Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 268 (всего у книги 341 страниц)

Сичи протянула руку, чтобы помочь мне встать.

– Думаю… – начала я, взяв ее. – Думаю, ему нужен зрительный контакт.

Я смотрела на него в садовом домике. Он уговорил меня посмотреть на него и перед церемонией, но воздействие было гораздо слабее. Возможно, все дело в злости.

– Ты права. – Ему больше не приходилось кричать, он был совсем близко. – В моих младших телах я не так искусен. К большому сожалению – ведь я мог бы достичь гораздо большего.

Я снова подкралась ближе к ступеням. Он появился раньше, чем я подошла достаточно близко, и я отшатнулась, готовясь к боли и шуму, но ничего не произошло. Оправившись, я сделала выпад, но Лео перескочил последние ступени и блокировал мой удар клинком, с ненавистью ухмыляясь.

– Думаешь, ты разозлила меня, Дишива? – сказал он, делая шаг вперед. – Ты причинила мне много боли и неудобств, но как я могу ненавидеть тебя, если ты делаешь все, что мне нужно? Пещера стала величайшим подарком. А позволить Сичи заколоть меня в спину – я бы и сам не смог спланировать лучше.

Он двигался вперед, оттесняя меня.

– Идите к лестнице, – сказала я Нуру, не рискуя встречаться глазами с Лео и глядя поверх его плеча. – Держитесь позади меня.

– Таков твой план? – Он сделал еще шаг. – Стоять между мной и тем, что мне нужно?

– Чего бы это ни стоило.

Позади скрипнули ступеньки. Медленно отступать по оставшимся лестничным пролетам – не лучший план, но другого у меня снова не было. Только надеяться, что Лео допустит промашку. Или кисианцы каким-то образом догадаются, что мы здесь, и спасут нас.

Лео усмехнулся. Я изо всех сил старалась не смотреть на него.

– Они никогда не узнают. И в любом случае не получат шанса.

Он полоснул меня по лицу и мог бы рассечь щеку, если бы не быстрота моих рефлексов. С панически колотящимся сердцем я попятилась на нижнюю ступеньку.

Нуру и Сичи отчаянно перешептывались за спиной, но я не могла сосредоточиться на них, только на человеке, которого видела краем глаза.

– Пустая трата времени, Дишива, – сказал он, медленно приближаясь. – Ступеньки скоро кончатся.

– Раньше, чем твои насмешки?

– О нет, их у меня неограниченный запас.

Он сделал выпад, и я отскочила, запнувшись о ступеньку и едва не упав. Сзади меня подхватили чьи-то руки, а Лео с ухмылкой ударил снова.

Сичи что-то крикнула, и я с трудом поборола желание обернуться, когда Лео сделал еще один шаг. Над нами виднелись потолочные балки.

– Она говорит, этажи заканчиваются, – сказал Лео, делая шаг вперед на каждый мой шаг назад. – Осталось всего три. Так что там с надеждой на кисианцев? – Его взгляд метнулся к окну, мой невольно последовал за ним, и Лео поймал его.

Удар по сознанию был быстрым и жестоким, кулак сжал все мои мысли. Я с криком попятилась.

«Просто сдайся. Сражаться бессмысленно. Это только подвергает Сичи опасности».

Руки обхватили меня и потащили. Я брыкалась и вырывалась, в полной уверенности, что это когти чудовищ, тянущих меня в пропасть.

«Просто лежи спокойно. Не сопротивляйся. Скоро все закончится».

Раздался резкий крик, и густой туман рассеялся, я оказалась лежащей на верхней ступеньке, выщербленной от ударов. Что-то пролетело над головой. Лео снова вскрикнул и зарычал: в его поднятую руку врезалась выломанная ножка стола. Кто-то помог мне подняться. Нуру, судя по запаху и длинным пальцам. Торопливые шаги Сичи за спиной возвестили о еще одной летящей ножке стола.

– Мебель у вас кончится еще быстрее, чем ступени, – сказал Лео, ускоряя шаг, и мы рванули по пыльному полу к следующему лестничному пролету.

– Держитесь за мной! – крикнула я Нуру и Сичи, не смея обернуться. – Не смотрите на него.

– В конце концов ты на меня посмотришь. Мы всегда смотрим друг другу в глаза, поэтому людям так не нравится маска – за ней не видно глаз.

Он все напирал, даже не размахивая клинком. Его улыбка и приближение сами по себе были достаточной угрозой.

Но вдруг он подскочил на два шага и ударил меня клинком в лицо. Глаз и переносицу пронзила боль, по щекам потекло что-то теплое. Я ничего не видела и попятилась, мир превратился в большое пятно. Нуру выругалась, и ее дрожащие руки коснулись моего плеча. Руки. Щеки.

– Проклятье! Дишива, посмотри на меня.

Я повернулась на голос, но не видела ее. Краснота, темнота и смутные силуэты, но не Нуру. Не Лео.

– Ой, – рассмеялся он. – Что с твоими глазами?

Один из них двигался, когда я переводила взгляд, и темная дымка смещалась вместе с ним, как будто что-то застилало поле зрения, но другой… Я дотронулась до лица рукой, и пальцы нашли пустой провал на месте глаза, по щеке стекали горячая кровь и какая-то жидкость.

– Не подходи, кусок лошадиного дерьма, – прорычала впереди меня Нуру, ее шаги громко отдавались по лестнице. Она стояла перед Лео? Я не могла понять. Не могла думать. Я все пыталась открыть глаза, будто они просто слиплись.

Нуру закричала – я уже слышала этот звук, вырывающийся из моего собственного горла.

– Не передумала, Сичи? Я мог бы пощадить ее.

На одно прекрасное мгновение жар гнева выжег всю боль и страх, и я бросилась на его голос. Передо мной мелькнул расплывчатый силуэт, и я врезалась в него, запах моей крови смешался с ароматом воска, шерсти и чего-то сладкого. Мы упали и покатились по ступеням, все вокруг превратилось в вихрь боли, дыхание Лео было так близко, что я чувствовала его тепло кожей.

Мы рухнули на пол внизу, сцепившись клубком, и он оказался подо мной. Нащупав его воротник, я подняла Лео и ударила головой о доски.

– Да пошел ты, – прорычала я. – Просто сдохни. Сдохни и оставь нас в покое.

Он рассмеялся – слабый, бездыханный, безумный звук.

– Ничего не получится. Тебе не избавиться от меня, Дишива.

Я попыталась снова ударить его головой, но его колено врезалось мне в грудь, выбив воздух. Я услышала шарканье ног, он поднялся, его силуэт мелькал перед моим зрячим глазом. Я следила за ним сквозь дымку, и, пока поднималась на нетвердые ноги, меня осенила радостная мысль.

– Теперь ты не можешь залезть мне в голову, – сказала я, бросаясь на него, – ты сам сломал свое главное оружие.

Доски пола заскрипели, и я последовала за звуком, как охотящийся лев.

– Я тебя прикончу. Я…

В меня врезался шум. Пол содрогнулся, заскрежетал камень, кто-то закричал. Возможно, я сама – под ногами с треском проломилась доска. Лео вскрикнул, и пол провалился, унося меня в пустоту и боль.

25

Мико

Лошадь подо мной стояла как скала. Ее неподвижность помогала сохранять спокойствие, по крайней мере, так казалось. Нигде больше не было спокойствия.

Перед нами на плато гордо высился город Когахейра, резиденцию губернатора осадила чилтейская армия. Первая огромная башня уже обвалилась, и в небо теперь устремлялась одна единственная. Интересно, можно ли ее восстановить? И можно ли восстановить Мейлян, или после войны мы оставим за собой лишь руины, рассеянные по всей стране.

– Могу я воспользоваться возможностью отговорить вас от сражения? – спросил Мансин.

Мы остановились в отдалении, дожидаясь, пока все соберутся, и он был моим единственным спутником во главе армии.

– Нет, – сказала я, не поворачиваясь к нему. – У вас не получится.

На мгновение установилась тишина, доносился только нетерпеливый гул солдат за спиной, они перетаптывались и что-то бормотали, пока вдоль хребта собирались их товарищи.

– Это опасно.

– Едва ли. Нас больше. – Я повернулась к нему. – Я же говорила, что не буду сидеть сложа руки и смотреть, как разрушают очередной мой город. Как снова убивают людей.

Он встретился со мной взглядом, но в его глазах не было улыбки.

– Город им не интересен. Иначе они не стали бы атаковать самую укрепленную часть. Ту, где полно левантийских воинов. Чилтейцы желают того же, что и мы, – покончить с фальшивым императором, хотя мне очень хотелось бы знать, по какой причине. Нет ничего хорошего в том, что столько чилтейцев забралось так далеко на нашу территорию.

– Может, подождем и спросим их? После того как они победят левантийцев и сами засядут на стенах? Если они войдут в город, их будет труднее выкурить, и я предпочла бы иметь дело с левантийским двором в союзе с местными кисианскими лордами, а не с чилтейцами, которые снова будут разрушать все вокруг.

Может, какой-то из моих аргументов наконец-то его убедил, или министр Мансин просто понял, что спорить бессмысленно, но он не ответил. За последние недели я так привыкла слушать его советы, что казалось неприличным просто плевать на них. Как же далеко мы ушли от былого взаимного уважения, если оно когда-либо было взаимным.

«Безопаснее не бороться с могущественными людьми», – сказал Рёдзи. Ох, как бы мне хотелось, чтобы он был здесь, пусть я и отправила его с важным поручением.

Я осторожно покосилась на министра Мансина и заметила, как он нахмурился, от чего на его лбу пролегли глубокие морщины.

– Мы готовы? – спросила я.

Мансин тяжело вздохнул.

– Да, ваше величество.

– Если вы не согласны с планом из-за его недостатков в стратегии, хотя бы порадуйтесь тому, что спасете свою дочь. – Я прикоснулась к мешочку на кушаке, куда спрятала письмо Сичи. – Если мы будем сидеть сложа руки и позволим чилтейцам победить, она либо погибнет, либо попадет в плен. Вы же этого не хотите?

– Это неважно, потому что она мне больше не дочь.

Я резко повернулась, так горько и зло прозвучали эти слова.

– Из-за того, что ее заставили или вынудили выйти замуж? Несправедливо отвергать ее за это.

– Я не имею права указывать вам, куда вести армию, но прошу не указывать мне, что чувствовать к дочери, вышедшей замуж за варвара.

И чтобы я не успела его отругать за неуважительные речи, он повернулся к армии, стоящей у нас за спиной, и обратился к генералам, а те – к командирам своих подразделений, и, наконец, солдаты всколыхнулись как шторм, а мы оказались в самом его центре. Теперь пути назад не было.

– За Когахейру! – вскричала я, когда колышущаяся масса солдат достигла пика нетерпения. – За Кисию! Заставим их пожалеть о том дне, когда они пересекли нашу границу!

Я пнула бока лошади каблуками, и под волну грохочущих копыт и криков мы бросились на чилтейскую армию, которая наскоро перегруппировывалась, чтобы нас встретить. Я скакала во главе армии навстречу неизвестности, и это наполняло меня диким восторгом, мне казалось, будто я лечу. Или падаю. Болезненная неизбежность конца этого пути, с которого я не могла свернуть, только ринуться напролом со всеми силами.

Все повторилось, как в битве при Рисяне, расстояние казалось огромным, но я преодолела его в мгновение ока, и мы врезались в их ряды. Рядом со мной сражались гвардейцы Рёдзи, один из них упал, сраженный чилтейским копьем. Под грохот копыт, лязг металла и резкие выкрики мы прорубились сквозь первую шеренгу солдат, лошади сшибали их и топтали.

Думать не было времени, только действовать, расчищать себе путь мечом и радоваться, что рядом со мной гвардейцы. По ноге скользнул клинок, мимо просвистела стрела, гвардеец справа от меня вонзил копье в горло чилтейцу. Доспехи у врагов были синие и зеленые, поскольку армия наполовину состояла из наемников, а другой половиной командовала Девятка, но все были забрызганы кровью и грязью.

Мы не рассчитывали проломить их ряды в первом же натиске, но чилтейцы разбегались от копыт моей лошади, и вскоре я оказалась почти у них в тылу, а за моей спиной ряды снова сомкнулись. Группа гвардейцев сбилась ближе, а на них со всех сторон наступали чилтейские солдаты, привлеченные моим вымпелом. Я могла отступить под защиту своей армии или пробираться дальше, к кисианским знаменам впереди.

Решение я приняла мгновенно – не было времени испугаться, только скакать вперед, прокладывая путь сквозь врагов, как придется делать каждый день и вне поля боя, если я хочу добиться успеха. Стиснув зубы, я оценила метафору и пришпорила коня. Сквозь острые клинки и кричащих людей. Сквозь напирающих солдат и кровь. Панику и ненависть.

Один гвардеец упал, но я не остановилась. Кисианские знамена были уже близко. Я полоснула приблизившегося врага, и брызнула горячая алая кровь такого же цвета, как и знамена. Копье скользнуло по шее моего коня и вошло в ногу гвардейца. Он вскрикнул и бросился на солдата, хотя того уже пронзил насквозь кто-то другой, фонтаном хлынула кровь. Чилтеец упал, и за ним с группой кисианских солдат стоял Эдо, которого я уже не чаяла снова увидеть. Он был в доспехах, как солдат, которым никогда не хотел становиться.

– Мы расчистили вам путь, ваше величество, – сказал он, как совершенный незнакомец с лицом друга, знакомого с детства.

Не было времени с ним говорить, даже поблагодарить его, я могла лишь пробиться вперед вместе с гвардейцами и чувствовала себя глупо из-за того, что пришлось меня спасать.

Теперь, в окружении солдат Эдо, я могла спокойно проскакать остаток пути, хотя и среди незнакомых кисианцев, верных Бахайнам и еще не понимающих, следует ли меня ненавидеть. Разрушенные стены губернаторской резиденции были уже совсем близко, и с оставшимися гвардейцами я проехала в разбитые ворота.

Внутри бок о бок дрались левантийцы и кисианцы посреди обломков, разбросанных камней и щепок, трупов, частей тел и потоков крови. Я сделала круг верхом, оглядев руины особняка, упавшую башню и группки раненых, забившихся в самые безопасные уголки двора.

– Ваше величество.

Эдо следовал за мной, и я обернулась, боясь посмотреть на него, но все же желая этого всем сердцем. Мне так хотелось снова его увидеть, убедиться, что он в безопасности, но только при более благоприятных обстоятельствах.

– Лорд Эдо, я…

– Мы благодарны за ваш приход, но это мои солдаты. Вы согласны предоставить мне сражаться в этой битве, или мы должны охранять вас?

От его властного тона я ощутила трепет восторга, хотя и возмутилась. Где всю жизнь скрывался этот Эдо?

– Я не собираюсь отстранять вас от командования, лорд Эдо, – сказала я. – Но нам надо поговорить.

– Да, но сначала с вами хочет поговорить императрица Сичи. Вы пойдете к ней?

– Конечно. Где она?

Эдо махнул в сторону южной башни с огромной зияющей дырой в боку. Спешившись, я оставила лошадь и раненых гвардейцев и пошла за Эдо по обломкам. Пока мы торопились к башне, он не произнес ни слова, и я с трудом за ним поспевала. Сичи укрылась в башне? Она жива и невредима? У меня накопилось столько вопросов, которые я не могла задать – не хватало времени, воздуха и смелости.

У входа в башню было сумрачно и пыльно, и я помедлила на пороге, пока глаза привыкли к полумраку. На лестнице раздался грузный топот ног, и появились два левантийца, волочащие левантийку с окровавленным лицом.

Оба почтительно кивнули Эдо, проходя мимо, и он кивнул в ответ, скользнув взглядом по женщине, пока они не скрылись за дверью. В моем мысленном списке появились новые вопросы, которые я не могла задать, пока Эдо спешил к лестнице.

Через несколько пролетов стало казаться, что башня целиком состоит из ступеней, даже грохот битвы внизу затих на фоне моего сбивчивого дыхания. Мне хотелось отдохнуть, но Эдо не останавливался, и со стреляющей болью в икрах я спешила за ним.

Наконец, мы вошли в пропыленные руины гостиной, он замедлил шаг и оглянулся с недовольной гримасой – вот и все, что я получила в благодарность за то, что следовала за ним. Сичи сидела на коленях за столом, как будто приглашая меня к чаю, но, как ни странно это выглядело, при виде нее меня захлестнула неожиданная волна чувств. Со времен последней встречи мы стали другими людьми.

– Я часто вспоминаю то утро в купальне, – спонтанно выпалила я, сбившись с дыхания. – Ты тогда уже знала? О левантийцах и чилтейцах? Вот почему ты спрашивала, что мне известно?

Сичи даже не поморщилась в ответ на атаку, просто жестом указала на противоположную сторону стола.

– Кое-что знала, – ответила она. – Не о планах чилтейцев, но я была в курсе дядиного альянса с Гидеоном и его намерений избавиться от императора Кина.

– Ты могла бы мне сказать.

– Чтобы меня казнили, а мою семью уничтожили за измену? Или чтобы еще долгие годы притворяться, будто мне позволят выйти за Танаку? Кому как не тебе меня понять, Коко. Когда женщине дают возможность получить власть и свободу, неразумно отказываться, чего бы это ни стоило.

– Я сражалась за Кисию.

– Как и я. Только за другую Кисию.

Эдо переминался с ноги на ногу на лестнице.

– Мне надо возвращаться, – сказал он.

Он поклонился, пробормотал «ваше величество», и его шаги затихли где-то на ступенях, а мы с Сичи остались один на один под пристальным взглядом юной левантийки. После моего прихода она не сдвинулась с места и грозно сидела в углу подобно статуе. Как и у Тора, у нее были длинные волосы девушки, не прошедшей церемонию инициации, чтобы стать воительницей гурта, и я гадала, понимает ли она каждое мое слово, как и Тор.

– Насчет Нуру можешь не беспокоиться, если не собираешься делать мне ничего плохого, – сказала Сичи.

– Я могу это сделать только в ответ.

Сичи улыбнулась.

– Тогда здесь тебе ничего не грозит. Я хотела кое о чем тебя спросить.

Меня привела сюда ее просьба о помощи, но все же я подошла к столу с опаской. В жестких доспехах, покрытых засохшей грязью и кровью, тяжело было изящно опуститься на колени, и рядом с Сичи я ощущала себя диким зверем, а не императрицей. Она сохранила всю прежнюю грацию, но все равно была уже не той самой Сичи. Она ожесточилась.

– Так о чем ты хочешь спросить? – сказала я, положив руки на колени.

– Должна ли я лишить себя жизни.

Я не знала, чего ожидать, но от этого откровенного вопроса потрясенно охнула.

– Как я понимаю, мой отец – твой министр левой руки, – ничуть не смутившись, продолжила Сичи. – Но видимо, ты не знаешь, что он не склонен прощать. Мой дед был в числе генералов-предателей, которые решили сражаться за твоего отца…

При таком открытом упоминании моего истинного отца я вздрогнула, хотя мы и были наедине.

– Как всегда говорил отец, дед принимал безрассудные решения, позорящие семью. Отец часто повторял, что меня держат при дворе, а за ним так пристально следят по одной причине – из-за деда никто больше не доверяет Мансинам. Представь, как меня повеселило, когда отец совершил то же самое – решил поддержать тебя вместо светлейшего Батиты. Интересно, в тот момент он осознавал, что сделал то, против чего всю жизнь восставал?

Я могла бы рассказать, как побаиваюсь, что теряю верность ее отца, но не могла позволить кому-либо использовать против меня это слабое место. Поэтому просто подняла брови и ждала продолжения.

– Я лично в этом сомневаюсь, – сказала она, передернув плечами. – Но по какой бы причине он ни позволил это себе, мне он такой же любезности не окажет.

«Это неважно, потому что она мне больше не дочь».

– Твое молчание красноречиво это подтверждает. Он стыдится меня. И заставит снова выйти замуж. Не даст жить своей жизнью.

Сквозь ее ледяное спокойствие проступили первые эмоции – неожиданный первобытный ужас. Он мелькнул в движении губ и тут же исчез. Снаружи нарастал гул кровавой волны.

Я протянула руку через стол, но тут же отдернула и снова положила на колени.

– Пусть он и мой министр, но я императрица и обещаю тебе помилование. Ты не пострадаешь за свой выбор и сможешь остаться со мной или уехать, куда пожелаешь.

– Одна? Или с Нуру? С собственными деньгами и положением, так что не буду нуждаться в муже и мне не придется заглаживать грехи новым браком? – Она жалобно посмотрела на меня. – Мужчины не позволяют женщинам даже мечтать о свободе. В особенности мой отец.

– Но императрица я, а не твой отец, – сказала я, слишком хорошо зная, насколько это близко к неправде.

Если я встану на сторону его дочери, то еще сильнее оттолкну, но это решение как никакое другое было похоже на выбор между легким путем и правильным путем. Я могла отдать министру Мансину дочь и снова завоевать его преданность или бороться за нее, как мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь боролся за меня.

Решение оказалось самым простым в жизни.

– Даю тебе слово, – сказала я. – Твой отец будет возражать, но я возьму тебя под защиту. Пожалуйста, не позволяй ему выиграть, да и любому другому мужчине. Вместе мы можем добиться многого.

Мне не хотелось напирать, разъяснять ей, что делать и чувствовать, но я не могла смириться с мыслью, что она убьет себя ни за что. Я сказала себе, что она нужна Кисии. Хотя на самом деле это я в ней нуждалась. Чтобы больше не быть в одиночестве.

Хотя левантийка позади нее так и не пошевелилась, в наступившей тишине она казалась соединенной с Сичи прочными узами, как будто во всем мире существовали только они вдвоем. Не глядя друг на друга, они, похоже, пришли к негласному соглашению. Сичи кивнула. Не радостно, даже не решительно, скорее небрежно, как разносящей чай служанке. Сичи со мной. Пока что. На большее я и не рассчитывала.

Пока мы сидели в тишине башни, снаружи продолжалось сражение, и его звуки нарастали и затихали, как приливы и отливы. Услышав панические крики, я подскочила и бросилась к окну. Во дворе столкнулись в кучу левантийцы, кисианцы и чилтейцы, как за стенами, так и внутри них, но хотя моя армия громила чилтейцев во дворе, с тыла подходила новая группа врагов.

Пока я осознавала, что произошло, сердце на мгновение остановилось. Наверное, они знали о нашем прибытии и разделили силы, а вторая половина армии затаилась в ожидании.

Задние ряды моих солдат развернулись, чтобы дать отпор, а первая группа чилтейцев тут же повернулась обратно, и все смешалось в полной неразберихе. Мое сердце грохотало в бешеном темпе, под стать атакующим чилтейцам. Голова поплыла, а пол, казалось, перемещался и прыгал под ногами.

– Вот дерьмо, – пробормотала Сичи, подойдя сзади, и через секунду я поняла, что смеюсь. Не то из-за того, что услышала ругательство из ее уст, не то из-за того, что это было еще очень мягко сказано.

Я не могла найти слов, но не успела даже подумать, как уже была на лестнице и, цокая каблуками по дереву и камню, бежала на слабый свет дня. На меня обрушились звуки. Отовсюду напирали солдаты. Раненые прижимались к рушащимся стенам, а мертвые пялились в небо, и их затаптывали в грязь. Ничего похожего на величие битвы.

Эдо кричал на солдат посреди хаоса.

– На стены! – призывал он, когда я подошла к нему. – Скорее! На позиции!

Не нуждаясь в повторении приказа, лучники побежали к лестницам. За ними последовали и некоторые левантийцы, один из которых отдавал приказы. Я не знала, что сделать или сказать, а вокруг все пришло в движение. Мои генералы остались далеко, а я оказалась в ловушке, совсем не там, где мне надлежало находиться. Боятся ли они, что я погибла, или думают, что я прячусь?

– Беги к Ошару и скажи, что всадникам лучше прорваться в передние ряды, – продолжил Эдо, лишь мельком бросив на меня взгляд. Он выглядел как истинный командующий. – А остальные – вперед! Избавьтесь от чилтейцев, которые еще здесь, чтобы войска императрицы Мико сосредоточились на чилтейцах с другой стороны. Встаньте в строй! И держите его.

Отовсюду донеслись выкрики: «Есть, ваша светлость!» – и солдаты поспешили прочь.

В его перекошенном лице не осталось и намека на прежнего красавца Эдо, которым я восхищалась, как восхищаются картиной. Здесь стоял человек, превратившийся в того, кем никогда не хотел становиться, но вдруг обнаруживший, что эта роль неплохо ему удается. Меня кольнула зависть. Мои солдаты верны генералам, а не мне, а всеми сражениями командовали министр Мансин или генерал Мото. Я же всегда выступала в роли символа. А Эдо за короткий срок достиг гораздо большего.

– Мне нужно вернуться к своим, – сказала я, потому что больше не сумела ничего придумать.

– Оставшиеся здесь чилтейцы сосредоточены у ворот, – ответил он. – Пробиться сквозь них непросто. Здесь безопаснее.

– Мне не нужна безопасность, я хочу вести своих солдат. Император Кин не стал бы прятаться.

– Император Кин, скорее всего, бросил бы нас на произвол судьбы. – Эти полные горечи и злости слова намекали на судьбу его отца, которого оставили оборонять Сян в одиночку. – Если ты хочешь стать хорошим правителем, необязательно брать с него пример.

Он не только завоевал уважение солдат, но и был мудрее меня. Глупо на него злиться, но я понимала, что министр Мансин во мне не нуждается, и от этого чувствовала себя только хуже. Если мы переживем эту битву, то лишь благодаря его талантам полководца, а не моим.

Эдо настороженно посмотрел на меня. Он выглядел как человек, чье присутствие требовалось еще во множестве мест, а я никогда еще не чувствовала себя такой обузой, ведь мне нигде не было места.

Я могла бы сражаться вместе с его солдатами, но лишь превратилась бы в мишень, а если я умру, кто займет мое место? Мансин? Я оставлю Сичи навеки одинокой и в опасном положении, а империю отдам в руки человеку, который уничтожит левантийцев при первой же возможности. После побега из Мейляна я отвергала все увещевания советников оставаться в безопасном месте, но теперь, собираясь вытащить меч, задумалась, что произойдет, если погибну. Мы с Танакой мечтали о другой империи. Более справедливой. Которая не будет построена на ненависти предков. И если я допущу, чтобы судьба империи оказалась в руках армии, страшно даже представить, что из этого получится.

Я обязана выжить.

Эдо отвернулся, занявшись более насущными делами, – со стены донеслись новые крики. Лучник указывал на приближающуюся армию, и, не зная, хорошие у него новости или плохие, я помчалась к лестнице. Эдо последовал за мной. Забравшись на ближайший участок стены, я протолкнулась вперед и, упершись руками в парапет, вгляделась в поле битвы.

Там, где мою армию атаковали чилтейцы, чтобы загнать в ловушку, теперь оказались левантийцы. Три длинные шеренги всадников неслись на вновь прибывших чилтейцев, и мое сердце наполнилось ликованием. Я не знала, кто их ведет, Эзма или Рах, но это не имело значения. Они остались нашими союзниками и пришли на выручку.

– Да! – завопила я, потрясая кулаками в воздухе.

– Твои друзья? – спросил запыхавшийся Эдо.

Лучники настороженно перешептывались. Чуть дальше на стене левантийские сторонники Эдо отнюдь не радовались.

– Мои союзники-левантийцы, – отозвалась я. – Что в этом удивительного, у тебя же тоже они есть.

Он натянуто улыбнулся.

– Теперь хотя бы есть шанс выбраться из этой передряги живыми.

Выкрикнув приказ солдатам на стене, Эдо зашагал вниз в развевающемся плаще. Я последовала за ним как собачка на привязи, как бы противно мне ни было это осознавать.

– Прорываться к ним! – гаркнул он солдатам у ворот. – Вперед!

Он не оглянулся на бегу, раздавая приказы направо и налево, а мне с группкой гвардейцев осталось лишь наблюдать, как дерутся другие. Напомнив себе, для чего должна уцелеть и за что сражаюсь, я позволила ему уйти.

Я помогала там, где могла, ухаживала за ранеными и разносила боеприпасы, и впервые пыталась не отделаться от охраны, а уклониться от опасности. Солдаты Эдо относились ко мне с уважением и опаской, и хотя это разбивало мне сердце, я не терзалась – просто не было времени.

К тому времени как чилтейская армия была разгромлена, у меня не осталось сил даже на радость и удовлетворение, только немая благодарность за то, что все наконец-то закончилось. Я ничего для этого не сделала, но все закончилось. И все же моя работа только начиналась. Уж слишком быстро рядом со мной оказалась заклинательница Эзма, такая высокая и грозная в заляпанной кровью короне. Верхом на огромной лошади она выглядела громадиной, но даже не спешилась, заговорив со мной.

– Ваше величество, где Гидеон э’Торин?

– Насколько я поняла, он умер еще до нападения чилтейцев, – ответила я, выходя из ступора. – Убит Лео Виллиусом, но вся эта история… очень запутанна. Благодарю за то, что присоединилась к битве.

– Мне не нужна благодарность. У меня еще много дел.

Вокруг роились другие левантийцы, знакомые и незнакомые, все верхом на огромных лошадях, и останавливались, только чтобы поприветствовать друг друга и проверить, не ранена ли лошадь. Пара человек занялась головами павших, и, судя по немалому количеству трупов левантийцев во дворе, это отнимет довольно много времени.

– Тебе следует вести себя аккуратно, – сказал Эдо, понизив голос и наблюдая за удаляющейся Эзмой. – Не требуй верности от тех, кто еще недавно сражался за моего отца.

– Почему же? Без императора Гидеона у них нет другого правителя.

– Разве что ты вынудишь их выбрать предводителя. Они опасаются твоих левантийских союзников.

– Но они же встали на сторону левантийского императора.

– И очень сожалеют об этом, но не видят причин считать, что враги императора Гидеона – их друзья. Все так запуталось.

Его покровительственный тон меня возмутил.

– Я кисианка, сражаюсь за кисианскую Кисию, так какая разница, кто мои союзники?

– Ты сказала бы то же самое о человеке, заключившем союз с чилтейцами?

– Нет, но они наши враги.

– А левантийцы разве ими не были?

– У левантийцев здесь больше нет власти. Нет причин их бояться.

Он с недоумением посмотрел на меня.

– Просто… подожди несколько дней. Покажи себя. Дай им время.

Время, за которое министр Мансин может настроить их против меня. По венам льдом растеклась паника, и я сжала кулаки, чтобы не дрожали ладони.

– Если они откажутся, я могу всех казнить, – сказала я.

– И что дальше? – спокойно отозвался он. – Будешь править с помощью страха? Не такими правителями мы мечтали стать, Коко.

Даже эти мягкие слова были ударом под дых, и я не могла вымолвить ни слова, потому что меня затопил стыд. Эдо мог бы продолжить читать мне мораль и полностью меня раздавить, но вместо этого разочарованно улыбнулся, и это было даже в чем-то хуже.

– Подумайте об этом, ваше величество, а я вас оставлю, – сказал он, поклонившись. – До захода солнца надо еще многое успеть.

Он ушел, и лишь тогда я заметила стоящего неподалеку министра Мансина. Что он услышал? Видимо, достаточно, судя по его хмурому лицу.

– Это было ужасно, – сказал он без предисловий, подойдя ближе. – Но я рад, что вы целы и невредимы, ваше величество.

– Как и вы, министр. Наш союз с левантийцами принес свои плоды.

Вокруг царила суета. Раненых уносили или обрабатывали раны на месте, обломки камней растаскивали в поисках уцелевших под ними, повсюду сновали лошади в вечном танце бархатистых шкур, однако кисианцы и левантийцы держались обособленно – порой радостные, порой хмурые, но всегда отдельно.

Несмотря на гул и суетящихся людей, к нам никто не приближался. Мансин смотрел на меня, а я на него, и мне осталось лишь воображать все, что он не высказал. Ведь он отговаривал меня от атаки. И просил не полагаться на левантийцев. Их прибытие – просто везение, а не результат хорошего планирования.