Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 341 страниц)

– Приготовься, – буркнул он Ани, которая топала рядом с ним, тяжело дыша. От нее воняло смертью и дерьмом, и за ней на отполированном до зеркального блеска мраморе тянулся след из алых капель. Темса порадовался тому, что воздух наполнен ароматами духов.

– Я всегда готова, – зарычала Ани. – Но, Темса, это все бред. Половина наших погибла. Молись о том, чтобы нам не пришлось драться и на обратном пути.

– Молись? Ты забываешься! – Голос Темсы был резким, словно дыхание песчаной бури. Они мрачно, встревоженно взглянули друг на друга, после чего Темса выпрямился во весь рост и сказал: – Вы, госпожа Джезебел, шли по опасному пути. Я предупреждал вас, говорил, чтобы вы прекратили это, но вы не послушали меня и продолжали мне дерзить. Больше я с этим мириться не буду. Если сегодня вы не погибнете, считайте, что ваша служба у меня закончена. Наймитесь к какому-нибудь аристократу, у которого такие же невысокие амбиции, как и у вас, и радуйтесь. – Темса стукнул тростью-мечом по полу, заставив ее запеть. – Да, мне следует пожелать вам удачи. Говорят, что искать работу в этом городе – убийственно сложное дело.

Не успела Ани ответить, не успела она даже стереть с лица выражение шока и ненависти, как из-за покрытой искусной резьбой двери в противоположной части комнаты полетел оглушительный голос:

– БОРАН ТЕМСА!

– Шевелись. Делай то, за что я тебе плачу, – бросил Темса огромной женщине, и она молча двинулась вперед.

Темса ухмыльнулся, но внутри него росло беспокойство. Это было первое ограбление, в ходе которого жертву извещали о его прибытии.

– А ты, вероятно, серек Бун? – отозвался Темса, следуя за солдатами в темную комнату.

Зайдя в нее, он ощутил нечто вроде благоговения. Стены комнаты были украшены звездами из самоцветов. На помосте стояла мраморная трибуна. В тусклых фонарях, расставленных у ее основания, трепетали какие-то белые существа.

Кроме них, единственным источником света был Бун. Он стоял, облокотившись на трибуну, словно проповедник, который собирается изречь какую-то мудрость. Рядом с ним сидел зверь – остроухий длинномордый пес. Он был столь же мертвым, как и Бун, и сейчас басовито рычал, оскалив голубые клыки.

– Наконец-то ты прибыл. Долго же тебя пришлось ждать, – сказал серек чарующим тоном.

– Убейте его, – шепнул Темса Данибу и Ани, но они не двинулись с места и яростными взглядами остановили солдат. Долго уговаривать солдат не пришлось: они зашептались, и до Темсы донеслось слово «ловушка». Темса почувствовал, что на его лбу выступил пот.

– Я сказал – убейте его! – рявкнул он.

Не пошевелился никто, кроме Буна.

Серек зашагал взад-вперед по помосту, и фантом брел вслед за ним. На Буне был тонкий шелковый халат, который свечение призрака делало голубым. На груди призрака висели тяжелые золотые цепи – живого человека, прыгнувшего в море, такие цепи мигом утянули бы на дно. Его кожа была обожжена и обуглилась до того, как он умер; ожоги складывались в разорванный узор; часть кожи была значительно темнее, чем остальное тело.

– Добро пожаловать в мой дом, тор Темса. Вижу, что вас уже по нему провели.

Темса не был великим фехтовальщиком, но в остроумии он никому не уступал.

– Зря ты поскупился, нанимая охрану, полужизнь. Твои солдаты слишком быстро сдались.

Было видно, что это оскорбление задело Буна. Призрак делано улыбнулся.

– Я много слышал о вас, тор Темса, – в основном слухи, но ведь каждый слух из чего-то вырос, верно? Просто нужно докопаться до его корней. И вот ты уже здесь, во плоти… и, похоже, в золоте. Должен сказать, что в Журнале Взвешиваний ты поднялся на значительную высоту.

– Я уже почти такой же серек, как и ты, Бун, – отрезал Темса.

– Здесь главное слово «почти», тор. В этой игре нет места «почти» и «возможно». Вы должны это знать. В ней есть только числа – холодные и простые, как сама смерть.

– И тебе уже давно пора встретить свою смерть, и на этот раз – окончательную, – ответил Темса. – Прости, но сегодня вечером у меня нет настроения болтать. Неделя выдалась долгой и трудной; мне приходилось убивать точно таких же, как и ты, людей, которые считают, что надежно защищены от ножей таких людей, как я. Прячься за щитами и замками сколько хочешь, но всегда найдется человек вроде меня, который решит забрать все твои богатства – просто потому, что у тебя добра больше, а у человека амбициозного – меньше. Именно поэтому мы встретились здесь, и ты тянешь время, надеясь уклониться от неизбежного исхода. К несчастью для тебя, серек Бун, я не торгуюсь, и меня нельзя прогнать. Даже если бы я мог испытывать к тебе сочувствие, это не вопрос личных пристрастий. Тут завязаны деловые отношения. Как я уже сказал другим, твое имя просто оказалась не в том списке – более того, сразу в двух списках. Ну что, ты готов положить этому конец?

Темса щелкнул пальцами, но вперед вышел только Даниб. Ани застыла на месте, глядя на Буна, и задвигалась только тогда, когда пауза стала невыносимой. Не торопясь, она широким шагом вышла из строя.

Сереку противостояли два покрытых кровью великих воина – те, кто заставлял большинство противников намочить свои набедренные повязки. Увидев их, серек должен был задрожать от страха, но он, похоже, еле удерживался от смеха. Бун выглядел слишком уверенным в себе, слишком спокойным, и это не нравилось Темсе. Искры, плящущие в глазах Буна, серьезно встревожили тора.

– Ах да, список. Кое-кто не рассчитывал, что ты доберешься до его конца.

Темса помедлил, пытаясь разобраться в его словах. Ани оглянулась и бросила яростный взгляд на Темсу.

– Что? – хрипло спросил он.

– Кое-кто думал, что с тобой разделается Финел. Я рад, что ты выжил. Мне было бы очень жаль, если бы тебя убили.

Глаза Темсы защипало от пота, стекавшего по лбу. Когда он, нещадно ругаясь, проморгался, то заметил свечение. Поначалу оно было слабым, серым, но постепенно становилось более ярким и голубым – словно кто-то вырезал толстые колонны из темноты. Стены раздвинулись, и скромная с виду комната превратилась в огромный зал. Между колоннами вспыхнул яркий свет, и Темса разглядел капюшоны и наконечники копий.

– Ани! – крикнул Темса.

Ани вскинула свой топор, но хотя солдаты приняли это за сигнал готовиться к бою, она осталась на месте. Даниб тоже стоял неподвижно, уткнув меч в роскошный ковер.

Сразу стало ясно, что их окружил противник, превосходящий их в численности. К ним двинулась сотня призраков – а может, и две сотни – в алых одеждах и латах. Они были похожи не на обычную стражу, а на воинов Культа Сеша. Хотя они пока не подходили близко, круг обнаженных клинков от этого не становился менее угрожающим.

Две грациозные, знакомые фигуры поднялись на помост к Буну. Их окружили другие призраки, лица которых были закрыты капюшонами. Один из них был не в алых одеждах культа, а в сером.

– А, Просвещенные Сестры, – холодно сказал Темса. – Ну конечно.

Воцарилось молчание. Темса как можно сильнее стиснул трость, чтобы не дрожали руки. Он был готов на все, лишь бы не думать о своем невероятном провале. Обычно он старался не употреблять слово «провал», но сейчас оно звучало в его голове, словно колокольный звон.

Темса обвел взглядом своих дрожащих солдат, призраков, застывших в ожидании, а также членов культа, стоявших на помосте. Куда бы он ни смотрел, повсюду он видел лишь неизбежное кровопролитие. Его сильно беспокоил тот факт, что на этот раз может пролиться его собственная кровь.

– Серек Бун, – сказал он, пытаясь улыбнуться, – наверняка ты окажешь мне честь, просветив меня.

– Вполне подходящее слово, – заметила сестра Лирия, проходя мимо Буна и обнажая лысую, сияющую голову. – Темса, я думала, что ты умнее. Все очень просто. Серек Бун в церкви уже более десяти лет. Он должен был стать твоей последней целью, жертвой твоего последнего ограбления. Нам повезло, что наша будущая императрица настолько ненавидит его.

Серек Бун пожал плечами; его шелковые одежды зашелестели.

– Такое впечатление я произвожу на многих. Ну что тут скажешь?

Темса всплеснул руками, все еще отказываясь поверить в происходящее.

– То есть дело в этом? Вы использовали меня, чтобы посеять семена страха и раздора? Чтобы создать собственную армию?

Лирия вздохнула, словно ей приходится объяснять что-то ребенку.

– Темса, ты такого невысокого мнения о нас. – Она подала знак серому призраку в капюшоне. Тот вышел вперед. – А ведь мы ставим перед собой столь грандиозные цели.

– Лирия, хватит с меня загадок! – воскликнул Темса.

Две тени пошептались, а затем призрак в сером скинул с себя капюшон.

Темса топнул ногой, и металлические когти лягнули о каменный пол. Его обманули, а это он ненавидел больше всего на свете – больше, чем коварных призраков и никчемных слуг.

– Ха! Да это же Келтро Базальт. Какая встреча!

– И на этот раз мы встретились при гораздо более удачных обстоятельствах – по крайней мере, для меня.

– И ты в восторге, Келтро? Ты любишь играть за обе стороны?

– Пока что мне это нравится, – ответил замочный мастер, окинув взглядом зал.

– Я знал, что рано или поздно мы превратим тебя в настоящего аркийца, – прорычал Темса.

– И это говорит человек, который работает и на церковь, и на будущую императрицу, – заметил серек Бун, пытаясь выковырять грязь из-под ногтей. Очевидно, эта привычка осталась с ним навсегда.

– Значит, Бун, мы с ним оба злодеи и предатели в этой истории. Мы же в Араксе, – сказал Темса, театрально вздохнув.

Сохраняя невозмутимость, он напряженно размышлял, разглядывая фигуры в светящихся нишах. Мечи. Копья. Он считал их, проверял подсчеты. Он подумал про открытую дверь и потеющих солдат у него за спиной. Он посмотрел на своих огромных телохранителей; один из них светился, вторая побагровела от злости. В спину бьют только трусы. Куда приятнее атаковать в лоб и смотреть на то, как угасает взгляд жертвы, как из нее вытекает кровь или пар.

– Ани, Даниб, приведите ко мне моего замочного мастера, – небрежно сказал Темса, постукивая клинком по золотым когтям – так небрежно, словно он – тал, приказывающая подать ей чай.

Только призрак двинулся вперед. Даниб поднял свой гигантский меч; увидев это, солдаты стиснули зубы и приготовились дать последний бой. Но вместо того чтобы встать в боевую стойку, он закинул меч на плечо и пошел к помосту.

На миг, который Темса растянул как можно дольше, ему показалось, что призрак просто решил схитрить. Лишь после того как Даниб кивнул сестрам и, повернувшись, посмотрел на него, до Темсы дошло.

– Даниб! ДАНИБ! Ты посмел меня предать? Я же твой господин! – Темса так крепко стиснул зубы, что они хрустнули, и гневно посмотрел на Лирию. – У тебя ужасная привычка забирать мое имущество!

– Тор, Даниб никогда не был твоим. Монета, которую ты прячешь в своем хранилище, принадлежит другому, давно умершему призраку.

Темса резко развернулся к Ани, затем посмотрел на каждого из своих солдат, но на их лицах было написано то же отчаяние или неверие. Ани покачала головой – медленно, словно у нее не гнулась шея. Судя по тому как напряглись ее жилы, подобная догадка была недалека от истины.

Обвинениями, которые читались в ее взгляде, можно было нагрузить несколько тачек.

Темса снова обвел взглядом зал; его разум обдумывал хитрости, уловки и варианты последних боев. Они ему совсем не нравились. Он заставил себя улыбнуться, постучал тростью по полу и попытался забыть о том, что его мир – еще совсем недавно такой сверкающий, так много обещавший – рушился у него на глазах.

– Ну ладно. Тогда мы пойдем, а вы, двуличные твари, оставайтесь здесь. Приятно было с вами работать, – сказал Темса.

Но пока он поворачивался, двери темного зала с грохотом захлолпнулись. Темса достаточно часто пытал и казнил людей и поэтому прекрасно понимал, что это означает.

Опустив голову, он медленно повернулся обратно к призраку, стоявшему на помосте. Десяток эмоций требовал от него внимания к себе. Среди них была ненависть к этим полужизням, которые вступили в заговор против Темсы – и даже использовали его. Среди них были ошеломляющая невозможность поверить в происходящее и раздражение, вызванное собственными неудачами и разрушенными мечтами. А когда Темса почувствовал на себе обжигающие, обвиняющие взгляды наемников, он испытал еще и стыд. Половина его солдат либо стали белыми, словно мрамор, либо побагровели.

И еще тут была Ани.

На долю секунды Темса посмотрел ей в глаза. Он никогда еще не видел, чтобы во взгляде было столько видов ненависти. Подобное выражение появлялось на ее лице уже не раз, но оно никогда не относилось к нему. Его желудок резко упал куда-то в кишки, которые и так уже были почти на пределе. Сделав глубокий вдох и заставив себя добродушно улыбнуться, Темса повернулся к Просвещенным Сестрам и решил положиться на то, во что он верил – на деньги.

– Наверняка мы сможем как-то договориться…

Вопль, который последовал за этими словами, был настолько нечеловеческим, что Темсе показалось, будто в зал ворвался дикий зверь. Вопль донесся откуда-то у него из-за спины, и Темса начал оборачиваться, когда вдруг сообразил, кто именно его издал.

Топор врезался ему прямо в позвоночник, но не остановился на этом. Сила и скорость удара были так высоки, что Темса почти не почувствовал боли. Его горло стало неестественно холодным, и он слишком внезапно начал падать. Мир закружился у него перед глазами, а затем Темса понял, что катится по полу, раскрыв рот и истекая кровью. Его глаза вылезли из глазниц. Он увидел Ани с окровавленным топором в руках; она тяжело дышала от ярости. Он увидел свое собственное тело, растянувшееся на полу; из обрубка, который совсем недавно был его шеей, бил фонтанчик крови.

Он увидел холодный блеск темных глаз Ани. К смерти его проводило не отражение его собственного убийства в них, но ее ничего не выражающий взгляд.

* * *

АНИ ПОСМОТРЕЛА НА лужу крови, которая образовалась вокруг ее черных сапог. Голова Темсы лежала в его собственном паху; его лицо превратилось в маску потрясения. Совсем недавно его рот открывался и закрывался, словно у рыбы на прилавке торговца, и Ани чувствовала, что он все еще смотрит на нее. А теперь эти глаза смотрели сквозь нее – в другой мир.

Кто-то задвигался. Зарычав, Ани тряхнула головой, чтобы растрепавшиеся волосы не лезли ей в глаза, и посмотрела на Даниба. Он уже выхватил меч, но она еще никогда не видела, чтобы его взгляд был настолько бесстрастным. Немного помедлив, Даниб снова убрал оружие.

Ани не хотела признаваться даже самой себе, насколько она этому рада.

Она потрогала костяшки своих пальцев, по которым текла теплая кровь. Она почти не устала, но все равно никак не могла отдышаться. Она не совсем помнила то, как замахнулась топором, но чувствовала, что внутри нее что-то сломалось, и именно этот надлом заставил ее нанести удар. Она больше была не в состоянии слушать лживые речи этого вонючего, коварного мерзавца. У него ни разу не нашлось для кого-то доброго слова. Даже в свои последние мгновения Темса пытался задурить всем голову и спасти свою шкуру.

– Ну надо же, – сказала одна из сестер.

Ани было все равно, кто именно – Лирия и Яридин. Келтро Базальт потрясенно и вместе с тем радостно смотрел на нее. Ани опустила топор на мраморный пол и вскинула голову.

– Пожалуй, я избавила вас от лишних хлопот, – сказала Ани.

– Мы, очевидно, недооценили вас, госпожа Джезебел. Мы думали, что у вас в жизни есть только одна цель – рубить головы, – сказала сестра.

– А это вы делаете мастерски, нужно признать, – добавила вторая.

Ани фыркнула.

– По-моему, меня вы оценили довольно точно. Все остальное меня не интересует. Темса платил мне, чтобы я сражалась за него – но не настолько много, чтобы я была готова за него умереть. Я бы предпочла оставить вас здесь и выйти из этой башни с чистыми руками.

Сестры почти одновременно сделали шаг вперед. Келтро выглянул из-за их спин. Сестры улыбнулись.

– Госпожа Джезебел, а наша церковь вас не интересует? Мы нашли бы применение вашему топору.

Ани покачала головой. Такой уверенной она еще никогда себя не чувствовала, и поэтому сейчас едва удерживалась от того, чтобы плюнуть в них. Но именно сейчас настал тот миг, когда нужно проявить сдержанность.

– Темсе нужно было заниматься таверной, и, пожалуй, мне ее хватит. Мне нужна тихая жизнь, если она вообще возможна в этом сраном городе. А в ваших играх я не участвую. Этого острослова, замочного мастера, можете оставить себе, мне на него плевать.

Наступившая пауза была крайне многозначительной. Ани подняла топор; с его зазубренного лезвия все еще капала кровь.

– Ну что, по рукам? Или моему топору нужно еще поработать?

Даниб, стоявший у основания платформы, напрягся.

Когда Ани повернула в их сторону окованный медью край лезвия, ее сердце застучало, словно боевой барабан. Ее взгляд снова скользнул на Даниба; она надеялась, что дальше он не пойдет. Она всегда думала о том, как это – сражаться с огромным монстром по прозвищу Железная Челюсть, и сколько кусков им придется отрезать друг от друга, чтобы определить победителя. Возможно, наконец-то настало время это сделать.

Казалось, прошла неделя, прежде чем Лирия взмахнула рукой. Скрипнули открывающиеся двери, и Ани медленно двинулась к выходу, внимательно следя за призраками в нише. Она попыталась удержать облегченный вздох, который грозил вырваться из нее.

Солдаты Темсы пошли вместе с ней; они обильно потели, несмотря на то, что им была дарована свобода. Несколько из них перешли на бег, не веря, что Культ Сеша сдержит свое слово. Оказалось, что последней до дверей добралась Ани, и, еще раз кивнув, она с грохотом захлопнула за собой дверь, и все беды, которые принесла ей тупость Темсы, остались позади. Навсегда.

Ани Джезебел вытерла руки о рукава и, удовлетворенно вздохнув, убрала окровавленный топор.

* * *

– И ЧТО ТЕПЕРЬ? – СПРОСИЛ я, не в силах оторвать взгляд от безголового трупа Темсы. Из перерубленной шеи все еще текла кровь, но ее фонтан уже превратился в ручеек. Я не мог увидеть его лицо, но меня радовало и то, что его голова отделена от тела. По крайней мере, радовало настолько, насколько может радовать такая жуткая картина. Бешеный волк сдох; за всю его злобу, жестокость и грязные амбиции с ним рассчитались ударом топора. Меня печалило только то, что этот удар нанес не я. Этот вид правосудия казался слегка неправильным – я словно увидел, как на убегающего вора упало дерево.

– Его поработят и приведут сюда, – негромко ответила Лирия, так же не отводя взгляда от Темсы.

– Это подарок принцессе, – сказал серек Бун и мягкой голубой ладонью хлопнул меня по плечу. – Значит, это про тебя все говорят – ну то есть те, кто в курсе дела? Я знаю, ты нас не подведешь.

Мне сразу не понравился этот человек, его дорогие цепи, тонкий шелк, а также самодовольство и ощущение того, что ему все должны. Последнюю черту я встречал у большинства политиков, и благодаря ей мне было легко их ненавидеть. А вот светящийся пес, сидевший у его ног, интересовал меня гораздо больше. «Фантом» – так назвали его сестры.

– Когда мы отправимся в Иглу? – спросил я сестер, игнорируя серека.

– Завтра, – сказала Яридин и повела меня прочь с помоста. – Мы покажем тебе твою комнату, и ночью ты сможешь читать, осматривать собор или просто отдыхать и думать. Это еще один наш подарок тебе.

– Вы меня балуете, – ответил я.

В последний раз взглянув на голову Темсы, я поплелся вслед за тенями. Теперь я увидел его лицо: его глаза смотрели на давно ушедшую Ани Джезебел. На сей раз в его взгляде не было ненависти – только страх, удивление и неверие, а еще, возможно, даже намек на печаль.

Интересно, как злому душекраду понравится полужизнь? Утром я это узнаю. Выходя из зала, я потер друг о друга холодные ладони.

Глава 15
Проблемы

Повторяю: под большими улицами что-то строится!

Проклятье! Взгляни на факты! Хозяин таверны и ювелир с проспекта Оширима сообщают, что рядом с их домами просел грунт.

Другие жалуются на шум и на то, что по ночам призраки возят землю на тачках.

Почему ты не проведешь расследование?

Я требую разобраться в этом деле!

ИЗ ПИСЕМ, НЕОДНОКРАТНО ОТПРАВЛЕННЫХ В ПАЛАТУ ВЕЛИКОГО СТРОИТЕЛЯ В 994 Г.

* * *

НА КОРОЛЕВСКИХ ЭТАЖАХ бронированные ставни душили атмосферу в каждой комнате. Они покрывали верхушку Небесной Иглы несколькими слоями меди и железа, и поэтому мрак пронзал только солнечные лучи, проникавшие через бойницы. Столбы желтого света протыкали металл и мраморные полы под острыми углами. Пылинки плясали в редких струях ветерка, которые бойницы пропускали внутрь.

Королевские гвардейцы и солдаты-призраки, вооруженные короткими копьями, мечами и топорами, стояли у каждой двери, у каждого лестничного колодца, на каждом перекрестке и даже в более богатых и личных покоях. На балконах и за закрытыми смотровыми отверстиями расположились группы молчаливых призраков-арбалетчиков в кольчугах. Все они не отрывали взгляда от неба.

Огромный коридор перед убежищем, словно пробка в бурдюке, перегородили шеренги стражников. И «пробка» была довольно грозной: она ощетинилась пиками и щитами, к которым были приделаны шипы. Покои императрицы, хотя и пустовавшие, тоже были защищены подобным образом. Опочивальню Сизин охраняло не менее четверти всех воинов, которые находились на верхних этажах Небесной Иглы.

В королевских покоях стояла зловонная тишина. Они были неестественно пустыми; почти всех призраков-слуг отправили на нижние, менее важные этажи. Облачный Двор по-прежнему пустовал, а те, кто жил в Небесной Игле, перебрались в другие башни – свои или в башни союзников. Воздух под броней здания был плотным и спертым. Над солдатами и стражниками висело неловкое молчание. Каждый кашель, каждый звук шаркающих ног отражался эхом от идеально чистых мраморных коридоров. Тишина вызывала ужас, а не чувство уверенности и готовности к бою.

Сизин ощущала этот ужас. Да, она могла его проклинать, но тревога засела в ее сознании словно заноза.

Песок в песочных часах тек нехотя, и необходимость ждать, пока пройдет время, удручала. Когда Сизин смотрела на песочные часы, ей казалось, что мгновения протаскивают сквозь слой патоки.

Сизин ненавидела сидеть на одном месте – даже в раннем детстве она бегала по этим коридорам, а за ней носились воспитатели и няньки. Вот и сейчас она пыталась набраться терпения, но чувствовала, что ожидание сильно ее утомляет. Она исходила свои покои вдоль и поперек, и поскольку генерал Хашети настоятельно советовать ей не бродить по балконам, она была вынуждена ограничиться одной из гостиных.

Сизин выбрала ту, где были полки со свитками. Раньше, еще до того, как учителя начали тащить ее от игр во взрослую жизнь, она часто здесь пряталась. Ей никогда не нравился затхлый запах, висевший в этой комнате, и с годами эта нелюбовь лишь усилилась, но он отвлекал ее от всего остального, и поэтому она с наслаждением втянула его в себя.

Некоторые свитки показались ей знакомыми. Ящики, в которых они лежали, были окрашены в определенные цвета, или на них были странные символы, которые подстегнули ее память. Чувствуя, что они тоже помогут ей отвлечься, Сизин поднялась с мягкого дивана и направилась к ближайшей полке. Увидев на полке толстый слой пыли, она поморщилась и пробежалась пальцами по знакомым свиткам, вспоминая их названия.

«Наследие императора Фаэры».

«Правящие династии Аракса, 566–760 гг.».

«Знаменитые покушения».

«Пословицы о правителях полумертвого королевства».

«Догматы о подневольных мертвецах».

Есть ли в этих свитках и пергаментах слова, отвечающие ее настроению и даже способы решить ее проблемы, Сизин было плевать. Ей совсем не хотелось тратить время на поиски. С этой литературой она познакомилась давным-давно, и все, что было в ее голове сейчас, появилось там благодаря ее учителям и их бубнежу. Но это были свитки для ребенка, для подростка, а она, будущая императрица, выше всего этого.

И ей нужно ждать.

Сизин терпеливо ждала – с тех пор, как в шесть лет она поняла, какое место занимает в иерархии Аракса. Если от вершины тебя отделяет всего лишь несколько убийств, кто станет искать другие способы продвижения?

Она взяла с полки лист пергамента. «Догматы о подневольных мертвецах». Простая украшенная узорами страница, на которой изящными древними символами перечислены все догматы. Прищурившись, Сизин прочла их. Простые слова, определившие облик такой огромной страны, как Арк. Возможно, когда-нибудь они изменят и все Дальние Края. Это точно произойдет при ее жизни. Возможно, тогда она назовет себя не принцессой, а императрицей.

Сизин подняла голову, чтобы посмотреть на верхние полки. Сколько свитков напишут о ее завоеваниях; сколько принцесс узнает о том, как она силой оружия положила начало новой эпохи в Арке?

На этот раз она потянулась за свитком – жирным, тяжелым, покрытым пылью и чернильными пятнами. Его название гласило: «Правящие династии Аракса, 761–877 гг.» Дернув за ручку, Сизин увидела мешанину из имен, между которыми тянулись похожие на щупальца линии, которые ученые обычно использовали, чтобы показать вечно меняющиеся, связанные между собой семьи, которые правили Арком. Мало кому удавалось просидеть на троне несколько лет. Быстро просмотрев список, Сизин обнаружила, что самый большой период равнялся девяти годам. Время от времени семьи полностью исчезали, не оставив наследников, и их заменяли совершенно новые кланы. История каждой династии и обстоятельства ее возвышения Сизин не интересовали. Ей были нужны только имена.

Сизин забыла все имена. Она не могла вспомнить ни одной статуи, ни одного бюста правителя. Возможно, она видела пару шелковых гобеленов с их изображениями, но не более того. Это просто позор, что ни один из этих людей, даже те, кто правил всего сто лет назад, не оставил никакого следа в Араксе. Сизин злилась на них за то, что они просто пытались выживать, что им не хватило храбрости, чтобы увеличить свои владения. Даже ее отец вел войны, сидя в своем убежище. Сизин презрительно вздернула верхнюю губу.

Прежде чем Сизин позволила свитку свернуться, она заметила знакомое имя. Еще одна Сизин – Тридцать вторая из той династии. Умерла сто пятьдесят лет назад, до того, как кланы Талин и Ренала устроили бойню, которая позволила им захватить престол. Правда, впоследствии они вступили в борьбу за него и в конце концов уничтожили друг друга. Тридцать третья Сизин – тоже Талин-Ренала – находилась от даты той резни на расстоянии большого пальца: она родилась через двадцать лет после тех событий, но не прожила и трех лет.

Презрительно фыркнув, Сизин бросила свиток обратно на полку и повернулась к Итейну, который вплыл в комнату. Его появление выдал лязг брони.

Он выглядел роскошно в серебристых, отполированных до блеска латах и кольчуге. На его нагруднике был выгравирован императорский герб, рядом с которым находился другой символ – темное перо. На поясе Итейна висел шлем и кривой нож, а огромный меч Пересеф призрак нес на плече. Клинок светился как-то по-новому, чего нельзя было сказать о самом Итейне. Старый призрак выглядел мрачным и взволнованным; точно так же чувствовала себя Сизин. Свитки и мысли о будущем были забыты, их место заняли сомнения, и Сизин прокляла Итейна за это.

– Новости?

– Никаких, ваша чудесность.

– Что-нибудь про вдову Хорикс?

– Нет.

– Сообщил ли Темса про нападение на Буна?

– Ни словечка.

Сизин стукнула костяшками пальцев по ладони.

– Тогда какого хрена ты сюда пришел?

– Убедиться в том, что вы не рвете на себе волосы, ваше великолепство.

Звякнув браслетами, Сизин сложила руки за спиной и подошла к нему.

– Скажи, Итейн, как давно ты стал призраком?

– Вам прекрасно это известно.

– Напомни мне.

Итейн вздохнул. Эту тему он не любил. Он даже поднес руку к белому шраму на правой щеке; в этом месте его голову давным-давно пробила палица какого-то воина из рода Ренала.

– Сто двадцать шесть лет назад, принцесса.

– И сколько времени с тех пор ты служил королевским домам?

– Сто двадцать шесть лет. Переходил от одного правителя к другому. Вы это знаете.

Сизин улыбнулась.

– И все это время многие императоры и императрицы отчитывали тебя за дерзость, но ты не меняешься. Итейн, ты тень-слуга, а не придворный шут. Мой прадед не зря запретил шутов.

Итейн опустил голову – то ли извиняясь, то ли призывая проявить терпение.

– Ваша мать не была против, – сказал он наконец.

Сизин захотела его ударить, но ни одна трепка, похоже, не заставила его прикусить язык.

– Не упоминай при мне про мать! Эта женщина нас бросила, и, если она когда-нибудь вернется из Красса или из любой другой страны, куда она сбежала, ее встретит совсем другой Аракс.

– Значит, от вашего сокола вестей нет?

– Скажу тебе честно, Итейн: мне уже плевать. Она отказалась от возможности побороться за трон, и теперь я покажу и ей, и отцу, как я поступаю с предателями. Просто ей повезло – она ушла от моего ножа. – Сизин похлопала себя по бедру, на котором висел клинок, украшенный серебряными цветами.

– Может, именно поэтому она и ушла, – пробурчал Итейн, разглядывая полки.

– Значит, она не только дура, но еще и трусиха. Сейчас у меня есть более важные дела – например, побороть твое упрямство и тупость, – зарычала Сизин. – Мне уже хочется разобраться с тобой раз и навсегда, бросив твою монету в Никс.

Итейн посмотрел ей в глаза и не отвел взгляд.

– Ну так разберитесь раз и навсегда, и тогда я наконец обрету свободу. Прошло уже сто двадцать шесть долгих лет, принцесса, и если уж говорить начистоту, то мне кажется, что я ее заслужил. Так что разберитесь со мной, сделайте одолжение. А когда следующий авантюрист придет, чтобы разделаться с вами – точно так же, как вы сейчас хотите поступить со своим отцом, – тогда, надеюсь, вы пожалеете о том, что рядом с вами нет меня. – Его пальцы застучали по лезвию Пересефа.

– Ты в одном шаге от измены, тень.

– И это мне говорит принцесса, замыслившая убить своего императора.

Сизин уже собиралась прочесть ему целую лекцию о том, что вынужденное отречение от престола – законный метод престолонаследия у аркийских монархов, как откуда-то донесся лязг доспехов. Спор был забыт. Итейн встал между принцессой и дверью и приготовился к бою.

– Стой! Кто идет?! – крикнул он.

Вбежавший солдат остановился так резко, что заскользил по гладкому полу.

– Господин, послание для будущей императрицы.

Солдат помахал тонким пергаментом, покрытым каракулями.

– От кого? – спросил Итейн, забирая пергамент.

– От серека Буна.

Рука Сизин, потянувшаяся к посланию, застыла в воздухе. Затем принцесса выхватила пергамент у Итейна и жадно пробежала глазами текст, вчитываясь в каждое слово. Потом она перечитала его, не веря своим глазам.