Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 287 (всего у книги 341 страниц)

13

Рах

Грубая кора впивалась в ладони. Я уже несколько недель не подтягивался, и тело успело ослабнуть, но я сжал зубы и продолжил, не обращая внимания на боль. «Еще разок», – все время повторял я, но, сделав, не успокаивался. Когда я подтянулся снова, ветка задрожала и прогнулась под моим весом, затрепетали листья.

Мое внимание привлекло какое-то движение. Прислонившись к дереву и скрестив руки на груди, за мной наблюдал Гидеон. Я порадовался, что ему больше не приходится прятаться в хижине одному, но эта мысль принесла с собой отрывочные воспоминания. Крики. Ненависть. Легкость, с какой мой клинок пронзил Птафу.

Я попробовал подтянуться еще раз, но пальцы разжались, и я упал, ударившись о землю. Пока я сжимал и разжимал пальцы, ладони жгло. Под взглядом Гидеона мне не хотелось пробовать еще раз, но не хотелось и останавливаться и заводить разговор.

Взяв лежавшую возле дерева саблю, я вытащил ее из ножен. Гладкая кожаная рукоять будто сдирала кожу с измученных ладоней. Стараясь не обращать внимания на Гидеона, я проделал несколько основных упражнений с клинком, рассекая острием воздух. Наступая, поворачиваясь, разрубая, я следовал мантрам, с ранних лет заученным каждым левантийцем, и на кратчайшие мгновения обрел покой, став всего лишь клинком.

– Ты разучился.

Критическое замечание Гидеона нарушило мою сосредоточенность, и я споткнулся, едва не упав.

– А ты нет? – огрызнулся я.

– Я этого не говорил, но и не прячусь в лесу, изображая все более неряшливые замахи.

Его слова будто подрубили мне ноги, и с гортанным бессловесным криком я упал на колени. Ярость и горе рвались из горла, но мне не стало легче, когда в легких закончился воздух. Чувства захлестнули меня, и, когда Гидеон подошел ближе, мне потребовалась последняя капля самоконтроля, чтобы не ударить его клинком, кулаком или словом.

– Полегчало? – спросил он, присаживаясь на корточки рядом со мной.

– Нет.

– Рах…

– Только не говори, что я сделал правильный выбор, поступил правильно. Я сыт по горло этим лошадиным дерьмом.

– Иногда нет никакого правильного выбора, ты просто что-то выбираешь, и все. Ты чувствовал бы себя лучше, если бы позволил меня забрать?

Я в ярости смотрел на него.

– Я убил Клинка не в поединке.

– Нет, он сам себя убил. Ты передал должность Амуну. Ты не заставлял их приходить за мной. Они сами приняли решение и настаивали на нем, а теперь пожинают плоды.

– Я убил его, Гидеон, – резко возразил я. Глаза щипало от слез. – И сделал бы это снова.

Он тихо рассмеялся.

– Не сомневаюсь.

Из глаз полились злые слезы, и я не мог их остановить. Гидеон обнял меня, и, словно корабль в безопасной гавани, я прислонился к нему и выпустил всю боль и ярость. Я думал об Эске – друге, погибшем от моего клинка и которого я не смог оплакать, об Оруне и Кишаве, убитых чилтейцами. В нашем походе на юг я потерял так много Клинков и похоронил печаль под решимостью все исправить. Я не позволил себе оплакивать ни Йитти, ни Сетта, ни утрату единства среди левантийцев, ни потерю своего места, цели и предназначения, а просто шел вперед и вперед, не останавливаясь. Не давая себе сломаться.

Слезы лились сплошным потоком, горе словно вытекало из всего лица, а я цеплялся за рубаху Гидеона, превращая ее в мокрую тряпку, но он не отстранялся.

Одни боги знают, сколько мы так просидели, поток слез то ослабевал, то разражался с новой силой. Мне ничего не оставалось, кроме как выплакаться до дна и в конце концов медленно погрузиться в тишину.

– Теперь-то тебе легче? – пророкотал возле уха голос Гидеона.

– Немного. – Горло болело, а голос срывался. – Я тебе всю рубаху намочил.

Он отпустил меня, но не взглянул на свою одежду.

– Ничего, всякое в жизни бывает.

Я вытер лицо, чувствуя облегчение, как будто мог наконец идти вперед, а не застрял в этом моменте, как муха, застывшая в янтаре.

– Как ни приятно было вымокнуть в твоих слезах, – сказал Гидеон спустя некоторое время, – вообще-то, я пришел, чтобы отдать тебе это. – Он протянул книгу в смутно знакомой синей обложке.

– Что это?

– Я думал, ты знаешь. Тор сказал, что украл ее, потому что ты попросил.

Я вырвал книгу у него из рук.

– Попросил его…

– На здоровье, – сухо произнес Гидеон. – Не то чтобы мне требовалась благодарность, я всего лишь предложил отнести ее, чтобы ты откусил голову мне, а не ему. Может, теперь он перестанет хмуро пялиться на меня.

Не обращая внимания на его слова, я открыл книгу на случайной странице.

– Ох, да это священная книга Эзмы, – пробормотал я, и внутри снова вспыхнул гнев, когда я вспомнил торжество на ее лице. Она покидала лагерь с Амуном и моими Клинками, будто стала их предводителем. Я пытался отбросить ненависть и сосредоточиться, но она все равно билась в груди. – Не могу поверить, что Тор это сделал.

– Он умеет удивлять, – заметил Гидеон. – Этим он похож на Эзму, только не такой мерзкий.

– Когда ты успел с ней познакомиться? Или ты так сказал, потому что она хотела устроить тебе Отторжение?

Гидеон покачал головой.

– Я встречался с ней раньше. Вскоре после того, как нас изгнали. Она уже была здесь вместе со своим учеником, но не сказала тогда, что заклинательница.

– Не сказала? Я никогда не видел ее без короны, а уж сколько раз она упоминала…

– А тогда не сказала. Мы не знали. Мы думали, что они просто два изгнанных левантийца, и позволили им остаться с нами.

– Почему ты мне этого не рассказывал?

– А это важно?

Я провел пальцами по обложке книги.

– Может, и важно. Не знаю. Но если она была с вами, почему ее не захватили чилтейцы?

– Потому что тогда ее уже не было.

Измученный, с больной после слез головой, я с трудом воспринимал сказанное.

– Тебе придется поведать мне все с самого начала, потому что я слишком устал, чтобы складывать историю из кусков.

Гидеон вздохнул и провел дрожащей рукой по лицу.

– Однажды они с Дерккой пришли в наш лагерь и сказали, что их вдвоем сослали, и попросились остаться. Конечно, я согласился. Каким чудовищем надо быть, чтобы отказать двум левантийцам, пусть и не из моего гурта? Они остались и старались быть полезными. Мы построили лагерь и просто пытались держаться подальше от всех в надежде, что никто нас не заметит до конца ссылки.

– Вы собирались вернуться?

– Тогда еще да. – От его взгляда у меня заныла душа и заколотилось сердце. – Конечно да. Жизнь была тяжелой. Мы были растерянны, обижены и злы на то, что нас изгнали без всякой причины. Но я собирался вернуться к тебе. Тогда.

– И что случилось?

Я понадеялся, что он не заметит, как сорвался мой голос на этом простом вопросе. Гидеон собирался вернуться, но мне пришлось оплакивать его.

Он устало передернул одним плечом.

– Случилась она, если можно так выразиться. По крайней мере, с этого все началось. Она рассказывала истории, которые слышала от других гуртов, и объяснила, что наш гуртовщик не единственный, чей разум был расстроен. Она называла это болезнью…

– Значит, это она ее так назвала?

– Да, и это казалось уместным. Я слушал, потому что в ее словах была правда, а мне требовались ответы. Мне следовало бы поинтересоваться, откуда она столько знает, но я не сделал этого. Я ни в чем не сомневался, пока она не заговорила о Вельде.

Он вздохнул и посмотрел вверх, на сплетение ветвей, танцующих на ветру.

– Сначала это были мелочи, прощупывание почвы. Потом она попыталась убедить меня, что Вельд Возрожденный – левантиец. И что он построит империю для нашего народа. Новый дом. И в конце концов, что я и есть Вельд. – Гидеон прижал руки к лицу. – Боги, ну и дурак же я, что послушал. Но я так долго был беспомощен и зол, что должен был что-то сделать. Решил, что если не могу исправить дела в степях, то построю нам дом здесь.

Он оторвал дрожащие руки от лица.

– Я думал о маленьком поселении, которое мы могли бы защищать, где нам не грозила бы болезнь. Ни о какой империи речь не шла. В то время. – Он медленно покачал головой. – Мы поссорились из-за Вельда. Она изо всех сил старалась убедить меня, что я избран Единственным истинным Богом, но ты меня знаешь, я упрямый и никак не мог перестать думать о том, как это меня изменит. Ты меня не узнал бы. Никто бы меня не узнал, даже я сам.

В итоге она стала слишком настойчивой, я разозлился, и они ушли. К тому времени мы провели в изгнании почти полный цикл, и пришло время решать, задержимся ли мы еще ненадолго и попробуем основать поселение или вернемся домой. Мы все сомневались, но в итоге решили остаться и попробовать через порты узнать, как обстоят дела дома, посмотреть, не отправят ли после зимы в изгнание новых левантийцев. Вскоре после этого появилась Йисс, и мы лишились выбора.

Он снова пожал плечами, и, несмотря на всю покорность в этом жесте, на его лице отражалась тяжесть пережитого. Я хотел бы избавить его от этой боли, но должен был разобраться. Каждая новая крупица знаний об Эзме царапалась в голове, словно семя сорной травы. Каждый раз, когда мне казалось, что я наконец-то понял ее или ее цель, сходил новый слой, и под ним обнаруживалось нечто еще более сложное.

– Чилтейцы явились ночью, – продолжил Гидеон. – Мы так давно жили здесь, что утратили бдительность. Но даже если бы мы их ждали, они привели с собой слишком много солдат. Я сдался, как ты и все капитаны, которые пришли позже. После этого я видел ее лишь однажды. В полных регалиях, полагающихся ее титулу, и знаешь, теперь я понимаю, что она могла попасть ко мне только с ведома чилтейцев. Не хочу думать, что это значит, но она дала мне последний шанс строить вместе с ней наше будущее, а я ее послал. – Он рассмеялся, одновременно дико и слабо. – Стали приходить другие гурты. Мои планы изменились. Если я не мог вернуться домой, то решил обратить ситуацию, в которой мы оказались, нам на пользу. Но я знал, что Эзма будет верна слову и пойдет против меня, поэтому передавал весточку о прибытии гуртов чилтейцам, чтобы все изгнанники попадали ко мне, а не к ней. Вышло не так хорошо, как я надеялся, но к тому времени, как я понял, какую радость доставляет чилтейцам жестокость, было уже поздно. Какими бы порядочными ни были некоторые из них, многие видели в нас угрозу, которую нужно подчинить силой.

Он закрыл глаза, запрокинув голову. Лицо Гидеона освещал слабый солнечный свет, его яркость казалась неправильной после таких слов, заставивших мои мысли метаться в тщетных попытках уложить в голове услышанное.

Я молчал, а Гидеон открыл глаза и отвернулся со страдальческим стоном.

– Боги, Рах, не смотри на меня так. Я знаю, что принял множество ужасных решений.

– Я не…

– Нужно было послушать тебя, вместо того чтобы бросить в темницу. Вместо того чтобы приказать убить Йитти и…

– Это сделал Лео.

– Но я ему позволил! Я был слаб. Я так старался, а он верил в меня, всегда был рядом, и я забыл об осторожности, потому что не хотел остаться в одиночестве. Хотел, чтобы кто-то говорил, что я поступаю правильно.

По его щекам текли слезы, и он обхватил себя руками и отвернулся. Мы поменялись местами.

Лео пробрался в его голову, но я помнил Гидеона, который сидел рядом со мной на краю лагеря, обнимая за плечи, пока я корил себя за то, что бросил обучение.

– Он бы тебе не понадобился, будь я рядом.

– Чушь.

– Не чушь, – огрызнулся я. – Хочешь знать, как я получил эти шрамы? – Я указал на следы на лице. – Их оставил Сетт, после того как вмешался в мой поединок с Йитти. Он был так зол на меня, говорил, что я должен быть рядом с тобой, что нужен тебе, а я только цепляюсь за наши обычаи и свою праведность, вместо того чтобы довериться тебе, и он был прав, Гидеон. Он был прав и умер за это, и это тоже моя вина. Он вколачивал меня в ту дорогу, пока я не захотел умереть, и…

Я замолчал, во рту пересохло. Я не мог признать вслух то, что сделал.

– Я знаю, что произошло, – сказал Гидеон. – Лашак все рассказала.

– Я не хотел, чтобы он умер. Я просто был зол и…

– Знаю.

– Проклятье, ты можешь заорать на меня или еще что-нибудь? Я убил твоего брата!

Он устало усмехнулся.

– Только если ты заорешь на меня за убийство Йитти и остальных, но мне почему-то кажется, что не станешь. Придется найти кого-то другого, кто станет ругать нас, потому что я… слишком устал от этого. Какое я имею право на тебя злиться?

Я так долго злился на него за его решения и за то, что он был не тем Гидеоном, которого я помнил. Я злился за сожжение Мейляна. За нападение на дезертиров. За смерть Йитти. Я носил в себе этот гнев, словно щитом прикрываясь от собственной вины, от стыда за то, что не разглядел Лео под маской, за то, что доверял не тем людям.

– Прости, – сказал я.

Простые слова, поскольку никаких слов никогда не будет достаточно. Мы выплеснули все, но остались цельными, остались вместе.

Его губы скривились в улыбке.

– И ты меня. – Он вздохнул. – Ну мы и парочка: прячемся в лесу, чтобы поплакаться друг другу.

– Я пришел не за этим.

– Да, ты пришел тренироваться до изнеможения, чтобы не пришлось плакать, хотя и должен бы знать, что это бесполезно, поэтому всегда пожалуйста.

– Да уж, заработать головную боль от горя гораздо лучше, большое тебе спасибо.

Гидеон стукнул меня по руке.

– Идиот.

– Засранец.

На мгновение показалось, что мы помолодели на десять лет, вернулись в родные степи и возродили нашу былую близость, но как мне никогда уже не стать тем юнцом, так и ему.

Я вздохнул и встал, чтобы взять ножны. Глубоко внутри еще бушевал гнев, но я чувствовал себя более спокойным и уравновешенным. Во мне постепенно созревала цель.

– О нет, – сказал Гидеон, когда я вернулся, счищая грязь с потертых ножен. – Узнаю этот решительный взгляд. Мне стоит беспокоиться?

– Тебе нет, а вот Эзме – да.

Я ушел в лес, как только мы прибыли, предоставив остальным разбивать лагерь и обсуждать планы. Книга Торваша, в которой я так нуждался, по-прежнему была у Мико, но мне нужно было развеяться. А теперь в моих жилах бурлила решимость, и я шагал в плохо обустроенный лагерь, готовясь заключить новую сделку. У меня больше не было Клинков, но мы могли защитить Мико и ее спутников и без них.

Гидеон шел за мной по пятам, и наше появление привлекло внимание всех, даже угрюмого министра императрицы. Он сидел вместе с ней и госпожой Сичи, они что-то царапали на земле и разговаривали. Нуру и Тор были неподалеку под тентом одного из шатров, капитан Кирен и его люди охраняли лагерь, а за странным близнецом Лео наблюдали все вместе.

– Рах, – холодно поприветствовала меня Мико.

Кивнув, она вернулась к значкам, нацарапанным на земле, и один за другим все присутствующие потеряли к нам интерес.

Махнув в сторону Тора книгой Эзмы, я спросил:

– Можно я оставлю ее себе?

– Если хочешь, – ответил тот. – Я прочел и ее, и чилтейский вариант и надеюсь, что навсегда покончил с Лео и его пророческой чепухой.

Его взгляд метнулся в направлении другого Лео, и Тор беспокойно поерзал.

– Надеяться никогда не помешает. Ты переведешь для меня? Нужно поговорить с императрицей.

Тор кивком головы указал за мое плечо.

– Почему не попросишь Гидеона? Его кисианский не хуже моего. – Он вызывающе сжал зубы. – Или ты ему не доверяешь?

Он прекрасно знал, что дело не в доверии. Как только мне начинало казаться, что наши отношения с Тором налаживаются, он сразу подливал масла в огонь.

– Да, я могу, – шагнул вперед Гидеон. – С позволения ее величества, конечно.

Я плохо разбирался в поклонах, но тот, что Гидеон отвесил Мико, казался настолько же уважительным, насколько и насмешливым, и, судя по лицу Мико, она тоже не знала, как его расценивать. Однако, взглянув на своих спутников, она согласилась, и мы во второй раз уселись лицом к лицу обсуждать будущее моей родины, а нужная мне книга спокойно лежала у Мико на коленях.

Императрица заговорила первой, и Гидеон, отмахнувшись от Нуру, перевел.

– Чем может тебе помочь ее сиятельное величество?

Я зыркнул на него в надежде, что он не станет украшать каждое предложение.

– Я хочу обсудить нашу сделку насчет книги.

Через несколько мгновений он перевел ответ Мико.

– Но у тебя больше нет Клинков, чтобы защищать меня, хотя я и ценю, что ты остался с нами.

Она обвела рукой лагерь.

– Мне нужна книга. Я не могу отправиться домой без нее. Скажи, что мне сделать в обмен на нее, и я это сделаю.

Задумчиво нахмурившись, Мико повернулась к Гидеону и заговорила скорее с ним, чем со мной. Он наклонил голову, глядя на нее так же пристально, как и она на него. У меня побежали мурашки. Его ответ был спокойным, но я не понял ни слова и оглянулся в поисках Тора.

– Пожалуйста, – сказал я, и он закатил глаза, но все же побрел к нам.

– В чем дело?

– Они не переводят.

Гидеон и Мико продолжали тихо разговаривать, так сосредоточившись друг на друге, что не заметили, что Тор слушает, либо им это было неважно. Тор стоял позади Гидеона, нахмурив брови, и после нескольких реплик сказал:

– Она хочет, чтобы Гидеон отправился с ней на свадебную церемонию.

– Что?! Зачем?

– Затем, что он Гидеон э’Торин, – ответил Тор, и Гидеон слегка усмехнулся. – Император, захватчик, враг. – Теперь он переводил слова Мико. – Он многое символизирует для тех, кто будет присутствовать. И кроме того, я боюсь, что Сичи силой заставят выйти за доминуса Виллиуса, несмотря на…

Мико замолчала и набрала воздуха. Тор ждал и продолжил объяснения только после того, как она снова заговорила.

– Я волнуюсь за Сичи, а присутствие мужчины, – она произнесла это слово с горечью, – за которым она уже замужем, должно помешать Мансину принудить ее к другому браку.

– Но там будет Лео, – возразил я и, повернувшись к Гидеону, добавил: – Это просто смешно. Ты не можешь с ним встречаться.

– У нее есть кое-что нужное тебе, и она это отдаст, если я выполню просьбу.

Слова Гидеона не оставляли сомнений в его решении, и на его месте я поступил бы так же, но все равно покачал головой.

– Мы найдем другой способ. Можем договориться о чем-нибудь другом.

– Она не согласится ни на что другое, – вмешался Тор. – Ей нужно только это. Ты для нее бесполезен, в отличие от присутствия Гидеона на свадьбе. Гидеон в обмен на книгу, или ты ее не получишь.

– Для человека, вечно ругавшего меня за то, что я решил помочь ей, а не своему народу, ты как-то быстро перешел на ее сторону, – огрызнулся я.

Юноша, когда-то швырнувший в меня миской с супом и пытавшийся задушить, спокойно встретил мой взгляд.

– Я чувствую себя ближе к ней, чем к тебе. Мы не вписываемся туда, куда нас поместили, и вынуждены сами отвоевывать себе место в этом мире.

– Тогда защищай своих, а я буду защищать своих. На этой церемонии Гидеон может быть только мясом, брошенным на растерзание ее врагам, наживкой. Спроси, так ли она намерена поступить.

Тор медленно повернулся к императрице и начал переводить мой вопрос. На лице Мико мелькнул проблеск гнева и исчез. Она сухо ответила, а Тор неохотно перевел.

– Его задача будет заключаться в том, чтобы сбить всех с толку и разозлить. В разгневанном состоянии люди принимают плохие решения.

Это было похоже скорее на предостережение, чем на объяснение, но я все равно покачал головой.

– Все, кто там будет, желают Гидеону смерти. – Я посмотрел на госпожу Сичи, наблюдавшую за происходящим вместе со всеми. – Ты с этим согласна? Неужели тебя так мало заботит жизнь человека, за которого ты вышла замуж? Неужели позволишь ему стать приманкой?

– Можно подумать, он сама невинность, – фыркнула Нуру.

– Дело не в том, кто больше провинился, – сказал я. – Просто переведи вопрос.

Она бросила на меня полный отвращения взгляд, но перевела. Лагерь совсем затих. Даже охрана Мико встала поближе, все взгляды метались между мной, императрицей и ее мрачно нахмурившимся министром.

– Он не станет жертвой, – сказала Сичи устами Нуру. – Он будет с нами и под нашей защитой…

– И в нужный момент вы поставите на кон его жизнь, как планируете сделать с жизнью близнеца Лео.

Я указал на него, но он полностью ушел в себя, свернувшись калачиком и глядя в пустоту.

– Иногда приходится принимать трудные решения. – Голос Нуру, но слова госпожи Сичи.

Я будто снова смотрел, как мои Клинки обращаются против меня, против Гидеона, единогласно решив, что его жизнь ничего не значит.

– Лошадиное дерьмо! – Я вскочил, по жилам потекла ярость. – Вы просто в таком отчаянии, что готовы рискнуть чужой жизнью, не имея реального плана.

– Ты просил о сделке. – Мико дрожащей рукой указала на книгу. – Это значит, мы оба рискуем или чем-то жертвуем.

– Чем жертвуем? – Я наклонился, выхватил у нее книгу и поднял. – Ты ничего не теряешь! Тебе не нужна эта книга, она нужна мне. От нее зависит будущее моего народа, моего дома, и ты хочешь, чтобы я пожертвовал жизнью Гидеона в обмен на то, что ничего тебе не стоит?

Пока Тор переводил, Мико посмотрела на Гидеона, будто спрашивая его мнение. Мой ответ ничего не значил для нее, и я вскипел гневом.

– Не смей манипулировать им, заставляя пожертвовать собой ради твоего дела, – прорычал я. – Ответ – нет. Все кончено.

Все как один, гвардейцы Мико шагнули вперед. Один натянул тетиву лука, другие обнажили мечи, и все не спускали с меня глаз, ожидая приказа императрицы. С моих губ сорвался смешок.

– Подходящий конец. Ты приказываешь убить меня, как только я перестаю быть полезным инструментом.

Тор не перевел, его поза стала настороженной. Только когда Мико поторопила его, он начал, почти шепотом. Когда он закончил, Мико ничего не сказала. Она смотрела на меня, тянулись напряженные секунды, и я не мог перевести дыхание.

– Рах, – мягко сказал Гидеон, поднимаясь на ноги. – Я могу…

– Нет. – Я даже не посмотрел на него, сцепившись взглядом с Мико. Как глупо было думать, что между нами что-то есть. Что ей не всё равно. – Если книга и вправду так много для нее значит, ей придется приказать своей страже атаковать. Ваш ход, ваше величество.

Снова этот перевод шепотом. Госпожа Сичи о чем-то тихо переговаривалась с раненым министром, а позади меня раздался голос капитана Кирена.

– Ваше величество?

Мико подняла руку, как будто остановив даже движение ветра. Она держала нас, держала весь мир, молча, не двигаясь, не в силах сделать вдох, пока наконец не опустила руку. Легким покачиванием головы Мико решила мою судьбу. По приказу капитана Кирена солдаты сделали шаг назад, сухие ветки затрещали под их тяжелыми сапогами.

Ликование наполнило мою грудь, словно глубокий вдох, но оно было отравлено гневом и самообвинениями и скорее походило на облегчение, основанное на отчаянии.

– Иногда приходится принимать трудные решения, – сказал я, удивляясь собственной язвительности. Заткнув книгу за пояс, я отвернулся от Мико, Сичи, Кисии и всего, чем пожертвовал из-за своего неуместного чувства вины. Лицо Гидеона, стоявшего позади меня, оставалось непроницаемым. – Приведи лошадей, – сказал я. – Мы уезжаем. Сейчас же.