Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 263 (всего у книги 341 страниц)

20

Дишива

В ненавистных подвалах Когахейры было темно и сыро, но только там нас точно никто не подслушает. Отсюда тянулась сеть пещер и туннелей, но это помещение использовали как купальню. В центре стояли деревянная лохань и пара жаровен, которые так и не нагрели воздух. Группа слуг суетилась с тяжелыми ведрами и кувшинами, наполняя ванну горячей водой.

– Мы готовы? – спросила императрица Сичи.

Она лежала в ванне, чтобы никто нас не побеспокоил. Нуру сидела на табурете рядом с ней и переводила.

– Конечно, готовы. – Через одежду просачивался холод камней. – Чем дольше мы ждем, тем скорее Лео вычислит, что мы задумали.

И получит от Сичи то, что хочет.

После казни сложилось напряженное равновесие, многие левантийцы всячески защищали Гидеона, а другие хотели разорвать его на части. Без лорда Эдо и его кисианских союзников все могло бы закончиться худо, а чилтейцы уже приближались к нашим воротам. Да и кисианцы надвигались с востока, причем вместе с левантийцами. Ходили слухи, что с ними идет и Рах. И что они победили светлейшего Бахайна в сражении. И что их ведет заклинательница Эзма. Если они придут, то разобьют наш хрупкий мир, как и чилтейцы, всем придется выбирать, за кого и за что сражаться.

Гурты утратили свое значение.

– Мы не можем ждать, – сказала я, оттолкнувшись от стены. – План дерьмовый, я бы предпочла другой, но придется это сделать. Если сюда придут две армии, а Лео по-прежнему будет контролировать Гидеона, все окончится для нас плачевно.

На секунду установилась тишина, но это спокойствие не могло длиться вечно. У нас был план, и мы должны исполнить его, чем бы это ни грозило. Я рисковала всем, но так же рискованно просто ничего не делать, и в этом я находила странное утешение.

Сичи поерзала в ванне, и по маленькой каменной купальне эхом разнесся плеск.

– Тогда нам пора, а то не будет времени переодеться до прихода Лео, – перевела Нуру слова Сичи.

Императрица Сичи встала, по ее обнаженному телу стекала вода. Полотенце лежало наготове, и Нуру подняла его, когда Сичи вышла из ванны, – привычная для обеих рутина. Шепот. Легкая улыбка. Благодарности. Я подумала о Яссе, скрывающемся в пещерах, и могла лишь надеяться, что увижу его снова. И получу возможность исследовать глубины зародившихся между нами чувств.

– Ладно, – сказала Сичи губами Нуру. – Пора. Я задержу его как можно дольше, но вы должны действовать быстро. Вдруг он прочтет мои мысли.

Я чуть не спросила, уверена ли она в своих силах, и Сичи, как будто догадавшись, мельком улыбнулась.

– Не волнуйся, Дишива. Я сумею о себе позаботиться.

– А я позабочусь о ней, – добавила Нуру, закончив перевод. – Доберись до Гидеона, а об остальном не беспокойся.

Больше мы ничего не могли сделать. Да и сказать было нечего. Тянулись последние несколько секунд, пока мы были только втроем, в безопасности, но они не могли длиться вечно. Сичи кивнула мне с безразличной кривой усмешкой и направилась к двери.

– Удачи, капитан, – сказала Нуру, оглянувшись, когда пошла вслед за Сичи.

– И вам.

На этих словах дверь закрылась, и я осталась одна в пустой купальне, среди теней и влаги.

– Проклятье, – прошептала я, расхаживая взад-вперед. Подвал был маленький, от одной стены до другой всего несколько шагов, и они совершенно не помогали снять нервное напряжение. У нас был простейший план, но когда главный персонаж умеет читать мысли, все перестает быть простым.

Я ходила так, пока не потеряла счет времени, и могла бы ходить вечно, однако меня вспугнул скрип двери. Еще не успев обернуться, я уже выхватила клинок и нацелила на дверь. Вновь прибывший вздрогнул, но слабый свет фонаря упал на лорда Эдо Бахайна, на фоне стен его лицо выглядело болезненно-зеленым. Он стиснул челюсти, и на лице проступили морщины, говорящие о недостатке сна.

Лорд Эдо резко кивнул. Пора.

Я уколола кончик большого пальца и сунула кинжал обратно в ножны. Сабли висели на поясе, и, хотя, если все сложится удачно, они мне не понадобятся, их вес успокаивал.

Лорд Эдо придержал дверь, пропустив меня в сумрачный коридор, и я начала подниматься по лестнице, перескакивая через ступеньки, и вокруг все громче гудела жизнь поместья. Я поднималась все выше по запутанным лестницам и переходам, пока не оказалась в длинном верхнем коридоре, в конце которого находилась дверь в покои Гидеона. Я намеренно выбрала кружной путь, чтобы не проходить мимо двери Сичи, не смея даже взглянуть на нее, и направилась к двум гвардейцам у комнаты Гидеона. Обеспокоенно нахмурившись, Дендек и Ануке посмотрели на меня, Дендек потоптался на месте.

– Капитан, – сказал он.

– Я пришла повидаться с Гидеоном.

Они снова переглянулись. Рискованно было доверять еще кому-то даже часть плана, но Кека – мой должник. Ничто не восстановит доверие, которое он разрушил, однако кивок Дендека стал маленьким шажком к этому. Дверь открылась.

Гидеон был один. При моем появлении он не оживился, не отвернулся от окна, через которое смотрел на сад, покрытый грязными лужами.

– Гуртовщик?

Он вздрогнул.

– Гидеон?

– Ты собираешься меня предать, верно, Дишива?

– Нет, – ответила я с уверенностью, которой могла добиться только потому, что на самом деле говорила не с ним. – Я здесь, чтобы служить тебе.

Ох, как я надеялась, что эти слова возымеют действие. Что все-таки есть способ достучаться до него, несмотря на весь ущерб, которые нанес Лео.

Гидеон слегка повернулся, и я увидела его профиль. Выглядел он прежним, все формы и линии лица как у того же Гидеона, но даже сбоку было очевидно, как он напряжен.

– Гуртовщик, – сказала я, когда он не ответил. – Время пришло. Ты должен выполнить свою задачу.

– Задачу? – нахмурился он.

– Да, гуртовщик. Ты же не мог забыть. Идем. Я тебя провожу.

Он заколебался, и в смятении на миг напомнил молодого встревоженного Гидеона. И в этот миг я поразилась – неужели он когда-то именно так и выглядел? Трудно поверить, что мы вместе так недолго, хотя кажется, будто целую вечность.

– Да, – наконец сказал он. – Давай пройдемся. Я… Кажется, свежий воздух мне не повредит.

Когда Гидеон в развевающемся алом плаще пересекал комнату, он выглядел безжалостным императором, несмотря на растерянность. Не знаю, то ли плащ отлично подходил Гидеону, то ли Гидеон плащу, но я предпочла отбросить все воспоминания, которые навевал этот плащ.

Ануке и Дендек молча проводили нас взглядами. Даже не поклонились, не поприветствовали и не кивнули, как будто превратились в камень. Моя вторая просьба к Кеке. Если он выполнил третью, у нас может получиться.

Я запомнила кратчайший путь в закрытый сад из покоев Гидеона, но, в первый раз свернув в узкий коридор для слуг, испугалась, что забыла. Когда-то мы, не задумываясь, следовали за гуртовщиком из одного места в другое, но теперь мое сердце как будто состояло из острых кусков раскаленной стали.

Я не забыла путь. Каждый коридор вел в следующий, а за спиной раскатывалось эхо шагов Гидеона. Я не смела оглянуться, боясь разрушить чары, благодаря которым он следовал за мной беспрекословно, как овечка. Мы все больше удалялись от Лео, но прежний Гидеон все равно не возвращался. Осталось ли еще в нем то, что можно вернуть? Если я обернусь, насколько пустым будет его взгляд?

В лабиринте узких проходов мы никого не встретили, как и в галерее, выходящей в сад. Это был скрытый от взглядов участок, со всех сторон зажатый особняком, но никто не пользовался садом. Слуги развешивали одежду в своем дворе, а повара держали травы, кур и дрова в своем. Даже у лошадей было собственное место, а этот красивый, но бесполезный клочок земли пустовал.

Когда я направилась к маленькому домику, Гидеон шел рядом со мной. Это был не настоящий дом со стенами и дверями, только крыша и поднимающиеся наверх лианы. Внутри стояли скамейки с раскиданными старыми подушками. Но когда в последние темные часы до рассвета я строила здесь святилище, мне было некогда присесть. Все это время я плакала – мышечная память вернула меня в степь, где святилища имели большее значение, чем политика и властные атрибуты. Сичи дала мне чернила, писать на камнях, и я воспользовалась короткими палочками, чтобы достать до верха, но, пробормотав все молитвы и спев все песни, которые совершенно меня опустошили, даже не чувствовала боли.

В углу садового домика просачивающиеся солнечные лучи освещали плоды моего труда. А перед письменами лежало тело Йитти, и я медленно выдохнула. Кека сделал все, о чем я его просила.

Гидеон застыл на пороге, на мгновение смутившись. Потом отшатнулся, как будто хотел сбежать, тогда я вытащила нож и протянула Гидеону рукоятку.

– Это твоя работа как Первого Клинка Торинов, – сказала я. – Никто больше не достоин этой чести.

Если дух Йитти сейчас наблюдал за нами, я надеялась, что он меня простит. Он заслуживал лучшей участи, чем церемония прощания, проведенная человеком, который приказал его убить.

С бесстрастным лицом Гидеон взял нож и шагнул вперед. Он опустился на колени. Алый шелк растекся по деревянному полу, словно пролитая кровь, но истинный Клинок Торинов обхватил Йитти за плечи и положил его окоченевшее тело себе на колени.

Как мои руки машинально строили святилище, так и его руки сделали первый надрез. Гидеон сосредоточенно смотрел на Йитти, но в то же время ничего не видел.

На деревянные доски потекла кровь, не попадая на расставленные колени Гидеона. От слегка сладковатого металлического запаха меня затошнило. Всегда лучше провожать умершего, пока тело еще не остыло, но нам требовалось время для подготовки.

Я смотрела на Гидеона, и меня невольно завораживало, с какой легкостью он делает сложнейшие разрезы. Ему это как будто ничего не стоило. Он просто трудился, как делал уже тысячу раз, разрезая кожу, сухожилия и мышцы, слегка смещаясь, чтобы не измазаться в крови. Испуганный Гидеон, с которым я разговаривала перед поездкой в Киму, исчез.

– Не могу выбросить из головы, что, если бы Рах был с нами, когда мы брали Мейлян, сейчас здесь лежал бы он, – сказала я, наблюдая за его реакцией. Вздрогнет ли он? Трудно было заметить, когда он непринужденно орудовал ножом. – Наверное, я не смогла бы тебя за это простить. Не знаю, смогу ли простить за Йитти, кто бы ни отдал приказ на самом деле.

Его нож на мгновение застыл. Но потом Гидеон с остекленевшим взглядом продолжил работать. Упоминанием Раха я ничего не достигла, а ничего более провокационного придумать не могла.

В ту ночь Гидеон был зол. Мы взяли Мейлян. Избавились от своих тюремщиков и решили построить новый дом на мощном фундаменте империи, однако Гидеон не ликовал. Рах звал его из темницы. Снова и снова выкрикивал имя Гидеона, и тот расхаживал взад-вперед, вкладывая в каждый шаг ярость и обиду, напоминая лесной пожар во время бури.

А потом Рах запел. Его жалобная песня напомнила мне о собственных страданиях, и смутные сомнения переросли в уверенность, а Гидеон отказался возвращаться на праздник. Отказался есть и пить, сел на каменный пол на верхней ступеньке лестницы и закрыл голову руками, в одиночестве отдавшись горю. А через некоторое время вернулся с гордо поднятым подбородком, преисполненный решимости, и больше уже не оглядывался.

Отойдя подальше от Гидеона, я запела ту жалобную песню, как тогда Рах. Я не обладала таким же голосом, но пела как можно ниже и надеялась, что это сгодится. Гидеон приступил к позвоночнику Йитти – трудной и грязной задаче даже в лучших обстоятельствах. Становится еще труднее, если дрожат руки. Его руки были такими спокойными, такими уверенными, но когда я запела, они начали дрожать, и Гидеон возился с ножом, пытаясь воткнуть его между позвонками. Острие соскользнуло, испортив идеальный разрез.

Я продолжала петь, и плечи Гидеона задрожали, а потом он затрясся всем телом, работая над последними сложными участками. Пальцы соскользнули, и кровь брызнула ему в лицо, но, хотя Гидеон сгорбился, трясся и раскачивался взад-вперед, он молчал, пока голова Йитти не отделилась. Тело соскользнуло с колен Гидеона, но он продолжал держать голову и нож, от едва сдерживаемого горя его дыхание вырывалось с влажным хрипом, и, несмотря ни на что, жалость кольнула меня в самое сердце.

С сиплым воплем Гидеон свернулся калачиком над головой Йитти, нож упал на пол, а крик превратился в гортанный рев, раздирающий горло, пока в легких у Гидеона не осталось воздуха, и ему пришлось сделать еще один влажный, хриплый вдох, захлебываясь рыданиями.

Я перестала петь и рискнула подойти поближе и присесть перед ним на корточки.

– Гидеон?

Он снова закричал, обхватив Йитти за впалые щеки.

– Гидеон! Ты меня слышишь? – Я подвинулась ближе и протянула руку. – Это Дишива, Гидеон. Я…

Его пальцы разорвали мягкую кожу на щеке Йитти, и я машинально подхватила голову мертвеца.

– Гидеон.

На мгновение он застыл, но потом выпустил Йитти и упал навзничь, дрожа.

– Что нужно моему народу. Что нужно моему народу, – нараспев пробормотал он. – Они просто не видят всей картины. Просто не понимают. Но ты понимаешь. Ты должен повести их за собой. Должен сделать все, что им необходимо. Ты должен быть сильным.

Слова были еле слышными, едва отличимы от вздохов. Я осторожно положила голову Йитти на святилище и села рядом с Гидеоном.

– Это он сказал? Лео?

От этого имени Гидеон отпрянул, руками и ногами отталкиваясь от пола, его голова яростно тряслась.

– Нет, нет, нет, – повторял он, не переставая дрожать и накрыв голову руками, и снова свернулся калачиком. – Нет, пожалуйста, нет!

– Его здесь нет, но…

Мне хотелось извиниться за то, что оставила его в руках Лео, ушла в тот день, когда он назначил меня послом, но я все равно не смогла бы его простить за случившееся после. Я потянулась к нему, но как только мои пальцы коснулись рукава Гидеона, он взмахнул окровавленным ножом. Я отпрянула и уже хотела отнять у него нож, но клинок выпал на деревянный пол, а Гидеон снова накрыл окровавленными руками голову.

– Гидеон…

Я сжала губы. Что ему сказать? Я боялась обнаружить его опустошенным, но даже такая судьба лучше, чем быть полностью сломленным.

– Дишива, берегись!

Загремели быстрые шаги, и в проеме появился Лео. Разъяренный, торжествующий Лео, его руки сжались в кулаки, а грудь вздымалась.

– Ты как всегда в своем репертуаре, Дишива, – сказал он. – Вечно находишь способ все испортить.

Вслед за ним появились Сичи и Нуру и нерешительно застыли в отдалении. Там был и лорд Эдо, его грудь вздымалась, как будто он бежал. Когда Лео шагнул в садовый домик, никто из них не шелохнулся.

– Как мило с вашей стороны думать, будто вы сумеете утаить что-то от меня. – Он с жалостью посмотрел на Гидеона, пытаясь протолкнуться обратно через стену. Сам голос Лео звучал как пытка: – Вообще-то, Дишива, ты оказала мне услугу. Он становился обузой, потому что ему доверяло все меньше людей. Но ты… Из тебя выйдет отличная марионетка.

Я злобно уставилась на него.

– Я никогда…

Но слова утонули в пронзительной какофонии воплей, раскалывающих голову, нестройных и несогласованных. Я видела эти звуки, напоминающие извивающиеся лианы, и отмахивалась от них, но через мгновение мне снова приходилось зажимать уши руками. Ничего не помогало. Крики не утихали, лишая разума. В их зубах я больше не была собой. Я лишилась тела, парила, но при этом видела все вокруг. Лео улыбался. Как всегда улыбался. Где-то вдалеке расплывались лица Сичи, Нуру и лорда Эдо, никто из них не пошевелился. Никто не пришел на помощь.

Крики смолкли, превратившись в голос.

«Именно так, – сказал он. – Ты одна. Всегда была одинока. Но не волнуйся, я здесь. Я здесь, чтобы помочь тебе».

Я заковыляла прочь, как могла, ведь у моего тела не было ни ног, ни костей, ни разума. Голос последовал за мной.

«Ты спасительница своего народа, Дишива. Ты знаешь, что хорошо для него, и только у тебя одной достанет смелости этого добиться».

Я пыталась заговорить, но не сумела произнести ни слова. У меня ведь не было и рта, как и тела, но каким-то образом я все равно стояла, уставившись на Лео.

«Я знаю, тяжело быть тем, кто ведет свой народ, Дишива, кто спасет народ от него же самого, но я всегда буду рядом. Я помогу тебе. Просто скажи «да», и я буду знать, что мы поняли друг друга».

– Да.

В моих мыслях не было этого слова, но я услышала, как оно слетело с языка, как его произнесли мои губы, этот единственный слог, который я не могла забрать обратно.

«Нет!» – мысленно закричала я, но стоило мне подумать об этом слове, как оно меня смутило. Почему я отказываюсь делать то, что считаю правильным? Разве не цель всей моей жизни – служить и защищать свой народ? Я Клинок Яровенов и не отступлю, как бы трудно мне ни было.

«Да, хорошо, ты поступила мудро, Дишива. Ты тот вождь, который нужен твоему народу. Больше всего на свете людям необходимо избавиться от фальшивого лидера. Смотри, как он бормочет и беснуется на полу, он виновен в многочисленных преступлениях против души. Убей его».

У меня не было рук, но я чувствовала вес ножа в ладони, как будто это все, что у меня есть. Разум и нож. Моя цель была ясна. Гидеон раскачивался взад-вперед в конвульсиях от ужаса, закрыв голову руками и спрятав ее между коленями, так что шея сзади была открыта. Это будет легко и правильно. Он не должен руководить моим народом. Он привел нас только к беде и бесчестию. И заслужил смерть.

Но я не имею права это делать. Его не осудили. А я не заклинательница лошадей, такие принципы буквально впечатаны в мозг, и против этого восставала каждая частичка моего тела.

– Нет.

На этот раз слово принадлежало мне. Лео перестал улыбаться. Крики возобновились, я прижала ладони к ушам и тоже закричала, хотя и не слышала своего голоса, только ощущала, как рывками выходит воздух из легких.

«Ты должна это сделать, Дишива. Самые трудные поступки всегда самые важные. То, что тебе так трудно, лишь показывает, насколько это важно…»

Крик превратился в полный боли вопль. С шумом вышел воздух из чьих-то легких, и я вдохнула вонь свежей крови.

Внезапно крики прекратились, туман рассеялся, и я оказалась на коленях, на деревянном полу, согнувшись и быстро дыша. От глухого удара я вскинула голову и посмотрела полными слез глазами. Лео. Он лежал ничком всего в шаге от меня, с выгнутой под неестественным углом шеей и открытыми остекленевшими глазами. Его светлую одежду на спине заливала кровь, выходящая из нескольких ран. Над ним стояла Сичи с окровавленным ножом в руках. Она дышала так же быстро, как и я, но ее рука была тверда, как и тяжелый, оценивающий взгляд.

– Ты как? – настороженно спросила Нуру.

– Я…

Это был мой голос, пусть и хриплый, и я сама захотела произнести это слово.

– Что произошло?

Нуру не подходила ближе, даже Сичи не приближалась, несмотря на нож в руке. Лежащий между нами Лео Виллиус истекал кровью на полу.

Первой заговорила Сичи, наконец опустив нож.

– Он… делал с тобой то же, что и с Гидеоном? – перевела Нуру, хотя и менее решительно, чем прозвучал вопрос императрицы.

– Я не знаю. Я… не знаю. – Я сжала кулаки, чтобы не дрожали руки. – У меня в голове были голоса, они кричали и говорили со мной, поощряли делать то, что правильно для моего народа. Они хотели, чтобы я убила Гидеона и…

Неужели я все-таки сделала бы это? Сумели бы голоса сломить мои колебания и добраться до ярости в глубинах души? Потому что ярости мне хватило бы на все.

Все молчали. Просто смотрели на меня. Гидеон не шевелился. Мы были оглушены, воплощение страха и крови на фоне прекрасного сада.

Тишину нарушил лорд Эдо.

– Нужно уходить, – сказал он.

Нуру перевела, но я уже кивнула, и без нее поняв его слова.

– Да, нужно уходить, пока нас здесь не обнаружили. Кека не сумеет отвести подозрения, в особенности если люди слышали…

До сих пор все шло по плану, но план не включал мертвого Лео Виллиуса. Я уставилась на труп. Он еще там? Или прямо сейчас бог поместил его в другое тело, такое же, только целое? Я с содроганием отвернулась.

– Надо его спрятать, – сказала я. – Нельзя допустить, чтобы тело нашли его последователи.

– Но как мы объясним его отсутствие?

– Скажем, что он мертв. Он убил Гидеона, а охрана Гидеона убила его. Тело исчезло. Все знают, что он возвращается из мертвых, так что, если хорошо его спрятать, многие нам поверят.

Пока Нуру переводила мои слова, Сичи смотрела на Гидеона. На своего мужа, левантийца, которому вверила свое будущее, а теперь из-за Лео все ее планы уничтожены.

– Но Гидеон жив, – холодно произнесла она.

– Да. Но никто не должен об этом знать, – сказала Нуру. – Теперь он никого не сможет повести за собой. Половина левантийцев все равно хочет его смерти. Можем спрятать его в пещерах, пока не придумаем, что с ним делать.

Когда она повторила это по-кисиански, Сичи и лорд Эдо кивнули.

– Хорошо, вы двое, – отведите его в пещеры, – сказала я, заставляя свой мозг работать над этой задачей, чтобы не пришлось думать о том, как Лео заполонил мою голову. – Идите по тому пути, который мы использовали, и вас наверняка никто не заметит. И приведите к нему Тепа. Только больше никого! Я никому не доверяю, но целители дают клятву хранить тайну.

Нуру кивнула. Перевела. Обсудила детали с остальными, лишив меня возможности поучаствовать, и наконец шагнула к Гидеону. Она взяла его за руку, обняла за спину и тихо заговорила, когда он попытался вывернуться. Лорд Эдо подхватил его с другой стороны, а я, чувствуя себя бесполезной развалиной, лишь смотрела, как они подняли Гидеона на ноги, я точно не справилась бы так мягко и по-доброму. Но как бы это ни выглядело, как бы ни звучало, когда Нуру взглянула в мою сторону, в ее глазах вспыхнули отвращение и злость. Когда-то Гидеон был ее капитаном, и, пусть Лео его и использовал, все приказы отдавал он, причем некоторые задолго до возвращения Лео.

Направляя шаги нашего поникшего, съежившегося вождя, Нуру и лорд Эдо поспешили его увести, переплетя руки за его широкой спиной. Они спустились по лестнице из садового домика и скрылись из вида, оставив нас с императрицей Сичи у тела Лео. Я не могла без содрогания смотреть на его лицо, само его существование было ужасом, для которого не придумать названия.

Сичи указала на красивый пруд в центре сада, с цветами в воде и вокруг него и с окантовкой из камней – почти скульптура.

– Там достаточно глубоко? – спросила я, показывая руками глубину.

Она передернула плечами и кивнула – мол, подойдет.

Мне не хотелось дотрагиваться до Лео, но из нас двоих я была крупнее и сильнее. Поэтому, выдохнув, чтобы набраться смелости, я нагнулась, подняла еще теплое тело, пахнущее благовониями и кровью, и закинула на плечо. Он оказался тяжелее, чем я ожидала, ведь все в нем было таким эфемерным и нереальным, и первые несколько шагов я прошла с трудом, пока не приноровилась к его весу.

Сичи поспешила вперед. Она была в обычной при дворе многослойной одежде, в которой принимала Лео, волосы завиты и сколоты в высокую прическу, лицо накрашено. Она опустилась на колени у пруда и заглянула в него, потыкав палкой, чтобы определить глубину.

Когда я приблизилась, она кивнула, но вместо того чтобы помочь мне его положить, поспешила обратно к домику. Испугавшись, что она услышала чьи-то шаги, я сбросила Лео, он шлепнулся на камни с тошнотворным хлопком, и я быстро перекатила его в воду. В пруду было мелководье для растений, и поначалу я ничего не добилась, лишь намочила Лео, но продолжала толкать, пока не оказалась по плечи в воде, и наконец он начал медленно погружаться на дно. Его почти не было видно, только если сильно всматриваться, а растения и снующие туда-сюда рыбы отвлекали случайный взгляд.

Сичи вернулась в вихре шелков, с огромным камнем в руках. От него на платье остались грязные пятна, и каким-то образом Сичи поранила палец о неровную поверхность, но с мрачной ухмылкой опустилась на колени, чтоб бросить камень. Он с плеском упал в воду и быстро утонул, попав прямо на Лео Виллиуса, и прижался к его животу как дитя.

– Не всплывет, – попыталась объяснить она. – Вода. Наверх.

Она волновалась, что тело всплывет. Мертвая рыба иногда всплывает. Разумная мера предосторожности, о которой я не подумала.

Она встала, отряхнула грязь с платья, как сумела, и пошла к дому. Я не последовала за ней. Сначала мне надо было сделать кое-что еще.

Когда она поняла, что я не иду следом, то обернулась, подняв брови, но я лишь указала на святилище.

– Я побуду здесь еще несколько минут, – сказала я в надежде, что она поймет.

Поняла она или нет, но кивнула и поспешила прочь.

Я могла бы завершить церемонию Йитти и позже, но на этих проклятых берегах поняла – нет гарантии, что «позже» вообще будет. Он заслужил уважения. И благодарности. Наш план удался. У меня не было времени задуматься, какой ценой.

Голова Йитти лежала на полу, и я взяла ее, стараясь не смотреть, – еще одна боль вдобавок к бесконечной боли.

– Прости, – сказала я. – И спасибо.

Этих слов было мало, но у меня не было других. Я затянула жалобную песнь и призвала богов быть свидетелями и спасти его душу, простить его и вернуть миру.

Императрицу Сичи, Нуру и лорда Эдо я обнаружила у входа в первую пещеру, они о чем-то перешептывались. Когда я закрыла тайную дверь за собой, все трое поморщились. В глубине скудно освещенного пространства Теп стоял на коленях перед прислоненным к стене Гидеоном, а рядом с ними – небольшой фонарь.

– И что дальше? – спросила Нуру. – Лорд Эдо не уверен, что сумеет удержать кисианцев в такое смутное время. Он думает, что многие переметнутся к императрице Мико или восстанут против левантийцев.

– Мне плевать, на чьей стороне они будут драться, первыми здесь окажутся чилтейцы, и они придут не только за нами. Так им и скажи. Их врагом был Гидеон, их враги – чилтейцы, но не мы.

– Может быть, если мы отдадим Гидеона чилтейцам, они…

– Все равно нападут, – рявкнула я, и Нуру нахмурилась. – Понимаю, ты зла на него. Я тоже, но если мы отдадим его на растерзание, это не помешает им атаковать, ты и сама прекрасно знаешь. Сейчас надо прекратить панику. Лорд Эдо поговорит с кисианцами. Скажи Сичи, что ей нужно обратиться к левантийцам вместе с тобой. Я этого сделать не могу. Они мне больше не доверяют, но многие начали доверять ей. Пусть убедит их, что борется за них и не отступит, хоть они и потеряли Гидеона, но у них есть вы. Ну, знаешь… что-нибудь вдохновляющее.

Нуру перевела, и хотя в глубине души я опасалась, что Сичи рассмеется, она быстро кивнула и собралась уходить. Но слова лорда Эдо ее остановили, и все трое посмотрели на меня.

– Он хочет знать, что делать, если кто-то попросит разрешения взглянуть на тела.

– Откажите. Сошлитесь на Лео. Заприте его последователей, чтобы они не искали тело. Сделайте все, что потребуется. Мы должны сохранить здесь мир, иначе не сможем противостоять армии чилтейцев.

Услышав перевод, они торжественно кивнули.

– Если я напишу императрице Мико, твой друг, – Сичи указала в глубину пещеры, – отнесет его? Она может оказаться нашим союзником.

Наступил мой черед кивнуть, и, переглянувшись, все трое ушли, а я медленно выдохнула с облегчением. Я повернулась к Тепу, чтобы поблагодарить его, и охнула. Он по-прежнему стоял на коленях рядом с Гидеоном, но в руке у него была чашка, которую использовали только для одной цели.

Я шагнула к ним.

– Что ты делаешь?

От неожиданности рука Тепа дернулась, и из чашки выплеснулась настойка красношапочника. Несмотря на потрясение, на лице Тепа не было стыда.

– Избавляю его от страданий, Дишива. – Он посмотрел прямо на меня пронизывающим взглядом, на его лице застыла решимость. – Так будет лучше для всех.

Гидеон сидел, прислонившись к стене, накрыв руками голову и сунув ее между коленей, и хрипло дышал. Слава богам, не как человек, которому не хватает воздуха, просто весь имеющийся воздух не мог справиться с его паникой.

– Лучше для него? Это как? – сказала я, хотя выглядел он ужасно. – Он же умрет.

– Да, но лучше он умрет сейчас, чем потом, когда люди узнают, что он еще жив после всего, что натворил.

– Он будет нести этот позор всю жизнь.

Теп поднял брови.

– Жестокое наказание, но нам оно навредит не меньше, чем ему. Я не стал бы рисковать, вдруг он придет в себя и натворит еще больше бед.

– Думаю, что Лео… его сломил.

– Тогда почему бы не позволить ему умереть?

Почему? Так было бы проще для всех, включая Гидеона, а в таком состоянии он вряд ли станет бороться и с радостью примет смерть. Но все во мне восставало против этого. Не мне принимать такое решение. Только заклинатели могут устроить проводы еще живого левантийца.

Наверное, он прочел мои мысли по лицу, потому что опустил чашу еще ниже.

– Подумай хорошенько, Дишива, прежде чем сказать «нет». Я не буду за ним ухаживать. Если ты оставишь меня с ним, я прекращу его страдания. А сам он в таком состоянии не может о себе позаботиться. Кто за ним присмотрит? Ты?

И я посмотрела на Гидеона, как он велел, но мой взгляд даже не задержался на его сгорбленных плечах, а остановился на алом плаще, ставшем ненавистным символом жестокости. Он стекал с плеч Гидеона на землю как кровь, точь-в-точь как кровь Йитти на камни в саду.

– Нет, – ответила я. – Но я хочу, чтобы решение принял кто-то другой. – Я указала на дальний край небольшой пещеры: – Если ты выйдешь вон там, то по узкому проходу попадешь в другую пещеру, а за ней будет еще одна, поменьше. После этого протиснешься через узкую щель в большую пещеру. Там ты найдешь Ясса эн'Окчу, только сначала крикни, что ты друг, а то он сразу тебя убьет.

Теп отставил чашу, но жидкость осталась внутри, поблескивая обещанием смерти.

– Ты хочешь попросить эн'Окчу ухаживать за ним?

– Нет. – Я вытянула заляпанную кровью ногу и перевернула чашу, разлив ее смертоносное содержимое на камни. – Я хочу, чтобы эн'Окча отнес мое послание.