Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 288 (всего у книги 341 страниц)

14

Мико

Стрела глубоко вошла в кочан капусты, листья разлетелись по сторонам. Мало что может доставить такое же удовольствие, как удар металла о пеньковую мишень, но хруст плотных капустных листьев близок к этому.

– А если мишень не останется неподвижной? – спросила Нуру, снова водружая поредевший кочан на жердь.

– Если пройдешься вокруг с кочаном, я покажу.

– С позволения вашего величества или даже без оного я, пожалуй, откажусь. Благодарю.

Сидевший на заборе чуть поодаль Тор подавил улыбку. А я заставила себя улыбнуться, но вышло все равно фальшиво.

Как только Нуру отошла, я взяла еще одну стрелу и отправила ее в несчастный кочан. Выглядел он хуже некуда: отсутствовали целые куски, листья растрепались, как всклокоченные волосы. Ни у Лео Виллиуса, ни у министра Мансина волосы не были всклокоченными, но я с удовольствием начинила бы обоих стрелами – пусть выглядят так, будто их растерзали козы.

Под пристальным взглядом обоих юных левантийцев я разделалась еще с одним кочаном. Хуже всего – ждать новостей. Матушка всегда говорила, что, если хочешь понять человека, нужно понаблюдать, как он ждет, время и неопределенность раскроют его нутро. Воспоминания о ней чуть не вызывали слезы, но я сдержалась и собрала стрелы, решив не позволять времени и неопределенности меня раскрыть. Матушки нет. И Раха тоже. Я всегда буду вспоминать их обоих с гневом и болью.

Я слишком далеко его оттолкнула. Слишком многого попросила.

Я отбросила эти мысли и вернулась к черте, которую провела по земле. Мы остановились, лишь чтобы передохнуть и дождаться подтверждения о перемещениях Мансина, и не только я пыталась не сойти с ума. Министр Оямада сидел, ковыряя землю палкой, как ребенок, а Сичи распаковывала и собирала обратно седельные сумки, чтобы чем-то занять руки. Даже капитан Кирен был на пределе, расхаживал туда-сюда в ожидании своих людей. Только Унус, близнец Лео Виллиуса, выглядел совершенно беззаботным. Со связанными руками он сидел на траве, скрестив ноги, закрыв глаза и обратив лицо к небу. Даже то, что мы едва избежали стычки с солдатами Мансина, его не тревожило. Похоже, окрестности кишели солдатами – небольшие группы прочесывали местность в поисках нас.

Я выпустила очередную стрелу, и потрепанный кочан свалился с жерди.

При звуках приближающихся шагов все замерли. Тор и Нуру потянулись к саблям.

– Кто здесь? – выкрикнул капитан Кирен, встав передо мной.

– Банн и Чиро, капитан!

Капитан Кирен убрал меч в ножны и расслабил плечи.

– Ну наконец-то, – проворчал он, когда из зарослей показались двое в заляпанной грязью форме. – Какие новости?

– Простите, капитан, – отозвался Банн, поклонившись сначала нам, а потом капитану. – Пришлось скрываться от проклятых ищеек. Они повсюду!

Чиро показал на свои доспехи.

– Залегли в клятой грязи! – Он сплюнул. – Но они перемещаются, капитан. Этим утром все, кроме горстки солдат, покинули Когахейру. Включая светлейшего Бахайна и его людей. И… – Гвардеец покосился на меня, а потом решительно перевел взгляд на капитана. – Говорят, министр Мансин называет себя императором Мансином.

Это не было удивительно, но при упоминании этого титула во мне все равно вскипела ярость. Я же мертва, и ему не нужно беспокоиться о путающейся под ногами императрице-марионетке.

Я выпустила еще одну стрелу с такой силой, что желтеющие капустные листья взмыли в воздух.

– Они собираются устроить коронацию? – спросил Оямада, вставая и отряхиваясь.

– Похоже на то, ваше превосходительство, – ответил Банн. – Они везут с собой много припасов и шатры для лагеря.

– Едут быстро?

– Нет, ваше превосходительство. Помимо генералов и лордов, всего несколько солдат едут верхом, большинство пешие. Скорее всего, им добираться сюда еще дня три.

Сичи забросила на лошадь очередную упакованную седельную сумку.

– А лорд Эдо точно с ними?

– Да, ваше величество, хотя, похоже, он со своими людьми идет не с основными силами, а держится в стороне. По крайней мере, так было все то время, пока мы наблюдали за ними.

Я постучала луком по ноге.

– Возможно, они еще не пришли к соглашению.

– Или он держится на расстоянии, чтобы получать и отправлять собственные сообщения, – предположила Сичи. – Надо как можно скорее отправить ему послание, прежде чем он примет решение, думая, что мы мертвы.

– Согласен, – сказал министр Оямада. – Чтобы хотя бы надеяться одолеть Рё, нам нужна поддержка лорда Эдо. Остальная армия твердо на его стороне.

– Не считая генералов‑варваров, – добавила я. – Хотя, судя по всему, сейчас трудно будет послать им весточку. Нельзя рисковать, чтобы Мансин обнаружил, где мы и что задумали, пока мы совсем без защиты.

Все собравшиеся на поляне закивали. Пока действовал наш уговор с Рахом, у нас хотя бы была защита. Без левантийцев приходилось терять драгоценные дни, скрываясь в лесу и обходясь без костра, вместо того чтобы искать союзников. Нам нужны солдаты.

– Значит, отправим сообщение светлейшему Бахайну, – сказал Оямада, повернувшись к двоим только что прибывшим. – Возьмите все необходимые припасы и отправляйтесь.

Банн поник, покосившись на сверток со спальной циновкой, притороченный к седлу.

– Почему не может пойти кто-то другой? – спросил Чиро. – Мы же только что вернулись.

– Потому что, как сами видите, никто из них не вернулся оттуда, – резко вскинулся капитан Кирен. – Скажите спасибо, что я не наказываю вас за подобное поведение.

– Да, капитан. Простите, капитан. Мы готовы отправиться немедленно.

Сичи улыбнулась двум гвардейцам.

– Мы ценим вашу помощь, – сказала она. – И могу заверить, когда все это закончится, вы получите по заслугам за старания.

Поклонившись ей и пробормотав благодарности, оба выпрямились и стали как будто немного выше. Через десять минут они снова ускакали, оставив мне крохотный кусочек надежды. Если бы только я поговорила с Эдо, мы сумели бы найти выход из положения.

Мы прибыли с наступлением темноты и расположились в ожидании. Старое святилище, выбранное в качестве места встречи, уже давно обрушилось, и через прорехи в крыше пробивался слабый лунный свет. Сичи стояла в центре продуваемого всеми ветрами строения, плотно укутавшись плащом от резкого ветра. Его порывы заставляли тени пускаться в пляс и ерошили поредевшие волосы министра Оямады, раскатывавшего квадратную циновку для собраний.

Я прислонилась спиной к оставшейся стене, глядя в ночь. Капитан Кирен неподвижно стоял поблизости, между качающихся веток, не сводя глаз с заросшей тропы. Я не видела гвардейцев, но приятно было осознавать, сколько человек стоит в карауле.

– И сколько нам еще ждать? – прошептала закутанная в плащ Сичи, подойдя ближе. – Когда станет понятно, что он не придет?

– Наверное, это зависит от степени нашего отчаяния.

– А, так значит, мы останемся на всю ночь?

Мы обменялись кривыми улыбками, больше похожими на гримасы, и снова всмотрелись в темноту. Больше сказать было нечего. Если Эдо не придет, у нас закончатся варианты, когда мы еще и не успели ничего начать.

Вечер был полон разных звуков. Ночные птицы, ветер, всякие шныряющие зверюшки – эта какофония могла заглушить все шаги, кроме самых громких. Время то тянулось, то сжималось по мере того, как я боролась с усталостью, каждый миг длился не то секунду, не то часы, и когда наконец капитан Кирен обернулся и жестом показал, что кто-то приближается, я испугалась, что это сон.

Шепоты и кивки постепенно пробудили моих сонных спутников, и, прежде чем я убедила себя, что Эдо и правда пришел, он шагнул через полуобвалившуюся арку – в доспехах и с хмурым лицом.

– Эдо, ты пришел! – Я обхватила его руками, глубоко вдохнув запах былых воспоминаний, оставшийся под сталью и дубленой кожей. – Скажи, как там Чичи?

– Жива и здорова, – ответил он и крепко обнял меня, а потом отпустил. – Она выпрашивает объедки у всех солдат и очень разбаловалась. Прости, что опоздал, трудно было ускользнуть так, чтобы за мной не следили. – А когда Сичи подошла его обнять вслед за мной, он добавил: – В моем лагере полно шпионов твоего отца, Сичи.

– Неудивительно, – отозвалась она. – Рада тебя видеть, кузен.

– И я тебя, Сичи. Нуру. Тор. Министр.

Он кивнул каждому, и те поприветствовали его в ответ.

С определенным трудом министр Оямада все же встал, чтобы поклониться.

– Какое облегчение видеть вас здесь, ваша светлость. Мы отчаянно хотим узнать новости.

Ваша светлость. Когда-нибудь я привыкну к титулу Эдо, но пока что могла думать только о его отце.

– Что ж, новости я принес, министр, – сказал Эдо с ответным поклоном. – Хотя не знаю, хорошие они или плохие. Вы ранены?

– Просто царапина, – с наигранной бодростью сказал Оямада. – И от ваших новостей мне станет намного лучше.

Тор и Нуру остались в карауле вместе с гвардейцами капитана Кирена, а мы вчетвером сели на циновку, каждый на коленях в своем углу. Оямада выглядел воистину царственным, Сичи собранной, а Эдо сильным, я же чувствовала себя неуместной на таком собрании, хотя и была главной причиной, которая свела нас вместе.

– Я искренне рад видеть всех вас целыми и невредимыми, – начал Эдо, когда мы расселись, загородив спинами внутренний кружок от пронизывающего ветра. – Новость о вашей смерти распространилась куда быстрее слухов о том, что Мансин отправил людей вас искать. Никто, похоже, не знает, что случилось с Сичи, и он наорал на всех, кто задавал слишком много вопросов.

– Это он умеет, – пробормотала Сичи.

Министр Оямада с прищуром посмотрел на Эдо.

– Так что задумал Рё? Выкладывайте.

– Много чего. – Эдо вздохнул. – А пока перед всеми делает вид, будто Сичи едет с нами, просто не показывается, хотя все прекрасно знают, что ее нет. С каждым днем он отправляет на поиски все больше отрядов, и – можете не сомневаться – стоит вам выйти из укрытия, он тут же ее схватит. То ли из-за самолюбия, то ли ради скрепления союза, но он нацелен на то, чтобы выдать Сичи за доминуса Виллиуса.

– И окажется в дурацком положении, если брак не состоится из-за отсутствия Сичи. – Оямада хохотнул, явно представив, как это будет. – Хотя, возможно, этот вариант был бы даже лучше для него, чем невозможность выдать ее замуж, поскольку она уже замужем.

– Так у вас получилось? – спросил Эдо, переводя взгляд с меня на Сичи.

– Да, – почти одновременно ответили мы, и Сичи добавила: – А скоро истекут семь дней, и тогда он ничего не сможет поделать.

Эдо ухмыльнулся, став похожим на прежнего себя, каким не был уже очень долго.

– Поздравляю. Жаль, что меня там не было. Уверен, это знаменательная веха в истории Кисии.

– Только если мы сумеем отобрать у Мансина трон, – сказала я.

– В каком смысле отобрать?

– Он же называет себя императором, верно?

Эдо озадаченно покачал головой.

– Да, но… Ты ведь жива. Он не свергал тебя с престола. Он объявил себя императором не потому, что ты плохая императрица, а потому, что ты мертва, а кроме него никого нет.

– Да, но вряд ли все бросятся на мою защиту, если выяснится, что я жива, – сказала я. – Да и он не откажется от трона, не важно, сидит на нем сам или правит вместо меня.

Ответом были только хмурые лица. Холод от камней начал просачиваться через циновку, и колени заледенели, а с ними и все мои надежды. Куда бы мы отсюда ни отправились, на дорогах было опасно. Я слишком долго боролась, чтобы забыть, с чего начала и что мы с Танакой хотели построить. Изменить. Матушка назвала бы это мечтами идеалистов, но стоит ли сражаться за меньшее? Сдаться означало позволить Мансину ослабить позицию Кисии в отношениях с Чилтеем, сохранить внутренние разногласия, по-прежнему враждовать с любыми чужаками и погрязнуть в самодовольстве. Гражданская война, которую развязал мой отец, должна была стать последним доказательством, что Кисия давно развалилась, но брак матушки с императором Кином стал повязкой на рану, позволившей империи хромать дальше в старом ритме.

– Нам наверняка придется сражаться с Рё за трон, – сказал Оямада, прервав мои размышления. – Но не знаю, как это сделать, если только у светлейшего Бахайна нет целой армии.

– Боюсь, что нет, министр, – ответил Эдо. – Остатки отцовских батальонов плюс те, кто присягнул мне после битвы за Когахейру, едва составляют половину войска, которым командует мини… император Мансин. Однако на этот счет есть и кое-какие хорошие новости. – Он огляделся, словно ожидал, что из темного леса появятся новые солдаты. Увы, никто не появился. Понизив голос, Эдо продолжил: – Многие поисковые отряды Мансина сообщали, что видели следы небольшого полевого лагеря. Кисианского, по их мнению. Большинство считает, что это охрана Сичи, ее особый отряд.

Сичи рассмеялась.

– Это было бы великолепно. Но раз у меня нет никаких солдат, то кто они?

– Явно не наши, – пробормотала я.

– Вообще-то, думаю, как раз твои, Коко.

Я непонимающе переводила взгляд с него на Сичи.

– Мои?

– Задумайся: раз они передвигаются с осторожностью, значит, не хотят, чтобы их обнаружили императорские разведчики. А если они прячутся от людей Мансина…

– Значит, они не на его стороне.

– Вот именно. Это может быть генерал Рёдзи.

Какую бы искру надежды я ни лелеяла, я уже перестала надеяться на возвращение генерала Рёдзи.

– Генерал Рёдзи? – выдохнула я – это имя разожгло искру до пламени. – Ты уверен?

– Нет, но не представляю, кто еще это может быть, и разведчики докладывают, что лагеря определенно кисианские.

Министр Оямада откашлялся.

– Вполне возможно, – сказал он. – Но пока они не здесь, с нами, мы не можем включать их в свои планы. – Он снова пристально посмотрел на Эдо. – Однако вы здесь, ваша светлость. Так вы останетесь с нами или нет?

Я и не догадалась задать этот вопрос, считая, что ответ очевиден. Но Эдо теперь был не моим другом, а светлейшим Бахайном, и у него имелось много обязательств.

– Да, – ответил Эдо со вздохом. – Но это не так просто, как нам хотелось бы. Я не беспокоюсь о личном риске: какую бы сторону я ни принял, моя жизнь все равно в опасности; но если меня объявят изменником, пострадают люди, за которых я несу ответственность. Жителям Сяна могут повысить торговые пошлины или запретят торговать в определенных местах, не дадут доступ к имперским запасам продовольствия, сделают невозможным получить министерский пост и так далее. Отцу долгие годы приходилось с этим разбираться, но то были относительно благополучные годы. Мы не знаем, какой будет жизнь при… – Он поморщился, посмотрев в мою сторону. – Прости, Коко, но жизнь при новом императоре Мансине, как многие считают. У него нет никаких оснований носить этот титул, но все мы знаем, что он будет бороться за него, и я должен рассматривать последствия при всех вариантах.

Оямада медленно кивнул.

– Я боялся, что это будет проблемой. Что Рё внедрит в ваш лагерь шпионов, потому что не доверяет вам.

– Едва ли это удивительно, учитывая мое прошлое, – сказал Эдо и, слегка поежившись, осмотрел темные развалины.

Я старалась не воображать, что он смотрит на руины наших планов. На одной полуобвалившейся стене сидели Тор и Нуру, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и молча наблюдали за нашим Советом, как у постели умирающего друга.

Когда молчание затянулось, Эдо поморщился.

– Хотел бы я предложить какой-нибудь план, но не знаю, что для тебя сейчас будет самым разумным, даже если я к вам присоединюсь. Если тебя увидят живой, это ослабит позиции Мансина, но трудно сказать, как он отреагирует. Благосклонно отступит и позволит тебе править без него? Этот вариант кажется… скажем так, маловероятным.

– Рё – разумный человек, пока делаешь то, что он хочет, – проворчал Оямада, плотнее запахивая плащ. – За ним всегда нужно внимательно наблюдать, чтобы он не застал тебя врасплох.

Сичи согласилась с ним, но, пока они обсуждали характер Мансина, мои мысли блуждали. Если меня увидят живой. Такая мелочь, но имеющая такие последствия. Эдо прав, Мансин меня не сместил, не занял мое место, потому что я не справилась. В глазах всех кисианцев, кроме его близкого окружения, Кисией правила я, пока не погибла. Точнее, пока Мансин не объявил меня мертвой. Может, мне и не нужен грандиозный план, по крайней мере пока. Мне просто надо быть живой.

– Эдо, – резко сказала я, вмешавшись в их неспешный разговор. – Пока ты не можешь остаться с нами, но не выделишь ли нам несколько солдат для защиты? Верных людей, которые точно на нашей стороне.

– Да, конечно. Мне самому следовало об этом подумать, это самое меньшее, что я могу сделать.

Сичи оживилась и посмотрела на меня.

– У тебя есть план?

– Не совсем, но мы не можем принять решение, пока не узнаем, как отреагирует Мансин на то, что мы живы.

– Если вы намерены кинуть ему наживку… – предупреждающе начал Оямада.

– Не волнуйтесь, министр, это будет самая скромная наживка. – Я с улыбкой оглядела настороженные лица, и ночь перестала быть такой холодной. – Я хочу вынудить его ответить, просто продолжая жить как ни в чем не бывало.

– Не уверен, что понял вас, ваше величество.

– Все просто, как и сказал Эдо, министр. Мансин меня не свергал. Он не выиграл битву, просто занял трон в мое отсутствие. Если я буду сражаться с ним, он атакует в ответ, но если я просто… буду править как императрица и развею слухи о своей смерти, ему понадобится план получше.

На лице Оямады медленно расплылась улыбка.

– Ха! Ему это точно не понравится.

Лорд Пирин поприветствовал меня улыбкой. Он оказался моложе, чем я ожидала, но в последнее время многие сыновья получили титул от отцов. Прежний лорд был союзником императора Кина, хотя трудно сказать, кого он поддерживал – императора или армию. Тогда это не имело значения. А теперь имело.

– Ваше величество, – сказал лорд Пирин, поклонившись. – Такая честь принимать вас в моем доме.

Я не предупредила его о своем прибытии, и, пока мы обменивались приветствиями, смущенные служанки поспешили принести чай. Они попятились, одновременно кланяясь, и звон чашек еще долго стоял в воздухе.

– Выпьете со мной чаю? – спросил лорд Пирин, стараясь выглядеть скучающим. – Окажите мне честь.

Я согласилась с императорским достоинством, пытаясь копировать манеры матушки. Я садилась за столы тысячи раз, но все же до сих пор чувствовала себя неуклюжей и слишком крупной, совершенно неуместной. Лорд Пирин с равнодушным видом сел напротив.

Из-за чилтейского вторжения многие лорды центральной Кисии бежали в поисках безопасности, но уже вернулись, несмотря на то что чилтейская угроза сохранялась. Города и деревни лежали в руинах, некоторые опустели, другие кишели беженцами из Мейляна, и везде недоставало припасов, чтобы продержаться до конца зимы. Многие лорды и губернаторы, с которыми я встретилась за последние два дня, смирились с тем, что голод и болезни опустошат их земли и ничего нельзя поделать. На юном лице лорда Пирина уже была написана безысходность.

– Простите, что принимаем вас без должных почестей, ваше величество, – сказал он, наливая две пиалы чая. – Нас не предупредили о вашем прибытии. По правде говоря, мы слышали, что вы погибли. – С той же вялой улыбкой он подвинул ко мне через стол пиалу. – Разумеется, я рад, что это были ложные слухи.

Настолько рад, что поддержит меня против Мансина? Этот вопрос я задать не могла, поскольку мы решили действовать так, будто между мной и министром нет враждебности.

– Благодарю, лорд Пирин, – отозвалась я и взяла пиалу. – Подобные неприятные слухи и недопонимание – обычное дело во время войны.

– Войны? Но Когахейру освободили несколько недель назад.

– Конечно, я освободила Когахейру, и это прекрасно, но, как бы ни затаились пока чилтейцы, они по-прежнему наши враги и стоят лагерем на нашей территории.

Он смутился.

– Простите за непонимание, ваше величество, но, насколько я знаю, идут переговоры о мире.

– Я слышала об этом, – сказала я, глотнув еще слишком горячего чая. – Но не видела договора, не обсуждала условия мира и уж точно ничего не подписывала.

Впервые его равнодушие пошло трещинами, из которых просочилось потрясение.

– Не обсуждали? Ваше величество, вы, наверное, шутите. Уже построен шатер для свадьбы доминуса Вилииуса и госпожи Сичи, чтобы скрепить мирный договор, я видел собственными глазами.

– Уж лучше бы я шутила, лорд Пирин, но, к сожалению, сомневаюсь, что оставшаяся чилтейская армия собирается поддерживать мир. Да и зачем? Мы слабы и раздроблены, трудно найти лучшее время для захвата севера Кисии.

Лорд Пирин вытаращил глаза. Его челюсть дернулась, как будто он хотел ответить, но, пока я пила чай, до лорда Пирина постепенно дошло. За последние несколько дней я наблюдала этот процесс уже десяток раз. Розовый образ нашего будущего, который им презентовали, оказался построен на лжи. И на удивление, наблюдать это было так приятно. Всего несколько правдивых слов и мое присутствие, целой и невредимой, – вот и все, что для этого нужно.

Закончив с чаем, я собралась уходить, и у лорда Пирина даже не было времени спросить, что привело меня в эти края.

В вестибюле замка ждал капитан Кирен с полудюжиной солдат, предоставленных Эдо, они сопровождали меня в этой поездке, целью которой было показаться людям. Еще столько же солдат ушли с Сичи в ближайший городок.

– Они вернулись? – спросила я капитана, пока мы забирались на лошадей. Я порадовалась, что мы наконец-то уедем подальше от очередного озадаченного лорда.

– Нет, ваше величество. Все тихо.

В последние два дня я возвращалась в лагерь к Сичи слишком вымотанной, чтобы интересоваться, как у нее дела, но видела поднимающиеся неподалеку тонкие струйки дыма от костра.

– Давайте поедем в город и узнаем, как дела у Сичи, – сказала я. – А потом вернемся в лагерь.

– Как пожелаете, ваше величество.

Ближайший город Эсан был слишком мал, чтобы по праву называться городом, но слишком велик, чтобы считаться деревней. Он находился рядом с поместьем лорда Пирина, и множество людей со всей округи приехали туда на зиму. Мы нашли Сичи на городской площади, она сидела на каменной стене, не заботясь об одежде, а вокруг нее собирались горожане. Ее охрана держалась в сторонке, чтобы не смущать народ.

Однако при нашем появлении все повернулись на стук копыт, и легкая болтовня затихла, сменившись напряженной тишиной. В алом платье я выглядела впечатляюще – воплощение императорской власти, которую они почитали и боялись в равной мере.

Приехать сюда было ошибкой.

– Ваше величество, – сказала Сичи, вставая. – Присоединяйтесь к нам.

Ее радостное приветствие ничуть не ослабило растущую настороженность окружающих. Несмотря на близкую зиму, многие были без плащей, некоторые стояли на ледяной земле без сандалий или сапог. Это были кисианцы, брошенные на произвол судьбы, кисианцы, которые видели всякие ужасы и не переживут зиму без поддержки. Окажет ли Мансин такую помощь? Каким императором он станет, если я потерплю неудачу?

Под настойчивым взглядом Сичи я спешилась, и некоторые стоявшие поблизости горожане поспешили убраться с дороги. Потрепанные рубахи и короткие кафтаны, изможденные лица, грязные улицы – Эсан не был похож на славную империю, какой мы всегда себя считали. Сохранился лишь страх перед императрицей.

– Мы приехали узнать, как у тебя дела, – сказала я, обращаясь к Сичи, несмотря на многочисленные взгляды, направленные в мою сторону. – Я не собираюсь здесь задерживаться.

– Присядь, – тихо сказала Сичи, подталкивая меня к стене, на которой только что сидела. – Этим людям полезно знать, что императрица интересуется их судьбой.

– Конечно, я интересуюсь, но…

Пока Сичи вела меня через толпу, горожане низко кланялись, и меня пробрал холодок. Я привыкла к поклонам кисианской знати – официальным и не особо почтительным. Они никогда не кланялись из страха.

Учитывая настойчивость Сичи, мне не оставалось ничего другого, кроме как сесть на стену, надеясь, что она не испортит мое единственное императорское платье. Сичи устроилась рядом и ободряюще улыбнулась окружающим, но вся непринужденность, существовавшая до моего прихода, их желание говорить, которого она добивалась, похоже, улетучились. Вот если бы я сказала что-нибудь небанальное, если бы могла заслужить их доверие так же легко, как Сичи – но, увы, я не Сичи.

Мы сидели молча, казалось, целую вечность. Время от времени Сичи спрашивала что-нибудь у одного из горожан, с которым уже познакомилась, но получала только односложные ответы, и мало-помалу народ начал расходиться по делам.

– К сожалению, нам пора, – наконец сказала Сичи, и меня затопило облегчение. – Если вам что-нибудь понадобится, отправьте сообщение в наш лагерь, министру Оямаде. Ваши сегодняшние просьбы я передам лично, можете не беспокоиться. Мы предоставим вам помощь, насколько это в наших силах.

Последовали благодарности, мы встали, и оставшиеся горожане поклонились, подобно колышущемуся морю пшеницы, втоптанной в глину.

– Приведите лошадь, – приказала Сичи охранникам, и через несколько секунд мы уже сидели в седле, избежав неловкости.

Сначала мы ехали молча, но слова копились в горле. Желание извиниться смешивалось с возмущением, но я так ничего и не произнесла. Когда наконец одна из нас заговорила, победило возмущение.

– Постарайся наладить отношения с простыми людьми, – сказала Сичи. – Они нам необходимы.

– Нам необходимы солдаты, – отрезала я. – Даже если Эдо будет на нашей стороне, у нас недостаточно людей, чтобы победить чилтейцев, не говоря уже о твоем отце в придачу.

– Я знаю, но все солдаты, которые есть у местных лордов, уже сражаются за имперскую армию. Если мы завоюем их сердца и умы, но будем игнорировать простых подданных, это ни к чему не приведет, как не привело многие поколения императоров до тебя. И даже если бы они смогли собрать больше солдат, что это изменит против врага с множеством голов? – Сичи пожал плечами. – Я не такой знаток тактики, как отец, но, если дело дойдет до лобовой стычки, вряд ли мы победим, какую бы хитроумную тактику ни использовали.

– Вот почему надо подрывать его авторитет при любой возможности.

Она согласилась со мной, снова дернув плечами.

– И мы уже этим занимаемся. Раз мы не можем переманить его генералов, пусть они переметнутся к нам, поняв, что мы побеждаем.

– Победа в войне в первую очередь будет зависеть от того, сколько у нас солдат, – процедила я сквозь зубы. В крови бурлило разочарование. – Ты что, мне не доверяешь?

От потрясения у Сичи отвисла челюсть.

– Я не говорила ничего подобного.

– Но это подразумевается.

– Ты везде видишь недоверие потому, что боишься его, а не потому, что оно есть на самом деле. Я подразумевала только то, что ты меня не слушаешь.

– Я тебя слушаю, но…

– Да, и потом делаешь прямо противоположное тому, что я предлагаю! – В ее глазах полыхал гнев. Она презрительно фыркнула. – Даже не знаю, почему я ожидала другого. В конце концов, я же не император и не генерал, даже не мужчина, просто глупая девица, которая вышла за тебя.

Каждое сердитое слово оглушало меня как пощечина, а ведь они легко могли сорваться и с моего языка. Мне был знаком этот гнев, потому что он кипел и у меня внутри и мог в любую секунду вылиться на того, кто посмеет смотреть на меня свысока.

С губ Сичи сорвался усталый вздох.

– Прости, Коко, но ты не единственная женщина, заслуживающая права голоса только потому, что ворвалась в мужской мир, просто ты занимаешь достаточно высокое положение и они не могут полностью тебя игнорировать. У тебя свой способ борьбы, а у меня свой, и это делает нас сильнее, а не слабее, но только пока мы действуем сообща. Я не хочу быть твоей бессловесной женой, как была бессловесной женой Гидеона.

Едущий впереди капитан Кирен никак не показал, что слышит нашу перебранку, но я надеялась, что не из вежливости. Гидеон обращался с ней хорошо, однако ее возможности ограничивались не только политическими традициями, но и языком и культурными различиями. Сичи была бы в таком же положении, если бы вышла замуж за доминуса Виллиуса или любого кисианского лорда, и я не могу сражаться за свободу, отказывая в свободе ей.

– Сичи, я…

– Тсс, – сказал она, прижав палец к улыбающимся губам. – Я знаю. Давай пока закончим на этом. Приходи вечером в мой шатер после встречи с Оямадой, тогда и поговорим.

Продолжать этот разговор было глупо, и я с благодарностью погрузилась в молчание.

Ежевечернее обсуждение наших дел, на котором настаивал министр Оямада, затянулось. Теперь, когда широко разошлись новости о том, что я жива, поступало много сообщений о передвижениях Мансина, но я никак не могла сосредоточиться. Я постоянно мысленно возвращалась к укоризненным словам Сичи во время поездки из Эсана.

– Ваше величество? – уже в десятый раз повторил Оямада. – Вы слышали хоть слово из того, что я сказал?

– Да, министр, но мои мысли все блуждают.

Я порылась в стопке сообщений, пришедших за день, в основном от мелких лордов и купцов, выражающих радость по поводу того, что слухи о моей смерти оказались преждевременными. Оямада счел это хорошим знаком – не факт, что они на моей стороне, но явно очень немногие участвуют в заговоре Мансина по захвату престола.

Взяв из моих рук кипу бумаг, Оямада с недоумением хмыкнул и посмотрел на меня.

– У лорда Пирина все прошло хорошо?

– Да, я же говорила.

– Ходят слухи, что Рё направляется в эту сторону…

– Это вполне ожидаемо. Он же не позволит мне действовать в таком духе больше нескольких дней.

Он прищурился.

– Ага. И семь дней почти истекли.

Я вздрогнула. Я и забыла о том, какой сегодня день.

– Что? Это же будет завтра, верно?

– Учитывая, что уже поздний час, думаю, завтра почти наступило, – сухо ответил он, глядя куда-то вверх, словно мог увидеть луну через ткань простого шатра. – Помнится, я тоже нервничал гораздо сильнее, чем следовало. Не волнуйтесь, узел редко затягивается так, что не развяжешь, а остальное с лихвой компенсирует трудности.

Я уже собиралась сказать, что вряд ли у меня будет так же, я даже не знаю, как это делать с женщиной, но закрыла рот. Несомненно, Оямада был источником многих знаний и опыта, но я не нуждалась в советах министра на эту тему.

– Давайте на этом закончим, ваше величество, – сказал он. – Если ночью поступят серьезные новости, вы узнаете об этом первой, но я уверен, не возникнет ничего такого, что прервало бы ваше… важное дело.

Смутившись, я не стала заверять его в том, что прерывать будет нечего, а лишь пробормотала что-то нечленораздельное и вышла в прохладную ночь, но меня преследовал образ его веселого лица, словно затянувшаяся усмешка. Из шатра Оямады я видела все остальные шатры маленького лагеря: в нескольких шагах бок о бок стояли мой и Сичи, а солдаты Эдо расположились вокруг защитным кольцом. В шатре Сичи мерцал тусклый свет, а мой был темным и неприветливым. Меня одолевало желание вернуться к себе, но от мысли, что Оямада был прав насчет моего нервного состояния, позвоночник застыл как стальной прут.