Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 341 страниц)

Глава 17
Убежище

Вчера на корабль прибыла пассажирка. Немолодая, поседевшая. С ней пара бывших солдат. Очень умно, ведь она едет в Аракс. Один из них – верзила по имени Калим или Калид. Самое странное то, что она хотела подняться на борт раньше всех, а уйти – после всех, даже моих матросов. Наверно, у аркийцев такой обычай. Не важно. Заплатила она щедро, а на остальное мне насрать.

ИЗ ПИСЬМА, КОТОРОЕ ИРИН СВИСГАР, КАПИТАН ИЗ СКОЛА, НАПИСАЛ СВОЕЙ ЖЕНЕ, 986 Г.

* * *

В РУКАХ ХОРИКС Я ОЧУТИЛСЯ только по своей вине.

Мысль о вселении пришла мне в голову довольно быстро, но я забыл про то, что в нагруднике у находившегося рядом солдата есть слой меди. Солдат был слишком занят тем, что грозил врагу копьем, и не заметил, как я бегу на него.

В разбитом, дымящемся Облачном Дворе послышался приглушенный стук и шипение: это я отскочил от солдата и приземлился на гору обломков. Очень достойно, нечего сказать. Я не пытался бежать, а просто хотел спрятаться и переждать кровопролитие. А когда кому-нибудь понадобится взломать дверь, я объявлюсь. Ну или незаметно ускользну. Я еще не решил.

Все посмотрели на меня. Солдат взял меня в удушающий захват и потащил к Хорикс. Да, в его броне точно была медь. Она шипела, прижимаясь к моим плечам, заставляя меня извиваться от боли.

– Ха! – рявкнула Хорикс. Ее голос звучал так, словно она проглотила мешок гвоздей. – Замочный мастер мой.

– Ты же должна была умереть, тал Хорикс! – завопила Сизин, дрожа от ярости.

Обвиняющим жестом она ткнула пальцем в сторону сестер. По ее лицу было видно, что она – как и я – ожидала совсем иного развития событий. Старая кошелка снова это сделала. Она просто отказывалась погибать. Ее стойкость почти внушала уважение.

Хорикс лукаво улыбнулась сестрам. Если я не ошибся, то на их лицах появились суровые гримасы. Темса извивался в руках одного из их призраков; его голова все еще была зажата у него под мышкой, а глаза мигали, словно у совы. Хорикс заметила его и презрительно ухмыльнулась.

– Моя дорогая Сизин, Культ Сеша очень старался, но допустил оплошность – не довел дело до конца. И это уже не в первый раз.

– Как ты смеешь… – Принцесса далеко не сразу взяла себя в руки. Итейн снова пытался что-то шепнуть ей на ухо – похоже, что-то срочное, но она отмахнулась от него. – Ты будешь называть меня «будущая императрица» или «ваше высочество»! Ты кем себя возомнила?

Хорикс вздохнула, осматривая разрушенный ею Облачный Двор, и походила взад-вперед, вглядываясь в расколотый сломанный мрамор и разбитые стекла. Затем подняла руки, указывая на пробитую крышу.

– Много лет я ждала, чтобы снова очутиться в этом зале. Много лет прошло, но мало что изменилось. В прошлый раз пол тоже был залит кровью.

В глазах вдовы заплясал демонический огонь, словно она – ведьма, наблюдающая за тем, как исполняется проклятие. Сестры встревоженно переглянулись.

– Да кто ты такая? – снова крикнула побагровевшая Сизин.

Похоже, что ответ знали все, кроме нее и меня.

Хорикс изобразила обиду, но я видел, что она ухмыляется. Она покачала головой и выпрямилась – настолько, насколько позволяла сгорбленная спина.

– Сизин, ты меня разочаровала. Тебе надо было послушать Итейна. Неужели не узнаешь свою родную бабку? Какой позор. А ведь прошло всего… двадцать с чем-то лет?

Сизин перестала дрожать.

Итейн закатил глаза.

Сестры вздернули головы.

Я слегка открыл рот, а может, и не слегка, и понял, что мне сложно его закрыть. Старая кошелка когда-то была императрицей. Уровень ее терпения – хотя его и подпитывала злоба – сильно меня впечатлил. Дымящиеся развалины Облачного Двора приобрели более глубокий смысл.

Порванные, мокрые от крови черные юбки вдовы поползли по обломкам; вдова решительно двинулась вперед, оставляя позади себя уродливые разводы. Она сделала шесть шагов и топнула ногой.

– ЗДЕСЬ! – каркнула Хорикс. – Здесь твой отец – мой сын-недоумок – решил покрыть себя славой и зарезал моего мужа Милизана прямо перед его троном, на глазах у сторонников культа. Все просто застыли, раскрыв рты, и ничего не предпринимали. Да, он все сделал честь по чести, хотя в этом и не было необходимости, ведь учение Сеша и так сводило Милизана с ума. – Слово «Сеш» она выплюнула, словно виноградную косточку. – Но мужчинам из рода Талин-Ренала всегда не хватало мозгов, и мой собственный сын Фаразар решил отправить меня в ссылку, верно? На самую границу Дальних Краев, где все покрыто льдом, а песок можно увидеть только во сне. Он изгнал меня, родную мать, которая вскормила его грудью – сама, без каких-либо кормилиц! Нужно было врезать ему по башке, чтобы его труп упал на тело отца, и оттащить обоих в Великий колодец Никса. Он был нытиком, хилым щенком, и остался таким же, хотя и стал императором. Он ведет войну, не выходя из своей башни! Даже сейчас он прячется, хотя наверняка почувствовал, что я прибыла. Ты спрашиваешь, кто я такая, внучка? Ты, которая хочет пойти по его стопам? – Хорикс презрительно вздернула губу. – Я много лет наблюдала за тобой. Ты недостойна. Ты просто плаксивая сучка!

Я приложил все силы, чтобы не присвистнуть. Даже я почувствовал, как жалят эти слова, а ведь ко мне они не относились, я ведь был просто зрителем – не по своей воле, но все же. Все, кто был в зале, нахмурились и ощетинились оружием. Сизин снова задрожала; потрясение в ней сменилось яростью.

Хорикс ударила себя в грудь.

– Я Хирана Аш Ренала, вдова императора Милизана Талин-Реналы Пятнадцатого, и я пришла забрать то, что принадлежит мне по праву! – крикнула она.

Мне больше нравилось имя Хорикс – его было легче произносить.

К чести Сизин следует сказать, что она не позволила своей бабке долго наслаждаться всеобщим вниманием. Она пошла по обломкам, разводя руки в стороны и сжимая кулаки.

– Твое время давно прошло, старая ведьма! Мой отец разглядел скрытое в тебе зло и решил спасти от тебя страну! Настало мое время править! По праву рождения! Это мое будущее, а не твое!

Хорикс – Хирана – рассмеялась. Я увидел ее с новой стороны; это уже была не та вдова, которую я знал. Она словно сидела в тени, а теперь она вышла на солнечный свет. Он не заставил ее сиять или сверкать, но подсветил ее глубокие морщины и шрамы. Я сражался за свою свободу меньше месяца. А эта женщина пробивалась сюда двадцать лет.

– Вот как? – спросила она.

Не успел я опомниться, а Хирана уже шагала обратно ко мне. Похожие на когти пальцы вцепились в мою половину монеты и вырвали ее у меня, несмотря на то что я яростно сопротивлялся и сыпал проклятиями. Хирана подняла монету на всеобщее обозрение, и она закачалась на разорванной цепочке. Я был готов убить ее просто за то, какой эфемерной она сделала мою свободу. Солдат крепко сжал меня и даже помахал ножом перед моим лицом.

– Замочный мастер теперь принадлежит мне! – крикнула Хирана.

Да пошло оно все. Я бросил отчаянный взгляд на сестер, Сизин и даже на Даниба, но никто из них не пошевелился. Затем Просвещенная Сестра Лирия подняла голубую руку.

– Успокойтесь, императрица Хирана.

– Успокоиться? Сейчас не время для спокойствия. – Хирана обняла меня и прижала нож к моей уже изуродованной шее. – Я убью его, и тогда трон не достанется ни одной из нас, – пригрозила она.

– И как ты тогда откроешь убежище, бабушка? – спросила Сизин, вложив в свои слова всю злобу мира.

Хирана надулась; пока она думала, на ее морщинистом лбе пульсировали вены. Она смотрела в пустоту, считала, взвешивала, прислушивалась к звукам за дверьми, куда постепенно стекались подкрепления.

– Ну, значит, временное перемирие, – предложила она, и ее слова были горькими, словно земля. – Когда он перестанет приносить пользу, тогда и решим.

Очаровательно, подумал я, услышав это холодное заявление. Фраза «Когда он перестанет приносить пользу» звучала крайне резко и кровожадно. Я мечтал разобраться с убежищем и совсем не задумывался о том, что станет с моей ценностью, с моей свободой, когда я его взломаю. Не думал я и о том, смогу ли я его взломать. Все, что у меня было, – это расплывчатое обещание, данное сестрами, но сейчас, когда они провернули эту уловку, оно стало еще более расплывчатым. Мне захотелось сглотнуть комок.

Итейн наклонился к уху Сизин, а Яридин и Лирия тем временем обменялись долгим взглядом.

Вскоре у Хираны лопнуло терпение.

– Я жду! Или мечи и копья решат все здесь и сейчас?

Услышав эти слова, оставшиеся у Хираны солдаты стукнули копьями об пол. Я всегда удивлялся тому, что, если у солдат лишь крошечные шансы выжить, ими часто овладевает не трусость, а боевая ярость. Я видел ее у пьяниц, которых избили до полусмерти в переулке, и у карманников, которых поймали в таверне. В необычайное время происходят необычайные события, а день, когда ты умираешь – даже во второй раз, – никак нельзя назвать заурядным.

Сизин ответила не сразу. Я почти видел, как из нее рвутся ненависть и гнев, но, к ее чести, нужно признать, что она удержала себя в руках.

– Перемирие, – прошептала она, глядя на сторонников Культа Сеша.

– Перемирие, – отозвались сестры. Даниб, стоявший рядом с ними, бросил на пол свою половину копья. – Но мы на стороне будущей императрицы, – добавили они.

Не говоря ни слова, три стороны образовали сплоченные группы, ощетинившиеся острой сталью. Словно танцоры, зараженные моровой болезнью, они кружили вокруг друг друга, стараясь держаться как можно дальше от остальных – до тех пор, пока не добрались до дверей.

Сизин прошла первой – она все еще не доверяла призракам культа и не хотела, чтобы они были рядом с ней, особенно сейчас, когда они подобрали брошенное оружие. За ней последовала Хирана, а затем Культ Сеша. Прибывшие на помощь королевские гвардейцы, раскрыв рты, изумленно взирали на эту странную процессию врагов, которые выходили из зала один за другим. Я бы разделил их удивление, если бы не нож у моего горла. Подчинившись угрозам Хираны, Сизин приказала охране отступить дальше по коридору. Тех, кто был слишком ошеломлен и уже не понимал, где находится, Итейн растолкал лично. Будущая императрица по-прежнему оставалась главной – по крайней мере, сейчас.

Время от времени один из воинов задевал что-нибудь копьем, и все застывали на месте и настороженно бросали взгляды друг на друга. Напряжение было невыносимым. Мы, словно вступившие в поединок крабы, ползли бочком по коридорам и вверх по лестницам, пока не добрались до вершины Небесной Иглы.

– Надеялся сбежать и бросить меня на произвол судьбы, Келтро? – шепнула мне на ухо Хирана. – Не повезло тебе.

Я уже не боялся и не уважал ее, и поэтому все, что у меня осталось, – это дерзость. Я помнил, как сильно она нравилась вдове.

– А ты думала, что можешь без труда прилететь сюда и занять престол, Хорикс? И как успехи?

Ее клинок оцарапал мне горло, и по моим плечам разлилась боль.

– Тебе стоит открыть убежище и узнать.

Как только у меня появлялась такая возможность, я поглядывал на строй светящихся сторонников Культа Сеша в красных одеждах. И каждый раз по крайней мере одна из сестер смотрела прямо на меня. Они были бледны, словно чистый папирус, но, похоже, умоляли поверить им. Неохотно или скорее с надеждой я решил положиться на них.

На то, чтобы выбраться из толпы гвардейцев и подняться по лестнице на верхние этажи Небесной Иглы, понадобилась целая вечность. Наконец мы оказались в длинном пустом коридоре, за которым находилось убежище. Меня наполнила пьянящая смесь возбуждения и страха; я уставился на большую, богато украшенную деревянную дверь, заглубленную в песчаник. Мне хотелось поскорее узнать, что там, за ней. Фаразар был настолько уверен в своем огромном сейфе, что охрану он поручил лишь небольшой горстке стражников. Перед дверью убежища стояли четыре солдата в ярких золотых и бирюзовых доспехах. Они, казалось, были слегка встревожены тем, что рядом с их постом собралась такая разношерстная толпа. Их копья были направлены на нас, и я должен был воздать должное – их руки совсем не дрожали.

Мои натренированные глаза уже искали замочные скважины среди лакированного дерева, меди и золотой филиграни, но я не увидел ничего, кроме ручек. Они были исключительно для вида. Я посмотрел на странную резьбу, думая о том, что совершили эти особенные люди, если удостоились чести быть изображенными на двери императора.

– Прочь с дороги, – приказала Сизин.

Самый высокий солдат заговорил; его голос дрожал. Охрана уже увидела Даниба, который заслонил собой почти весь солнечный свет в большом коридоре.

– Мы подчиняемся только приказам императора, – заявил он.

– Я будущая императрица.

– Мы не можем уйти, – сказал солдат, явно жалея об этом.

– Позвольте, мы все сделаем, – сказала Лирия.

Даниб развел руки в сторону и потянулся; его стальные доспехи заскрежетали.

– Нет. Итейн, – сказала Сизин, и ее призрак, вздохнув, поднял свой меч.

– Парни, это неизбежно, – сказал он гвардейцам, подходя к ним.

– Назад! – крикнул солдат.

Призрак замахал огромным мечом. Клинок показался мне смутно знакомым – серая сталь и обсидиан, с серебром на рукояти. Меч, должно быть, был пяти футов длиной, но Итейн управлялся им так, словно тот весит не больше, чем кусок хлеба. Туман поднимался над клинком, обвивался вокруг гарды и латной рукавицы Итейна и смешивался с его парами.

Итейн был и ловким, и безжалостным. Первый солдат напал на него, подняв щит и быстро нанося удары копьем. Итейн нырнул под копье и ударил под щит, отрубая ноги солдату. Тот с воплем упал, окрасив белый мрамор своей кровью.

Следующий солдат высоко подпрыгнул, надеясь проткнуть Итейна, но призрак сделал шаг в сторону и махнул мечом, разрезав солдату шею.

Третьему солдату Итейн разрубил копье пополам, затем еще раз пополам, а потом огромный меч проткнул щит солдата, словно папирус.

Четвертый страж, оставшись один, выбрал другой подход: он бросил щит и копье и распростерся на мраморном полу.

Итейн неодобрительно зацокал языком.

– Какой позор.

Меч, словно молния из темной стали, опустился, пронзая солдата, и воткнулся в мрамор с пугающей и отчасти знакомой легкостью.

Высвободив клинок, призрак повернулся к нам, искоса посмотрел на Даниба и вернулся к Сизин.

– После тебя, бабушка, – сказала Сизин Хиране, указывая на дверь.

– Это вряд ли. Я прекрасно знаю таких, как ты, змея. Я сама произвела на свет рептилию, которая породила тебя. Сама открывай дверь. Прикажи Келтро это сделать.

– Не хочу никого разочаровывать, но мне понадобятся инструменты, – подал голос я.

Приверженцы культа достали откуда-то мешочек и передали мне. Меня отпустили; я взял мешочек и молча пошел вперед. Меня окружали три ряда копий и щитов. Передо мной стояла самая сложная задача в моей жизни – или после моей смерти, – и не было ни одного шанса отказаться. Внутри меня что-то заныло; такого я не чувствовал с тех пор, как сына того графа заколол мечом охранник. Это было чувство поражения, а я ведь даже еще не увидел хранилище.

Я взял мешочек и помедлил. Даже не заглядывая внутрь, я уже знал, что в нем. Вес был знаком, словно рукопожатие.

– Мои инструменты?

– Даниб любезно забрал их из башни Темсы, – негромко сказала Лирия, и стоявший рядом гигант нехотя рыкнул.

– А я-то думал, что они пропали.

– Давай, работай! – завопила вдова.

Я снова перевел взгляд на дверь: два солдата пинками распахнули ее. Две половины двери с громким стоном раскрылись; за ней оказалась маленькая приемная, в которой была одна скамья и сделанная из золота и меди замысловатая панель, равных которой я никогда не видел.

Я вставал на колени перед бесчисленным множеством дверей и сейфов. Мои пальцы разобрались с тысячей замочных скважин, задвижек, засовов, рычагов и циферблатов. В мире не было ни одной модели замка, которую я не изучил. В Дальних Краях не было способа, который помешал бы мне проникнуть внутрь здания или комнаты – если не считать кирпичной стены, в которой вообще нет дверей. Инструменты были моим мечом и щитом; моими врагами – время и чужая изобретательность. И все же, когда я посмотрел на убежище Фаразара, то, что осталось от моего сердца, ушло в пятки.

Это был величайший замок, который я когда-либо видел. Я еще лишь разглядывал его изгибы и узоры, а уже чувствовал себя словно новичок. На мраморных стенах комнаты висели металлические рожки; золотой свет вставленных в них факелов освещал изображенные на двери сцены – битвы и толпы подданных, которые пали ниц перед пирамидами. На поверхности двери распускались цветы пустыни, а в центре находился герб – корона с шипами и половина монеты. Там же по кругу располагались пять отверстий; они были украшены самоцветами и золотой филигранью. Между ними сиял алмаз янтарного цвета размером с кулак.

Мой разум уже взялся за дело. Мои острые глаза уже осмотрели тонкие швы и нашли крошечные отверстия – скорее всего, для того, чтобы передавать вещи через дверь. Дверные петли были скрыты глубоко под слоями камня и металла, и я предположил, что и тот и другой не менее ярда толщиной. Никаких винтов и болтов – все отлито и запаяно с помощью огня. Ни одной пластины, которую можно оторвать. Никаких ящичков с механизмами, которые можно взломать.

Я поворошил в голове воспоминания о сейфах, которые взломал за свою жизнь. Их было много, но лишь немногие тревожили меня так же, как этот.

– Ну? – спросил чей-то голос. Я совсем не сразу понял, что он принадлежит Сизин. Я снова почувствовал, как чужие взгляды покалывают меня. – Скорее, замочный мастер!

Хирана что-то одобрительно пробурчала, а Лирия и Яридин остались безмолвными и бесстрастными. Под шарканье ног и вздохи я зашел в комнату, примыкавшую к убежищу. Обойдя скамью, я увидел на полу целую гору свитков, все еще запечатанных.

Я подумал о самом императоре, который прячется за этой дверью. Я представил себе, как он прижимает ухо к металлу, слушает своих будущих убийц, которые шумят, требуя его крови. Он, несомненно, самодовольно считает, что взломать его убежище невозможно. Этот образ придал мне сил: я обожал доказывать другим людям, что они не правы – и особенно человеку, который заперся так крепко, что вытащить его наружу могу только я. Я. Лучший замочный мастер Дальних Краев.

А Эвалон Эверасс пусть идет в задницу.

Я щелчком откинул клапан мешочка, пытаясь отстраниться от всех взглядов, устремленных на меня, не видеть людей, которые ждут затаив дыхание. Дело не в них, и не в Араксе, и не в Дальних Краях. Есть только я и дверь. Так было, и так будет.

Золотой свет фонарей, который я видел краем глаза, померк. Звуки стали громче. Я слышал каждое сопение, каждый шелест.

Размеренными движениями я оттолкнул в сторону свитки и встал перед гербом. Я двигался медленно, проводя пальцами по золотой поверхности двери, по узорам, по стальным цветам. Золото было теплым, и после моих прикосновений на металле, на замысловатых отверстиях оставался легкий налет холодного тумана. Эти отверстия, как я и ожидал, были замочными скважинами. У меня возникло сильное подозрение, что ключи, которые подходят к этим скважинам, заперты внутри хранилища. Я потыкал в отверстия и выяснил, что внутренние механизмы хорошо заглублены и спрятаны. Я нашел еще один шов, окружавший их. Я постучал по металлу, пнул его ногой и послушал вибрации, а затем передо мной словно открылись вражеские планы на битву: я понял, как устроен замок убежища. Несколько следующих минут моей жизни стали мне предельно ясны.

Скважины для пяти ключей.

Утопленные замки.

Стеклянные цилиндры.

Циклично вращающийся механизм с блокированными рычажками.

Главный циферблат, управляющий всем механизмом.

Разбивающиеся пластины для защиты от взлома.

И…

Нет. Будь я жив, то уже заливался бы потом. Я снова все проверил, слегка постучал здесь, чуть сильнее – там, прижал свои пары к металлу, чтобы узнать, где они почувствуют холод. Затем я сделал шаг назад и инстинктивно содрогнулся – хотя у меня и не было кожи, по которой могли бы побежать мурашки.

…и замок смерти.

Я с самого начала должен был предположить, что лучший сейф в Дальних Краях будет оснащен лучшим замком из тех, с которыми когда-либо сталкивались воры – и живые, и мертвые.

– В чем дело? – рявкнула Хирана.

– Тут замок смерти.

– И что?

– Замок смерти. Неужели ты не помнишь, что я про него рассказывал?

– Просто вскрой его, и все! – заорала вдова.

Убежище создал не один мастер, а несколько. Мне противостоял их коллективный гений, и они вложили в замок все известные им фокусы. Замки смерти были невиданной редкостью; я столкнулся с ним всего во второй раз. И тем не менее они сохранились с древнейших времен, когда жизнь была проще, а механизмы еще не вытеснили магию.

– Эта дверь убьет любого, кто попытается открыть ее без ключей, – чуть громче сказал я.

– Ты о чем, тень? – фыркнула Сизин.

– Замок смерти, принцесса, – бросил я через плечо. – Половина призрака, душа, расколотая пополам, и привязанная к двери. Она всегда голодна и вырвет душу из того, кто откроет дверь неправильно.

– Берись за работу, Келтро, – сказала Хирана, отмахиваясь от моих слов.

– Это меня убьет!

– У тебя нет выбора.

– Я не собираюсь умирать еще раз только из-за вашей алчности! – воскликнул я, обводя их взглядом.

– Тогда открой ее правильно, Келтро, – сказала Лирия, невероятно спокойная по сравнению с шипящими и проклинающими все на свете бабкой и внучкой. Она не угрожала, а просто давала совет. – Ты более талантлив, чем тебе кажется.

«Да пошло оно все», – сказал я сам себе. Этот девиз привел меня сюда, и я решил, что он и на этот раз меня не подведет.

Повернувшись к двери, я позволил спокойствию снова снизойти на меня, вытащил из мешочка инструменты – мое оружие – и посмотрел на них. Я стиснул их, почувствовал то, какие мягкие у них края. Точными движениями я соединил инструменты в длинную отмычку. Затем я сосредоточился, закрыл глаза и выставил отмычку перед собой, словно меч.

Начал я с самой верхней замочной скважины. Это была старая привычка: разогреть пальцы до того, как придется сутулиться и наклоняться. Мне, призраку, уже не нужно было ничего разогревать – у меня остались только нервы, которые надо успокаивать.

Отмычки скользнули в замочную скважину, и легкими, осторожными касаниями я проверил рычаги. Я изогнулся, вжимаясь в дверь, чтобы оценить длину отсутствующих у меня ключей. Я надавил. Металл щелкнул. Оскалившись, я надавил сильнее. Еще один щелчок, на этот раз – окончательный. Если бы я мог потеть, то пот уже заливал бы мне глаза.

Я взял другую отмычку и начал работать с другими рычагами в обратном порядке. Щелк-щелк-щелк, отозвались они – словно клинок, который наносит удары. Теперь я уже понял, что представляет из себя этот замок, и спустя полчаса напряженной работы он пал. Повернув отмычку, я почувствовал, как поворачивается хрупкий стеклянный цилиндр. Я бы взревел от радости, если бы меня не ждали еще четыре таких цилиндра.

Следующий замок уступил под моим натиском так же быстро, как и первый: он словно хотел, чтобы его взломали. Оказалось, что это обман, хитроумный трюк, чтобы подловить меня на третьем замке. Третий оказался упорным зверем, с бронированными рычажками и всем прочим. Я атаковал его – наносил миниатюрные выпады, парировал, обманом заставлял механизм замереть на месте, пока я разбираюсь с остальными частями. Пять, шесть, семь. Мне удалось обдурить рычажки и повернуть их во тьму внутри двери, после чего замок с приятным металлическим звуком повернулся.

Четвертый оказался настоящим гадом и, пока мне не удалось в нем разобраться, два раза едва не поймал меня на ошибке. Это был хитроумный механизм с завинчивающимися рычажками, которые уходили все глубже при каждой попытке. В конце концов я одолел его с помощью трех отмычек, которые я особым образом зажал в своих холодных руках. Остальные смотрели на меня, словно зрители – на поединок. Несмотря на все звяканье и проклятия, они понятия не имели, какую борьбу я веду. Это был бой разумов, в котором, похоже, разумом обладал только один из бойцов. С их точки зрения, я мог бы с тем же успехом бить по двери дубинкой. Однако судьба каждого из тех, кто сейчас следил за происходящим, зависела от меня.

Я позволил давлению усилиться и использовал его, подчинил его себе, как и всегда. Каждый взгляд. Каждое постукивание ногой. Каждый треск брони. Я впитал в себя все это и бросил на пятый, последний замок.

Оттолкнув от себя свитки ногой, я присел и снова поднял инструменты. На моем лице окончательно застыл оскал. Мои колени начали дрожать. Последний замок дерзко отражал мои удары, но и он не мог устоять против моих острых отмычек. Я вспомнил лица жителей Аракса, которые насмехались надо мной, плевали в меня и проклинали, и эти лица я помещал на каждый рычажок, который мне противостоял. Они падали один за другим; я повернул накидной ключ, и пятый замок капитулировал.

Я встал, опустил инструменты и прижался лицом к двери. Шепот у меня за спиной беспокоил меня. Сейчас мне был нужен не шум, а мертвая тишина. Оставался только один циферблат и его замок смерти.

Клянусь, я чувствовал голод металла – я словно прижался к клетке, в которой сидел дикий зверь. Золотое колесо под пальцами было напряженным, словно сжатая пружина. Я расправил плечи, поставил ноги пошире, а затем, взявшись за стальные цветы, принялся поворачивать колесо. Я понятия не имел, в какую сторону нужно вращать, и механизмы замков не дали ни малейшей подсказки о том, как они устроены. Если я выберу не ту сторону, замок смерти сможет меня сожрать. И тогда все мои усилия окажутся напрасными, и я отправлюсь в небытие или, что еще хуже, окажусь на бесконечных равнинах мертвых, где буду выть на самого себя за то, что повернул ручку вправо, а не влево.

– Какой рукой пишет Фаразар?! – крикнул я, нарушив напряженное молчание.

Я почувствовал, что под моими руками что-то тикает: какая-то отвратительная шестерня внутри двери повернулась. Она ускорялась. Это плохо. Замок смерти готовился нанести удар.

Хирана фыркнула.

– Какое отношение это…

– Какой рукой?

Бабка и внучка посмотрели друг на друга, и в их глазах впервые появилось что-то, кроме ненависти. Хирана удивленно изогнула бровь. Сизин сложила руки на груди и задумчиво прищурилась.

– КАКОЙ РУКОЙ, СУКА? – заревел я.

– Левой! – рявкнула Сизин. – Чернила на его указах иногда расплываются.

Я топнул ногой, принимая решение и моля мертвых богов и любых других существ, которые сейчас слышали меня, даровать мне удачу.

Клац!

Колесо вздрогнуло; его внутренние зубцы встали над шестернями. Я услышал, как шестерня, отмерявшая время, вернулась в исходное состояние. Я вдруг заметил, что стальные цветы с одной стороны не так хорошо закреплены; равновесие было чуть-чуть смещено. Возблагодарив небо за небрежность мастеров, работавших над замком, я повернул колесо вправо.

Клац!

Еще раз – на удачу, и на этот раз никаких подсказок, которые могли бы меня спасти. Я собрался с силами, отклонился назад, подальше от убежища, и завопил, вложив в крик всю свою надежду.

С громким стуком что-то упало и остановилось внутри двери. Замок смерти. Я попытался отвести от него руки, но медные жилы стальных цветов вцепились в меня, приклеив к двери. Я почувствовал, что металл стал ледяным. Что-то глубокое и голодное потянуло меня к себе, словно разгневанное море, которое топит моряка. Я задергался, но дверь крепко держала меня.

У меня началась паника: из выгравированных на двери королей и древних пирамид появилось призрачное лицо. Темные сине-серые щупальца пара потекли из замочных скважин и начали сливаться воедино, пока не образовали ухмыляющийся череп. Когда мои ладони начали погружаться в металл, череп открыл рот, находившийся в нескольких дюймах от моего, и мимо меня полетел воздух, словно череп сделал вдох.

– Келтро! – донесся до меня еле слышный крик.

Голоса многих, которые слились в один. Некоторые из них я узнал.

Еще один голос – находившийся так близко, что мне показалось, будто заговорил череп – шепнул:

– Время еще не настало.

– Нет, твою мать, не настало! – взревел я и потянул руки на себя.

Я решил сыграть с замком в его собственную игру. Если он хочет забрать меня, ему придется со мной подраться. Я бросил свои руки внутрь двери, и холодный металл оцарапал меня, пролетая мимо. Я почувствовал душу, заточенную в двери. Я увидел ее – искалеченную, обозленную, много лет голодавшую. Я понимал, какую боль она испытывает, и на миг я разделил с ней место внутри двери. Я вселился в нее, а затем высвободился. Череп во тьме удивленно раскрыл рот.

Прежде всего я понял, что лежу на мраморном полу, на горе старых свитков, а моя голова опирается о скамью. Передо мной со стуком схлопывались стальные и медные цветы. Их странную смерть сопровождало жужжание и лязг металла. Раздался грохот, и дверь убежища, выпустив облачко пыли, раскрылась посередине. Шов – такой тонкий, что я его даже не заметил – раскрылся, давая представление о толщине двери. Почти два ярда, как я и предполагал. Две половины двери постепенно распахнулись.

Изможденный, я остался лежать у скамьи, а все остальные тем временем набились в приемную. Сторонники Культа Сеша остались в коридоре. Итейн у меня за спиной расталкивал копейшиков Хираны, пока будущая императрица и вдова сражались за право первой войти в убежище. Хотя они алчно взирали на то, как раскрываются плиты из золота и меди, я видел, какие взгляды они бросают на меня. Они смотрели на меня не с благодарностью, не как на победителя, а так, словно я обделался. Для них я инструмент, который сослужил свою службу. Но мне было плевать. Я просто похлопал по своим парам, радуясь, что остался цел. Только Темса смотрел на меня – этот взгляд я не раз ощущал на себе с тех пор, как меня вытащили из Никса. Мне никогда еще не доводилось смотреть в глаза отрубленной голове, и я понял, что мне это не нравится. На его лице застыла угрюмая гримаса. Если он и отводил от меня взгляд, то лишь для того, чтобы со злобой посмотреть на Просвещенных Сестер или на Даниба.

Хирана и Сизин расположились в противоположных частях комнаты, за стенами копий и брони. В дверном проеме появилась тонкая полоса света. Я почти слышал, как скрипят чьи-то зубы в ожидании исторического момента.

Через увеличивающийся проем я увидел желто-белый мрамор, фрески с сусальным золотом, шелка такие тонкие и прозрачные, что они были похожи на солнечные лучи. Наклонные стены сходились к золотому куполу, на котором сотня рубинов и изумрудов обозначала очертания созвездий. Где-то далеко вдали стояла незаправленная кровать с чисто белыми простынями.

– Отец, час расплаты настал! – взвизгнула Сизин, и эхо ее слов полетело по комнате.