Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 341 страниц)

Глава 18
Старые враги, новые друзья

«Выслеживай! Гони! Ломай! Порабощай!»

ДРЕВНИЙ САМОБЫТНЫЙ КЛИЧ ДУШЕКРАДОВ

* * *

ДЫМ БЫЛ ВИДЕН во всем Араксе. Черная линия, которую растягивал ветер, двигалась на восток от самой верхушки Небесной Иглы.

Странную летучую машину Нилит и Хелес, кутавшиеся в одолженную одежду, не видели. Они даже едва расслышали звук ее падения – оно произошло очень далеко, и грохот заглушили окружавшие их высокие здания. Но всего через пару минут на улицах о машине знали все. Люди отпирали двери, открывали ставни, высовывались из окон и выгибали шеи, глядя наверх. Люди говорили про машину, про государственный переворот, про магию.

Нилит и Хелес шли сквозь поток этих разговоров до тех пор, пока из могучей башни не донесся мощный звук взрыва. Из верхней части Иглы повалил дым. Теперь люди перешептывались уже по-другому. Переворот! Магия! Улицы снова опустели. Торговцы паковали товары и закрывали лавки, бронированные экипажи мчали прочь, увозя своих владельцев домой. За криками следовал стук закрывающихся дверей и лязг замков. Все произошло слишком быстро. Аракс погрузился в странную, зловещую тишину.

Вскоре Нилит и Хелес снова остались почти в одиночестве, и, несмотря на царившую в городе атмосферу страха, они были этому рады. Чем ближе они подходили к центру города, тем более оживленными становились улицы, тем чаще встречались дознаватели и прокторы. Но после нападения на Иглу солдаты покинули свои посты и отправились в центр. Солдат Культа Сеша, которых Хелес и Нилит видели ранее, здесь не было. Еще один подарок судьбы.

Они были в районе Йереш; в этом уголке Аракса люди, которые почти могли назвать себя богачами, строили свои скромные башни. Район находился в конце проспекта Оширим – там, где узкие пыльные улочки еще не слились, превращаясь в широкую мощеную дорогу.

В полдень невысокие башни давали совсем мало тени. Нилит запекалась под горами ткани, но даже полуденному зною не удавалось выжечь из них затхлый запах. Она во все глаза смотрела на богато украшенные здания с длинными балконами; здесь каждый житель стремился превзойти соседа. С одной стороны, Нилит скучала по теснившимся друг к другу высоким зданиям центральных районов. С другой – она радовалась уже тому, что выбралась из пустыни.

На каждом повороте, на каждом тихом перекрестке сердце Нилит начинало биться чуть быстрее. Названия улиц уже казались ей знакомыми. Утром она даже узнала базар, на котором не была уже много лет, и сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди – в основном от волнения. Однако радость Нилит омрачилась тревогой, когда из ее башни повалил дым.

Нилит поняла, что ее обман раскрыт, почувствовала, что песок в ее часах бежит все быстрее. Это путешествие никогда еще не было так похоже на гонку. Она подняла руку к воротнику, задела шею холодными парами и, передумав, просто сжала онемевший кулак.

– Спокойнее, Нилит. Вы себя утомите, – сказала Хелес. Рядом уже никого не было, но она все еще говорила шепотом.

Поняв, что она мчит вперед, Нилит замедлила шаг и подошла к Аноишу, чтобы погладить его по морде. Он выглядел уставшим. Из его горла вырвалось басовитое ворчание. Она похлопала его по крупу.

– Молодец, хороший конь. Уже немного осталось, – сказала Нилит – скорее для того, чтобы подбодрить себя.

– Мы пройдем недалеко от Палаты Кодекса. Можно попросить у Ребена надежных дознавателей…

Нилит покачала головой.

– Нет, Хелес. В этом городе никому нельзя доверять, особенно если учесть, что прямо здесь находится непорабощенное тело императора. – Нилит хлопнула по горе тряпок, и из-под нее донеслось приглушенное проклятие. – Думаешь, то, что люди Культа Сеша стоят рядом с солдатами и дознавателями – знак того, что камерарию можно доверять? С тех пор как я покинула город, в нем что-то изменилось. Риск слишком велик. Нет, мы сделаем все в одиночку и тихо – пока не поздно. Тебе все ясно?

– Предельно ясно, ваше величество.

Хелес кивнула и двинулась вперед, словно разведчик. Ее синяки и порезы в основном зажили, но запястье по-прежнему было сломано, и она прихрамывала на правую ногу. А вот раны Нилит…

Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрит, императрица размотала часть обмоток. Ее здоровые пальцы почти сразу ощутили холод. Поморщившись, она провела ладонью вдоль ключицы до того места, где твердое тело превращалось в пар. Нилит сжала кулак проклятой руки и все равно не ощутила ничего – у нее осталось только воспоминание о мышцах, которые были там. Она стиснула зубы так, что у нее на глаза навернулись слезы.

– Тебе лучше? – спросил сокол, сидевший на спине коня.

Безел вел себя так тихо, что она и забыла про него.

– Нет, конечно, – ответила Нилит и смахнула слезу.

– Ну, значит, нас таких двое, – буркнул он.

Нилит посмотрела на него и не увидела в его темных глазах ни раздражения, ни печали – одно лишь спокойствие.

– Перерыв! – крикнула она Хелес, и они нашли тенистую нишу между двумя приземистыми зданиями – судя по всему, складами.

Освободив Аноиша от поклажи, Нилит бросила Фаразара и его тело на брусчатку.

– Будь ты проклята, женщина, – рявкнул Фаразар. – Прояви хоть немного уважения, если хочешь, чтобы я стал частью твоего безумного плана и вошел в историю как простачок, как твое имущество.

– Вижу, у тебя было время подумать, – фыркнула Нилит. – И уже поздно беспокоиться о том, что историки напишут в свитках. Об этом нужно было думать много лет назад.

– Твоя надменность погубит династию Талин-Ренала! – воскликнул Фаразар, грозя ей пальцем. – Само общество будет расколото. Торы и тал возьмутся за оружие!

– Вот и отлично, – бросила Хелес и подкрепила свои слова, плюнув на землю. Она раздвинула обмотки на голове и, зажмурившись, подставила лицо горячим солнечным лучам. – Им уже давно пора измениться.

– Я согласна с моей подругой. Как тебе город, Фаразар? – Нилит указала на окружающие ее башни. Хотя в душе она радовалась возвращению в город, он лишь напомнил ей о том, почему она вообще отправилась за тысячу миль на поиски этого жалкого императора. – Смотри, это крепости, а не дома. Это не улицы, а канавы. Местные обитатели – не горожане, а пленники общества, которое считает их расходным материалом. Так жить нельзя.

– Империя рухнет! – злобно зарычал он.

Почему-то даже после всего этого долгого пути он так и не понял, что агрессия не приносит ему ничего, кроме боли. Он не прислушался ни к единому слову, не увидел ни одного из угнетенных, которые окружали его. Он цеплялся за свою благородную гордость, и Нилит поняла, что жалеет его за это.

– Она уже рушится, дурак. Но я ее спасу.

Нилит толкнула его обратно в кучу тряпок, и он понял, что нужно молчать.

Она помогла Безелу спуститься с коня и положила его на запасной кусок ткани. Его глаза были наполовину закрыты, но он быстро выздоравливал. Кровь на его повязках уже высохла.

– Я на твоем месте давным-давно отрезал бы язык этому тупому говнюку, – сказал он.

Нилит улыбнулась.

– За своим языком следи, птица.

– Я же долбаный сокол. Буду говорить все, что захочу, – отрезал Безел и вздохнул. – Но насчет тебя я ошибся, – добавил он. – Я думал, что ты тоже убийца, как и все остальные, что ты охотишься за монетами и славой. Но нет. Ты – что-то новое. Ты доказала, что старая птица ошиблась.

– Надеюсь, что ты – первый из многих, кто это поймет.

– Удачи. Скорее всего, она тебе понадобится, – прошептал Безел и закрыл глаза, засыпая.

Нилит что-то задумчиво промычала в ответ, вспоминая свой сон о бельдам, а затем провела пальцами по бечевке и цепочке, висевшим на шее.

– Она всем нам понадобится, – сказала она, прижимая к груди медную монету и мешочек с порошком Старого Фена.

Она похлопала Безела по крылу и встала, заметив, что Фаразар внимательно следит за соколом из-под горы тряпья. Нилит нахмурилась.

Аноиш выпил немного воды из стоявшей рядом общественной колоды. Хоть что-то хорошее нашлось в этом городе. Нилит была вынуждена признать, что Аракс красив и обладает кое-какими удобствами, но в этом он не отличался от всех остальных городов, а в большинстве из них убийства не были всеобщим развлечением. Она прислушалась к хлюпанью, с которым конь пил воду, и посмотрела в промежуток между двумя узкими шпилями – туда, где виднелась Небесная Игла.

Из верхушки башни по-прежнему вылетал дым, хотя сейчас он стал более светлым. Огня не было – по крайней мере, Нилит его не видела. Откуда могла взяться эта мифическая летучая машина? Какая волшебница или волшебник приложил руку к ее созданию? Принц Филар? Нет, конечно. Это было бы так не вовремя – для него, по крайней мере. Он обнаружит, что в драгоценном убежище пусто, словно в карманах невезучего игрока.

– Хелес, как думаешь, далеко еще до Великого колодца Никса? Такое чувство, словно я в городе уже целую вечность.

– Если напрямую, то миль сорок-пятьдесят. Но если идти по улицам и обходить стороной определенные места… шестьдесят.

Нилит вздохнула.

– Если учесть, сколько миль уже позади, это так мало – и все-таки очень много.

– Это последний кусок пути. Он всегда самый тяжелый – по крайней мере, так говорят. Лично я лет десять не покидала центр города.

Нилит бросила взгляд на Хелес. Та, прищурившись, смотрела на Небесную Иглу, словно винила ее за все эти годы.

– Что заставило тебя пойти служить в Палату Кодекса? – спросила Нилит.

Хелес фыркнула.

– Более важный вопрос – почему я продолжила служить в Палате Кодекса? – ответила она, прикоснувшись костяшками пальцев к татуировкам на подбородке и на щеке. – Двенадцать лет я отдала камерарию Ребену и вашему так называемому императору. Но до того, как эта работа стала моей, она принадлежала моему отцу. Я была непослушным ребенком, совершенно не такой, какой должна быть настоящая дочь дознавателя. Я отказывалась идти по его стопам, хотя ему отчаянно этого хотелось. Когда он возвращался домой, от него воняло дерьмом или он был весь в крови. А однажды он пришел избитый до полусмерти, и в ту ночь я – мне тогда было десять лет – решила, что такая жизнь мне не нужна. Я пыталась не давать ему работать, прятала его башмаки, дралась с ним. Пилила его не хуже, чем моя мать, но не могла сломить его решимость. Он бил меня так, что я ходила вся в синяках, но ему всегда казалось, что однажды я изменюсь и со мной все будет хорошо. Он оказался прав, но прежде я разозлилась на него так, что устроила пожар в подвале нашего вонючего домишки. Детская глупость; сплошные чувства и никакого здравого смысла. Я хотела показать ему, что он ошибается. Огонь дошел до ведра, в котором лежали пропитанные смолой тряпки, и все произошло так быстро, что я не успела ничего сделать. – Взгляд Хелес затуманился; она задумалась. – Два дома сгорели. В ту ночь погибли пятнадцать душ – две семьи, и в том числе моя.

– Я… – начала было Нилит, но Хелес покачала головой.

– Не надо. У меня было полно времени на то, чтобы изводить себя этими воспоминаниями. Тогда я была напуганной и глупой маленькой девочкой. Прошлое – для того, чтобы оставить в нем свои ошибки. Именно так я и сделала. Держалась подальше от душекрадов и приютов и выживала на улицах до тех пор, пока не выросла настолько, что уже могла держать в руках копье и охранять дверь. Эта дверь находилась в Нижних доках, и однажды я погналась по пристани за каким-то тупым вором и наткнулась на своего отца – в буквальном смысле слова. У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела его светящееся гордое лицо, местами потемневшее от ожогов. Я бы и не узнала его, но он окликнул меня по имени. Оказалось, что его поработил какой-то душекрад с ближайшего склада.

– И что ты сделала?

– Прежде всего, я забыла про вора. Потом разыскала управляющего тем складом и разбила ему нос. Оттащила его к его начальнику, вспорола животы обоим, а трупы бросила в канаву. Ждать писцов с их бесконечными горами бумаг я не стала, хотя следовало бы, но, по крайней мере, свершила над ними правосудие – так, как они заслуживали. А отца я освободила, избавила от страданий так нежно, как могла. Может, это и не по кодексу, но раз весь город его нарушает, то почему мне нельзя? А потом я устроилась на работу в ближайшее отделение Палаты Кодекса и уже ни о чем не жалела.

Нилит разделяла ожесточение Хелес. Подобные истории, хотя и с другими подробностями, она слышала уже много раз – и каждую из них сохранила в памяти. Для нее они были словно кирпичи в стене. Когда-то они помогли ей выбрать цель, а теперь они же придавали ей сил.

Хелес продолжала:

– Вот что заставило меня работать в Палате Кодекса, ваше величество. Я поклялась отслужить пятнадцать лет – по году за каждого ни в чем не повинного человека, которого я убила. Можете назвать это чувством вины. Возможно, поначалу так оно и было. Но теперь это мой долг, и я поняла, почему отец каждый день выходил из дома в своей черной форме. Он делал это за всех остальных отцов и матерей, братьев, сестер, дальних родственников и даже за сраных соседей, у которых нет выбора ни при жизни, ни после смерти. – Хелес вздрогнула, не в силах совладать с гневом. – Знаете, говорят, что в Араксе больше мертвых, чем живых.

– Это правда, – сказала Нилит. – Я видела городскую хартию.

Хелес покачала головой, но императрица твердо стояла на своем.

– Ее я увидела незадолго до того, как мне в голову пришла эта великая идея. Именно она заставила меня перейти черту. Королевство скорее мертво, чем живо, и если мы не остановим наступление смерти, то же самое рано или поздно повторится на Разбросанных островах, затем в Крассе, Сколе и тех землях, которые находятся за ними.

– И вот почему сейчас я нарушаю кодекс и помогаю вам, – сказала Хелес, словно сама собиралась с силами и доказывала себе, что приняла правильное решение. – Могу я задать вам вопрос?

Нилит кивнула и наклонилась к ней.

– Как вы собираетесь это сделать? – заговорщическим тоном прошептала Хелес.

Нилит покачала головой.

– Ты о чем?

– Вы просто бросите его в Великий колодец? Сразу поработите?

– Я… – Об этом Нилит размышляла очень долго. – Я объявлюсь никситам. Прикажу им защищать тело, пока я собираю Облачный Двор и Сизин. Жители города по традиции придут на коронацию, а после порабощения Фаразара я выступлю с речью.

– А если время закончится?

– Тогда Фаразар отправится в небытие, а императрицей станет Сизин. Ее отец позаботился о том, чтобы она была выше остального двора, и даже дал ей часть армии. Сейчас я лишь называюсь императрицей, а власти у меня нет. Но время у меня есть.

Хотя и в обрез.

– А потом?

Нилит уже собиралась ответить, как вдруг у нее за спиной кто-то ахнул – предыдущие звуки, вероятно, заглушил пьющий воду Аноиш. Нилит резко развернулась, положив руки на рукоять меча.

Безел задергался – он еще спал, но уже быстро просыпался. Вскоре его глаза широко открылись.

– Она… – Сокол задрожал и сощурился от боли. – Она звонит в сраный колокольчик! – прошипел он.

Нилит подбежала к Безелу и попыталась держать его за крылья, но от этого ему становилось еще больнее.

– Сколько раз?

– Семь? Я… А-а! – Сокол вскрикнул, широко распахнув клюв. – Рад был с тобой познакомиться, Нилит. Если еще раз увидимся, не забывай – ты в большом дол…

Безел снова содрогнулся, и в этот миг в него вцепилась магия. Вдруг Фаразар прыгнул на сокола и коснулся его перьев в ту же секунду, когда птицу потащило в потрескивающий разлом в воздухе.

– Фаразар!

Ладонь призрака ушла в разлом и каким-то образом не дала ему закрыться. Рука начала растягиваться в мигающем свете, а за ней потянулись голова и плечо Фаразара.

Зазвенев, черный меч взлетел высоко, рассекая воздух и пыль. Нилит изо всех сил нанесла рубящий удар.

* * *

СИЗИН ВОРВАЛАСЬ В КОМНАТУ с такой скоростью, что охранники полетели во все стороны. Она не извинялась с самого детства и эту традицию не собиралась прерывать – особенно сейчас, когда она устала и была покрыта кровью.

Она устремилась вперед, углубляясь все дальше в свои покои, пока не добралась до спальни.

Крышка сундука взлетела; ее металлические края отбили кусок у деревянной спинки кровати. Сизин схватила колокольчик и сжала его в побелевшем кулаке.

– Мать! – крикнула она, выбивая из колокольчика удар за ударом.

Динь-динь-динь! Семь, восемь, девять…

Воздух перед ней с треском раскололся. Внезапный ветер ударил в ее порванные, окровавленные белые шелка. В нее полетели перья, и пока перед ней начала формироваться облик мечущегося сокола, она услышала, что его сопровождает протяжный вой. Сизин показалось, будто она слышит голос отца. Безел упал на покрывало; магия почему-то все еще окутывала его. Над птицей, где воздух все еще был рассечен, появилась призрачная рука; голубые пальцы потянулись к Сизин. За ними показалось знакомое лицо, но в следующее мгновение заклинание рассеялось, и воздух, задрожав, снова сомкнулся.

Сизин захлопнула сундук и посмотрела соколу в глаза. Он выглядел раненым; его бок был в крови. Безел неловко поднялся, не сводя с нее взгляда.

– В чем дело, птица? Где моя мать? Если ты мне соврал, я…

– Ты в заварушку попала, что ли? – прохрипел Безел, увидев на ней пятна крови. На ее лице и украшенных золотом предплечьях по-прежнему были алые пятна. Черный локон полез Сизин в глаза, и она смахнула его в сторону. – Я и дым видел, – добавил он.

– Ты… – Она умолкла, борясь с дрожащими губами. – Ты в городе? Они в городе?

Безел пытался прыгать в ее сторону, медленно и неуверенно продвигаясь вперед. Одно его крыло повисло под странным углом.

– Да, они в городе, – сказал он, презрительно выгнув клюв.

– Еще один долбаный предатель! – зарычала Сизин. – Сегодня их и так было с избытком!

– Ну надо же. А ведь еще только полдень.

– Где моя мать? Где эта сука? – Сизин вспомнила голубое лицо, которое что-то кричало ей. Мой отец. – Ты был с ними?

– Они чуть к северу отсюда – уютно устроились в Нижних доках, прямо у тебя под носом. На самом деле, мы как раз собирались пообедать.

– Отвратительная тварь. Ты посмел предать меня, свою хозяйку?

Сизин подняла руку, чтобы ударить его, чтобы сломать его крошечную шею, но Безел поднял крыло, останавливая ее.

– На твоем месте я бы не стал так делать. Она прислала тебе сообщение. Просила доставить тебе его, если ты наконец откроешь убежище и поймешь, какая ты дура.

Сизин оскалилась.

– Ну так говори, только быстро. Передай мне сообщение Нилит, и тогда узнаешь, как я караю предателей.

Безел остановился всего в одном футе от ее лица и с улыбкой посмотрел на нее. Сизин увидела запекшуюся кровь под его крылом и почувствовала распространяющийся от него запах гнили. От этой птицы вообще никакой пользы.

Он заглянул глубоко в ее горящие глаза; его собственные были черные, словно старый вар, с блеклыми желтыми и красными точками.

– Если честно, принцесса, то на мой вкус оно было слегка затянутым и сентиментальным, поэтому я передам его в сжатом виде, – сказал он и судорожно вдохнул. – На хер тебя и твои мечты. Обосрись и сдохни.

С пронзительным воплем Безел бросился на Сизин, широко раскрыв крылья и пытаясь вцепиться когтями в ее лицо. Яростно зарычав, Сизин потянулась к его шее.

Глава 19
Укрытие

В Араксе ни на что нельзя рассчитывать – даже не смерть.

СТАРАЯ АРКИЙСКАЯ ПОГОВОРКА

* * *

– Б…! МОЯ РУКА! – завопил Фаразар, вцепившись в белую шипящую культю, которая появилась на месте кисти.

Удар был таким сильным, что меч наполовину ушел в мостовую. Нилит вырвала его и поднесла к шее Фаразара.

– Ну давай, доведи дело до конца! – завопил он. – Пусть все твое путешествие станет напрасным!

Нилит поняла, что Хелес держит ее за руку, и, зарычав, высвободилась. Затем она засунула меч за пояс и начала забрасывать Фаразара одеялами.

– Заткни пасть, призрак. Хелес, мы идем дальше.

– Прямо сейчас? – спросила дознаватель.

Нилит смерила ее взглядом, словно призывая ее возразить снова.

– Если моя дочь не знала, что Фаразар ушел, то теперь точно знает. А Безел, возможно…

Ее голос дрогнул, и она отвернулась, чтобы подготовить Аноиша к дороге.

– Удачи тебе, вспыльчивая птица, – буркнула она вполголоса, сматывая путы Аноиша.

Они шли на север до тех пор, пока небо не стало цвета горелых апельсинов. Дым висел в воздухе, словно пятно сажи на шелковой одежде. Доки, заводы и склады, которые разбудили свои печи в тот день, тоже выбросили в небо свою долю дыма. Солнце превращало здания в четко очерченные силуэты, а башни и шпили – в острые зубы. Высокие дороги пересекали бреши между ними, похожие на кусочки еды, застрявшие между зубами. Первые лучи рисовали на улицах красные, сердитые полосы. Свет вытягивал тени, превращая их в длинных чудовищ.

Главной чертой дня была тишина. Хелес и Нилит шли по безлюдным улицам, и каждая думала о своем, подстраиваясь под быстрый шаг Аноиша. Вскоре после полудня из Небесной Иглы донеслись звуки десятков боевых рогов. Стражники и солдаты, которые еще оставались на окраинах, услышав этот сигнал, побежали на север. Рога трубили с перерывами до заката, уходя все дальше на север. Это немного утешало.

По тем улицам, где торговцы уже не могли держать магазины закрытыми, тянулись тонкие ручейки призраков. Время ночных рынков с их лязгом, разноцветными фонарями, ржанием лошадей и музыкальной мешаниной еще не наступило. Не грохотали бронированные экипажи, не топали солдаты, бегущие за носилками. Даже нищих тут было мало, хотя, возможно, это было связано с особенностями района.

А вот уличных мальчишек тут было в избытке. Живые и мертвые, грязные или слабо светящиеся, они бегали стайками по переулкам, приставая к тем немногим призракам, которые им попадались. Если кто-то ронял корзину, если у кого-то соскальзывал мешок с плеча, беспризорники слетались, чтобы украсть все, до чего могли дотянуться их загребущие лапы. Они, очевидно, без труда убегали от стражников и наемников, а так как последних здесь было мало, никто не мешал юным бродягам наслаждаться жизнью. Дважды они пытались ограбить Нилит и Хелес. В первый раз дознаватель врезала одному из них по уху. Во второй раз Нилит показала им свой меч. Третьей попытки не было.

Солнце капитулировало перед землей, и горизонт стал грязно-серым. Ночь налетела с востока, накрыв мир одеялом из тьмы, которое стерло с неба все цвета. Снова затрубили рога – на этот раз ближе к Небесной Игле. Нилит прокляла эту огромную каменную колонну, которая запестрела фонарями. Теперь Игла была ближе, чем раньше, и занимала главенствующее положение на горизонте. В сумерках Нилит могла разглядеть ее зазубренную верхушку, хотя для этого и приходилось выгнуть шею так, что она начинала болеть.

– Убежище? – неожиданно спросила Хелес.

Императрица покачала головой.

– Нет. Идем дальше.

К этому вопросу они больше не возвращались. Они шли с той же скоростью и не меняли направление, но стали более внимательно следить за тем, что происходит вокруг. Тьма поглотила город. Несколько фонарщиков выползли наружу, чтобы остановить ее натиск с помощью трута и китового жира. Время от времени на пути попадались спешащие по делам призраки – призраки, которых отправили с поручениями упрямые и жестокие хозяева. Прохожие не говорили друг другу ни слова и даже не кивали, а лишь испуганно переглядывались. Каждый человек в Араксе был островом, и каждое столкновение между людьми было опасным, словно извержение вулкана на Разбросанных островах.

Только один раз это правило нарушил пухлый мужчина, ехавший мимо Хелес и Нилит на сверкающем жуке. Судя по тому, с какой скоростью насекомое цокало лапами по брусчатке, мужчина спешил. Одной рукой он придерживал на голове шляпу с мягкими полями, а другой держал поводья. Увидев двух женщин, он вздохнул, выпятив красные, потные губы.

– Не самое подходящее время для торговли, юные девы. На вашем месте я бы повернул обратно, – посоветовал он, едва не задыхаясь.

Но они не повернули и пропустили его, сопровождая безучастными взглядами. Нилит попыталась сразу забыть про него, хотя поднятая жуком пыль все еще щипала ей глаза.

– Что-то его потрясло, – буркнула дознаватель.

– Идем дальше, – твердо ответила Нилит.

Следующий час они провели, двигаясь по извилистой улице, которая уходила чуть к западу. Нилит смотрела себе под ноги и считала шаги до сих пор, пока Хелес не коснулась ее руки. Это была именно та рука, которую отравил слазергаст, и Нилит отдернула ее.

Дознаватель указала вперед, на высокие шпили, которые теперь поблескивали от ламп и свечей в окнах. Высокая дорога протянулась между двумя башнями, прежде чем свернуть в город. На ней стоял ряд факелов. Спрятав Аноиша за деревянной лавкой, Нилит и Хелес выглянули из-за стены. Факелы слега бродили из стороны в сторону – их держали не подставки, а руки. Когда ночной ветерок играл с язычками пламени, в темноте поблескивали доспехи и копья.

– Это плохо. Они кого-то выслеживают.

– Кого же, по-твоему? – спросила Нилит. – Нам нужно спрятаться и подождать, пока они не устанут или не уйдут.

Хелес послушно засуетилась и, хромая, начала заглядывать в переулки и дергать за двери. Район был плотно заселен, и двери были накрепко заперты. Когда Хелес пару раз толкнула в одну конкретную дверь, на нее закричали. Хелес двинулась дальше.

– Сюда, – сказала она.

Они свернули в переулок и вышли на другую улицу, где от большого рынка душ остались навесы, тихие лавки и загоны. Ни один фонарщик сюда не завернул, и навесы делали ночь еще более темной, закрывая не солнце, а звезды.

– Вон туда, – сказала Хелес, указывая в темноту.

Магазинчик на углу был заколочен, но довольно небрежно: похоже, что доски у владельца закончились раньше, чем он завершил работу. Он сам виноват, что все его стены практически представляли собой арки. К доскам на всякий случай были привалены деревянные столы и табуреты.

Хелес и Нилит убрали мебель с дороги и, достаточно легко оторвав доски, нырнули в темноту.

Оказалось, что это кофейня – по крайней мере, так показалось Нилит. Перед уходом владелец забрал из заведения все хоть сколько-нибудь ценное. Нилит заметила темные кольца на каменных стойках – там, где еще совсем недавно стояли амфоры и котелки, в которых варился напиток. Никакой мебели внутри не было, ковров на полу – тоже. Даже гобелены свернули и увезли. Несмотря на все эти усилия, горько-сладкий аромат кофе по-прежнему висел в воздухе. В одной стене был люк, за которым находился соседний магазин, в котором от ароматов жира и выпечки сразу начинало урчать в животе.

Уложив труп и призрака в углу, они завели внутрь Аноиша, а затем вернули доски на место, перекрыв слабый свет, который тек с рынка душ.

Нилит покопалась в своем мешке, разыскивая трут. Оказалось, что он закончился, но Хелес нашла в одном из ящиков огрызок сальной свечи – такой короткий, что его решили не забирать. Нилит и Хелес уселись рядом с ним. Нилит положила меч на грязный пол, сделанный скорее из песка, чем из камня, и вздохнула, зажигая фитиль.

– Когда она догорит, мы двинемся дальше, – сказала она скорее себе, чем Хелес.

Дознавателя ее слова, похоже, не убедили.

– Вы уверены?

– Подождем немного, и тогда они устанут нас искать. Еще день, и мы будем на месте.

– Мы не сможем вечно прятаться под этими тряпками. Вы…

– У нас нет выбора! Я отказываюсь тратить время зря! – рявкнула Нилит.

Хелес наклонила голову и явно решила прикусить язык. Нилит посмотрела на фигуру дознавателя в слабом, дрожащем пламени свечи. Свеча извергала из себя колонну темного дыма, а у ее света был цвет блевотины. Но, по крайней мере, она светила.

Умолкнув, они смотрели на нее – должно быть, целый час. Город продолжал охотиться на них; до Хелес и Нилит долетали чьи-то приказы и топот сапог, но не более того.

Когда от свечи остался лишь огрызок размером с подушечку большого пальца, он начал шипеть и плеваться, и тогда Хелес снова заговорила. После долгого молчания ее шепот казался очень громким.

– Мне жаль, что так вышло с Безелом. Пусть даже я и недолго его знала.

– Не стоит. Мы не знаем, что с ним, – сдавленным голосом ответила Нилит.

– Вы тогда не договорили… про то, что будет, когда вы поработите Фаразара.

– Дознаватель Хелес, ты никак мне не помогаешь, отвлекая внимание от Безела.

Хелес снова наклонила голову. Костяшки ее крепко сжатых кулаков побелели.

– Разумеется, ваше величество.

Нилит смотрела на свечу до тех пор, пока в ее глазах не заплясали светлые точки. Ночь была теплой, и Нилит, закутанная в тряпки, потела. Зарычав, она содрала обмотки с головы, а затем начала срывать тряпье с плеч и рук. К свету свечи добавилось тусклое голубое сияние. От Нилит повеяло холодом. Императрица увидела, как дрожит Хелес, пытаясь смотреть ей в глаза.

– Посмотри на нее, – буркнула Нилит.

Взгляд Хелес опустился туда, где ключицу и грудь Нилит постепенно поедали темные щупальца паров. Хелес посмотрела на сияющую левую руку Нилит с выступившими черными венами и белыми отметинами зубов. Нилит подняла тряпки, чтобы показать ребра; кожа над ними уже начала чернеть и трескаться. Сквозь кожу проникал сапфировый свет.

– Что будет, если мне удастся поработить этого ублюдка-императора? – спросила Нилит. – Не знаю, вот что. Я произнесу речь, издам указы, а остальное будет решать город.

– Но вы станете императрицей.

– Мертвой императрицей, если эта гниль не замедлится! Будь проклят этот слазергаст! Будь проклят этот Консорциум, которому до всего есть дело! – Нилит потянулась, чтобы вытащить свечу из ее песчаного подсвечника, но остановилась и со вздохом сказала: – Недаром ни один призрак не правил Араксом дольше одного дня. Город этого не потерпит. Мои указы не будут стоить почти ничего.

– Но кодекс горожане поддержат.

– Да брось. Ты же не настолько наивна. Я же насру на тысячелетний кодекс, и, кроме того, освободив призраков, я лишусь единственной вещи, которая позволяет мне претендовать на власть, если не считать короны и трона. Когда Фаразара бросят в Никс, на этом все не закончится.

Сказав это, Нилит почувствовала, что ее бремя стало втрое тяжелее. Пришел ее черед опустить голову. Она чувствовала себя совсем не как полупризрак; ей казалось, что она наполовину состоит из свинца.

Хелес засопела.

– Вы не одни, ваше величество.

– Не называй меня так.

Дознаватель стукнула кулаком по бедру.

– Я сказала, что вы не одни. Доказательство тому – тот факт, что я здесь. Мертвый проктор, Джимм… он бы тоже сражался за вас. Твою мать, да об этом здесь мечтает каждый призрак! Если вы подарите им свободу, то живые могут идти в жопу! Вы сами сказали, что в городе больше мертвых, чем живых. Так станьте императрицей мертвецов!

Нилит покачала головой, но Хелес не унималась.

– Я, как и вы, ходила по залитым кровью улицам. Я видела угнетенных, нищих, я видела страх во взгляде каждого туриста, который остался на улице после захода солнца. Я видела прокаженных, которые перерезают себе вены, чтобы избавиться от страданий. Кодекс – это яд! Он – чума, которая разъедает и пары, и кровь, и кости. Бьюсь об заклад, что за вас встанут не только тени. Убрав кодекс, вы подарите людям надежду. Души, которые отчаялись, пойдут в бой, если подарить им хоть крупицу надежды! Вы отказываетесь от титула «ваше величество», но благодаря вам даже самый последний ублюдок в этом городе на миг почувствует себя императором.