Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 302 (всего у книги 341 страниц)

– Хватит! – сказала я, повернувшись к Гидеону. – Прикажи им остановиться.

– Остановиться? Ворота уже близко… Ты разве не хочешь выйти отсюда живой?

Я испепелила его взглядом – человек, когда-то отдававший мне приказы, теперь слушал мои.

– Просто выполняй. И скажи им, чтобы пропустили меня.

Гидеон пожал плечами, произнес несколько резких слов по-чилтейски, и солдаты прекратили медленное, но неотвратимое продвижение к свободе.

– Что вы делаете, Дишива? – прошипел Аурус. – Идти дальше одной слишком опасно.

– А стоять посреди дороги и выводить отсюда вашу армию не опасно? Но ведь получилось, правда? Доверьтесь мне, секретарь.

Он посмотрел на меня так, будто собирался поспорить, а потом перевел взгляд на Ясса и Гидеона в поисках поддержки. Оба пожали плечами: они слишком хорошо знали, какая я упертая, и отговаривать не стали.

– Ладно, – сказала я. – Если что-то пойдет не так, уходите отсюда как можно быстрее под прикрытием этого ходячего щита. За воротами вы будете в безопасности, им не хватит людей сражаться в открытом поле.

Не дожидаясь ответа, я протиснулась сквозь ряды чилтейцев, пока не оказалась прямо за стеной щитов. По команде щиты раздвинулись, чтобы я могла сделать глубокий вдох и шагнуть на залитую солнцем дорогу. В одно мгновение все взгляды и стрелы оказались нацелены на меня. Кто-то в толпе кричал, толкался, плевался и осыпал меня ругательствами, и я дала волю ярости.

– Бросьте оружие и разойдитесь! – гаркнула я, сурово уставившись на них. – Прекратите! Мы не заслужили изгнания, когда прибыли сюда, но видят боги, теперь заслуживаем. Это не наш город. Эти чилтейцы нам не враги. Вы не враги мне, а я – вам, и заклинательница Эзма недостойна своего звания. Она лгала вам, чтобы собрать в этих землях армию и завоевать нашу родину, потому что иначе не сможет вернуться. Но вы, мой гурт, мой народ, мои друзья, вы свободны. Сложите оружие и уходите.

Я не угрожала, не поставила им ультиматум, чтобы не настроить против себя, просто сказала правду. Кому бы мы ни давали клятвы, все мы бесконечно, опустошительно устали.

Пора возвращаться домой.

Некоторые левантийцы продолжали кричать, но многие замолчали, и постепенно настала тишина. Согласились не все. Кое-кто поддержал бы Эзму, что бы она ни сделала, но моих слов хватило, чтобы внести раскол, и ряды тех, кто решил сражаться, постепенно редели по мере того, как остальные один за другим отходили в сторону. Они не улыбались, не приветствовали меня, не благодарили и даже не признали моих слов, а просто дали себе шанс выбрать лучшее будущее. Достойное будущее. Когда-то я высмеивала одержимость Раха честью и долгом, но теперь слишком хорошо поняла, во что мы превратились без них.

– Пошли, – сказала я, веря в то, что левантийцы на меня не нападут, и двинулась дальше.

Шаг за шагом, медленно, и стена щитов последовала за мной, но я не спряталась за ней от тех, кто выливал на нас свой гнев.

Взяв себя в руки, я шла сквозь злобную толпу к открытым воротам, ведя к свободе бывших врагов. Я не позволяла себе думать, что победила, не позволяла мечтать о будущем, за которое сражалась, а сосредоточилась на каждом шаге и жалобной народной песне.

Мелодия отскакивала эхом от щитов, и другие тоже подхватывали ее, но не только мы. По всей площади к пению присоединялись левантийцы, некоторые вполголоса, а другие громко взывали к небесам, с воем выпуская свою боль. И ненадолго в этом чужом городе, посреди мертвых и умирающих солдат, мы стали едины.

Как только мы оказались за городской стеной, я перестала петь. У меня пересохло в горле. Ноги заплетались, колени подогнулись, и я рухнула на прохладную траву.

– Дишива? – Надо мной склонился Ясс. – Что с тобой, Дишива?

– Не суетись, – сказал Гидеон где-то поблизости, хотя я его и не видела. – Она была в таком напряжении, какого ты никогда в жизни не испытывал.

Ясс заворчал, а я неожиданно засмеялась. Дыхание вырывалось из горла с хрипом, сухое, как последний хохот умирающей старухи, и боги знают: я чувствовала себя именно такой.

Мимо нас торопились чилтейцы, лязгали доспехи, гулко топали сапоги. Откуда-то доносились приказы, но, похоже, единственной целью было как можно скорее убраться отсюда.

– Дишива. – В угасающем свете дня Аурус опустился рядом со мной на колени, но под взглядом Ясса растерял все заготовленные слова. – Отлично вышло, ваше преосвященство, – сказал он. – С этого момента я справлюсь сам.

Прежде чем он поднялся, я схватила его за руку и удержала.

– У нас получилось? Теперь у нас есть будущее?

Губы Ауруса дрогнули.

– Думаю, я смогу это устроить. Да.

Я отпустила его руку.

– Спасибо.

– Нет, – сказал он. – Это вам спасибо.

33

Мико

Я вошла в двери тронного зала, сжимая в руке Хацукой, частицу истории и воплощение гнева. На помосте в дальнем конце зала сидел Мансин, чувствуя себя уютно на украденном троне. Украденном у моего отца. У моего брата. У меня.

Зал цвета крови был наполнен мужчинами в дорогих нарядах, а несколько женщин, казалось, присутствовали лишь ради украшения. Когда я проходила мимо, гости сбивались в мелкие группки и шептались. Они отозвались на призыв нового императора, признав его притязания на трон? Или рассчитывали сказать внукам, что присутствовали на рождении новой династии?

– Я уже немного утомилась отбиваться от ваших покушений на мою жизнь, Мансин, – сказала я, и солдаты рядом с ним крепче схватились за клинки.

– Покушений? Идет война, – отозвался он, подавшись вперед на шипастом троне моих предков. – Смерть и ранения – наши постоянные спутники в такие времена, и никто в этом не виноват.

Подняв Хацукой, я приложила стрелу и прицелилась в левый глаз Мансина.

– Не рассчитывайте, что я не поступлю с вами так же, как со светлейшим Батитой, когда он решил украсть у меня престол.

При первом же скрипе натянутого лука несколько солдат поспешили вперед и выстроились в шеренгу перед своим императором. Публика разом охнула. Тяжелые шаги генерала Мото за моей спиной наконец затихли.

– Ваше величество, вряд ли подобающе…

– Генерал! – рявкнул Мансин из-за стены стали и плоти. – Немедленно арестуйте ее за измену!

Вслед за Мото снова раздался топот тяжелых сапог и звон доспехов. Через открытую дверь хлынули солдаты. Скорее всего, люди Мото, хотя это уже не играло роли. Скоро здесь будет генерал Рёдзи, и тогда начнется кровавая резня. Мы оба можем покончить друг с другом с накалом драмы, как умели только матушка и император Кин, и в итоге оставим Кисию раздробленной и уязвимой.

Или поступим по-другому.

Я опустила Хацукой. Матушка когда-то стояла перед выбором – выйти замуж за человека, уничтожившего ее семью, или обречь империю на гражданскую войну. Я всегда сомневалась в правильности ее решения, но никогда не задумывалась, нет ли совсем иного пути. Третьего, которого она не видела.

Наклонившись, я аккуратно положила Хацукой и колчан на пол.

– Мико! – охнула Сичи, шагнув из кружка придворных у помоста.

Приятно было видеть ее целой и невредимой и знать, что она беспокоится обо мне, но я подняла руку, чтобы она не приближалась. Быстрые шаги за моей спиной возвестили о прибытии генерала Рёдзи и Эдо, их голоса прорывались сквозь общий гул. Но я не обернулась.

Теперь всё было готово.

– Лорд Рё Мансин, – сказала я. – Вы ждете доминуса Виллиуса. Первая попытка выдать за него замуж вашу дочь провалилась, но вы удвоили усилия, чтобы сделать его своим зятем, даже когда после захвата Симая стало ясно, что Девятка ему не подчиняется. Скажите, почему вы так упорствуете?

– Это тронный зал, а не суд и не стол переговоров, – холодно ответил он.

– Это неправда, как доказал император Кин, хладнокровно убив моего брата в тронном зале. Как еще раз доказали мы с вами, подделав завещание Кина после его смерти, чтобы трон не занял светлейший Батита.

По залу пронесся ропот, но я смотрела только на сурового человека, сидящего на моем троне.

– Мне нечего скрывать, – сказала я, раскинув руки. – Ни скрытых клинков, ни тайных планов – только душа, принадлежащая империи, как принадлежали души всех моих предков. Так скажите, лорд Мансин, почему вы так стремитесь женить доминуса Виллиуса на вашей дочери?

– Вы задаете этот вопрос так, будто считаете удивительным желание богатых мужчин устроить брак своих детей, – сказал он, бросив насмешливый взгляд на собравшуюся в зале знать, словно призывал присоединиться к его веселью. – Так принято в Кисии вот уже…

– Зачем. Женить. Доминуса Виллиуса. На вашей. Дочери, – медленно и четко произнесла я, с угрожающим видом шагнув вперед, так что уже не могла дотянуться до Хацукоя.

Веселье Мансина испарилось.

– Генерал Мото, я ведь приказал вам арестовать изменницу, но она до сих пор стоит здесь. Она уже призналась, что обманом заняла престол после смерти императора Кина, которую сама же и устроила, а потом скрыла от остальных. Какие еще преступления вам нужны?

Я стиснула кулаки и расслабила их, медленно выдохнув сквозь зубы. Я не позволю гневу управлять собой. Этого я не допущу.

Стоящий за моей спиной генерал Мото не сдвинулся с места.

Мансин встал, по-прежнему находясь за стеной гвардейцев.

– Генерал Мото, я приказал ее арестовать!

– Сначала я хочу услышать ответ на ее вопрос. Ваше величество.

Титул генерал добавил после паузы, как будто случайно вспомнил, я даже не надеялась на такой исход, хотя недоверие одному лидеру не означает доверия другому. Оямада опасался, что Мото будет соперничать за престол с Дзаем, так что один генерал может в мгновение ока сменить на троне другого.

Мансин сердито оглядел зал, как будто хотел спалить всех заживо.

– Арестуйте ее, – рявкнул он гвардейцам.

Когда генерал Мото так и не пошевелился, гвардейцы все как один сошли с помоста.

– Стоять! – гаркнул Мото своим солдатам в дверном проходе, когда все в зале пришло в движение. – Стоять!

Однако генералу Рёдзи удалось растолкать их и протиснуться в последний тронный зал Кисии вместе с горсткой солдат.

– Простите, что прерываю, ваше величество, – сказал он, не уточнив, к какому «величеству» обращается. – Похоже, ваш долгожданный гость прибыл.

Из плотной группы гвардейцев, которых привел Рёдзи, выступил доминус Виллиус. То есть его близнец, но Унус был настолько точной копией брата, что я вздрогнула, сердце подскочило к горлу, и на мгновение я с ужасом подумала, что все испортила.

При виде доминуса Виллиуса публика загудела – он вызывал страх и недоверие везде, где появлялся.

– Вы все дожидались меня? – спросил Унус, и я снова покосилась на Рёдзи – убедиться, что он не привел другого брата. – Мне пора наконец забрать свою невесту? Или я должен сначала провозгласить вас, император Мансин, правителем объединенной территории Кисии и Чилтея, священной империи?

Его слова глухо ударились оземь и раскатились эхом. На мгновение настала гробовая тишина, после чего люди разом заголосили, выкрикивая вопросы и требования, и даже гвардейцы, получившие приказ арестовать меня, не спешили идти в эпицентр бури.

– Ложь! – рявкнул Мансин, перекрикивая ропот толпы. – Генерал…

– Это не ложь, – сказала я, перешагнув через Плиту смирения. – Вы хотели выдать Сичи замуж за доминуса Виллиуса, чтобы укрепить связи между Кисией и Чилтеем не только на политическом уровне, но и на религиозном. Когда он успел убедить вас, что в ваших интересах помочь ему стать Вельдом Возрожденным и построить священную империю, а не стоять у него на пути? Вы начали действовать еще за спиной Кина?

Мансин фыркнул, глядя на меня сверху вниз, как на червя.

– Эта чепуха лишь доказывает, что вы потеряли рассудок. Я не позволю вам превратить в фарс все, чего я добился для Кисии. Страна нуждается не в идеалистке, девчонке Отако…

– Она не нуждается и в жадном до власти, амбициозном генерале, который умеет только воевать! Кисия голодает. Кисия умирает. Кисия не протянет зиму, если вы растратите всю ее провизию, энергию и людей, сражаясь с Чилтеем ради священной империи. Кисии нужно исцелиться.

– Тогда во главе страны не должны стоять ни Отако, ни Ц’аи, – выплюнул он.

– Да, – согласилась я. – Стране нужен тот, кто прислушивается к чаяниям народа. Времена бесконечных опустошительных войн и правления императора, оторванного от мира, прошли, нам пора измениться. – Я обвела взглядом придворных. Им все равно, кто сядет на трон в конце дня, но, возможно, на краткий миг они проникнутся сочувствием к простым жителям Кисии, которым не так повезло. Тем, кто умирает от голода и кого посылают воевать. – Я не хочу претендовать на престол, стоя на плечах своих предков, – продолжила я, обращаясь не только к ним, но и к Мансину. – Я хочу править не как Отако или Ц’аи, а как человек, мечтающий о лучшем будущем для Кисии.

Я закончила речь в полной тишине, но тут кто-то нарушил ее, шаркнув сапогом за моей спиной.

– Я поддерживаю ее императорское величество, – сказал генерал Рёдзи, и раскаты его голоса поднялись до самой крыши.

– Еще бы, – хмыкнул Мансин. – Ваши отношения…

– Я поддерживаю ее императорское величество.

Когда это повторил второй и третий голос, я повернулась и увидела рядом с Рёдзи генерала Алона и генерала Йасса. У меня екнуло сердце. Так часто я искала их поддержки в борьбе с Мансином, подвергая их риску, и то, что они не побоялись встать рядом со мной в этот момент, вселило в меня уверенность, в которой я так нуждалась. Но когда я перевела взгляд на генерала Мото и подняла брови, он промолчал.

– Генерал Мото, – произнес Мансин тоном человека, чье терпение на исходе. – Может, теперь вы наконец-то выполните приказ и арестуете ее.

Но Мото не пошевелился, просто стоял, уставившись на человека, за которым решил следовать. Мото был не из тех, кто быстро распаляется, но его сжатые челюсти указывали, что он вот-вот вспыхнет. Люди, которые долго правили Кисией, сидя за столом в зале Совета, не любят, когда им лгут, держат в неведении и выставляют дураками. Возможно, Мансин так и не понял главное: на честолюбцев можно полагаться, лишь пока делаешь то, что входит в их планы, но стоит только шагнуть в другом направлении, и они уже никогда тебя не поддержат. Меня он этому научил.

Мансин и генерал Мото долго смотрели друг на друга, а потом генерал развернулся к солдатам, стоящим у него за спиной.

– Выведите отсюда этого человека, – приказал он, указав на Унуса. – Обыщите дворец, нет ли здесь его сторонников. А если найдете, немедленно приведите сюда. Быстро!

Солдаты поспешили выполнить приказ, а Мансин нерешительно застыл на помосте. Лишившись поддержки генерала Мото, генералов Йасса и Алона и пылкой преданности знати, которая теперь молча наблюдала за событиями исторического масштаба, он остался один. Мне было хорошо знакомо это чувство. Я надеялась, он чувствует, как земля уходит из-под ног, – так было у меня в Когахейре, когда он забрал у меня все.

В последний раз окинув взглядом зал в поисках поддержки, которой Мансин так и не получил, он развернулся и шагнул к двери, скрытой в стене за троном. Матушка всегда называла ее «спасительной лазейкой». Я никогда не видела, чтобы дверью пользовался Кин, ведь это было слишком явным признанием поражения.

Я бросилась за Мансином, и от резких движений запекшаяся после сражения кровь растрескивалась на одежде и летела во все стороны. Оглянувшись, я поняла, что никто не пошел за мной, и скрылась в двери. Почти сразу же узкий проход, тускло освещенный через маленькие окошки, сделал резкий поворот, извиваясь к центру дворца. Даже в темноте я не потеряла бы Мансина, следуя за его тяжелым яростным топотом.

– Мансин!

Он оглянулся через плечо, но не остановился. Не заговорил.

– Мансин! Вы знаете, что так просто это не закончится. Когда-то вы были лучшим министром левой руки в империи, стойко и самоотверженно защищали ее интересы. Почему бы не посвятить себя империи…

– И вы меня помилуете? – засмеялся он. – Я знаю вас всех как облупленных. Ц’аи, Отако – все вы одинаковые. Но, конечно же, когда приходится принимать трудное решение, вы поступаете благородно, а когда другие делают то же самое – они чудовища.

Мансин резко остановился. На другом конце коридора стояла Сичи, ее глаза горели как два огненных озера, а в руках откуда-то появился Хацукой.

– Быть может, Мико и найдет в своем сердце милосердие, но я вряд ли, отец, – сказала она, прикладывая стрелу к тетиве.

Движение не то чтобы новичка, но и не опытного стрелка.

– Положи лук, девчонка! – рявкнул Мансин. – Это про€клятое оружие нужно было зарыть в землю вместе с Катаси.

– Вы приказываете мне? – спросила она, шагнув ближе.

Он сцепил руки за спиной и посмотрел на Сичи сверху вниз.

– Как твой отец я имею на это право. Как твой отец, который всегда действовал в твоих интересах. Я дал тебе возможность выйти замуж за человека, который станет иеромонахом Кисии и Чилтея, и вот что получаю взамен? Ты могла бы обладать безмерным богатством и властью!

– В моих интересах, – процедила она сквозь зубы и выпустила стрелу.

Я пригнулась и накрыла голову руками, боясь, что Сичи промахнется, и стрела с глухим стуком отскочила от стены и упала Мансину под ноги.

– Это выглядит забавно, дорогая, – сказал он, когда Сичи хладнокровно вытащила новую стрелу, – но…

Сичи выстрелила. На этот раз я не пригнулась, за что была вознаграждена мясистым хлюпаньем, когда острая сталь вонзилась в мышцы. Мансин зашипел, глядя на торчащую в руке стрелу.

– Ну ладно, – сказал он, скрежеща зубами. – Ты повеселилась, а теперь положи лук.

Сичи как будто находилась где-то совсем в другом месте, потому что, не обращая на Мансина ни малейшего внимания, достала из колчана очередную стрелу и натянула тетиву. Осталась всего одна стрела, и я не знала, радоваться мне или сожалеть, что не успела пополнить запас.

Сичи снова выстрелила, на этот раз гораздо увереннее. И Мансин пошатнулся. Когда, охнув, он упал на меня, я машинально подхватила его.

– Сичи! – рявкнул он, схватившись за стрелу в плече. – Прекрати! Сейчас же!

Сичи выпустила последнюю стрелу в его колено, и Мансин закричал.

– Сичи! – охнула я, рухнув на пол под тяжестью дергающегося Мансина. – Ты точно этого хочешь?

Мне столько раз задавали этот вопрос, с тех пор как я лишилась опеки матушки тем летом в Кое. Ответ всегда был да, но я никогда не чувствовала такую уверенность, какую видела сейчас в глазах Сичи. Без ярости, совершенно хладнокровно она вытащила из-за пояса отца кинжал и прижала острие к его шее, когда Мансин попытался встать. Даже давить не пришлось.

Я выкарабкалась из-под истекающего кровью Мансина; вместо проклятий, которые он пытался изрыгать в наш адрес, на его губах выступали кровавые пузыри. Хотя мы все равно его не слушали. Его смерть снимет такой тяжкий груз и с наших плеч, и с империи, но я не стала смотреть, как заканчивается его жизнь. Просто взяла Сичи за руку, и мы сели рядом, не нуждаясь в словах. Позже еще будет время для извинений, обещаний и планов. А пока мы ждали конца.

И когда Мансин перестал дышать, мы наконец вздохнули с облегчением.

34

Кассандра

Каменный пол святилища оказался самым теплым и самым уютным местом, где мне когда-либо доводилось лежать. У меня еще хватало рассудка понимать, что так не должно быть, только это уже не имело значения. Тело и душа уплывали вместе с потоком боли и крови. Никогда я не чувствовала себя счастливее.

– Ну, теперь лежишь смирно? – произнес бестелесный голос Дуоса где-то надо мной. – Мудрое решение. Если будешь еще жива, когда я вернусь после провозглашения его императорского величества господином всех этих земель, мы с тобой еще поиграем, ведь это так весело. – Он обернулся на звук шагов. – А мне пора, я…

Он прервался и зарычал. Мне бы следовало забеспокоиться, посмотреть, что его расстроило, но все тело страшно отяжелело. Хотелось только лежать и больше не двигаться. Никогда. Здесь, на теплых и уютных камнях.

– Посылали за священником?

Голос был мне знаком, но эти камни такие удобные…

«Это Яконо! – закричала у меня в голове Кайса. – Он здесь! Вы вдвоем точно сможете его прикончить!»

«Это будет непросто».

– Очень трогательно, – сказал Дуос. – Ты здесь, чтобы снова попытаться завершить контракт, или явился ее спасать? Не трудись отвечать, твои мысли для меня – открытая книга.

«Поднимайся!»

Кайса протолкнулась вперед, а я была рада соскользнуть в глубину и тепло сознания, отдав ей контроль. Застонав, она с трудом подняла нас на колени, а святилище медленно вращалось.

– Кассандра. – Яконо протянул руку, и она приняла ее, позволяя поднять нас на ноги.

Губы Яконо были плотно сжаты, и он не сводил глаз с Дуоса, даже когда поддерживал нас.

«Так, а теперь возвращайся и убей эту сволочь», – сказала Кайса, снова отдавая мне контроль над избитым телом.

Я все бы отдала, чтобы лечь обратно.

– Как ты собираешься это сделать? – прошептала я, губы были разбиты, и речь звучала невнятно. – Может, бросимся на него вместе?

Яконо не ответил.

– Яконо?

Он обернулся и одновременно с предупреждающим криком Кайсы ударил меня кулаком в лицо. Из разбитого носа хлынула кровь, и я отшатнулась. По святилищу раскатился смех Дуоса.

– Ты и правда думала, что он может противостоять мне? Пусть тропа заросла, но, если ты ее проложил, она останется навсегда.

Я сплюнула кровь изо рта, а когда Яконо еще пару раз ударил меня в живот, согнулась пополам, и к льющейся с губ крови добавилась рвота. Все опять погружалось в туман, но блеснул клинок, и я едва успела увернуться от удара в лицо.

– Не слушай его! Думай о своих заповедях!

В прошлый раз мои крики не помогли, так что я отступала, пока не наткнулась на колонну в центре святилища.

– Вот дерьмо! – прошипела я, пригибаясь, и неловко метнулась в сторону от выпада Яконо. – Где проклятый Унус с его дерьмовой магией, когда он нам так нужен!

«Возвращаться ему слишком опасно! Он может умереть!»

– А мы точно умрем, если он не вернется! – ответила я, продолжая пятиться от Яконо. – Так, нужен другой план.

– Просто сдайся, Кассандра, – сказал Дуос. – Смотри на это как на достойный конец. Умереть за любовь… или, может быть, от любви. А вообще – ты самая жалкая шлюха, какую я когда-либо встречал.

Крепко сжав дрожащие кулаки и краем глаза следя за Яконо, я направилась через гулкое пространство к Дуосу.

– И к тому же ты паршивый убийца, – продолжил он, а тем временем Яконо с мертвым взглядом шаг за шагом, как на поводке, двигался следом за мной. – В самом деле, Кассандра, ты позволила Кайсе взять верх и размякла.

Я продолжила подбираться к нему и уже оказалась так близко, что пришлось стараться при каждом шаге не спускать глаз с обоих – с него и Яконо.

– Я могу тянуть это весь день и ночь, – сказал Дуос, когда я была совсем рядом. – Но ты стара и выдохлась, Кассандра. Просто дай ему прикончить тебя и избавь всех нас от мучений.

Краем глаза я видела, что Яконо шел дальше, и как будто без контроля Дуоса.

– При моем опыте это совсем не трудно, – добавил Дуос, скрещивая на груди руки.

Еще шаг к нему. Ближе. Ближе. Я смотрела только на Лео, оставалось надеяться, что Яконо следует за мной. Я ловила каждое судорожное движение, рывок, который мог предшествовать нападению. Поле зрение сузилось, и Яконо теперь был лишь смутной тенью за спиной доминуса Виллиуса.

Еще шаг, и на лбу у Дуоса появилась морщинка. Яконо взмахнул кулаком. Предназначенный мне удар сзади должен был свалить Дуоса, я увернулась, но немного не рассчитала, так что Яконо лишь задел мерзавца по уху, чуть не сбив с ног.

Дуос на мгновение растерялся. Яконо заморгал и потряс головой, прогоняя туман.

– Да! – крикнула я. – Давай…

Дуос взвыл, с размаху ударил Яконо в челюсть, и тот без сознания рухнул на пол.

– Нет! – Я бросилась к жестко ударившемуся о камни Яконо, но путь мне преградил скалящийся Дуос. Он смотрел мне прямо в глаза, и разум пронзил крик, подобный тому, что срывался с губ Септума. Я застыла, потом покачнулась, попыталась сосредоточиться, но колени уже подгибались. «Ну уж нет», – прошипела Кайса и захватила контроль. Снова раздался крик, и на сей раз пронзил разум Кайсы. Будто двигаясь против ураганного ветра, я все-таки сумела опять взять контроль и шагнуть вперед.

Дуос засмеялся, но в смехе теперь не было ни капли веселья.

– Ты такая изворотливая, Ходячая смерть. Такое же чудовище, как и я.

– Нет, – отрезала Кайса. – Мы не такие. Может, люди нас и не понимают, но мы никогда не будем такими, как ты.

– Что за благонравие! А какой идеализм! В самом деле, Кассандра, в ней куда больше огня, чем в тебе. Но все чудовища одинаковы, Кайса, и не важно, что люди изредка бывают добры, они никогда тебя по-настоящему не поймут. Никогда не примут. Не то что я. Мы с тобой одинаковые.

Кайса плюнула в него, едва не попав на ноги.

– Ничего подобного. В тебе человечности ровно столько, сколько может быть у человека с одной двенадцатой частью души. – Она подалась вперед, а он отстранился, скаля зубы. – Ты никчемный, слабый и жалкий.

– И, как я уже говорил, мы с тобой одинаковые.

У нас не было кинжала, только кулаки, колени и злость, и мы без колебаний обрушили на него все это. Один раз в приюте я так же накинулась на мальчишку старше меня. Я кусалась, царапалась, колотила его мордой о камни, и когда Священные стражи нас, наконец, растащили, крови было много.

То же пламя ненависти вспыхнуло во мне и сейчас, только Лео уклонялся или блокировал каждый пинок, отступал от моих ударов и мгновенно наносил свои в ответ до тех пор, пока я не перестала ощущать что-либо кроме вкуса крови и желчи, а святилище не затуманилось перед глазами.

– Ну давай же, Кассандра, – с ненавистной улыбкой подначивал меня Лео. – Ты должна быть в этом так хороша. Если вспомнить, из всех нанятых Аурусом убийц только вы двое пока еще живы.

Я попробовала поморгать, стряхивая изнеможение, затягивающее меня, как поток, в свое море, а потом, опираясь на ярость Кайсы, снова бросилась в бой. Моего умения у нее не было, но наше общее тело знало правильные движения, и каждый ее удар должен был попасть в цель. Однако Дуос со смехом защищался и уворачивался от ее кулаков.

Я сосредоточилась на ноге, перехватила контроль и пнула Дуоса сапогом по лодыжке. Удар вышел сильным, Дуос зашипел, отшатнулся, и кулак Кайсы встретился с его челюстью.

«Касс! Он не сможет читать наши мысли, если мы продолжим переключаться!»

Дуос пошатнулся, но устоял на ногах, вытер белым рукавом выступившую на губах кровь.

– Вы считаете, я так глуп? – сказал он.

– Глуп настолько, чтобы сломать собственное лучшее оружие.

Я указала на Яконо, который по-прежнему лежал на полу и стонал, прижимая к голове руки.

Дуос зарычал, но я видела, что его гнев – это признак слабости и сомнения, как раз то, что нам нужно. Мы давно привыкли разделять одно тело и теперь могли с легкостью передавать друг другу контроль. Это было как танец, а не борьба, мы просто поочередно дергали за рычаги, заставляя тело двигаться. Удар, пинок, шаг, кулаком в лицо, в живот, в горло. Дуосу ничего не удавалось блокировать, потому что он не видел наших намерений. Он не умел по-настоящему сражаться, только реагировал на мысль противника, и когда два голоса в нашем танце сменяли друг друга, вертелся, спотыкался и путался. Кровь текла с его губ, носа и пореза над глазом. Тем не менее, несмотря на все синяки, которые он увидит утром, Дуос двигался по-прежнему слишком быстро, чтобы я могла схватить его за горло или свернуть шею, а оружия у меня не было, как и возможности покончить с ним раньше, чем он найдет другой способ одолеть нас, перехитрить, победить.

Но я слишком далеко зашла, чтобы теперь подвести Хану, и поэтому, крепко сжав разбитые кулаки, приготовилась драться до конца, сколько бы это ни заняло времени.

После первого удара о камни мир перестал существовать, сконцентрировался вокруг одного человека. Но от топота бегущих шагов иллюзия развеялась.

– Ваше святейшество! – запыхавшись, выговорил один из людей Лео, вбегая в святилище. – Ваше святейшество! Надо уходить!

Вслед за ним появились еще пятеро с перекошенными от страха лицами.

– Оставайся на посту, – прошипел один из них другому, встретившись с леденящим яростным взглядом Лео.

Лео отошел от меня.

– Ну? В чем дело?

– Император Мансин, – произнес первый, которого подталкивали вперед остальные. – Он… он мертв. Теперь трон у императрицы Мико, и она знает, что мы здесь.

– Мертв? – негромко повторил Дуос, но слово прозвучало как рык, столько в нем было ярости. – Мертв? А моя супруга? Первосвященник? Мой близнец? Я вас выпотрошу за это!

– Ваше святейшество…

– Этого убить. – Дуос ткнул пальцем в Яконо. – Эту забирайте. Живьем.

Шесть вооруженных солдат двинулись к нам, и хотя все мое тело было измучено и разбито, я приготовилась сопротивляться.

– Если не убежите сразу, вас найдут гвардейцы императрицы, – сказала я. – Только подумайте, что они тогда с вами сделают.

Лица солдат исказил испуг, они застыли на полпути, вытаращив глаза, словно время остановило свой бег.

Кайса резко обернулась. В дверях стоял неизвестно откуда взявшийся Унус. Он раскинул руки, как разящий бог, и смотрел сквозь меня невидящим взглядом. Его руки чуть дрожали, и он скрипел зубами, с трудом сдерживая натиск шестерых человек.

Дуос засмеялся.

– Правильно, Унус, используй силу, – сказал он, и голос эхом зазвенел вокруг. – Помни, как мы могущественны и насколько лучше других. Рождены для великой цели, и теперь она так близка.

– Не слушай его, – сказала я. – Помни: без него ты свободен.

– Знаю, ты тоже веришь во все, что я намерен построить, – продолжал Дуос, обращаясь к Унусу, хотя и наблюдал за нами. Тебе нужно только принести меня в жертву и принять звание Вельда, исполняя пророчество, для которого мы были рождены.

– Я не смогу… держать… долго… – выдавил сквозь стиснутые от напряжения зубы Унус. – Ты должна с ним покончить… быстрее!

И последнее слово, растянувшись, перешло в нарастающий крик, словно Унуса разрывали на части.

Я уже не видела ничего, кроме Дуоса, как не видела ничего впереди – мое будущее, сжимающееся до секунд, перестанет существовать в тот момент, когда Унус больше не сможет сдерживать шестерых разъяренных солдат, и меня разрубят на куски те, кто так рвался отсюда.

Кайса закричала. Звук был заключен в моей голове, но заполнял все пространство, громкий, болезненный, всеобъемлющий. Ее взгляд метнулся к Дуосу, и, поняв, что Яконо больше не лежит на полу за его спиной, я тоже закричала.

Дуос прижал руки к ушам, и тут убийца появился у него за спиной. Уловив какую-то мысль, Дуос резко развернулся и остановил взгляд на Яконо.

– Нет!

Я потянулась к ним, будто могла не дать Дуосу опять проникнуть в сознание Яконо, но Кайса уже метнулась вперед, и наш сапог с силой ударил Дуоса сзади по ноге.