Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 294 (всего у книги 341 страниц)

Аурус, задыхаясь, соскользнул на пол. Это было совсем не похоже на Ауруса, которого я до сих пор знала, на того, в ком сейчас нуждалась. Но я не могла оставить его страдать в одиночестве и опустилась с ним рядом.

– Дышите, – сказала я, робко обнимая его плечо. – Повторяйте за мной и делайте вдох в конце каждой строки. Мы Клинки и охотимся.

Аурус обратил ко мне раскрасневшееся лицо, и к панике добавилось смятение.

– Слушайте, это все, что я могу сейчас сделать, так что просто повторяйте, это поможет. – После этих слов я сделала глубокий вдох, выдохнула и продолжила: – Чтобы ваши руки были чисты.

– Чтобы… чтобы ваши.

Он сделал глубокий вдох, но не смог продолжить. Я ободряюще кивнула.

– Мы Клинки и убиваем, – продолжила я, опять глубоко вздохнула и выдохнула. – Чтобы ваши души были легки.

– Чтобы ваши души… души были… были легки.

– Мы Клинки и умираем. – Глубокий вдох. – Чтобы вы жили.

– Чтобы вы… вы жили.

– Хорошо! Мы еще сделаем из вас левантийца! – Я похлопала его по плечу. – И давайте начнем сначала.

Я опять произнесла те же слова, и он повторил их за мной. Ритм его дыхания замедлился, и страх, что он передаст свою панику мне, ослаб. Еще раз, и он выговорил почти все фразы, дыхание стало глубже. А к концу четвертого круга к нему вернулось что-то вроде спокойствия, пусть и неустойчивого.

– Лучше? – спросила я.

– Да, намного. Это ваша клятва?

– Да. Мы даем ее при Посвящении, обязуясь служить своему гурту. После этого нас клеймят.

– Клеймят?

– Да, клеймят. И нет, это не варварство. Это значит, что бы со мной ни случилось, боги будут знать, что я принесла жертву ради народа, и она склонит весы Моны в мою пользу, когда я умру.

Он вздохнул, усаживаясь поудобнее, самая сильная паника миновала.

– Как, должно быть, славно во что-то верить. – В его голосе послышались прежние тягучие интонации. – Когда ни во что не веришь и этот мир – все, что у тебя есть, неудачи переносить труднее. Я совсем разбит.

– Мы поищем выход отсюда. Если не найдем, вы можете попросить Девятку о выкупе.

Он вскинул вверх руки и выдохнул, дыхнув запахом вина.

– В Чилтее репутация – это все. Получить и власть, и влияние возможно только за деньги, тут нужны и торг, и вложение капитала, и личные отношения, а для этого важна репутация. Это основа всего, и если она поколеблется, все рухнет. – Аурус взглянул на меня с горькой усмешкой. – Как вы думаете, что останется от моей репутации, когда люди узнают, что меня обманула левантийская священнослужительница, и что меня взяли в плен в городе, который я только что захватил?

– Я… должна признать, что мудрейшим вы при этом не выглядите, но ведь и обстоятельства необычные.

– Вы слишком добры. – Речь Ауруса определенно становилась протяжнее. – Не думаю, что мои соотечественники согласятся с вами, даже если мы выживем. Ну, а если она свяжется с кисианцами, и Чилтей будет унижен потерей и армии, и города, моя репутация станет такой, что лучше мне умереть.

– Это очень трагично.

– Приравняйте это к вашему понятию чести. Может, вы и не считаете неудачу бесчестьем, но мы – да.

– Не бесчестьем, но… – Мои слова утонули в возвращающемся страхе. Последствия этой неудачи много хуже, чем просто бесчестье. Из-за страстной веры Эзмы в святую империю левантийцы могут потерять все.

– Помните, вы обещали Эзме корабли и солдат? Они ей нужны, чтобы завоевать степи во имя Единственного истинного Бога, уничтожив при этом все, что составляет сущность моего народа, и все, что у нас есть. Вы об этом знали?

Аурус медленно покачал головой.

– Нет. Ну… и да, и нет. Я догадывался, что она намерена завоевать землю, которую и объявила бы святой империей. Полагаю, олигархи, изначально заключавшие сделку, могли выяснить, о какой земле речь, и решить, что им выгодно в этом участвовать. Но меня не проинформировали.

– Если бы вы знали, это изменило бы ваши планы?

– Вероятно, нет. Каждый заботится о себе.

– Кроме сотен и даже тысяч чилтейских солдат, которых вы отправили бы умирать в степях.

Он поморщился.

– Всегда кто-то должен проигрывать. Обычно бедняки. Но, поскольку после всего, что случилось, воевать за морем, скорее всего, поедут наемники, может быть, на сей раз наши солдаты и в выигрыше. Поживут немного подольше.

Наемники. Мысль о них пугала сильнее, чем о чилтейских солдатах, потому что о них совершенно ничего не известно. Но, учитывая знание Эзмой наших земель и нашу разобщенность, у них легко могло бы получиться.

– Если мы сбежим, – начала я, рассеянно глядя в дальнюю стену, – ей не получить за нас выкуп, и вы тоже теперь не дадите ей солдат, так ведь?

– Верно. Но поскольку это единственное слабое место ее плана, полагаю, она сделала все возможное, чтобы нам это не удалось. Я приказал своим людям самым тщательным образом обыскать весь дворец, нет ли здесь подземных ходов. Императорская семья Кисии всегда питала слабость к тоннелям для побега.

– Разве это дворец?

– Да, дворец. Вообще-то, в тронном зале стоит последний экземпляр алого трона империи, что отчасти придает Симаю особую важность. И как раз из-за этого кисианцы хорошо заплатят, чтобы вытеснить нас.

Я обернулась, чтобы взглянуть на секретаря, хотя была так погружена в свои мысли, что могла бы смотреть и сквозь него.

– А если тоннель есть, что тогда?

– Все зависит от того, куда он ведет. Но я не питаю особых надежд. Даже если нам удастся выбраться в город, все равно мы в ловушке внутри его стен. – Аурус уронил голову на руки, глубоко вдыхая, чтобы сдержать панику. – Вам следует примириться с заклинательницей и уйти отсюда, пока возможно.

– Нет. – Скорость, с которой вырвалось это слово, и его пылкость удивили меня не меньше, чем Ауруса. – Нет, – уже спокойнее повторила я. – Я не стану участвовать в ее планах, как бы она ни принуждала меня играть роль Вельда. Я хочу не этого. Скажите, если я найду способ выбраться отсюда, то смогу по-прежнему использовать свое положение иеромонаха, чтобы получить земли для моего народа?

Ненадолго подавив панику, он какое-то время внимательно смотрел на меня, оставаясь неподвижным, лишь постукивал двумя пальцами.

– Если в ходе освобождения я не утрачу своей репутации… если мы сумеем выкрутиться без потерь, тогда да. Да, я думаю, мы сможем это осуществить.

– Я спасаю вас, вы спасаете нас. Мы должны заключить какую-то формальную договоренность?

Аурус хмыкнул.

– Думаю, мы зашли достаточно далеко, чтобы обойтись без этого, согласны? Я вручаю вам все ресурсы, какие у меня есть, если вы поверите, что я расплачусь сполна, как договаривались.

Тихий голос в глубине моего сознания кричал, что ему не следует доверять, он чилтеец, но я прогнала страхи прочь. Я сама не заметила, как это случилось, но сейчас доверяла этому чилтейцу больше, чем левантийцам. И я буду бороться, чтобы спасти его, не только ради обещания дать нам землю, но и потому, что сама так хочу.

Я протянула ему руку, и маленькая морщинка между его бровями разгладилась.

– Договорились, секретарь. Действуем вместе.

Он взял мою ладонь, мозолистую и грубую, своей мягкой и гладкой, не знавшей работы рукой.

– Договорились, Дишива.

21

Мико

Я лежала и следила за игрой света на потолке шатра. Я почти не спала, но нам пришлось остановиться и отдохнуть, иначе к Симаю мы подошли бы слишком измотанными.

Накануне у меня не было времени поразмыслить, только идти вперед, найти Эдо, свернуть лагерь и ускакать как можно дальше на юг до наступления темноты, оставив проклятый павильон далеко позади.

– Мико? – раздался тихий голос снаружи, и свернувшаяся у моих ног Чичи подняла голову. – Ты не спишь?

– К сожалению.

Зашуршала ткань, и Сичи сунула голову в крохотное пространство шатра. Она поморщилась.

– Я тоже не могу заснуть. Солдаты Эдо сварили что-то вроде пшенки с сушеными ягодами, пахнет неплохо. Нуру и Тор ускакали с разведчиками, но Эдо нашел немного чая, если хочешь к нам присоединиться.

Я встала, накинула поверх мешанины из нижнего платья и рубах огромный плащ и вышла в морозное утро. Чичи последовала за мной, остановившись на пороге, чтобы потянуться и отряхнуться.

– Как проста жизнь собаки, – сказала я. – Завидую.

Сичи повела нас по лагерю, который мы в спешке устроили накануне вечером – по сравнению с настоящим кисианским лагерем он выглядел скопищем лачуг. Некоторые шатры уже сворачивали, загружали повозки и седлали лошадей, но, несмотря на всю суету, стояла такая напряженная тишина, словно мы боялись пробудить мертвых. Чичи беззаботно бежала за мной по пятам сквозь туман, ненадолго вызывая у солдат улыбки. А мой страх как будто просачивался сквозь кожу.

Эдо сидел на циновке перед остатками костра и еще не надел многослойные доспехи поверх простой рубашки и штанов. В мягкой ткани он был похож на прежнего Эдо из моего детства, а не воина, которым стал. Мою кожу словно иголками кольнула боль прежней любви, всплывшей из глубин сердца. Насколько все было бы по-другому, если был бы жив Танака. Эдо наверняка улыбался бы, а не смотрел с тоской на лагерь, в котором нет любимого.

– Чаю? – спросил он и, когда мы опустились рядом с ним на колени, налил три пиалы.

Эдо выбрал место под открытым небом, но укромное, за двумя большими шатрами, где редко проходил кто-нибудь из солдат.

Пока нам несли еду, я взяла пиалу и сдула пар. Подали три оловянные миски с пшенкой. Я никогда ее не любила, но от запаха в животе заурчало.

– Спасибо, Вен, – сказал Эдо, и слуга с поклоном удалился, оставив нас наедине с кашей, спитым чаем и в унылом обществе друг друга.

Вчера вечером мы почти не разговаривали, помимо необходимого для приготовлений, а теперь появилось время, но никто не проронил ни слова. Некоторое время мы потягивали чай, глотали кашу и просто смотрели на догорающие угли.

Наконец я глубоко вздохнула.

– Нам нужен план.

– Мы вряд ли что-то придумаем, пока не доберемся до Симая и не узнаем, как там обстоят дела, – ответил Эдо, проглотив ложку каши. – Новости о том, что там произошло и каким образом, скудные, а, не зная, какие укрепления разрушены и насколько велика чилтейская армия, мы мало что можем сделать.

Он говорил таким уверенным и командным тоном, и я залюбовалась им, не прислушиваясь к словам и не переставая сожалеть, что здесь нет Танаки. Какие из них вышли бы императоры!

– Мико?

Я моргнула.

– Прости, ты что-то сказал?

– Ты странно на меня смотришь. Не согласна с моей оценкой?

– Я… – Я боялась ответить правдиво, зная, что причиню ему боль. – Нет, я думала о Танаке. О том, как он обрадовался бы, увидев тебя во главе целой армии, как будто ты всю жизнь только этим и занимался.

Эдо отвернулся, и я протянула руку над углями и положила на его ладонь. В моих глазах выступили слезы, я не сумела их сдержать.

– Он так гордился бы тобой, Эдо. Надеюсь, гордился бы нами обоими, но… Прости, зря я это сказала.

– Нет-нет, – хрипло проговорил он. – Я… Я часто о нем думаю. Всегда. Но… о боги, Коко, как же я по нему скучаю. Как будто я сам – один сгусток горя, всего лишь ходячая пустая оболочка, и всегда ей останусь.

Забыв про завтрак, я поворошила догорающие угли и обняла Эдо. Он зарылся лицом в мое плечо и содрогнулся от беззвучного горя, которое сдерживал, как и я. Я ведь постоянно уверяла себя, что дам волю чувствам, когда все закончится и я наконец передохну. Но, обхватив его дрожащее тело руками, я поняла, что это время никогда не наступит.

Сичи тоже прижалась к нам, и, ощутив ее мягкие руки, запах и тепло, я все-таки расплакалась. Я вечно отгоняла эмоции, подавляла их и отрицала, но, когда потекли слезы, начала всхлипывать и дрожать, не сдерживаясь. Танаки и матушки больше нет, и я даже не могу с ними попрощаться. Раха я тоже потеряла, хоть и по-другому. Как и генерала Китадо. И генерала Рёдзи, а я ведь так надеялась, что он не пополнит список тех, кого мне пришлось оплакивать. Мейлян. Кой. Мой дом. Когда-то империя была крепким наследием императора Кина, и он мог бы бережно передать ее мне, как драгоценную реликвию. Но вместо этого они с матушкой делили империю, и она разбилась о землю у моих ног, а мне придется собирать осколки.

Так мы и сидели втроем – комок слез, горя и боли, – и, поскольку разделили эту боль, она казалась не такой ужасной.

В конце концов мы выплакали все слезы. Наши щеки высохли, плечи распрямились, и мы снова смогли дышать. Когда мы выплеснули столько общей боли, нам полегчало, но это не сдвинуло с места камень безнадежности, лежащий у меня на душе со вчерашнего дня. Знал ли Мансин о том, чем заняты чилтейцы? Что он заключает союз только с доминусом Вилиусом, а не с остальными? Или под попытками подписать договор чилтейцы скрывали свои истинные намерения от нас обоих? Я не знала, что больше пугает. С объединенной Кисией за спиной я могла с уверенностью встретить любого врага. Но, расколовшиеся, мы слабы. И я не могла избавиться от страха, что Мансин предал не только меня.

– А, вот вы где, ваша светлость. – Заметив нас, генерал из армии Эдо подошел ближе и остановился, склонившись в низком поклоне. – Ваши величества, – добавил он, отчего у меня по спине поползли приятные мурашки. – Ваша светлость, мы готовы к отъезду, осталось только собрать последние шатры. Ждем ваших приказов.

– Да-да, генерал, – отозвался Эдо, резко вернувшись к той роли, которую навязала ему жизнь. – Чем быстрее мы отправимся в путь, тем скорее достигнем Симая.

– Как пожелаете, ваша светлость. Да, и вернулись разведчики с новостями о лорде Мансине.

Едва он это произнес, как из-за шатра появилась Нуру, а следом за ней сгорбившийся Тор. Где бы он ни был и чем бы ни занимался, он всегда выглядел так, будто пытался казаться ниже и привлекать как можно меньше внимания.

– Какие новости? – спросила Сичи, вскочив, чтобы приветливо взять Нуру за руки.

На мгновение я испугалась, что Тор ожидает от меня того же – мы уже так много дней молчали о нашей мимолетной страсти в святилище, что она стояла между нами как огромное привидение.

– Мы его нашли, – сказала Нуру. – Около четверти дня пути на юг. Похоже, он подгоняет людей изо всех сил.

Тор присел, чтобы погладить Чичи, но при этих словах Нуру поднял голову.

– Или он уже знал, что они хотят взять Симай, и выехал сразу же, как только поступили новости.

– Именно этого я и опасалась, – сказала я. – Что у Симая мы окажемся в меньшинстве по сравнению с объединенными силами чилтейцев и кисианцев. А что, если он так и задумал изначально? Вдруг мы уже проиграли?

Тор снова стал гладить Чичи, и все замолчали, размышляя над моим кошмарным предположением. Но тут шатер рядом с нами рухнул, а солдаты начали скатывать его, чтобы подготовить к перевозке.

Стряхнув мое заразительное уныние, Эдо покачал головой.

– Я отказываюсь верить, что кисианские генералы согласятся воевать вместе с чилтейцами против собственного народа, что бы ни делал Мансин. Возможно, министр Оямада нарисует более полную картину, но генералов‑варваров Мансин точно потеряет, как только отдаст такой приказ.

Задумчиво нахмурившись, Сичи посмотрела на Нуру.

– Его армия такого же размера, как была в Когахейре? – спросила она.

– Трудно сказать, потому что лагерь был менее упорядоченным, чем у Когахейры, – ответила Нуру. – А ты как думаешь, Тор?

– Я не видел вашего лагеря у Когахейры. Но был с армией чилтейцев и левантийцев, когда они брали Симай до сезона дождей, и без союза с чилтейцами, которые удерживают город, Мансину не хватит солдат, чтобы его отбить. Без тех… чилтейских осадных орудий.

– Ты должна с ним встретиться.

Я развернулась и потрясенно уставилась на Эдо.

– Что?!

– Ты должна с ним встретиться, – повторил он, вставая, и шатер за его спиной тоже начал опускаться. Солдаты были почти готовы к отъезду. – Подумай об этом, Коко, единственный путь узнать его планы – это спросить.

– Спросить? – усмехнулась Сичи. – Тебе следовало бы знать, что мой отец – такой же умелый лжец, как и твой, Эдо. Он не признается, что предал Кисию.

– Да, но и не согласится на временный союз для вытеснения чилтейцев, если хочет, чтобы они сохранили контроль над городом.

– Думаешь? Это же лучший способ сорвать наши планы. Он умеет дергать за ниточки.

– Да, но если и так, лучше держать его в поле зрения.

Сичи хмыкнула, размышляя.

– В этом что-то есть. А ты как считаешь, Мико?

В отличие от остальных, я еще сидела и, проводя рукой по длинной шерсти Чичи, попыталась разложить все по полочкам, представить все варианты развития событий, которые сулят ближайшие два дня. Это было все равно что всматриваться в туман: все возможности и мотивы были закрыты дымкой.

– Эдо прав, – медленно кивнула я. – Нужно собрать все крупицы информации, и это единственный способ. Эдо, пошли к Мансину самого быстрого гонца с предложением встретиться со мной сегодня вечером. Если он откажется, то мы хотя бы кое-что поймем, прежде чем двигаться к Симаю.

Эдо поправил одежду.

– Я немедленно кого-нибудь пошлю. А пока подготовимся к отъезду.

С этими словами он ушел, оставив меня в плену сомнений. Встреча с Мансином может принести полезные сведения, но безопасна ли она? Он уже пытался меня убить, чтобы убрать с пути, что помешает ему сделать это снова? Ведь я постоянная заноза в его заднице.

– О боги, – сказала я, проведя руками по лицу. – Вот бы здесь был генерал Рёдзи, он всегда знает, как поступить.

– По-прежнему неизвестно, не он ли бродит по округе? – спросила Сичи.

– Никаких новостей. По крайней мере, я ничего не слышала.

Стоящий чуть в стороне от нас Тор откашлялся.

– Я могу его найти.

Я резко обернулась.

– Что-что?

– Я ведь левантиец, а левантийцы – лучшие следопыты, – сказал он с кривой ухмылкой. – И даже если генерал избегает кисианцев, он не увидит угрозы в одиноком левантийце.

Это было бы простое решение хотя бы одной проблемы, но я не могла попросить об этом Тора.

– Нет, – ответила я. – Я не могу тебя об этом просить.

– Это и не просьба. Я сам предлагаю.

Мне хотелось сказать, что он уже предложил слишком много, а я уже попросила слишком многого и слишком многого ожидала, и он может решить, будто ему позволено остаться с нами, только пока он приносит пользу, но я промолчала. А лишь посмотрела на него, и от его ответного взгляда у меня засосало под ложечкой.

Нуру откашлялась, и я вздрогнула, как от удара.

– Я пойду с тобой, Тор, – сказала она. – Вдвоем у нас будет больше шансов его найти.

Сичи не возразила, не попросила Нуру остаться. Взаимопонимание между ними было крепче, чем наши с Тором путаные отношения. Я поцеловала его в святилище, потому что не могла поцеловать Раха? Возможно, но ведь не в первый раз. И всё же что ждало нас впереди? Я постоянно буду требовать от него еще большего, ничего не обещая взамен на его жертву? Мудрая женщина отошла бы от этой пропасти, а благородная не позволила бы ему рисковать из-за ложной надежды, что у нас есть общее будущее.

Но я ничего этого не сделала. Я просто стояла перед ним и улыбалась, поблагодарила обоих, не выдав свой стыд, пока они не ушли. Пока не стало слишком поздно, чтобы позвать их обратно.

Вернувшийся гонец привез согласие Мансина. В этот день он решил не идти к Симаю, а разбить лагерь в нескольких милях к северу от него, у городка Дидзен. Там мы и встретимся. Ответ был любезным, и мне следовало радоваться, поскольку он предполагал возможность временного союза, но именно это и настораживало. Если бы Мансин не нуждался во мне, если бы боялся, что я встану у него на пути, то отказался бы. Сколько бы я об этом ни размышляла, итогом был страх.

До предместий Дидзена мы добрались на закате. Армия Мансина уже разбила лагерь, и от запаха готовящейся еды у меня заурчало в животе. Но времени на еду и отдых не было – даже на то, чтобы спешиться. Оставалось только обменяться напряженным взглядом с Сичи и Эдо, попросить их присмотреть за Чичи и ехать дальше вместе с капитаном Киреном. Теперь он стал моим молчаливым и стойким защитником, как когда-то генерал Китадо. Именно к этому их и готовили, но в тот момент я не могла не желать, чтобы вместо него скакал генерал Рёдзи – он был мне почти как отец, хотя я этого и не осознавала.

Мансин устроил встречу не в замке или богатом доме, а в закрытом саду в городских предместьях. Мы прибыли, когда последняя полоска солнечного света утонула за горизонтом, и воздух быстро стал пронизывающе-ледяным.

– Похоже, лорд Мансин уже здесь, ваше величество, – сказал капитан Кирен, кивнув в сторону темной фигуры у ворот.

Когда мы приблизились, человек шагнул вперед, и единственный висячий фонарь высветил лицо генерала Мото.

– Ваше величество, – произнес он с легким поклоном, когда мы осадили лошадей.

– Странно, что вы до сих пор называете меня так, хотя служите другому, генерал. Он ждет?

– Да, он внутри. Один.

Мы спешились, и генерал Мото многозначительно посмотрел на капитана Кирена.

– Я поговорю с ним наедине, но капитан Кирен будет ждать в саду. Если вы с этим не согласны, у меня возникнут серьезные сомнения относительно ваших намерений.

На его лице мелькнуло раздражение, но он кивнул и повел меня в сад.

Сад за воротами больше напоминал поросший травой холм, усеянный цветами и камнями с высеченными узорами, а наверху, как шляпа, торчала небольшая беседка. По мере нашего приближения сидящая внутри одинокая фигура увеличивалась в размере, но Мансин ничем не показал, что услышал нас, даже когда генерал Мото остановился в десятке шагов от него и сказал:

– Здесь достаточно близко, капитан, вы не находите?

Я кивнула в ответ на вопросительный взгляд капитана Кирена, и внутри у меня все сжалось. Остаток пути я прошла одна, касаясь подолом платья нескошенной травы.

Когда я вошла под низкую крышу, Мансин наконец поднял голову. По другую сторону стола передо мной сидел одновременно такой знакомый и совершенно другой человек. Такой же уверенный в себе и в своем месте в этом мире, но вместо обычного спокойствия бурлила ярость.

– Мико, – сказал он, оглядывая меня с головы до пят.

Если он надеялся подобной уловкой вывести меня из равновесия, то не учел, сколько лет я провела при дворе, где была объектом жалости всех женщин.

– Рё, – сказала я, довольная своим спокойным тоном.

Он решил одеться на встречу в императорскую мантию, дополненную самыми лучшими драгоценностями – настоящее воплощение власти. То ли он выглядел слишком аляповато, то ли я слишком просто, трудно сказать.

Не дожидаясь, пока мне предложат сесть, я подобрала юбку и опустилась на колени напротив Мансина. На столе дымился чай, но не было закусок. Несмотря на его многообещающий ответ, ни один из нас, похоже, не хотел затягивать встречу.

Не выказывая никакого интереса к чаю, Мансин откинулся назад.

– Мне следовало знать, что вы прибежите за помощью, как только дела пойдут худо.

– Нет, – огрызнулась я. – Не играйте в эти игры. Если бы вы не провозгласили себя императором и не разделили Кисию, положение не было бы таким трудным. Все произошло из-за вашего сговора с доминусом Виллиусом.

Он растянул губы в ухмылке.

– Так чего вы хотите?

– Я хочу отбить Симай и навсегда изгнать чилтейцев из Кисии, но сначала мне надо знать, хотите ли вы того же или мы злейшие враги. Это ваших рук дело? Вы предали Кисию?

Я не собиралась быть такой прямолинейной, но меня порадовала вспышка раздражения, мелькнувшая на его лице. Быть может, лучше, что наш разговор похож на обмен ударами, а не полон витиеватой уклончивости, которую мы оба презирали.

– Предал Кисию? – повторил он. – Например, как вы, когда решили подорвать крайне полезный для империи договор, заявив, что якобы состоите в браке с моей дочерью.

– Якобы?

– Сичи вам не жена.

Во мне вскипел гнев, но я не проглотила наживку, твердо решив вести себя с достоинством.

– Не понимаю, как вы можете так говорить, если мы принесли клятвы и консумировали брак в семидневный срок. Если хотите, могу перечислить прецеденты.

– Чепуха. Она моя дочь и не может выйти замуж без моего разрешения.

– Она уже совершеннолетняя.

– Но вы – нет.

Вероятно, на моем лице отразилось изумление, потому что он подался вперед, как скалящийся на добычу волк.

– Но вы мне не опекун, – сказала я, вернув самообладание. – Вообще-то, у меня нет опекуна, потому что я императрица Кисии. Пусть вам это и не нравится, но мой брак с вашей дочерью совершенно законный и счастливый.

Его ухмылка превратилась в настоящий оскал.

– Вы посмели ее тронуть?

– А почему бы нет? Она моя жена.

– Вы… – начал Мансин и умолк, как будто не мог подобрать слов, чтобы выразить свое возмущение нашим браком, самой идеей, что две женщины не нуждаются в мужчине.

И пока он зло взирал на меня, стиснув зубы, я взглянула на него по-новому. Он не так гневался, когда Сичи вышла замуж за Гидеона. И с радостью бросил ее в руки непредсказуемого чилтейского священника, но ее брак со мной абсолютно не вписывался в его представления о том, как устроен мир.

Он взял себя в руки, и его лицо разгладилось.

– Я никому не позволю выставлять фамилию Мансин на посмешище. Как император Кисии я объявляю ваш брак недействительным.

– Вы не можете. Что бы вы ни утверждали, у нас одинаковый титул, и я оставлю жену себе.

Я пришла поговорить о войне, а теперь он не мог отвлечься от своих обид. Сердито глядя на меня, Мансин налил чай в обе пиалы. Прежде чем он поставил чайник, я подвинула свою по столу и притянула к себе его чай. Он недовольно проследил за моими движениями.

– Думаете, я собираюсь вас отравить?

– Вы ведь уже пытались меня убить, не притворяйтесь. Так что, обсудим наконец захват чилтейцами Симая? Иначе я просто теряю здесь время.

– Тогда говорите, – сказал он, с вызовом отпивая из моей прежней пиалы. – Как я полагаю, вам требуется моя помощь.

Он говорил настолько высокомерно, что я стиснула под столом кулак.

– В той же степени, что и вам моя. В одиночку у нас не хватит сил взять город…

– Только благодаря тому, что вы впились всеми когтями в Эдо. Если бы вы его отпустили, я изгнал бы чилтейцев из Симая еще до первого снегопада.

– Значит, вы намерены сражаться за Симай?

– Это зависит от того, являемся ли мы с вами злейшими врагами.

– Если вы считаете меня главным врагом, это лестно, но я сказала бы, что вы неверно выбрали цель.

Мансин подался вперед, пригвоздив меня взглядом.

– Это зависит от того, поступите ли вы правильно ради империи, объявив брак с Сичи недействительным.

– Что?! – Пиала чуть не выскользнула у меня из рук. – Ради империи?

Он наклонил голову, как будто пытаясь понять, не шучу ли я.

– Чтобы она могла выйти замуж за доминуса Виллиуса, тем самым скрепив мирный договор.

– Мирный договор? – Я с резким стуком поставила пиалу. – Они взяли Симай. Чилтейцам плевать на любой договор, который вы подпишете, если только…

– Если только?

Я сердито уставилась через стол на его наглую ухмылку. Мансин явно ждал обвинения в том, что казалось одновременно нелепым и в то же время вполне возможным, но я проглотила слова, не позволив себя спровоцировать.

– Нет, я не объявлю свой брак с Сичи недействительным, – сказала я, вздернув подбородок.

– Что ж, это ваше решение. – Мансин раскинул руки, изображая великодушие, но его улыбка была неприятной. – Раз уж вы императрица Кисии, то изгнание чилтейцев из страны целиком ваша задача.

– Так вы решили наблюдать со стороны?

– О нет, если речь о будущем Кисии, это совершенно невозможно.

– Хм. – Я похлопала по подбородку. – Значит, либо я объявлю свой брак недействительным, либо вы не вступите в сражение, вероятно, надеясь, что мне не удастся взять Симай, а вы вмешаетесь под конец и все исправите, станете спасителем. Как жалко это выглядит. Когда-то думала, что вы самый ответственный и целеустремленный человек на свете, готовый действовать ради Кисии, даже когда это противоречит вашим личным интересам.

– Так лучше для Кисии. Империи нужна стабильность. Традиции. Сила.

– Хотите сказать, надо вернуться к прежним порядкам, когда мужчины были у власти, а женщины подчинялись, и никакие императрицы не вмешивались в решения? Или, может быть, вы хотите снова принижать тех, кто родился не в Кисии? Или позволить чилтейцам совершать набеги на наши земли, когда им заблагорассудится, лишь бы поддерживать видимость мира?

Мансин откинулся назад, улыбаясь так, будто наблюдает за кошачьей сварой.

– Вы знаете мои условия. Примите их или нет. Мне все равно.

Может, ему и было всё равно, но не мне. Будет ли он сражаться за Симай или останется в стороне, чтобы я потерпела поражение, но именно я рисковала погибнуть или остаться забытой. Если после этого он изгонит чилтейцев и спасет город, ему будет гораздо легче пойти по стопам генерала Кина и окончательно занять трон, независимо от того, жива я или нет.

– Так что же? – спросил он.

Я сделала долгий, болезненный выдох.

– Я не хочу использовать слово «недействительный», но, если мы найдем формулировку для достижения той же цели, будет ли это достаточной жертвой с моей стороны, чтобы вы исполнили свой долг перед империей?

Мансин довольно улыбнулся и, повернувшись в сторону сада, крикнул:

– Генерал Мото! Принесите еще чаю.