Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 209 (всего у книги 341 страниц)

– Я и не рождался, – ответил он. – Не рождался в том смысле, который ты в это слово вкладываешь.

– Я тебя убью. Я тебе глаза выколю, а потом…

Он взглянул на стоявшую с ним рядом кисианку.

– Успокой ее. Сегодня я не желаю больше слышать ее голос.

Та кивнула.

– Я могла бы тебя сломать, как прутик, девчонка, – сказала я. – Пусть сейчас я связана, но я тебе это припомню.

Не обращая внимания на мои угрозы, она вытащила из висящей на запястье сумы инструмент, что-то вроде толстой швейной иглы с пузырьком на конце.

– Это что за хрень? – возмутилась я. – Нет. Нет!

Я отбрыкивалась связанными ногами, но добилась только того, что свалилась на бок, камни врезались в мою руку, щеку и ногу. Она принялась хохотать в моей голове, а кисианка размахивала своим орудием, как клинком.

– Нет! Не надо! Пожалуйста!

Игла вошла в руку, изливая холод и боль, и, в точности как клинок, еще больнее ранила, когда ее вытащили. Девушка отступила, с интересом склонила голову. Я кричала, Она смеялась, оба звука сливались в моей голове, а залитая солнцем поляна начала кружиться. А потом меня захлестнула волна паники, потащив в темноту.

Глава 26

Мико

Я не могу позволить себе потерпеть неудачу. Не могу позволить отступить. Не могу бросить свой народ. И все же даже слепой заметил бы из окон внутреннего дворца в Мейляне поднимающийся над Симаем дым, такой густой, что в воздухе пахло пожарищем. Пал последний оплот генерала Дзикуко, он не удержал город.

Тян. Кой. Сувей. Танчо. Рисян. Чилтейцы прорубили в центре моей империи дорогу разрушений, и без подкреплений из Сяна мы проиграли сражение при Рисяне. Теперь пал Симай, а следующим будет Мейлян.

Мы могли бы уцелеть, если бы сдерживали их до начала сезона дождей, но стены Мейляна стары, а ворота предназначены, скорее, чтобы контролировать поток горожан, чем для защиты от внешней угрозы. После мятежа их собирались заменить, усилить городские укрепления, но требовалось столько всего построить, что деньги скоро иссякли.

Министр Мансин откашлялся и нарушил тишину:

– Из Сяна по-прежнему ни слова, ваше величество.

Я промолчала, лишь смотрела, как поднимаются черные клубы дыма, словно рвущиеся на свободу призраки.

Служанка с силой дернула завязки, затягивая мой кожаный подлатник. Императорские золотые доспехи смотрели на меня с подставки золотым драконьим глазом.

– Возможно, теперь это уже не играет роли, – продолжил он, не услышав моей реплики. – Чилтейцы стремятся дойти до столицы, прежде чем начнутся дожди. Нет причин считать, что они вдруг замедлят темп. Они могут ударить уже завтра. Или даже ночью. В любом случае мы должны быть готовы.

Я скакала во главе своей армии. Гордо встретилась лицом к лицу с врагом. Я сделала все, что сделал бы Кин, и все же оказалась на краю гибели. Если падет Мейлян, падет и империя, разделенная чилтейскими захватчиками на восток, запад и еще не покоренные земли к югу от реки Цыцы.

– Ворота заперты, – сказал Мансин своим обычным низким голосом с хрипотцой. – Городская стража складывает камни, стрелы и бочки с маслом у стен. Если прибудет Бахайн, мы можем выехать из города и дать бой, но…

Он не договорил, и снова воцарилась тишина. Министр Гадокой до сих пор хранил молчание, но все могли прочитать его опасения по лицу.

Когда две служанки надевали мне через голову кирасу, оба министра посторонились. Кираса принадлежала императору Кину, и хотя не подходила мне идеально, понадобилось совсем немного изменений, чтобы сделать ее пригодной для меня. Я никогда не думала, что обрадуюсь своему росту и широким плечам, уж слишком часто чувствовала себя крепким дубом в саду изящных ив и лилий. Из нас двоих Танака всегда был более грациозным и стройным.

Я все пережила бы, будь он сейчас рядом. Даже с двумя преданными министрами, которые так в меня верили, я никогда не чувствовала себя более одинокой.

– Есть какие-нибудь новости о матушке?

– Нет, ваше величество, – виноватым тоном ответил Гадокой. – Никаких. Только никудышный стратег стал бы ее убивать, так что… еще есть надежда.

Надежда на то, что ее предъявят мне в обмен на капитуляцию. И если это случится… Я знала, как должна поступить, только не была уверена, что смогу.

Снова затянули завязки, опять не слишком нежно, но я крепко стояла на ногах, пока служанки связывали и затягивали.

– Вы уверены, что хотите сражаться, ваше величество? – спросил Гадокой, скользнув взглядом по отделенной драконьей голове на подставке – боевой маске императора Кина. Мне пришлось постараться изо всех сил, чтобы не вырвать ее из рук оружейников, когда ее принесли в первый раз, а теперь я старалась изо всех сил ответить уважительно.

– Тридцать лет народом Кисии правил человек, который лично сражался с чилтейцами, – сказала я, сжав пальцы в кулаки. – И с горными племенами, и с мятежниками. Возможно, поначалу его назвали солдатом-императором в насмешку, но именно за это его и любили. Есть другие донесения?

Гадокой откашлялся.

– Пока ни слова от принца Дзая и его батальонов, хотя наш гонец точно до него добрался.

– Он еще может прибыть вовремя, – сказала я, хотя не верила собственным словам. – Что с укреплениями?

– Северные ворота прямо сейчас укрепляют, хотя новый командир городского гарнизона сказал, что ему нужно больше времени, больше людей и больше дерева.

– Передайте ему, что он получит больше людей и больше древесины, но времени больше нет. Если не найдете других работников, пошлите ему дворцовых гвардейцев. И по приказу императрицы все склады должны открыть двери для командующего Рокоро.

– Слушаюсь, ваше величество, – он снова откашлялся. – Канцлер Горо сообщил, что во дворце достаточно запасов, чтобы продержаться всю зиму, если расходовать их экономно, но последняя проверка городских амбаров показала, что там не все так гладко. Мы протянем, потеряв какую-то часть самых бедных и слабых.

– Если мы переживем эту ночь, еще будет время обдумать распределение запасов, министр, – ответила я. – А это кажется маловероятным, учитывая, как дерутся левантийцы и с какой легкостью пал Кой.

Он поморщился, но кивнул.

– Наша судьба в руках богов.

Мансин тоже откашлялся.

– Есть еще… императорские погреба. Они выходят к Симаю, но если чилтейцы оттуда ушли…

– Если вы предлагаете мне бросить людей на произвол судьбы, – огрызнулась я, повернувшись к нему, – то лучше приберегите эти гнусные слова для кого-нибудь еще. Я не покинула бы Рисян без боя и не покину столицу. Я императрица Кисии и буду сражаться за свою страну, как сражался бы мой отец… как сражались бы оба моих отца.

Ни один из министров не осмелились встретиться с моим яростным взглядом, но оба кивнули.

– Да, ваше величество.

Служанки отступили, и императорский оружейник обошел меня со всех сторон, оценивая завязки, пряжки и кирасу. Я опустила плечи. Доспехи были тяжелыми, но не настолько, как выглядели, – не настолько, как вес империи, которую я взвалила на плечи. Оружейник потянул там и сям и кивнул.

– Вы готовы, ваше величество, – сказал он. – Хотя предлагаю к следующему разу чуть-чуть укоротить нагрудник. Это облегчит движения бедрами.

– Займитесь этим.

– Слушаюсь, ваше величество.

Я сняла с подставки маску дракона и провела пальцами по лаку и мягкой изношенной коже, к которой прижималось лицо Кина, потея и кровоточа ради империи. Старый мерзавец все разрушил, но я не могла забыть, что при его правлении Кисия сохраняла единство. Люди были сыты, трон под защитой, император все это выстрадал.

– Мой меч, – протянула руку я.

Министр Мансин взял с подставки меч и с поклоном отдал мне. Затем настал черед отцовского лука. Почерневший Хацукой. Он легко скользнул в налучье за спиной, рядом со стрелами, которые он посылал в глаза и глотки, ускоряя смерть врагов. Его присутствие было таким осязаемым.

Равнины и город накрывала темнота, но вместо моря огней, которое должно было бы раскинуться передо мной, Мейлян превратился в собственную тень – масло стало слишком ценным, чтобы жечь его лишь ради освещения.

И снова министр Гадокой откашлялся, будь он проклят.

– Вы уверены, что это мудрое решение, ваше величество? Было бы куда безопаснее остаться здесь. Дворец…

– Я не буду прятаться. Народу нужен воин, значит, я буду воительницей. Генерал Китадо готов?

Гадокой поклонился.

– Да, ваше величество. Он ждет снаружи с десятком гвардейцев.

– Хорошо. Тогда пора.

– И… еще кое-что, ваше величество. – На этот раз Гадокой не стал кашлять, только покосился на Мансина и сжал губы в мрачную ниточку. – Вопрос о престолонаследии.

– О престолонаследии?

Он сконфуженно раскинул руки.

– Кто унаследует трон, если вы погибнете в сражении? Желаю императрице Мико царствовать вечно!

Я не собиралась умирать, но и Танака умирать не планировал. Как и Кин. Смерть не дожидается, пока человек будет готов.

– Конечно, есть принц Дзай. Хотя он еще несовершеннолетний, и ему понадобится регент, способный править Кисией в военное время.

– Никаких регентов. Кисии нужен воин, который объединит народ ради общей победы над чилтейцами. – Я повернулась к Мансину: – Вообще-то, вы лучшая кандидатура, ваше превосходительство.

– Я?

Он явно был потрясен.

– Да, вы. Ваша дочь была невестой принца Танаки и могла бы стать императрицей, если бы не трагедия, которая всех нас подкосила. Это всем известно. Вы глава семьи, которая правит страной вместе с нами со времен мятежа. Вы командуете армией. Ваши земли на севере, но вы остались на своем посту, а не покинули его ради защиты собственных владений. Вы преданный подданный империи, а Кисия нуждается именно в этом, министр. Велите писцам изготовить декрет, я его подпишу, а министр Гадокой засвидетельствует.

– Если… если вы уверены, ваше величество. Но я совсем не бог.

– Как не были богами Ц’ай и Отако. Боги рождаются в глазах людей, а не из женской утробы.

Оба министра поклонились, и мое сердце наполнилось гордостью за то, что я сделала нечто важное для Кисии, в чем не буду сомневаться ни единого мгновения, пока жива. Я совершила слишком много ошибок, и до сих пор они только накапливались.

Когда с этим было покончено, я присоединилась к генералу Китадо и гвардейцам на верхней площадке огромного дворцового шпиля.

– На равнине что-то движется, ваше величество, – сказал генерал вместо приветствия. – Командующий Рокоро выставляет солдат на северной стене.

– А на юге пусто?

– Пусто, ваше величество, но в каждой башне стоят дозорные. Если оттуда кто-то появится, мы это увидим.

– Хорошо.

Я опустила кожаную маску на лицо, она была уже теплой от моих рук. Маска не защитит меня от топора или меча, но она превращала меня из играющей в войну девушки в Дракона-императора, который нужен людям. Через эти глазные щели мне предстоит командовать уже вторым сражением, и свирепая маска скрывала мой страх.

– Поехали, – сказала я.

Мы проскакали по ночному городу, погруженному в такой же страх, мимо домов с заколоченными окнами и людей, собравшихся помолиться в темноте. Впереди ехали факельщик и гвардеец со знаменем моей матери – драконом Ц’ая на алом фоне, преследующим щуку.

Я не сводила глаз с пламени перед собой и не видела тех, кто наблюдал за нами со стороны, но держалась в седле гордо, с прямой спиной, излучая уверенность, чтобы укрепить их надежды.

На площади перед северными воротами собрались солдаты городского гарнизона, они не встали в строй, а просто сидели и болтали, пили и смеялись, пытаясь ослабить напряженное ожидание. Мы остановились в центре их кружка, и как открывающийся солнцу цветок, они встали, поклонились и выкрикнули в ночное небо:

– Да здравствует императрица Мико!

Командующий Рокоро, заменивший ненадежного командующего Бо, спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

– Ваше величество.

– Я пришла сюда, чтобы ждать врагов вместе с моим народом, – сказала я как можно громче, чтобы маска не приглушила голос. – Сражаться вместе с моим народом. Умереть вместе с моим народом.

Ближайшие к нам солдаты встретили эти слова одобрительным гулом, и я порадовалась тому, что маска не позволила услышать дрожь в моем голосе.

– Это честь для нас, ваше величество, – сказал Рокоро.

– Кого-нибудь заметили?

– Наш самый зоркий караульный считает, что видел, как они пересекают равнину, – ответил Рокоро. – Но без луны невозможно сказать наверняка. Скоро мы увидим, прав ли он.

– А если прав?

– Они будут здесь на рассвете.

Мое сердце внутри золотой оболочки заколотилось в панике, дыхание под маской участилось.

– Покажите.

– Конечно, ваше величество.

На городских стенах ждали другие гвардейцы, вместе с солдатами из резервного батальона и большой толпой простых горожан. Некоторые пришли с собственными луками или разным оружием для рукопашной, а не имевшие опыта сидели рядом с ведрами, полными камней.

Пока я шла по северной стене с командующим Рокоро, защитники города вставали и кланялись, бормоча «Да здравствует императрица». Некоторые становились на колени, поднимая руки в мольбе, и хотя я благословляла их, как делал когда-то Кин, но точно знала – я не бог.

Я благословляла солдат, ожидающих во дворе и на прилегающих улицах, а Рокоро шел следом, и, когда больше никого не осталось, я вернулась на стену. Не в силах стоять на месте, я пошла к следующей башне. Гвардейцы генерала Китадо остались в надвратной башне, но он присоединился ко мне, освещая путь факелом. Если бы все пошло по-другому, сейчас бы рядом со мной был генерал Рёдзи. Эти двое были полной противоположностью. Китадо был лишен увядающей привлекательности Рёдзи и его шарма. Он был высок, широк в плечах и резок, и, хотя часто одарял окружающих улыбкой, она была не из тех, которые вызывают ответные.

Мы молча шли от башни к башне во влажной и душной ночи. Под доспехами собирался пот, и кожаный подлатник намок, но лишь когда мы были совершенно одни, я сняла маску, чтобы охладить пылающие щеки.

Однажды я уже стояла на стенах Мейляна. В темноте за ними лежали дома и фермы, постоялые дворы и храмы, теснящиеся в деревнях и у изгибающихся дорог. Жизнь растекалась от городских стен, как сочащаяся из старой бочки вода. Но так было не всегда. Когда-то Мейлян стоял на южном берегу Цыцы в одиночестве, однако сотню лет назад император Цубаса построил в Мейляне дворец, и сюда начали приходить люди.

– На редкость неудачное место для города, – сказала я, больше себе, чем Китадо. – Интересно, почему Цубаса выбрал его?

– Говорят, когда-то здесь стояли пять каменных мегалитов, ваше величество, высокие каменные обелиски, похожие на ладонь бога, защищающую всех, кто разбивал лагерь на этом лугу.

– Серьезно?

Как всегда с кривоватой улыбкой, он пожал плечами.

– Так говорится в легендах.

– Я никогда их не слышала.

– Наверное, принцессам не рассказывают такие истории, ваше величество.

– Так просветите же меня. Что с ними случилось?

Генерал Китадо остановился рядом со мной и уставился на темную равнину.

– Говорят, когда боги подарили первому императору Отако Алый трон, каменные пальцы рассыпались, потому что в них больше не было нужды. У Кисии появился новый защитник.

История, которую не рассказывали принцессе из семьи Ц’ай.

– И город построили из этих камней?

– Так говорят, ваше величество, но, конечно, это всего лишь легенда.

Я усмехнулась.

– Это более веская причина, чем все остальные, которые приходят в голову. Здесь нет ничего ценного, нет оборонительных рубежей. Кой защи… был защищен изгибом хребта Куро. Симай находится за рекой. А в Мейлян все приходится доставлять на телегах или пешком.

– Включая наших врагов, ваше величество.

– Да, но для них перед городом лежит открытая местность, где можно удобно расположиться, если они решат начать осаду.

Генерал Китадо покачал головой.

– Вряд ли они осадят город, ваше величество. Чилтейцы не в восторге от наших дождей. Им придется постараться, чтобы солдаты не взбунтовались в затопленном лагере, среди вони вытекающих нужников… Прошу прощения за откровенность, ваше величество.

– Я приветствую такую откровенность, генерал, – сказала я и пошла дальше. – Теперь, когда я стала императрицей, мне рассказывают больше, но все равно недостаточно.

К тому времени, как мы совершили полный круг, восточный горизонт окрасился первым румянцем рассвета. Но по мере того как предрассветные лучи крались по земле, они очерчивали на севере равнины темное пятно – там, слишком далеко для любой стрелы, стояла чилтейская армия.

Защитники на стенах Мейляна были уже на ногах, показывали, вглядывались и щурили сонные глаза, готовя оружие. Мимо них ходили командиры, раздавая приказы. Из двора внизу доносились крики. По городу раскатился звон гонга.

У нас был план. Мейлян и прежде отражал нападения, когда был моложе и сильнее, но какова бы ни была численность войск, наша тактика будет зависеть от того, с чем они пришли к нашим воротам. В царящей вокруг неразберихе я выискивала в растекающемся мрачном пятне осадные орудия. Перед армией было полдюжины катапульт, и половина из них с нарисованным драконом Ц’ая. По флангам то тут, то там виднелись лестницы, а в центре огромным зверем возвышался таран. Все это меня тревожило, но смотрела я на левантийцев.

– Наверное, наемники обошлись им в целое состояние, – сказала я, когда ко мне присоединился министр Мансин, тоже надевший доспехи. – Видимо, не стоит надеяться, что у них закончатся деньги и левантийцы взбунтуются?

– Так же бесполезно, как надеяться на спасительные дожди, ваше величество, – отозвался он. – Если мы не увидим на горизонте батальоны Бахайна или Дзая, то будем сражаться против них в одиночку, а я лучше бы встретился в битве с десятком чилтейцев, чем с одним левантийцем.

Я была с ним согласна. Эти высоченные чудовища вселяли в мое сердце страх, уж слишком легко они перерезали глотки и выпускали кишки, а потом скакали дальше, даже не оглянувшись.

– Я бы пренебрег своим долгом, не попытавшись еще раз уговорить вас вернуться под защиту дворца, ваше величество, – сказал Мансин, и утренний свет позолотил пряжки его доспехов. – Нет гарантии, что генерал Китадо и его гвардейцы смогут уберечь вас здесь.

– Нет гарантии, что я буду в безопасности и во дворце.

Мы молча наблюдали, как равнины заливает свет, пока не осталось ни одной тени, где мог бы укрыться враг.

– Тысяч шесть? – предположил генерал Китадо. – Трудно сказать наверняка, но вряд ли меньше.

Я снова вгляделась в армию врага. В Рисяне легат Андрус показал желание устроить переговоры, но сейчас никто не поднял белый флаг. Никто не выехал в одиночестве к воротам. Они просто молча стояли, и город накрыло покрывало страха. Наши лучники были наготове, вытащив стрелы, но не приложив к тетиве. Рядом какой-то человек взвешивал в грязной ладони камень из ведра.

– Чего они ждут? – спросила я, дернув Мансина за рукав.

– Ничего, ваше величество, – ответил он. – Просто хотят, чтобы мы занервничали, задумавшись об этом.

Он прошелся вдоль стены, повторяя хриплые слова защитникам. Стоящий рядом со мной генерал Китадо положил ладонь на рукоять меча. Он не взял ни лука, ни копья, потому что его единственной задачей было охранять меня.

Мой взгляд привлекло какое-то движение в армии на равнине, рядом с катапультами. Солдаты рядом со мной переминались с ноги на ногу. Генерал Китадо напрягся, и, пока катапульты готовились к выстрелу, впереди от общей массы отделилась фигура, крохотная, похожая на муравья. Но даже с такого расстояния трудно было не узнать простую рясу чилтейского священника.

– Снова иеромонах?

– Нет, ваше величество, – ответил генерал Китадо. – Говорят, чилтейскую армию возглавляет доминус Лео Виллиус. И его нельзя убить, потому что его защищает сам Бог.

Бог и целый отряд левантийцев. Это и был тот человек в сером на холме в Рисяне.

– Это не может быть Лео Виллиус. Его же убил Танака.

– Говорят, его оживил Бог, ради единственного предназначения.

– Кто говорит? – напустилась на него я.

Китадо пожал плечами.

– Я слышал это в основном от солдат, ваше величество. И так говорят все. Крестьяне, возницы, путники. Женщины, которые зарабатывают, следуя за армиями.

– Мне это кажется полной чушью.

– Мне тоже, ваше величество, но как иначе мертвец смог снова подняться на ноги?

Ответа у меня не было. Доминус Лео Виллиус, предназначавшийся мне в мужья, убитый Танакой и из-за которого убили Танаку, стоял перед городом без оружия в руках. Он не нуждался в оружии. Его оружием была вся армия.

Выстрелили катапульты.

– Готовьсь! – проревел Мансин.

Я не сводила глаз с первого взметнувшегося камня. Он кувыркнулся в воздухе и врезался в надвратную башню, так что стена под моими ногами задрожала. Другой ударился о стену, за ним последовал еще один, и стена завибрировала до самого основания. Трудно найти много таких огромных камней, но от этого не стало легче, когда четвертый камень обрушился на надвратную башню сверху и унес с собой вопящих солдат.

Под градом камней генерал Китадо увлек меня вниз. Он дергался, принимая на себя осколки кирпичей. Его вес мог бы вышибить из моих легких весь воздух, если бы не кираса. Он скатился с меня, рассыпавшись в ненужных извинениях, голова у меня кружилась, вокруг кричали люди. Пожар осветил небо. Китадо потащил меня под прикрытие разбитой надвратной башни, и тут в стену врезался огненный шар, смяв еще больше солдат, а потом покатился в город, по-прежнему плюясь огнем.

Предводитель чилтейцев шел дальше, оставив позади островки всадников-левантийцев.

– Лучники, готовьсь!

Команда Мансина прорезала панику, и я вытащила Хацукой и стрелу. Рёдзи сказал, что все зло моего отца передалось луку, но если кто и мог победить чилтейцев, так это Катаси Отако.

– Не стрелять!

Они были еще слишком далеко, но первые ряды надвигающегося полчища и рабы со штурмовыми лестницами были почти в пределах досягаемости.

– Цельсь!

Хацукой со стрелой у тетивы изголодался по смерти, и каждый миг промедления был невыносим.

– Пли!

Я выпустила стрелу и, прежде чем она достигла цели, вытащила новую, добавив ее вслед. В точности как на утренних тренировках, когда мы с Танакой состязались, кто выпустит больше стрел за отведенное генералом Рёдзи время. Теперь мишенями были люди, и не было никаких установленных рамок.

О башню стукнулась первая штурмовая лестница, и через пару мгновений чилтейские рабы без доспехов перевалили через парапет. Первых тут же изрубили и сбросили на головы их товарищей. Один успел проткнуть лучника, прежде чем клинок меж ребер отправил его на вечный суд, но за первым успехом лавиной последовали другие. Их снова перебили. Один увидел меня и бросился в атаку. Убить императрицу. Возможно, этим он заработал бы свободу.

Генерал Китадо рубанул ему по ногам. А потом проткнул шею, так что острие меча вышло из затылка, и все было кончено, но появились другие. Новые рабы, новые солдаты, новые огненные шары из пылающей смолы и соломы. Новые крики. Новые вопли. Новые смерти. Я стояла за спиной Китадо с натянутым луком и разделывалась с врагами, прорывающимися сквозь нашу оборону.

Они были уже во дворе.

Левантийцы на поле по-прежнему не сдвинулись с места.

– Назад!

Раздался грохот, стена под моими ногами затряслась.

– Нет! Стойте!

От второго раската вздрогнул весь мир.

– Рокоро, готовьте людей! – прокричал Мансин. – Это таран! Несите масло!

Меня снова сотряс чудовищный грохот от ударов тарана по воротам, и новые солдаты и рабы вскарабкались по штурмовым лестницам, как водный поток, хлынувший к небесам.

А левантийцы по-прежнему ждали.

– Нужно выбираться отсюда, ваше величество! – прокричал сквозь гам генерал Китадо.

Его лицо и руки были в брызгах крови.

– Я же говорила, я не…

– Я помню, что вы говорили, ваше величество, но если не уйдем сейчас, я не гарантирую вашу безопасность. Я готов умереть, защищая вас, но, возможно, никого уже не останется, чтобы занять мое место.

От собравшихся вокруг меня гвардейцев осталось всего трое, когда воздух прорезал кошмарный треск ломающейся древесины. И тогда левантийцы на равнине тронулись и поскакали к воротам.

Рядом со мной появился министр Мансин, из раны на его руке сочилась кровь.

– Сюда, ваше величество, – сказал он. – Следуйте за мной.

Он уверенно направился по лестнице вниз, в город. Путь был усеян мертвыми и умирающими, отрезанными конечностями и клочьями догорающей соломы. Камни под нашими ногами дрожали от каждого удара тарана, и мне пришлось держаться за стену.

Внизу, на площади, солдаты укрепляли ворота деревом, щитами и даже собственными телами – всем, что могли найти в отчаянном желании не впустить чилтейцев внутрь.

Я обменялась парой слов с командующим Рокоро, и Мансин повел нас дальше. Мне хотелось его остановить и спросить, куда мы идем, но слишком много глаз увидели бы мою нерешительность. Мне приходилось идти уверенно, с луком в руке, а внутреннюю сторону маски увлажняло горячее дыхание.

Генерал Китадо и трое гвардейцев шли следом, и так гуськом мы пробрались дальше по улицам, оставив шум сражения позади, хотя он все равно очень скоро бы нас настиг. Как только откроются ворота, левантийцы хлынут в город несущим смерть потоком. Я надеялась продержаться хотя бы этот день. А лучше два. И возможно, только возможно, каким-то чудом появился бы Дзай или Бахайн. Надежда бывает кошмаром.

Когда мы покинули северную часть города, улицы опустели, и я поравнялась с Мансином. Он обматывал кушаком порез на руке.

– Куда мы идем? – спросила я, когда мы зачем-то направились в квартал прядильщиков шелка. Из окон на нас смотрели испуганные лица. – Мы не должны покидать сражение. Ворота с минуты на минуту рухнут.

– Именно поэтому вы и должны следовать за мной.

Я остановилась посреди улицы.

– Я же сказала, что не…

За моей спиной открылась дверь, и оттуда вышла семья, бормоча молитвы. Даже самый маленький ребенок поклонился, прижавшись личиком к грязной мостовой. За ними появилась другая семья, а потом третья, и вот уже передо мной стояла кучка ткачей с рулонами самых изысканных шелков в дрожащих руках.

– Видите? – прошептал Мансин мне в ухо. – Вот почему вы должны пойти со мной. Вот почему должны меня послушать. Императрица всегда будет человеком, которому они поклоняются. За которым следуют и верят. Город уже потерян. Он должен сдаться, это…

– Нет!

– Ваше величество. – Он стал говорить еще тише. Люди затянули песнопения, толпа вокруг нас все увеличивалась. – Вы должны ко мне прислушаться. Если мы не сдадимся, эти люди погибнут. Все сгорит, нам больше не за что будет сражаться. А если сдать город, его еще можно будет отбить. Разделенную империю можно отстроить заново. Но только если людям есть за кого сражаться. И если есть тот, кто их поведет. Теперь этот человек – вы, ваше величество. Именно вы взяли на себя эту роль. Я помогал вам захватить трон не ради собственной выгоды, а увидев в вас то, во что стоит верить. Вы последняя Отако. Вы самая сильная из Ц’аев. Вы – надежда Кисии, и я не могу позволить вам умереть здесь и увлечь за собой империю.

Из домов и храмов на улице выходили все новые люди, многие несли дары, и все кланялись. Слова Мансина тронули меня за живое. Все во мне восставало против этого, хотя я знала, что это правда. Мне хотелось быть их богиней. Хотелось сражаться за них. Когда-то я мечтала править вместе с Танакой, мечтала о чем-то грандиозном, но смутном, как мы двое будем сидеть во дворце, избавленные от мелочной ненависти родителей, свободные, сильные и победоносные. Я никогда не представляла себе ничего подобного.

Я подняла маску.

– Благословляю вас и ваши семьи, – сказала я.

– Нам пора, – шепнул мне Мансин.

Он был прав, но мое сердце разрывалось. Я не смогла уберечь Танаку, и его голова покатилась по полу. Не смогла остановить левантийцев у Рисяна. А теперь не смогу остановить таран, ломающий городские ворота. Судьба отказалась мне покориться.

– Что бы ни произошло, – продолжила я, и мой голос дрогнул, – какие бы трудности и лишения вас ни ждали, примите их стойко. Что бы с нами ни сделали, мы снова возродимся, только сильнее, свирепее, мудрее, и боги будут на нашей стороне. Скажите всем, что бы они ни услышали, вас не покинули, не бросили в лапы врагу. Мы не позволим им победить. Отако – защитники этой земли, и я буду бороться за вас до последнего вздоха.

– Да здравствует императрица Мико! – подхватили они, по-прежнему касаясь лбами мостовой, и я задумалась, поняли ли они мою речь. Я надеялась, что достаточно много, но и страшилась этого.

Министр Мансин с мрачным видом поторопил меня, и я отвернулась от коленопреклоненных людей, их дары остались лежать под освещенными пожаром небесами.

Я не узнала улицу, по которой он меня вел. В центре площади стояла старая магнолия, накрывая все своей тенью, с нижних ветвей свисали записки и амулеты. Мансин не взглянул на магнолию, проходя под ее сенью, но оглянулся, проверив, следуем ли мы за ним, когда направился к единственной калитке.

– Быстрее, пока нас не заметили, – поторопил он.

Конюшенный двор за калиткой был пуст, как и улицы, все дома вокруг давно покинуты.

– Что это за место? – спросила я, оглядывая обветшалые строения.

– Много лет назад тут была частная усадьба, – сказал Мансин. – Но здесь давно никто не живет. Быстрее, ваше величество. У нас мало времени.

Я последовала за ним в здание, на вид ничем не отличающееся от соседних. Контраст света и темноты на миг меня ослепил, и я постояла в дверном проеме, щурясь на фигуру Мансина в сумраке. Он опустился на колени и шарил по земле, что-то искал.

– Ага. Отлично. – Он поднял камень и бросил его через плечо. – Туннель здесь.

– В смысле, императорские погреба? Проход в Симай? А разве он начинается не в…

– Нет. Это часть катакомб, которые когда-то вели под рекой Цыцы, давно забытых, пока ваш отец не обнаружил их и не расчистил, чтобы проникнуть в Мейлян во время своего мятежа. Император Кин счел их слишком полезными и слишком опасными и не стал соединять с другими, а вместо этого замаскировал мусором.

– Вы хотите, чтобы я…

– Ваше величество, – он встал. – Если вас захватят, то убьют, но сначала будут пытать и издеваться. Это не политические маневры. Это завоевание. Лучшее, на что вы можете надеяться, – что вас насильно выдадут замуж, чтобы кисианцы не сплотились вокруг вас. А худшее… Вам нужно уходить. Сейчас же. Прежде чем они начали вас искать.

– Я хочу хотя бы попытаться…

– Вы императрица в золотых доспехах, ваше величество, вас нетрудно найти, и можете быть уверены – каждый солдат получил приказ захватить вас живой. Если ворота еще держатся, то скоро падут.

Вдалеке послышались крики. Мансин указал на кучу мусора.

– Копайте, – велел он гвардейцам. – И побыстрее. – Он схватил генерала Китадо за руку. – Ваш долг – охранять ее величество, генерал. Вы пойдете с ней один. Пара путешественников вызовет меньше подозрений и может двигаться быстрее. Отведите ее на юг, лучше в Сян, если получится.