Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 286 (всего у книги 341 страниц)

– Лео! – позвала я. – Это Кассандра. Мне нужно поговорить с тобой.

Стражники переглянулись, а потом посмотрели на вход в шатер, откуда донесся слишком знакомый голос:

– То-то мне казалось, что я тебя слышал.

Белая завеса откинулась, и в проеме появился Лео Виллиус – мир как будто сошелся в сиянии его светлой накидки. Я сама искала встречи с ним, но, когда его взгляд упал на меня, захотелось убежать прочь, сердце забилось судорожно и с болью.

«Помни, он такой же, как Унус», – сказала Кайса.

«Нет, – сказала я. – Он меня пугает до ужаса, и мне не стыдно в этом признаться».

«Вот что делает его могущественным. Не то, на что он способен, а твое представление о том, что он может сделать».

На губах Лео мелькнула улыбка.

– Проверьте, нет ли у нее оружия, – сказал он. – Она любит прятать кинжал в сапоге.

Под взглядами стражников я рывком вытянула из сапога кинжал и протянула им, а потом и другой, пристегнутый на бедре. Без оружия я чувствовала себя неуверенно, но подняла руки, демонстрируя, что больше ничего нет, и Лео сделал шаг назад, за полог из белой ткани, предоставив мне возможность следовать за собой. На пороге я на миг замерла под настороженными взглядами обоих стражников, и каждый держал один из моих клинков.

«Мы еще можем бежать».

«И предать Мико так же, как Яконо. Нет».

Я крепко стиснула кулаки и шагнула внутрь.

Выражение «войти в логово льва» всегда казалось мне чересчур драматичным, но именно так я себя почувствовала, когда за спиной опустился полог. При всей внешней простоте шатер Дуоса изнутри оказался роскошным и светлым. С одной стороны размещалась кровать, наполовину отгороженная от всего остального расшитой тканью. Основную часть занимали три кушетки, расположенные вокруг стола. Я будто попала в гостиную богатого торговца, а не в походный шатер.

Широко улыбаясь, Лео жестом предложил мне сесть, как лев, приглашающий жертву стать легкой добычей.

– Я не собираюсь тебя съесть, Кассандра, – произнес он. – По крайней мере пока. Так что сядь и скажи то, ради чего пришла.

Я присела на краешек самой дальней кушетки.

– У меня послание. От императрицы Мико.

Он выжидающе смотрел на меня. Кто-нибудь другой мог воскликнуть, что это невозможно и что, по слухам, императрица мертва, но Лео не стал попусту тратить время на подобное представление.

– Она жива, – заговорила я, спеша передать все словами, пока он не прочел мои мысли. – Выжила после покушения, теперь ей известно о сделке, которую ты заключил с министром Мансином, что ты собирался жениться на госпоже Сичи, а не на Мико. Поскольку именно Сичи – твоя супруга с двумя голосами, или как там велит ваше Пророчество.

Дуос замер, и, пока я говорила, он, казалось, не дышал и не моргал.

– И что это за послание? – спросил он низким и пронизанным угрозой голосом. – Ты же не явилась сюда только сообщить мне, что она знает об этом.

– Нет. – Я сделала глубокий вдох. – Я пришла, чтобы от имени Мико предложить тебе сделку.

– От императрицы Мико мне ничего не нужно, только чтобы она убралась с дороги, и желательно мертвой. Сомневаюсь, что она намерена мне это предложить.

– Это – нет, но у нее Унус.

Я умолкла. Брови Дуоса опустились под тяжестью моих слов, и он бросил на меня хмурый взгляд через стол.

– То есть она готова отдать мне Унуса? Это выглядит… скажем так, неправдоподобно.

– Для нее это не самый предпочтительный вариант, но другого выхода нет.

Дуос мрачно и пристально смотрел на меня.

– Предложение неплохое, если это не пустые слова. Ты не врешь, но что насчет нее?

Кайсу тоже пришлось уговаривать после того, как Мико излила мне всю тяжесть своих страхов и отчаяния. Я хотела быть для нее полезной и важной, чтобы она обратила на меня внимание. Наконец, когда я согласилась на эту миссию, она открылась мне, и я увидела под ее маской подлинную Мико. Яростного бойца, решительного и убежденного. Мико не хотела давать Дуосу то, в чем он нуждается, но она росла в том же окружении, которое закалило характер Ханы. Иногда император вынужден принимать тяжелое решение, ведь он борется не за себя, а за свой народ.

– Нет, – сказала я, надеясь, что Кайса будет вести себя тихо. – Она не лжет.

Глаза Дуоса заблестели, на этот раз жадно.

– И чего же императрица желает взамен?

– Чтобы ты забрал всех своих солдат и покинул Кисию. И обменивать Унуса ты должен публично, во время твоей свадьбы с госпожой Сичи, чтобы все увидели.

– Это немало.

– Да, но Унус – немалый трофей.

«Касс… если она так и поступит…»

«Тсс! Не сейчас».

Дуос вскочил на ноги и принялся энергично расхаживать по шатру.

– Да, – пробормотал он себе под нос. – Да, это может сработать. И оставить Ауруса… – Он усмехнулся и обратился к нам: – Да, можешь передать своей любимой императрице, что сделка заключена. Я отправлю домой всех солдат в обмен на Унуса. Если же она не выполнит свою часть сделки, я пошлю их обратно и сотру ее империю в порошок.

Я содрогнулась, ощутив в его словах угрозу.

– А теперь ступай, – сказал он. – Иди прямо к воротам и не задерживайся, а не то я с удовольствием прикажу охране вышвырнуть тебя вон.

Мне не требовалось повторять дважды. Я вскочила и направилась к выходу.

– И кстати, Кассандра.

Его слова застали меня врасплох, ноги словно завязли в грязи, и я оглянулась через плечо.

– Что?

– Кайса права. Ты никогда ничего не будешь значить для твоей драгоценной императрицы. Ты никто. Просто старая отчаявшаяся потаскуха, крадущаяся с клинком в темноте.

И как тот клинок, его слова вонзились мне в грудь, заставляя увидеть правду. Я ничто. Никто. Но мне так отчаянно хотелось, чтобы Мико меня увидела, чтобы я стала кем-то.

«Не слушай его, – сказала Кайса, направляя меня в сторону выхода. – Идем».

Сытая и довольная улыбка Дуоса стала последним, что я увидела прежде, чем отдернула полог и вышла в глухую ночь. Я остановилась и протянула руку к стражникам.

– Мои клинки.

Они переглянулись, едва сдерживая улыбки.

– Какие клинки?

– Вы что, шутите?

– Слушай, – сказал один. – Шлюх, которые не ведут себя смирно, отсюда вышвыривают. Если им повезет.

«Идем. Мы добудем новые».

«Это дело принципа», – ответила я.

«Мы погибнем из-за этого принципа. Ты не сможешь передать Мико сообщение, если умрешь».

Я с отвращением фыркнула и пошла прочь, а они смеялись мне вслед. Смерть из-за гордыни была бы самым жалким концом, как раз подходящим для старой отчаявшейся потаскухи, крадущейся с клинком в темноте.

«Ничего подобного, – сказала Кайса, пока мы шли к шатру, где оставили Яконо. – Да, ты ничто для Мико, и так будет всегда, но ты не ничто для меня. А если извинишься и все объяснишь, возможно, не будешь никем и для Яконо».

После этих слов мне захотелось бежать к воротам, но Кайса продолжала вести нас к шатру, чтобы лицом к лицу встретиться с Яконо и с моим позором.

– Я вернулась, – сказала я, ныряя в сумрак шатра, где его оставила. – Разве я не говорила…

Прежде чем мои глаза приспособились к темноте, остальные чувства успели ощутить пустоту. Тишину. Ничто. Там, где к толстому шесту посреди шатра был привязан Яконо, остались лишь следы на потертом коврике и больше ничего, даже не было кушака, которым я его привязала. На затылке зашевелились волосы, и я обернулась, поднимая руки, но позади был только страх. Конечно, Яконо бежал, зачем торчать здесь, когда я его предала? Можно попробовать его поискать, но он не из тех, кто позволит себя найти, если сам этого не захочет. У Яконо есть контракт, который требуется завершить, и дом, куда он мог возвратиться. Осталось только надеяться, что он не убьет Дуоса до церемонии.

12

Дишива

Я проснулась с чувством тяжести, мои руки и ноги были будто песком наполнены. Я не раз и прежде испытывала усталость, но сейчас она ощущалась совсем по-другому: разум бодрствовал, но тело отказывалось подчиняться. А снаружи уже пробуждался лагерь, скоро люди начнут подходить за благословением и найдут меня скрючившейся под одеялом. Даже этот образ не мог заставить меня подняться с постели. Если бы не звуки снаружи, я бы думала, что время остановилось, и лежала бы в темноте, не шевелясь.

Скрип ступеньки под тяжестью чьих-то шагов должен был бы как удар молнии подбросить меня с постели, но я не смогла заставить себя даже глаз приоткрыть.

Вслед за шумом шагов послышался голос Хармары.

– Дишива? Вроде ты сказал, что она еще не выходила.

– Она и не выходила. – Голос Тефе. – Ты же называешь себя охотницей? Так разуй глаза.

Послышалось ворчание и шаги в мою сторону.

– Дишива? Капитан? – Хармара опустилась передо мной на колени, и я кое-как приоткрыла оставшийся глаз – показать, что еще жива. – Тебе плохо?

Плохо, мне? Я не чувствовала себя больной, лишь прикованной к циновке для сна и неспособной пошевелиться.

– Боль души, – сказал Тефе над нашими головами. – Вроде горя, когда кажется, что больше никогда не подняться. Что, по-твоему, сказал Ошар…

– Тсс! – прошипела Хармара. – Если так, может, лучше не поднимать эту тему? – И, подражая его насмешливой интонации, добавила: – Разуй глаза.

Тефе что-то проворчал. В узкой щели, сквозь которую я смотрела, оба выглядели смутными тенями.

– Ну, по крайней мере, кто-то из сволочей уезжает. Может, эта новость ее порадует.

– Хорошая это весть или нет, зависит от того, кто уезжает и почему.

Я облизнула губы, удивляясь, что вообще могу двигаться. И с усилием произнесла:

– Кто и куда уезжает?

– Чилтейцы, – ответила Хармара. – Некоторые поднялись рано и сворачивают шатры, а другие ведут себя как всегда.

– Сворачивают? Почему?

Хармара пожала плечами.

– Мы не знаем. Я хотела разбудить Ошара, пусть пойдет и спросит. Но подумала, вдруг ты уже знаешь.

Я покачала головой и, собрав все силы, потянулась, напрягая отяжелевшие руки и ноги. Ощущения обездвиженности ушло, но песок, словно наполнивший меня, пока я спала, никуда не делся. Отказавшись от протянутой Хармарой руки, я перекатилась набок и с трудом встала, преодолевая сопротивление тела.

Чуть приободрившись, я заметила, что доносящиеся снаружи звуки стали более назойливыми. Более суетливыми. Я потащилась к окну, ноги пока были не вполне готовы удерживать мой вес. За окном все было в точности, как сказала Хармара: некоторые солдаты сидели возле шатров, как обычно в такое время, ели и обменивались шутками, а другие разбирали и сворачивали шатры, пререкаясь с товарищами. Никакой закономерности в том, кто уезжает, не было видно – готовились к уходу и солдаты в форме с зеленой каймой и с синей.

Я вздохнула и потерла лицо.

– Говоришь, у Ошара не спрашивала?

– Он еще спит. – Тефе пожал плечами. – Разбудить его – все равно что мертвого поднять.

Усмехнувшись, Хармара напомнила Тефе о том времени, когда они еще были в цепях, но в моей голове роились вопросы. Я оставила их пререкаться и пошла за маской и мантией.

В облачении иеромонаха мне легче не стало, но я вышла в лагерь, хотя ноги и отказывались шевелиться. Я старалась выглядеть непринужденной, а не ослабевшей, и кивала солдатам, раздавая краткое благословение по пути, каждая недолгая пауза помогала собраться с силами. Состояние не улучшилось, даже когда я дошла до ворот и преодолела последний участок пути до шатра секретаря Ауруса, но глодавшее меня беспокойство о собственном здоровье испарилось от громкого голоса Лео. Голос несся из-за незадернутой занавески на входе, и два охранника секретаря Ауруса скривились при моем приближении. Тем не менее, ни один не рискнул помешать мне войти, оба лишь расступились, вероятно, ошибочно полагая, что мое появление смягчит ссору.

Секретарь сидел, развалившись на кушетке, и наблюдал, как Лео раздраженно шагает взад и вперед. Спор шел на чилтейском, и, остановившись у входа, я пыталась решить: Лео злится, нападая или обороняясь. Он, похоже, предпочел бы оставить меня в неведении, потому что, ткнув в мою сторону пальцем, тем самым признав мое присутствие, на левантийский не перешел. Как и отвечавший ему секретарь Аурус, чей ленивый тон контрастировал с напряженным лицом, нет, скорее, с напряжением всего тела. Никогда не видела, чтобы кто-то умудрился так небрежно сидеть и при этом выглядеть совсем не расслабленно.

Снова ткнув в мою сторону пальцем, Лео остановился, изрыгая слова, звучавшие как ультиматум. Не помедлив в ожидании ответа и не продолжая угроз, он отвернулся от секретаря и шагнул ко мне.

– Боюсь, я забираю с собой много больше солдат, чем планировалось, так что взятие Симая придется отложить до моего возвращения. И, Дишива, – он шагнул ко мне, как всегда, используя близость как оружие. – Я вернусь. И тогда мы закончим то, что начали. – Он похлопал меня по щеке, и я вздрогнула как от пощечины. – Никуда не уходи, ладно?

После этих прощальных слов он покинул шатер. Хлопнула отброшенная им завеса на входе.

– Вот воистину человек божий, – ровным тоном заметил секретарь Аурус. Выпрямившись, он сел и позволил себе нахмуриться, крепко сжимая руки. – Если бы он теперь скончался и отошел к Богу, все было бы намного проще.

– Там солдаты уходят, – сказала я, махнув в сторону главного лагеря.

– Да. Но, надеюсь, теперь их уйдет несколько меньше. Лео не обрадовался, когда я, сославшись на старый закон, пригрозил увольнением коммандерам, вставшим на его сторону.

– Из-за этого он раскричался?

– Да, а еще он счел нужным сообщить, что ему известен мой замысел и я могу не надеяться взять Симай без него и его людей. Ну, а если рискну попробовать, он уверен, что я прославлюсь как самый глупый полководец в истории Чилтея.

Мне такая угроза казалась странной, но поджатые в тонкую суровую линию губы Ауруса выдавали, что для него это значило много больше, чем для меня.

– Значит, он действительно забирает всех солдат, которые пойдут за ним, и уходит? – спросила я. – Да, я знаю, он обещал вернуться, но уйти добровольно, когда я еще не назвала его Защитником… Меня беспокоит, что у него, вероятно, есть более важный повод.

– Его свадьба, я в этом уверен, – сказал Аурус, уже возвращаясь к привычному расслабленному состоянию. – А солдат он забирает, лишь чтобы ослабить мои силы, помешать предпринять что-либо за те несколько дней, когда он будет отсутствовать.

– Погодите. Брачный союз? Вы упоминали об этом раньше, но я не думала, что женится Лео.

Невзирая на ранний час, секретарь поднял кубок с вином.

– Да, конечно, он женится на госпоже Сичи Манс…

– Сичи? – у меня отвалилась челюсть. – Нет, она никогда за него не выйдет, разве только ее заставят. Она знает, что он собой представляет. И он сам не может желать этого брака, ведь однажды она его убила.

– Судя по всему, этот брак окажется счастливее многих других, – мрачно произнес он. – Но вы, разумеется, правы, и ее заставляют.

Я нахмурилась.

– И, по-вашему, это нормально? Вы приветствуете заключение брака, куда женщину вовлекают насильно?

Аурус подался вперед, с преувеличенным драматизмом разводя руками.

– Я? Я не устраиваю никаких браков.

– Хорошо, значит, его устраивает Девятка.

– И Девятка не устраивает брачных союзов. Если вы не заметили, ваше святейшество, мы планируем захватить Симай, после чего и остаток Северной Кисии, а не заключать союзы и договоры с жалкими остатками их армии или ослабленным двором.

– Вы хотите сказать… – Я крепко зажмурилась, пытаясь сообразить. – Кисианцы заключают союз только с Лео?

– С лордом Виллиусом и с теми коммандерами, которые готовы поддержать его, рискуя лишиться денег, когда их выгонят из армии.

Я смотрела на Ауруса, ожидая, что он мне все объяснит, предоставит некое знание, придающее всему этому смысл, но он только молча смотрел в ответ.

– Но… – наконец, заговорила я. – Почему? Для чего заключать союз только с ним?

– Полагаю, потому что он предлагает мир.

Меня такой ответ не устроил.

– Но ведь он не контролирует Девятку, так?

– Да.

– Или армию?

– Да, по большей части не контролирует.

– И он собирается вернуться, чтобы взять Симай вместе с нами?

– Я так понял.

Я плюхнулась на кушетку напротив Ауруса.

– А вы понимаете, что всё, о чем вы только что говорили, совершенно бессмысленно?

– Ошибаетесь, ваше святейшество, мои слова всегда имеют смысл. Просто планы лорда Виллиуса, скажем так, неясны.

– Получается, вы не знаете его планов.

– Не знаю.

Я глубоко вздохнула.

– Тогда что же нам делать?

Аурус встал и принялся неспешно вышагивать, следуя по стопам Лео.

– Утром мы выступаем на Симай. Мы надеемся, что мои угрозы вынудят многих солдат остаться с нами. И надеемся, что переговоры по секретному оружию не окажутся неудачными.

– Секретное оружие?

Он постучал пальцем по крылу носа.

– Не будем много от этого ожидать. Как говорится, готовься к худшему, надейся на лучшее. Ну, а теперь, если вам от меня ничего больше не нужно, я должен идти, попробую воспользоваться законом Девятки или хотя бы им пригрозить. Посмотрим, не удастся ли с его помощью убедить еще больше коммандеров остаться.

Он вышел, так и не допив вино. Я позавидовала его самоуверенности, той легкости и быстроте, с какой он решал, что делать дальше, и воплощал это в жизнь. Такая уверенность была и у капитана Дишивы э’Яровен. Она хорошо знала свое место в мире и что от нее требовалось в каждый момент. Но пересекла море – и все изменилось.

Глубоко задумавшись, я брела обратно в часовню, почти не обращая внимания на бурную активность вокруг. При нехватке солдат Симай нам не взять, а ждать возвращения Лео означало потакать его неведомым планам. Если собрать воедино все его противоречивые цели, то, скорее всего, эти планы подразумевали уничтожение не только меня, но и секретаря Ауруса и его солдат, как и последнего шанса левантийцев обрести безопасную гавань на чилтейских берегах. Я чувствовала себя беспомощной, но каждый поклон и каждое обращение «ваше святейшество», которыми меня приветствовали по пути, напоминали, что это не так. Я иеромонах.

Когда я вернулась, Ошар и остальные сидели за утренней трапезой и негромко переговаривались, но все замолчали, едва я вошла, шесть пар глаз с ожиданием обратились ко мне.

– Лео уходит, – сказала я, отвечая на непроизнесенный вопрос. – И уводит верных ему солдат, сколько сможет.

– Ну и скатертью дорога, – произнес Рофет, возвращаясь к еде.

Игнорируя его, я взглянула на Ошара.

– Ты не против подняться со мной на крышу?

– Вот на эту? – Он указал вверх.

– Да, на эту.

– С удовольствием, капитан, но, наверное, понадобятся ящики или что-то вроде того. Стены совсем плоские.

Хармара проглотила еду и указала на Рофета.

– Плечи Ро удобнее.

– Почему мои?

– Потому что ты самый высокий.

– Лошадиная грива! – Он указал на Джиру. – Он может помочь.

Я вошла в часовню.

– Оба можете, потому что на крышу надо влезть нам двоим, мне и Ошару. Ну, давайте. Доедите потом, когда подсадите нас.

Рофет заворчал, но Джира подчинился и поднялся без жалоб. Во всяком случае, до тех пор, пока мои ноги не начали топтаться у него по плечам, когда я старалась подтянуться и влезть наверх. Мантия зацепилась за острый край крыши, а маску все время трепал ветер, закрывая обзор.

– Давай уже, капитан, – сдавленным голосом сказал Джира. – Я сейчас не так силен, как был раньше. Залезай!

– Я пытаюсь!

– А ты думал, она окажется легче? – засмеялся снизу Рофет.

Мою руку подхватила другая рука. Ошар уже взобрался наверх, с его помощью и с последним толчком от Джиры я втащила себя на ужасно хлипкую крышу часовни. Отдышавшись мгновение, я кивнула Ошару и, сопротивляясь порывам ветра, поднялась на ноги. Далеко внизу некоторые солдаты подталкивали друг друга и указывали на нас. А другие, бросив беглый взгляд наверх, тут же возвращались к своим делам. Пришло время. Сейчас или никогда.

– Мой народ! – прокричала я на весь лагерь и дала Ошару время перевести, еще более зычно. – Божьей волей завтра мы выступаем в поход на Симай, и великий народ Чилтея овладеет этой землей, как и подобает. – Лишь начав свою речь, я сообразила, что понятия не имею, зачем им Северная Кисия, но моих расплывчатых формулировок оказалось достаточно. Внизу, в лагере, люди воздевали кулаки к небу или падали на колени в молитве. Лишь немногие продолжали свою работу. – И во имя Бога, призываю всех вас идти завтра вместе со мной, ибо через меня Бог ведет нас к победе и славе!

Спустя несколько секунд, когда Ошар вслед за мной закончил это воззвание, послышался шквал приветственных выкриков. За все годы моего командования Клинками ни один отряд не встречал мой призыв с такой горячей поддержкой. От восторженных лиц и выкриков, от воздетых мечей и рук, от молитвенного поклонения у меня дрожь прошла по коже. Сила этой маски и одеяния, сила моего звания оказалась больше, чем я могла даже представить. Оставалось только ее использовать.

– Приготовьтесь! Завтра мы выступаем!

После финальных слов некоторые солдаты поспешили разойтись, а другие продолжали молиться, стоя на коленях и поднимая к небу глаза. Равнодушными остались немногие – я решила, что это люди Лео, и старалась не обращать внимания на несогласных. Я ведь больше не капитан, и, что бы они ни думали, никто не сможет бросить мне вызов.

– Что ж, – сказал Ошар. – Полагаю, все прошло хорошо. Может, мы уже спустимся?

– Ты иди, а я еще немного постою здесь, как напоминание обо всем, что сейчас сказала.

– Грозно глядя вниз, в развевающемся на ветру одеянии?

– Что-то вроде того.

Он кивнул и оставил меня одну. Хотя слушавшие мою речь солдаты расходились один за другим, собирались другие, те, кто пропустил представление, – слухи быстро распространялись. Я стояла, стараясь держаться как можно более неподвижно, чтобы выглядеть богоподобной статуей и предостережением для всякого коммандера, кто подумывал уйти с Лео. Я не знала, изменят ли ситуацию моя речь и мое присутствие, но стояла на крыше, пока солнце не достигло зенита, и те, кто еще паковал вещи, не закончили свою работу.

И все это время Лео пристально наблюдал за мной с дальнего края переднего ряда. Мы оба молчали, глядя друг на друга из-под масок. Его взгляд, пусть и неразличимый, был напоминанием, что в любой момент, когда Лео будет готов уничтожить меня, он способен отобрать то, что дал. Я не дрогнула. Только выпрямилась, чтобы быть еще выше, и стояла на крыше, глядя на него сверху вниз. Но когда наконец он развернулся, чтобы уйти, забирая с собой солдат, ноги подо мной подогнулись, и я поняла, что дрожу. Долгий взгляд Лео был обещанием.

Не взять Симай будет хуже смерти.

Все, похоже, были при деле, кроме меня, и, пока лагерь за окном разрушался, я отковыривала щепки от подоконника. Сборы выглядели так же хаотично, как и в лагере левантийцев, отличались только приоритеты и последовательность действий.

Мне казалось, настроение в лагере переменится в отсутствие Лео, тем не менее внешне все осталось по-прежнему. Не ушедшие с ним солдаты торопливо сворачивали шатры и паковали припасы, воздух наполняли бодрые крики и вездесущая вонь из выгребных ям.

А я все царапала дерево подоконника и постукивала ногой, я давно не была так напряжена. Даже рокот голосов левантийцев у меня за спиной больше не успокаивал, хотя должен был.

– Знаете, чего я больше всего жду от нашего возвращения? – спросил Тефе, когда вся команда собралась за утренней трапезой. – Хорошей еды. Здесь никто не умеет как следует приготовить мясо, только портят его.

Остальные бормотали с полными ртами, соглашаясь. Я попробовала припомнить, какой была еда дома – воспоминания приходили медленно, я как будто продиралась к ним сквозь густой лес. Прошло не так много времени, но случилось столько всего, что, кажется, минул век, и воспоминания начали угасать, как и все остальное, делавшее меня левантийкой.

Суета снаружи все продолжалась. Секретаря Ауруса пока не было видно, и, хотя у него наверняка всюду полно важных дел, я не могла избавиться от ощущения, что он наказывает меня за то, что не сумела привлечь на нашу сторону всех коммандеров.

Наша сторона. Что за странная мысль. Можно подумать, я когда-нибудь хотела идти вместе с чилтейской армией на штурм кисианского города. Сотни раз я напоминала себе, что чилтейцы пошли бы и без меня, что мое присутствие в их рядах в большей степени борьба за будущее моего народа, чем предательство Сичи.

Я сжимала и разжимала кулаки, чтобы удержаться, не начать шагать взад-вперед, привлекая внимание остальных, всё еще переговаривающихся за едой.

– Капитан?

Я вздрогнула, не заметив, как приблизился Ошар.

– Что? – спросила я, стараясь говорить спокойно, хотя сердце громко стучало.

– Остальные, они… хотят знать, каких действий ты от них ждешь.

Бросив взгляд через плечо, я увидела, что вся разношерстная группа левантийцев выжидающе смотрит на нас. А чего жду я? Кроме помощи, которую просила у Ошара, я об этом даже не думала, полагая, что они станут делать что пожелают, и уйдут в любой подходящий момент.

– Никаких, – ответила я. – Вы все свободны сделать собственный выбор. Я верю, что могу дать вам лучшее будущее, именно поэтому я здесь, но не пойду по пути Гидеона. Я не ваш командир. У вас его больше нет.

Судя по их лицам, им было так же странно слышать это, как мне говорить.

– Я не жду, что вы последуете за мной, – добавила я. – Я избрала нелегкий путь. Если захотите уйти, то, уверена, суматоха отбытия армии вас прикроет, тем более в отсутствие Лео.

Они переглядывались, и я вдруг обнаружила, что не могу дышать. Я сказала им то, что думала, но если они оставят меня, если поняли, что я хочу сделать, и все же уйдут – как тогда я могу сохранить уверенность в своем плане?

– Я не знаю, куда мы могли бы пойти, – сказала Хармара шепотом, словно не хотела, чтобы остальные слышали ее признание. – Присоединиться к Эзме? К Гидеону? К Раху?

Рофет звучно сплюнул на пол.

– Да пошли они все.

– Я совсем не хочу воевать за чилтейцев, – сказал Тефе. – Но не хочу и увязнуть в их лошадином дерьме.

– Тебе и не придется, – заверила я. – Я сражаюсь только ради возможности использовать положение, которое дал мне Лео, и получить то, что нам нужно. Возместить нанесенный нам ущерб.

Рофет фыркнул и бросил на тарелку корочку хлеба, но насмешки, которую я ждала, не последовало. Он сидел, смотрел на оставленную еду, а вокруг него остальные переглядывались и в нерешительности отводили взгляды. Пусть мне не хотелось за них отвечать, но не хотелось и остаться одной.

– Я остаюсь, – пожал плечами Ошар. – У меня вроде бы нет других планов.

Даже смех прозвучал неловко, но никто не спешил уходить. Наконец Рофет, как и Ошар, пожал плечами.

– Ладно, можно задержаться подольше и поесть их еды.

– Если не уйдете сейчас, следующий шанс может выпасть не скоро, – произнесла я.

– Тогда будем надеяться, что они выучатся лучше готовить.

Скачка в окружении войска чилтейцев пробуждала неприятные воспоминания. Было столько городов и селений, куда мы врывались, как чудовища, какими нас и считали. Мы уничтожали все на пути, опьяненные обещанием Гидеона. Обещанием будущего, которое, как я надеялась, было не совсем уж недостижимо.

Ошар ехал рядом со мной, но другие отстали, чтобы выглядеть просто попутчиками. Впереди были только секретарь Аурус и легаты – такой порядок явно зависел от иерархии, чего никогда не случалось в походах левантийцев по степи. Каждый коммандер позади, вероятно, ехал в окружении своих капитанов или подчиненных, те, кто ниже рангом, находились в хвосте, с рабами и обозом. Вожаки нашего гурта обычно скакали во главе, а все прочие командиры, от старейшин до капитанов Клинков, шли пешком или ехали внутри гурта как хотели, как нужно для дела, а не напоказ.

Неприятные ощущения не оставили меня и на другой день. Я старалась развеяться, и ненадолго получилось, но, когда вдалеке темным контуром на фоне утреннего тумана показался город Симай, вернулся пережитый прежде ужас. Когда-то я стояла здесь и смотрела на нашу очередную цель. Город в панике гудел, а я почти не испытывала сочувствия. Теперь зрение у меня было не такое ясное, похолодало, и меня охватили стыд и сожаления.

В стороне от дороги за деревьями показались новые смутные силуэты, очертания невысоких строений и какое-то движение между ними. Когда мы приблизились, стало видно, что это всадники.

Лагерь.

– Ошар, мой единственный глаз ненавидит такой тусклый свет. Что там – новый чилтейский лагерь? Или кисианский?

От внезапного осознания, что я, возможно, выступаю не только против народа Сичи, но и против нее самой, мне сдавило грудь.

– Я… я думаю, это лагерь левантийцев.

– Что? Не может быть.

– Точно, там левантийцы. Их шатры стоят не рядами, ни один не крупнее и не ярче остальных. И там больше лошадей, чем обычно держат чилтейцы.

Я смотрела на приближающиеся фигуры, а вокруг разрастался гомон. Коммандеры, ехавшие позади, поравнялись с нами – они прежде нас заметили лагерь. Один из них поскакал вперед, к секретарю Аурусу, без сомнения, намереваясь задать тот же вопрос, на который я искала ответ: кто такие эти левантийцы и удивлен ли секретарь, встретив их.

– Они приближаются, – сказала я, подъезжая к Ошару. – Узнаешь кого-нибудь?

– К сожалению, да, капитан. И боюсь, тебе это не понравится.

Они были теперь почти рядом с нами, но дневной свет быстро таял, и я не могла разобрать никаких подробностей, кроме рогов, которые словно вырастали из головы первого всадника.

– О нет. Не…

Голос дрогнул, и я беспомощно посмотрела на Ошара, молча умоляя развеять мой самый сильный страх.

Этого не случилось. Через несколько мгновений группа левантийцев придержала лошадей перед секретарем Аурусом, и уже нельзя было не узнать костяной головной убор, как корона возвышающийся на голове заклинательницы Эзмы.

– Добрый вечер, секретарь, – сказала она, не удивляясь и без церемоний. Ее взгляд скользнул в мою сторону, задержавшись на моем, к счастью, скрытом маской лице. – Дишива. – Она улыбнулась, что должно было выглядеть теплым приветствием, а не вызвать леденящий страх, который я чувствовала. – Я так рада, что милость Божья привела тебя обратно, ко мне. Впереди много дел.