Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 341 страниц)

Глава 4. Старые боги и новые трюки

Говорят, что ни одни ворота не могли остановить Пленопса Разрушителя. Кое-кто утверждает, что у него был самый острый топор в Круглой земле, который разрубал самые нити души. Другие говорят, что у него был боевой клич, от которого дверные петли и замки разваливались на части. Но все мы, кто его видел, кто стоял рядом с ним на Удушливых равнинах, все мы знали, что это не так. Сотня порабощенных душ была внутри него, и он повелевал каждой из них. Только в бою он спускал их с поводка и рвал двери на части, приняв облик, который не был похож ни на него, ни на человека. Первые строки эпического произведения

«Колокола одиночества», написанного драматургом Франди

С говорящим мечом одна беда – его сложно заткнуть. Видят мертвые боги, придушить его невозможно.

Тот факт, что мы с ним вместе оказались в заточении, похоже, открыл в нем какие-то шлюзы, сдерживавшие словесный поток. В течение двух дней эта штука болтала без умолку и поведала мне как историю всей своей жизни, так и многое другое. Дело осложнялось еще и тем, что меч прожил около трехсот лет – и это только после того, как его поработили – и он, похоже, твердо вознамерился рассказать мне о каждой секунде своих страданий.

На второй день моя голова уже окончательно прилипла к двери гардероба; я засыпал от скуки, а меч продолжал трещать о господине Таком-то и генерале Сяком-то, или о битве, которая произошла Хрен-Знает-Где. Чужие истории меня вообще не интересуют – кроме тех случаев, когда они помогают мне взломать дверь или получить что-то блестящее и дорогое – но, несмотря на мое вежливое покашливание и на все мои возгласы, меч снова и снова направлял разговор к своим историям.

И к проклятой поэзии. Раньше я думал, что моя ненависть к поэзии уже достигла предела, но меч доказал, что это не так, декламируя плохо рифмованные, хромающие на обе ноги стишки. Они, похоже, заменяли ему знаки препинания.

– А затем я достался его сыну, вице-королю Рине, которому я был нужен не больше, чем богачу – медный грош. Три года я провалялся без дела в ящике, и лишь изредка на меня глазели те, кто приезжал в его поместье. Кстати, поместье было такое роскошное…

Умирая от скуки, я врезался головой в деревянную дверцу, и меч ненадолго умолк.

– Господин Базальт?

– Мм…

– У вас все хорошо?

– Лучше не бывает.

– Отлично. Так, на чем я остановился?.. Ах да. Рина…

Мой лоб снова ударился о дверцу.

Я почти обрадовался, когда, громко топая сапогами по мягкому ковру, за мной пришли люди Баска. Меч немедленно затих. Через щель я следил за тем, как они выстраиваются перед гардеробом, сжимая дубинки в руках.

Баск в синей бархатной куртке, украшенной золотыми цепями, вошел в комнату с высоко поднятой головой, потирая руки от нетерпения. Он подал знак своим людям, и они вытащили меня из деревянной тюрьмы.

– Нужно еще что-то открыть, да, Баск?

Кто-то врезал мне дубинкой в челюсть, напоминая мне о том, какое положение в обществе занимает Баск.

– Тор Баск, – пробормотал я, превозмогая боль.

– На самом деле да. Прибыла новая партия товара с Разбросанных островов, и в ней есть один сейф, который, возможно, тебя заинтересует.

«Заинтересует» – слишком сильно сказано, но если это позволит мне побыть в тишине и убить время, то я не против. Я верил, что нужен вдове, и чем дольше тянулись часы, тем сильнее я рассчитывал услышать лязг доспехов и хриплый голос Хорикс, который требует вернуть меня ей. И раз уж я здесь, то можно и потренироваться.

– Покажи мне сейф.

– Умница, хороший призрак.

На этот раз меня потащили не вверх по лестнице, а вниз, и у меня появилась возможность осмотреть дом Баска. Это был не величественный шпиль, как у Хорикс, а скорее особняк, на котором, словно бородавки, то здесь то там выросли башенки и флигели. По цвету камней в стенах можно было определить, где именно начинались пристройки.

Коридор, по которому мы шли в приземистую башню, был обставлен так же безвкусно, как и все прочие помещения. Слуги-призраки, мимо которых мы проходили, глазели на нас. Похоже, у Баска не было привычки снабжать своих теней одеждой, абсолютно голые тени, занимавшиеся уборкой и полировкой мебели, печально смотрели на мою запыленную сорочку.

Двери, которые Баск атаковал, вооружившись связкой ключей, были сделаны из прочного красного дерева и окованы сталью. Четыре замка щелкнули один за другим, и охранники открыли двери. В комнате у стен стояли стеллажи, набитые всевозможными предметами, к каждому из которых был привязан ярлычок из папируса с номером.

– Пришли, – объявил Баск.

На пьедестале стоял куб из серого металла; его грани были размером с ладонь. Посреди покрывавших его узоров находилась одинокая замочная скважина, которая смотрела на меня словно глаз.

– Это он? – спросил я.

– Келтро, пусть его простота тебя не обманывает. От такого мастера, как ты, я жду многого. – Баск повернулся к ближайшему охраннику и взял у него дубинку. – Оставьте нас!

Я посмотрел вслед уходящим телохранителям. Ни один из них, похоже, не был особенно рад тому, что их тор остается наедине с украденным призраком, – но приказ они все равно выполнили. Я предположил, что дело не в какой-то особенной преданности, а просто в том, что он платит им за работу.

– Сейф, Келтро.

В ответ я промычал какую-то непристойность. Баск протянул мне инструменты, и я едва удержался от того, чтобы не выхватить их.

Как я и предполагал, сейф оказался простым. За несколько секунд я проверил его сувальды, нашел прорези и начал его вскрывать. Через пару минут его крышка распахнулась; наружу с шипением вылетел затхлый воздух.

– Я же говорил, – вздохнул я и сделал шаг назад. Баск стоял неподвижно, не обращая внимания на свой трофей. Он не сводил с меня глаз, и мне показалось, что он замышляет недоброе. – В чем дело?

– Почему ты так нужен Хорикс? Она знает, кто ты?

Притворяться дурачком – это целое искусство. Тут нужно вовремя пожимать плечами, говорить полуправду и не выдавать своих эмоций – и все эти элементы должны быть в правильном сочетании. Я пожал плечами.

– Ну конечно знает, – сказал Баск. – Твоя половина монеты у нее, но она до сих пор не наказала тебя за побег. Я ждал, что она это сделает, и поэтому сразу приказал тебе открыть мое главное сокровище. Однако прошло уже несколько дней, а она даже не дернулась.

– Может, она не заметила, что я исчез?

Это, конечно, был бред. Старая кошелка держала меня на таком коротком поводке, что живой человек давно бы задохнулся.

– Подобная мысль тоже приходила мне в голову, и я тоже так думал, пока мне не принесли вот это. – Баск достал из кармана маленький свиток. Судя по складкам, свиток развернули, свернули, смяли в припадке гнева, а затем снова расправили. – Это, – сказал Баск, – послание от твоей бывшей хозяйки. Она предлагает тебя продать.

– Ясно.

Больше я ничего не сказал. Если честно, то я не мог понять, как Хорикс собирается продать призрака, которого у нее нет и который ей зачем-то нужен.

– Записку принес не кто иной, как полковник ее охраны. Передал прямо мне в руки.

– Я, как и ты, тоже без понятия.

Баск нахмурился.

– Тень, я не говорил, что я без понятия. Напротив, я очень многое понимаю. – Он обошел вокруг меня и пьедестала. – Когда я впервые поднял эту тему в разговоре, она отказалась расстаться с тобой, а теперь, когда ты у меня, ей вдруг вздумалось тебя продать. Это уловка. Проверка.

Теперь я понял, какую игру ведет вдова: если Баск передумает, то будет выглядеть подозрительно, а если согласится купить меня, то двинется по пути, который выбрала для него Хорикс.

– В нашем городе в подобные игры просто так не играют. Торы и тал не занимаются пустяками, да и призраков похищают постоянно, они все время переходят из одного дома в другой – сотня здесь, сотня там. Какое значение имеет одна тень, если у аристократа их тысячи?

Я почувствовал, что это риторический вопрос, и поэтому не стал раскрывать рот.

– Знаешь, что мы, аристократы, делаем, если у нас незаконно отобрали тень? Расплавляем твою половину монеты. Отправляем тебя в бездну. Но ты, напротив, в целости и сохранности. Это означает, что ты ей нужен, и я желаю знать – зачем.

Я пожал плечами.

Баск угрожающе поднял дубинку.

– Возможно, ей я нужен затем же, зачем и тебе, – предположил я.

Мне совсем не хотелось, чтобы меня снова ударили. Челюсть у меня до сих пор ныла, а перед глазами плыли белые точки.

– Именно! – воскликнул Баск. – Но вот вопрос, Келтро: почему? Возможно, тал Хорикс – загадка, отшельница, хамоватая старая кошелка, но те, кто сталкивался с ней, ее уважают и даже боятся. Однако она не бывает ни на балах, ни в театре. Она редко выходит из своей башни – только в тех случаях, когда идет на рынок душ. Она уже год не проводила Взвешиваний. Я знаю одно: она не скупает краденое и не похищает души. Так зачем ей понадобился ты?

Я снова пожал плечами, и на этот раз дубинка ударила точно в цель – прямо по моим плечам. Я рухнул на пьедестал, и моя голова с глухим звуком врезалась в сейф.

– Давай попробуем еще раз. Зачем ей такой замочный мастер, как ты?

– Возможно, причина в том, что я готовлю вкуснейшее рагу из долбаного кролика.

Я получил еще один удар дубинкой. Баск выбивал меня, словно пыльный ковер, пока я не упал на колени. Каждый удар заставлял меня корчиться от боли. Устав, Баск отошел, тяжело дыша, и принялся поправлять куртку и заново укладывать свои редеющие волосы.

– Не терплю теней, которые забывают свое место. И я выяснил, что дубинка творит с ними чудеса.

– Мм, – отозвался я, борясь с болью.

– Зачем ты ей нужен?

– Не знаю! – Дубинка треснула меня по черепу. Мое лицо встретилось с полом. – Это правда!

– Выкладывай все, что знаешь! – завопил Баск мне в ухо. – Она хочет провернуть ограбление?

– Нет!

Странное чувство преданности не позволило мне выдать то немногое, что я знал. Возможно, я не мог забыть про будущее, которое она мне предложила; про свободу, которую Баск никогда мне не даст.

– Ладно, ладно! – Я поднял руки, трясясь от страха сильнее, чем мне бы хотелось.

Боль – превосходное средство испытать масштабы души человека. Моя всегда была ближе к той части спектра, где находятся трусы. Лучше бежать, чем драться, я так считаю. Подобное качество могло бы уязвить чью-то гордость, но лично меня оно спасало бесчисленное множество раз. Я прекрасно понимал, какой ценностью обладает трусость… и ложь.

– Она, как и ты, поручала мне открывать ящики. Там были только фамильные драгоценности, ничего больше.

Мои слова, похоже, Баска не убедили.

– Фамильные драгоценности.

– Шкатулки, украшенные самоцветами, и все такое. Старье из ее коллекции.

– Я тебе не верю.

– Да мне плевать, во что ты там веришь! – воскликнул я, свирепо глядя на него. – Хорикс придет за мной не потому, что я для нее важен, а потому, что я принадлежу ей. Она не допустит, чтобы ее обворовывали.

Я никогда еще не видел, чтобы лицо Баска так расплывалось в улыбке. Он оскалился, обнажив неестественно белые зубы.

– Она – старая затворница, неопытная и упрямая. Ей хочется поиграть? Я не против. И пока идет наша игра, я заставлю тебя открывать все замки, которые мне попадутся. Ясно, Келтро?

Я бросился на него. Не очень понимаю, чего именно я хотел достичь, но внезапно я понял, что уже тяну к нему руки, пытаясь найти его горло. Мною управляли гнев и разочарование, и в тот миг я узнал, что такое «преступление на почве страсти». Да, я лишился своей бренной оболочки, но зверь, сидевший во мне, похоже, выжил. Под слоем цивилизованности в нас скрыта дикость предков – и моя дикость проявилась в полной мере.

Баск попытался отбиться дубинкой; он был слишком потрясен и даже не подумал позвать солдат. Я почувствовал, как медь ударила меня по запястьям, но желание задушить ублюдка заставило меня забыть про боль. Я негромко зарычал от ярости.

Он снова обрел дар речи.

– Назад! Назад, я сказал!

Я продолжал тянуться к нему.

– Охрана!

Ноги Баска в модных туфлях заплелись, и он шлепнулся на задницу, вытягивая дубинку вперед. Тыльной стороной кулака я отбил его оружие в сторону, и оно полетело прочь по мраморному полу. Боль вонзилась мне в руку, словно наконечник копья. Ноги Баска переплелись с моими, и я упал на него, все еще пытаясь схватить его за горло.

Я так стремился вцепиться в белую шею под бархатным воротником, что даже не заметил, как мои пальцы протыкают его кожу. Нет, не протыкают – проходят сквозь нее. Мои светящиеся пальцы ушли глубоко в его глотку – настолько, что я наткнулся на упругие стенки его трахеи и почувствовал, как кровь в его венах ритмично течет по моим парам.

Этого оказалось достаточно, чтобы я на миг остановился – и за этот миг я почувствовал ледяные пальцы на моем собственном горле, ощутил, как в моей груди бьется испуганное сердце. Я отчаянно попытался сделать вдох. Меня окружал холод, картинка перед глазами посинела. За облачком пара я увидел чье-то разгневанное лицо.

Мое собственное.

Я едва заметил, как телохранители оторвали меня от тора. Мое тело вспыхнуло в тех местах, где к нему прикоснулись их перчатки с нитями меди, но боли я не почувствовал. Баск все еще корчился, лежа на полу, и с каждым шагом, который отделял меня от него, я ощущал, как жизнь утекает из меня. Мои руки дергались одновременно с его движениями, повторяли их.

– Уберите его отсюда. Уберите! – завопил он.

Его горячее дыхание вырывалось из моего рта.

Не знаю, какая магия связала нас, но эту связь разорвала хлопнувшая дверь. Меня сбросили с лестницы, и я приземлился рядом с двумя призраками, которые несли ведро с грязной водой. От удивления они пролили ее, намочив мою сорочку.

Я позволил охранникам оттащить меня в гардероб. Если честно, я был слишком потрясен, чтобы как-то им противостоять, и поэтому не сопротивлялся, когда они втолкнули меня в темноту и заперли дверь. Я стоял, раскрыв рот; мои глаза были открыты, но я ничего не видел. Я был слишком занят тем, чтобы привести свой разум в хоть какое-то подобие порядка.

Меня кто-то окликнул. Возможно, этот голос уже давно звал меня, но сейчас я впервые его услышал.

– Я говорю: Келтро, у тебя все хорошо?

Проклятый меч.

– Что произошло? – спросил он.

– Я…

Я умолк, поняв, что ответить мне нечего. Мои собственные умозаключения по-прежнему казались слишком нелепыми, невероятными, и все же…

– Они причинили тебе боль? Баск однажды показал мне кузницу и опустил меня в огонь…

Мысль о том, что сейчас я услышу новые истории, переполнила чашу моего терпения.

– Заткнись. Хоть на секунду заткнись.

И даже сейчас меч не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за кем-то другим.

– Ну и ну!

– Послушай… ты. – Я вдруг понял, что, слушая его болтовню, я так и не узнал его имя. – Как тебя вообще зовут?

– У меня много имен – Черная Смерть, Абсия, Йер-а Анкоу. Когда-то меня называли Костеруб…

Я нетерпеливо замахал руками.

– Неважно. Пока не выберешь одно из них, буду звать тебя «Острый».

– Острый?

– Ты же мертвопорабощенный, верно? Тебя поместили в безжизненный, неодушевленный предмет.

– Об этом можно и не напоминать, но да, я – душа-клинок.

– Ты хоть раз слышал про призрака, тень, которых связали с кем-то живым?

– Да, были животные – лошади, соколы, собаки. Это называется «чужеродное порабощение», помнишь?

– Да, я знаю. Но я не про животных, а про людей, живых людей.

Острый задумался.

– Я слышал пару историй… – осторожно протянул он.

– И что за истории?

– Ничем хорошим они не заканчивались. Палата Кодекса запретила никситам заниматься этим за несколько веков до того, как меня поработили, – а может, даже раньше. Более того, есть одна эпическая поэма о том, почему они…

Я заскрипел зубами с такой силой, с какой вообще можно скрипеть облачком пара.

– Нет, никаких поэм! Просто рассказывай как есть.

– Ну, это было как-то связано с религией – то есть с тем, о чем аркийцы не думали уже много лет, с тех самых пор, как объявили о смерти богов. Похоже, раньше боги были среди нас; они вселялись в тела людей, испытывали тех, кого встречали на своем пути. Никситам и Палате Кодекса это не понравилось; они решили, что с помощью такого колдовства люди пытались действовать как боги.

– И что стало с теми людьми?

– Для тени ты очень мало знаешь о порабощении.

– Мне все это еще в новинку.

– Ну так вот. Тело создано только для одной души, не для двух – и похоже, что такие штуки могут проделать только боги. Истории гласят, что люди сходили с ума, что за несколько дней их тела сгнивали изнутри. Кто-то разрывал себя на части голыми руками, сражаясь с чужой душой. Почти в каждом случае погибали обе души – навсегда.

Я инстинктивно ощупал себя, проверяя, на месте ли я и не начал ли гнить. Ну а безумие… я ведь уже разговаривал с мечом. Задумываться об этом я не стал.

– И как они это назвали? Живопорабощение?

– Вселение, Келтро. Это назвали «вселение».

Вселение. Я снова и снова крутил в сознании это странное слово, словно заводную игрушку, разбирал ее на части и снова собирал.

Острый умолк. Возможно, сейчас он слышал, как лязгают шестерни в моем мозгу. Когда же молчание слишком затянулось, он заговорил – и в его голосе зазвучали нотки страха.

– А почему ты спрашиваешь?

Я вздохнул, еще не до конца веря в происходящее. Твою мать. Терпеть не могу, когда кто-то оказывается прав – особенно боги.

– Потому что, господин Меч… Острый… я, кажется, только что вселился в тора Баска.

Глава 5. Весьма прибыльное убийство

Порабощение душ открыли несколько веков назад, и с тех пор строительство хранилищ и производство дверей превратились в важную отрасль промышленности.

По мере того как люди утрачивали доверие друг к другу, а аристократы становились все более оторванными от мира, они верили, что мастера, создающие убежища и двери, защитят их самих и их монеты. Телохранители и наемники также стали много зарабатывать, и из Скола, Красса и с Разбросанных островов в Аракс хлынул поток воинов, готовых защищать того, кто заплатит им больше.

«Город Множества Душ: проницательный проводник»

Песчаная буря одолела Просторы за несколько часов; она сжала хижины и многоэтажные дома своими желтовато-коричневыми челюстями и проглотила.

Не насытившись, она потянулась к вершинам города, и солнце соскользнуло в море, оставив Аракс защищаться в одиночку.

Могучие башни превратились в каналы для ветра, выжимавшие из бури еще больше ярости. Воющий ветер и ревущий, больно кусающий песок врезались в ставни, заставляя их дребезжать. Улицы опустели; на них остались лишь тени, которых под вечер отправили с поручениями бессердечные хозяева, а также несчастные, у которых не было ни башен, в которых можно спрятаться, ни дверей, которые можно захлопнуть за собой. Брошенные телеги и навесы торговцев катились кубарем по улицам, усиливая грохот беспощадного потока воздуха.

Столкнувшись с холодным океаном, буря устремилась вверх и захватила самые высокие башни.

В оранжевой тьме, накрывшей район Куара, одинокая фигура с трудом пробиралась к башне, похожей на витую раковину моллюска. Сражаясь с ветром, фигура пошатнулась, закачалась, но затем нашла в себе силы идти дальше. Вытянув руки, она нащупала стену, а затем зашагала боком, переставляя ладони, пока не нашла арку.

За аркой находился внутренний дворик, который уже превратился в песчаный вихрь; облако песка скрывало все, кроме двух накрытых колпаками ламп у двери. Кулак ударил по железным панелям. Ветер дважды сгонял фигуру со ступенек, но она каждый раз возвращалась, чтобы снова и снова стучать в металлическую дверь, покрытую мелкими отметинами.

– Прошу вас! – крикнул женский голос, заглушенный куском материи и ревом бури. – Помогите!

Лязгнуло железо, и в двери открылось окошко. Мутный воздух разрезали лучи света. За решеткой появился мужчина, но он сразу же отшатнулся, получив пригоршню песка в лицо. Когда его кашель стих, послышался грубый голос:

– Что надо?!

Женщина прижалась лицом к решетке.

– Прошу убежища!

– Прочь, нищенка!

– Я не нищенка!

Она сдвинула вбок тряпичную маску, показав губы и глаза, накрашенные молотым лиловым кварцем.

– Я – дочь тал Патры! Укройте меня! Аристократы должны помогать друг другу!

Окошко с щелчком закрылось. Женщина забарабанила кулаками по железной двери от гнева и отчаяния.

– Дайте мне убежище! Мой отец будет перед вами в долгу!

Перекрывая шум бури, мощно лязгнули скрытые в двери шестерни. В центре дверного проема вспыхнула полоска света; в этой тьме она ослепляла.

Двое людей в капюшонах и масках поманили ее:

– Входи, талесса Патра!

Женщина застыла на пороге; ее плащ потрескивал от порывов ветра.

Вежливости хватило ненадолго.

– Заходи, женщина! Бегом в дом!

Та из двух фигур, что была поменьше, набралась храбрости и вышла наружу, чтобы взять женщину за руку.

– Чего ты ждешь… ох!

Из горла человека вышло лезвие кинжала, а за ним последовала дуга темной крови. Человек прижал ладонь к ране; на его лице было написано недоумение. Моргнув, он опустился на колено перед женщиной, булькая и захлебываясь собственной кровью.

Тем, кто находился внутри башни, происходящее могло бы показаться внезапно начавшейся романтической сценой, если бы не кровь, которую ритмично выталкивало наружу слабеющее сердце.

– Вот срань! – крикнул второй охранник, толкая тяжелую дверь обеими руками.

Раздался грохот: кулак, закованный в сталь, встретился с железом. Охранник повалился назад и заскользил по мраморному полу. Вслед за женщиной в свет лампы вышла огромная фигура, закованная в стальную броню и с шипастым шлемом на голове. Между частями доспеха виднелось голубое свечение; в тех местах, где на него попадал песок, оно тускнело, становясь зеленым. Огромным копьем призрак с одного удара проткнул насквозь охранника, и тот с воплем упал.

Мимо женщины, стоявшей на пороге, в башню хлынули новые фигуры – стена из черной кожи и кольчуг, ощетинившаяся острыми предметами.

– Отлично, моя дорогая! – воскликнул кто-то, перекрикивая лязг металла.

Полетели белые искры, и из дымки появился человек. Свет ламп заиграл на медных когтях.

Боран Темса снял маску и одобряющим жестом положил руку на плечо женщине-официантке, которую он на время забрал из своей таверны. Женщина была высокая, и ему пришлось тянуться.

– Великолепно, Балия. Я знал, что ты умеешь не только выжимать серебро из пьяниц. Похоже, у тебя есть и другие таланты.

– У меня их очень много, босс Темса. Тор Темса.

Сделав реверанс, Балия взяла Темсу под руку и позволила ему завести себя в башню.

Стена из кожи и доспехов расступилась, открыв им дорогу в широкий внутренний двор, выложенный мрамором с красными прожилками. По двору, словно желтая плесень, уже распространялся песок. Из ниш на них смотрели статуи, сделанные из гипса; на их бледных лицах застыли гримасы отвращения. Между статуями висели длинные – от пола до потолка – плотно натянутые полосы алого шелка. Символы, нарисованные на гладких стенах, складывались в истории, узнавать которые Темса совсем не хотел.

– Какой шик, – заметил он, с трудом задирая голову и глядя по сторонам.

Темсу залил голубой блеск, и кто-то зарычал у него за спиной. Даниб вытащил копье из лежавшего у двери трупа; кровь стекала с наконечника и собиралась в лужу на полу. Вопль охранника разбудил прислугу, и на верхних этажах затопали сапоги. Даниб искоса посмотрел на своего хозяина.

Темса взмахнул рукой, словно отгоняя песчаную муху.

– Конечно, можно, старый друг. Мы же не гобеленами пришли любоваться, верно?

Призрак устремился вперед, лязгая сталью. Люди Темсы рассыпались цепью у него за спиной; они срывали с себя маски, радостно ухмыляясь. Похоже, что происходящее нравилось им почти так же, как и Темсе. Почти.

Темса остался во дворике и, положив руки на трость, беспечно наблюдал за тем, как его люди разбираются с охранниками, бегущими вниз по лестнице. Каждый раз, когда звенела сталь или раздавался предсмертный вопль, Балия крепко сжимала его руку.

У обученного человека есть один недостаток: если его, например, научат резать и рубить определенным способом, его действия будут ограничены этими правилами. Овладев каким-то методом, он оказывается в западне, для него бой превращается в бальный танец – один из тех, которые танцуют аристократы.

Вот почему Темса предпочитал необученных головорезов. Они не цеплялись за правила, не принимали заученные позы. Их движения были похожи не на танцы знати, а скорее на пляски кочевников из пустыни или дикарей с далеких островов. Обученный человек ничего не мог противопоставить подобному варварству.

Скачки, прыжки, грязные приемчики – все это помогало людям Темсы порезать охранников на куски. Даже когда их противники, дрожа, падали на пол, головорезы не останавливались, пока не отрубали им конечности – вместе с броней и всем прочим. Вниз по лестнице текла река из кусков мяса, крови и дерьма.

В сопровождении Ани и Балии Темса прокладывал себе путь среди тел. Если кто-то еще шевелился, Темса пускал в ход свои золотые когти. Когда через несколько дней тени убитых естественным образом выйдут наружу, он отправит их на юг, в стоящие посреди пустыни шахты. Там их историю никто не услышит.

Они поднимались все выше, захватывая этажи башни, убивая одного охранника за другим. Вскоре Балии опротивел вид крови, и ей пришлось вернуться во внутренний дворик. Эхо ее рвотных позывов разносилось по лестнице. Тени на коврах и в нишах падали ниц, не желая умереть еще раз. Их Темса не трогал: товар не должен пострадать.

Ее они нашли на одном из верхних этажей башни, где раковина моллюска утончалась, превращаясь в спиралевидный шпиль. Тал Хейю-Небра даже в лучшие времена была морщинистой и скрюченной женщиной, а сейчас же напоминала больного проказой. Скрюченная, словно ручка ведра, она сидела на коленях и размахивала сложенными вместе руками. Если бы не шелковые простыни, в которые она была замотана, Темса, возможно, бросил бы ей самоцвет, приняв за нищенку. «Интересно, чем она так разозлила будущую императрицу, если та включила ее в список?» – подумал он.

– Тал! Как это мило с вашей стороны – принять нас в столь позднее время.

Хейю не умоляла, как могло показаться, а молилась – бормотала какую-то банальщину, обращаясь к старым богам.

– Вижу, вы застряли в прошлом. Разве вам не сказали, что боги мертвы?

Вздохнув, Хейю распрямилась, чтобы посмотреть на людей, столпившихся в ее спальне.

– Господин, смелость – это качество, свойственное глупцам.

– Или храбрецам, – ответил Темса, почесав бороду. – Как бы то ни было, я уже здесь, и нам нужно разобраться с одним делом.

– С делом? – фыркнула Хейю. – Вы имеете в виду убийство? – Вам не хуже моего известно, что наши правители и аристократы давным-давно превратили убийство в прибыльное занятие. Я просто следую их примеру.

Старая тал неуклюже слезла с постели. Темса взял лежавшую рядом трость и протянул ей. Ее красные, остекленевшие глаза спокойно и осуждающе взглянули на него. Страха в них не было.

– Доведите дело до конца, – сказала она. – Бандитов я ни о чем умолять не буду.

Темса погрозил ей пальцем.

– Не так быстро, моя дорогая тал. У меня есть вопросы, мне нужны подписи. Не думайте, что я какой-то портовый душекрад. Все это уже в прошлом. Как я и сказал, нам нужно разобраться с делами. Из надежных источников мне известно, что у вас есть хранилище. Человек, который цепляется за прошлое, не станет полагаться на банки, верно?

Должно быть, Хейю впервые в жизни засомневалась. Темса понял это, видя, как дрожат ее губы: ее вера в правосудие пошатнулась. Она дерзко вздернула голову – возможно, она верила не только в богов, но и в ма-ат. Полоумная.

– Делайте свое черное дело.

Темса подошел к ней так близко, что их носы едва не столкнулись.

– Госпожа, именно так я и собираюсь поступить.

Он щелкнул пальцами, и его люди вынесли Хейю из спальни. Даниб снова навис рядом с ним; с копья капала рубиново-красная кровь.

– Расколоть ее будет непросто, – заметил Темса. – На солнце эти старые клячи становятся твердыми, как кремень.

Призрак молчал, но в его синих глазах скрывался целый мир смыслов.

– Мой старый друг, ты отлично поработал. Скоро настанет черед Хорикс. Ну что ж, давай приступим.

За дрожащими окнами продолжала реветь мощная и безжалостная буря.