Нилит могла поклясться, что она слышит хриплые голоса, которые о чем-то отчаянно спорили.

Сжав кулаки, Хелес захромала вперед, навстречу юноше. Он поднял пальцы ко рту, чтобы еще раз свистнуть и подозвать своих товарищей-душекрадов. Дознаватель ускорила шаг. Послышался свист – но он сорвался не с губ юноши и к тому же закончился громким хрустом.

Что-то черно-серебристое вылетело из темного тумана. Оно ударило юношу по косматому затылку и повалило на песок с такой скоростью, что наверняка сломало бы ему шею – если бы она уже не наполнилась сталью. Из его шеи торчал темный клинок, пригвоздивший его к земле. Голова юноши, с высунутым языком и скошенными глазами, была зажата между крестовиной и песком.

Удар Хелес не попал в цель; она оступилась и плюхнулась на землю. Нилит была настолько потрясена, что не могла даже пошевелиться. Ее взгляд бегал от истекавшего кровью трупа к небу; она слышала, как шелест и споры стихают, двигаясь куда-то на юг.

– Нам охрененно повезло, – прохрипела Хелес, явно пряча еще какие-то раны под тряпьем.

Нилит не посмела ответить, боясь, что слова отнимут у нее удачу, которую подарила ей пустыня. Она вспомнила бельдам и тот визит, который она так легко приняла за сон.

Дознаватель вытащила меч из головы юноши и быстро засунула под одежду.

– У аркийцев есть поговорка…

– Все, что падает с неба в пустыне – это дар. Ты забываешь, что я долго жила в империи.

Хелес хмыкнула и метнулась в тень, словно скарабей.

– Сюда.

Нилит присоединилась к ней, и вместе с конем и его жалкой поклажей они продолжили петлять по улицам, уходя подальше от воплей и свиста, которые звучали у них за спиной, словно уродливые птичьи песни. По крайней мере, они оставили душекрадам труп, который должен был отвлечь их внимание. Нилит и Хелес шли молча, торопливо, и сердца едва не выпрыгивали у них из груди.

– Вам нужно отдохнуть, ваше величество, – сказала Хелес, когда они отдышались настолько, что снова смогли говорить.

Хелес сбросила скорость настолько, что уже не шла, а ковыляла, и давно поглядывала на Нилит.

– Говори за себя. Мы обе сейчас не в лучшей форме.

– Ну ладно, мне нужно отдохнуть. Да и вы спокойно можете потратить час-другой. Перед рассветом хреновые душекрады становятся особенно отчаянными. Нам нужно где-то спрятаться.

Нилит поняла, что пытается сделать дознаватель. Хелес призналась, что ей нужно посидеть, чтобы Нилит могла не потерять лицо. Но Нилит двигал не стыд, а необходимость идти дальше.

– Вы наверняка пережили многое. Будет жаль, если после всего, что с вами произошло, вы просто умрете здесь, на Просторах, и вас продадут в рабство, словно обычную служанку.

Нилит прищурилась. Хелес была умна – и даже умела манипулировать людьми – но в данном случае она оказалась права. Неодобрительно поцокав языком, Нилит сдалась и позволила дознавателю разведать место, где можно укрыться.

Найти его удалось быстро: Хелес привела их к выбитой двери крошечного брошенного дома. Здание, словно ребенок за мать, цеплялось за основание высокого склада. Его стены из глинобитных кирпичей потрескались от жаркого солнца, а его дверью служил украденный стол, вставленный в дверной проем. Похоже, вместо хозяев здесь давно ночевали какие-то бедняги.

При виде лежащей у входа отрезанной головы Нилит стало дурно. Глаза мертвой головы раздулись, словно изюмины, которые слишком долго вымачивали в молоке. Убитый, судя по всему, был чужаком-северянином: его кожа была светлой, словно фарфор, несмотря на то, что уже начала гнить.

В доме, а точнее, в лачуге не было ничего, кроме еле слышного запаха смерти. Ковер хрустел от засохшей крови, матрасы превратились в ленты ткани и горы соломы, но на полу лежали два целых табурета. Хелес поставила их, а Нилит тем временем попыталась завести в дом Аноиша. Коню, похоже, не меньше, чем ей, хотелось убраться с адских улиц. К этому моменту Хелес уже забросала кровь песком и нашла место, где можно лечь. Конь все равно ворчал и скрежетал зубами, почуяв новые запахи. Похоже, что тело Фаразара, все еще привязанное к его спине, наконец-то усохло и перестало вонять. Безел поднял голову, когда Нилит взяла его на руки, а затем положила поудобнее. Фаразар помахал руками, с надеждой глядя на Хелес, но она его не развязала.

– Что за игры, женщина? Одной из вас мне хватило с лихвой.

– Он такой обаятельный, да? – спросила Нилит и повернулась к Фаразару. – Это тебе за то, что пытался сбежать. Я больше тебе не доверяю. Да и никогда не доверяла. А теперь, пожалуйста, стань хорошей молчаливой свечкой. Или мне тебя накрыть?

– Развяжи меня, грязная шлюха!

Нилит накрыла его мешком. Он забился, но потом Нилит взяла у Хелес меч, упавший с неба, и ударила призрака по голове, развернув лезвие плашмя. Меч издал музыкальный звон. Фаразар яростно ее обругал, но потом затих.

– Хороший призрак. – Нилит стянула мешок с его головы, чтобы в комнате было светлее.

Императрица поднесла к Фаразару меч. В его скудном, дрожащем свечении она заметила, что по черному лезвию бегут медные прожилки. Меч оказался богато украшенным, с прямым и жутко острым клинком. Нилит решила проверить его, и на подушечке ее пальца сразу появилась алая капля крови.

– Мертвые боги! Какой же он острый. – Нилит посмотрела на серебряную рукоять, на нити, скрученные, словно корни дерева, на черный камень навершия, с которого, плотно сжав губы, на нее мрачно смотрело чье-то лицо.

– Осмелюсь напомнить, ваше величество, – сказала Хелес, – что вы не ответили на мой вопрос. Как вы вытащили его из убежища?

Фаразар зарычал.

– Она и не вытащила, дознаватель Хелес. Я сам оттуда выбрался! Помни свое место, никчемная тля! Я прикажу камерарию Ре…

Клинок запел, разрезая воздух, и остановился у щеки Фаразара. Его пары негромко зашипели.

– Муж, пожалуйста, дай мне повод. Я мечтаю перекроить твое лицо, – холодным тоном предупредила Нилит.

Призрак буркнул что-то про женщин и мечи, но затем умолк. Несмотря на этот всплеск бунтарства, он все еще оставался трусом. Нилит отошла в противоположную часть лачуги, позволив Аноишу лечь и придавить ноги Фаразара. Призрака это отвлекло настолько, что он не стал вмешиваться в разговор.

Нилит села на второй табурет, нашла такое положение, в котором она не чувствовала боль, и провела пальцами по засыпанным песком и слипшимся от грязи волосам.

– Я ненавижу признавать его правоту, но это действительно так, – со вздохом сказала она. – Он сам это провернул – обманул весь город, Небесный Двор и даже свою жену и дочь. Фаразар убедил нас всех в том, что он сидит в своем убежище, а он тем временем наслаждался всем, чем славится Белиш, и особенно его дочерьми. Я поняла это лишь спустя много лет. Передавать его приказы – отвратительная работа. Со временем они стали странными, он отказывался говорить со мной через дверь и вообще перестал появляться. Он нас игнорировал, и за это все винили меня, и особенно в этом преуспела Сизин. Когда у меня появились первые подозрения, я уже не могла от них отделаться и поэтому начала его выслеживать. На расспросы я потратила год, действовала очень тихо, но когда узнала, где он, то сразу покинула город. В путь я отправилась почти три месяца назад и с тех пор не останавливалась.

– Двор и Палата Кодекса думали, что вы убежали на восток – в Красс, к вашему отцу.

Нилит кивнула.

– Именно в этом я их убедила, а сама отправилась на юг. С тех пор я не раз пожалела о том, что не отправилась на восток, о том, что я не увидела своего седого отца, сидящего у камина. Но я понимаю, что тот, другой мир скоро рухнет. Зло Аракса распространится и в других землях.

Хелес задумчиво задвигала челюстью.

– Отсюда в Белиш и обратно. Опасный путь.

– Ты даже не представляешь.

– И сколько времени уже прошло?

Похоже, отвертеться от этого вопроса ей не удастся: он, словно туча, преследовал ее с тех пор, как она перерезала горло Фаразару, и эта туча с каждым днем становилась все темнее и опаснее. Лишь тогда, когда у человека заканчивается время, он начинает проклинать себя за то, что не потратил его с толком. Возможно, именно поэтому Нилит, избитая и изможденная, сейчас сидела здесь, с призраком своего мужа, привязанным к коню. Она помнила, как смотрела на хитроумные механизмы, встроенные в дверь убежища, и думала о том, как последние десять лет в один миг проглотили всю ее жизнь. Время от времени она отвлекалась на разные пустяки: учила историю Арка, участвовала в придворных интригах, выживала, конечно – в Городе Множества Душ это всегда было серьезным достижением, но все это были мелочи. Никаких по-настоящему чудесных дел она не совершила – да, она родила дочь, но и ее у Нилит отобрали. Когда ее статую поставят рядом с памятником Фаразару, архитекторам будет нечего написать на постаменте. Нилит вспомнила, как смотрела на улицы города, стоя на одном из балконов Небесной Иглы. Она слишком долго позволяла мыслям бродить где-то далеко.

Хелес откашлялась.

– Сложно сосчитать?

– Вовсе нет. – Каждый день твердо засел в памяти Нилит и оставил о себе яркое воспоминание. Она запомнила даже те дни, которые провела в умопомрачении. – Тридцать пять дней.

Хелес попыталась присвистнуть, но шатающийся зуб помешал ей это сделать.

– Осталось пять.

Призрак в углу злобно зарычал.

Хелес казалась более напряженной, чем раньше, и Нилит обнаружила, что та отводит от нее взгляд. Нилит начала вспоминать свои слова, думать о том, что она сказала. Но уверенность в себе, а может, усталость позволила дознавателю усомниться в словах императрицы. Возможно, убийство сломало барьеры уважения.

– Это и есть ваше великое дело? – спросила Хелес.

– Что?

Вопрос Хелес был отражением мыслей Нилит, и это сбило ее с толку.

– Захватить трон? Стать первой императрицей за… сколько их там… за три поколения? Создать новую династию? – Хелес посмотрела в глаза Нилит, и в ее взгляде читалось обвинение. – Я сказала, что долг заставляет меня выступить на вашей стороне, – яростно прошептала она. – Ну так вот, я солгала. Мой долг – спасти город. Когда вы спорили с призраком в клетке, вы сказали то, что в этой империи еще никогда не слышали: «Когда я выберусь из клетки, я покажу тебе, что такое – править, а не просто быть монархом». За двенадцать лет, когда я сражалась за правосудие на улицах этого проклятого города, я ни разу не подумала о том, что кто-то из королевской семьи когда-нибудь произнесет эти слова. Я работала ради правосудия, пытала и убивала ради него, и по ночам я даже молилась о нем. Я почти отчаялась и собиралась в последний раз свершить правосудие своими руками, как вдруг мимо проехала ваша клетка. Ну так вот, ваше величество, вы вышли из этой клетки, но, похоже, вы совсем не тот правитель, которого я хочу видеть на троне.

Нилит приосанилась; в ее жилах вспыхнула королевская кровь. «Ты забываешься», – хотела она сказать, но это было слишком похоже на речи Фаразара, поэтому она прикусила язык.

– Ты не знаешь, ты не можешь знать, что я собираюсь сделать, дознаватель Хелес, – ответила она, пытаясь смягчить свой королевский тон. – В противном случае ты не усомнилась бы в моих словах, в словах твоей императрицы.

– Так что тогда? Зачем было нужно все это вранье? К чему вся эта борьба и тяготы?

– Да, Нилит, зачем? – вставил Фаразар. – Давай, скажи нам. Самое время, мать его.

– Хелес, ты должна мне поверить.

– В этом все дело – я никому не верю. За годы, которые я провела в Палате Кодекса, я поняла одно: люди непостоянны. Люди врут. Люди алчны. Люди меняют свои решения.

– А почему я должна тебе верить?

– Меч у вас, императрица, – холодно заметила Хелес. – Считайте, что вам повезло, ведь я не люблю, когда кто-то сомневается в моей искренности.

Возможно, сыграл свою роль гнев, который наполнил ее сердце. Возможно, дело было в том, что Нилит слишком долго хранила свою тайну, никому не доверяя, а сейчас эта тайна угрожала взорваться, словно бочка с бродящим напитком. Нилит устала нести ее в одиночку. Возможно, дело было в том, что Нилит хотела услышать, безумна ли ее идея. Все подобные идеи обладали таким недостатком.

– Я собираюсь отпустить их, – дрогнувшим голосом сказала Нилит.

Молчание ее ни в малейшей степени не успокаивало.

Первый вопрос задала Хелес. Фаразар был слишком занят тем, что презрительно выпячивал губу.

– Отпустишь их? Кого?

– Порабощенных мертвецов. Призраков. Теней. – Нилит почувствовала, как меч дернулся в ее руках. Его металл стал холоднее.

– Каких? – зарычал император.

В его глазах вспыхнул безумный белый огонь. Не будь Фаразар мертв, сейчас он бы начал брызгать слюной. Его пальцы прочертили борозды в песке.