Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Она взяла у одного из солдат меч и взмахнула им над головой.

Хирана, не желавшая уступать Сизин, которая в четыре раза ее моложе, тоже возвысила голос:

– Приготовься, Фаразар!

Я почувствовал, что воздуха в комнате стало меньше: люди сделали вдох и задержали дыхание. Двери убежища распахнулись и с грохотом остановились. Проем, окаймленный полосой тяжелого золота шириной в несколько ярдов, манил нас внутрь. Мраморный зал был огромен. Глядя на угол, под которым шли стены, я мог представить себе очертания верхушки Небесной Иглы. В глубоких нишах были грубо прорезаны узкие окна, через которые в зал втекал солнечный свет. Но самое интересно было то, что в убежище ничто не двигалось. Никаких призраков-слуг. Никаких напыщенных императоров. Никого.

Вдруг до нас донеслось еле слышное шарканье. Солдаты ткнули копьями в дверной проем. Хирана и Сизин встали почти плечом к плечу рядом с дверью; Итейн расположился между ними. Все приготовились к бою, но в этом не было необходимости. Я уже заметил на мраморе слабое сапфировое свечение.

– Отец!

– Выходи!

Пожилой лысый призрак вышел из-за дверей и немедленно упал на колени. На его коже было больше морщин, чем на бурдюке, но его морщины теперь превратились просто в темные линии в голубых парах. Простой серый льняной халат закрывал его тело от плеч до сандалий. На его халате было вышито золотое перо. Светился призрак слабо, словно вечернее солнце. Я не заметил на нем никаких ран, если не считать белого шрама, который бежал от уха вниз, под воротник.

Призрак уперся ладонями в мрамор, что-то неразборчиво бормоча – то ли молитвы, то ли извинения.

Хирана и Сизин наперегонки бросились вперед и встали по обеим сторонам от распростершегося на полу призрака. Вслед за ними бросились солдаты.

Вдова схватила призрака за рукав и поставила на ноги. Сизин угрожающе поднесла меч к его лицу. Он негромко заскулил. Сестры подхватили меня под локти, и мы вместе зашли в убежище. Сзади на меня накатывала мощная волна холода, исходящая от Даниба, и почему-то в тени этого огромного зверя я чувствовал себя спокойнее.

– Кто ты? – спросила Хирана у призрака.

– Где мой отец?!

Ответить призрак не мог – у него слишком дрожали губы. Он выглядел напуганным.

– Найдите императора! – взревела Сизин.

Солдаты принялись разносить комнату в клочья. Перья из вспоротых подушек закружились в воздухе, по полу полетели осколки кубков и графинов. Солдаты вскрывали сундуки, украшенные серебром, и шкафчики из красного дерева, и я незаметно для всех сокрушался о том, что столько добычи превращается в прах. Я снова обманул замки – и все было зря.

Именно тогда я заметил тарелки, покрытые засохшими разводами, и объедки, находившиеся на разных стадиях гниения. Они копились тут не меньше месяца. Я вдруг понял, почему зрители так глубоко дышат. Вонь, должно быть, стояла ужасная.

– Никого, ваше высочество! – донесся крик.

Итейн с лязгом положил меч на плечо.

– Будущая императрица, я…

– Не сейчас, тень! – прервала его Сизин. – Говори! Кто ты?

Но Итейн не дал себя заткнуть.

– Это Балшеп, личный слуга Фаразара. Когда я еще был маленьким, он уже служил нашей семье.

Хирана вцепилась в воротник Балшепа и подняла его над полом. Он вздрогнул и изогнулся от боли, когда она вонзила в него свои потрескавшиеся медные ногти. Я был готов поклясться, что на ее серых щеках появился румянец. Огонь в ее глазах не погас, а разгорелся, превратившись в бурю.

– Теперь я тебя вспомнила. Где мой сын? Рассказывай! – сказала она.

Итейн снова ударил мечом о наплечник, и звон заставил всю комнату умолкнуть.

– Хирана, он не может говорить. Твой сын давно об этом позаботился – с помощью медного ножа.

Сизин помахала мечом.

– А писать он может?

Балшеп закивал.

– Ну конечно, – ответил Итейн и, сняв с себя позолоченный шлем, швырнул его на пол. Я увидел глубокий белый раздвоенный шрам на его голове. – Кто, по-твоему, писал указы последние два года?

В дальнем углу убежища разбилась ваза, и после того, как эхо этого звука стихло, воцарилось смертельно опасное молчание.

Теперь уже задрожали накрашенные губы Сизин.

– Эта… эта тень писала слова императора? Разве император не мог сам их написать? – прошептала она, оглядываясь.

Итейну хватило смелости улыбнуться тем, кто смотрел на него с яростью.

– Если он за сотни миль отсюда, в Белише, то не мог, – ответил он, медленно отступая от Сизин и Хираны, пока не оказался на большом золотом символе, нарисованном на полу. – Ваша грандиозность, я боюсь, что все это время вы искали не там, где нужно.

Сизин и Хирана потрясенно молчали. Итейн решил пояснить:

– Лет пять назад, через год после того, как Фаразар построил свое драгоценное убежище, оно ему надоело. Под покровом ночи он бежал из Иглы и из города, после чего поселился в Белише. Судя по всему, он прекрасно проводил время в компании местных аристократов. А Балшеп все это время был здесь. Именно он выпускал приказы императора, следил за тем, чтобы еду приносили и уносили, чтобы не вызывать подозрений. Все вы думали, что Фразар постепенно сходит с ума, сидя в своем убежище. Но все эти годы он жил на юге и трахал шлюх до полного изнеможения. Очень умно, честное слово. По его меркам.

Я был готов зааплодировать. Хирана и Сизин возмущенно переглянулись. Жилы на их шеях, казалось, готовы лопнуть в любую секунду. И внучка, и бабка плотно сжали губы. Глаза обеих горели. Вся усилия были напрасны, кровь и пот были пролиты зря.

Меч с лязгом воткнулся в мягкий металл под ногами Итейна. За спиной у меня раздался хруст: Даниб переменил позу.

Голос Хираны был похож на звук, с которым точильный камень движется по стальному клинку.

– Я его выслежу.

– В этом нет необходимости, – ответил Итейн. – Императрица Нилит уже это сделала.

– Что? – зашипели в унисон бабка и внучка.

Я заметил, как нервно подергиваются их пальцы.

– Твоя мать, Сизин… твоя невестка, Хирана… уже отправилась ловить его. Более того, она должна вернуться со дня на день.

Мои пары сжались: в комнате становилось все жарче – возможно, из-за того, что кровь Хираны и Сизин закипала. Я просто кивнул, одобряя смелость этой Нилит, хотя я и понятия не имел, кто она.

– Что?! – воскликнула Сизин. – Объясни свои слова, полужизнь!

Лицо Итейна окаменело.

– Ты все слышала, принцесса. И я больше тебе не подчиняюсь. Я никогда тебе не принадлежал.

– Когда? – спросила Сизин. В ее голосе было столько яда, что ее слова едва были похожи на вопрос. – Когда ты это узнал?

– Еще до того, как Нилит ушла.

Сизин задала следующий вопрос, хотя ответ был очевиден для всех. Возможно, она хотела услышать его, чтобы поверить. Услышанное потрясло даже меня, а ведь я, в отличие от Сизин, только что не лишился главной цели в жизни.

– И почему ты сказал мне об этом только сейчас?

– Потому что моя задача состояла в том, чтобы как можно дольше держать капризное отродье подальше от убежища. – Итейн посмотрел по сторонам и пожал плечами. – Похоже, что я довел ее почти до конца.

– Охрана… – выдохнула Сизин. Меч в ее руках задрожал.

Копья, направленные на Балшепа, мгновенно повернулись к Итейну. Шаг за шагом, лязгая доспехами, гвардейцы начали наступать. Выхватив мечи, Даниб протиснулся мимо меня, словно происходящее оскорбило его. Лирия и Яридин попятились к двери. Я впервые увидел на их лицах неподдельную тревогу.

Итейн отсалютовал Сизин и Хиране мечом.

– Ни одна из вас не взойдет на престол. Скоро вы увидите другой Аракс, править которым будет императрица Нилит!

На миг Сизин потеряла дар речи, но все-таки сумела обуздать свои чувства.

– Убейте его! – завизжала она.

Призрак замахнулся мечом и, сделав шаг вперед, одним движением отрубил наконечники первого ряда копий. Тогда я понял, что Итейн вооружен душой-клинком или чем-то очень на него похожим. Поднялся крик: меч Итейна выбивал из рук щиты и находил бреши в доспехах. Через несколько секунд убежище превратилось в свою полную противоположность.

Пока телохранители Сизин двигались на Итейна, она и сторонники Культа Сеша напали на солдат Хираны. Старая кошелка завопила от ярости и, зарубив нескольких солдат чужим мечом, отступила к окну в дальней части комнаты. Я, разумеется, сделал то же самое – выбрал ближайший угол, чтобы уйти подальше от воинов и кровопролития. Новые отряды солдат ворвались в зал и бросились на помощь принцессе. Посреди моря шлемов и плюмажей, описывая огромные дуги, плясал длинный клинок. Там, где он останавливался, текла кровь и летели искры, там раздавались вопли раненых и умирающих. Сизин и Хирана вопили без умолку; каждая требовала убить свою соперницу.

Я посмотрел по сторонам и понял, что никто не собирается на меня нападать. Про меня забыли. Я мог бы проскользнуть мимо боевых порядков, вселиться в кого-нибудь и убраться подальше… если бы моя монета висела у меня на шее. Но она снова оказалась у Хорикс. То есть у Хираны. От старых привычек отказаться сложнее всего, и я все еще называл ее старым именем.

Затем до меня донесся могучий рев; Даниб и Итейн наконец-то вступили в бой друг с другом. Солдаты принцессы и Культа Сеша посторонились, давая им место. Мне было плохо видно, но я заметил, что Даниб движется быстрее, чем когда-либо; кружась, он отбивал удары, и голубые пары тянулись за ним следом, словно тень. Осколки металла разлетались в разные стороны каждый раз, когда его парные мечи встречались с острым клинком Итейна. Даниб обрушил на Итейна град тяжелых ударов, однако тот ловко отбивал их. Оружие призраков превратилось в серебристые, искрящие колеса. Соперники не произнесли ни слова. Я завороженно следил за тем, как они скользят по мраморному полу. Когда от одного из мечей Даниба остался лишь обрубок, Даниб начал бить Итейна кулаками по ребрам и по лицу. Удары заставили Итейна пошатнуться, и этого оказалось достаточно, чтобы меч Даниба пробил в нескольких местах золотую броню Итейна. Но в ответ на каждый пропущенный удар Итейн отрубал кусок от стальных доспехов Даниба, обнажая все больше частей голубого тела.

Старый призрак был опытным бойцом, и даже саму скорость Даниба он использовал против него, заставляя Даниба терять равновесие и тянуться при каждом выпаде и замахе. Итейн наносил удары по рукам и ногам Даниба, чтобы замедлить его.

Но Даниб не замедлялся – напротив, он приспособился к финтам и уклонам Итейна, и удвоил число ударов, начал менять направления и делать ложные выпады – и, наконец, застиг Итейна врасплох. Мощным ударом ноги Даниб отправил своего противника в полет; Итейн врезался в обеденный столик из разноцветного мрамора и с оглушительным треском сломал его. Во все стороны полетели обломки.

Даниб неумолимо двинулся вперед, не давая призраку шанса подняться. Какое-то время Итейн храбро сражался сидя, но затем его меч впился в ребра Даниба и, к несчастью для Итейна, застрял там. Огромный призрак поймал клинок под мышку и повернулся, прижимая Итейна к столу. Затем Даниб замахнулся и нанес жуткий удар в грудь Итейну, смяв ему нагрудник. Даниб снова занес свой меч, а Итейн принялся колотить по своему мечу ногами, вбивая его все дальше в бок Даниба. Оба призрака взревели от боли и усилий.

Меч Даниба снова опустился; вспыхнул свет, и лезвие отрубило кусок руки Итейна. Крик Итейна долетел до самого потолка, когда старый призрак уставился на культю. Итейн все сильнее бил по своему мечу, но Даниб уже схватил Пересеф, который на миг остался без владельца, и вырвал клинок из своего бока. Он победно поднял могучий меч над головой, но не успел нанести добивающий удар – Итейн ударил его в лицо, один раз, второй, третий, смяв шлем Даниба.

– За Нилит! За свободу! – заревел Итейн.

Даниб пошатнулся, но лишь на миг, и Итейн успел лишь безумно ухмыльнуться, глядя на бушевавший вокруг него бой. Он был похож на человека, который смотрит на результаты своего многолетнего упорного труда и с улыбкой говорит, что довел дело до конца.

Пересеф опустился, словно топор на ствол дерева, и рассек Итейна от головы до пояса. Там, где меч вонзился в мрамор, полетели искры. Голубые пары закружились, затрещали, растворились в белом свете, и призрак Итейна умер во второй раз.

Мое внимание привлек вой, раздавшийся слева от меня. Хирана требовала крови; повинуясь ее приказам, солдаты двинулись вперед, и между их хозяйкой и линией столкновения образовалось небольшое пустое пространство. Старая кошелка стояла у окна и размахивала мечом, словно знаменем. Она раскраснелась, а ее глаза едва не вылезали из орбит.

Я оскалился, ненавидя всю злобу, которую видел в ее глазах, на ее морщинистом лице. Раньше мне казалось, что Хирана другая – смелая и даже справедливая, но теперь я видел, что злоба поглотила ее. Она ничем не отличалась от любого другого неправедного душекрада, который готов перерезать глотку каждому, кто встал у него на пути.

Протиснувшись сквозь толпу солдат, я начал осторожно пробираться вдоль стены, прячась за шелковыми портьерами. Я не сводил взгляда с мерзкой вдовы. Рев боя превратился в глухой гул. Я видел не Хирану, а Хорикс, которая уложила меня в саркофаг, вдову, которая привязала меня к столбу и оставила поджариваться на солнце. Я видел человека, обещания которого ничего не значили. Вдова считала меня лишь средством для достижения цели.

Хирана заметила меня слишком поздно. Ее меч пролетел у меня над головой, когда я ударил плечом в ее многослойные черные оборки. Под ними оказалось костлявое тело, и я сдвинул его вперед. О вселении я не думал, однако моя сила воли протолкнула меня под кожу вдовы. За миг до того, как ее спина коснулась стекла, я увидел Хирану насквозь – ее черное, увядшее сердце, которое висело во тьме, словно гнилой каштан. Я увидел, как годы протянулись позади нее, и каждый из них она прожила, ненавидя и мечтая о мести. Все мы созданы из прожитых лет, но важны не только они, но и то, на что мы их потратили. Жизнь, проведенная в ненависти, калечит душу, погружает ее во тьму и заставляет разлагаться изнутри. Так и произошло с Хираной. Ее бы уже ничто не спасло.

Когда я освободился от ее искалеченной души, то обнаружил, что крепко сжимаю ее руки, а половина монеты зажата между нашими кулаками. Мы тянули за нее, и каждый старался стряхнуть с себя противника.

– Отдай монету, Хирана! Отдай мне то, что задолжала!

– Теперь ты мой навеки, Келтро! Это тебе урок за непокорность!

Я оскалился и вместо того, чтобы тянуть, снова надавил. Хирана заверещала, когда мои голубые руки слились с ее руками, и ее крик завибрировал в моей глотке. Я почувствовал удивление и шок, но сильнее всего была ярость. Я давил и давил, собирая все оставшиеся у меня силы, чтобы победить вдову.

– Отдай! Мне! Монету! – крикнул я – наполовину ее голосом, наполовину – своим.

Я толкнул изо всех сил, одновременно выхватывая у нее монету.

Мой трюк сработал – но сработал слишком хорошо. Половина монеты на цепочке выпала из ее скрюченных пальцев, но магия вселения все еще удерживала меня. Огненная душа Хираны врезалась в меня, и пока мы боролись, моя монета упала на мраморный пол.

Звук разбивающегося стекла вытащил меня обратно на солнечный свет, и осколки посыпались мне на голову. Вселение не отпускало меня. Я все еще смотрел на мир глазами Хираны; каким-то образом я развернулся и увидел, что мои серые руки отчаянно цепляются за выступ на гладком мраморе. За моими пальцами потянулись кровавые следы, и я заскользил вниз. Мой рот наполнился визгом. Меня оглушил крик, ужас наполнил мое сердце, и я понял, что под моими ногами ничего нет.

Ничего, кроме нескольких тысяч футов воздуха.

Хотя я уже был мертв, в каждой душе, которая обитает на поверхности земли, глубоко сидит боязнь высоты. В панике я начал отстраняться от Хираны, пытаясь вернуться в убежище до того, как она вывалится в пустоту. Я собрал все силы и извлек свою голубую руку из тела Хираны. Рука чуть не дотягивалась до монеты. Я снова напрягся, чувствуя, как содрогаются мои пары и как стучит боль в моей голове. Мой палец зацепил самый край медного полумесяца. Несмотря на шум боя, я все равно услышал нежный звон, который издала монета, когда я потянул ее по белому полированному камню. Я напрягся, бросая себя дальше, но мне показалось, будто кто-то схватил меня за ноги. Магия завладела мной и зашвырнула меня в тело вдовы. Наши души боролись за господство. Даже сейчас, когда внизу Хирану ждала смерть, она сражалась со мной. Ее злоба колола меня, словно множество иголок.

«Если победа не достанется мне, она не достанется никому», – услышал я слова, которые эхом отдавались в голове Хираны.

– Да будет так, – сказал я и дал ей то, что она хотела.

Я направил всю свою силу воли в ее пальцы и оторвал их, один за другим, от края камня, словно Хирана играла на арфе. Когда она перестала держаться за выступ, я вложил всего себя в один акт воли – в безумный бросок за монетой. Хирана сделала то же самое одновременно со мной. Ее ярость была такой же сильной, как и моя воля.

Падение устроено таким образом, что притяжение земли не сразу захватывает человека. Оно дает тебе на миг зависнуть, просто чтобы ты мог посмотреть на могилу, в которой скоро окажешься, и насладиться этим ощущением. Хирана пренебрегла этим мгновением – и я тоже. В этот миг она хваталась за стекло и руки солдат. Но все, за что она ухватилась – это пустой воздух. Я же внимательно следил за тем, как моя монета исчезает из виду.

– Тал Хорикс! – закричал полковник Омшин, широко раскрыв глаза от отчаяния.

Когда земля потянула нас, я закричал и вырвался из груди вдовы, а может, она выбросила меня. Я знал лишь одно: то, что я стремительно падаю. Вес мой был невелик, но я все равно падал рядом с Хорикс. Мои пары растрепались и яростно извивались на ветру. Передо мной выросли каменные просторы Аракса; город с грохотом несся вперед, чтобы нас могла встретить неподвижная брусчатка. Мне хотелось кричать – хотя в глубине души я понимал, что со мной все будет хо…

Медные ногти оцарапали мне спину, чертя линии боли на моих плечах.

Она напала на меня! Даже в последние мгновения, падая навстречу своей смерти, Хирана тянулась к моему горлу и царапала все, до чего могла дотянуться.

Я сделал несколько оборотов в воздухе, стараясь по возможности пнуть ее. Каким-то образом старой кошелке удалось схватить меня за ногу и воткнуть ногти в мою голень. Я вскрикнул, но налетевший ветер лишил меня голоса. Я начал бороться с ней, и мы закружились, словно бочка, оказавшаяся в потоке. В конце концов мне удалось оказаться сверху и, пока мимо нас пролетала верхушка менее высокой башни, я нашел время, чтобы проклясть высоту Небесной Иглы.

Еще один пик из белого мрамора пролетел мимо. Хирана увидела еще одно размытое пятно окон и балконов и поняла, что песок в ее часах истекает. Она снова забилась, царапая мою грудь и лицо. Она проклинала меня во все горло, твердо вознамерившись оставить последнее слово за собой. За ревом воздуха ее голос был едва слышен.

– Будь ты проклят, Келтро Базальт! Я отомщу тебе даже после смерти! – крикнула Хирана.

– Если от тебя останется то, что можно поработить! – взревел я. – Зря ты нарушила наш уговор!

Когда мы пролетали мимо высокой дороги, глаза Хираны расширились, и из ее глотки вырвался вопль. Ее защита начала рушиться, и ее чувства – гнев, разочарование и страх – хлынули сквозь меня. Она, в конце концов, тоже была живым человеком.

Мы слишком долго обманывали землю, и в конце концов брусчатка встретила нас с ужасающей скоростью. Мощный удар потряс тело Хираны, а долю секунды спустя я последовал за ней. Я сложился в тело вдовы – то ли вселяясь, то ли надавливая на нее. Мостовая раскололась, кровь брызнула, и я почувствовал, как ребра Хираны вырываются из моей груди.

За несколько секунд все закончилось. Падение прервалось так внезапно, что моя голова закружилась, словно волчок. Дрожа и подергиваясь, я выбрался из разбитого тела Хираны, сделал несколько неуверенных шагов и рухнул. Я услышал вопли, крики, увидел обломки каменных плит у основания огромной башни и бегущих людей.

Мне тоже захотелось бежать. Я перекатился на спину и почувствовал, как теплая кровь смешивается с моими обнаженными парами. Я не мог унять дрожь.

Шевелись, Келтро.

– Шевелись, – сказал я вслух.

Сначала колени, затем ладони, и вот я встал. Да я шатался, словно новорожденный олененок, но все-таки встал. Изогнув шею, я взглянул на Небесную Иглу и едва не упал. Встав поустойчивее, я увидел, что из башни вылетают дым и пыль. Не только Хирана и я покинули Небесную Иглу быстрым способом: вдоль башни летели черные фигуры. Я поднял руку, словно мог стащить свою монету вниз, но вместо этого сжал кулак.

Я посмотрел вниз, на изломанную Хирану. Ее череп треснул, а его содержимое вылилось наружу; он был похож на гранат, который швырнули о камень. Одна ее нога была выгнута под совершенно неправильным углом. Кровь вытекала из ее пор, наполняя вмятину, которую Хирана проделала в мостовой. Красные глаза вдовы все еще смотрели вверх, на Небесную Иглу, словно Хирана мечтала о ней.

– Зря ты нарушила наш уговор, – прошептал я, почему-то чувствуя себя мерзко, словно ее предсмертные мгновения каким-то образом протекли в мое тело.

Один шаг, затем другой, и через несколько секунд я побежал, оставив Хирану лежать на мостовой. Я не знал, куда я бегу, но все равно бежал. Хотя бы для того, чтобы испытать ноги, как однажды сказал Острый.