Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 341 страниц)

– ПРОЧЬ! – заверещала она, и солдат выбежал из комнаты.

Итейн подождал, пока папирус в ее руках не превратился в смятый комок.

– Темса? – спросил он.

– Он подвел меня, – сказала Сизин. От гнева и тревоги у нее так сдавило горло, что ее голос превратился в шепот. – Подвел!

– И чего хочет Бун?

– Собрать двор! – взвизгнула она. – Он заявляет, что сереки соберутся здесь к полудню. Заявляет! И дальше пишет, что на собрании хотят присутствовать посланники Церкви Сеша, поскольку якобы собираются сообщить какую-то важную новость. Двадцать лет им было запрещено появляться в Небесной Игле, а этот мертвый ублюдок считает, что может менять правила! – Издав гневный вопль, Сизин порвала папирус в клочья. – Темса, этот говнюк с орлиной ногой, погубил меня! Как он мог подвести меня именно сейчас?

Итейн потер покрытый морщинами подбородок, дожидаясь, когда у нее закончится истерика.

– Вы же вроде сами собирались убить Темсу – и показать городу, что поймали большого злого волка?

– В этом все дело, тупая тень! Теперь Бун сам может играть роль героя. А зачем еще собирать Облачный Двор? Он присвоил себе мой план!

На лице Итейна появилось то особое выражение, за которым обычно следуют слова: «Я же говорил». Сизин не дала ему шанса их произнести.

– Даже не смей, мать твою!

Ей захотелось ходить взад-вперед по комнате. А затем захотелось что-нибудь бросить – лучше всего в Итейна.

Убежище заперто. Замочного мастера похитила Хорикс. Да еще и эта проклятая летучая машина. Проблемы Сизин и так множились десятикратно, а теперь, когда Темса, скорее всего, погиб, и Бун будет этим похваляться, эти проблемы продолжали расти, словно башни. Сизин оскалилась.

– Ладно! Мы запретим остальным серекам входить в Иглу. Скажем, что из-за особых обстоятельств. И убьем Буна здесь же. Я сама это сделаю! – крикнула она.

– Бун заподозрит неладное и откажется.

– Тогда отправим послание в таверну Темсы. Возможно, он сбежал.

– Ладно. Я пошлю гонца.

– На Буна мы внимания не обращаем!

– Тогда он просто соберет всех в другом месте и скажет, что вы сходите с ума. Он осудит вас.

– На нашей стороне слово императора! Игла в опасности!

– То есть вы спрячетесь, как и ваш отец?

Сизин бросила свиток ему в лицо. Итейн небрежно уклонился, и свиток ударился о полки у него за спиной.

– Нет! – крикнула она. – Я отказываюсь прятаться.

– Тогда вы знаете, что нужно делать. Если Фаразар не выйдет из убежища, чтобы положить всему этому конец, вашему происхождению будет противостоять влияние Буна.

Сизин свирепо взглянула на призрака и снова подошла к нему, чтобы посмотреть на пары его лица, на жуткий шрам на его лысом черепе. Пары почти не двигались. На его лице, как всегда, было бесстрастное выражение, отработанное в течение многих десятилетий.

– Итейн, когда-то ты принадлежал Культу Сеша. Я это не забыла и не забуду. Ты же не собираешься выбрать их вместо меня?

Призрак напустил на себя обиженный вид, однако ответил довольно сухо.

– Нет, принцесса, не собираюсь. Ни в малейшей степени. Мои интересы всегда были связаны с этой семьей, кто бы ее ни возглавлял. И, насколько мне известно, ваша семья – это не Культ Сеша.

– Хм…

Сизин не стала развивать эту тему. Доверие в Араксе, и тем более в Небесной Игле, нельзя было заслужить или создать; его всегда втаптывали в грязь. Доверие было слабостью – почвой для предательства, открытой дверью для вора. Уверенность в себе, деньги и власть – вот капитал, который здесь зарабатывали и накапливали.

Сизин встряхнулась, пытаясь избавиться от тревожности, и махнула Итейну.

– Иди, готовь стражу и Облачный Двор. Пусть обыщут каждого серека и отнимут у них все оружие. Даже толстая нить или перстень с острыми краями должны улететь в окно. В моем доме живут по моим правилам! – выдохнула она. – И приведи сюда Ребена – ему пора ответить за свою никчемность.

– Как вам будет угодно, ваше почтенство.

Вдогонку Итейну полетел еще один свиток.

* * *

ПОЕДЕННАЯ МОЛЬЮ ЗАНАВЕСКА дернулась, когда Нилит приподняла ее угол. На улице мало что изменилось: мимо проходил еще один отряд солдат. В тишине, царившей на улицах, голоса офицеров казались грубыми. Перед солдатами несколько призраков несли в руках какие-то коробки и свертки. Два нищих поджаривались в солнечных лучах, проникавших между башнями, и, закрыв глаза, шептали какие-то секреты.

Тяжелые шаги солдат стихли, и спокойствие было восстановлено. Но нет, спокойствие – это не то слово. Оно подразумевало мир, а в этом квартале ничего мирного не было – только марширующие солдаты и напряжение, заставлявшее скрежетать зубами и постукивать пальцами о камень. Даже небо здесь словно стало тяжелее, воздух – плотнее. Сердце Нилит бешено колотилось – несмотря на то, что она с самого утра просто лежала в какой-то заброшенной лавке.

Она отпустила занавеску и стерла пыль с носа.

– Никогда не видела на улицах столько солдат.

– Ч-что? – прохрипела Хелес, дремавшая на куче старых плащей.

– Солдаты. Это уже третий патруль за утро. Что-то произошло.

Плащи зашуршали: Хелес повернулась.

– Дознаватели? Прокторы?

– Пока ни одного.

– А красные есть? Культ Сеша?

– Нет, и не напоминай мне о них. Это солдаты императора. Но что они делают здесь, в глуши, я понятия не имею.

– Что? – Из-под кучи листов папируса в дальнем углу высунулась светящаяся голова.

– Фаразар, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы привлечь к себе внимание…

Нилит ничего не могла ему сделать, но все равно погрозила ему пальцем. После столь долгого пути у нее уже не осталось угроз.

Фаразар беззвучно произнес что-то мерзкое. Два дня он осыпал ее оскорблениями – и вполголоса, и громко, но теперь, похоже, либо принял план Нилит, либо ждал подходящего момента. На всякий случай Нилит решила исходить из того, что верно второе. Один раз она почти его потеряла, и второго раза допустить было никак нельзя – особенно здесь, в городе.

Она с силой втянула в себя воздух через нос – и сразу же об этом пожалела: труп, лежавший в углу комнаты, по-прежнему вонял. Старую лавку портного, в которой они спрятались, хозяева бросили довольно давно – возможно, ушли, чтобы попытать счастья в другом месте. До центральных районов оставался еще целый день пути, и хотя здания неуклонно продолжали расти, здесь все было покрыто слоем грязи, мириться с которой в центре бы не стали.

На стенах домов каракули боролись за место с сажей и сомнительного вида пятнами. За более новыми колоннами из камня и в переулках прятались более старые дома из дерева и глинобитного кирпича. Они тоже выглядели наполовину разрушенными, словно тоже были частью Просторов или деревушкой под боком у растущего города. Но Аракс проглотил эти районы, смял и двинулся дальше. Мысль об этом опечалила Нилит, но почему-то добавила ей решимости. В городе была не одна болезнь, а много, и корни каждой из них уходили в прибыль, которую приносила торговля смертью.

Тишина превратилась во что-то неуютное, и Нилит снова приподняла край занавески. Окно лавки разбили давным-давно, но осколки стекла по-прежнему цеплялись за подоконник. Она проверила, как дела у Аноиша, которого она привязала в тени здания. Он все еще был там – сидел на песке, закрыв глаза. Город продолжал его пугать, но он каким-то образом понял, что Нилит делает нечто важное, и поэтому терпел вместе с остальными.

Один из нищих рухнул на землю, и второй посмотрел на него с голодным блеском в глазах. Достав откуда-то палку, он начал затачивать ее о стену. Нилит покачала головой. Повернувшись направо, она увидела центр Аракса – высокую корону из шпилей и пирамид, которая затмевала собой весь остальной город. И в центре этой короны возвышалась могучая Игла. Дыма и пыли в воздухе сегодня было мало, поэтому небо в паутине зданий и высоких дорог показалось Нилит более синим, чем обычно.

Прикрывая ладонью глаза, Нилит окинула взглядом Небесную Иглу и почувствовала, как при этом у нее хрустнула шея. Она уже давно не смотрела на башню, предпочитая фокусировать внимание на земле и на утомительной работе, которая заключалась в том, чтобы по этой земле шагать. Именно тогда она заметила, что на верхушке Иглы что-то блестит. Металл.

Она повернулась к Хелес. Один глаз уставился на нее: дознаватель относилась к своей роли защитницы весьма серьезно. Нилит поманила ее, и Хелес, кряхтя, выбралась из-под заплесневелых плащей.

– В чем дело? – прошептала она.

– Посмотри на Иглу.

Хелес прищурилась.

– Броня.

– Что-то не так. – Нилит заерзала на земле, стиснув зубы. – Что-то совсем не так.

– Будущая императрица? Она вскрыла убежище?

– Не знаю.

Пройдя мимо Хелес, которая стояла на часах, Нилит положила руку на сверток, лежавший под окном. Раздался негромкий клекот, и из гнезда, свитого из лохмотьев, показалась голова Безела. Он сонно замигал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как кусок говна на жаре, – ответил сокол.

– А твоя рана?

Безел щелкнул клювом.

– С ней все в порядке.

– Дай взглянуть.

Нилит аккуратно помогла ему вытянуть и поднять крыло. Крапчатые перья на брюшке, которые раньше были молочно-белыми, потемнели от засохшей крови. Наконечник стрелы из раны вытащили, но она все еще выглядела сырой. Правда, гноя не было, да и запах гнили издавало только тело Фаразара.

– Охрененный вид, да? – спросил Безел.

– Картина не самая красивая, – поморщилась Нилит. – Но жить ты будешь.

– Ну конечно, я буду жить.

Нилит сложила ладони домиком – пары напротив кожи.

– То есть полетать тебе сейчас не хочется?

– Нет, ну почему же. Просто придется махать только одном крылом. – Темные глаза сокола прищурились.

– В центральных районах что-то происходит, – сказала Нилит.

Безел поднял голову.

– Что?

Нилит зашептала, чтобы не привлекать внимание Фаразара:

– Понятия не имею. Солдаты приходят и уходят. На Игле броня.

Безела эта новость, похоже, не встревожила.

– Наверняка я скоро все узнаю, – со стоном ответил он.

– Как это?

Сокол с серьезным видом посмотрел на нее.

– Скоро она меня призовет, особенно если взломает убежище. Твой обман раскроется, и я уже не смогу ей врать.

Нилит много раз об этом думала – и когда осторожно шла по ночным улицам, и когда пряталась в портняжных мастерских. А что еще ей оставалось, кроме как беспокоиться? И вопросов у нее накопилось множество.

– Как работает призыв? Что мы можем сделать? – спросила Нилит.

– Ничего. Колокольчик должен позвонить определенное число раз. Никситы, башковитые сволочи, поиграли с волшебной связью между монетой и тенью и создали заклинание, притягивающее призрака к монете.

– Мне так жаль, что твоей хозяйкой стала она.

– Скажу одно: с тех пор как она вспомнила про меня, я без дела не сидел. Я делал что-то полезное, а не просто бегал по карнизам, словно насильник. И не разбирался с чайками. Эти чайки – сраные психи. Не хочу показаться грубым, ваше величество, но мне не хватает… ну вы понимаете. – Он кивнул, указывая на себя. – Никто и никогда не мечтал о члене сокола. О члене быка – да, коня – возможно. Твою мать! А мой обычно даже не виден!

Возможно, все дело было в озорном блеске его глаз, но Нилит не очень пыталась удержаться от смеха.

– Надеюсь, она снова про тебя забудет – по крайней мере, на какое-то время.

– А если нет?

– Если она призовет тебя до того, как все закончится, передай ей от меня послание. У меня, возможно, такого шанса не будет.

– А что за послание?

– Скажи ей, что я прошу у нее прощения. Что она все поймет, когда я доведу дело до конца.

– Серьезно? – недоверчиво спросил Безел. – За что именно?

Нилит вздохнула.

– Во время этого сраного путешествия я поняла, что Сизин – не моя дочь. Да, она, возможно, плоть от плоти моей, но она – дочь Аракса. Она из рода Талин-Ренала, а не часть моей семьи или семьи моего отца. Я могла бы сопротивляться, могла бы драться за нее так же упорно, как сражаюсь сейчас, но я этого не сделала. Мне жаль, что я подвела ее. За это я была наказана: я потеряла ее, сердце моей дочери охладело ко мне. Я не надеюсь, что это изменится, но, по крайней мере, она будет знать правду, а не только ту ложь, которую ей внушил Фаразар. Передай ей это.

Безел щелкнул клювом.

– Все это ты делаешь ради нее?

– Нет. Ради всеобщего блага.

Призрак, лежавший в углу, подал голос.

– Ты делаешь только для себя. Алчная ма…

– Заткни пасть, Фаразар! – прикрикнула на него Нилит. – Это из-за тебя Сизин стала такой.

Призрак оскалился.

– Природа важнее воспитания, моя дорогая женушка, поэтому половина вины лежит на тебе. Пойми, Нилит, ты так долго цеплялась за старую роль принцессы из Красса, что не заметила, как стала императрицей Арка. Посмотри, сколько усилий ты приложила, чтобы получить то, что тебе нужно. Точно так же поступила бы любая другая дочь Аракса, вне зависимости от ее происхождения.

Нилит снова повернулась к Безелу, не обращая внимания на язвительные слова императора – несмотря на то, что в них было слишком много горькой правды.

– Ты передашь мои слова Сизин?

– А наш уговор? – сощурился Безел.

– Я подарю тебе смерть, Безел, как и обещала.

– Ну хорошо, тогда передам. – Сокол щелкнул клювом. – Но знай – новых мучений я от нее не потерплю. Ей на верность я не присягал.

– Спасибо. – Нилит наклонила голову. Она понимала, о чем говорит сокол, но не могла отказаться от роли матери-защитницы. Она встала на ноги. – Нужно идти дальше.

– Сейчас? – прошептала Хелес.

– Мы не должны терять время. – Нилит посмотрела на Безела. – Я не знаю, что происходит, но здесь задерживаться нельзя.

Фаразар, похоже, не собирался сдаваться.

– Что происходит?

Нилит потянулась за мечом, который положила в углу – тем, который упал с неба – и замахнулась на Фаразара. Ей, в общем, было все равно, куда она попадет. Ей даже захотелось разрубить его пополам и покончить с этим. На самом деле она мечтала только о том, чтобы вернуться в Красс, к его заснеженным горам.

К счастью для призрака и для нее меч всего лишь разрезал обертки из папируса и процарапал белую линию на животе Фаразара. Фаразар все равно взвыл, и Нилит пришлось снова ткнуть в него мечом, чтобы заставить его умолкнуть. «Осторожно», – прошептал голос в ее голове, но Нилит знала, что это не ее совесть. Она посмотрела на меч, балансируя его лезвие на ладони, и большим пальцем вытерла росу с покрытого крапинками клинка.

– Вы всерьез думаете, что середина дня – лучшее время, чтобы тайком везти его по городу? – спросила Хелес, заглушая стоны Фаразара. Раньше она бы смутилась, все еще пытаясь избавиться от верности короне и кодексу. Но она уже услышала то, что льется изо рта Фаразара, узнала о планах Нилит и сделала свой выбор.

Нилит посмотрела на тряпье и рваную одежду, лежавшую вокруг них, затем на стену, где висела другая гнилая одежда. По сравнению с ней даже занавески выглядели привлекательно.

– Мы заткнем ему рот, свяжем, замотаем в тряпки. Закопаем под кучей ткани и привяжем к Аноишу. Мы сами в лохмотьях, так что будем похожи на бродячих торговцев, которые ведут на поводу верного коня. – Нилит помедлила, обдумывая слова, которые произнесла, почти не думая. Она кивнула. Да, они прозвучали совсем не плохо.

Хелес пожала плечами.

– Возможно, нам удастся даже приглушить запах.

Император уже встал и занялся изучением новой бороздки в своих парах, которая все еще светилась белым. Он поднял взгляд, когда две женщины двинулись на него, выставив заплесневевшие плащи вперед, словно щиты.

– Да как вы смеете!

* * *

ЧУТЬ ПОЗЖЕ ДВА скромных торговца с конем побрели на север, к сияющему центру города. Они шли, опустив головы, но их глаза были остры, и на каждом перекрестке торговцы останавливались и внимательно оглядывали тихие улицы. За собой они вели коня, на которого погрузили свои товары – выгоревшие на солнце, ветхие или заплесневелые.

Если бы кто-то присмотрелся к торговцам внимательнее, то, возможно, заметил бы под плащом одной из женщин очертания меча. Присмотревшись еще внимательнее, он, возможно, увидел бы, что часть сложенных на коня тряпок время от времени подергивается. А если бы он приложил ухо к этим сверткам, то услышал бы приглушенный поток проклятий.

Глава 16
Неуважение к монарху

Пытаясь разыскать мастеров, которые работали над созданием убежища императора Фаразара, вы быстро выясните, что после завершения строительства они бесследно пропали. Скорее всего, Фаразар приказал их уничтожить – и кузнецов, и инженеров, и даже призраков, которые носили кирпичи. Все они исчезли.

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТРИЦЫ НИЛИТ, НАЙДЕННОГО В 1001 Г.

* * *

ВСЕ ЭТО БЫЛО слишком знакомо – настолько, что даже пугало.

Я ожидал большего от Культа Сеша – позолоту и мрамор, а не холодные камни, покрытые грязью. Даже свечей можно было бы поставить побольше. В общем, залы, где они занимались порабощением, не отличались от жутких подвалов Темсы. Это заставило мои пары похолодеть еще сильнее, и даже тот факт, что моя половина монеты спрятана под моим серым халатом, никак меня не успокаивал. Я не отводил взгляд лишь потому, что хотел понаблюдать за порабощением. Мне еще никогда не приходилось видеть проклятый процесс, на котором была построена эта империя.

Я встал на скамье позади стены из одетых в алое приверженцев культа. Они окружили колодец, сложенный из досок и кирпичей. Судя по чернильно-черным следам на бортах, он был довольно неглубоким. Из труб, которые нависали над его дальним краем, жидкость скорее капала, чем текла.

Рядом с колодцем Никса, словно залитые кровью колонны, стояли Яридин и Лирия. На земляном полу перед ними лежало тело Борана Темсы, все еще в его роскошном костюме. По команде сестер одетые в красное поработители вышли вперед, чтобы раздеть мертвеца. Они действовали быстро, практично и не испытывали к нему никакого уважения. Меня это обрадовало. Пусть с Темсой обращаются так, как он – с сотнями и даже тысячами людей.

Стянув с него одежду и украшения, они с лязгом отставили в сторону его золотистую ногу, все еще покрытую кровью. Одна из сестер кивнула поработителям, и они подтащили обнаженное тело к колодцу и столкнули в черную воду.

Тело Темсы с шипением вошло в воду. В темном зале наступила тишина: поработители и сестры ждали. Половина толпы затопала ногами; ими никто не командовал, никто не задавал ритм, но они все равно топали в такт.

Время шло. Остальные сторонники культа присоединились к ритму, и секунды превратились в глубокие, гулкие звуки ударов; они наполнили пещеру и заставили мои пары дрожать.

Именно тогда маслянистую поверхность жидкости в колодце Никса разорвала голубая рука. Поработители в перчатках с медной сердцевиной потянули ее вверх, прочь из той воющей пещеры. Его голова была крепко прижата под мышкой.

Во мне бушевали противоречивые чувства: я не знал, что было бы лучше – оставить его, чтобы он увидел, на что обрекал других, или сделать его полужизнью – тем, кого он всегда презирал. Это был не мой выбор; я просто наблюдал за тем, как свершается наказание. Но, если честно, зрелище приводило меня в восторг – даже больше чем вид Кеча, которого отправили в бездну. Да, Кеч был убийцей, однако нож ему дал Темса. Я просто ревновал; возможно, Темса причинил вред многим из собравшихся здесь, и поэтому церемония проводится не только для меня. Я хотел, чтобы данный момент принадлежал только мне. Я хотел встать над ним и с ухмылкой приветствовать его – полужизнь.

Мне было приятно видеть, как он, словно когда-то я, извергает из себя воду и отчаянно размахивает руками. Темса смотрел по сторонам; его белые глаза сверкали. С него стекала черная вода Никса. В зале было человек пятьдесят, как призраков, так и живых, и половина из них стояла между Темсой и мной, но он все равно нашел меня в толпе. О, как он смотрел на меня! Я улыбнулся, глядя на него сверху вниз, а Темса тем временем бормотал какие-то слова, которые еще не обрели форму. Из него вылетали звуки, которые мог бы издавать утопающий козел. Вот оно, мое правосудие. Мой миг славы. Я показал ему свою половину монеты; цепочку, на которой она висела, я крепко сжимал обеими руками. Монета блеснула в редких лучах света.

Он поднял свободную руку, чтобы указать на меня, и при этом завалился на бок. Его отрезанная голова скорчила звериную гримасу, и хотя его голос еще не оформился, Темса вложил в крик всю свою силу воли и упрямство:

– ТЫ!

Все посмотрели туда, куда указывал Темса. Все взгляды устремились на меня. Я сложил руки на груди.

Поработители потащили Темсу в темноту, и половина толпы последовала за ними, словно зрители, которые хотят посмотреть на казнь. Я остался стоять, словно скала во время отлива, и компанию мне составили только сестры.

Они повернулись ко мне.

– Келтро Базальт, ты доволен? Твои убийцы встретили свою смерть, но ты, похоже, все равно не рад.

Меня разозлило то, с какой легкостью они читают мои мысли.

– Отчасти доволен.

Лирия сделала шаг в мою сторону.

– Мы дали тебе то, что ты хотел.

– Да, – признал я.

– Мы доказали, что нам можно доверять, и теперь все зависит только от тебя, – сказала Яридин.

– Запасись терпением, Келтро. Скоро мы все добьемся справедливости.

Я кивнул, чувствуя, как на мои плечи снова ложится груз – тот самый, который я нес, когда у меня не было монеты. Почему-то мне снова показалось, что я в ловушке – и на этот раз в нее меня загнали обещания, которые я дал богам и Культу Сеша. Я снова пожалел о том, что рядом нет Острого, моего заменителя совести. Интересно, что бы он сказал мне сейчас?

Я уже падал в пропасть и решил, что с тем же успехом можно падать и дальше. Заставив себя улыбнуться, я кивнул сестрам.

– Ведите.

* * *

ОН БЫЛ СМЕЛЫЙ, этот Бун. Во главе нашего отряда он вразвалочку шел по высокой дороге, словно построил ее своими руками – в чем я сильно сомневался. Рядом с ним шли Просвещенные Сестры. Я видел, как открывается и закрывается его рот, но ветер не принес мне ни одного слова. А Лирия и Яридин, похоже, сегодня были не самыми разговорчивыми собеседниками.

Я, по крайней мере, мог отвлечься от созерцания Буна и смотреть по сторонам. Это было непросто, ведь меня окружали призраки в красных одеждах и золотистых доспехах, но я никогда еще не был на высокой дороге и поэтому решил, что такую возможность упускать нельзя.

Узкую дорогу обрамляли толстые каменные блоки. Они поднимались и падали, словно ряд зубов, и в промежутках между ними виднелись улицы и великое множество крыш. Другие высокие дороги касались их или использовали в качестве опор: богачи в буквальном смысле слова шли по головам бедняков.

Я заметил, какими пустыми были дороги, и вспомнил, с каким трудом мне приходилось пробираться сквозь толпу там. Теперь же мне пришлось бы сначала найти толпу, а затем прыгнуть в нее. Все, кроме солдат и одетых в черное дознавателей, перемещались в лучшем случае маленькими группами. Все спешили, особенно живые. Бронированные экипажи катились по запыленной брусчатке на предельной скорости, распугивая прохожих одним своим видом.

Башни над нами, казалось, стали ближе, но ненамного. Я выгибал шею, пытаясь посмотреть на них, как вдруг понял, что до ближайшей башни мы уже добрались.

– Серек Мореф! – крикнул Бун, заглушая и лязг брони, и шелест ветра. – Как я рад видеть тебя в добром здравии.

– В чем дело, Бун? – заревел дородный мужчина, которого окружало столько копий и темно-серых доспехов, что он был похож на папоротник. – Мне было приятнее сидеть под защитой стен. А ты привел с собой целую армию, да еще и Культ Сеша.

– Сегодня счастливый день, Мореф, и скоро ты это поймешь.

Тряся жирной шеей, на которой висели серебряные и золотые ожерелья, Мореф попытался заглянуть за строй солдат и сторонников культа. Я посмотрел ему в глаза, но меня он разглядеть не мог, так как мое лицо было закрыто капюшоном.

– Ладно! Но ты пойдешь первым, Бун, – ответил он.

– Я знаю, что такое этикет.

Приверженцы Культа Сеша и телохранители Буна двинулись мимо башни и выбрались на следующую высокую дорогу. Солдаты Морефа дождались, когда мы пройдем, и тоже пошли к Небесной Игле, но на некотором отдалении от нас.

То же самое произошло на следующем перекрестке. Женщина в платье из павлиньих перьев тоже отметила, что с нами приверженцы Сеша, а затем махнула Буну и Морефу, указывая им путь к Игле.

Я никогда еще не видел столь огромную башню вблизи. Корона Аракса. Самый высокий шпиль в мире. Она была такой высокой, что вызывала головокружение одним своим видом. Сейчас, стоя у ее основания и глядя на крутые стены, я убедил себя в том, что верхушки у нее нет и что она уходит прямо в небеса. Да, если у тебя есть бесконечный запас рабочих-мертвецов, можно построить все что угодно, но, увидев Иглу, я задумался о том, не приложили ли боги руку к ее строительству.

Считать окна и балконы не было смысла: далеко вверху они превращались в точки, которые сливались в одну. Но я мог разглядеть на ее стенах границы веков. Десятилетия, века и амбиции всех королей и королев, которые сидели в этой башне, отразились на ее облике, цвете и полировке камней. В основании, где огромная пирамида придавала Игле устойчивости, высокие арки тянулись к нашей дороге. Одна из них поднималась так высоко, что проглатывала дорогу, и та исчезала под сводами. Вымощенные брусчаткой дворы под нами, вероятно, в любой другой день были бы наполнены людьми. В величественных стенах виднелись ниши, в которых стояли большие статуи правителей и героев. У части статуй вместо голов были обрубки: похоже, эти исторические фигуры впали в немилость.

Если бы наша встреча с Итейном и будущей императрицей состоялась, я бы вошел именно там. Если бы Кеч не решил, что сможет заработать пару монет, убив меня. Теперь, опоздав на несколько недель, я все-таки входил в Небесную Иглу, чтобы увидеть тех, кто вызвал меня сюда. После всего, что произошло со мной, я уже не знал, то ли проклинать их, то ли себя самого – за жадность.

Мои глаза постепенно приспособились к мраку, царившему в огромном длинном зале. В нем стояли несколько отрядов гвардии – тут были и живые солдаты, и мертвецы. Они опустили копья и расступились, образовав стальной коридор, по которому мы прошли внутрь. За солдатами находились толстые прямоугольные колонны, на которых были нарисованы символы и человеческие фигурки, с руками и ногами-палочками, разыгрывавшие давно забытые сцены из истории. Продвигаясь вперед, я пытался разобраться в этих картинках. Там, где рисунки обрывались, висели лампы, заправленные китовым жиром.

Грохот сапог окружавших нас солдат превратился в оглушающие раскаты грома. Мне казалось, словно мы идем в бой, а не на совет придворных. Разумеется, в бой я ни разу в жизни не шел. Я же не полный идиот.

Мы пришли к раскрытому кольцу, где нас встретили другие длинные залы. Там у огромной колонны, которая тянулась к мраморному позолоченному куполу, нас ждали другие сереки и их охрана. Через большие прорези в стенах в зал падали столбы солнечного света.

Каждый новый серек выглядел таким же напыщенным, как и предыдущий. Даже после смерти я остался вором и поэтому внимательно разглядывал золотые и серебряные побрякушки на них – кольца в носу и серьги, браслеты, ожерелья, короны, тиары и диадемы. Их шелка и бархат напомнили мне про птиц, которые меряются с соперниками красотой своего оперения. Затем мой взгляд наткнулся на их телохранителей, и я понял, что они – тоже символ богатства. Море доспехов – серебряных, золотых, медных, сапфировых – горело огнем. На солдатах были шлемы с плюмажами, а на некоторых – головы животных, покрытые сусальным золотом. Наемники стояли бок о бок с опытными солдатами. Здесь были как темнокожие южане, так и люди со светлой кожей из холодных стран, похожих на мою родину. Наверняка в этой толпе призраков и живых можно было найти и наемников из Красса. Мои соотечественники славились своей силой и умением владеть мечом.

Отчасти знакомый призрак, выпрямившись во весь рост, стоял рядом с каменной опорой колонны, которая словно росла из мраморного пола. Этот седоватый мужчина с пробитой головой был закован в тяжелые доспехи из серебра и стали. На его нагруднике я разглядел рисунок – темное перо. На каменной трибуне перед ним лежал большой меч. Четыре ряда императорских гвардейцев, ощетинившиеся копьями, отделяли нас от огромной колонны. Вдруг я заметил, что в ней есть двери. Призраки уже были готовы их открыть.

– Сереки, вы знаете правила! – крикнул призрак, стоявший у трибуны. – Поверьте, сегодня они будут строго соблюдаться. А, серек Бун…

– Да, Итейн? – спросил Бун, даже не думая поклониться.

Итейн. Вот он, тот самый призрак, правая рука будущей императрицы. Человек, который прислал мне приглашение. Он вздернул голову и бросил взгляд на окружавшую меня толпу в красном. Его выражение лица я разгадать не мог, но в любом случае доверия он к нам не испытывал. Меня он тоже не узнал.

– Ты посмел нарушить указ императора и привести в его дом сторонников Культа Сеша.

– Я действую в интересах императора. Кроме того, Итейн, это не тот культ, про который ты думаешь, а Церковь Сеша. Она очень помогла нам и сделала много добра в это тревожное время. И тебе это должно быть известно. Разве ты сам не принадлежал к ней?

Итейн поднял руку.

– Это не твой Облачный Двор, серек. Пара сторонников культа могут остаться, но без оружия, понятно?

– Итейн…

– Это окончательное решение.

Лирия и Яридин, лица которых были закрыты капюшонами, о чем-то пошептались, а затем выбрали тех, кто будет их сопровождать. Меня и еще четырех призраков вывели. Эти четверо сопровождали еще одного, одетого в серый халат. Он был закутан в тряпки и связан. Даниб тоже вышел – как всегда, в доспехах, – но прежде отдал свой меч. Я порадовался тому, что наши с ним пути пересеклись только сейчас. Интересно, злится ли он на меня за то, что я его проткнул?

– А что касается вас… – продолжил Итейн. – Никаких телохранителей. Никакого оружия. Никаких споров.

Но сереки спорили, и притом довольно долго, но солдаты, не обращая внимания на протесты, обыскали их, одного за другим, и забрали все острые предметы.

Наконец двери открылись, и показались большие платформы, огороженные золотистыми канатами, в которые были вплетены медные нити. Платформы находились в высоких шахтах, которые были чуть шире, чем они сами.

Группами по двадцать-тридцать человек сереки и их разоруженные спутники вошли в зал. Прежде чем складывающиеся двери закрылись за ними, я успел заметить, что платформа начала подниматься. Канаты зашептали, и я задумался о том, сколько нужно призраков, чтобы приводить в движение эти механизмы.

Лифт неторопливо доехал до верхушки башни и снова спустился. Сестры, Бун, их призраки и я зашли в другой, а за нами последовали гвардейцы. Они встали вокруг нас, образовав квадрат, и наполовину вытащили мечи из ножен. Их глаза пылали в прорезях шлемов. Даниб, стоявший у меня за спиной, зарычал. По-моему, это рычание относилось ко мне.