Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 341 страниц)

– И какие же у вас цели? – хрипло спросил я.

– Мир. Правосудие. Свобода, – выпалила Лирия. – Как для живых, так и для мертвых. Много лет Церковь Сеша оставалась в стороне, помогая горстке теней и наблюдая за тем, как Аракс все глубже погружается в сточную канаву. Город отчаянно нуждается в переменах – и особенно они нужны таким призракам, как ты, которых убили ради прибыли. Ты согласен?

Я был согласен, но заглушил в себе предательский голос. Наконец-то в этом городе нашлись разумные люди. Странно, что они – изгои, которых все ненавидят.

Снова заговорила Яридин.

– Хотя мы и торгуем сведениями, мы должны признаться, что не очень долго наблюдаем за тобой. Мы сильно удивились, когда Даниб сказал, что Темса добыл одного из лучших замочных мастеров из Дальних Краев.

– Лучшего.

Яридин склонила голову набок.

– И мы уверены, что ты, Келтро, мечтаешь снова стать свободным.

– Сестра, с тех пор как я вышел из Никса, я думаю только об этом. Но вы не в силах помочь мне. Если в ваших тряпках не припрятана моя половина монеты, у вас не больше шансов подарить мне свободу, чем у Темсы. Я лучше попытаю счастья вместе со вдовой.

– Ты готов довериться Хорикс? – спросила Лирия.

Я развел руки в стороны, уперся ими в стол и посмотрел ей прямо в глаза. Мой голос был острым, словно кремень.

– Она – средство для достижения цели. Я, как и всегда, делаю только то, что хочу, и так, как хочу. Я доверяю себе – и больше никому.

На лице Лирии опять появилась холодная улыбка, и женщина-призрак снова потянулась к колесу, чтобы раскрутить его.

– И как успехи? – спросила она, заглушая музыку.

Ответа у меня не было, и поэтому Лирия ответила за меня. Ее взгляд впивался в меня, словно она перебирала мои мысли и воспоминания, чтобы усилить ими свои доводы.

– Келтро, мы знаем, что это такое – жизнь в рабстве, – сказала Лирия, подходя ко мне. – Мы – твои родичи. Братья и сестры. Ты думаешь, что только тебя несправедливо зарезали, что никто не может разделить твою боль и утрату, и поэтому никому не доверяешь. Ты бился о дверь каждой клетки, но в результате получил лишь еще одного хозяина или хозяйку. Тебя били, похищали, передавали, словно ты – не душа человека, а мебель. Ты видел животных, с которыми обращаются лучше, чем с теми, кого называют «полужизнь».

Подобные жалобы были слишком хорошо мне знакомы, и это мне не нравилось. Я всю жизнь говорил себе, что никто меня не понимает. Это позволяло мне оставаться таинственным. А эти сестры, похоже, изучили мою жизнь вдоль и поперек. Лирия зажгла во мне огонь любопытства, но я промолчал, притворяясь дурачком, чтобы не разрушить момент истины, который, по-моему, уже приближался.

– Келтро, ты знаешь, почему живые на самом деле ненавидят мертвых? – спросила Яридин, обходя стол с другой стороны.

– Потому что мы хуже их?

– Нет, брат. Мы лучше. Подумай. Мы, тени, бессмертны. Ничто, кроме меди, не причиняет нам вреда. Нас неисчислимое множество. Мы управляем их жизнью, охраняем их башни, даже сражаемся на их войнах, но они все равно считают себя нашими господами, нашими повелителями – и все благодаря паре законов и половине монеты.

С каждым словом голос Яридин становился все громче и жестче. На меня накатил ее холод, более мощный, чем дыхание зимы. Я увидел гнев в ее белых глазах – гнев, который был мне прекрасно знаком. Мои кулаки сжались, я высоко поднял голову.

– Они боятся нас, потому что знают, какая хрупкая у них система! – зашептала мне на ухо Лирия. – На самом деле нами не управляют ни Догматы, ни Кодекс. Они – просто правила; первые короли Арка установили их, чтобы нажиться на жертве, которую принес Сеш. Наша Церковь знает, что это не так. Нам известно, какой силой мы обладаем.

– Ты ведь знаешь про истинную силу, Келтро? – спросила Яридин.

И вот тогда я почувствовал, что начинаю видеть цель моего прихода – она проявлялась, словно красный серп утреннего солнца. Я снова оглянулся на Даниба и вспомнил о том, как он убил охранника. Теперь все это представилось мне в ином свете. Он не наказал его, а заставил его умолкнуть. Даниб увидел, что я вселился в того солдата, и помог мне замести следы. И вот не прошло и часа, а я уже оказался перед членами Культа.

– Полагаю, врать нет смысла, – сказал я, выкладывая на стол свои метафорические карты, но не все. – Я могу вселяться. Как именно – не знаю, но ясно, что могу. Но вот вопрос: вам-то какое дело? Сестры, вы прекрасно рассказываете сказки – лучшие из тех, которые я слышал в Араксе, если честно. Но я уже слышал много похожих разговоров, и все они заканчиваются тем, что я должен на кого-то работать, обычно взламывать замки и обычно против моей воли. Да, я понимаю, что это не в вашем стиле; учитывая время суток и то, как Даниб доставил меня сюда после того происшествия в коридоре. Я готов биться об заклад, что вас заинтересовала моя способность вселяться. Вы называете меня своим родичем, так что не тратьте мое бессмертие на новую ложь. Выкладывайте все как есть. Что я могу сделать для вас, сестры?

Сестры, прищурясь, внимательно посмотрели на меня. Первой после долгой паузы заговорила Лирия.

– Ничего.

– Вранье.

– Келтро, мы просто хотим помочь тебе, как помогли и другим.

– Другим обладателям даров.

От этих слов у меня перехватило пар.

– Что значит «другим»? Я не единственный?

– Другим, получившим дары богов.

Я вздрогнул, услышав фразу, которую Лирия украла из моей памяти.

– Подобные события – редкость, но они не являются чем-то неслыханным, – добавила она.

Если это правда, значит, Хафор права. Похоже, я не особенный. Возможно, я еще один в длинном ряду неудавшихся экспериментов, с помощью которых мертвые боги пытались спасти себя. Я вдруг понял, что стискиваю кулаки.

– Твою мать… Я не верю… – прошипел я.

– Скоро ты сам все увидишь.

– Но почему, – рявкнул я, – в Араксе помогают только тем, кто способен принести пользу?!

– И, возможно, в этом вся беда, – вздохнула Яридин.

– Мы поможем тебе получить свободу и добиться справедливости, Келтро Базальт. Вот увидишь.

Хотя я и сомневался насчет Культа Сеша – многочисленного, со множеством острых краев, – сейчас мне впервые за мое время пребывания в Араксе дали обещание, которое не вызвало у меня приступа смеха. Почему-то слова сестер казались столь же осязаемыми, как и дарующий свободу текст, который ждал меня в башне вдовы. Сестры точно не были похожи на людей, стремящихся уничтожить мир, о которых говорили боги. Но, с другой стороны, когда мои мертвые гости были на самом деле искренни со мной? Они-то мне свободу не предлагали.

Лирия протянула мне руку – и этот простой и невинный жест обладал огромным весом. Именно сейчас ковался пакт – пакт со слугами бога хаоса, с теми, кто организовал панику в Араксе, с истинной властью в городе.

Сестры зашептали по очереди.

– Ты с Церковью?

– Ты со своими мертвыми братьями и сестрами?

Я понял, что уже поднял руку и что мои пальцы хотят распрямиться. Что я делаю? Мои пары возбужденно поплыли по спирали на тыльной стороне запястья. Воздух стал хрупким, а я продолжал тянуть руку. Во тьме я увидел глаза мертвой коровы, мертвой кошки и мертвого человека. Они не предлагали мне братские узы – только долг.

Мы с Лирией коснулись друг друга, словно две встретившиеся бури. Палец к пальцу; наши голубые туманы ненадолго смешались, а затем я отдернул руку.

– Я дам ответ, когда увижу половину монеты в своей руке.

На лице Лирии снова появилась та ледяная, увядшая улыбка.

– И ты ее получишь. Но сейчас ты должен вернуться к Темсе.

Я открыл рот. Вспыхнувший во мне огонек надежды затоптали.

– Какого хера? Почему? Я думал, что вы мне помогли бежать!

Лирия зацокала. «Интересно, как она это делает без языка»? – подумал я. Я много раз пробовал так делать, но у меня получалось только бессмысленное шипение.

– Нужно соблюдать видимость, – сухо сказала она. – Ты представляешь слишком большую ценность для Темсы. Он считает тебя своим тайным оружием.

– Мы все еще хотим, чтобы Темса добился успеха. Это нужно ради общего блага.

– Можешь пока взломать еще несколько замков.

Лесть мне нравилась, но она не затушила огонь моего гнева.

– А как же моя половина монеты? – выпалил я. – Что, если она расплавит мою…

– Да, действительно, вдова Хорикс – интересный игрок. Хитроумный. Проницательный. – Лирия переглянулась с сестрой. Сейчас они были похожи на родителей, которые закатывают глаза к небу, видя, как ребенок шалит. – И почему-то она высоко тебя ценит. Не бойся, Келтро, она в нашем списке. Мы уберем ее с доски и заберем твою половину монеты.

Ее слова мало меня утешили. Поводов бояться у меня было предостаточно.

Яридин что-то промычала, обращаясь ко мне. Она положила мне руку на спину, направляя меня к двери. Я хотел высвободиться, но на моем плече была рука Даниба – тяжелая, словно наковальня. Я отвернулся от покрытых пылью игр и карточных столов, обтянутых бархатом. Сложно сказать, выиграл ли я сегодня, или проиграл. Прямо сейчас мне казалось, что обворовали меня, вора.

– Значит, вы просто отправите меня обратно?

– Келтро, сейчас должны играть другие. Но когда настанет время, мы придем за тобой. С нашей помощью ты обретешь свободу, – прошептали сестры хором. – Наберись терпения.

Мне уже надоело терпеть. Я хотел обозвать каждую из них никчемной балаболкой, но прикусил язык и позволил Данибу схватить меня за руки и увести в ночь. Правда, помешать ему я бы все равно не смог.

– Продолжай приносить пользу, Келтро Базальт, – сказали сестры, прежде чем за мной захлопнулась дверь.

Меня снова повели по улицам, но на этот раз моя голова была набита словами и расплывчатыми обещаниями. Ковыляя по засыпанной песком мостовой, я думал о свободе и о братстве, которые предложил мне Культ Сеша. Хотя предложение и поступило от величайших интриганов в истории Аракса, хотя я до сих пор не мог решить, насколько оно искреннее, мысль о том, что я не один, согревала мою холодную душу. Мое бремя стало чуть легче, словно я стряхнул с себя свинцовые сапоги.

Заметив верхушку «Ржавой плиты» над крышей какого-то дома, я решил нарушить молчание и повернулся к покрытому шрамами монолиту, который шагал рядом.

– Тебе не понравится, если я расскажу Темсе про твоих друзей в красном? – весело спросил я.

Кулак Даниба ударил меня в нос – так, что я врезался в стену и отлетел от нее. Голубые и белые огни плыли перед моими глазами до тех пор, пока призрак не втолкнул меня в прохладу каменного коридора.

– Ну, значит, не понравится.

Ладони, закрывавшие лицо, слегка приглушали мой голос, однако благодаря им никто не видел, как я улыбаюсь. Преимущество, даже маленькое, – настоящий подарок для того, кому хватит совести им воспользоваться. Не знаю, поверил я сестрам или нет, но их слова меня вдохновили, хотя и совсем не так, как им бы хотелось. Я был благодарен им за допущенную ошибку: они показали мне, что обещания Культа Сеша, мольбы богов, документ Хорикс и предложение Темсы – это полная хрень. Теперь я видел, что цена свободы превратила меня в обычную пешку. Но я больше не хочу быть пешкой. Мне надоело терпеть, надоело сомневаться в себе. У меня есть сила, есть ценность. Я уже достаточно времени провел в бурных водах Аракса, напрасно рассчитывая на чье-то милосердие и пустые обещания. Но теперь все изменилось. Я приму участие в великой игре Аракса и добуду свою монету. И будь прокляты боги, культы, вдовы и душекрады.

Еще немного, и начнется прилив. И тогда я выйду на берег.

Глава 22. Мертвецы есть у всех

Закон создает преступление. Преступление создает закон. Они, как тень и свет лампы, не могут существовать друг без друга.

Гаэрвин Джубб, «История Дальних Краев»

В здании, где проводили бои, было шумно. Радостные крики зрителей, которые, словно слои высокого торта, доходили до застекленной крыши. Хохот победителей. Проклятия проигравших. Хлопки потных ладоней, чмоканье смоченных пивом губ. Позвякивание серебра, которое кладут в кошелек, в ведро, в еще более жадную руку. Резкое шуршание струйки мочи, бьющей в каменную стену.

Но внимание дознавателя Хелес привлекал только один вид звуков – те, которые доносились с арен. Рычание. Стоны. Предсмертные вопли и хрип.

В столбе пыльного оранжевого света был треугольник, в вершинах которого находились три ямы высотой в три человеческих роста и шириной в двадцать, с отвесными стенами. В самых высоких точках стен были вставлены рога антилоп и быков, направленные вниз, и поэтому каждая яма напоминала глотку огромного дюнного дракона. На краю ям стояли толпы; зрители наклонялись так далеко, как позволяли им смелость и ограждение. Самые азартные нередко падали в яму и становились участниками схватки.

Хелес в модной шелковой одежде, натянув на голову капюшон, стояла у самого ограждения и смотрела на бой. До посыпанной песком арены, заваленной пальмовыми листьями и покрытой пятнами крови, было далеко. Именно там, где невезучие, преступники и безумцы пытались выжить по ходу игр, придуманных хозяевами арены. Сегодня банды обнаженных призраков сражались с одним живым человеком. У каждого призрака был камень. У мужчины или женщины – любая броня, которую они могли на себя нацепить, и медная ложка.

Мужчина на арене – тощий воришка, если верить крикам распорядителя, – уже упал, и сейчас ему проламывали голову камнями. Толпа, собравшаяся у чугунного ограждения, бесновалась. Две женщины подрались; похоже, одной из них сильно не понравился исход боя. Мускулистые тени подошли, чтобы разнять их. Они, вероятно, были единственными призраками в этой толпе: на страдания мертвецов любили смотреть только живые.

Судя по воплям и визгу, живые на двух других аренах тоже уступили яростным клубкам голубых паров. Радостные и гневные вопли заглушили стук камней о черепа. Из люков появились новые призраки, которые потащили трупы прочь. Едва последний неудачник испустил дух, как на высоком помосте появился распорядитель.

Хелес возненавидела его не из-за сияющей лысины, и не из-за хвостика волос, торчащего куда-то вбок, и не из-за ярко раскрашенного лица. Нет, она возненавидела его за костюм из желтых канареечных перьев.

– Ну что ж, любители боев! – заревел он в конус, сделанный из шкуры гепарда. – Готовьтесь делать ставки, ведь сейчас мы дадим выжившим последний шанс завоевать свободу!

Грязный зал наполнился топотом ног. Хелес посмотрела на призраков, которые остались на арене: четверо, бледные, все с Разбросанных островов; скорее всего, они – военнопленные, которых привезли, чтобы продать задешево на одном из мелких рынков в городских переулках. Говорили, что лучше попасть на арену, чем в такое место, как Кел-Дуат; на арене тени могли протянуть по крайней мере на неделю дольше, чем в шахтах.

– Последним теням, которые останутся, мы отдадим их монеты! Проигравшие не получат ничего. Премия за серии побед! Мы начинаем!

Лязгнул люк, и из него на песок вытолкнули клетку. Голодное рычание сразу же утонуло в яростном гуле азартных игроков. Букмекеры, на которых со всех сторон текло серебро, еле успевали принимать ставки, пронзительно выкрикивая условия пари. Не обращая внимания на переполох, Хелес смотрела на клетку и на призраков, которые бросились врассыпную от нее и испуганно вжались в земляные стены.

В клетке находился огромный, черный как смоль баран и, очевидно, крайне вспыльчивый. На его морде, ободранной до костей, сидело три пары безумных молочно-белых глаз. Его рога закручивались, словно узловатые ветки. Кроме того, они были покрыты расплавленной медью и заканчивались шипастыми кольцами. Баран бросился на стену клетки; полетели искры. Когда он то ли заблеял, то ли заревел, Хелен увидела в его пасти великое множество зубов. Копыта, царапавшие пол клетки, были похожи на когти медведя. Этот баран явно не собирался мирно щипать траву на лугу.

Распорядитель махнул пальмовым листом в сторону арены.

– Все ставки… СДЕЛАНЫ!

Толпа бросилась от столов, за которыми сидели букмекеры, обратно к ограждению. Хелес поморщилась, когда исключительно обширная женщина рядом с ней наклонилась вперед и крикнула прямо над ухом:

– Дава-ай, овца!

– Любители боев! Увидим ли мы, как кто-то получит свободу? – воскликнул распорядитель.

Зал потрясли громовые раскаты смеха. Воздух наполнился воплями: «Бафмет! Бафмет! Бафмет!» На арене женщина-призрак упала на колени и закрыла глаза.

– Все зависит от вас! – крикнул распорядитель и, ухмыляясь, помахал обнаженным, дрожащим призракам. Цепи потянули за дверь клетки, поднимая ее. – Ну что ж! ДАВАЙТЕ! ВЫПУСТИМ! ЗВЕРЯ!

Издав рык, который на миг заглушил все остальные звуки на арене, баран вырвался из клетки. Дознаватель Хелес увидела, как одного призрака разорвало на части, и он превратился в облако сапфирового дыма. Хелес решила, что с нее хватит. Расталкивая людей локтями, она двинулась прочь от арены, на которой продолжался бой – если эту бойню можно было назвать «боем».

Подходя к доске, которая заменяла здесь барную стойку, Хелес уже кипела от гнева. Бармен со стуком поставил перед ней глиняную кружку с пивом, и она с трудом выпила его, просто чтобы не кричать.

Чья-то ладонь легла на ее предплечье. Хелес уже почти открутила ее, когда владелец ладони выкрикнул знакомое имя.

– Это я, Джимм!

– Вот срань! Проктор, клянусь мертвыми богами, еще немного – и я сломала бы тебе руку.

Он заморгал, глядя на нее; его глаза уже набухли от слез. Кожа, покрытая татуировками, покраснела.

– Это точно! А-а-а…

– Я же говорила – не подкрадывайся ко мне, – прошипела Хелес. – Давай, докладывай.

– Фарасси, похоже, тут нет. Думаю, слух оказался ложным. И простите за прямоту, но почему мы не расследуем действия Темсы? Странно, что камерарий требует, чтобы мы следили за Фарасси – особенно после того, как вы представили ему отчет…

Хелес в последний раз обвела взглядом балконы.

– Странно, да? В кои-то веки ты оказался прав. Ты учишься, проктор Джимм.

Она смотрела на него лишь краем глаза, но даже так ей было видно, что он надулся от гордости. Ей следовало радоваться тому, что юный проктор готов заниматься такой грязной и неблагодарной работой. Но она лишь зарычала.

– В чем дело, дознаватель? – спросил Джимм.

Хелес захотелось обругать его и прогнать, но она решила, что он должен знать правду.

– В том, проктор, что за эту ночь мы ни хрена не сделали. Да, ты новичок, но тебе нужно поскорее привыкнуть к поражениям. На этой работе у тебя их будет предостаточно. «На этой работе», ха! Это не работа, а проклятие. Если появляется хоть какая-то надежда на успех, хоть какое-то движение вперед, начальник срет тебе на голову. Как будто здесь, в этих трущобах, не хватает дерьма.

Повисло холодное, неловкое молчание, но в конце концов Джимм обрел дар речи.

– Я думал, вы никогда не проигрываете.

– Я не проигрываю. Но тут у меня связаны руки! – рявкнула Хелес и стукнула кулаком по стойке. Бармен пугливо взглянул на нее и быстро поставил перед ней еще одно пиво. Дознаватель Хелес прищурилась. – Темсе разрешают безнаказанно резать людей, а мы должны стоять и смотреть на то, как он это делает. Это так приятно. Похоже, он водит дружбу с влиятельными людьми, раз Ребен на его стороне. А раз так, значит, на Кодекс можно наплевать. На хрена нужны законы, проктор, если они относятся не ко всем? В чем смысл?

Даже услышав подобные кощунственные речи, Джимм не утратил оптимизма. Это сильно злило Хелес.

– Проигрывать гораздо легче, когда виноват кто-то другой. Я забыл запереть замки в ту ночь, когда душекрады решили попытать счастья в нашем доме. Я во всем винил их. Но вечно так делать невозможно.

Хелес понимала, что он прав, но все равно решительно закачала головой.

– Проктор, философ из тебя хреновый, так что просто действуй по Кодексу. И я же говорю: мертвецы есть у всех. Я прекрасно знаю, что такое чувство вины – например, когда разводишь костры в подвалах, а потом две семьи сгорают заживо. Как тебе такое, Джимм? Я злюсь не потому, что проиграла, и не из-за вины. Я злюсь потому, что другие проиграли и тем самым подвели меня, а это совсем, совсем другое. Именно поэтому ты останешься здесь, в этой сраной дыре, – на тот случай, если Фарасси просто опаздывает.

Проктор облизнул губы.

– А если он появится?

– Тогда делай то, что должен. Занимайся долбаным дознанием.

Хелес засунула руки в карманы плаща и выпрямилась, словно часовой над бурным морем. Джимм медленно отступал, словно думая о том, не стоит ли выдавить из нее побольше сведений. Однако он мудро подавил в себе это желание и растворился в толпе.

Хелес выбралась из душного зала и вышла на улицу. Целый час она провела, стоя в дверях дома, чуть в стороне от мощных призраков, охранявших арены. Она стояла до тех пор, пока солнце не сдвинулось в небе и не начало жечь ей лицо. Подождав еще немного, Хелес широким шагом двинулась на запад, к границе центральных районов.

Хелес все рассчитала. Она все измерила. Она все взвесила. Именно этим она занималась уже десять лет, и именно это сейчас заставляло ее ноги двигаться – несмотря на риск и на приказы начальства. Да, она не может выслеживать Темсу, но про его сообщников Ребен ничего не сказал.

Про таких сообщников, как вдова Хорикс.

Полы плаща развевались у нее за спиной; Хелес не сбавляла шаг, даже если на пути попадался какой-то неповоротливый прохожий. Она прокладывала себе путь сквозь толпу, словно угорь через заросли водорослей.

Путь с окраин был долгим, и когда дознаватель добралась до более роскошных кварталов, солнце уже садилось. Хелес остановилась у тележки с горячей выпечкой, над которой поднимался пар, и решила успокоить бурчащий живот. Есть – это так неудобно; Хелес мечтала о волшебном напитке, который навсегда избавил бы ее от необходимости принимать пищу. Городу он пошел бы на пользу.

Она стояла и ждала; в конце концов недоеденный пирог в ее руке остыл, а торговец начал похотливо на нее поглядывать. Она пронзила его убийственным взглядом и выбрала другое место для наблюдения – лавку, где торговали водой из родника. Соль и пряности, которым был сдобрен пирог, – если честно, довольно мерзкий, – вызвали у нее жажду.

Башня Хорикс засверкала: в ней зажгли лампы. Похоже, что вдова экономила китовый жир: во всей башне светился лишь десяток окон.

– Решила затаиться, да, Хорикс?

Под ногами Хелес что-то задрожало. Она посмотрела по сторонам, высматривая упавшие бочки или проезжающие мимо телеги, но на улице было тихо. Да, здесь много людей и призраков, но не больше, чем обычно.

Хелес присела, чтобы прижать ладонь к камню, но не почувствовала ничего, кроме песка, который прилип к ее покрытым жиром ладоням. Когда тьма достигла уровня, подходящего для выполнения ее должностных обязанностей, Хелес зашла в тонкий поток людей и осторожно двинулась мимо башни Хорикс. Она сделала два круга, прежде чем заметила сад. Путь к нему преградила стена – высокая и заканчивающаяся шипами, но Хелес все равно видела листья пальм и открытый двор. Она подумала о том, чтобы войти через главный вход, показав людям Хорикс печать Палаты, но такой способ обычно был связан с долгим ожиданием, враньем и крайне короткими прогулками по темным и излишне официозным зданиям. Ей всегда больше нравилось проникать через черный ход.

Хелес нырнула в небольшой зазор между домами и поползла по нему. Ее пальцы скользили по кирпичам и обожженной глине. Когда она добралась до стены сада, то не обнаружила там ни двери, ни дверных петель – только песчаник и осыпающийся строительный раствор. Подпрыгнув, она могла достать до вершины стены, но там не было того, за что можно ухватиться, – только шипы и камень.

Прижав ступню к стене одного дома и спину – к стене другого, Хелен полезла вверх, шаг за шагом. Когда она поднялась над шипами, она увидела сад, зажатый между оградой и стенами башни. На расстоянии хорошего броска камня от последнего ряда деревьев находилась дверь, рядом с которой стояли два солдата и призрак. До стены сада свет их лампы не доставал.

Это был последний момент, когда Хелес могла подумать, и она решила воспользоваться им в полной мере. Доказательства Палата Кодекса ценила выше подозрений, но доказательства сложно найти, если аристократы ведут свою игру, прячась за закрытыми дверями. Улики приходилось выкапывать с корнем, выслеживать, и дознаватель не мог заниматься всем этим, просто стоя на перекрестке.

– Да пошло оно все! – Руки Хелес нащупали край стены; она подтянулась, а затем упала в куст, который рос рядом с оградой. К счастью, это был один из тех кустов, на которых растут фрукты, а не шипы. Но даже при этом по ее бедру потекло что-то холодное и раздавленное. Не поднимаясь, она посмотрела по сторонам, ожидая увидеть движущиеся тени, но никто на нее не бросился.

Ряды деревьев создавали тень, и, прячась в ней, Хелес следила за охранниками, пытаясь просчитать их перемещения. Они, в общем, стояли на одном месте – но потом кто-то в башне крикнул, приказывая им зайти внутрь, и тяжелую дверь башни, судя по звукам, заперли на шесть засовов. Вдова тоже осторожничала.

Хотя две лампы продолжали гореть, на этой стороне башни не было окон – для безопасности, разумеется. Хелес набралась храбрости, чтобы выползти из-за деревьев на полосу открытого пространства, которая отделяла ее от здания. До башни был десяток шагов. Она заметила, что у двери вкопан шест, на который намотана тонкая веревка. Веревка, похоже, предназначалась для собаки.

Нога Хелес ударилась обо что-то твердое, металлическое. Она посмотрела на углубление в песке и увидела нечто похожее на головку болта. Хелес понимала, что ее прекрасно видно в свете лампы, но все-таки наклонилась, чтобы поднять этот предмет.

Он не поддался. Очистив его от песка, Хелес вцепилась в него покрепче: он заскрипел, но остался на месте. Царапая землю ногтями, Хелес принялась копать яму, пока не нашла его основание. Ее пальцы нащупали шов из холодного железа и…

– Дерево, – буркнула она, глядя на то, как подрагивают песчинки.

Хелес опустилась на колени, прижала ухо к земле и услышала рокот, похожий на стук молотка или долота. Он не прекращался, но постоянно менялся. В какой-то момент она даже была готова поклясться, что услышала крик.

Мозг Хелес уже стремительно перебирал варианты, словно новобранец, который бежит в атаку и отчаянно мечтает выжить и добраться до самого конца – до решения. Она чувствовала себя так, словно застряла у основания высокой стены.

Вот. Она услышала крик – нет, скорее приказ бригадира.

– Что за…

Раздалось шесть ударов: кто-то отодвинул засовы. Высокий человек с раздутыми мускулами и два существа поменьше бросились в сад; в их глазах читалась решимость.

Хелес встала во весь рост и потянулась к печати, лежавшей в кармане.

– Дознаватель Хелес из Палаты Ко…

Верзила замахнулся. Хелес подняла руку, чтобы отбить удар, но кулак не остановился, а врезался ей в плечо.

– Я по официальному делу! – крикнула она, прежде чем костяшки пальцев встретились с ее подбородком и заставили ее растянуться на песке.

Когда сапоги начали бить по ребрам Хелес, она была готова поклясться, что услышала знакомый звук: что-то с треском приземлилось в кустах.

– Нет! – крикнула она.

Ее и раньше избивали; рано или поздно через это проходил каждый дознаватель, который хорошо делал свою работу. Она понимала разницу между избиением и смертным приговором. В данном случае это было просто избиение.

Хелес била, кусала и царапала каждую ногу, которая подходила слишком близко. Она повалила на землю одного охранника, но не успела вцепиться в его горло – чьи-то сильные руки оттащили ее прочь. Хелес бросили, словно мешок с зерном; песок царапал ей щеки, когда она покатилась по земле. Она выхватила из кармана длинный нож.

– Назад! Я дознаватель Палаты Кодекса!

Ее противники ничего не сказали. Именно это заставляло Хелес холодеть от страха. Обычно нападавшие похвалялись, или холодно угрожали, или хотя бы рычали. А эти люди словно хотели разобраться с ней поскорее и вернуться в башню, где остывал ужин.

– Я сказала – назад! Прекратите! Именем императора и Кодекса!

Нож Хелес метался из стороны в сторону, но она была одна, а их – трое, и это означало, что один из них мог ее схватить. Так он и сделал, и нож полетел на землю.

Кулаки обработали ее живот, затем ее лицо. Как только она рухнула на землю, сапоги снова принялись яростно пинать ее голову, словно она – мяч, которым играют уличные мальчишки. Хелес погрузилась в головокружительную тьму; свет превратился в узкую полосу, да и та быстро угасала. Хелес упорно сражалась, но тьма твердо решила завладеть ею. Звуки последовали за светом, но Хелес расслышала крик, который заглушил шарканье сапог.

– Именем императора и Кодекса!

«Храбрость – броня для дурака» – так гласит пословица, и в Араксе храбрый мужчина всегда погибал. Храбрый мальчик – тоже.

Ну как же так, Джимм?