Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 290 (всего у книги 341 страниц)

«Почему? Даже мы больше подходим под это описание».

Кайса скривилась.

– Давай не будем подкидывать ему эту идею. Вот проклятье, кажется, мы заблудились.

Выйдя из шатра Мико, она шла, не разбирая дороги, а теперь шмыгнула обратно вглубь нашего сознания, предоставив мне выручать нас.

Снова взяв на себя контроль, я старалась припоминать путь, по которому нас вели через лагерь, а не думать о фальши улыбок Мико. Но ее холодный взгляд продолжал тревожить, словно отголосок скверного сна.

Я вздохнула.

– Кайса, кто я такая?

«Я не знаю, – сказала она. – Но пора это выяснить и не прятаться больше за навязанными личинами. Ты не должна быть чудовищем. Не обязана оставаться ребенком, от которого избавились родители. Тебе незачем выживать, скрываясь за гневом и подбирая только те крохи, которые позволяет общество. Мы выше всего этого».

Мы увидели шатер Унуса. Он сидел, ковыряясь в простой еде, и по-прежнему под охраной. Унус поднял понимающий взгляд, и я одновременно испытала и желание скрыться, и огромное облегчение от того, что есть человек, которому ничего объяснять не нужно. Он мог читать мои мысли и переживать мою боль, собственная личность для него была такой же загадкой, как моя для меня.

По коже снова пробежали мурашки, но я решила не оборачиваться. Ощущение, что я окружена врагами, росло, и я лишь бросила беглый взгляд на Унуса.

«Ты меня слышишь? – мысленно произнесла я. – Кашляни, если да».

Унус поднес к губам сжатый кулак и покашлял.

«Я не могу тебя вытащить на глазах у стольких людей, но обещаю, что не позволю Дуосу тебя забрать».

Унус пожал плечами, уголок губ дрогнул в улыбке. Этого было достаточно, оставаться с ним дольше означало вызвать подозрения у охраны.

«Вечно ты лезешь ко мне в голову, – проворчала я. – Вот какое мне дело до того, что случится с Унусом?»

«Никакого, конечно. Но возможно – только возможно – тебе есть дело до меня».

Я вздохнула.

«Проклятье».

Изнутри шатра Унус снова откашлялся, куда громче. И почему-то от этого звука кровь в жилах заледенела.

– Не трудись, Кассандра, – сказал он с явными интонациями Дуоса. – Что бы ты ни делала, он все равно мой. Уходи, пока можешь.

Я обернулась, чтобы огрызнуться, но застыла от его слов.

– Интересно, как долго ты сумеешь прожить в мертвом теле? Если встанешь у меня на пути, придется проверить. Это будет опыт, достойный самого Торваша.

Кайса слишком надолго застряла в трупе, когда в первый раз вышла из нашего тела. Это воспоминание заставило меня содрогнуться от ужаса.

– Заткнись там, – прорычал охранник и пнул бок шатра сапогом.

– Не волнуйтесь, я все сказал, – ответил Дуос.

Его смех проводил нас, когда мы, борясь с тошнотой, поспешили прочь, и затих в ночи. Бессловесная паника Кайсы подпитывала мою, я упала на четвереньки в тени чьего-то шатра, голова кружилась.

«Он не даст нам выйти, обездвижит тело. Похоронит его с нами внутри…»

«Прекрати», – зарычала я.

«И мы будем пойманы навсегда. И забыты. И…»

Желудок взбунтовался, и меня вырвало на траву.

16

Дишива

Все суетились, ставя шатры, за исключением секретаря Ауруса, выжидающе стоявшего перед своим. Заходящее солнце золотило его силуэт, но ни это сияние, ни его терпеливая, спокойная поза не могли успокоить тревогу, прожигавшую меня изнутри.

– Вы расстроены тем, что здесь левантийцы? – спросил он, наморщив лоб. – Признаюсь, не такой реакции я ожидал.

– Вы знали, что они будут здесь, почему не сказали?

– Я не мог, – так же спокойно ответил он. – Я не был уверен, что удастся прийти к соглашению. Кроме того, все, что вы знаете, может стать известным доминусу Виллиусу, а этого он знать был ни в коем случае не должен.

– Ваше секретное оружие.

– Мое секретное оружие. Как я понял, вы уже знакомы с заклинательницей Эзмой.

Я сухо усмехнулась.

– Да уж, знакома. То, что она именует себя заклинательницей, – величайшее оскорбление моего народа. Она недостойна даже называться левантийкой.

Аурус выгнул брови и взглянул через плечо, проверить, как идет постройка его шатра. Он махнул рабам рукой. Они почти закончили возводить сам шатер и скоро начнут заносить мебель, которую возил с собой Аурус.

– Думаю, нам следует продолжить разговор в более уединенном месте, – промолвил он, жестом указывая на вход в пустой шатер. – Просто ради предосторожности.

Хотя мы говорили на левантийском, я посчитала, что будет лучше, если никто не увидит нас спорящими, и последовала за секретарем внутрь.

Без мебели и ковров шатер представлял собой огороженный со всех сторон квадрат травы и арку света, проникающего через откинутый полог. Аурус раздраженно хмыкнул, но сказал:

– Если у заклинательницы Эзмы такая дурная репутация, почему за ней следует столько левантийцев?

– Почему столько людей следует за Лео?

– Потому что он олицетворяет то, чего они хотят. В его случае это традиционные ценности и чилтейское правление в святой империи.

– Не только в его случае. Они хотят одного и того же, просто используют разные методы. Вы не можете вступить с ней в союз… мы не можем.

Торопливые шаги возвестили о возвращении рабов, один из них нес зажженный фонарь, а другие – свернутый ковер. Они опустили его прямо у входа и начали разворачивать, остановившись только у наших ног. Аурус вздохнул, перешагнул на уже развернутую часть и взял фонарь. По взмаху руки секретаря рабы снова ушли, но, по крайней мере, теперь у нас было больше света. Выражение, которое фонарь высветил на лице Ауруса, не сулило ничего хорошего.

– Вы говорите так, будто у меня есть выбор, – нахмурился он. – Поведайте, почему мы не можем заключить с ней союз, если уже вынужденно заключили его с лордом Виллиусом. Что она сделала?

– Она не настоящая левантийка. Она решила работать на…

Я захлопнула рот. Как я могу сказать, что она связана с Гостями, которые изгнали нас с родины, что она сражалась за Единственного истинного Бога, если я здесь в роли иеромонаха? Абсурдность всего этого просто ошеломляла, да и откуда мне знать, что секретарь Аурус тоже не связан с Гостями?

– Работать на?.. – поторопил он. – Если у нее есть союзники, о которых мне неизвестно, я должен о них узнать. Вы так не думаете?

– Ваши речи звучат разумно, но как я могу быть уверена, что вам можно доверять?

– Вы всё еще сомневаетесь во мне? Разве я не сделал все, что вы просили, и даже больше?

– И вступили в союз с опасной мошенницей!

В шатер поспешно вошли еще двое рабов, неся одну из кушеток секретаря. Они прошли между нами, чтобы поставить ее на место, но Аурус не сводил с меня глаз, нахмурив брови. Как только рабы ушли, он вздохнул.

– Я знаю об Эзме э’Топи только то, что впервые встретил ее несколько лет назад, хотя в основном она имела дело с предыдущим иеромонахом, отцом лорда Виллиуса. Насколько мне известно, и, полагаю, насколько известно остальным из Девятки, у нее нет других союзников. Итак, хотите ли вы что-то мне рассказать?

Я закусила губу, мягкая ткань маски соприкоснулась с кожей.

– Вы… вы слышали о Гостях?

Он прищурился и медленно и осторожно произнес:

– Да. Как и вы, поскольку довольно давно уже боретесь с одним из них.

– Борюсь?

– С лордом Виллиусом. Или мы с вами говорим о разном?

Кусочки мозаики внезапно сложились в единое целое.

– Да, конечно, он Гость. А Эзма знала его отца? Интересно…

– Вы имели в виду других Гостей, не лорда Виллиуса?

– Да, в наших степях. Из-за них нас изгнали, и Эзма знала об этом и ничего не сделала, а может, даже была как-то замешана. Поэтому ее изгнали и лишили звания.

Он бросил взгляд на кушетку, стоявшую между нами, но не сел.

– Я понимаю, почему она так же отвратительна вам, как лорд Виллиус нам обоим, но это не повод отказываться от полезных союзов. Крайне редко можно позволить себе… – Он помахал рукой, подыскивая нужное слово. – Быть избирательным в подобных вещах, – поморщившись, закончил он.

Он был прав, но я не могла согласиться. Эзма знала о Гостях и ничего не сказала, обратилась против своего народа, пыталась убедить меня в том, что я Вельд и моя потеря зрения – это дар, и произошла она не случайно. Я выставила вперед руку, как будто могла оттолкнуть эти воспоминания, но они все так же ярко стояли перед глазами.

– Дишива. – Аурус посмотрел на мою руку, и я поспешно отдернула ее. – Я понимаю, что вы встревожены, и у вас есть на это все права. Эзма может предать нас, но у нас нет выбора. Без нее и ее левантийцев нет никаких гарантий, что мы сможем взять город, не дожидаясь возвращения лорда Виллиуса, и если Эзма может предать, то он предаст наверняка. Нам нужно преимущество в силе, и немедленно.

Меня терзало чувство вины. Может быть, если бы я сумела убедить солдат Лео пойти с нами, если бы нашла слова получше… Я покачала головой, не желая вдаваться в «если» и «может быть». Чтобы ослабить власть Лео, нужно взять Симай до его возвращения, и это единственный способ.

Я кивнула, порадовавшись хотя бы тому, что секретарь выслушал мои переживания и осознает возможность предательства с обеих сторон.

Мне показалось, что Аурус хотел сказать что-то еще, но принесли вторую кушетку, и секретарь крепко сжал челюсти. Еще раз кивнув, я оставила его руководить расстановкой мебели и вышла на вечерний воздух.

За неимением церкви в центральной части лагеря для меня поставили шатер. Не такой роскошный, как шатер секретаря Ауруса, он уже был освещен и обставлен. Я с радостью скрылась внутри, готовясь снять маску и просто подышать, забыв на несколько мгновений о бедах и заботах.

Уже потянув завязки, я вдруг остановилась на пороге. В шатре кто-то был – кто-то знакомый, но я никак не могла сообразить, кто это, пока он не заговорил.

– И я рад тебя видеть, Ди.

– Ясс!

Я кинулась к нему и попала прямо в медвежьи объятья. Меня окутал его землистый запах, биение его сердца отдавалось в ушах, и на несколько блаженных мгновений я сбросила с себя тяжесть ответственности за будущее левантийцев.

– Я так волновалась за тебя, – пробормотала я, уткнувшись ему в шею.

– Ты волновалась за меня? – Он с недоверием отстранился, чтобы увидеть мое лицо. – Это ты отправилась в лагерь чилтейцев и не выходишь из него уже несколько недель!

– Прости! Я пыталась отправить сообщение, но попала в переделку сразу, как приехала. Лео сделал меня иеромонахом, пришлось учиться, как раздавать благословения и…

– Тише, тише, Ди, – сказал он, и сочетание прозвища и обхвативших меня сильных рук разрядило растущее внутри напряжение.

Я выдохнула и рассказала обо всем, что произошло с того момента, как мы расстались на темной дороге, все о планах Лео, о секретаре Аурусе и землях, которые я выторговала. О будущем, к которому стремилась.

Он дал мне закончить, не перебивая, тоже тяжело вздохнул и провел рукой по коротким волосам.

– А ты… ты уверена, что этому Аурусу можно доверять? Он сделает то, что обещал?

– Не знаю, – призналась я, выбравшись из его объятий и расхаживая по шатру. – Иногда уверена. Я еще ни разу не ловила его на лжи, и он в основном был добр ко мне, но порой я вспоминаю, что он чилтеец, а как можно доверять словам чилтейца?

– Но ты доверяешь.

– Награда стоит риска. Просто подумай, Ясс. Место, которое мы сможем назвать своим, вдали от городов‑государств и этих Гостей. Что бы ни натворил Гидеон, я верила в его мечту, и мы можем воплотить ее в жизнь. Даже если горстка людей захочет остаться или побоится вернуться, у нас будет место, чтобы строить дом. Чтобы просто… существовать.

Он медленно кивнул, ничем не выдавая своих мыслей, но затем скрестил руки на груди.

– Чем я могу помочь?

– Помочь?

– Я не для того отсиживал задницу, неделями наблюдая за этим лагерем в поисках тебя, чтобы сейчас сбежать. Гидеон потерпел неудачу, потому что доверился не тем людям, потому что взвалил на себя слишком много и пытался нести нас всех в одиночку. Я не позволю тебе поступить так же. Скажи, чем я могу помочь.

Во второй раз я обхватила его руками и прижала к себе, подавляя всхлипы благодарности.

– Вряд ли ты можешь чем-то помочь. Нам нужно захватить Симай до возвращения Лео со свадьбы…

– Со свадьбы?

Его искреннее недоумение меня рассмешило.

– Думаю, тебе стоит присесть, – сказала я. – А мне – послать за едой и вином, потому что на голодный желудок столько новостей не переварить. Но сначала… Итагай с тобой?

На его губах появилась теплая улыбка.

– Ага. Тефе чистит его в загоне. Это он сказал мне, где тебя искать.

Возвращение Итагая и Ясса, стоявшего рядом, будто мы никогда не расставались, заполнило пустоту в душе, вернуло понимание моего места в этом мире. И теперь получить то, за что мы так упорно боролись, стало еще важнее.

– Можешь пойти повидаться с ним, если хочешь, – улыбнулся Ясс. – Уверен, он обрадуется тебе не меньше, чем ты ему. Вино и еда могут подождать.

– Как и посещение загона для лошадей, – сказал кто-то от входа. Я повернулась, и сердце замерло при виде криво улыбавшейся Эзмы в костяной короне, достающей до скошенного потолка.

– Ваше святейшество, – сказала она. – Как знаменательно видеть вас снова, да еще и в таком обличье.

– Убирайся. – Меня затопило гневом. – Что бы ты ни хотела сказать, я не желаю этого слышать.

– Нам нужно поговорить.

– Нет, не нужно. Ты все сказала в Когахейре, и мой ответ не изменился.

Эзма повернулась к Яссу.

– Добрый вечер, Ясс.

– Заклинательница, – пробормотал он и как будто собрался уходить.

– Не мог бы ты дать нам несколько минут, мне нужно…

– Нет, – оборвала я. – Он никуда не уйдет. Если тебе так надо поговорить, говори и проваливай.

Нисколько не смутившись, Эзма вошла и села на один из двух стульев, имевшихся в шатре.

– Ладно. – Она сцепила руки, лицо стало суровым. – Если ты настаиваешь.

– Настаиваю.

Она жестом указала на меня.

– Твой глаз хорошо заживает, насколько я вижу.

– Если ты имеешь в виду «продолжает отсутствовать», то да, так и есть.

– Мы все чем-то жертвуем ради того, что важно.

Ясс вздрогнул, и мне стало легче контролировать гнев, зная, что он злится вместо меня. Когда я ничего не ответила, Эзма продолжила:

– Дишива, я знаю, ты не веришь в догматы религии, которую представляешь, но это не значит, что ты уже не борешься за нее, не исполняешь долгожданную роль. Ты можешь быть Вельдом независимо от того, веришь в Пророчество или нет.

– Как меня может избрать бог, в существование которого я не верю?

– Главное, чтобы бог в тебя верил.

Я скрестила руки на груди, жалея, что позволила ей говорить.

– Скажи, зачем ты здесь. Зачем вступила в союз с секретарем Аурусом?

– За тем же, что и ты. Я борюсь за будущее своего народа.

– Твоего народа. Ты говоришь обо всех левантийцах или только о своих последователях?

– О тех и о других.

– Они верят в Вельда?

– В основном не больше, чем ты.

– Но все равно хотят сражаться вместе с чилтейцами?

Эзма поджала губы, во взгляде мелькнула ярость.

– Этот разговор никуда нас не ведет.

– Ага, значит, ты им лжешь.

Это был выстрел наугад, но она нахмурилась еще сильнее, а я пожалела, что оказалась права.

– И что ты им говоришь? Зачем они здесь, по их мнению?

Взгляд заклинательницы скользнул к Яссу, но отсылать его было уже поздно.

– Я говорю им правду. Они здесь, чтобы сражаться за безопасный дом. Сильный дом.

– И как этому помогает союз с чилтейцами ради разрушения кисианского города?

Она снова взглянула на Ясса.

– Можешь не перебивать меня десятком вопросов и дать закончить то, что я хотела сказать? Ты Вельд, Дишива. Ты построишь империю.

– Нет, я…

– Пора уже прекратить закрывать глаза и принять эту правду, чтобы ты могла сделать правильный выбор. Могла помочь своему народу.

– Я уже помогаю ему.

– Да, секретарь Аурус так мне и сказал. Ты заключила с ним отличную сделку, только что заставляет тебя доверять слову чилтейца? Он тебе не друг.

Я прижала ладони к глазам. Пустая глазница всё еще казалась странной на ощупь – постоянное напоминание о том, что забрали у меня Лео и его проклятый бог.

– Чего ты хочешь, Эзма? Просто скажи прямо, зачем ты здесь, не надо этих твоих выкрутасов.

– Мы здесь не в игры играем, Дишива. Твое место в истории уже предначертано. Дело не в том, чего хотим ты или я, все будет так, как должно быть. Ты Вельд, нравится тебе это или нет. Так примешь ты наконец этот титул и поведешь нас в будущее или нет?

– Нет. – Я посмотрела на нее, и оставшийся глаз затуманился от нажима руки. – Я не Вельд. Нет никакого Вельда, и не будет никакой империи Единственного истинного Бога, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

Эзма вздохнула.

– Я надеялась, что до этого не дойдет. – Она указала на вход в шатер. – Какие у вас шансы взять завтра город, если я прямо сейчас уведу всех Клинков?

– И нарушишь свое соглашение с Аурусом?

Она подалась вперед, поставив локти на колени, и пригвоздила меня взглядом.

– Что тебе известно о моей сделке с секретарем?

Я вдруг поняла, что он ничего не рассказал.

– Ты не подумала о том, что я могла попросить взамен именно тебя? – сказала Эзма, когда я не ответила. – Что мы будем сражаться только ради того, чтобы ты признала свое истинное место в этом мире. Ты – это все, Дишива.

Тяжесть ее слов грозила придавить меня к земле. Моя сделка с Аурусом предполагала захват Симая, а для захвата Симая требовалась Эзма с ее последователями. Чем больше вариантов прокручивалось у меня в голове, тем меньше их оставалось.

– И что конкретно я должна сделать? – спросила я.

– Ди… – начал Ясс, но замолчал и опустил протянутую ко мне руку. Он тоже видел, что у меня нет выбора.

Эзма с горящими глазами подалась еще дальше вперед.

– Ты объявишь себя Вельдом на глазах у всех, а потом поведешь нас строить святую империю.

– Святая империя и человек, называющий себя Вельдом, – сказала я. – И то и другое основано на принуждении.

– Неважно, с чего все начнется, главное, чтобы ты довела дело до конца. – В ее голосе слышалось воодушевление. – Ты примешь свое место в истории?

Ладонь Ясса легла на мою руку, но он молчал. Да и что было говорить? Я не хотела строить империю или становиться Вельдом, но сейчас мы могли двигаться вперед, только приняв условия Эзмы. Я смогу отказаться от этого соглашения, как только Аурус даст нам то, что обещал.

– Ладно. Я буду этим вашим Вельдом, но не дам использовать себя в качестве бессловесного символа. Мне нужно знать, что мы делаем, как и почему.

– А секретарю Аурусу ты поставила такое же условие? Или доверяешь этому чилтейцу больше, чем мне? Не надо, не отвечай. Мы с тобой начинаем все с чистого листа. – Она протянула мне руку. – Ради будущего.

Рука Эзмы была покрыта морщинами и мозолями от тяжелой работы, как у любого левантийца, но я не могла избавиться от ощущения, что заклинательница давно перестала быть одной из нас. Не имея другого выбора, я взяла ее руку.

– Ради будущего нашего народа. А теперь убирайся из моего шатра.

Траву покрывал белый налет, хрустевший под сапогами. И звук, и ощущение были приятные, но Ясс выглядел мрачно. Он стоял у входа в мой шатер, и, хотя лучше бы нас не видели вместе даже в такой ранний час, по тому, как он смотрел на траву, я поняла, что он не хочет выходить.

– Это снег? – спросила я. – Ты уже зимовал здесь?

Он кивнул, не отрывая взгляда от поблескивавшей земли.

– Один раз. Мы пришли как раз с началом последней зимы, где-то за полцикла до вас. Но это не снег. Это всего лишь предупреждение, что он скоро придет. Все растает через час или два.

Я повернулась, под ногами не только трещало, но и скрипело.

– А какой же тогда снег?

– Такой же, только его намного больше. Он похож… похож на песок, на котором невозможно стоять. Приходится брести сквозь него, и он холодный, мокрый и скользкий. – Он мрачно скривился. – Я надеялся, что не придется зимовать здесь еще раз.

– Что ж, – сказала я, возвращаясь в шатер. – Если сегодня все пройдет хорошо, может, и не придется.

Солнце только-только коснулось лагеря первыми серыми лучами, но напряжение уже было ощутимым. Солдаты в основном уже не спали и либо молча ели, либо готовились к тому, что могло стать днем битвы или днем скуки. В левантийском лагере, скорее всего, дела шли поживее, но там была Эзма.

– Что собираешься делать сегодня? – спросила я, когда Ясс не пошевелился, продолжая смотреть на мои следы на ненастоящем снегу. – Отправишься на битву вместе с Эзмой?

Он резко обернулся ко мне.

– Нет. С чего ты взяла?

– С того, что ты не любишь болтаться без дела, но, кажется, в последнее время только этим и занимался.

– Кроме этого я не люблю подвергать свою жизнь опасности без всякого смысла и сражаться бок о бок с чилтейцами. – Он как-то странно посмотрел на меня. Мы не обсуждали мою сделку с Эзмой, предпочитая наслаждаться обществом друг друга, а не беспокоиться о том, чего нельзя изменить. – Прости. Я знаю, тебе нужна победа, но я не обнажу клинок. И поскольку ты должна изображать из себя нелевантийку, я, пожалуй, останусь с Хармарой и остальными.

Я отвернулась, лицо под маской раскраснелось.

– Ты так говоришь, будто я не хочу быть левантийкой.

– Я не… я просто… просто не знаю, как теперь обстоят дела между нами. Не знаю, что должен делать, что мне можно делать, а вездесущие чилтейцы навевают воспоминания, которые я предпочел бы забыть навсегда. Только не говори, что я могу уйти. Напоминания о том, что я могу быть эгоистом и убираться восвояси, не помогали раньше и не помогут сейчас. – Он обхватил меня за плечи и зарылся лицом в мою шею, отчего у меня побежали мурашки. – Ты от меня не избавишься. По крайней мере, до тех пор, пока не понадобится доставить очередную отчаянную просьбу о помощи.

Я рассмеялась и прижалась к нему спиной.

– Я не стану ничего посылать, обещаю.

– Не давай невыполнимых обещаний, Ди. – Ясс развернул меня, в его глазах искрился смех. – Ты сразу захочешь их нарушить.

Он поднял мою маску, аккуратно убрав ткань с подбородка и рта, и нежно поцеловал меня в губы. Поцелуй отдавал ранним утром и старым вином, и я прильнула к Яссу.

– Доброе утро, ваше святейшество.

Я отпрянула, едва не откусив Яссу губу. Во входном проеме шатра стоял секретарь Аурус, разглядывая нас с ничего не выражающим лицом, отчего я еще сильнее устыдилась своих влажных, покрасневших губ.

– Я рад, что вы уже готовы ехать, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Вашу лошадь скоро приведут, а заставлять губернатора ждать было бы невежливо.

Аурус вышел, оставив меня неловко стоять посреди шатра. От контраста между холодом его манер и жаром моего тела я потеряла равновесие.

– Кажется, я ему не нравлюсь, – заметил Ясс, глядя в спину секретарю.

Я натянула маску.

– Не думаю, что ему вообще кто-то нравится. Тебе нужно уйти, пока нас не застукал кто-нибудь еще.

– Ладно, но ты знаешь, где меня искать в случае чего.

Я хотела сказать, что не будет никакого случая, что я могу сама о себе позаботиться, но сумела только кивнуть. Через несколько минут к шатру подвели Итагая – мне едва хватило времени, чтобы вернуть полагающееся божьей избраннице самообладание.

– Я так по тебе скучала! – воскликнула я, поспешив взять поводья. – Ты прекрасно выглядишь. Ясс хорошо о тебе заботился.

Я прижалась лицом к его морде, но настоящее воссоединение без маски пришлось отложить – нас прервало прибытие Ауруса. Секретарь выглядел мрачно и, не обменявшись ни словом, мы поскакали сквозь серое утро к краю лагеря, сопровождаемые благоговейным ропотом.

Когда последняя палатка осталась позади, Аурус наконец-то повернулся ко мне.

– Вам нужно быть осторожнее, вы божья избранница, а не простолюдинка.

Упрек был мягким, но все равно задевал.

– Знаю, просто…

– Это любовь? – В его тоне сквозила горечь.

– Просто трудно изолировать себя от всех и всего, что знаешь, не важно, ради какой цели, – сказала я, не желая впутывать Ясса.

Аурус не отрывал взгляд от нашего места назначения, будто и не слышал меня. В утреннем свете крыши Симая окутывал одеялом туман, и город казался потусторонним. На полпути между воротами и лагерем располагался натянутый на шестах большой квадрат ткани – подобие шатра, под которым могли встретиться враги. Снова называть кисианцев врагами было неприятно.

– Чего вы надеетесь добиться этой встречей? – спросила я, чтобы прервать напряженное молчание. – Сдачи города?

– Это было бы замечательно, а если не получится, то я буду оскорблять губернатора, пока он не захочет встретиться с нами в бою, чтобы отомстить за бесчестье, и не вынудит нас осаждать стены. Кисианские правители прагматичны лишь до определенного предела. Их проще всего спровоцировать, назвав трусами.

– Почему вы так их ненавидите? Мне до сих пор никто этого не объяснил.

Секретарь пренебрежительно пожал плечами.

– Торговля. Земля. История. Культура. Обычаи. Почти вся земля, которую они называют Кисией, принадлежала чилтейцам, до того как первые Отако переплыли море, чтобы завоевать империю. Некоторые источники утверждают, что изначально земля принадлежала им, пока мы не вынудили их сбежать на острова, но точно не знает никто. В любом случае мы будем сражаться за эту землю, пока кто-нибудь не победит.

– Это… весьма печально, – сказала я, когда мы приблизились к поджидавшему эскорту. – Если подумать о том, сколько у вас общего и чего вы могли бы достичь совместными усилиями.

– Общего?! – Аурус посмотрел на меня так, будто я заявила, что небеса зеленые.

– А что здесь странного? У вас даже разговорный язык один.

Он насмешливо выгнул бровь, как будто позабыв прежнюю неловкость.

– А ваш язык разве не похож на темпачи? Не надо отрицать, ведь именно поэтому нам так легко было выучить левантийский. По крайней мере тем, кто хоть немного знал язык темпачи. Они одни из наших главных торговых партнеров, а в этом деле далеко не уедешь, если не будешь понимать, когда тебя высмеивают или обманывают чужеземцы.

– Общие у нас только ругательства, – сухо сказала я. – И больше ничего, и никогда не будет. Мы оставили города-государства в покое, а они взамен пытаются уничтожить нас и наш образ жизни. Можете ли вы сказать то же самое о кисианцах?

Он снова пожал плечами.

– Нет, но это не меняет дела. Может, когда-то мы были одним народом, очень давно, предположим, нам было бы лучше объединиться, а не воевать, но ненависть питает общество, Дишива. Людьми больше движет ненависть, чем любовь. Мы можем ненавидеть тех, кого никогда не знали и не узнаем, тех, чьи жизни никак не влияют на наши, но любить незнакомцев мы не способны. Кроме того, любовь и сочувствие приводят к миру и довольству, и тогда люди перестанут хотеть, нуждаться, тратить и…

Я подняла руку, выставив ее словно щит, и он умолк.

– Вы так мало цените жизнь… это просто ужасно. Вы даже не заботитесь о благополучии собственного народа, хотя должны думать только о нем.

Мы достигли ожидавшей нас группы солдат, но Аурус просто поскакал дальше.

– Тогда позвольте мне выразиться иначе, если правда оскорбляет вас, ваше святейшество. Кисианцы причиняли нам много зла. Они убивали людей, разрушали наши города, церкви, уничтожали поля. Разве вы допустили бы, чтобы это сошло им с рук? Разве Клинки позволили бы?

Я оглядела левантийский лагерь и подумала о былом товариществе с Клинками, ведь мне приходилось учитывать их мнение, чтобы сохранить должность. А Рах не сохранил свою. Он слишком заботился о чести и долге. Возможно, мы оба ошибались, каждый на свой лад.

– Не знаю, – сказала я. – Может, если бы я поговорила с ними, заставила их слушать, то попыталась бы сделать то, что лучше для моего народа, не боясь лишиться их любви.

– Тогда вы либо умеете убеждать, либо вам жить надоело, ваше святейшество.

– Нет, я просто не считаю себя самой важной персоной на свете. Я одна из многих.

Аурус странно посмотрел на меня, но не ответил, сосредоточившись на навесе впереди. Похоже, кисианцы уже явились – за столом сидели двое, а в стороне стояла группа солдат.

По мере нашего приближения люди увеличивались в размерах, я начинала различать в цветных пятнах одежду и черты лиц, но из-за плохого зрения не разглядела, что одна из двоих – женщина, пока мы не оказались совсем рядом. Я пробыла в Кисии достаточно долго, чтобы удивиться.

– Кто эта женщина? – тихо спросила я, спешиваясь.

– Точно не знаю, – признался Аурус, тоже спрыгивая с седла. – Но могу предположить, что это матушка Ли, единственная женщина, когда-либо занимавшая религиозную должность в Кисии, насколько мне известно. У вас много общего.

Оставив лошадей слугам, мы подошли к поднявшейся навстречу паре. Матушка Ли была одета в простое серое платье с высокой горловиной, подвязанное белым кушаком. Но мое внимание привлекла строгая прямая линия ее губ. Поскольку мы уже второй раз пытались отнять у нее дом, я не могла ее за это винить.

Ее спутник, напротив, облачился в яркие, переливающиеся темно-синие и серебряные шелка. Возможно, он надеялся ослепить нас своей важностью, так же как и пристыдить хмурым видом. Секретарь Аурус, одетый не менее великолепно и обладавший непоколебимым спокойствием, как будто ничего не заметил.

Когда мы сели за стол, пара слуг представила нас друг другу на кисианском языке. Аурус настоял, чтобы я не брала с собой Ошара, поэтому мне оставалось лишь кивнуть, когда произнесли мое имя, а затем сидеть и гадать по выражениям лиц и тону голоса, насколько удачно проходит встреча.

Первым заговорил губернатор. Я не запомнила его имя, мой взгляд был прикован к матушке Ли. Она держалась со спокойным благочестием, которого так не хватало мне, но ее взгляд мог бы прожечь маску на моем лице. В ее глазах пылала ненависть ко всему, за что я выступала, тем ярче, чем спокойнее она держалась.

Когда пришел черед Ауруса, он ответил в своей обычной безмятежной манере, и, не в силах более выдерживать взгляд матушки Ли, я повернулась к губернатору. Вероятно, они с секретарем обменялись любезностями, натянув на лица улыбки, в то время как ворота города оставались накрепко закрытыми. Потрепанные старые ворота, почерневшие по краям. В прошлый раз они продержались недолго, чилтейские осадные орудия пробили их и заставили город сдаться. Оставалось надеяться, что кисианцы вспомнят об этом и сдадутся, а не станут сражаться.

Морщина на лбу губернатора стала первым признаком несогласия. Тон Ауруса не изменился, но губернатор нахмурился еще сильнее и даже вздрогнул. Резко вдохнув, вмешалась матушка Ли. «Нет» – одно из немногих понятных мне слов, и, хотя остальная речь ничего для меня не значила, ее решительный отказ был очевиден. Какие бы условия ни предложил Аурус, они оказались неприемлемы для кисианской гордости.

Секретарь Аурус казался невозмутимым, и я задалась вопросом, может ли вообще гнев или ненависть нарушить его спокойствие. Когда он ответил, матушка Ли вскочила на ноги с прытью человека, случайно севшего на горящую свечу.