Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 341 страниц)

– О чем?

– О твоей будущей императрице.

Итейн фыркнул, думая о раскрасневшейся, золотоглазой Сизин, о том, как слюна летит сквозь его пары, о том, как медные ногти царапают его тело. Предложение показалось ему заманчивым.

– Забудь об этом. Она – моя госпожа.

– Забыть? Как ты забыл о своей свободе, брат? – спросила Лирия, кивая. – Мы помним то время, когда ты мечтал о ней – время, когда ты мог ее обрести.

Итейн высоко задрал голову и долго молчал, заставляя ее ждать. Он тоже прекрасно помнил то время. Упущенные возможности имели обыкновение оседать в его памяти.

– Времена меняются.

– Если мы предложим тебе твою половину монеты, неужели ты не возьмешь ее? – Лирия высвободила руки из рукавов и выставила вперед плоские, пустые ладони. Итейн инстинктивно потянулся к ним, хотя это и было напрасно. Усмехнувшись, Лирия снова спрятала руки. – Прими эти сведения как наш подарок старому брату. – Никаких обязательств. Но если когда-нибудь твоя госпожа тебе надоест, мы встретимся снова.

В Итейне росло не только нетерпение, но и тревога. Культ Сеша умел манипулировать. Его подарки часто превращались в обязательства – оказанные услуги, за которые нужно платить. К решению он пришел, подумав о разъяренной Сизин.

– Довольно. Говори.

– Ты – не единственная тень, которая отвернулась от Церкви Сеша, – сказала Лирия, наклоняясь к нему.

Итейн нахмурился.

– Да ты шутишь. И это, по-твоему, сведения? Да за это я должен…

Она отошла в сторону и указала на просвет в толпе. Итейн увидел на другой стороне площади четыре фигуры, появляющиеся из распахнутой пасти банка. Монетный двор Фенека.

Не заметить их было невозможно – чего стоил хотя бы огромный, массивный, закованный в доспехи призрак. Он стоял рядом с двумя мужчинами, а с противоположной стороны от них расположилась не менее высокая женщина.

Даниб. Проклятый Даниб. В последний раз эту тень Итейн видел почти двадцать лет назад, когда он тоже был частью культа.

– На твоем месте я бы его остерегалась, – шепнула Лирия. – У него далеко идущие планы.

Она растворилась в толпе, а Итейн продолжил смотреть на этих четверых. Один – очевидно банкир, в темном костюме из темного фетра и хлопка. Другой – из другого сословия, но определенно не бедняк. Он был завернут в зеленую ткань, которую, словно молния над полем, рассекал желтый шелковый кушак. На его пальцах поблескивали кольца. Его нога – золотая или медная – сияла в солнечных лучах.

Просвет в толпе закрылся, и Итейну пришлось прыгать на месте, чтобы следить за перемещением этих четверых по периметру площади.

Они направлялись на северо-восток, в сторону пристани и раскинувшимся за ней сапфировым океаном. Этого человека Итейн не знал, но предупреждение Лирии подстегнуло его. Лучше пойти за ними, чем глазеть на банки весь остаток дня.

Целый час Итейн двигался за этой компанией в сторону района Бес. Человек, который, очевидно, повелевал остальными, хромая, шел чуть впереди и держался более развязно, чем остальные трое вместе взятые. Итейн мог бы закрыть глаза и ориентироваться по стуку ноги и трости.

Но Итейн не отводил глаз от небес. В этом районе было несколько шпилей – возможно, они принадлежали торговым магнатам – но остальные здания стояли друг на друге, словно старые коробки на складе. Между ними тянулись веревки с висящим на них бельем. На крышах спорили между собой попугаи. Кажется, тут было больше складов, чем жилых домов, а на улицах больше рабов, чем богачей и телохранителей. Живые протискивались мимо мертвецов, словно те ветки и кусты в лесу.

На перекрестке компания остановилась перед таверной, построенной в виде пирамиды. У ее основания виднелся вход. Надпись на широкой каменной полосе гласила «Ржавая плита». Из таверны доносился шум. Охранники в черных доспехах бесцельно пинали камешки у входа.

Итейн завис на углу, наблюдая за тем, как двое людей и два призрака поднимаются по ступенькам и исчезают в дверях. Затем он долго следил за таверной, за охранниками и подсчитывал входивших клиентов.

Таверны были словно заводы по производству бед. В их двери загружали трезвых людей и после тщательной обработки особыми смазывающими средствами извергали их обратно – злыми и буйными, словно козлята. И, что еще лучше, товар сам себя оплачивал. За более чем сто лет, прошедших со дня его смерти, Итейн часто мечтал о другой жизни – той жизни, где он продавал бы пиво умирающим от жажды посетителям где-нибудь вдали от палящего солнца. О более простой жизни.

Когда солнце начало вытягивать тени, словно пекарь вытягивающий тесто, Итейн вышел из своего угла и направился к Небесной Игле, но, не дойдя до следующей улицы, схватил за локоть проходившую мимо тень – женщину с раздутым лицом, на котором виднелись следы отравления. Она начала извиваться, но Итейн держал ее крепко.

– Скажи, кому принадлежит вон та таверна? – спросил он, кивнув на «Плиту».

Тень, оправившаяся от шока, выплюнула слова, словно фруктовые семечки.

– Вон та? Боссу Темсе. Боссу Борану Темсе.

– Кажется, ты не очень-то его любишь.

– Еще бы! Он – сволочь, душекрад! Отъявленный мерзавец.

– Душекрад, говоришь?

– А ты не знаешь? Он называет себя торговцем душами. Половина душ в радиусе четырех районов – и я в том числе – куплена у него. Ну все, пусти! Мне работать надо.

Тень вырвалась и поспешила прочь.

– Боран Темса.

Пока Итейн не добрался до могучих арок Небесной Иглы, его губы не раз произнесли это имя.

Глава 14. Заблудшие

Мастер Йонсон, мне плевать, что было захвачено, но я желаю знать, как это вынесли. Ты и твой брат заверили меня, что взломать хранилище практически невозможно и что проникнуть в него вор сможет лет через сто, не раньше. Ну так вот, господа: ему понадобилось половина ночи. Вор взломал ваше хранилище за полночи и ни в малейшей степени его не повредил. Я очень хочу получить от тебя ответ, а также деньги, которые я тебе уплатил. Кроме того, тебе следует знать, что Ривер Борн вскоре начнет наводить справки о тебе и о твоих знакомых.

Письмо Бьярла Грегорна братьям Йонсонам, мастерам-строителям хранилищ из Сараки, что в Крассе

Ничто так не изолирует, как невозможность считать часы и ощущать ход времени. В саркофаге я умер во второй раз от неподвижности и скуки, после чего создал свой собственный ад из мыслей и воспоминаний. Когда наконец раздался приглушенный вопль и громкий скрежет камня, я уже почти забыл, где я и кто я. Я настолько погрузился во внутренний монолог, что в сознательное состояние меня смогли вытащить только грубые руки, причинившие мне боль. Как и ранее, когда я вышел на поверхность вод Никса, меня снова бросили в агрессивный мир, и от этого у меня закружилась голова.

Меня швырнули на каменный пол. Я вытянул руки и уставился на отпечатки сапог на слое песка, сиявшие в свете факелов. Я почти забыл цвета, которые не являются голубым и серым.

– Сколько? – шепнул я.

– Четыре дня.

– Четыре?

Я предполагал, что провел в саркофаге втрое дольше.

– Вставай! – рявкнул Калид мне в ухо.

Я встал, сильно дрожа, и тут же решил, что пора пресмыкаться. Пресмыкание крайне полезно – если только ты сможешь пережить связанный с ним позор. Это я выяснил на собственном горьком опыте.

– Мне ужасно жаль. Я все понял, я получил урок. Больше правила нарушать не буду.

– Ну конечно, проклятый полутруп. Но это еще не все. Векс попросил, чтобы тебя выставили наружу.

– Наружу?

– Как бродячего пса. И поделом, ведь ты лезешь туда, куда тебя не звали.

У меня не было слов. Я радовался уже тому, что меня освободили из этой ужасной каменной тюрьмы, и поэтому молчал, пока с меня срывали балахон и шарф.

Если в саркофаге был невероятный холод, то на улице – страшная жара. Солнце стояло в зените и с небрежной жестокостью обрушивало свои лучи на город. Я посмотрел на отвесные стены башни и перевел взгляд с них на хрустально синее небо, столь же безоблачное, как и всегда.

Мои непродолжительные наблюдения были прерваны: кто-то набросил мне на шею тяжелую веревку, словно питона, и две большие руки заставили меня опуститься на колени рядом с колом, вбитым в потрескавшуюся землю.

– Сидеть, пес, – усмехнулся Калид и ушел.

Я оглядел длинный плоский сад – если садом можно назвать окруженный стенами клочок выжженной земли и несколько грядок с растениями, покрытыми восковым налетом. Тень от пальм до меня не дотягивалась; по крайней мере, в данный момент. Ждать этой тени мне придется до заката. Несколько призраков в серых балахонах и шляпах ухаживали за растениями. Время от времени они искоса поглядывали на меня, но в остальном не обращали на меня внимания.

Странное дело: я чувствовал тепло – но не как температуру; внутри меня был такой же смертельный холод, как и всегда. Солнечный свет не обжигал меня, а истончал; я словно испарялся. Мне не было больно, но я сильно встревожился.

– Тут все равно лучше, чем в долбаном гробу. Тут все равно лучше, чем в долбаном гробу, – повторял я, словно мантру.

Даже если другие призраки меня и слышали, то все равно продолжали ухаживать за растениями. Я завидовал тому, что у них есть шляпы – широкополые и плоские, словно тарелки, и я ненавидел этих призраков за то, что они работали в тени пальм, пока я закипал, словно лужица в пустыне. Хотя я знал, что состою только из души и что я – туманное облачко лишь по форме, но не по сути, но все равно мог поклясться, что у меня пересохло в глотке. Я мечтал о глотке воды.

Я не мог решить, что хуже – вообще не чувствовать ход времени, или, следя за медленно крадущимся солнцем, наблюдать за тем, как минуты, хромая, ползут мимо. Песок в песочных часах заменила патока. По крайней мере, теперь я вернулся в яркий, сияющий мир и обрел свободу. Я почувствовал, что чары саркофага слабеют. Туман в моей голове рассеивался, я снова подумал о раскопках в подвале башни, о сложенных там кирках и лопатах.

Назвать картину, увиденную мной в подвале, «подозрительной» – значит ничего не сказать. Моей хозяйке совсем ни к чему тайно копать норы под своим особняком.

За час я отбросил все предположения, кроме двух: либо Хорикс нашла золото, либо она строит тоннель. Я попытался представить себе план города и совместить мои ориентиры с ее раскопками, но все было тщетно. Подземные лестницы делали слишком много поворотов. В любом случае, теперь я знал, что старая стерва что-то замышляет.

Тогда мне стало ясно, что полковнику Калиду я соврал: у меня не было никакого желания оставаться в своем проклятом алькове. Я снова потянул за кол и принялся убивать время, придумывая мерзкие прозвища для солнца.

Вскоре после полудня в сад прокралась кошка, черная, как ночь. Ее желтые глаза бегали из стороны в сторону. Призраки попытались ее прогнать, но в ответ она лишь яростно шипела. Мне всегда казалось, что кошачье мяуканье что-то значит, и я подумал о том, какие ругательства она извергает из себя сейчас. Кошки – злобные твари, и если бы они умели говорить, от их речей молоко бы скисало.

Собака – вот животное, на которое можно положиться. Собака знает, насколько ценны люди, и понимает, что они не только открывают двери и дают ей мышей. Когда-то у меня был пес. Я не хотел его заводить, но иногда жизнь сама выбирает для тебя путь – несмотря на все твои усилия. Пса звали Троге, что на языке крассов означает Верный. Нужно было назвать его Чудовище, потому что щенок с двумя сломанными лапами, который приполз к моим дверям, вырос и превратился в гончую жутких размеров и силы. Горные псы – они как мохнатые диваны. Потом он подхватил слюнявую ярость, и мне пришлось проткнуть его копьем. Я много лет пытался притупить это воспоминание, оно каждый раз причиняло мне боль.

В конце концов черная кошка двинулась в мою сторону, не сводя с меня глаз. Я уставился на нее. Она была шелудивой, из пасти торчал один зуб, редкие усы повисли. Рваным шагом она подошла ко мне. Я замахал на нее руками, но она остановилась так, чтобы я не мог до нее дотянуться, и села на песок, превратившись в черную меховую башенку.

Вглядываясь в нее, я почти видел, как блохи прыгают по запыленным шерстинкам. У кошки не хватало части левого уха, а морда была покрыта шрамами, похожими на детские каракули. Ее взгляд был ярким и пронзительным, однако все остальное казалось полумертвым, сломанным.

Она завыла на меня – басовито и печально. Затем она рыгнула, опустив голову и выгнув костлявые плечи. Затрещали кости. Я отстранился, думая, что она чем-то больна.

– Уходи! – я снова замахал руками.

Призраки уставились на меня.

Кошка еще раз завыла – на этот раз гортанно, после чего опять принялась рыгать, изгибаясь всем телом, пока, наконец, не выблевала окровавленный комок шерсти. Кошка задрожала, отчего ее тело расплылось, а затем она села.

– Вот так лучше, – сказала она, урча.

Поднимая облака песка, я пополз прочь, проверяя длину своего поводка. Он, мягко говоря, оказался крошечным. Мои ноги подкосились, а язык вылез наружу: медные волокна душили меня.

Кошка заговорила снова.

– Горуш предупреждал, что ты пугливый.

Голос у нее был хриплый, похожий на хруст рвущегося папируса.

Теперь мне все стало ясно: либо мой мозг сломался в саркофаге, либо до безумия меня довело палящее солнце.

– Тебе язык вырвали, Келтро?

Я открыл рот, услышав свое имя.

– Я…

Кошка подобралась поближе и обошла вокруг кола.

– Знаешь, ты ведь не сошел с ума. По крайней мере, полностью. Капелька безумия никому не повредит.

– Я…

– Бояться – тоже нормально. Это свойственно людям.

Кожа и мех кошки выглядели слишком обвисшими, слишком тусклыми – и мне это не нравилось. Я практически слышал, как щелкают хрящи при каждом движении.

– Я не боюсь. Просто не каждый день со мной разговаривают кошки, – соврал я.

Она снова посмотрела мне в глаза.

– Значит, сегодня не каждый день.

– Ты заперта в этом теле?

Я слышал про чужеродную магию: это был старый способ заточить человеческие души в других формах – таких, как тела сов, собак или лошадей. В подобных случаях получались домашние любимцы, а не рабы. В Дальних Краях такое колдовство запретили несколько веков назад, но мне говорили, что в других странах оно сохранилась.

– Нет. Я хожу где вздумается.

– Тогда что ты? Только давай без загадок.

– Я старше, чем пустыня. Я ходила по земле еще до того, как луна была создана из пыли и обломков. Еще до того, как моря научились реветь.

– Я же сказал – без загадок!

– Мы – старые боги, Келтро. Я – та, кого вы называли Башт.

Я фыркнул.

– Боги умерли, и, в любом случае, ты – не один из моих богов. Откуда ты знаешь мое имя, тварь? Что за колдовство?

– Это ты называешь нас мертвыми. Но мы не умерли. Нас, скорее… заставили умолкнуть. Мы до сих пор наблюдаем. Мы знаем всех, кто живет и умирает.

Кошка посмотрела на пустое небо, словно ответ находился где-то там, на сапфировых просторах. Я проследил за ее взглядом, ничего не понимая.

– Хватит! Что за херня?! Говори ясно или вообще умолкни. Кто ты на самом деле?

Кошка опустила голову.

– Говорить разумно – это непросто. Наш язык древнее твоего, и мы общаемся на огромном расстоянии. Горуш сказал, что ты сбит с толку. Хотя он использовал… другие слова. В том числе слово «никчемный».

Мне захотелось схватить это существо и душить, пока я не получу от него ответы.

– Горуш? Это что еще за урод?!

Я говорил так громко, что садовники снова стали поглядывать на меня – но они видели только призрака и кошку.

– Он приходил к тебе – несколько дней назад в твоей системе подсчета. Через глаза мертвеца. Только так он может общаться с тобой… как это сказать… через разлом.

– Общаться со мной? Скорее, запутывать меня. Он, как и ты, всего лишь плод моего воображения, который явился, чтобы издеваться надо мной. Тебя создала накопившаяся во мне тревога, ты – воплощение всего того дерьма, которое произошло со мной с тех пор, как я сошел с корабля. Вали отсюда на хрен.

Башт зарычала на меня – для столь небольшого существа у нее был невероятно мощный бас.

Она вытянулась, высоко подняв хвост, и я увидел силуэт не кошки, а ощетинившегося льва. У нее был взгляд убийцы.

Я снова натянул свой поводок.

Морда кошки начала обвисать, но Башт все равно удалось приподнять губу и показать гнилой зуб.

– Не испытывай мое терпение, мальчик. Мы слишком многим рискнули и потратили слишком много сил, чтобы сейчас терять время зря. Я более спокойна, чем мой брат, вот почему послали не его, а меня. В Горуше слишком много… страсти.

– Что тебе нужно?

– Твоя помощь, Келтро Базальт. Спасение. Ты – наше копье в этом бою. Щит, который укроет нас от потопа.

– Ты говоришь о боях, потопах и хаосе, но я понятия не имею, с чем или с кем я должен сражаться.

Кошка снова зарычала.

– Один из наших братьев хочет нас уничтожить. Останови его, а также его сторонников.

– И кто же они?

Башт выплюнула слова, тряся головой, словно они были ей отвратительны.

– Фанатики. Сторонники. Последователи. Они стремятся закончить дело, которое начал наш брат. Разрушить этот мир. Затопить его мертвецами. Мы отправили тебя сражаться с ними.

Я покачал головой – и потому, что происходящее было похоже на полный бред, и потому, что я ненавидел войну – не из-за каких-то праведных чувств или пацифизма, а, скорее, потому, что мое упитанное тело никогда не отличалось особой ловкостью и не умело владеть мечом. В бою я – отличная цель.

– Но я же замочный мастер, а не солдат.

– Поэтому мы выбрали тебя. Даже могучую крепость можно захватить, открыв всего одну дверь, Келтро, а тебе предстоит открыть еще много дверей.

Я похлопал по своей дымке.

– Вот как сейчас? Может, ты не заметила этот поводок, а также то, что я – полужизнь…

– Это дар, хотя ты этого и не видишь.

Она снова сделала несколько шагов – на этот раз более зажато.

Я вдруг понял, что кошка мертва – и ее, как и того мертвеца во дворе, приводит в движение находящееся в ней потустороннее существо.

Башт заговорила снова, прервав мой ужас новыми загадками.

– Ты, как и я, знаешь, что есть двери, не похожие на двери, но их тоже можно открыть ключом. Мы дали тебе ключ, Келтро. Подарок. Тебе просто нужно им воспользоваться.

– Ничего мне не дали.

– Неужели? – заурчала она, широко раскрыв глаза. Я увидел скрытую за ними мертвенность, но на поверхности они блестели. Я увидел не кошку, но разъяренного зверя – его грива развевалась на ветру, а мускулы дрожали. Я услышал, как над равниной летит рев, услышал его эхо – и моя грудь не завибрировала вместе с ним.

Я увидел, как смотрю на самого себя, который рычит. Я почувствовал тяжесть клыков в моей пасти, давление меха на свое тело, ощутил горячее дыхание, которое пролетает над свисающим языком. Я почувствовал, что мой желудок свело от лютого голода. Я мечтал испытать себя, сомкнуть свои челюсти на стоящей передо мной голубой фигуре.

Внезапная встряска вырвала меня из этой странной фантазии. Я вернулся в свою оболочку и снова увидел перед собой черную кошку. Она уже оседала на землю.

– Найди последователей Сеша, – сказала Башт. – Останови их. Спаси нас.

Ее воля покинула существо. Глаза кошки закатились, ее тело упало на песок, и она снова стала мертвой. Над ней зажужжала одинокая черная муха. Я надеялся, что мое наказание продлится не больше одного дня или что кто-нибудь уберет кошку. Даже после смерти я не полюбил червей: меня от них тошнило. Когда над маленьким трупом закружили мухи, я старался смотреть куда угодно, лишь бы не на кошку, но продолжал обдумывать ее слова.

Мою ситуацию никак нельзя было назвать нормальной, но все равно существовала линия между ней и абсурдом.

Нет, это ерунда. Полная херня. Просто накопившаяся во мне тревога извлекла из памяти какую-то песню, которую я когда-то услышал в таверне, и превратила ее в реальность. Это действительно было похоже на одну из старых баллад: мертвые боги, которые вселяются в мертвых существ и рассказывают мне сказки про фанатиков, рок и страшные потопы. В таких песнях всегда шла речь о какой-то великой погибели, и простофиле, который совершенно случайно обладал силой, позволявшей справиться с напастью. Я отказываюсь быть этим простофилей. Если у меня и есть какая-то великая сила, то это способность к самосохранению, а она требовала от меня забыть иллюзии, вызванные жарой и беспокойством.

Однако почему-то я не мог забыть того, как вибрирует рык в моей груди, не мог забыть дурацкое выражение своего лица, когда я видел самого себя лучше, чем в любом зеркале. Я был столь же чужим самому себе, как и незнакомец на улице. Я был так же отделен от самого себя, как небо отделено от земли.

Я встряхнулся, чувствуя, что ослаб от жары, и принялся что-то бурчать себе под нос, чтобы заглушить слова кошки. Я никогда не любил петь, и несколько призраков-садовников стали неодобрительно на меня поглядывать, но пение отлично помогало отвлечь внимание.

Векс выглянул из-за решетки; его слепые глаза смотрели мимо золотой филиграни на бледное, усатое и надменное лицо.

– Да?

– Приведи свою хозяйку, тень. Скажи ей, что в гости пришел тор Баск.

– Боюсь, что вдова Хорикс не имеет привычки принимать тех, кто пришел без доклада.

– Так доложи обо мне, и тогда мне окажут теплый прием.

– Я…

– Ты что, не слышал меня, тень? Зови свою тал.

– Разумеется, тор Баск. Подождите здесь, пожалуйста.

Векс попытался захлопнуть решетку, но рука тора пролезла в щель. Когда тору прищемило пальцы, он, похоже, пожалел о своем решении, но с места не сдвинулся. Стражники по обеим сторонам двери рассвирепели, но призрак жестом остановил их.

– Ты полагаешь, что я должен ждать здесь, на солнце?

– Боюсь, что так, тор, – ответил Векс, изо всех сил стараясь не нахмуриться. – Мне выданы четкие распоряжения.

Возмущенное ворчание заглушил грохот закрывающейся двери.

Векс побежал вверх по лестнице и вскоре уже стучал в дверь своего начальника.

– В чем дело? – заревел голос.

– Господин Ямак, это Векс.

– Заходи!

В комнате висел дым от курившихся благовоний. Ямак, похожий на вспотевший валун, возвышался над столом. Он тыкал тростниковым пером в большой свиток и, прищурившись, вглядывался в ряды чисел. Похоже, эта задача полностью поглотила его.

– Пришел посетитель, – сказал Векс.

Ямак резко поднял голову.

– Что?

– Тор Баск. Пришел к вдове.

– Нет, он не может ее увидеть.

– Он настаивает.

– Проклятые торы! Ведут себя так, словно это их город.

– А разве это…

– Ладно, ладно!

Ямак хлопнул пером об стол, забрызгав свиток чернилами, после чего, вполголоса выругавшись, начал подниматься с места. Он провел ладонью по лбу, и с нее потекли капли пота.

– Пусть ждет во внутреннем дворике под присмотром охраны. Я загляну к вдове.

Спустившись, Векс встал между охранниками и, поправив на себе одежду, приказал распахнуть двери.

Не успел Векс пригласить тора Баска войти, как тот широким шагом зашел на внутренний дворик, словно к себе домой, а затем снял с себя накидку и набросил ее на ближайшее копье. На нем была короткая куртка золотистого цвета, от которого едва не отрывались пуговицы, и мешковатый костюм из белого хлопка. На его голове, покрытой редкими сальными волосами, сидела остроконечная шляпа. У него была бледная кожа, как у северянина, и от жары она не стала смуглой, а порозовела.

– Мы с моими охранниками выпьем воды, – объявил тор Баск и показал на шестерых вооруженных короткими копьями солдат-наемников в ярких пластинчатых доспехах. Они стояли, словно камыши в тихий день, ожидающие легкого ветерка. Из-под их бронзовых шлемов тек пот. Половина из них была родом с Разбросанных Островов и, похоже, еще не привыкла к жаре.

Векс приказал принести из кладовых большую чашу и несколько кубков. Тор позволил телохранителям попробовать воду первыми и лишь затем смочил свои запекшиеся губы.

Вытерев усы, Баск направился к лестнице. Вексу и охранникам пришлось встать у него на пути.

– Моей госпоже сообщили о вашем прибытии. Она попросила вас ожидать здесь.

Баск сжал губы так, что они стали похожи на дырку в заднице, но все-таки остановился и, чтобы убить время, начал разглядывать убранство башни.

– Хорошие гобелены. Полагаю, филанские? – Он указал на пару алых знамен, висящих высоко над головами.

– У вас зоркий глаз, тор. – На Векса слова тора не произвели никакого впечатления. Гобелены были покрыты символами Разбросанных Островов, и эти завитки узнал бы даже ребенок.

Баск скрестил руки на груди.

– И когда она появится?

– Тогда, когда сочтет нужным.

– Все тени Хорикс столь же дерзкие, как и ты? Я требую, чтобы ты назвал свое имя.

Он покраснел от гнева, а его нелепая остроконечная шляпа начала раскачиваться.

– Тор, меня зовут Векс. И ни вдова Хорикс, ни ее слуги не привыкли принимать тех, кто приходит без доклада. Вам наверняка известно, какую опасность представляют незваные гости. В наше время людьми овладела алчность.

На щеках Баска уже горел румянец.

– А теперь ты намекаешь, что у меня подлые намерения? Да как ты смеешь!

– Он смеет, тор Баск, – донесся сверху тонкий голос, – потому что этому его научила я.

Тор немедленно поклонился – так низко, что едва не потерял свою шляпу. Векс отошел в сторону, давая дорогу вдове.

– Тал Хорикс, прошу прощения. Я не привык, чтобы полужизнь вела себя так дерзко. В моем доме рабы более молчаливы. – Баск бросил взгляд на Векса.

Черные оборки кружили вокруг вдовы, словно капли чернил в воде. Ленты высокого капюшона были крепко завязаны под ее морщинистым подбородком. Свои руки вдова, как обычно, прятала в рукавах столь больших, что в них бы влезло бедро громилы.

Когда до мраморного пола оставалось несколько ступенек, вдова Хорикс остановилась и бесстрастно посмотрела на Баска и его свиту.

– Чем вызван ваш внезапный визит, тор Баск?

Баск низко поклонился.

– Прошу прощения за внезапность. Я здесь по срочному делу, связанному с одной из ваших недавних покупок.

Векс нахмурился. Какой он вдруг стал вежливый и улыбчивый.

– И что же это за покупка?

– Об этом лучше поговорить наедине.

– Уединение может очень дорого обойтись. – Хорикс на мгновение испытующе посмотрела тору в глаза. Векс точно не знал, что именно она в них разглядела, но, похоже, ее увиденное удовлетворило. – Побеседуем в нижнем обеденном зале.

– Благодарю вас, тал Хорикс.

Громко шурша оборками и юбками, вдова повела гостя вверх по лестнице – в центр башни, где находился большой зал, за окнами которого открывался лабиринт из каменных и глинобитных зданий. Ямак расставил охрану по периметру зала, а также между обтянутыми бархатом диванами и столами из слоновой кости.

Тал Хорикс и тор Баск сели за обеденный стол друг напротив друга, а Векс встал рядом с вдовой. Не отводя взгляда от вдовы, Баск махнул в его сторону.

– Это дело требует приватности.

– Векс служил моему дому почти двадцать лет. Ему можно доверять, – ответила вдова Хорикс, неодобрительно зацокав языком.

– Ясно, – сказал Баск и положил руки на столешницу из красного дерева. – Мне стало известно, что мы с вами часто посещаем одни и те же рынки душ. И хотя я знаю, что вы – разборчивый покупатель, я боюсь, что многие торговцы не обладают теми же моральными принципами, что и вы.

– Говорите яснее, Баск. У меня нет времени на пустую болтовню. Потрудитесь объяснить причину своего визита – ведь вы, очевидно, пришли сюда не просто так.

Перстни на пальцах Баска застучали по дереву.

– Ну хорошо. Я полагаю, что вы недавно купили тень, которая была порабощена незаконно.

– Не знала, что вы служите Палате Кодекса, тор Баск. Или вас следует называть «дознаватель Баск»?

Тор Баск прижал ладони к более чем объемному животу.

– Можете называть меня заинтересованной стороной. Мне бы очень не хотелось, чтобы грязные слухи запятнали ваше гордое имя.

– Слухи мимолетны, они быстро выходят из моды, тор Баск. Меня же интересует нечто более долговечное.

– Как бы то ни было, меня тревожит, что на рынках продают краденые души. Еще более меня беспокоит то, что в вашем доме, возможно, находится незаконно приобретенная тень. Мы с вами знаем многих тал и торов, которые оступились, купив грязный товар, и стали жертвами душекрадов и шпионов. Я тревожусь о вас, тал Хорикс.

Вдова рассмеялась. Векс позволил себе улыбнуться крепко сжатыми губами.

– Благодарю вас за заботу, тор Баск, но ваши страхи необоснованны, и, если честно, считать торговцев душами абсолютно честными может только очень наивный человек. – Вдова стерла с лица воображаемые слезы. – Скажите, кто эта тень, которая вас так встревожила? И откуда вам о ней известно?

Баск вздохнул.

– Боюсь, что я совершил ту же ошибку – купил слугу-тень из той же партии у босса Темсы. Его звали Кеч. Он не выполнял приказы, постоянно заявлял о своей невиновности. У вас тоже такое было?

Хорикс пожала плечами.

– Да нет, не очень.

– Ну так вот: я собираюсь отвести свою тень на рынок душ и потребовать, чтобы босс Темса вернул деньги. Я с радостью возьму и вашу тень, тал Хорикс, чтобы избавить вас от хлопот и конфуза.

– Какое щедрое предложение.

Баск покачал головой.

– Нет, госпожа, это не щедрость. Я приобрету тень у вас по той цене, за которую вы его купили, а затем верну его торговцу.

– «Его», вы сказали?

– Некоего красса – по крайней мере, об этом говорят проведенные мной исследования.

– Я не покупаю крассов.

Тор Баск надолго умолк. Взгляды собеседников встретились – темные и скрытые в тени глаза против сощуренных голубых.

– Мои исследования…

– Очевидно, не имеют никакого значения. Вы ошибаетесь, тор.

Но Баск не унимался.

– Тал Хорикс, мне кажется, что он опасен. Кеч рассказывал мне о нем. Более того, он очень опасен. В своей стране он был известен как убийца. Ему пришлось бежать в Арк. Вы, несомненно, слышали те же истории, что и я – истории о тенях, которые поднимают мятеж против своих хозяев и проливают их кровь.

Векс выпрямился, а вдова осталась неподвижной.

– Понимаю. И почему вы вдруг так внезапно обеспокоились моей безопасностью?

– Тал Хорикс, вы – известная фигура в аристократических кругах. Я хочу лишь одного – чтобы вы дожили до… шестидесятилетия? – Баск даже подмигнул ей. – Можете считать меня союзником и даже другом.

Вдова Хорикс улыбнулась ему, не разжимая губ.

– Значит, мы договорились? Я взял на себя смелость подготовить соглашение. Все строго по закону. Необходимые услуги мне оказали знаки из компании «Галиф и сыновья».

Тор уже начал копаться в карманах, а Хорикс вдруг встала из-за стола.

– Нет, не думаю, Баск. Вы слишком много предполагаете, а знаете, похоже, очень мало. Мне кажется, что вы ошиблись насчет моих покупок. Советую вам заняться своими рабами, прежде чем беспокоиться о моих. А что касается друзей и союзников… В нашем городе они – слабое место. Такой тор, как вы, должен это знать. Поэтому я благодарю вас за визит и желаю вам всего хорошего.