Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 227 (всего у книги 341 страниц)

– Чего хочет эта сволочь? – спросила я, оборачиваясь к служанкам.

– Мы не знаем, – произнесла одна, вздергивая подбородок. – Мы не останавливались и не спрашивали его. Кочо, я волнуюсь. Вы не давали нам указаний на этот счет. Я могла бы готовить для лорда или купца, и…

– И была бы сожжена заживо захватчиками-левантийцами, – сказал старик. – Наш хозяин знает, что делает. Оставайся здесь, с Лечати и Саки.

И он тоже двинулся по коридору, далеко не таким твердым и уверенным шагом, как Знахарь.

– Раз он знает, что делает, зачем ты бежишь? – прокричала женщина ему вслед, но Кочо только рассерженно отмахнулся и исчез в глубокой тени.

Я выдернула из ослабевших рук Саки фонарь и последовала за Кочо, игнорируя окрики Лечати. Если Кайса ушла через двор, значит, уйду и я, никакому слизняку-иеромонаху меня не остановить.

«Ты что делаешь? У тебя даже оружия нет».

– Что с того? Разве ты не хотела помереть? Кончай ныть и дай мне самой со всем разобраться.

Ее ноющие колени и усталые мышцы не давали даже думать о скорости, но, хотя каждый шаг причинял мне боль, я заставляла себя идти вперед. Да, она права, мне нужно оружие. Что-нибудь. Что угодно. Я уже ходила по этому дому и не обнаружила ничего, кроме странных предметов в той галерее. Я бы предпочла что-то попроще и поострее, но, похоже, этот мир больше не интересовали мои желания.

– Уже близко, уже совсем близко, – повторяла я с каждым трудным шагом, перекладывая фонарь из одной ноющей руки в другую, чтобы лучше справиться с его тяжестью. – Почти пришли.

Галерея выходила во Двор глициний, но, скользнув в нее из мастерской, я смогла избежать открытых дверей – тех, через которые Кайса ушла с моим телом.

– Мы уже заключили сделку, – произнес где-то снаружи Знахарь, когда я вползла в пустынную галерею.

Дождь унес ответ, но я оставила фонарь на полу и прокралась к закрытым ставнями окнам. Во дворе стоял целый лес людей. Они словно вросли в затопленный камень, и каждый держал пылающий факел. Кроме иеромонаха. Отблески огня плясали на его льняной маске, лицо казалось живее, чем обычно, но приятнее от этого не становилось.

– Я заберу назад их обеих, – произнес он с уверенностью, подкрепленной десятком солдат за его спиной.

– И что взамен? Вернешь мне своего сына?

– Нет. Ты отдашь мне императрицу и шлюху, а я не спалю этот дом и не убью всех, кто в нем, включая тебя.

Знахарь, казалось, остался полностью равнодушен.

– Я – бог, – сказал он. – Бог не умирает.

– Возможно, и нет. Но все твои… друзья смертны. И все твои бумаги, книги и рукописи. Легко сгорят.

Никто не обращал внимания на льющийся с неба дождь, все затаили дыхание. Столкнулись двое, не привыкшие отступать, всегда добивавшиеся своего.

– Проклятье, – прошипела я и отошла от окна. – Пора уходить.

Я обернулась к стене со старым оружием, но два серповидных клинка исчезли. И точно так же, как вспоминала проход через Двор глициний, я вспомнила, как снимаю их со стены, и ощутила радость от тяжести их веса в моих руках.

– Она забрала оружие.

«Откуда ты знаешь?»

– Я… я помню, как это сделала, хоть меня там и не было. И помню, как уходила, и… – Я попыталась заглянуть дальше, но чувствовала лишь дождь и ветер, обжигающие лицо, и счастье вновь обретенной свободы. – Она на лошади. Думаю, скачет на север, но не уверена. Проклятье, Она могла двинуть куда угодно и уже проскакала много миль.

«Тогда нам лучше уйти отсюда».

Я вытянула из остатков когда-то богатой оружейной коллекции дубинку, украшенную изящной резьбой. Она не выглядела тяжелой, но сразу упала на пол, потянув за собой мою слабую руку. Пришлось поднимать дубинку двумя руками, и, прижимая ее к себе, как ребенка, я вернулась к окну.

Те двое, как ни странно, продолжали переговоры, хотя гвардейцы иеромонаха окружили их еще теснее, оружие угрожающе поблескивало в свете факелов.

– Что значит «их больше у тебя нет»? – взревел иеромонах сквозь стук и хлюпанье тяжелых дождевых капель.

– Я говорю, что Ходячая смерть номер три сбежала. Сегодня вечером госпожа Мариус нас покинула, и мы пока не можем ее вернуть.

Иеромонах рассмеялся.

– Перехитрила шлюха, ну ты и умник. Я забираю императрицу и для надежности обыщу дом.

– Что ж, хорошо, – согласился Знахарь и отстранился, пропуская их.

Я не могла поверить своим глазам. Чего ради бог, которого невозможно напугать и убить, уступает тому, кто угрожает и отказывается от заключенной сделки?

«Ты не слишком наблюдательна».

– Заткнись, – прошипела я. Солдаты уже двинулись через двор. – Мне нужно подумать. Нужно отсюда бежать.

«Все дело в Саки».

– Что-что?

«Это из-за Саки. Он все отдаст, чтобы ее защитить».

– Не вешай мне на уши эту романтическую лапшу, – сказала я. – Он бог, а она просто девушка и даже не говорит, она…

«Она способна одной рукой вынуть душу из тела. И без особых усилий. А этот человек изучает устройство души. Пусть он и направлял те испытания, которые проводили с тобой, но что он мог бы сделать сам, без нее?»

Я пристально смотрела во Двор глициний. Первые солдаты, миновав Торваша, уже вошли в дом, а он лишь стоял, пропуская их. И никаких внезапных действий, ни единой попытки остановить – ничего. Бесстрастное и красивое лицо не выражало ни движений сердца, ни сострадания, ни души. Он не собирался драться за нас.

«Кочо говорил мне, что Саки – единственная в своем роде, подобных ей Торваш никогда не встречал. Таких, как ты, он еще найдет. И таких, как я. Мы просто цифры в его длинном списке».

По дому загремели шаги. Они заглушали дождь и голоса – все, кроме подкравшегося страха, который не отогнать. К чему бежать? Они все равно погонятся. Зачем сражаться? Пусть я убью сотню, и все же найдется один, кто убьет меня.

«Вот как? Ты собралась сдаться?»

– Ты же хотела смерти.

«Да. Умереть, но не стать заложницей, не позволить себя использовать, не превратиться в оружие против моего народа. И если все так плохо, если выхода нет, тогда убей нас обеих. Убей сейчас, пока еще не слишком поздно».

Она права. Умереть лучше, чем оказаться во власти иеромонаха. Но хотя я приняла эту мысль, меня захлестнула новая волна гнева. Как он посмел так меня испугать? Как он посмел не оставить мне выбора? Я лучше умру, чем позволю себя забрать, но я умру, разбив его череп, а не свой.

Бежать времени не осталось. Они шли, их выкрики и шаги заполняли дом. И в любой момент кто-то мог заметить фонарь и войти. Что ж, тогда я буду готова. Я вцепилась обеими руками в дубинку, только усилие воли удерживало меня на ногах.

– Ну, давайте, – пробормотала я. – Попробуйте взять меня.

В коридоре показался солдат, он шел быстрым шагом, явно намеревался заглянуть и скорее уйти. Но он пнул фонарь, и тот заскользил по деревянному полу. Солдат встрепенулся от этого звука, замешательство на его лице сменилось чем-то вроде веселья. Он улыбнулся – как ребенку, пытающемуся надеть большие отцовские башмаки.

– Собралась ударить этим меня? – спросил он, и я сообразила, что без мантии, короны и трона императрица Хана была маленькой безобидной женщиной со светлыми кукольными кудрями.

Я шагнула назад.

Широко улыбаясь, солдат двинулся к нам. Оглянулся через плечо только раз, словно думал позвать остальных, но зачем делить с кем-то женщину? Он неспешно приблизился.

– Лучше бросьте это, ваше величество, – сказал он. – А то вдруг поранитесь, а его святейшество не хотел, чтобы вы сильно поранились, разве что чуть-чуть.

Соглашаться мне не хотелось. Да, могу и пораниться, но он умрет, и тогда это будет неважно. Вот только дубинка – не то оружие, что нам нужно.

Солдат остановился близко, но вне досягаемости, и развел руками.

– Ну, что же вы?

Он согнул колени, готовый шагнуть, отшатнуться или броситься и сбить меня с ног, но думал, что имеет дело с испуганной императрицей, а не с убийцей.

Я шагнула, сделав вид, что сейчас замахнусь, а вместо этого ткнула его дубинкой в живот, как кулаком. Воздух шумно вырвался из его легких, и, когда он сложился пополам, я ударила ему дубинкой в лицо. Хруст ломающегося носа прозвучал как благословение, превзойденное только треском черепа, когда я размозжила ему висок. И еще до того, как он свалился на пол, раздалась тоскливая песня смерти.

Бросив дубинку на пол, я упала перед ним на колени и коснулась залитого кровью лба. Он был мертв и взывал ко мне, но… я никак не могла им воспользоваться. И куда бы я ни прижимала руку, я по-прежнему оставалась в теле императрицы.

«Что не так?»

Я смотрела на разбитый череп, истекающий кровью в свете опрокинутого фонаря. Везде по дому грохотали шаги.

– Он зовет меня, но я не могу… Знахарь прав. Ты не можешь поместить меня в мертвеца. И сама я не могу себя переместить. Могу только тебя. Ты должна, соглашайся.

«Как? Нет! Я не знаю, что делать!»

– А ты думаешь, я знаю? Просто выведи нас отсюда.

«Погоди, как же я…»

Я опять прикоснулась к телу. Императрица Хана перетекала не так легко, как Она, но все же перетекала. Медленно и липко, как патока, цеплялась, пытаясь задержаться. Однако она ушла, скользнула сквозь мою руку, как и Она – в Кое или на склоне холма, где мы с Ней в первый раз разделились.

Шаги приближались.

– Касиус! – позвал кто-то, но в темном дверном проеме показалась не единственная фигура. Два человека переводили взгляды с тела на меня, стоявшую рядом с ним на коленях, но мертвый солдат шевельнулся прежде, чем они успели заговорить. Его пальцы дернулись, ноги зашевелились, и императрица, заключенная в теле солдата, неловко встала, глядя вниз, на руки. Большие, сильные руки с крупными кулаками. Неважно, что по виску все еще текла кровь.

– Потрясающе! – произнесла она низким мужским голосом, рассмеялась, услышав его звучание, и посмотрела на меня – один глаз широко открыт, а другой превратился в кровавое месиво. – Ну, где эта дубинка? Уходим отсюда.

Она подобрала дубинку раньше, чем я успела ответить, и, все еще смеясь, зашагала к двоим вошедшим. Удар дубинки размозжил лицо первого солдата, челюсть раскололась, как яичная скорлупа, и он, обливаясь кровью, рухнул наземь.

– Что за хрень, Касиус? – второй солдат потрясенно переводил взгляд с императрицы на того, кого она только что убила, чья кровь и мозг смешались на полу галереи. – Мы же свои, друзья.

– Разве? – мужским голосом сказала она. – Как жаль. И кто из нас решил, что нападение на мирный дом ученого – хорошее дело?

– Что? Мы… мы просто делаем то, что велено.

Она опустила дубинку и усмехнулась.

– Тогда мы нашли себе не того хозяина. – По ее уху на плечо капала кровь. – Пошел отсюда. Но если я снова тебя увижу, второй раз пощады не будет.

– Эй! – вмешалась я. – Нельзя его отпускать, он побежит за подмогой. Ты хочешь отсюда выбраться или нет?

Солдат отступил назад, глядя то на меня в обличье императрицы, то на нее в теле Касиуса.

– Конечно, я хочу выбраться, – тем же низким голосом ответила императрица. – Но в людях я разбираюсь лучше, чем ты, и буду признательна, если ты не станешь перебивать. – И, обращаясь к трясущемуся солдату, добавила: – Твои друзья мертвы. Иди, пока тоже не умер.

Тот развернулся и убежал.

– Мы за это поплатимся, – сказала я, а императрица уже зашагала к двери. Я поплелась за ней, испытывая острую боль в каждом суставе. – Он всем расскажет, что видел, а иеромонах ни на миг не поверит, что я уже удрала.

Императрица Хана оглянулась через плечо, выражение ее лица казалось еще более устрашающим из-за разбитого глаза Касиуса.

– Он просто сбежит, – сказала она. – Я таких знаю. Забудь его, нужно найти другой выход.

– Но другого здесь нет, – я едва успевала за ней по пятам под разносившийся топот солдатских шагов. – И Лечати говорил, что дом окружен.

– Дом большой, – отрезала императрица. – Так что, если иеромонах не привел с собой намного больше людей, чем обычно, их цепочка ужасно тонкая. Я знаю это место. Именно тут последний Ларот прятал меня от Кина. – Она издала странный сдавленный смешок. – И при этом был его военачальником. Под конец я его ненавидела, но нуждалась в его советах больше, чем могла бы признать. – Она резко остановилась, и я чуть не врезалась в потную спину. – Сюда, – она указала на узкий коридор, освещенный фонарями. – Возле длинной галереи есть выход в сад.

– Но ведь там солда…

Императрица Хана подняла руку, и я, не договорив, остановилась и прислушалась. Узкий проход заполнили далекие голоса, доносившиеся из разграбляемых комнат. Впереди раздался восторженный крик, а за ним – металлический лязг украшений.

– Погляди на это!

– Это не похоже ни на одну из сук, которых мы ищем.

– Да пошел ты.

Человек с горящим фонарем метнулся по коридору.

– Касиус! – он едва не выронил свою ношу. – Твое лицо!

– Просто капля крови, – сказала императрица. – Но зато я нашел императрицу.

В коридоре появился второй солдат, за ним третий.

– Молодец, – похвалил один. – Отведем ее лучше к его святейшеству, пока снова не разорался.

– Да уж, конечно, отведем, – согласился второй, пялясь на меня из-за плеча Касиуса. – А чего ж вы не удираете, а, ваше величество? Небось счастливы спастись от этих уродов?

Я нахмурилась, и один из солдат шагнул ко мне:

– Я ее буду держать, чтобы не слиняла.

– Руки прочь, – сказала императрица устами Касиуса. – Хочешь примазаться к моей добыче? Иди поищи другую.

В мерцающем свете фонаря три солдата переглянулись.

– Ну ладно, – сказал один, шагая за дверь. – Ты тоже лучше иди.

Другие двое что-то согласно пробормотали, а я закричала в тиши своей головы. Она себя выдала, шагала вперед в шкуре Касиуса, но с гордостью императрицы, которая неспособна прислушаться к моим предупреждениям.

Я двинулась вслед за ней, но чьи-то пальцы вцепились мне в руку, когда я поравнялась с солдатами. Я резко обернулась, схватила запястье врага и вывернула приемом, прекрасно отлаженным на множестве пьяных глумящихся лордов. Запястье сломалось. Вернее, должно было. У императрицы руки гораздо слабее моих, и этот человек лишь попятился, сжимая руку. Рычание разорвало тишину коридора. В спину Касиуса вонзились два ножа, но вместо того, чтобы упасть, императрица развернулась и снесла обоих нападавших солдат одним мощным ударом дубинки. Те рухнули на пол с треском дерева, рвущихся бумажных экранов и хрустом костей. Остался последний, с поврежденным запястьем. Мне не хотелось, чтобы уцелел свидетель, и, выдернув из широкой спины Касиуса нож, я бесцеремонно пронзила горло этого человека прежде, чем он начал лепетать о пощаде.

– Да, ты права, – сказала императрица и тронула тела мыском туфли – удостовериться, что они мертвы. – Конечно, они знают, кто такая Ходячая смерть. – Смеясь, она ткнула в меня пальцем. – И никаких «я же тебе говорила», ясно? Так странно – отчитывать саму себя. Надеюсь, обычно я не так сильно похожа на оглушенного зайца.

– Нет времени удивляться, – ответила я тихим шепотом. – До сада мы не дойдем, не столкнувшись с другими. Но у меня есть идея получше.

– Тогда будь любезна, госпожа Мариус, веди нас.

Я покачала головой.

– Я понятия не имею, где мы, этот уродский дом – лабиринт. Где зал с деревом? Нам нужно подняться наверх.

– Ближе к западному внутреннему двору есть узкая лестница для прислуги, это подойдет?

– Правда? Лестница для прислуги?

– Ну нельзя же допускать, чтобы слуги ходили там, где их могут видеть, – сказала она. По разбитому лицу Касиуса невозможно было понять, шутка это или же нет. Так или иначе, но теперь она пошла впереди, останавливаясь у каждого нового коридора, чего не делала раньше. Ножи в спину, кажется, напомнили ей, что и мертвое тело можно изувечить.

Зная дом, она провела нас к лестнице для прислуги, не столкнувшись ни с кем из тех, кто хотел нас убить. А когда мы оставили позади Двор глициний, все звуки утихли.

Когда с лестницы мы выбрались в верхние коридоры, в свете, льющемся из главного зала, на полу появились три контура. Три фигуры, освещенные сзади: одна шаркающая, чуть сгорбленная, другая будто скользящая, третья следовала за ними как тень, позади.

– Кочо! Лечати! – позвала я, спеша к ним на усталых больных ногах. – Саки!

Вероятно, они меня услышали, но не остановились – просто бросились в другой коридор и скрылись из вида.

– Эй! Постойте! – Императрица в обличье Касиуса поспешила за ними. – Какого…

Не успела она дойти до угла, как хлопнула дверь.

– Я тебе говорила, – усмехнулась она, поворачивая назад. – Нас продали ради безопасности Саки. Что там у тебя за гениальный план побега?

– Значит, «я тебе говорила» тебе позволено, а мне нет?

– Да, госпожа Мариус, потому что в каком бы теле я сейчас ни была, я императрица. А ты нет.

– Ты хотела сказать «бывшая императрица»?

Она встала передо мной, скрестив руки Касиуса на груди.

– Ты считаешь, у нас есть на это время?

Я выдерживала ее вызывающий взгляд дольше, чем следовало бы, теряя драгоценные секунды. А она не двигалась, и, наверное, не отступая, простояла бы до утра, но я закатила ее собственные глаза, повернулась и пошла в сторону своей комнаты. Там было все так же темно и пусто, как и меньше часа назад, когда я выходила искать Ее.

– Если мы сумеем разбить эту раму, можно будет выбраться через дыру, – я указала вверх, на узкое, закрытое ставней окно. – Это тело намного меньше моего, и дубинка у тебя подходящая.

Она ухмыльнулась – жесткая, кривая улыбка на разбитом мужском лице.

Грохот удара и хруст дерева получились достаточно громкими, но при помощи силы мертвеца она быстро расправилась с рамой.

– Заберу тебя, как только вылезу, – пообещала я, и она подсадила меня наверх сложенными ладонями. – Чтобы снова вернуть Ее, всегда было достаточно прикосновения.

– Но в этом теле я могла просто выйти, – возразила императрица. – Он же из солдат иеромонаха.

– Со здоровенной дыркой в черепе и весь в крови.

– Мне не важно! Это тело просто потрясающее. Оно не устает, и оно сильнее, чем я когда-либо была…

– Оно мертвое, – проворчала я, оборачиваясь и глядя на нее. – Оно мертвое, и станет еще мертвее. Если вы не знали, ваше величество, трупы теплыми и гибкими остаются недолго. Коченеют, остывают и теряют способность двигаться. Вы не помните того человека, которого приняли за Лео Виллиуса? В нем была моя вторая душа… Кайса. И когда я до него добралась, ей, заключенной в нем, оставалась лишь возможность открыть глаза, и она была в ужасе.

Единственный уцелевший глаз Касиуса широко раскрылся. А я продолжала настаивать.

– Поэтому, если хочешь приятно провести в нем пару часов, а потом застрять навсегда – пожалуйста, оставайся. Но не обещаю, что мне удастся найти тебя снова. Просто помоги мне подняться к этому проклятому окну, и я вылезу.

Она так и сделала, без особых усилий, и я, дотянувшись до внешнего карниза, протиснулась наружу. Я выбралась в ночь, как рожденный из кокона мотылек, в лицо ударил холодный ветер, и, балансируя на животе, я протянула назад дрожащую руку.

Императрица ее не взяла.

– А я сама могу перепрыгивать из одного тела в другое?

– Твою мать, не знаю! – сквозь зубы процедила я. Наличник окна врезался мне в живот. – Но Кайса вот не могла, а ты даже не Ходячая смерть. Давай, бери меня за руку, и валим отсюда.

Какое-то время она еще колебалась, прикусывая губу мертвеца зубами, но наконец вздохнула.

– Ну ладно. Но мы должны это повторить.

– Да сколько хочешь. В любое время. Идем!

Императрица Хана протянула мне руку Касиуса, и в тот момент, когда наши пальцы соприкоснулись, ее душа опять вошла в мое тело, влилась, будто воздух в легкие, растягивая их до предела. Там, за окном, за бурей, в порывах холодного ветра, нас звала свобода, и я, внезапно отяжелев, протискивалась к ней сквозь тесный проем, уже прикидывая, как лучше справиться с поворотом, как спрыгнуть. Хотелось бы, чтобы тело успешнее удерживало собственный вес.

«Здесь высоко. Возможно, нам следовало все это дважды обдумать».

– Ничего, справимся, – пробурчала я, надеясь, что она не заметит, как я боюсь предстоящего спуска.

«Надежда, что я не замечу, госпожа Мариус, только заставляет меня заметить. Может быть, тебе стоит вернуть меня в тело…»

На моей лодыжке сомкнулась чья-то рука. Я приглушенно вскрикнула, пыталась изворачиваться и пинать, но окно было слишком узкое. Пальцы сжали сильнее и потянули. Мои ладони не смогли удержаться за наличник, но локтями удалось зацепиться за края и немного втянуться внутрь.

– Не хочу ломать тебе руки, Ходячая смерть номер три, – бесстрастно произнес Знахарь. – Но если ты продолжишь цепляться, такой исход неизбежен.

– Вот дерьмо!

Я старалась подтянуться наверх, но он ухватил и вторую лодыжку. Мои плечи все сильнее давило, каждый рывок наполнял тело болью, оно тянулось и, казалось, вот-вот сломается.

– Насколько я знаю, чтобы предупредить непослушных детей о ждущем их наказании, принято считать до трех, – сказал он. – Если вы сочтете этот метод полезным, мы его используем.

– Да пошел ты, богоподобный, – сказала я, пнула его обеими ногами и удачно попала мыском деревянной сандалии по подбородку.

Он не издал ни звука.

– Раз, – произнес он, и от этого холодного голоса меня охватила паника. – Два. И…

Я сдвинула локти, мы снова выскользнули в окно и не слишком достойно приземлились в его подставленные руки.

– Вижу, здравый смысл ее величества снова взял верх, – сказал он. – Очень рад.

– Эй! – огрызнулась я, собираясь сказать «спасибо, я сама могу принимать решения», но он уже шагал к двери, не отпуская нас. – Мы можем идти самостоятельно.

– Я так и думал.

Он большими шагами шел через коридор. Слышен был только этот звук – в доме стало угрожающе тихо.

– Отпусти меня, – попросила я.

Он не отпустил, и я продолжила вырываться. Каждый бесполезный пинок или попытка вывернуться причиняли боль, но я все же вырывалась на всем пути к лестнице. Я прибавила усилий на верхней ступеньке – лучше уж сломать руку, свалиться с лестницы, чем опять попасть в лапы иеромонаха. Проклятый богочеловек меня удержал. Он не потерял равновесия, не ослабил хватку – просто нес меня по лестнице вниз, а потом и дальше, по болоту гниющих цветов и дождя.

– Пожалуйста, не надо, – сказала я, когда мне остались только слова. – Не отдавай нас ему.

– Когда-то ты дралась и плевалась, чтобы тебя не отдали мне, а теперь не хочешь вернуться назад, – сказал Знахарь. – Я не люблю прерывать свои изыскания, но бывают случаи, когда, как вы, люди, сказали бы, выбирать нужно меньшее из двух зол.

Он шагал по лужам в сторону мастерской, дом вокруг нас был все так же безмолвен.

– Она так важна для тебя, эта Саки? – спросила я.

Он замедлил шаг, но не остановился.

– Да.

С таким ответом и не поспоришь. Поэтому я впилась в его руку зубами. Рукав отдавал дымом и чернилами, но богочеловек даже не вздрогнул, когда я пыталась его кусать. То, что заставило бы любого другого взвыть и бросить меня, никак на него не действовало, и к тому времени, когда я сдалась, вдали послышались голоса. Не крики и не удары, не топот бегущих ног, а бессвязный шорох беседы ожидающих людей.

Когда Знахарь вышел во Двор глициний, дождь хлынул мне на лицо, а все присутствующие притихли.

– Вот императрица Кисии, – сказал он, наконец-то опуская меня на ноги. – А Ходячую смерть ищите на одной из близлежащих дорог, она сумела удрать.

Бесстрастная маска иеромонаха не знала улыбок, но человек под ней, без сомнения, улыбался.

– Как приятно снова вас увидеть, ваше величество.

– Лорд Виллиус, – ответила императрица и, вздернув подбородок, взглянула на него свысока, хотя была меньше ростом.

Не подобало так обращаться к иеромонаху, но он продолжал улыбаться.

– Ну, чтобы вывести меня из равновесия, потребуется нечто большее, чем неуважение. Капитан Энеас?

Нам повезло, что верх взяла императрица – я содрогнулась бы при неожиданном появлении капитана. Его покрытое шрамами лицо не изменилось со времени нашей первой встречи к северу от Коя.

– Да, ваше святейшество, – сказал он, едва удостоив меня беглым взглядом.

– Проводите ее величество к экипажу. Если мы поедем сейчас же, еще сможем поймать и Ходячую смерть.

Мне показалось, что при этих словах в узких прорезях маски его глаза заблестели, но мгновение спустя он уже отвернулся, отдавая своим людям приказы. Капитан Энеас так и стоял, хмурясь и переводя взгляд с хозяина на меня и обратно.

– Идемте, ваше величество, – сказал он, когда солдаты начали выходить. – Больше нет смысла сопротивляться.

Императрица Хана снова гордо подняла голову и, превозмогая боль, величественно направилась к воротам.