Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 229 (всего у книги 341 страниц)

Глава 17
Дишива

Я сидела под выступающим карнизом и смотрела, как темные тучи поливают двор. Уже три дня шел непрекращающийся дождь. За эти три дня прибыло еще больше паломников, и две смерти не могли умерить их стремление увидеть Лео Виллиуса.

– А потом приколачиваешь вот тут, а эти гвозди, гляди… – сказал Локлан. – Они специально такой формы, чтобы загибались наружу и не повредили копыто.

А Лео улыбался мне. И благословил. Заверил всех, что я была с ним и не могла выпустить стрелу.

– Бо говорит, из-за этого копыта остаются в целости. Конечно, нужно время, чтобы подковать всех, но…

Он умолк, и несколько мгновений тишины вывели меня из хмурого ступора. Я повернулась. Молодой конюх поднял брови к гладко выбритому черепу.

– Все хорошо, капитан?

– Да. – Я переместила взгляд с залитого водой двора к скудно освещенной конюшне. – Значит, от этого зависит, сумеем ли мы ездить верхом в этом климате или нет, а если мы хотим здесь обосноваться, нет ничего важнее.

– Тогда почему у меня такое чувство, что ты не слушаешь, капитан?

Его обиженное лицо прорезала слабая улыбка. Ему не мешало бы отрастить кожу потолще, но он был хорошим конюхом, поэтому я встала и похлопала его по плечу.

– Потому что я не слушала. Мои мысли были далеко отсюда, но это не значит, что твое дело менее важное. Просто я плохой капитан, раз не слушаю советов конюха.

Его улыбка растянулась в мрачную линию.

– Это, конечно, неважно, капитан, но я уверен, что ты не имеешь отношения к смерти того паломника. Или к покушению на императора Гидеона. Тебя там и близко не было.

И все же, несмотря на это, несмотря на мою преданность, поползли слухи.

Я указала на подкову в его руке.

– Если ты уверен, что эта штука поможет, тогда поставь их всем лошадям. Пока ты этим занимаешься, я освобождаю тебя от караульной службы.

Локлан поднял кулаки.

– Да, капитан. Спасибо.

– Если благодаря этому наши лошади не охромеют, спасибо нужно говорить тебе.

Он покраснел и отвернулся, переминаясь с ноги на ногу в грязи.

На другом конце двора в третий раз за утро прозвучал гонг, и четверо солдат, укрывшись плащами, бросились под проливным дождем открывать ворота. Я уже собиралась пойти, точнее, помчаться, как дикий кролик, через мокрый двор к дому, но прислонилась к стене, поджидая, пока вновь прибывшие уберутся с дороги. Откроются ворота. Войдет группа паломников. Один из кисианских солдат отведет их к Лео, и тогда я смогу заняться своим делом.

Ворота со скрипом открылись. В расширяющейся щели появились фигуры. Не просто кучка паломников. Толпа. С флагами. И лошадьми. Моя рука потянулась к сабле, но ничто не предвещало беды, и я остановилась как вкопанная, щурясь сквозь дождь. Все вокруг меня тоже замерли и уставились на прибывших.

– Кисианцы? – спросил Локлан. – Это флаг герцога?

Другие произнесли имя Бахайна. И впрямь, выпрыгивающая из волн лошадь на флаге была похожа на эмблему герцога, однако все его солдаты прибыли вместе с ним, и уже давно.

– Не паломники? – сказала я.

– Непохоже, капитан.

– Хорошо.

Надвинув капюшон ненавистного плаща, я вышла под дождь.

Однако светлейший Бахайн меня опередил, и я остановилась на полпути к воротам, глядя, как он бежит по двору, а хвостом за ним – слуги и охрана. Там был и Матсимелар, единственный левантиец среди кисианцев.

Как только предводитель всадников спрыгнул с седла, светлейший Бахайн обнял его так, что хрустнули кости. Чопорный и гордый герцог отпустил вновь прибывшего так же быстро, как и заключил его в объятья, и отпрянул. Из-за ливня их слова не долетели до моих ушей. Во двор хлынули пешие солдаты, закрыв от меня тех двоих, которые, похоже, начали спорить. А если еще точнее, ссориться. Вновь прибывший склонил голову перед другой бурей.

Пока те двое кричали, наши кисианские союзники встретили новых солдат волной шепота. Вокруг меня распространялись новости, а я стояла в центре, как застрявшая в паутине муха. Что-то было не так. Тревога стучала в сердце так же громко, как гром над головой.

Я вытащила ноги из трясины грязи и пошла к маячившему впереди Матсимелару.

– Что здесь происходит? – спросила я, приблизившись, и повернула голову, чтобы услышать его ответ, а не только стук дождя по капюшону.

Он не посмотрел в мою сторону.

– Прибыл сын светлейшего Бахайна.

Теперь все встало на свои места: и объятья, и ссора.

– Похоже, отец не очень-то рад.

Матсимелар вздохнул.

– Чего ты хочешь, капитан?

– Хочу знать, почему кисианцы так встревожены. Это…

– …входит в твои обязанности, – закончил он за меня. – Так же, как допрашивать паломников, которые потом оказываются мертвы.

– О да, так и есть. Вообще-то, это в верхней части моего списка. Допрашивать людей, которые потом остаются живы, – пустая трата времени.

Седельный мальчишка фыркнул.

– Трудно следить за их разговором – светлейший Бахайн постоянно шепчет, но, кажется, его сын должен был захватить императрицу Мико и не сумел, а его светлость, похоже, считает, что это было намеренное предательство, чему не очень-то рад.

– Императрицу Мико? Значит, она явно не погибла в Мейляне. – Я оглядела топчущихся под дождем кисианских солдат. – Именно это их так расстроило?

Он пожал плечами.

– Похоже на то. Возможно, они уже знали, но, если так, мне неясно, отчего они так обеспокоены. В любом случае, вероятно, сейчас не самое подходящее время объявлять им о том, что мы тоже в курсе. Хотя солдаты очень скоро узнают то же, что знают Бахайны.

– Паршиво.

– Вряд ли это так уж важно. Большинство хранят верность герцогу, как мы верны своим гуртовщикам. – Мы переглянулись. – Ну то есть хранят верность герцогу, как мы хранили верность своим гуртовщикам.

Несколько секунд мы молча наблюдали за происходящим, а потом Матсимелар добавил:

– Хотя, даже если никто из этих вельмож и солдат не поддерживает императрицу, новость о том, что она по-прежнему готова сражаться за свою империю, не сулит нам ничего хорошего.

Я не могла не согласиться и задумалась, что скажет Гидеон. В последние несколько дней у нас появились новые дезертиры, а он так и не послал Клинков подавить мятеж на севере. Такая нерешительность была для него нехарактерна, а в довершение ко всему еще и это, совершенно некстати. А есть еще и Лео. Угроза, которую Гидеон даже не видит.

Я посмотрела на Матсимелара, чьи юные черты были омрачены недосыпом. Мне не хотелось больше спрашивать его ни о чем, я и без того уже жалела, что втянула его в это, и все же ни к кому другому обратиться не могла.

– Та женщина, Ливи.

– Что?

Его ответ был холодным, но я процедила еще несколько слов:

– У нее был экземпляр священной книги.

Молчание.

– Теперь из дома паломников постоянно кто-то шныряет туда-сюда, – продолжила я. – Иди. Просто поговори с ними. Попроси книгу. Укради, если понадобится.

– Украсть?!

– Тише, – прошипела я. – Матси, ты же знаешь, что я ее не убивала. Я не сжигала книги. Но оба раза, когда я задавала вопросы о вере, паломников убивали.

– Быть может, тебе не стоило бросать вызов нашим богам, расспрашивая о чужих.

Я усмехнулась.

– Да брось, если их поразили наши боги, они не стали бы делать это человеческими руками. Неужели тебе самому это не кажется странным?

Светлейший Бахайн закончил бранить своего сына и оглядел наблюдающую за этой сценой публику. Я отвернулась, скрыв лицо под капюшоном.

– Больше я ни о чем тебя не попрошу.

– Что ж, это было бы здорово. А то все вечно только и говорят: «Эй, Матси, что сказал тот солдат?», «Эй, Матси, можешь узнать, готова ли та девчонка меня оседлать?», «Эй, Матси, он что, назвал меня собакой?».

– То, что ты делаешь для гурта, ценнее, чем все, что делает любой из нас. Я поговорю с Гидеоном, чтобы позволил тебя заклеймить, а если он откажется, сама заклеймлю тебя как Яровена, для меня будет честью, если ты станешь нашим братом.

Несколько мгновений тянулась напряженная тишина, а потом он сказал:

– Но только если я украду для тебя книгу.

Мне следовало бы сказать «нет», но мне нужна была священная книга, слишком горячо было желание узнать, что от меня скрывает доминус Виллиус. Я не ответила, зная, что молчание достаточно красноречиво.

Когда Бахайн, его сын и их свита прошли мимо нас к конюшне, голоса стали громче. Темные глаза Матсимелара стрельнули на герцога и обратно на меня. Он сжал челюсти.

– Хорошо. Я это сделаю.

Несмотря на разницу в положении, я сжала кулаки вместе, приветствуя его.

– Спасибо.

Юноша только хмыкнул.

* * *

Когда я вошла в зал, Гидеон сидел рядом с каким-то незнакомым кисианцем, и, хотя я отправилась к нему прямо со двора, новости меня опередили.

– Ты пришла рассказать мне про императрицу Мико, капитан, – сказал он, увидев меня. – Уже не нужно.

В конце фразы он добавил что-то по-кисиански, и человек, который сидел на коленях у стола рядом с ним и держал в руке кисть, встал. Он почтительно поклонился сначала Гидеону, потом мне, и удалился.

– Кто это был?

– Местный писарь. Он помогает мне с кисианским, хотя, как видишь, писать очень трудно. Думаю, мне придется всю жизнь нанимать писарей. – Он показал на лист перед собой, с каракулями и кляксами, на его ладони тоже было чернильное пятно. – Ты хочешь сказать что-то еще, капитан?

Очень много чего, но что-то в его лице помешало мне начать разговор о Лео Виллиусе, и вместо этого я сказала:

– Ты решил, что делать с мятежом на севере? Клинки готовы служить тебе, как только понадобится.

– С этим ничего делать не надо.

– Ничего?.. То есть ты считаешь, что и мятежа нет?

Он скрестил руки на груди.

– Я вполне способен принимать решения и без твоего вмешательства.

– Да, но…

– Капитан Дишива, если у тебя нет ничего важного…

По коридору резво процокали сандалии. Когда отодвинулась дверь, я уже взяла себя в руки.

– Пришел светлейший Бахайн, ваше величество, – объявила Кехта эн’Охт, засовывая в щель голову. – Мне следует…

Бахайн уже маячил за ее спиной, его лицо больше напоминало холодную маску.

– Пригласи его, – сказал Гидеон, и, пока Кехта успела полностью открыть дверь, я скользнула к стене – мне не хотелось ни уходить, ни оказаться у него на пути.

Вошел светлейший Бахайн и поклонился императору. Это уже казалось добрым знаком, и обратился он к Гидеону почтительным тоном. По его позе и сдержанным жестам я мало что могла разгадать, но, наблюдая за Гидеоном, слегка напряглась. Кисианский герцог явно загнал его в угол. Из гордости император держался прямо, но на лице было затравленное выражение ощерившегося пса. Я понятия не имела, о чем они говорят, на какие уступки заставили пойти Гидеона, пока он не повернулся ко мне.

– Собери половину своих Клинков, капитан, – сказал он. – Через час поедем к ближайшему храму.

– К храму?

– Да, капитан. В храм Куросима. Именно там император Кин женился на императрице, и теперь я женюсь на своей. С нами поедет одинаковое число левантийских Клинков и конных кисианских солдат, и нужно поспешить.

В моей голове всплыл целый список возражений, но первым почему-то я произнесла такое:

– Если заставить носильщиков бежать с госпожой Сичи, они могут упасть замертво.

– Она тоже поедет верхом, – сказал он. – Бахайн уверяет, что она это умеет.

Я покосилась на герцога, не зная, подлинный ли триумф сверкает в его взгляде или это мое воображение.

– Вы уверены… что это мудрое решение, ваше величество?

– Да, – раздраженно огрызнулся он. – Собери Клинков. А другая половина пусть следит здесь за порядком. Если уедем скоро, то успеем вернуться к праздничным торжествам. Конечно, это не по-кисиански, но таковы наши обычаи, и мы будем их соблюдать. Нам всем нужно немного повеселиться.

Мне хотелось спросить, не оттого ли он так торопится жениться, что, как выяснилось, императрица Мико жива? И чьи интересы он защищает, свои или светлейшего Бахайна, а может, герцог опасается, что Гидеон передумает и вовсе не женится на его племяннице? Дело в этом? Неужели Гидеон тянул время в надежде найти императрицу Мико? В надежде жениться на ней? Пусть у светлейшего Бахайна есть войско, но женитьба на императрице – гораздо более убедительное заявление для всех кисианцев, что мы намерены остаться.

В присутствии светлейшего Бахайна я не могла озвучить эти вопросы, лишь поклонилась и поспешила прочь, а плащ хлопал как флаг за моей спиной.

После резкого стука в дверь я ураганом ворвалась в покои госпожи Сичи, прервав ее хихиканье. Нуру стояла перед высоким зеркалом, не в своих обычных доспехах, а в платье из светлого шелка, переливающегося на темной коже. Ее волосы тоже были изящно причесаны, а госпожа Сичи и две ее спутницы-кисианки суетились вокруг Нуру, расправляя складки и укладывая выбившиеся пряди.

Когда я вошла, они замерли. Госпожа Сичи холодно и вопросительно посмотрела на меня, а ее спутницы потупились. Нуру хотя бы хватило ума смутиться. Я поспешно подавила желание сорвать с нее всю эту одежду и заорать, что она левантийка, а не кисианка. Разве мы не пытаемся принять кисианские обычаи? Кисианскую пищу? Выучить кисианский язык? Я вновь спрятала страхи по поводу того, как сильно нам предстоит измениться, чтобы добиться своей цели.

– Через час мы едем в храм Куросима, – объявила я, обращаясь к Нуру. – Там Гидеон и госпожа Сичи поженятся. Подготовь все необходимое. Вы обе поедете верхом.

При моих словах глаза госпожи Сичи округлились, и я не в первый раз задумалась, насколько хорошо она на самом деле понимает наш язык. Сколько кисианцев тайком выучили его, просто чтобы шпионить за нами? Лео уж точно.

Нет, сейчас не время о нем беспокоиться. Лео Виллиусу придется подождать.

* * *

Было легко выбрать пятьдесят Клинков для сопровождения императора, потому что лишь половина лошадей была готова к путешествию. К счастью, среди них был Итагай.

Пятьдесят Клинков накинули поверх алых плащей дождевики, а остальные перешли под командование Кеки. Госпожа Сичи и две ее спутницы, тоже в плащах, ехали на кисианских лошадях, казавшихся такими мелкими рядом с Нуру э’Торин на левантийском жеребце. Она крепко стянула длинные волосы на затылке, надела доспехи и сабли и теперь выглядела как сильная, неистовая левантийка, которой и родилась.

Когда мы покинули Когахейру, с нами выехали еще пятьдесят кисианских солдат, герцог Бахайн, его сын и кучка других лордов, чьи имена я никогда не могла толком запомнить.

Во главе кавалькады бок о бок скакали Гидеон и светлейший Бахайн, а я следовала за ними, как верный сторожевой пес, каким и была. Несмотря на дождь, сменяющийся с проливного на морось и обратно, я воспрянула духом из-за того, что снова в седле. Итагай много дней провел взаперти в конюшне, его выпускали только на короткие пробежки, когда позволяла погода, а в остальное время он был предоставлен самому себе. Я была слишком поглощена новыми обязанностями и оставила его на попечение Локлана, но когда в ушах засвистел ветер, он унес с собой и чувство вины. Мы могли от многого отказаться ради нового дома, но никогда не откажемся от лошадей. Никогда. Лошади у нас в крови.

Мы скакали под дождем до вечера, переходя с галопа на шаг. От лошадей поднимался пар, но они почти не устали по сравнению с покрытыми пеной и поникшими кисианскими клячами.

– Капитан.

Я обернулась так резко, что прострелило шею.

– Что?

Ясс прискакал ближе, лицо под козырьком капюшона оставалось в тени. Ручейки воды, стекающие по промасленной ткани, напоминали тонкие трещины в камне.

– Ничего такого, капитан, просто хотел поговорить.

Вокруг нас болтовня смешивалась с вездесущим стуком копыт и дождя. На повороте петляющей дороги Ясс поравнялся со мной. Он и без седла был хорош собой, а верхом просто неотразим. В седле даже и не скажешь, что он на полголовы ниже большинства левантийцев.

– Так говори, – отозвалась я.

– Что ты думаешь об этой внезапной свадьбе?

Я покосилась на него.

– Я думала, ты просто хотел поболтать от скуки.

– Это тоже можно. Вообще-то, я тут подумал, что хорошо бы организовать площадку для игры в хойю. Многие Клинки будут рады поиграть, даже под дождем.

Я кивнула.

– Думаю, Гидеону выкрутили руки, – ответила я достаточно тихо, чтобы никто не подслушал. – Не уверена, что он хочет жениться на госпоже Сичи, хотя и твердит о важности этого союза.

– Считаешь, он предпочел бы жениться на императрице Мико?

И снова он удивил меня совпадением наших мыслей, я опять кивнула:

– Да. Он ничего не сказал, но…

Ясс подвел лошадь так близко, что наши колени соприкасались.

– Я слышал, после взятия Мейляна пропало двадцать пять Клинков Охт, а капитан Йисс совершенно не обеспокоена, словно никто из Охтов не дезертировал.

Я уставилась на него.

– Думаешь, они ищут императрицу?

Ясс пожал плечами.

– Когда я об этом узнал, то задумался, с каким заданием их послали, но мне ничего не приходило в голову. До сегодняшнего дня.

Это выглядело разумным. Даже светлейший Бахайн не мог отрицать, что женитьба на императрице Мико – лучший вариант для империи. А если он пытался… Быть может, Гидеон хотел заточить ее в безопасном месте и жениться, когда будет чуть меньше зависеть от герцога. Я недостаточно разбиралась в политике, чтобы понять, как это происходит, но поспешная женитьба Гидеона сразу после того, как императрица ускользнула из рук Бахайна, это не совпадение.

– Вот я и гадаю, на какие уступки ему придется пойти, женившись на племяннице Бахайна, – продолжил Ясс. – Я не знаю, как устроены кисианские семьи, но наверняка это даст Бахайну дополнительные рычаги влияния и уверенность, иначе почему он так напирал?

Разумные слова, но от его шепота мне стало не по себе.

– Зачем ты мне все это говоришь? – спросила я, бросив на него испытующий взгляд из-под капюшона.

– Потому что ты мой капитан и мне не все равно, что происходит с императором, но если ты передумала и не желаешь обременять себя моими необдуманными мнениями, я приберегу их для себя.

Я тянула с ответом, ожидая, что он вот-вот отступит, но нет.

– И честно говоря, – добавил он после долгого молчания, – в последние дни старые друзья наводят на меня скуку. Мне больше не интересно вспоминать удачную охоту и болтать о старых добрых временах. Мне хочется создать новые воспоминания. Здесь.

Я не могла не заметить его многозначительный взгляд, но промолчала. Порой он казался таким юным и неловким, а иной раз серьезным, и я поняла, что не могу в нем разобраться, не могу определить ни его возраст, ни намерения, ни характер – ничего, помимо предательского зова собственного тела, желания снова быть с ним.

К счастью, прежде чем мое молчание могло показаться грубостью, Гидеон перешел на галоп, и Итагай последовал за ним, лишив нас возможности продолжить разговор.

* * *

Там оказалось так много ступеней. Я думала, что храм стоит у дороги, и не ожидала, что придется карабкаться пешком на гору, но Куросима, видимо, был особенным местом. Мои Клинки недовольно ворчали, спешиваясь на окраине тихой деревушки. Жители настороженно рассматривали нас.

Дождливый день клонился к закату. Деревня Куросима стояла в укромной лощине в окружении густого леса, реки на востоке и горы на юге и выглядела как нетронутое, священное место. Несмотря на ворчание, Клинки понизили голоса, словно боялись потревожить мертвых.

Когда я спрыгнула с Итагая, ко мне подошла Нуру.

– Здесь две лестницы, – сказала она без предисловий. – Обе ведут к храму наверху, других путей нет. Его величество должен подниматься по одной лестнице, а госпожа Сичи – по другой. Пошли половину Клинков на каждую сторону, а пятерых или шестерых оставь здесь с лошадьми.

Выслушав ее короткие и компетентные приказы, я пригвоздила ее к месту взглядом. Нуру тоже посмотрела на меня и выдержала довольно долго, в ее юном лице было слишком много самоуверенности. Но она была всего лишь седельной девчонкой, до сих пор не заклеймена Клинком, и в конечном счете она отвернулась, пробормотала «капитан» и сжала кулаки в приветствии.

– Это приказы его величества.

Не дождавшись ответа, она надулась и ушла, снова вернувшись к образу той девушки, которую я уже привыкла видеть порхающей вокруг в кисианских нарядах.

– Как… занятно, – сказал Ясс, осаживая лошадь рядом.

Остаток пути он проскакал подле меня, хотя мы уже не могли разговаривать.

– Да, – согласилась я, осматриваясь.

На поляну подтянулись все остальные. В отличие от Нуру, Локлан не забыл о наших традициях и скакал позади, присматривая за лошадьми, находящимися на его попечении. Он даже откинул капюшон, чтобы тот ничего не загораживал.

– Останешься с лошадьми, – велела я, когда он приблизился. – Дальше мы пойдем пешком, так что выбери человек пять, чтобы остались с тобой. Полагаю, кисианцы поступят так же.

– Да, капитан.

– За их лошадьми тоже присмотри по возможности, – добавила я. – Не хочу застрять здесь на ночь из-за того, что лошадь госпожи Сичи сбежит.

– Да, капитан. С твоего разрешения я возьму Массаму и Яфеу. Они не способны долго идти пешком.

– И Сенет тоже, – вставил Ясс. – Ее беспокоят колени с тех самых пор, как мы выступили на юг.

Я кивнула.

– Узнай, может, еще кому-то будет тяжело подниматься по лестнице, и оставь их охранять лошадей. Остальных мы разделим. Я поведу половину по одной лестнице. – Ясс кивнул, и, прочитав на его лице решимость идти со мной, я добавила: – А ты поведешь другую половину по второй лестнице.

– Я?

– Да, почему бы и нет.

– Я не из гурта Яровен.

– Да, но ты Клинок императора, а значит, такого же ранга, как и все другие мои Клинки, Яровен ты или нет. Кека в Когахейре, Локлан будет внизу, и здесь нет Ладони, из которой я могу выбрать. Так что это будешь ты. Давай, забирай свою половину. Ты пойдешь с госпожой Сичи. А я с Гидеоном.

Не дав ему возможности возразить, я пошла к Клинкам, уже разделившимся на два отряда. У подножия лестницы стоял Гидеон и разговаривал с человеком в длинном светлом халате, но не таком, как носил Лео, а подпоясанном в кисианском стиле. На нем не было дождевика, и ткань промокла насквозь.

Госпожу Сичи в дождевике едва можно было выделить в толпе людей, стоящих у подножия другой лестницы. Ясс присоединился к ним с половиной Клинков и, несмотря на присутствие светлейшего Бахайна, не стушевался. Он зашагал прямо в центр группы, и, хотя для левантийца был низкорослым и коренастым, возвышался над герцогом, положив ладони на сабли.

Я выдавила улыбку и стала ждать Гидеона.

– Какой высоты лестница? – спросила подошедшая ко мне Тафа эн’Охт.

– Понятия не имею, но если кисианские священники могут подняться, то и мы сможем.

– Уж не сомневайся, капитан.

По правде говоря, я сомневалась, но собрала в кулак всю свою решительность, чтобы забраться на гору. Поначалу идти было просто, но вскоре я поняла, что теперь кисианские союзники имеют преимущество над нами. В их домах было полно лестниц, а империя раскинулась на неровной местности из холмов и долин, торчащих гор и плато. Они привыкли карабкаться наверх. А мы привыкли к плоским равнинам и спим на земле, вот теперь и мучились. Я не знала, на какую высоту заведет нас лестница, но вскоре пожалела, что родилась на свет – так ныли и горели бедра. С каждым шагом я все больше убеждалась, что умру, стоит только сделать следующий, но кисианцы шли дальше, и я заставляла себя поднимать ногу, следуя за подолом алого плаща Гидеона.

Казалось, до вершины мы добирались целую вечность, но когда ступени наконец-то перешли в благословенно плоскую тропу, солнце еще стояло высоко. Вероятно, подъем занял около часа, а то и меньше, хотя и казался вечной пыткой. Многие Клинки глотали ртами воздух и охали, потирая сведенные ноги, даже Гидеон замедлил шаг, но возглавляющий процессию кисианский священник и не запыхался. К счастью, хотя бы кисианские солдаты и пара лордов выглядели утомленными.

Я ожидала увидеть нечто грандиозное, но на вершине горы нас встретил храм, похожий на птичье гнездо из сплетенных металлических прутьев, увешанных бумажными фонарями. В дальнем конце находился алтарь, у которого уже дожидался еще один священник в светлом одеянии. Ясс стоял у противоположного входа с половиной Клинков, но госпожи Сичи видно не было.

– Она прихорашивается, – сказал Ясс, когда я подошла к нему. – С ней ее слуги и Нуру, но я отправил еще Ануке и Эси, поскольку она явно предпочитает левантиек.

Я кивнула, но смогла бы остановиться, только если бы мои ноги окаменели, а потому сделала круг по храму. Гидеон снял дождевик, открыв великолепную алую мантию, а когда светлейший Бахайн, его сын и другие вельможи последовали его примеру, все вокруг засияло ярким сверкающим шелком. Но все же когда появилась госпожа Сичи в бледно-розовом платье, вышитом переливающимися серебряными нитями, у меня перехватило дыхание. В истории не останется моего имени, но останется этот момент. Потому что здесь, в храме Куросима, первый император-левантиец взял в жены кисианку с благословения ее народа.

Госпожа Сичи опустилась на колени у алтаря напротив Гидеона, и оба произнесли нечто похожее на молитву. Священник тоже бормотал молитвы, наполняя храм мелодичными песнопениями. В присутствии стольких левантийцев его уверенность не дрогнула, даже когда он повязывал белый пояс на талию госпожи Сичи. Узел был более замысловатым, чем обычно носят кисианцы, но священник завязал его умелой рукой, глядя в небеса.

Когда наконец Гидеон поднялся от алтаря, кисианцы одобрительно поприветствовали его, как своего. Он женился на одной из них, скрепил клятвы верности, и все же с мрачным видом отозвал меня в сторонку, когда мы начали готовиться к спуску.

– Когда вернемся к лошадям, отправь кого-нибудь в Мейлян с посланием к Сетту, – сказал Гидеон.

– Кого-нибудь из моих Клинков?

– Да, это не может подождать до нашего возвращения в Когахейру. Церемония завершится только через семь дней, но… – Его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Мне нужен Сетт, и побыстрее. Боюсь, время на исходе.

* * *

– Семь дней? – Обнаженный Ясс лежал на моей циновке для сна. – Семь дней? Хочешь сказать, после того как мы забрались по этим проклятым лестницам, вернулись обратно и устроили для богов пир, ему придется ждать еще семь дней, прежде чем жениться?

– Видимо, так. Они выжидают семь дней, чтобы получить благословение богов, и лишь тогда ему позволят развязать узел и уложить ее в постель. Тогда они будут считаться женатыми.

Он покачал головой, царапнув подушку короткой щетиной на голове.

– До чего же странные эти кисианцы. – Ясс рассеянно похлопывал по моей голой руке, но его лицо стало серьезным. – Значит, у того, кто не хочет, чтобы они довели дело до конца, есть в запасе семь дней для убийства одного из них. Кто в карауле?

– Все Клинки до единого, которые не пошли с нами.

Когда Гидеон так поспешно затребовал своего брата, мне пришло в голову то же самое, и, как бы ни старалась, я не сумела избавиться от страха.

Ясс вздохнул.

– Семь дней будут долгими. Сегодняшний день включается?

– Не знаю. Спрошу утром у Нуру.

Он по-прежнему поглаживал мою руку, своим теплом облегчая ноющую боль во всем теле. После утомительного дня не то вино, не то его постоянное присутствие привели нас сюда, и я не собиралась больше никуда двигаться, как, похоже, и он. Он сидел рядом со мной во время пира, и после серии молчаливых взглядов мы оба поняли, чем все закончится, и он подтвердил свои намерения, спросив, на какой стадии своего цикла я сейчас нахожусь. «Вот как я понял, каким был ослом в тот первый раз с тобой, – сказал он тогда. – Я отбросил многолетнее уважение, даже не задумавшись. Гурт должен меня стыдиться».

Кто-то постучал в дверь, и пальцы Ясса замерли.

– Кто там? – спросила я, приняв позу стрелы, готовой вылететь из изгиба его руки.

– Матсимелар, – раздался спокойный голос переводчика, приглушенный дверью. – Я принес то, что ты просила.

Я аж подпрыгнула, соскочив с циновки, и тут же схватила одежду.

– Погоди немного, – сказала я, засовывая ноги в потрепанные штаны и трясущимися руками завязывая пояс.

Смутный силуэт по ту сторону двери раздраженно хмыкнул, а Ясс тихо прошептал:

– Мне спрятаться?

Я покачала головой, натянула рубаху и шагнула к двери, старая тростниковая циновка впилась в ступни тысячью острых иголок. Дверь легко скользнула в сторону, я выглянула, убедилась, что Матсимелар один, пригласила его внутрь и закрыла дверь.

Низко висящий фонарь высвечивал пустую комнату, и седельному мальчишке не на что было смотреть, кроме как на Ясса, который лежал, подперев голову локтем. Молодые люди кивками поприветствовали друг друга, и Матсимелар, встряхнув длинными прядями, выбившимися из хвоста, вытащил из-под рубахи книгу. Это был потрепанный томик, на котором держала руку Ливи, когда мы разговаривали, но седельный мальчишка не сразу отдал его мне.

– И что будешь с ней делать? – спросил он, открыв книгу в ладони. – Она на чилтейском, – добавил он и облизал палец, чтобы пролистать несколько страниц. – Даже я понимаю только половину. А то и меньше. Они предпочитали учить нас устному языку, а не письменному, да и то самым простым словам. А книга написана… так поэтично. Вот тут, например, что-то про дверь на берегу, и если войти в нее, то выйдешь в пустыне. Как будто кто-то записал свои сны, а теперь люди им поклоняются.

– Пока не знаю, – сказала я. – Но я что-нибудь придумаю. Найду способ.

Матсимелар вздохнул.

– Если не найдешь другого помощника, я тебе переведу. – Он снова облизал палец и перевернул другую страницу. – Если ты добьешься, чтобы меня заклеймили.

– Даю слово.

Он закрыл книгу и вручил ее мне.

– Спасибо, капитан. Я… боялся встретиться с богами, не принеся себя в жертву своему народу. Осторожней, – добавил он, вытирая пальцы о рубаху. – Книга липкая из-за трав, которые жгла та женщина.

Она и впрямь была липкая. И даже пахла как Ливи, как будто ее дух цеплялся за любимую книгу даже после смерти. Матсимелар поднес руку к носу и понюхал ее, а потом скривился.

– Фу. Пойду-ка я лучше, пока никто не начал гадать, куда это я подевался.

Повернувшись к двери, он закашлялся и постучал по груди кулаком. Ясс сел.

– Ты здоров, Матси? – спросил он, когда изо рта Матсимелара вырвался очередной влажный хрип.

Седельный мальчишка обернулся, вытаращив глаза. Он схватился за горло, но из уголков рта, который он открывал и закрывал как рыба, стекала пена.

– Проклятье!

Ясс подскочил, сбрасывая простыни, но Матсимелар уже упал на колени, изрыгая пену. Его полные страха глаза вылезали из орбит, он царапал шею, и по коже потекли струйки крови.

– Нет! Нет! Нет! – закричала я, отбросив книгу, чтобы встать на колени перед Матсимеларом. – Что же теперь делать?

– Засунь пальцы ему в глотку! Пусть все это из него выйдет!

Я сунула пальцы в разинутый рот, сквозь пену и слизь, но горло страшно распухло, и я не сумела вызвать рвоту.