Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Глава 12
Возмездие

Ежегодная гонка на многоножках, двадцать миль по Дюнным равнинам и улицам Просторов! Гонку устраивает тор Финел, ценитель всего, что покрыто мехом, перьями или панцирем. Победитель получит пятьдесят теней! Взнос участника: одна тень. Войдите в здание, чтобы зарегистрироваться.

РВАНЫЙ ПЛАКАТ, НАЙДЕННЫЙ В ДАЛЬНЕМ РАЙОНЕ

* * *

ВСЕ УТРО Я НАБЛЮДАЛ за тем, как призраки тщетно пытаются залатать корабль, используя валявшиеся рядом обломки. Это было забавное зрелище, и оно позволило довольно легко убить время. Мне нужно было только регулярно менять место, чтобы оставаться в тени огромного, оседающего конверта.

Конверт. Призраки постоянно выкрикивали это слово. Оно совершенно не было похоже на раздутый, сшитый из лоскутов мешок для какого-то газа или дыма, который поднимал его вверх. Это слово больше подходило для существа с рогами, которое скачет по пустыне, но спорить я, конечно, не собирался. Команда, похоже, была напряжена не меньше, чем я; призраки думали о том, где их монеты, забрал ли их Темса и должны ли они все еще хранить верность вдове.

После многих дней, проведенных вдали от моей монеты, я ощущал, что меня тянет к Хорикс. Это странное ощущение становилось более явным, когда я пытался ему противиться – оно словно напоминало мне о магическом поводке порабощения. Зачем людям поклоняться богу, который изобрел порабощение душ, я понять не мог.

Около полудня, когда тени стали самыми короткими, часовой на дюне над нами окликнул нас. Клянусь, дюна сумела передвинуться незаметно для меня, а ведь в то утро я пялился в пустоту дольше, чем обычный человек за месяц. Гребень на ее вершине изменился и, казалось, стал чуть дальше от меня. Дюны были похожи на волны, застрявшие в другом времени, которое идет медленнее, чем наше. Я никогда не видел ничего подобного, однако огромные песчаные просторы уже потеряли для меня свое очарование.

Хорикс широким шагом вышла из корабля, где просидела все утро, время от времени выкрикивая приказы какому-нибудь бестолковому слуге. Ее солдаты выстроились кругом, половина которого в течение многих часов поджаривалась на солнце. Я попытался сидеть в солнечных лучах, надеясь, что они согреют мои холодные пары, но солнце просто напомнило мне о том, как я сидел, привязанный к столбу в саду вдовы, и поэтому сейчас я решил, что лучше останусь в тени.

– В чем дело? – прошипела она новому капитану.

Часового окликнули, и он соскользнул по склону дюны. Даже при том, что вес сам тянул солдата вниз, бежать по песку все равно было тяжело, и когда солдат добрался до вдовы, он уже задыхался.

– Тал, на краю города движутся фигуры.

– Люди?

– Много людей, тал Хорикс. Они разбиты на группы, переходят из одного места в другое, словно что-то ищут. В основном тени, но есть и живые.

Хорикс ткнула пальцем в грудь часового.

– Красные одежды?

– Ну… – Солдат задумался. – Больше серые, но под ними есть что-то красное.

– Культ Сеша, – сказала Хорикс, выплевывая слова, словно дынные семечки. – Они хотят захватить «Возмездие». Омшин, поднимай солдат! Пусть защищают корабль. Тени, вы ремонт закончили?

Я позволил потоку воплей накрыть меня и подумал о том, зачем Культу Сеша эта машина, а также о том, какую роль в планах Просвещенных Сестер должна сыграть Хорикс. Скорее всего, она совсем не вписывалась в их схемы, и поэтому им так хотелось ее выследить. Интересно, какой ущерб нанесла им Хорикс и ее летучая машина – да и мой побег из дома Темсы? После разговора с Темсой я напал на их сторонника и дважды от них сбежал. Интересно, они собираются освободить меня – или прикончить?

Продолжай приносить пользу, Келтро Базальт.

Скорость, с которой представители культа прибыли на Просторы, вызывала подозрения. Они либо сильно распространились, либо бежали по тоннелям, словно крысы. Я был вынужден признать, что своими действиями они меня заинтриговали.

Десяток солдат Омшина в покрытых медью и серебром доспехах растянулись цепью и медленно полезли на дюну, а остальные плотным кольцом окружили «Возмездие». Я спрятался за их щитами и стал смотреть поверх голов.

Не знаю, как долго я смотрел, но по небу так и не полетели стрелы, а по дюнам не покатились трупы. Это был один из тех моментов, застывших, словно ястреб, который приготовился спикировать на добычу. Однако ничего не произошло. Солдаты присели и начали выглядывать из-за края дюны.

Ветер донес до меня чей-то шепот. Омшин повернулся и кивнул вдове, подтверждая слова часового. Она пробормотала какую-то непристойность. Древком копья Омшин нацарапал на склоне дюны символ – кажется, «двадцать», а может, «тридцать». Чем больше число, тем сильнее его аркийский символ сбивал меня с толку.

Затем последовало грубо начертанное слово «культ», и Хорикс приняла решение.

– Не подпускайте их к «Возмездию»! – крикнула вдова из впадины, которую она присвоила себе. – Убивайте всех, кого увидите. Не щадить ни теней, ни живых простофиль, которые к ним примкнули!

Раздался раскат грома; я вздрогнул от неожиданности и только потом понял, что это солдаты одновременно ударили латными рукавицами или копьями по щитам.

– А вы, тени, за работу!

– Так точно, тал! – без особого рвения отозвались мертвецы.

Но даже при этом они застучали молотками и стали копать с новым пылом.

Я снова повернулся к дюне и стал смотреть, как солдаты закапываются в песок. Слуги бегом несли им арбалеты и длинные луки. Вскоре вершина дюны ощетинилась стрелами, ждавшими, когда их положат на тетиву.

И после этого на несколько часов все стихло. Поначалу я был напряжен – как и любой человек накануне боя – но под конец я сел в тени конверта и принялся пересыпать песчинки с одной ладони на другую.

Когда я воткнул палец в горячий песок, раздалось шипение; оно напомнило мне о том, что скоро придется сменить место. Сейчас я действовал, словно саблезубая кошка – одна из тех, что лежат у очагов повелителей Красса. Эти твари с кисточками на ушах всегда устраивались на самом теплом и удобном месте. Но я выбрал не тепло, а прохладу – место, где дул ветерок, а тень не давала песку слишком разогреться. За пределами тени можно было жарить яичницу с ветчиной прямо на песке.

Солдаты пытались укрыться от солнца, но им нужно было держать строй, поэтому они запекались внутри своих доспехов. Они поднимали щиты, словно зонтики, они копали ямы в песке, но все равно падали в обморок, и их приходилось менять на тех, кто сидел в корабле. Аркийцы любили жару не больше, чем я – скакать с голой задницей по обледеневшим степям Красса.

Не знаю, чего им удалось добиться, стуча молотками и прочими инструментами, но вдову результаты не радовали. За прошедшие часы ее злость лишь усилилась. Я понятия не имел, насколько они приблизились к тому, чтобы отремонтировать «Возмездие», но летучий зверь все еще не стоял прямо, а его упряжь не натянулась, уходя в небо, и поэтому Хорикс продолжала ходить взад-вперед, визгливо выкрикивая приказы. Я подумал о том, что ремонт, возможно, закончится не раньше, чем к утру, и что Культ Сеша ждет именно наступления темноты.

Было ясно, что его люди где-то рядом. Омшин и его поселившиеся в дюнах часовые замечали их в течение всего дня – иногда они уходили далеко на восток и на запад, словно собираясь окружить нас, а иногда сколачивали какие-то конструкции в полуразрушенных хижинах. Их число увеличилось. Капитан не знал, откуда они берутся, но их ручеек продолжал течь на окраины города. Новые люди прибывали настолько часто, что капитан забеспокоился.

Несмотря на все очарование Культа Сеша и его благотворительную деятельность, никто не любит, когда его окружают. Когда жара немного спала, а солнце скользнуло на запад, я обнаружил, что расхаживаю вдоль выстроившихся солдат и смотрю, не появится ли среди этого проклятого марева красное или голубое пятно. Я не очень любил жару. Если сам воздух не хочет прикасаться к песку, то почему меня заставляют это делать? Я жалел всех, кому сейчас нужно идти по этой сраной пустыне.

* * *

ВЕЧЕР ВЫМЫЛ ВСЕ цвета из неба, но сторонники Культа Сеша так и не подняли голову. Я перестал бесцельно бродить и принялся вглядываться в пустыню, которая постепенно становилась все более серой. Солнце исчезло за далекими, зазубренными краями пустыни и Просторов. Выбрав свободную минуту, я поднял взгляд – посмотреть на то, как небеса из красных становятся черными.

Тишина стала бесконечной; только зажженные факелы, потрескивая, вели разговор между собой. Призраки забрались в огромный воздушный шар, чтобы пришивать заплаты изнутри. Иголки и клей издавали мало шума, но я бы предпочел стук молотков. Каждый звук пустыни был резким и странным; он пугал меня, хотя у меня наверняка было меньше тревог, чем у тех, кто меня окружал.

Хорикс укрылась в носовой части корабля и, уютно устроившись среди рычагов управления, мрачно поглядывала на всех через дверной проем. Под капюшоном сверкали ее глаза, и каждый раз, когда я проходил мимо, я видел, как они следят за мной, словно вдова – фигура на заколдованном портрете.

Когда ночь одолела закат, Омшин приказал зажечь еще факелы и расставил солдат широким кольцом в низине между дюнами. К ним до сих пор никто не подошел. Я присел на корточки, ощущая свою ненужность; с каждой минутой, которая тянулась бесконечно, мое беспокойство усиливалось. Культ Сеша умел заставить себя ждать.

Борясь со скукой, из-за которой я сидел как на иголках, я решил забраться на западную дюну. Казалось, что солдатам непросто на нее залезть, но я на своем опыте понял, что на самом деле это еще тяжелее. Небольшой вес заставлял меня скользить больше, а не меньше, и поэтому путь к вершине отнял у меня немало времени. Стоявшие на дюне солдаты хмуро посмотрели на меня. Одним из них был старый седой солдат, который именно в этот момент решил приложиться к фляге. Второй была женщина, и она, похоже, злилась, что я так долго к ним полз.

– Какая ночь длинная, а? – сказал я и начал вглядываться в пустыню, стремясь увидеть как можно больше, пока меня не прогнали.

Я хотел заметить голубую вспышку, облачко песка – что угодно, лишь бы нависшая над нами угроза обрела облик. Человеческий разум не может избавиться от одной проклятой идеи: ему кажется, что враг, про которого он знает, становится менее страшным. Подобная логика была мне противна. Если я вижу, что на меня несется огромный медведь, это совсем не отменяет того факта, что сейчас он откусит мне голову. Более того, если бы смерть грозила мне, то я бы предпочел вообще ничего не знать. Я лучше сам перережу себе глотку мечом. Нет, это не трусость, а просто здравый смысл.

Солдаты действовали по приказу и поэтому разговаривать со мной не стали. Они проследили за моим взглядом, после чего мы втроем в неловком молчании стали смотреть на пустыню. Краем глаза я видел других солдат, наблюдавших за нами; им не нравилось, что я брожу, где мне вздумается. В мою голову, хромая, пришли еще полдесятка шуток, но я решил, что мне уже на все плевать, и скользнул вниз по склону.

Должно быть, дюна – единственный вид холма, который утомляет человека, спускающегося по нему. В моих ногах появилась странная слабость, и мне было сложно освобождать ноги из песка. Даже на более плоских поверхностях он сдвигался при каждом моем шаге.

Ветер произнес мое имя – так тихо, что я мог бы принять это за плод моего воображения. «Келтро», – шепнул он, и его дыхание превратило мои пары в завитки.

Я посмотрел вдаль, за корабль и извивающийся канал из дюн. Невысокая волна песка стала отличной стеной для солдат. Между двумя из них был зазор – его, несомненно, оставили нарочно, чтобы заманить атакующих. Я направился к нему, и на ходу услышал, как алхимия, которую заварили призраки, с шипением наполняет конверт. В течение дня я задал работникам целую кучу самых разных вопросов, но ответов получил мало. Я видел, как они возили на тачках мешки с каким-то порошком, чем-то вроде раздробленных кристаллов. Не знаю, какая это была магия, но смятый воздушный шар снова раздулся и начал подниматься, слегка приподняв корабль.

Ноги сами подвели меня к бреши в ограждении, и солдаты какое-то время внимательно наблюдали за мной, а затем снова устремили взгляды к горизонту. День лишился своих красок, и глаза с трудом приспосабливались к сумеркам. Сегодня луна не светила, и над горизонтом виднелась лишь одна одинокая звезда.

Я посмотрел на небольшой хребет, туда, где в небольшом тенистом ущелье вокруг туши мертвого жука собрались сухие, узловатые «колеса» из колючих ветвей. При каждом порыве ветра они шуршали, касаясь друг друга. Я не услышал свое имя еще раз – ни в шуме ветра, ни в шелесте того, что в этой пустыне считалось растительностью. Я пришел к выводу, что мое сознание от скуки само создает для меня загадки.

Справа от меня сдвинулся слой песка. Я посмотрел на солдата, который находился справа от меня, но он лежал, положив подбородок на руки, и оцепенело осматривал дюны. Солдат слева занимался чем-то похожим.

– Келтро.

На этот раз об игре воображения не могло быть и речи. Шепот был тихим, но четким, словно звон колокола, и он доносился оттуда, где все еще двигался песок. Появилась черная маска: ни улыбки, ни одной отличительной черты, только два сияющих голубых отверстия-глаза. Она была похожа на лицо манекена, который несколько десятков лет пролежал под дюнами, дожидаясь момента, когда сможет явиться мне. Я увидел остальные части этой фигуры – еле заметные и наполовину засыпанные песком – куртка и штаны песочного цвета. Фигура лежала так неподвижно, что я не мог понять, где начинается она и заканчивается пустыня.

– Лирия или Яридин?

– Лирия, клянусь моим посмертным светом.

Если честно, то я испытал облегчение.

– У тебя новый облик.

– Мы очень изобретательны. Это подарок от племен, которые в древности странствовали по Дюнным равнинам. В таких одеждах они подкрадывались к жертве.

Я перевел взгляд с одного солдата на другого и, словно невзначай, сделал шаг в ее сторону, закрывая Лирию по крайней мере от одного из часовых. Я молча поискал на песке другие черные маски с блестящими глазами, словно у вурдалаков из старых сказок.

– И эта жертва – я? Полагаю, ты пришла сюда не для того, чтобы рассказать об истории аркийского общества.

Лирия медленно моргнула, и я задумался о том, как ей удается подавлять свое сияние. В сумерках ее глаза были похожи на мягкий голубой мел, они едва светились. Возможно, именно поэтому часовые не могли обнаружить сторонников культа, а ведь последние уже здесь, на границе нашего лагеря. Я постарался понять, есть ли у нее оружие, но ничего похожего не увидел. Так же хорошо она сражается, как и подкрадывается?

– На этот вопрос ты ответишь сам, – ответила она. – За тебя все скажут твои действия. Либо ты выбираешь сторону Хорикс, либо идешь с нами.

Они наконец-то пригласили меня к себе. Я был готов улыбнуться. Проникнуть в ряды сторонников культа оказалось проще, чем я ожидал, и поэтому я решил уточнить:

– Навстречу свободе или обратно к Темсе?

Лирия не стала лгать.

– Не к Темсе. К нам.

– Почему вы по-прежнему доверяете этой подлой змее?

Возможно, это был не самый подходящий момент для разговоров, но я все равно хотел получить ответ.

– Доверие здесь ни при чем. Мы скорее верим в то, что он будет и дальше рваться к трону. К счастью, в этом приключении ты ему уже не нужен. Твои испытания подошли к концу.

Лично я ненавидел слово «приключения». Оно придавало пышности нудным и сомнительным занятиям, а также пафоса тем, кто не вправе называть себя героем. И даже не заговаривайте со мной про «испытания». Любой вор чувствует себя неуютно, когда слышит его. Но теперь, когда все почти закончилось, я уже против него не возражал.

– Вам был нужен бешеный волк, который захватит трон. Ну что ж, теперь у вас их два, и вот этот умеет летать. Может, вы разрешите мне открыть убежище для нее, а не для Темсы?

Я сказал так не для того, чтобы защитить Хорикс: за завесой добрых намерений и сострадания часто скрывается эгоизм. У меня был шанс взломать величайший сейф в мире, и этот шанс был драгоценным камнем, который сверкал почти так же ярко, как и моя свобода.

– Хаос – это искусство. Он лишь кажется беспорядочным, но на самом деле состоит из небольших, незаметных изменений. Хорикс – слишком мощная сила, и ее нужно усмирить.

– Она гладит вас против шерсти, да?

Лирия посмотрела на меня так, словно ни разу в жизни не видела шерсть. Я решил выбрать другое сравнение из моего родного языка.

– Она срет вам в котел?

Даже маска не могла скрыть тот факт, что женщина-призрак надулась от раздражения. Мои остроты всегда вызывали подобную реакцию.

– Да, она непредсказуема, – ответила Лирия. – Келтро, ты хочешь получить свободу, однако по-прежнему полагаешься на пустые обещания вдовы. Ты сбежал от Темсы, хотя мы просили тебя остаться. Мы предлагаем тебе безопасность, а ты убеждаешь нас помочь Хорикс. Мы, в отличие от нее, заботимся о твоих интересах. Мы, по крайней мере, твоя семья. Можешь ли ты сказать то же самое про любого другого обитателя Аракса?

Я подумал о том, чтобы солгать, притвориться, что с самого начала хотел предать Хорикс, но мне стало дурно от одной лишь мысли об этом.

– Нет, – ответил я, качая головой. Такое я не мог сказать даже про древних богов. Да, в словах сестер был смысл. – Но моя монета все еще у нее. И на этом история заканчивается.

– Присоединяйся к нам, Келтро, и утром, возможно, история станет совсем другой – и для нее, и для тебя.

Я знал: какое бы решение я ни принял, сегодня ночью оно никого не спасет. Оно повлияет только на мои собственные интересы, а они в целом нацелены на самосохранение. А мне предлагают вступить в Культ Сеша и обещают, что мою монету будет отбивать целая армия. Я надеялся, что Оширим и его банда, если они наблюдают за нами, сейчас порадовались. Лично я был очень доволен, хотя и держался невозмутимо.

– Ладно, попытайте счастья со вдовой. Если отнимете у нее мою монету, я обдумаю ваше предложение.

– О, Келтро, тут ты ничего не решаешь, ведь вдова стала нашим врагом без твоего участия. Твое решение – остаться в стороне или же бросить нам вызов. Это твой последний шанс.

По голосу Лирии я понял, что она улыбается, и это меня встревожило.

– Ну что ж, давай испытаем вдову, – добавила она.

Зашуршав песком, я отступил с гребня и вежливо кивнул солдатам. Мне почти захотелось дать им шанс в бою. Мысль об этом едва не заставила меня рассмеяться: мне никто шансов не давал, и они тоже его не заслуживали.

Это было странное занятие – выбирать место, откуда можно наблюдать за резней. Нужно было учесть такие вещи, как брызги крови, перекрестный огонь, а также понять, где я не буду болтаться под ногами. Из доспехов на мне была только рваная сорочка, а она, скорее всего, в счет не шла. Я облюбовал местечко на полпути к вершине одной дюны – оно находилось на удалении от корабля, и к тому же тут я нашел камень, который заменит мне подушку. Я прислонился к нему и посмотрел на поле боя. Моя поза была предельно беззаботной и поэтому выглядела глупо, однако внутри я был напряжен – настолько, насколько это вообще возможно для призрака. Я словно поставил деньги на обоих бойцов и каким-то образом оказался на арене вместе с ними.

Я увидел сгорбленную фигуру Хорикс; она наблюдала за мной из темного дверного проема «Возмездия». В ее глазах снова вспыхнул тот, прежний огонь. Неведомая сила потянула меня к ней; вдова сжала в кулаке висевшую у нее на шее половину монеты. Я решил, что не поддамся.

– Иди сюда, Келтро! – воскликнула она.

Презрительное выражение на ее лице ясно говорило обо всем. Но в ответ я лишь сплел пальцы у себя на затылке. Я принял решение. Где замок лорда, там и мой дом, как говорили крестьяне Красса. Пришла пора пожинать плоды.

– Ты продолжаешь испытывать мое терпение, тень!

Три солдата уже двинулись в мою сторону, и вдова быстро шагала за ними, похожая на шквальный ветер, который гонит листья по улице. Она сняла с себя цепочку с монетой и подняла ее высоко, словно голову поверженного врага. Затем Хорикс остановилась, дожидаясь, когда ее люди приведут меня ко мне. Им понадобилось немало времени, чтобы залезть по осыпающемуся песку, но когда они все-таки добрались до меня, то уже со мной уже не церемонились. Меня швырнули вниз; я покатился по склону и остановился у ног вдовы. Медные наконечники копий не дали мне подняться.

Хорикс возвышалась надо мной; на ее лице отразилось недовольство.

– Какая же ты несносная тварь, Келтро! Мое терпение уже закончилось. Почему ты никак не поймешь, какое именно положение ты занимаешь в этом мире? Ты – подчиненный, низшее существо, лишь наполовину живое. Однако ты бродишь, словно породистый кот, и отказываешься подойти, когда тебя зову я, твоя хозяйка. Тень, ты раздулся от самоуверенности. Я думала, что мы пришли к пониманию по данному вопросу, но, похоже, мне придется напоминать тебе об этом до тех пор, пока ты не выполнишь задачу. До тех пор, пока я не смогу наконец-то от тебя избавиться.

Я собирался изложить ей свою точку зрения, но нас прервали три черные стрелы. Просвистев, они нашли себе место в шеях солдат – там, где броня была мягкой. Капли крови забрызгали щеку Хорикс.

Никогда бы не подумал, что такая старая кошелка, как вдова, окажется столь шустрой. Головы солдат еще не ударились о песок, а она уже была внутри «Возмездия». Я отступил к ближайшему факелу, чтобы меня было видно – я же находился в кольце солдат и все такое.

– Ко мне, Келтро!

Я не двинулся с места, понимая, что Хорикс слишком осторожна и поэтому не пойдет меня ловить. Стрелы свистели, пролетая мимо меня; наконечники стальные, не медные – для живой плоти, а не для паров. Еще один солдат упал, получив стрелу в лицо.

– К оружию! – воскликнул Омшин, и стрела попала ему в плечо.

Он то ли побежал, то ли упал с дюны. Солдаты, которых стрелы не достали – те, кто слишком хорошо закопался в песок – последовали за ним. Они встали в оцепление; лязгнули щиты, и воздушный корабль окружило плотное кольцо брони. Между воинами начали подниматься темные фигуры; с них стекал песок. Из темноты появились темные клинки. С гряды, на которой я стоял раньше, донеслись вопли.

На вершине дюны появились новые фигуры. Их черные лица и сияющие глаза привели бы в ужас любого путника, но солдаты Хорикс стоили тех денег, которые она им платила. Они, ветераны, привыкли сражаться и с живыми, и с мертвыми.

Те, у кого еще оставались луки, дали залп, и двое сторонников культа превратились в подушечки для булавок. Голубой дым вылетел из рукавов и глазниц, и призраки упали, превратившись в горы тряпья. Многие шли вперед даже со стрелой в теле, и я задумался о том, насколько тяжело убить мечом таких, как я.

Еще один залп, и новые одежды упали на дюну. Омшин что-то крикнул, и каждый третий солдат вышел вперед, положив копье на бороздку в своем щите. Они бродили, словно разбойники, нападая на каждого приближающегося к ним сторонника культа. Они сражались, словно скорпионы, сначала сбивая врагов на землю ударами щитов, а затем протыкая их насквозь копьями. Устав, они отступали, и их место занимали другие солдаты. Это была хитроумная мельница смерти, которая позволяла вести бой на максимальном расстоянии от «Возмездия».

Голубые вспышки смешивались с брызгами крови и грязи. Кричали только солдаты Хорикс – сторонники культа, как мертвые, так и живые, работали молча, бесстрастно. Помимо криков я слышал только яростное шипение тех, кто работал внутри корабля: они жгли драгоценный порошок, чтобы создать газ.

У нападавших не было никаких боевых порядков, никакой тактики, кроме численности – постоянно увеличивающейся численности. Тех, кто был облачен в маскирующие плащи, уже зарубили, и теперь в низину заходили обычные приверженцы Сеша в серых и красных плащах; часть из них, облаченная в броню, ждала на вершине дюны, сжимая в руках копья. Я плохо разбирался в тактике, но знал, что если кому-то – даже призракам – хватает смелости так спокойно стоять рядом с полем боя, то это тревожный знак.

Омшин кричал, указывая цели своим воинам, и быстро переходил от одной стороны круга к другой. Из его руки все еще торчала стрела. После гибели очередного солдата круг уменьшался, но у Омшина еще оставалось человек двадцать, а может, и больше. Гор одежды я уже насчитал вдвое больше. Несколько сторонников культа еще не умерли и сейчас корчились на песке; обрубки их конечностей ярко сияли.

Но они продолжали наступать.

Призраки в доспехах хлынули вниз по склону холма, размахивая кривыми мечами и копьями. Они атаковали солдат в лоб, действуя безжалостно. Крики стали громче, и число мертвецов ощутимо увеличилось. Корабль со стоном поднялся и встал почти прямо. Мешок с газом надулся, новые заплаты натянулись. Что-то внутри корабля хлопнуло, вмятины в конверте исчезли, и, еще раз застонав, корабль неуклюже выпрямился.

– Келтро! Залезай, живо! – выкрикнула Хорикс.

Полетел дождь стрел; лучники пытались пробить толстую кожу конверта, но все было зря. Вместо того чтобы подняться, корабль двинулся вбок, прорезая глубокую борозду в песке.

– Келтро, бегом! – завопила вдова.

Я пошел только к половине монеты, которая болталась у нее на шее – на заново и уже не так крепко завязанной цепочке. Из конверта донеслись хлопки и шипение, и корабль, накренившись, поднялся в небо. Солдатам, которые могли выйти из боя, сбросили веревки. Я взялся за одну из них, но не полез. Я просто смотрел на Хорикс, удерживая ее взгляд и выжидая момент для атаки.

Омшин и его солдаты двигались вместе с нами, и бой переместился вверх по лощине между дюнами. Люди из Культа Сеша последовали за ними. Несколько из них побежали вперед, чтобы отвлечь внимание солдат, а остальные полезли на дюны, стреляя в отступающих.

– Лезь, никчемная тень. Сюда! Живо! – зарычала Хорикс.

Я оглянулся на последователей Сеша и заметил Просвещенную Сестру Лирию. Ее было сложно разглядеть в пылевом облаке, которое поднялось в ходе боя, но я увидел, что она сняла маску. Теперь ее лицо светилось. Она смотрела только на меня.

Я почувствовал, как веревка выскальзывает у меня из рук.

– ЛЕЗЬ! – крикнула вдова.

Надо мной нависла раскрасневшаяся вдова Хорикс. Она яростно размахивала руками и злобно скалилась, показывая желтые зубы.

– Иди ко мне, Келтро!

С ее шеи свисал медный полумесяц – на фоне черной ткани он казался ярким. Увидев его, я, соскальзывая, полез по веревке, пока ноги не начали болтаться в воздухе и я снова не понял, что это такое – летать.

Как только я подполз поближе, Хорикс опустилась на колени, продолжая манить меня к себе. Черный шелк развевался вокруг ее головы, ее серебристые волосы превратились в поток. Горячий свежий ветер пронзил мои пары насквозь; я бросился к краю корабля, не дотянулся, но остался висеть на веревке. Я посмотрел в безумные глаза вдовы и стал ждать.

Глупая старуха потянулась ко мне. Жадность заставила Хорикс забыть о ненависти к призракам и потянуться к моей холодной мертвой руке. Окрашенные медью ногти прочертили белые полосы на моем запястье.

Я мог бы вскрикнуть от боли, но вместо этого улыбнулся.

Вдова Хорикс потянулась к моему плечу, не замечая, что второй рукой я сжал половину монеты. Монета была холодной и острой, но если она и ужалила мою ладонь, то я этого не почувствовал.

Мне пришлось приложить все силы, чтобы не рассмеяться в лицо Хорикс. Я сделал вид, что подтягиваюсь, но когда она начала выпрямляться, потащив меня наверх, я потянул – быстро и сильно. Она почувствовала, что на ее усохшей шее что-то щелкнуло. Это просто порвалась золотая цепочка, однако с ней разрушились все ее надежды – а мои, наоборот, достигли пика. Безумная торжествующая усмешка на лице Хорикс мгновенно исчезла.

Я задержался ровно настолько, чтобы увидеть, что она все поняла. Ровно настолько, чтобы встретиться с ней взглядом и ухмыльнуться.

– Приятно было познакомиться, – сказал я.

Именно тогда я разжал руки и бросился спиной вперед. Вдова исчезла в небе. Сквозь меня полетел славный ветер.

Выражение на лице вдовы стоило больше, чем все самоцветы и золото Дальних Краев. Я знал: это воспоминание я унесу с собой во вторую могилу, или в загробный мир, или куда там мне суждено отправиться. Эта картинка заставит меня улыбнуться даже в самом мрачном месте, в котором я окажусь.

Не знаю, в чем было дело – в моих парах или весе, а может, мне просто показалось, – но я, похоже, падал медленно, словно голубое перо. Я пролетел мимо ряда солдат на веревках – прекрасных целей для арбалетчиков. Несколько из них обмякли и начали падать рядом со мной, а вслед за ними падала кровь.

Я бросил взгляд через плечо. «Возмездие» поймал ветер и стал набирать высоту, и в него втянули еще несколько веревок с солдатами. Ветер дул на восток, параллельно Просторам, но я был уверен, что сейчас Хорикс прокляла бы любое направление. Визжа от ярости, она обрушила на меня нескончаемый поток проклятий; при этом она так далеко высунулась из корабля, что солдаты попытались втащить ее обратно.

Бац. Приземление не выбило из меня дух, а просто разрезало мой поток мысли и привело меня в замешательство. Я возблагодарил судьбу за то, что не почувствовал боли, ведь она испортила бы мне радость.

Только тогда я заметил, что моя собственная монета не обжигает меня, как вся остальная медь. Она спокойно лежала у меня на ладони, не шкворча. По моей руке не бежали белые огни – на ней были только те отметины, которые остались от когтей вдовы.

Омшин попытался схватить меня, но именно в этот момент сторонники Сеша бросились в атаку, втаптывая в землю тех, кто не успел схватиться за веревку. Остальные повисли, словно диковинный фрукт на странной лозе, и, раскачиваясь взад-вперед, бешено полезли наверх. Я бы поступил точно так же, ведь стрелы летали вокруг, словно потревоженные шершни.

Я сжал монету в руках и даже намотал цепочку на запястье, а затем встал. Инстинкты требовали от меня, чтобы я бежал как можно дальше – в Просторы или в пески – и узнал бы, что даст мне новоприобретенная свобода. Я отправился в пустыню, чтобы найти эту монету, и она наконец-то стала моей. Я посмотрел на свою покрытую песком сорочку, почти надеясь, что на моей груди волшебным образом появится белое перо.

– Я свободен, – выдохнул я.

– Прекрасный момент для любого призрака, – прозвучал мягкий, словно шелк, голос сестры Лирии у меня за плечом. – Ты получил свою монету. Я рада, что мы смогли тебе помочь.

Лирия уже сбросила одежду песчаного цвета, и теперь на ней был красный плащ. На этот раз она не надела на себя капюшон, и я увидел ее лысую голову и шрамы за ее ушами – шрамы от ударов, которыми ее убили много лет назад.